Холод

— Клянусь своей магией, я не бросал имени в Кубок и Никого об этом не просил! — прорычал гриффиндорец, уже очень злобно глядя на Альбуса Дамблдора. Назревал просто грандиозный скандал с разбирательством. Странным образом русского выбрал Кубок Огня, «выплюнув» бумажку с его именем и фамилией, несмотря на ограничения (запретная зона возле Кубка) участников по школам и возрасту, семнадцатилетию. Разумеется, такой глупости Иван-младший не делал — у него только-только появилось достаточно времени для внеурочных дел — например, найти оставшиеся четыре половинки мерзкой душенки Тёмного Лорда… Кстати, Керкленд был очень рад такому своеобразному подарку. А сейчас они все вместе с судьями и учителями находились в крошечной комнатушке за Большим Залом, куда отвели всех участников турнира; из Шарбатона — Флёр Делакур, вейлу на четверть, из Дурмстранга — Виктора Крама, от Хогвартса — пуффендуйца-старшекурсника Седрика Диггори, одного из тех кому исполнилось полных семнадцать лет. Ну и «довесок» — причём без имени школы, Ивана Брагинского. Сам Иван Брагинский спокойно терпел нападки и обвинения от учителей и судей в свой адрес, отсчитывая время до появления отца. Десять, девять, восемь, семь… На счёте «ноль» дверь в маленькую комнатку разлетелась в щепки, которые тут же покрылись толстой ледяной коркой. Старший Брагинский явился при полном параде. *** Почти со страхом в него вглядывались как Альбус Дамблдор, так и мадам Максим, уже понимая, почему отца Брагинского-младшего, тоже Ивана Брагинского, особо не рвались приглашать на родительские собрания… Каркаров, выразив свое почтение главному магу страны, ушёл в дальний угол к Краму, при этом едва ли не посмеиваясь в голос. Российская Федерация выбрал по-настоящему волшебный облик. Главный русский был одет причудливо, но красиво — сильно приталенное чёрное пальто, этакий гибрид классического обычного пальто и старорусского кафтана. Застежки были стилизованы под богатые петлицы-пряжки, с золочением. Рукава были длинные, спускались до самого пола, руки были продеты сквозь прорези, открывая серую рубашку-кушак с вручную вышитыми серебристыми символами славянской магии. Воротник из натурального волчьего меха лежал поверх груди и облегал плечи и тоже демонстрировал сквозь клиновидный вырез серую рубаху. Руки, исчерченные шрамами, были в перстнях с самоцветами и природными камнями. На груди был сильнейший амулет, Звезда Руси. Ноги были обуты в красные сапоги с высокими голенищами. Водопроводная труба, привычный спутник Брагинского, казалась сейчас этакой элегантной серебряной тростью-посохом-жезлом, дополнявшей его облик. Но самый финт был в короне из прозрачно-сине-фиолетовых кристаллов, устремивших острые концы ввысь, и чем-то отдалённо похожих на кости-человеческие ребра… Его сапфировые глаза сверкали гневом и неодобрением — волны дикого, первобытного холода то и дело прокатывались по комнате. Если уж производить впечатление, так полностью и наповал. Альбус Дамблдор просто посерел лицом. Судьи отступили от гриффиндорца на два шага. — Что здесь происходит, — вкрадчиво проговорил Россия, кладя руку плечо сыну. Голос его в этот миг был похож на натуральное шипение змеи. — Какого… лешего, — бросил он сквозь зубы, — Вы все смеете так обращаться с наследником Рода Брагинских?! Французской полувеликанше от этих слов стало совсем неуютно. Она постаралась слиться с ближайшей стеной, но это при её габаритах было нереально… Что же, сынок безжалостно все рассказал… *** После всех разговоров, споров и тому подобных восклицаний, дико не хотящий участвовать в Турнире Трех Волшебников Иван Брагинский-младший, был вынужден согласиться с единственным доводом, озвученным отцом — долбаный Кубок Огня выбрал его как сильнейшего мага в школе, и каким-то чудным образом проигнорировал и возраст и количество участников. Ну и хрен с ним, — проговорил ему отец. Экзамены он сдал успешно, свободное время у него есть. Так что пусть занимается Турниром, это даже очень престижно. Он в свободном статусе — то есть ни от какой школы выступать не будет, а допуски у него все будут… — Если будут не выполнять свои обязанности, — тут тяжёлый взгляд темно-фиолетовых очей метнулся на Дамблдора, который нереально побледнел, а борода, которая изрядно заледенела, тоненько застучала, — то сообщи мне. Я все решу. — Спасибо, пап. *** Гриффиндорская гостиная праздновала. Как-никак один из них каким-то чудом прошёл на Турнир, Четвертым Чемпионом! Но это же Брагинский, вероятно его магия… Одна лишь Полумна Лавгуд в гостиной, восседая в одном из уютных кресел (её хоть и не пускали, но она умудрялась как-то проскальзывать мимо Портрета Полной Дамы) была хмура и не весела. Глядя на развесёлых однокурсников, она их не понимала — произошла чудовищная ошибка, а эти… Гриффиндорцы тут в едином порыве взревели — точно натуральные львы, напугав её. Она быстро повернулась — на пороге стоял её Иван. И не один — с отцом. — А ну разошлись! Что за балаган?! — рявкнул на них Брагинский-старший. И все стены поползли холодом и затянулись изморозью. — Это же надо быть такими бестактными и бестолковыми!!! — Но… — пискнул кто-то из толпы. — Даже особо одарённым особям ясно, что мой сын, — подчёркнуто проговорил мужчина-маг, имевший самый устрашающий вид, — не кидал свое имя в Кубок. Будет расследование, и я обязательно выясню, кто именно втянул моего Наследника в игры, и вытрясу из него всю душу! — Его посох-кран с треском опустился на пол, и в гостиной разом упала температура до нуля. Все напитки, ну, кроме алкогольных, замёрзли. Все детишки вздрогнули. — Теперь все вон! Мой сын не будет защищать этот замок, а станет бороться за наш Род! Кто был поумнее — быстро кинулся по лестнице в спальню, побросав стаканы, чарки и кубки. Остатки тоже устремились бежать… Гостиная очистилась сверхъестественно быстро. Лишь одна Луна встала на ноги, приветствуя Российскую Федерацию. Холод её не пугал. — Я рад, что ты умнее этого большинства. — Дёрнул подбородком Федерация, кивком отвечая на ее приветствие. — И рад, что ты стала ему опорой и поддержкой. Кстати, мы тут подумали… Россия нырнул свободной рукой в карман, и достал коробку в которой, без сомнения, было ювелирное украшение. — Лучше надень прямо сейчас. Пока мы все без свидетелей и ненужных соглядатаев. — Посоветовал Иван-младший. Кольцо походило не на помолвночное, классическое золотое или серебряное, а на льдинку, что обернулась вокруг пальца. Полумна порезалась об острые грани, и кольцо стало по-настоящему её вещью. Оно сияло всеми переливами радуги. Иван-младший был не прав — один соглядатай у них был. Несмотря на свой испуг, вызванный злым отцом Брагинского, Гермиона Грэйнджер аккуратно и бесшумно выглядывала исподтишка из-за угла. Внутри неё все упало, когда она увидела «мечту всех женщин» — кольцо… *** Утром гриффиндорцы все выползли мрачные и притихшие. А виновник всего произошедшего так за столом и не появился…