Холод

Российская Федерация. Ван Яо нервно одернул рукав зимней куртки — острые пальцы мороза прошлись по коже. Хоть и Китай морозов, как Иван, не боялся — да и в некоторых его провинциях было так же холодно, это было неприятно. Страна и сам только не знал, что он делает на территории Российский Федерации. Наверное, виною была жалость — КНР знал, что Брагинский пьёт запоями, иногда напиваясь до беспамятства, и, быть может, он сможет выдернуть Ивана из когтей зелёного змия. В конце-концов, именно Брагинский вытащил его, почти конченного наркомана, полностью перешедшего на опиум, буквально со дна этого мира… Он сделал шаг к покосившемуся забору, по ледяной дорожке, ведущей к дому Российской Федерации. Погода была невероятно чудесная для этого времени года — зима развернулась во всем своём великолепии. Было видно практически каждую снежинку; снег под ногами приятно тихо хрустел. На голых ветвях деревьев, подобно роскошным мехам, лежали снежные шапки. Иногда они осыпались — от порывов северного ветра… да и лесные птицы, которые иногда прилетали к самодельной кормушке, сделанной заботливыми руками хозяина земли русской, садились на тонкие прутики, расклевывая корочки хлеба, семечки и куски сала. *** Помявшись с минуту на пороге, Яо решительно нажал на дверной звонок. Трель от него разнеслась далеко по всему дому. Но, на счастье, дверь распахнулась почти сразу. Китай, уже было открывший рот — чтобы поздороваться, поперхнулся и проглотил заготовленную речь, да уткнулся глазами не в Ивана Брагинского, а холодные голубые глаза цвета льда. — Проходи, — сухо сказал ему Михаил, и отошёл обратно в дом, пропуская не столь званого гостя. Это было воплощение Сибири. И крайне редко он показывался на дневной свет, предпочитая общество зверей, птиц и лесов. — Все так плохо? — встревожился китаец. — Да нет, — отмахнулся от Ван Яо как от назойливой мухи Михаил, — я просто пришёл помочь. Проходи, не стесняйся… правда в этом году нам некогда праздновать День Рождения России, забот не в поворот, но мы тебя накормим и напоем… короче, праздничного стола не ожидай. В общем, — стушевался в конце сбивчивой речи Сибирь, — сам сейчас все узнаешь… Напрягшийся от этих слов Ван перешагнул порог. Михаил провел его в гостиную и оставил на старом диване, велев чуть обождать. И скрылся из глаз. *** Яо тут был много раз; сейчас все отличалось тем, что было чуть изношенное, бедное, но безукоризненно чистое. Если бы его друг пил (и продолжал пить), то тут была бы совершенно другая картина. Скоро в коридоре послышались неспешные шаги хозяина. И в дверном проёме появился Иван Брагинский собственной персоной. Ван Яо встал. Брагинский выглядел не так плохо, как в последний раз с их встречи, но лицо было белым до синевы и обтянутым кожей. Глаза ввалились глубоко в череп, правда сияя не таким обычным ровным сиреневым пламенем, а ядовито-фиолетовым, почти что кислотным цветом. Под глазами пролегли синяки и круги. Шарфа на шее больше не было, круговой жуткий шрам от ярма и оков Золотой Орды скрыл широкий бинт в два ряда. Русский был не в привычной взору шинели, а в починенных черных брюках с заплатками на одном колене и старой рубашке в крупную клетку. Рукава, длинные, сейчас были закатаны по локоть, и огромное множество шрамов на обеих белых руках сейчас было видно. На левой руке, там, где вены, красовались синяки от уколов, упрямо просвечивающие сквозь бинты, которыми частично и была скрыта рука. — Ваня? Что с тобой, ару? — ужаснулся Яо. — Ничего, — одними уголками губ улыбнулся ему Федерация, правда очень устало. — Сейчас уже получше… Кажется, он в этот миг говорил далеко не с Яо, да и просто уговаривал себя. Китай быстро подхватил Брагинского под локоть, и довёл до ближайшего кресла. Бережно — насколько смог, посадил мужчину в кресло. И уселся напротив. Видимо, у Ивана сильно кружилась голова, потому что тот несколько минут сидел молча, спрятав лицо в ладонях. Но Ван не прерывал его и ничего не говорил, ожидая когда Брагинский более-менее очнется. *** Иван рывком втянул себя в настоящее и перевёл дыхание. В свете солнечных лучей, скользнувших по его лицу, лицо его было особенно бледным и нездоровым. — Иван? — робко спросил Китай, — ару? — Я здесь, — послушно кивнул ему Россия, тут же поморщившись от стрельнувшей тупой боли в висках. — Привет тебе, Ван Яо. — Я пришёл навестить тебя и поздравить с Днём Рождения… Иван скосил глаза на лежащий на столике в золотисто-алой обертке небольшой свёрток. Взгляд его, сначала немного недоуменный, а затем озарившийся неким весельем, придал Китаю сил и уверенности, что не все так безнадёжно, как говорят о Федерации в Европе. — Спасибо. Приятно. Правда я в этом году не праздную своё Рождение, но угостить тебя смогу… Фрукты, конфеты и два наполненных вином стакана — все, что украсило их скромный фуршет. Правда Брагинский едко высказался о любителях побить хрусталь и извинился за стаканы. Но двум нациям, в принципе, было все равно из чего пить — впрочем, Ван заметил, что Брагинский просто коснулся языком вина, не став пить. — Знаешь, — хитро подмигнул ему Иван, сияя фиалковыми глазами, — я, пожалуй, покажу «подарок»(он провел в воздухе пальцем, очерчивая своеобразные кавычки) мне от англосаксов. Такого я от них ну никак не ожидал… — Заинтриговал. *** Брагинский провел его на второй этаж, где раньше были комнаты прибалтов. Ныне они были пусты — Иван выкинул, очевидно, даже мебель. Хихикая так, что у Китая поползли мурашки по спине, и источая знакомую тяжёлую черно-фиолетовую ауру, Россия толкнул дверь дальней комнаты. Обычная, если не сказать, классическая обстановка — шкаф, стол, стул, который был занят Михаилом и придвинут вплотную к кровати, и сама кровать. Но кое-что привлекло взгляд китайца. На кровати в ворохе одеяла и подушек лежал ребёнок, мальчик, лет трех. К его маленькой ручке, лежащей поверх одеяла, тянула свой шнур капельница, игла которой была воткнута в вену и крепко закреплена. Струйка жидкости, текущая ему в вену напоминала… кровь?! Обожжённый внезапной догадкой, Ван Яо быстро обернулся к Брагинскому. Он был изумлен: — Иван, это… это… ару, скажи, что это не так!!! — Это новое воплощение. — Только подтвердил догадку Китая Россия. — Знакомься с Иваном Ивановичем. Специально так назвал, чтобы всех бесить, и чтобы всех передергивало. И, кстати, потише — мой Ванечка только что заснул… может, чуть позже, передам ему Курилы… или чего-нибудь другое… эх-х-х, у меня столько вариантов! КНР все не мог отвести взгляд от дитя — копии самого Ивана Брагинского до самой последней черточки в далеком-предалеком детстве-становлении страной и государством. *** – Думаю, мне излишне спрашивать, где ты взял малыша? — поднял брови Яо. Они тихонько вышли на площадку второго этажа в доме. — Не поверишь — Керкленд практически подарил. Разве что не на блюде с золотой каймой и перевязанного ленточкой. — Честно ответил ему Иван. — Я бы во многое поверил, но точно не в то, что это дите Артура. — Изумленно покачал головой Китай. - Откуда в этом малыше столько испепеляющей злобы, чёрной ненависти и жуткой боли, и острое желание отрезать себя от родины?! — Не знаю. Но даже я, находясь на цепи, словно пёс, в Золотой Орде и то испытывал ненависть намного… тише. — Спокойно сказал русский. — Но факт остаётся фактом — создать воплощение можно двумя способами. — Прошедший сквозь смерть, испытавший сильные эмоции, — начал загибать пальцы Яо, — причём негативные… ненавидящий… плюс имеющий нашу кровь. Ну и второй способ — родившийся от нас. Он некоторое время бормотал и шевелил губами, пытаясь вспомнить ещё о воплощениях. Но больше память услужливо ничего не выдала. — Действительно… а почему Англия ничего не почувствовал?.. - поднял он вновь глаза на Ивана. — Потому что опять решил мне нагадить, — сообщил со смехом Брагинский, — а ударило это по нему. Магия, Яо. А Генерал Мороз ребёнка почувствовал, и принёс мне. Китай фыркнул — ему тоже стало весело. Кто бы мог подумать — Ледяной Дух, и так изящно нагадил сэру Керкленду. — Значит, у него не все в порядке, — сообщил он спокойно. — Новые воплощения из небытия так просто не появляются… Улыбка Брагинского стала коварной и широкой, как у Чеширского кота: — Ван Яо, я официально приглашаю стать крестным отцом моему Ванечке… кажется, много воды утекло, когда я помогал тебе, а ты — мне. Пора вспоминать, что мы на белом свете не одни. — А Америка считает, что он один, — хмыкнул Китай. — На вершине. — Осмелюсь предположить, что он не долго будет на вершине. Мало сделать так, чтобы до неё долезть. Надо уметь и удержаться… — проницательно заметил Брагинский. – Он это не сможет. — Тебе надо ещё сохранять с ним контакт… с Ванечкой. — Сказал Ван. — Придётся тебе с ним ещё на наш саммит ехать в следующем году. — Пускай. — Тряхнул седой головой Иван. — Пусть думают, что это мой сын. Предъявлю им «обертку» от бомбы замедленного действия. И мы с тобой посмеёмся всласть, когда она взорвётся…