Холод

Утром Иван встал в башне самым первым. Быстро надев спортивную форму, он побежал к квиддичному полю. Он без проблем нашёл выход из замка. В воздухе уже чувствовалось приближение зимы, а, следовательно, сюда вполне мог отправиться и Генерал Мороз, проведать «правнука»… или «праправнука». Разминка у него заняла полтора часа, суровая необходимость Воплощения России, и после он пошёл в душ и переодеваться в школьную форму и захватывать рюкзак. *** Когда он спустился вниз, то застал в гостиной Гермиону Грэйнджер. Та листала учебник по трансфигурации, иногда позевывая. — Доброе утро, — поздоровался с сокурсницей Иван. — Доброе утро. Вот, решила почитать… Брагинский кивнул, садясь рядом. Нужно было дочитать вчерашнюю газету. Девочка явно смотрела с интересом на него, незнакомую ей газету на другом языке, но тактично молчала. Вдруг она охнула — и схватила парня за руку. Ту, которой он только что перелистнул газетный лист. — Что? — недоуменно спросил парень, складывая газету пополам. — Что у тебя с рукой?! И с другой? — изумленно спросила шатенка, пялясь на вырезанные символы на коже. — Они будто вырезаны… — Так и есть. Я с рождения — уже очень сильный маг. А силу необходимо контролировать, ведь большая мощь — большая ответственность, я мог и сам покалечиться, и других покалечить. Понимаешь меня? Я был мал и слаб, не понимал всего. И отец был вынужден применить нашу славянскую магию… — Это варварство! — Это суровая необходимость. Моя магия может убить. Гермиона, это не мир розовых пони. Магия бывает разной. Как только я достиг необходимого возраста, то отец сковал магию. Частично. Мне самому легче стало… — Всё равно - это жестоко. Можно же амулетами… я читала об этом. — Нет. Давай объясню, ты все-таки пока не сведуща в этих вопросах, — снисходительно проговорил Брагинский, пряча газету в рюкзак. — Дело в том, что есть общая магия, а есть магия рода. У нас в России нет чёткого разграничения на магию тёмную и магию белую, как здесь. Мы, род Брагинских, очень древний, ещё дохристианский. Каждый член семьи приносил в магию рода что-то свое, но общий костяк, стержень, оставался по-прежнему. Мы — маги холода. У нас самый большой род в Российской Федерации, и верховодит этим всем мой отец. Глава Рода. Для меня его слово — закон. Если рано или поздно не сковать магию, это может уничтожить род Брагинских. И — особенно велик риск засветиться перед людьми, которым магия чужда, и они её боятся. Не существует амулетов, которые способны сцепить изначальный стержень. Нет, их я могу надеть, но смысл в них потеряется — одно-единственное заклинание, и они развалятся. — А можно научиться такой магии? — Магии рода? Есть два способа. Магический брак. То есть — пожизненный, без возможности развода, в случае разлада в семье. И — получить покровительство. С этим сложнее, кандидат должен осознавать все. И быть ко всему готовым, в том числе и к суровым, часто очень жестоким проверкам. Родов, как наш, после Революции, Войн и военных стычек, осталось немного. Поэтому принимают в него только лучших из лучших. Ну, и у тебя должно быть сродство к этой магии. Без этого в роду делать нечего. — А здесь? — Ну, — Иван побарабанил пальцами по подлокотнику. – Тут есть рода «священные двадцать восемь», это надо к ним вопрос организовать, да и книги почитать. Так просто в Род не вступить. Нужно изучить законы и обычаи магии… слышала выражение — в чужой монастырь со своим уставом не ходят? Вот это как раз ёмко и коротко о Роде. — Вот как, — задумалась Гермиона. — Спасибо. А раны на руках от чар не заживут? — Заживут. Но только после того, как я смогу себя сам контролировать ещё лучше. В этот миг в гостиную и мимо них начали спускаться и проходить ученики, на завтрак. — Пошли, — встал с кресла парень. — Время завтрака. *** Он уверенно привёл их обоих в Большой Зал. Там уже тоже были первые ученики с других факультетов. — Что ж, — прокомментировал подросток по-русски тарелки с овсяной кашей, — могло быть и хуже. А сам мысленно отметил спросить у старших — где кухня. Джем, орехи и изюм немного исправили ситуацию. Рядом опять был тыквенный сок, и Брагинский скривился, вспоминая очень вкусные морсы, соки и лимонад, что делал отец и столицы. А какой у них получался компот! Тост был намазан тонким слоем масла и опять же — с джемом. Яичница была им съедена, жирные колбаски — проигнорированы. К чаю были вкусные булочки с корицей, и несколько их них отправились в скатерть-самобранку. К ним подсели и сокурсники — Дин Томас, Невилл Долгопупс, Симус Фининган. Так же присели и девочки. Иван поздоровался с ними. — А Уизли где? — спросил Иван у них. — Мы его пытались разбудить, — хихикнул Симус, отвечая. — Но нам не повезло. Мимо прошла их староста и раздала первокурсникам их расписание. Иван прочитал — трансфигурация, заклинания сдвоенные, затем обед, а после защита от тёмных искусств, последней — травология. В воздухе зашумели крылья. Прибыла первая в этом учебном году совиная почта. К Ивану подлетело две совы, и он привычным жестом забрал у них Ежедневный Пророк и Таймс. Немного погодя, в воздухе раздался гордый орлиный клекот. Почти все подняли головы — к гриффиндорскому столу летел роскошный двуглавый орёл. Иван с улыбкой наблюдал за тем, как испуганные совы, что-то вереща, разлетаются в разные стороны. Орёл красиво сел ему на плечо — Иван даже не поморщился, когда острые когти впились в его плоть. — Привет, Романов. — Поздоровался он с личным посланником от отца. — Что ты мне принёс? Орёл спустил ему на колени письмо, которое нёс в клюве. Иван, тяжело вздохнув, положил конверт на свободное место между тарелок, и коснулся уголка пальцем с кольцом. Стопка документов и газет, что выросла перед ним, была удручающей. И высокой. Брагинский, тяжело вздохнув, аккуратно снял Романова с плеча, и посадил на факультетские стол. Тот тут же нырнул сначала одной головой в его кубок с водой, потом другой. Иван открыл рюкзак, став перемещать в его нутро одну бумагу или газету за другой. Многие за ним недоуменно наблюдали. — Это тебе родственники пишут? –спросил севшим голосом Невилл. — Работа прибыла. На ближайшую неделю, — Иван разом закинул оставшиеся бумаги в рюкзак, и закрыл молнию. — Ладно, потопали что ли — кабинет Макгонагалл искать… Лети! Романов взлетел вверх, предвкушая отдых перед долгой дорогой обратно… *** Когда они выходили из Большого Зала, то им попался на дороге Уизли, бешено вращавший глазами, плохо, явно наспех одетый. Парни дружно похихикали над рыжим, но не остановились. Они достигли кабинета не сразу, но по крайней мере нашли нужную дверь до звонка. Иван и остальные — у них был урок только с факультетом Гриффиндора, зашёл в кабинет, где на столе восседала роскошная кошка. — Доброе утро, профессор, — поздоровался с ней парень. — Брагинский? — с изумление спросил Томас, — как это понимать? — Вы чего, ребята? Не интересовались местом, где будете учиться магии? — Иван обернулся к парням в изумлении, — книг, что ли не читали? Профессор Макгонагалл — анимаг. Я, вот, как только узнал, что буду здесь учиться, так попросил отца почитать о замке… и нашёл список анимагов за последние десять лет. Там была наш декан… кстати, умение это сложное до невероятности. У нас в Роду так могут всего два человека. Но по России таких перевертышей в общей массе магов прилично… — Поверю тебе на слово, — сказал Симус, плюхаясь на свободный стол. Сам Иван сел с Невиллом. Чуть погодя пришли девочки, а после звонка ввалился Уизли. Вслух заметил, что преподавателя нет, и он рад этому факту. Ладонь Брагинского встретилась с лицом. Более лучшего момента для своего появления в образе женщина не нашла… *** Кошка прыгнула, зависла в воздухе, и перед Уизли — тот опешил, и едва ли не плюхнулся на пятую точку, возникла профессор Макгонагалл. Безжалостно отняла первые баллы у факультета, попеняла на опоздание Уизли, и предложила — тут даже Брагинский-младший, привыкший к мягкому, вкрадчивому тону папы, обычно не сулившему ничего хорошего, побежали по спине знакомые мурашки, впредь не опаздывать. Велела Уизли сесть. Иван, если бы смог, даже зааплодировал. — Пять баллов Гриффиндору, мистер Брагинский… — За что, профессор? — спросил немного удивлённо Иван, чувствуя, как зачесались кулаки — факультет заработал бы сегодня первые баллы, но нет… Долбаный придурок Уизли! — За знания. И умение пользоваться собственной головой, — с лёгким смешком проговорила Макгонагалл, — итак… Уизли овладел собой, и, злой, сел на ближайший стул. Она произнесла короткую речь о старании, внимательности и воображении, потом спросила их о том, что такое, по их мнению, трансфигурация. Рука Брагинского взметнулись вверх одновременно с рукой Грэйнджер. Профессор взглянула на обоих, мерцая стёклами своих очков, и вызвала Гермиону. Та молниеносно протараторила определение трансфигурации, и была удостоена премии в три очка. Но Иван руку не опустил, и профессор вызвала отвечать и его… В итоге, за урок они с Гермионой набрали тридцать баллов. Если бы не минус Рона, то Брагинский по заработанным очкам её бы опередил. В конце урока им было показано простейшее заклинание превращения спички в иголку, и скоро кабинет наполнился выкриками заклинания, и изредка сопровождавшимися искрами из волшебных палочек. Магия палочки была младшему Брагинскому не столь знакома, но тем не менее, с заданием он с Гермионой успешно справился. Им его засчитали, и показали обратное превращение. — А Финитой можно обернуть вспять любое заклинание? — спросил Иван, чувствуя, что вот-вот будет перемена. — Практически любое. Прозвенел звонок. Им задали письменную работу и отработать заклинание, у кого не получалось, либо получалось плохо. *** Флитвик изначально понравился Ивану. Возможно, дело было в приятном ощущении, что распространял вокруг маленький по росту профессор заклинаний. Но тут же желание поколдовать он резко осадил — сначала они будут ставить руки и произношение. Минимум месяц. Тысячи жестов были знакомы юному Ивану — отец ставил ему руку посредством фигурного катания, танцев, акробатики, гимнастики, ритмики, игрой на музыкальных инструментах и этикета. Ван Яо тоже принял во всем этом непосредственное участие. Азиат научил его танцу с мечами, флагами, веерами. Флитвик обратил на это внимание. Пару минут погонял его по жестам, спросил о магии льда, и выставил рядком оценки по будущим зачётам (жесты). Дал домашнее задание на пять ближайших уроков, и выпроводил Брагинского из кабинета. И крикнул вслед о сорока добавленных Гриффиндору баллах. Что ж, Иван направился к себе в комнату, и почти два урока перед обедом скоротал время над бумагами, присланными отцом. На обед он немного опоздал, хотя и быстро бежал по этажам. Найдя свободное место рядом с девочками, он плюхнулся рядом, с как оказалось, Гермионой. — И где ты был? — спросила она. — Почему тебя Флитвик отпустил? — Я ему все зачёты по правильным жестам сдал. Нас учат этому едва ли не с рождения. Я занимался танцами, гимнастикой, фигурным катанием, игрой на музыкальных инструментах, ритмикой… этикетом. — Понятно. Я сама танцами занималась, — сказала она, налегая на еду. Уизли с куском мяса на вилке вытаращил глаза: — Ты занимался танцами?! — Сначала прожуй, потом говори, — сказал в ответ Брагинский, аккуратно орудуя ножом и вилкой. Этикет в него буквально вбили. Сам отец следил за тем, чтобы у парня была осанка, вежливые манеры, приятный голос и так далее… — Да. У нас колдуны занимаются танцами — это неотъемлемая часть боевой подготовки. Гибкость, ловкость, умение анализировать ситуацию и предсказывать каждое движение. А что тебя удивляет? В хилом теле никогда не будет здорового духа, как и сильной магии. — Ты прямо как эти… — сморщился Рональд, — аристократы. — Уизли… если ты ещё не заметил, ты живёшь в этом мире. — С грустной улыбкой, наполненной притворной жалостью, сказал Иван. — В мире заведены определённые правила и рамки. Не будешь им следовать, все подумают, что ты невоспитанное животное. Или сожрут — например, прилюдно унизив. Лучше смерть, чем бесчестие… — Хорошо сказано. Брагинский круто обернулся, сжимая в руке нож. На него смотрел худощавый подросток, со светлыми волосами и достаточно надменным лицом. На шее — зелёный слизеринский галстук. Позади него — два увальня «шкафа». — Это не моя фраза. С кем имею честь вести беседу? — отложил Брагинский нож, и аккуратно снимая салфетку с горла. — Малфой. Драко Малфой. — Приятно познакомиться, наследник рода Малфой. Брагинский, Иван Брагинский-младший. Наследник рода Брагинских. — Встал со своего места парень. Малфой уничтожающе глянул на Рона, с презрением — на Гермиону: — Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин… — Наследник Малфой, текущая в моих, твоих, в Уизли и Грэйнджер кровь — одинаково красная. Да, иногда тяжело и трудно намекнуть о чужом невежестве, но это сделать необходимо. Иначе — это дно. Драко задумался, молча кивнул и отошёл. — Вот поганые слизни! — выпалил Рон. — Не слушай его, Иван, у него родители были на стороне Сами-знаете-Кого! — Родители за ребёнка не в ответе. — Машинально ответил Брагинский, задумавшись. — Ваш Волан-де-Морт всего лишь маньяк — психопат с манией величия… Уизли помертвел; многие рядом замолчали, когда парень полностью сказал имя Тёмного Лорда. -… сравнений с магловской войной он не выдерживает. Сколько от его рук пострадало? Дай Бог, сотня магов. В войну погибают тысячи и миллионы. И не только обычные маглы, как Вы здесь говорите, но и маги, магические существа… разоряются земли, стираются с лица Земли дома и целые города. Тот же Геллерт Гриндевальд, от имени которого до сих пор содрогается вся Европа (да и Америка), вот тот действительно Тёмный Лорд в полном смысле этого слова. До сих пор мой отец искренне желает получить его голову, сердце и печень себе и не согласен с приговором. Он… многих убил из моего рода. Брагинский посмотрел в тарелку. Есть больше ему не хотелось. Вспоминались «Святые майские». И как отец буквально заливался по самые брови водкой, тщетно пытаясь не вспоминать погибших его детей — Сталинграда, Севастополя… а как умирал Новгород… одно из самых старейших воплощений…. — Ты прав, — очень тихо сказала Гермиона. — Моя бабушка чудом осталась жива под бомбежками. Ну, когда Лондон бомбили. Иван со странной полуулыбкой поглядел на неё. На миг Грэйнджер вгляделась в необычные для всех ослепительно аметистовые глаза, и подавилась заготовленной фразой — больно эти глаза были старые, знающие, ведающие боль и скорбь. У неё застрял комок в горле. Уизли сник. *** Остаток дня прошёл нормально. Квирелл парню не понравился — лживый насквозь, заговаривающийся. Ещё от него сквозило разложением. Плюс… никакой учитель. Читайте учебник. Конспектируйте сами. Все. Внутри него же самого творилось буря. Александр, этот дремлющий в нем змей-искуситель, явно что-то знал про Квирелла, и хохотал леденящим издевательским смехом в голове у Брагинского. Пусть сейчас он смеялся слабее, но Ваня чувствовал себя из-за него мухой, попавшей в паутину. Пусть этот голос дьявола и стал на порядок тише, да и «Цепи Гнева» работали исправно, но алые письмена на руках, плечах и груди воспалились пуще прежнего. С трудом высидев урок, Брагинский радостно покинул воняющий кабинет и его обитателя. *** Травология не вызвала в нем никаких затруднений. Когда приезжала Арловская, то все сразу становились агрономами… его отец ходил только по стеночке, да и при малейшем звуке своего имени, сказанным женским тембром голоса нервно дёргался. Калининград неизменно получал за острый язык и лень, и через какое-то время исчезал из дома Брагинских. Добрейшая волшебница, с виду, отлично рассказывала об опасных растениях. И что-то внутри Вани говорило о том, что если тронуть хоть кого-то из её факультета, то виновник точно станет удобрением… да хоть для мандрагор. На занятии он опять отличился ответами, причём вместе с Невиллом. Остаток дня прошёл в домашнем задании, уменьшении ровно наполовину стопки документации, вечернего бега и разминки. Кто-то особо ленивый, как Рон Уизли, не стал делать сегодня домашку, а решил заняться ничегонеделаньем. Он затеял играть в шахматы и громко обсуждал квиддич. Гермиона тоже корпела над домашним заданием, пытаясь параллельно читать ветхий том. Она уже знала, по слухам, что у Ивана Брагинского целая своя комната, и решила позже навестить его. Но не застала. Дверь была закрыта, а картина, которая закрывала вход, сообщила, что он пошёл заниматься на улицу…