За кадром

«Где ты был?» «Скучал! ~» «Это так неожиданно, почему так долго не было?» — Ммм… Вы все так скучали, знал бы, провёл трансляцию значительно раньше, — говорю я, смотря на сообщения, которые быстро мелькали на экране, и я не успевал их всех читать. — У меня были дела, вот и не выдавалось свободной минутки с вами поболтать. «Меньше слов, далой одежду, Юри-чан!» «Нечестно, я сейчас в автобусе, почему так неожиданно…» «Это что на твоей шее?» «Кажется Юри-чан укусил большой комарик~.» — Оо, так вы заметили, — я неосознанно касаюсь своей шеи, — но это… с-е-к-р-етик~. «Вааах, он точно трахался.» «Зависть, тоже хочу трахунть Юри-чан.» «Мечта, мечта, рыдаю лошадиными слезами.» «У лучшего фембоя появилися парень, надежды умирают, эхх.» — Уверяю вас, поводов для грусти и ревности нет, ведь ни один член не сможет заменить вот это… — я достаю новую игрушку и провожу по ней указательным пальцем, ухмыляясь. — Неплохо, правда? «Сладкий рай» как всегда на высоте. «Умер. Это что за монстр?» «Офигеть, это же почти фистинг, что за нереальные размеры.» «Везёт же тебе получать игрушки по бартеру, ты цены на них видел?» «Я и так в прошлом месяце на их игрушки все деньги спустил…» БольшаяСкала: «У меня больше. Намного.» — Оу, как самоуверенно, — растягиваю я замечая последнее сообщение и ухмыляюсь, думая, как вообще может быть что-то больше этого, — не особо этим горжусь конечно, БольшаяСкала, но… я могу взять и больше, намного, — повторяю я его последнее слово, акцентируя на нём особое внимание. «Ля ты шлюшка похотливая.» «Унизил все мелкие стручки в этом чате.» «Заглотни его, Юри-чан.» — К слову, это не все сюрпризы на сегодня. Когда донаты дойдут до критической отметки, у вас будет шанс увидеть кое-что более возбуждающее… — Я слегка приподнял водолазку, показывая краешек эротичного белья. — Поэтому, надеюсь, у вас хватит ноликов на банковском счёте… Деньги не особо меня интересовали; они в любом случае получат своё. Но вот их реакция на мои слова всегда забавляла. Я чувствовал превосходство над ними, когда стоило мне это сказать, как деньги просто начали литься рекой, и я начал даже переживать. — Эй, полегче, вы что, хотите закончить всё за пять минут? Время «фантазий» даже не наступило, а мы уже на экваторе, — говорю я игриво, надув щёки и сложив руки на груди. И, как по моему велению, скорость донатов значительно замедлилась. Фантазии — это период трансляции, во время которого, прочитав комментарии, я нахожу концепт для темы и описываю ситуацию, в которой я и зритель находимся. Конечно же, эти истории не о обычных посиделках за столом. Скорее, они происходят на нём, и вместо чашки кофе в руке — взбитые сливки, а языки заняты не светскими разговорами, а изучением эрогенных зон друг друга. Такие фантазии, и я в них — творец, водящий своих зрителей на поводу их желаний. Им нравится, и мне вдвойне льстит их яркое желание завладеть мной, хотя я понимаю, что ни у кого из них не суждено было это сделать. Кончаешь? В животе скручивает от знакомого голоса в моей голове, и я вспоминаю о моменте, когда позволил себе потерять свою ведущую позицию и сам оказался ведомым в сильных руках. Скорее всего, он даже сейчас здесь и, возможно, даже пишет что-то, но я не заметил этого. От этой мысли почему-то возбуждаюсь, ощущая, как член начинает дергаться. Сегодняшний стрим даже чувствуется по-другому из-за осознания, что он наблюдает за мной. Как хорошо, что через маску не видно румянца, который резко хлынул к моим щекам. Я закусываю губу с той стороны, где был шрам, и, отпустив, касаюсь пальцем, чувствуя, как он тянет эту часть губы, как в напоминание о моменте нашей первой встречи. — К слову… есть у меня одна «сказочка» для вас на ночь, — я многообещающе улыбаюсь, понимая, что как минимум один зритель знает «сюжет», — рассказать? За две недели я успел отвыкнуть от такого внимания, но стоило только включиться камере, как вся стеснительность и чувства неуверенности улетучилось. Я даже забыл про Эрвина и практику, что надоедала мне целую неделю, её как будто и не было. Будто… это был параллельный мир, в который мне с неохотой хотелось возвращаться. Впрочем, в этих обоих мирах было то, что мне нравилось и не нравилось, поэтому сказать, что я готов проводить трансляции сутками напролёт тоже не могу. Но чем реже я это делал, тем слаще проведённое время здесь. Подразнив ненасытную публику своими историями и бессмысленным флиртом, на который способен только здесь, я собирался приступить к главному. — Ура, последний донат превысил цель стрима, вы все такие молодцы, — говорю я, поднимая ворот водолазки и оголяя грудь, — готовы получить свою награду? — я провожу вибратором по животу и включив его почувствовал приятную вибрацию, с предвкушением облизывая губы. «Наконец-то!» «Кровь из носа, very hot.» «У меня уже всё пульсирует, кончай болтать.» БольшаяСкала: 300$+ «Встань коленями на стул и покажи себя во всей красе, Юри-чан.» — Ахах, — усмехаясь, я понимаю, что только этот зритель внимателен, и сперма ещё не успела ударить в голову, потому что все забыли про то, что я говорил в начале трансляции, — а ты внимателен, БольшаяСкала. Я встаю на колени на стул и демонстрирую во всей красе белье. Увидев, как лента чата взрывается от смайликов восторга, разворачиваюсь задом к камере, седля стул, и, повернувшись в пол оборота, смотрю в камеру. — Так, БольшаяСкала? — Я улыбаюсь и провожу рукой по ягодицам, опираясь грудью о спинку кресла-стула. БольшаяСкала: «Прекрасно.» «Помагитееее-спасите, умер от передозировки эротики.» «Трахни себя побыстрее.» — Ха, какие же вы нетерпеливые… — я обрываюсь на полуслове, вздрагивая от резкого шума, и замираю, прислушиваясь. Что-то очень тяжелое ударило по входной двери, и даже через закрытую дверь в комнате было слышно. — Что за… — звук повторяется, но на этот раз он был еще сильнее. Ритмичные, громогласные стуки в дверь, точно в мою, разнеслись по всей квартире. «Что это было?» «Оу, кажется Юри-чан сильно разозлил своих соседей.» «Что за хрень, у меня только встал, продолжай.» — Я… проверю, кто это, а вы посидите здесь тихонько, — говорю нервно, пытаясь сохранить образ беззаботности, хотя внутри всё тряслось от переживания, — только чтобы ни-зву-ка, ладно? — я прикладываю указательный палец к губам и игриво улыбаюсь, выключая камеру и микрофон. Как только я это сделал, снимаю маску, а вместе с ней образ беззаботности, и нервно дышу, чувствуя, как трясутся руки. Откинув челку на лице, вытираю холодный пот и прикрываю ладонью рот, пытаясь восстановить дыхание и дышать через нос. Я весь вздрагиваю, когда телефон вибрирует на столе, и чуть не вскрикиваю от неожиданности, а увидев на экране знакомое «Извращенец», выдыхаю. — Д-да, — тихо говорю я, прикрывая рукой телефон, и чувствую, как дрожит голос. — Что это было? — слышу его голос, и немного успокаиваюсь, понимая, что он всё-таки наблюдал и всё видел. — Я без понятия. Сосед мог вернуться пораньше, пойду проверю, — слышу, как в дверь опять громко начинают стучать, — но у него же есть ключи… может потерял? — Лучше дождись меня, — говорит он уверенно, и я слышу шорох на заднем плане. — Стой, не надо, если что, я позвоню в службу спасения и… — Жди. — Что? Ало, Эрвин? — и в телефоне раздаются гудки, так и не дав мне договорить, — Да что происходит вообще? — растягиваю я взволнованно. У Эрена и Микасы свои ключи, и если бы они потеряли их, они просто позвонили бы мне. На часах было почти десять, и я дома совсем один. Я натягиваю джинсы и на цыпочках выхожу из своей комнаты. Прислушавшись, я услышал мужские голоса за дверью, но из-за эха в подъезде было трудно разобрать, знакомые ли они и что они говорили. Любопытство и страх смешиваются во мне, и я слышу, как пульс бьется в ушах, а в груди всё неприятно сжимает. Решаюсь медленно подойти к двери и посмотреть в глазок, но ноги были такими тяжелыми от волнения, что я передвигался с трудом, и мне пришлось себя заставлять сделать очередной шаг на пути к неизвестному. Подойдя к двери настолько близко, насколько позволяла смелость во мне, я наклоняюсь и смотрю в глазок. То, что я увидел, заставило меня быстро открыть дверь, и страх непонимания того, что происходит, ещё сильнее овладел мной. — Эрен? Что происходит? — Сначала помоги, — сказал он, еле удерживая темноволосого мужчину под руку. Мой мозг всё еще не понимает, что происходит и кто этот мужчина, но мое тело двигается быстрее, и вот, взяв незнакомца под другую руку, я помогаю завести его в квартиру. — Агха… — болезненно стонет мужчина, когда оказывается на диване и я наконец могу рассмотреть его получше, — дерьмо… — Что произошло? — говорю я, смотря как в левом боку у мужчины расплывается на белой рубашке красное пятно, — он ранен?! Хоть и наглядно нельзя было определить степень тяжести ранения, как и его происхождение, но выглядело всё не очень. Одно радовало, он в сознании, и, более того, мог сам передвигаться ногами, а это говорило либо о его силе, либо о некритичном состоянии. — Я случайно, я правда не хотел, прости… прости, — взволнованно сказал Эрен, вцепившись в свои волосы и с ужасом смотрит на него. — Не скули, — цыкнул на него мужчина, снимая пиджак и открывая его в сторону, — я тебя не виню и от какого-то ножа умирать не собираюсь. — Эрен, это ты сделал?! — воскликнул я, чувствуя, как дрожит нижняя губа. — Надо… скорую… — я взял телефон в руки, но мужчина перехватил моё запястье. — Хочешь, чтобы твоего друга посадили? — спокойно сказал он. — Ты кажешься умнее этого пацана, так пораскинь мозгами. Почему он притащил меня сюда, а не вызвал скорую на улице? — Вы… Не хотели, — говорю медленно я, раслабляя руку, когда чувствую, как на моём запястье рука раслабляется. — Не хотели… — Верно. И что это значит? — Несчастный случай, который больше похож на нападение… — Бинго. Осталось это понять ему, — он переводит взгляд в сторону, и я, посмотрев назад, вижу Эрена, сидящего на полу и уткнувшегося в свои колени. — Даже если я не напишу заявление, врачи легко смогут распознать ножевое ранение и вызовут полицию. Эти трудности ни к чему. — Хорошо, — я решительно киваю и ищу нужный контакт в телефоне. — Хорошо… — Эй, я что тебе сказал… — Не скорая, — поясняю я и слушаю гудки в телефоне. — … Я уже скоро буду. Ты в порядке? — послышался голос Эрвина, на заднем фоне которого гул транспорта. — Эрвин, возле моего дома через дорогу аптека. Она круглосуточная. Нужно, чтобы ты там кое-что купил. Это срочно, — говорю я, придерживая телефон ухом, и иду на кухню, достав аптечку и заглянув внутрь, перечисляя ему всё, чего не хватает, чтобы помочь мужчине. — Ты ранен? — Нет, не я. Потом объясню, — я смотрю на Эрена. — и какое-нибудь успокоительное, тоже. Я прерываю звонок и иду в свою комнату в поисках портфеля, в котором находятся инструменты и запечатанные новые иглы для зашивания ран. К счастью, у меня достаточно часто на практике они нужны, поэтому у меня они есть в запасе, а инструменты всегда стерилизованы и запечатаны. Многие надо мной насмехаются из-за моей щепетильности в отношении к ним, ведь максимум они использовались на трупах. А зачем трупам стерильность? — Как вас зовут? — говорю я, стараясь хоть как-то отвлечься, ведь я волнуюсь, и сам, если не как Эрен, то очень близко к его состоянию. — Леви, — отвечает он, не открывая глаз. — Я Армин, друг Эрена и учусь на хирурга, — говорю я, попутно снимая с него рубашку и поливаю антисептической жидкостью слегка присохшую от крови рубашку, чтобы безопасно её снять, не оторвав при этом слой кожи. — Условия никуда не годятся, и есть риски заражения, но я сделаю всё, что возможно, чтобы этого избежать, — говорю я осторожно, снимая рубашку с него и осматривая рану. — Эрен, принеси фонарик, плохо видно, не могу разобрать… Но в ответ — гробовая тишина. Повернувшись, я вижу, как Эрен сидит в том же положении. — Эрен! — крикнул я, видя, как он вздрогнул. Подняв глаза на меня, он смотрит испуганным взглядом. — Принеси. Чёртов. Фонарик. На несколько секунд он задумался, смотря на меня круглыми глазами, а потом суетливо кивнул и встал, направляясь в свою комнату. Из неё послышались звуки разбрасывания вещей, и через минуту он вернулся с небольшим медицинским фонариком. — Подсвети здесь, — сказал я, показывая рукой на место, которое мне нужно осветить. Он выполнил мою просьбу. — Гематом нет, живот мягкий. Судя по тому, что ты до сих пор жив, и кровь течет не так сильно, рана, вероятно, не слишком глубокая. Но УЗИ всё равно не помешало бы. Сколько времени прошло с момента удара? — Минут десять или пять… — говорит Эрен, — или, может быть, пятнадцать? — Ах, просто заштопай мне уже брюхо, доктор, — устало вздыхает Леви. — Ладно. Эрен, передай мне это антисептическое средство, — я киваю головой в сторону средства и, надев резиновые перчатки, тщательно обрабатываю их поверхность, ощущая холодок спирта. — Леви, будет больно. Очень. — У меня вся спина забита. Думаешь, это больнее, чем шестнадцать часов сеанса тату? — Думаю, да, — вздыхаю я. — Эрен, собери мне воло… Не успеваю я договорить, как непривычно молчаливый Эрен выполняет, завязав мои волосы в безобразный пучок. Что ж, по крайней мере, он немного пришёл в себя и трезво оценивает ситуацию, хотя в какой-то момент мне показалось, что ему помощь нужна больше, чем мужчине. Это не труп, а настоящая живая рана, которую я вижу впервые, и обстоятельства не позволяют мне просто смотреть со стороны. Сейчас, всё по-настоящему, как и дрожь в руках, которая никак не должна выдать меня с потрохами Леви и тем более Эрену, который за последние пару минут успел и посинеть от ужаса и позеленеть. Я же не знаю, как выгляжу со стороны, но изображая уверенность в себе, постепенно и сам начинаешь в это верить, хоть и выступающий пот от перенапряжения выдаёт меня. К счастью, всё не настолько серьезно, чтобы я не смог с этим справиться, но сердце было готово выпрыгнуть из груди от волнения. Обработав рану настолько, насколько позволяет моя аптечка, я закусываю губу, рассматривая внимательно повреждение, как раздаётся звонок в дверь, отвлекший меня. Эрен посмотрел на меня. — Ты вызвал полицию… — Нет, это не полиция, иди открой, — почти радостно говорю я, понимая, насколько вовремя он пришёл. Пока Эрен копошится и идёт встречать ночного гостя, я более тщательно обмакиваю рану, которая, как оказалось, не сильно-то и серьёзная. Глубокая — да, но однозначно не доходила до органов и внутреннего кровотечения, чудом удалось избежать. Будь мужчина таким дрыщём, как я, и трагедии не удалось бы избежать. А у Леви было вполне хорошо сложенное тело с грамотной пропорцией жира и мышц, которых было достаточно, чтобы пережить такое ранение. Если бы Эрен ударил сильнее, хоть на чуть-чуть, мне бы пришлось уже помогать ему прятать труп, чтобы мой безмозглый друг не сел в тюрьму. Раздаётся хлопок закрывающейся двери и шуршание пакета. Слышу знакомый голос и то, как он перекидывается любезностями с Эреном. Я разворачиваюсь и вижу Эрвина, так непривычно повседневно одетого для меня, что я сначала его не узнал. На долю секунды я почти залип, но быстро себя одёргиваю, понимая, что сейчас не время для пускания слюней. — Леви? — первое, что говорит Эрвин, когда заходит в зал и подходит к дивану, — а ты что тут делаешь? — И тебе привет, у меня, так то, тот же вопрос, — говорит, посмотрев на меня, и я вопросительно перевожу взгляд на Эрвина. — Что ты здесь делаешь? — непоколебимо повторяет Эрвин. — Хотел поиграть в героя и спасти принцессу от злодеев, — усмехнулся он, показывая на рану, — а в итоге принцесса от испуга поразила меня в самое брюхо. — Хорошо, что не в сердце, — говорит Эрвин, садясь на корточки рядом со мной, и я чувствую, как его бедро касается моего, — Много крови потерял? Я не сразу сообразил, что он обращается ко мне, ведь залип, на его опущенных ресницах и глазах, что бегло осматривали рану. Но когда эти глаза перевели взгляд на меня, я отмираю. — Ах, да, то есть нет! Рана не глубокая, но её надо зашить и ввести гемостатическое средство, чтобы остановить кровотечение… О! И антибиотики тоже… — говорю я, сквозь ком в горле. Ведь все это время его глаза буравили меня, вгоняя в растерянность и неуверенность в своих словах. Будто он преподаватель, а я ученик на экзамене, которого проверивают на стрессоустойчивость и вгоняют в сомнение своих слов. Несколько секунд тишины, и он встаёт со своего места. — Хорошо, делай. Я подготовлю ампулы, — одобрительно кивнув, говорит он и уходит на кухню, занимаясь лекарствами. Я облегчённо вздыхаю и, посмотрев на молчаливого Эрена, который многозначительно улыбнулся, переглядываясь со мной, включает фонарик, тактично промолчав. За что я ему очень благодарен, ведь вспоминая о том, что я ему сегодня наговорил, вряд ли бы он упустил возможность не подшутить надо мной. Но кажется, серьёзность ситуации высосала из него весь запас шуток. По крайней мере, на некоторое время. А вообще, в этом вечере было странно всё. Незнакомый мне мужчина, которому я ринулся помогать, не подумав, что этот риск может стоить ему жизни, если он подхватит инфекцию или рана окажется более серьёзной. Эрвин, который копошился на моей кухне как у себя дома и набирал лекарства в шприцы, выкладывая их в ряд по правильной очерёдности. Так как профессионализм в нём предугадал последовательность моего мышления ещё тогда, когда я по телефону дал ему список лекарств. Эрен, которого всегда невозможно заткнуть, но сейчас он испугался за жизнь мужчины, которого возможно видел впервые настолько, что ему прийдётся вколоть успокоительное, чтобы он заснул. Сторонящийся мутных историй я, зашивающий брюхо Леви, имя которого узнал только после того как раздел его. Во всём этом было общее желание задать кучу вопросов друг другу, и у каждого они были своими, из-за чего все молчали, ожидая возможности. Ведь все мы взаимно чувствовали, что сейчас распросы будут излишними, и каждый сосредоточился на своём занятии, позволяя тишине зависнуть. Заканчиваю последний стежок и завязываю узел, поверхностно обрабатывая их. Откладываю все инструменты в тарелку, которую держал Эрен, ассистирующий мне. Хоть и местами неумело, но достаточно хорошо для терапевта. Дрожь в руках проходит с каждым моим действием, и единственным напоминанием ещё не до конца прошедшего страха становится пульс, который бьёт по ушам. — Эрвин, у тебя всё готово? — говорю я, бросая взгляд на кухню, где, облокотившись о барную стойку, руками стоял мужчина. Судя по тишине во время процедуры, смею предположить, что он закончил уже давно, и все это время стоял и наблюдал за мной. Из-за осознания того, что такой профессиональный хирург наблюдал за моей робкой, неуверенной первой работой, ко мне вернулось чувство волнения. Оно прошло по моему телу горячей волной снизу вверх, и мне стало жарко, а долгий испытывающий взгляд перехватил дыхание. Вот уже второй раз я ощущаю это чувство на себе из-за его взгляда, будто руки появились на шее и давят, лишая доступа к кислороду. Этот взгляд, опаснее, чем кажется возможно со стороны, либо он только на меня так действует. — Да, — он берёт шприцы и подходит ко мне, протягивая их поочередно. Пытаясь снять колпачок с иглы, чувствую, как он, на зло, застревает, и, немного повозившись, я всё-таки ставлю первый укол, слыша, как этот бессовестный негодяй хмыкает, явно улыбнувшись моей заминке. К слову, бегло подмечаю, что в каждый шприц было набрано точное количество лекарства, а жидкость дотошно чистая, без единого пузырька. — Блядь, — слышу болезненный стон Леви, когда я ввожу первый, — у меня там от боли уже всё должно было отмереть, так почему уколы всегда такие болезненные… — Тебя только что наживую зашивали, и ты бровью не повёл, — наконец, подал голос Эрен, — а укол бо-бо? — Ага, а знаешь, что ещё бо-бо? Нож, пронзающий кожу. Незабываемые ощущения, — цыкнул на него Леви. — Да я… Да я случайно! — воскликнул он, — зачем ты вообще полез?! Затесался в темноте я и не понял, что ты не один из тех придурков! — Наверное, потому что ты бы не справился с тремя громилами? — А вот и справился! — Чем? Ножом? А потом что? — рявкнул также на него мужчина, но вспомнив о боли, сморщился, когда я колю ему второй укол, — ах… нож это последнее, что ты должен использовать, если хочешь, чтобы твои друзья не навещали тебя в тюрьме. — Так, а что я по твоему должен был делать?! Спустить штаны и послушно ждать, пока они меня трахнут? — сказал Эрен, у которого голос был уже больше похож на истеричный крик. — Эрен, у тебя же есть мозг, иногда надо и его использовать… — Так… — растянул я встревая в их спор, когда понял, что сейчас будет новая поножовщина, если я не вмешаюсь, — значит, вы знакомы? — Отчасти. Он частый гость в баре, в котором я работаю, — вздохнул Эрен, свирепо буравя взглядом. — Вот как, тогда понятно, почему вы так естественно себя ведёте, будто сто лет знакомы, — нервно усмехнулся я, заклеивая рану, — Эрвин, подай бинт. — А вы? — говорит Леви, — как вы сошлись с Эрвином? — Счастливое столкновение? — игриво растянул Эрвин, дав мне бинт и слегка касается пальцами моей руки. — Ага, ценой зуба, — буркнул себе под нос я. — Не всем посчастливилось столкнуться с «зубной феей», которая готова бесплатно ставить коронки, Армин… — Ох, как мне «повезло», — я прикладываю бинт сбоку мужчины, — где же твои крылья, феечка Динь-Динь? — Я тебе их потом покажу, — многообещающе дёрнув бровями, говорит Эрвин. — Ааа, значит, это тот оленёнок, которого ты сбил с ног? Кто-кто?! — О… оленёнок?! Почему я раньше не додумывался тебя так называть? Леви ты чёртов гений, дай пять! — рассмеялся Эрен, вгоняя меня в краску, и я пинаю его в ногу, — ай… Я осуждающе посмотрел на довольного Эрвина, но мои эмоции злости больше походили на смущение из-за красных щёк. — Приподнимись чуть-чуть, — говорю я, придерживая начало бинта и заворачивая рулон за спину Леви, буквально его обнимая. Но останавливаюсь, когда на моём плече появляется широкая ладонь, сжимающая его. — Нет, дальше я сам, — говорит, почти на ухо, Эрвин, и я вижу, как Леви на него посмотрел, закатив глаза. — Ладно, — говорю я, отдав ему бинт и меняюсь с ним местами. — Эрен, пойдём, дам тебе лекарство. — Да, всё нормально! Мне уже не надо, — говорит он, замахав руками. Но я не слушаю его и набираю в шприц успокоительное в чуть меньшей дозировке, чем надо. — Оно лёгкое, позволит тебе хорошо отдохнуть и крепко поспать. Судя по всему, ты за сегодня многое пережил и если хочешь это обсудить, давай сделаем это завтра… Он посопротивлялся ещё какое-то время, но всё же сдался, спуская штаны, и позволяя мне поставить ему укол. Знаю, что это последняя мера, которую надо применять в стрессовых ситуациях, но видя, как тот исцарапал свои заусенцы на пальцах до крови, понимаю, что это лишним не будет. Пока я с ним разбирался, Эрвин дотошно идеально забинтовал Леви, который совсем расслабился и начал курить электронную сигарету, облокотившись о спинку дивана и откинув голову на неё. Видимо, он не стал спрашивать разрешения, когда увидел пепельницу на столе, да и я был не против, но его наглость меня удивляла и восхищала одновременно. Собрав скудное содержимое холодильника, Эрен приготовил сэндвичи как альтернативу позднему ужину, за которым все могли немного расслабиться и наконец обсудить случившееся. Тогда Эрен и рассказал полную историю того, что с ними произошло. Оказывается, компания мужчин была обычными гостями бара, которые в тот вечер сильно разошлись, и Эрен попросил их уйти, пока он не вызвал охрану. Мужчины, бросив оскорбления и угрозы в его адрес, ушли, но он никак не ожидал, что эти дебилы будут его поджидать после работы. Сам Леви сидел за баром и слышал всю эту ситуацию, а так как он всегда там сидит допоздна, во время своего перекура, увидел, как за освободившимся после смены Эреном последовала эта компания. Вся их история больше похожа на индийский фильм, но вот, это случилось в реальности, и для полноты картины не хватает только напряжённой фоновой музыки с танцами. В течение всего рассказа, я кидал взгляды на Леви, пытаясь оценить его состояние. Но ни румянец, ни пот, и даже озноб у него не проявились, по котором можно было определить осложнение. Зато всё это проявилось у меня, потому что стоит мне бросить взгляд на Эрвина, как тот будто чувствуя, смотрел на меня в ответ. Жарко. Полчаса спора между Леви и Эреном, и было принято единое решение, что мужчине, как минимум на эту ночь, нужен полный покой. Поэтому, устроив его в комнате Микасы, я отправил и Эрена спать, когда увидел, как лекарство начинает действовать на него. Вскоре квартиру заполнила тишина, которую нарушали лишь звуки посуды, которую надо было убрать, и шаги Эрвина за моей спиной, который также убирал всё инструменты и медикаменты. — Твои инструменты, куда? — говорит он, и я повернул голову в пол-оборота, увидев, как тот их натирает жидкостью для поверхностной обработки, которую, судя по всему, нашёл в аптечке. — Ах… Оставь. Всё равно надо стерилизовывать, — говорю я, и снова переключаюсь на посуду, переставляя чистую в сушилку. Монотонная тишина заполнила квартиру, пока я убирался. Адреналин от произошедшей ситуации всё ещё вгонял моё тело в дрожь, и я старался успокоиться, маниакально вытирая раковину от воды, хотя она уже давно сухая. В голове прокручивал все свои действия, в поисках ошибок, которых, как мне казалось, было достаточно, чтобы Леви завтра не проснулся. Сквозь раздумья, слышу за спиной тихие шаги и затаив дыхание жду, когда в комнате снова повиснет тишина. Надо мной появляется тень, и я нервно вздыхаю, стараясь сделать это как можно тише, но уверен, Эрвин это слышал и даже почувствовал. Облокотившись о раковину, я на секунду замираю и вздрагиваю, буквально ощутив спиной жар и то, как затылка касается его дыхание, вызывая мурашки по всей спине. Ещё больше начинаю волноваться, когда ощущаю тяжесть горячих рук на своей талии. Посмотрев вниз, вижу, как эти бледные руки нежно касаются её, огладив сквозь тонкую водолазку и остановившись на животе, обнимают. — Что ты делаешь? — говорю я, пихнув локтем его в бок, и собирался было развернуться к нему лицом, но он так крепко вцепился в меня, что я буквально ощутил себя в капкане. — Это ты что делаешь? — говорит он, опустив свою голову на моё плечо, зарываясь носом в шею и крепко обнимает меня, — дрожишь как осиновый лист, а несколько минут назад передо мной был такой крутой врач. Признаться, я был приятно удивлен… — он пробирается одной рукой под край джинс, оттягивая резинку белья сверху, шлёпнув ей по моей пояснице и заставляя меня «ойкнуть», — ты в курсе, что я чуть с ума не сошёл от мысли, что с тобой что-то случилось, пока я ехал? А ты даже не удосужился написать мне сообщение сразу же как узнал, что всё в порядке, и принялся раздевать другого мужчину с таким бельём под своими джинсами? — Аха, — усмехнулся я, быстро облизывая пересохшие губы, — это единственное о чём ты сейчас думаешь? Ревность? — Ревность? — повторяет удивлённо за мной вопрос он, повернув голову и посмотрев на меня, — знаешь… да, похоже на то. — Интересно как получается, — говорю я, сжимая руками раковину, — когда тысячи людей дрочат на меня, ты не ревнуешь, а когда я снял рубашку с твоего друга, чтобы зашить ему брюхо, ты ревнуешь? Ты понимаешь, насколько это абсурдно? — Ох, поверь, я ревновал бы, если бы не знал, что ты дрочил на меня, — он растегивает пуговицу на моих джинсах, и тут я не выдерживаю, останавливая его руку. — Признайся… О ком ты думал в последние минуты стрима? — Мы с тобой не в таких отношениях, чтобы ты позволял себе ревновать, — его рука настолько сильная, что без труда пальцами дёргает ширинку вниз. — Что ж, ты прав, тогда воспринимай это как каприз неудовлетворённого зрителя. На это у меня есть право? — Убери руки. — Трансляция уже завершена, а вот «сюрприз» свой я так и не получил, — наигранно грустно говорит он, потеревшись носом о мою щеку, — наградишь меня? — он чмокнул меня в щёку, обезоруживая и заставляя снова покраснеть, — я так спешил тебе на помощь… Губы шептали сладкие слова, успокаивая меня, и я, будто начинаю в принципе, расслабляться. А ведь пару минут назад кипел от адреналина и тревоги. Даже сейчас, в его объятиях, проскальзывают мысли: где я мог ошибиться при обработке ранения? А вдруг он подхватит инфекцию? Или шов разойдется, спровоцируя новое кровотечение среди ночи? Стоит ли сегодня спать? Все эти вопросы, крутящиеся у меня в голове, постепенно уходили на задний план, уступая место легкому возбуждению, приятно щекочущему низ живота. — Можно хотя бы посмотреть? — говорит бархатным голосом мне в ухо Эрвин. Я закусываю губу, ощутив, как Эрвин убирая волосы с шеи, целует в загривок и я легонько киваю, не способный сказать ни слова. Он улыбается своей победе, и я ощущаю легкий укус там, с последующим мягким поцелуем. Широкая ладонь, четырьмя пальцами, ныряет по спине вниз за край джинс и, прихватив большим, снимает их, размашисто при этом погладив голую ягодицу. Я судорожно вздыхаю, ощутив это горячее прикосновение и урчание над своим ухом. — Ммм, а в реале она лучше, — говорит он, слегка сжимая ягодицу. — Я… Ты посмотрел? — говорю я заикаясь от волнения. — Ещё нет, — мурлычет Эрвин и проводит с нажимом большим пальцем по ягодице, — ты слишком напряжен, расслабься. Легко сказать. Довольно сложно это сделать, учитывая, что тебя сейчас лапают не только взглядом. Одно дело, когда подобного рода прикосновение через одежду и совершенно другое, когда кожи касается теплая рука, способная полностью накрыть ягодицу. Однако его настойчивые поглаживания действительно заставляют слегка расслабиться, и я уже не сжимаю раковину так сильно, сосредоточившись на ощущениях. — Ай, блядь! — резко подскакиваю я, чувствуя жгучую боль в верхней части ягодицы, — ты что делаешь?! — Вот и все, — говорит он, отстраняясь, и большим пальцем с ваткой массирует с нажимом одно и то же место, — теперь иди спать, тебе надо хорошо отдохнуть, ты сегодня перенервничал. — Что ты сделал? — говорю я, поворачиваясь и увидев, как его палец массирует мой зад, а в другой руке он держал пустой шприц, — что ты мне дал?! — Успокоительное, тебе оно тоже не помешает, — он выбрасывает шприц и моет руки. — Да кто тебя просил! — я снимаю резиновые перчатки и кидаю их в его спину, и эта падла уворачивается, будто у него и на затылке глаза. — Поверь мне, выглядишь ты не менее встревоженно, чем твой дружок, — безразлично говорит он, вытирая руки и смотрит на меня, — помочь штанишки надеть? — Справлюсь! — говорю я с раздражением, надевая джинсы. — Что ж, утром приеду за Леви, а пока присмотри за ним, — он смотрит на свои наручные часы и уходит к выходу. Взяв свой телефон, я посмотрел на время и вздохнул, увидев, что уже довольно поздно, а Эрвин, судя по виду, тоже устал. К тому же, он, как и я, работал все пять дней, а сегодня и вовсе был его шестой день. Увидев его осунувшееся лицо, мне стало его жалко. Если я его выставлю среди ночи в таком состоянии, мало ли что может случиться? Я иду за ним следом и, облокотившись рукой о стену, наблюдаю, как он одевает кожаную куртку, которая разрушает образ аристократа, устоявшийся в моей голове. Сегодня он будто совсем другой человек. — Диван… — говорю я, и Эрвин переключает внимание на меня. — Диван раскладывается, и он достаточно широкий. Если хочешь, ты можешь переночевать здесь. — Хмм, — растянул он. — Просто! — бегло сказал я, чувствуя, что он хотел отказаться. — Ты устал, и в таком состоянии опасно садиться за руль. К тому же, зачем метаться туда и обратно? Отдохни, и поедете. Он завис, молча смотря на меня несколько секунд, будто снова пытался заставить меня усомниться в своих словах. Разве это не самый разумный вариант в данной ситуации? По-моему, всё очень логично. — Так… Что думаешь? — тихо говорю я. — Чего завис? — Пытаюсь оценить, хватит ли мне силы воли, — серьёзно задумался он. — Ты и я, в одной квартире… — И в разных комнатах, — дополнил я, улыбнувшись, когда понял, что ему ещё хватает сил на шутки. — Ооо, — растянул он, округлив губы и щёлкнув пальцами, указал на дверь моей комнаты. — Сделаешь «рум-тур» комнаты для своего преданного фаната? — Ни за что, — фыркнул я, отталкиваясь от стены и иду снова в зал, присаживаясь у комода в поисках гостевого одеяла и подушки. — Ванная комната — первая дверь слева, — говорю я, слыша, как он снимает куртку и обувь. Облегчённо выдохнул, услышав хлопок двери в ванную, и, наконец, повернулся. Он… Действительно волновался? Или просто это была лишь игра слов, которыми он пытался усыпить мою бдительность? Ещё это проклятое бельё… Боже, какой позор. Я рад, что мне не пришлось расправлять диван под его пристальным взглядом, ведь кто знает, что ещё он мог сказать или вытворить. Я и так себя ругаю за то, что и сам начал подставляться под его «шалости». Не знаю, как у него это получается, но все его прикосновения настолько естественны, что у меня и мыслей нет в моменте, что они неправильные. Пугает, что то, что я расценивал как домогательство, становится для меня обыденным и самым повседневным. Столько интимного впервые у меня было с ним и всё это всего лишь за несколько дней. Не говоря уже о только сегодняшнем дне, полного контраста. Почему же? Даже у меня есть сердце, и такие откровенности, ненароком внушают надежду, что… может быть это «оно»? Ахах! Нет, как же глупо. Кажется, иногда я забываю, какого рода интерес он проявляет ко мне. Нельзя ему позволять столько, да, стоит быть строже. Для него это всё игра, и о серьёзности не может быть и речи. Поэтому лучше сразу «отрезать», чтобы потом не было больно. Ведь он из тех мужчин, что спешат в пятницу домой, потому что жена приготовила праздничный ужин в кругу семьи и детей. Да, он станет отличным отцом, и в его планы точно не входит парень в кружевном белье с голой задницей перед камерой. Точно… Уткнувшись в полотенце, я вздыхаю над своими раздумьями, которые приходят к логическому завершению, которое должно меня успокаивать. Едва ли… Я слишком эгоистичен и наивен, раз мог даже предположить, что у него ко мне есть интерес, а не слепая страсть, в которую верилось больше. Выйдя из комнаты, иду к двери ванной, слушая звуки воды. Когда они прекращаются, стучусь. — Я оставлю полотенцееееее… — моя челюсть подает и расшибается о пол, когда Эрвин неожиданно нараспашку открывает дверь и предстаёт передо мной полностью обнажённым. Ничего не могу с собой поделать, и взгляд мой рефлекторно опускается вниз, из-за чего щёки не просто залились румянцем, а я весь раскраснелся как помидор. — Шоковая терапия, — поясняет свой поступок он, явно увидев в моих глазах «Error 404», — сзади тоже хочешь посмотреть? — П… — выдавил из себя я, возвращая взгляд на его ехидную ухмылку, — Прикройся! Я швыряю в него полотенцем и, просто развернувшись, убегаю в свою комнату, закрыв дверь под звуки разливного смеха, который оказался самым заразительным из всех, которых я слышал. Падаю на кровать и ныряю лицом в подушку, закусив губу в попытке сдержать смех, но не могу и вскоре прыскаю смехом, катаясь по кровати. Закрываю глаза и перед ними всё ещё стоит его образ. Татуировка… Красивая, со вкусом и просто идеально подчёркивающая изгибы его натренированных мышц, обнимает его руку и плечо. Не знаю, есть ли продолжение на его спине, но, если честно, не это меня волнует сейчас. Сейчас меня больше смущает увиденное мной между его ног и такое зрелище фиг забудешь. Бегло перебираю в голове все свои вибраторы и придирчиво сложив губы в трубочку, понимаю, что ни один из них и рядом не стоит с его «достоинством». Что ж, думаю, можно пока просто наслаждаться его вниманием, а потом… это будет потом. Я скрепляю руки в замок, и вытягивая их над собой, подтягиваюсь, стараясь выбросить все эти мысли из головы, и начинаю чувствовать лёгкую слабость в теле. Такую, приливную по всему телу приятную усталость, которая свидетельствует о том, что лекарство начинает действовать. Я с трудом встаю, выключив компьютер, прекращая уже никому не нужную трансляцию, и снимаю одежду, переодеваясь в пижаму. Вот уже не знаю, злиться ли мне на Эрвина или благодарить его за настойчивость, но только благодаря лекарству и его «способу» отвлечь меня, я смогу сегодня уснуть. Ведь если бы не он, я не смог бы закрыть глаза ещё очень долго, пытаясь справиться со своими тревожными мыслями, которые, к слову, абсолютно растворились в тишине этой странной ночи. Ахах, шоковая терапия определенно сработала.