A Year and a Day/Год и Один День

       24 ноября       Драко уставился на пустой стул по другую сторону стола. Гермиона снова опоздала на ужин. Он решил, что ему следует уже привыкнуть к тому, что ее блестящий ум был подобен смоляной яме, когда она работала. Что вообще такое смоляная яма он знал только потому, что в очередном письме Скорпиус подробно расписал ему о том, как они с мальчиком Поттера и его подругой Мэри открыли для себя эту часть истории динозавровых существ. Так что Драко озадачился тем, чтобы почитать об этом факте. Последствия и вся суть скрытых смоляных ям, из которых невозможно выбраться, были совершенно ужасающими.       И все же Гермиона опаздывала.       Драко сделал глоток воды и взглянул на свою мать. Все это время она ела тихо, не произнося ни слова.       Драко прищурился.       — Ты что-то задумала, — тот факт, что она была такой молчаливой, вызывал подозрение. Если Драко что-то и знал хорошо, так это свою мать и ее любовь к интригам.       — Конечно. Я всегда затеваю маленькие интриги то тут, то там, — она одарила его мягкой и невинной улыбкой, и глаза Драко сузились еще больше.       — Ты никак, абсолютно никак не прокомментировала статью в «Пророке». Это на тебя не похоже, — их поцелуй на первой полосе газеты был самым громким событием, даже спустя больше месяца. Конечно, благотворительный бал в больнице Святого Мунго и его крупное пожертвование позволили им снова попасть на первую полосу, но все же. Тот факт, что его мать ничего не сказала по этому поводу, вызывал у него чрезмерные подозрения.       Нарцисса опустила приборы на стол, а затем изящно вытерла рот.       — А что тут можно добавить? — она сцепила руки и положила их на колени. — Вы с Гермионой взрослые люди и можете поступать, как хотите, — ее голос звучал чопорно и корректно, и эта мягкая, любящая улыбка не исчезала с ее лица.       — Нет, н-е-е-т. Ты что-то планируешь. Я это знаю. Ты ничего не говоришь просто так, — от этого ее рот совсем чуть-чуть дернулся вниз. — Прямо здесь и сейчас. Ты что-то замышляешь, мама. Мне это не нравится, — он бросил на нее предупреждающий взгляд, и Нарцисса слегка поджала губы, а ее глаза сузились.       Она мгновение молча смотрела на него, а затем широко улыбнулась.       — Конечно. В настоящее время я обдумываю как и когда смогу заставить вас с Гермионой наконец заняться сексом, чтобы я могла прекратить этот мой длинный запутанный заговор, направленный на то, чтобы Гермиона навсегда осталась Малфой. Поэтому я невероятно заинтересована в том, чтобы вы двое занимались сексом, тогда у меня будет больше внуков и я продолжу улучшать жизнь и репутацию нашей семьи, — сарказм в ее голосе не звучал слишком откровенно, но все равно резал уши. Драко закатил глаза, изо всех сил стараясь скрыть легкий румянец, который появился у него из-за того, что его мать пыталась поговорить о его несуществующей сексуальной жизни.       — Ты не можешь хоть раз в жизни быть со мной откровенной, мама? — он слегка застонал, глядя на нее.       Нарцисса моргнула и с мгновение молчала.       — Я совершенно честна с тобой, — она произнесла это с такой нежностью, что он снова застонал.       — Мама, — Драко уставился в потолок, подавляя желание ущипнуть себя за переносицу.       — Я говорю как есть. У меня в рукаве припрятан очень продуманный и запутанный сюжет, который прописан в деталях, направляя каждое ваше действие на то, чтобы вы двое в конце концов оступились и подарили мне второго внука. Я абсолютно честна с тобой, — она произнесла это серьезно, но с некоторой долей сарказма.       Драко снова закатил глаза.       — Мама, — он строго посмотрел на нее. — Ты не уточнила, что же там придумала с репутацией, — он наблюдал, как ее губы снова сжались. Она сузила глаза, прежде чем широко и фальшиво улыбнуться ему.       — Репутация восстановится само собой, разумеется. Вы двое останетесь женатыми, ее компания станет очень успешной, у нас в семье останется удивительно талантливая ведьма, которая поспособствует развитию волшебного мира, увеличит наши доходы и улучшит репутацию, а у меня будет больше внуков, — она похлопала по столу, и Драко медленно покачал головой.       — Мило, но этого не случится, — его влекло к Гермионе, в этом не было никаких сомнений, но чтобы она согласилась остаться с ним? Он не верил, что такое могло случиться. — Ты можешь, пожалуйста, быть серьезной? — он приподнял бровь, глядя на свою мать.       — Я бы никогда не стала шутить о внуках, — она бросила на него строгий взгляд и снова взяла приборы, возвращаясь к еде.       — Ясно. Мне не следовало вообще спрашивать, — пробормотал он, поднимая свой бокал и делая еще один глоток воды.       Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь легким скрежетом вилки и ножа по тарелке его матери.       — Вы с Гермионой взрослые люди, — наконец она все же продолжила. — Я потрясена тем, что в ресторане возник беспорядок и такой интимный момент между вами двумя был запечатлен на камеру и распространен по всей Волшебной Британии. Я очень расстроена из-за этого, мне следовало с самого начала побольше разузнать о том заведении, но я была так измотана из-за беспокойства, что мы потеряем Скорпиуса, что перепутала записи в своем расписании, — в ее голосе прозвучали нотки сожаления, что заставило Драко слегка смягчиться по отношению к ней.       — Непохоже, чтобы ты могла знать, что Уизел с женой ходят туда, — глупый и несносный интерьер и вся атмосфера весьма подходили Ласке, но его мать никак не могла этого знать.       — Я могла бы заранее поспрашивать вокруг. Это не оправдание, — твердо произнесла она, и Драко взглянул на нее, когда она отложила вилку. — Мне не нравятся слухи, которые распространяются о тебе или Гермионе, но я мало что могу сделать, чтобы повлиять на это. Но если вы с Гермионой станете… ближе. Это только ваше дело. Вы оба взрослые люди. Я имела в виду это, — она бросила на него многозначительный взгляд, и Драко кивнул, с трудом сглотнув. — И я также не буду против, если это случится, Драко, — ее голос смягчился, и Драко уставился в свою тарелку. — Я прекрасно отдаю себе отчет в том, каким был твой отец, и что мы унаследовали от него предубеждения, которые глубоко засели внутри нас, но Гермиона — прекрасная ведьма и я действительно очень дорожу ей, и ни одна частичка меня не будет против, если ты, возможно, захочешь таких… отношений с ней.       От этих слов его щеки вспыхнули еще сильнее, но он почувствовал легкое… облегчение, услышав это напрямую от своей матери. Драко понимал, что она устроила этот брак, подготовила все необходимое, продумав все условия, но изначально это не предполагало секса и потенциальных интимных отношений с маглорожденной ведьмой. Услышав, что она не расстроится, а даже поддержит это, несмотря на их историю, он почувствовал себя немного лучше. Давление словно спало с его груди, и стало немного легче дышать.       Она откашлялась, и Драко снова посмотрел на нее.       — Я просто надеюсь, что если вы это сделаете… если консумируете… — она замолчала, пристально посмотрев на него. — То это не попадет на первую полосу «Пророка» в качестве мстительного траха на глазах у того неотесанного рыжего болвана.       — Мама! — выкрикнул он, его лицо покраснело, как свекла как от самой темы, так и от того факта, что его мать произнесло слово «трах». Она лишь улыбнулась ему, и Драко потрясенно покачал головой. — Тебе нельзя проводить так много времени с Пэнси, — он быстро встал и схватил свою тарелку. — Отныне нет. Больше никаких встреч с Пэнси.       — Она сказала, что это вызовет у тебя нужную реакцию! — Нарцисса хлопнула в ладоши, а Драко издал глубокий горловой стон и быстро вышел из столовой. Мужчина покачал головой и направился по коридору с тарелкой в руке. Он больше не собирался сидеть там со своей матерью и позволять ей мучить его, как это делала Пэнси.       — Мэджи, — выкрикнул он, и эльфийка тут же появилась перед ним. — Не могла бы ты, пожалуйста, принести мне тарелку с ужином для Гермионы? Мы поедим в ее мастерской, — по крайней мере, его жена была веселой компанией и не дразнила его, как это делала его мать.       — О да, хозяин! Сию минуту! — она радостно кивнула и с хлопком исчезла. Драко продолжил свой путь по коридору, бормоча себе под нос жалобы на мать. Иногда она бывала такой несносной, и он понятия не имел, почему ей так нравилось играть с ним. Он ненавидел то, насколько хорошо у нее это получалось.       Драко заставил себя выбросить мысли о матери из головы. Она издевалась над ним просто, чтоб повеселиться. Он же был не против провести время с Гермионой. Они проводили вместе не так уж много времени, Драко отступил назад, давая ей возможность обдумать то, что сказал ей в тот вечер.       Она была такой чертовски… пугливой. Ему очень хотелось снова поцеловать ее. Он хотел намного большего, но все еще не совсем понимал, что она думает об этом. Гермиона не закричала и не завизжала и на самом деле поцеловала его в ответ, но он все равно не хотел на нее давить. Она так ничего и не ответила и изо всех сил старалась избегать его, так что Драко понимал, что давить бесполезно. Пэнси была права, у него не было секса больше десяти лет, но он не был каким-то слюнявым дикарем вроде Ласки. Пока Гермиона не даст ему понять, что готова к этому, он не будет ни на чем настаивать. Последнее, что ему было нужно, — это поставить их брак в неловкое положение, вынуждая Поттера набить ему морду.       Треск аппарации заставил его остановиться. Мэджи протянула ему серебряный поднос с тарелкой и двумя бокалами и наборами столовых приборов. Драко кивнул, и когда наклонился, чтобы взять его, эльфийка подхватила его тарелку и также поставила ее на поднос.       — Пойдем, хозяин. Мэджи все устроит для вас! — эльфийка выглядела восторженной, когда двинулась по коридору. Драко остался на месте и медленно потянул бровь вверх. — Госпожа не просит Мэджи о помощи, совсем. Мэджи любит помогать, поэтому она здесь! — уши эльфийки дернулись, и Драко поспешно догнал ее. — Но в той комнате нельзя творить никакой магии. Так что Мэджи делает все, что нужно хозяйке, раньше. Мэджи делает хозяйку счастливой!       Драко подавил смешок, пока эльфийка продолжала перечислять различные способы, которыми Гермиона отказывалась от помощи или пыталась сделать что-то сама, что, безусловно, расстраивало эльфов. Она не пыталась освободить их, но, очевидно, ее «я хочу все делать сама» сводило их с ума. На самом деле было мило слушать, как маленькое существо выговаривает ему за то, что Гермиона упрямится.       Они добрались до рабочей комнаты, и Драко последовал внутрь вслед за Мэджи. Гермиона сидела за своим столом, явно работая над завершением своего третьего прототипа. Она даже не заметила, как они вошли. Мэджи поставила поднос на стол, аккуратно разложив бокалы и тарелки.       — Хозяин проследит, чтобы госпожа поела? — ее большие глаза взирали на него, и Драко кивнул.       — Да, Мэджи.       Эльфийка решительно закивала и повернулась на Гермиону.       — Сейчас я уберусь в ее спальне, пока хозяйка не видит, — она ухмыльнулась и выскочила из комнаты, а Драко рассмеялся ей вслед.       Схватив стул, он подвинул его к рабочему столу Гермионы, взял свою тарелку и бокал и сел, облокотившись спиной к столу, поставил бокал позади себя и начал поедать отбивную.       — Как поживает моя дорогая жена? — его губы изогнулись в ухмылке, когда она что-то пробормотала. — Я не совсем расслышал твой ответ, дорогая.       — Я в порядке. Заклинания не сочетаются между собой должным образом. Я занимаюсь этим вопросом уже несколько часов, — она вздохнула и склонила голову, чтобы взглянуть на прототип. — Может быть, если я наложу заклинание фокусировки сюда и сделаю… — она резко замолчала и снова принялась за работу.       Драко почувствовал легкое головокружение от осознания того, что она снова потерялась в своих мыслях, пребывая в том состоянии, когда была очень честна и никогда не задумывалась, отвечая на вопросы.       — Жаль это слышать. Как ты думаешь, это будет твой последний прототип? — то, какую революцию могло свершить это изобретение с миром квиддича, определенно кружило голову, как и тот факт, что Крам смог получить сотни заказов на него. Драко был заинтригован этим, с другой стороны, все, что имело отношение к ее исследованиям и сотворению магии, было интригующим.       — Скорее всего. Я думаю, мы сможем выпустить его в продажу, если все сработает так, как я надеюсь. Если позже мы обнаружим какие-то скрытые недочеты, тогда я выпущу вторую версию, — она слегка пожала плечами, и Драко откусил кусочек от своей отбивной, наблюдая за ее движениями.       — Ты и вправду имела в виду то, что сказала Скорпиусу? — Драко не мог не спросить об этом, Скорпиус был всей его жизнью, и если бы она солгала, это… он бы это точно не оценил. На самом деле он был бы очень зол. Гермиона издала негромкое вопросительное мычание, поворачивая свою палочку, и маленький луч света полетел к рамке в ее руке. — Насчет названия прототипа и его процентов с этого.       От этих слов она сморщила нос, бросив на него невидящий взгляд.       — Конечно. Он — причина, по которой все это так сосредоточилось на квиддиче, и причина, по которой я вообще смогла так быстро разобраться с увеличительным заклинанием, — Драко кивнул, взял свой бокал и сделал глоток. — Мне просто нужно договориться с тобой о том, как передать ему сорок процентов с прибыли и на какой счет это пойдет.       Драко поперхнулся водой, услышав цифры.       — Прошу прощения? — он ударил себя в грудь, сильно закашлявшись.       — Его проценты. Поговорим об этом позже. Я занята, — она отмахнулась от него и снова повернулась к раме от планшета, которую держала в руке, осторожно вставляя в нее стекло и бормоча что-то себе под нос.       Драко сумел справиться с кашлем, но все еще не мог поверить в то, что сейчас услышал.       — Сорок? — он пристально посмотрел на нее.       — Да. А теперь замолчи, — она снова отмахнулась от него, и сердце Драко сделало кульбит. Он ожидал, что если она поделится с ним прибылью, то это будут символические десять процентов, но почти половину? Если видеопланшет с увеличительным стеклом будет иметь такой большой успех, как он искренне предполагал, то Скорпиус получит от него значительную сумму. Он был… он был поистине тронут тем, что Гермиона так сильно заботилась о его сыне, что добровольно готова была разделить с ним то, к чему стремилась всю сознательную жизнь: это были не просто деньги, это было и его имя рядом с ее. Она хотела разделить с ним свой успех.       Драко не торопясь обдумывал это в своей голове, медленно поедая ужин, прежде чем, наконец, остановиться и откашляться.       — Зачем вообще передавать ему проценты с прибыли? — он осторожно задал этот вопрос, на что Гермиона тихо фыркнула.       — Потому что он помог. Как только я разберусь с логистикой Волшебной Брони, он получит проценты и от нее. Скорпиус помог, он заслужил это, — она снова отмахнулась от него, а Драко продолжал пристально смотреть на Гермиону. Она была так чертовски прекрасна, и то, что она выдвигала Скорпиуса на передний план, гарантируя, что о нем позаботятся, а не используют в своих интересах… что ж, это творило что-то ненормальное с его грудью.       Но кое-что все же продолжало его беспокоить.       — Гермиона, что будет с твоими отношениями со Скорпиусом после расторжения брака? — он должен был спросить об этом, он не мог находиться в неведении. Драко хотел знать, столкнется ли Скорпиус снова с болью от потери, когда она уйдет.       Гермиона остановила движении своей палочки.       — Я планировала спросить, позволишь ли ты мне поддерживать с ним связь. Я очень привязалась к нему и хотела бы оставаться рядом с ним, если это возможно.       Облегчение, которое почувствовал Драко, вызвало головокружение. Если она захочет продолжить отношения со Скорпиусом, он сделает все возможное, чтобы способствовать этому, как только сможет.       — Я бы с радостью, — он старался говорить как можно ровнее, и она кивнула, возвращаясь к своей работе.       Воцарилось недолгое молчание, пока он доедал свой ужин. Драко ненавидел такую давящую тишину.       — Сколько еще времени у тебя уйдет на этот прототип?       Гермиона скорчила гримасу.       — Я бы справилась быстрее, если бы ты не отвлекал меня, — он улыбнулся и, вставая, подхватил тарелку с бокалом и отнес их обратно на поднос.       — Дорогая? — позвал он, и Гермиона снова вопросительно хмыкнула. Его сердце сильно забилось в груди, когда он сглотнул. — Оцени по шкале от одного до десяти, насколько я тебе нравлюсь?       — Чертовы двенадцать, — ответ был таким быстрым, и это вызвало улыбку на его лице.       — Правда? — Драко не мог в это поверить. Услышать подобное было огромным стимулом для его самолюбия. Ему захотелось выпятить грудь и поправить волосы.       — Да. Моя юная версия скорее всего где-то кричит на меня, но ты очень привлекателен, и я ничего не могу с этим поделать. Я пыталась, — в ее голосе звучало смирение.        Драко усмехнулся.       — Ты боролась с этим?       — Да. Перепробовала многое. Но из-за того, что ты целуешь меня, становится только хуже. Придурок, — сладко выдохнула она, смягчая эффект от самого оскорбления, и Драко изо всех сил попытался скрыть улыбку, которая расплывалась на его лице.       — В самом деле? — ему нравилась мысль о том, что она что-то чувствует к нему, что его поцелуй действительно каким-то образом повлиял на нее.       — Конечно. Ты очень привлекателен, и когда ты меня целуешь, я не знаю, что и думать, потому что это отключает мой мозг, — она снова вздохнула, и Драко медленно придвинулся ближе.       — Итак… — он умолк, и она снова вопросительно хмыкнула. Драко облокотился на стол, оперевшись на локти, и посмотрел на нее. В лучах заходящего солнца она выглядела восхитительно. — Моя жена считает меня очень привлекательным, и я ей сильно нравлюсь? Какой интересный поворот событий, — он внимательно наблюдал за ней. Гермиона нахмурилась и наклонила голову, а затем слегка покачала ею в стороны.       — Это не так… — она моргнула и застыла на месте, а затем медленно, с ужасом в глазах, взглянула на него. — О, мой гребаный Бог! — она едва ли не выкрикнула это, закрыв лицо руками. — Я разболтала тебе все! О боги! Я сказала… — она оборвала себя, разразившись проклятиями.       — Дорогая, все в порядке, — Драко протянул ладонь и похлопал ее по руке, слегка ухмыляясь, пока она продолжала приглушенную тираду в свой адрес и, насколько он мог слышать, в его тоже. Он едва сдержал смех, когда она взглянула на него сквозь пальцы. — Я совершенно неотразим, — ее уши покраснели, и она чуть не захныкала, закрыв лицо руками, в очередной раз проклиная себя.       Драко усмехнулся, не в силах сдержаться, оттолкнулся от стола и встал позади нее.       — Дорогая… — он схватил ее за плечи, слегка наклонившись к ней. Когда Гермиона замерла, он провел ладонями по ее плечам и вниз по рукам, наслаждаясь ее изгибами под своими ладонями. Наклонившись сильнее, мужчина приблизил свой рот к ее уху, и его сердце забилось где-то в горле.       — Если ты когда-нибудь захочешь повторить наш поцелуй, все, что тебе нужно сделать, — это попросить. Я никогда не откажу тебе.       Гермиона затихла, и Драко отпустил ее, возвращая ей пространство и задаваясь вопросом, как она отреагирует на его слова, его сердце вот-вот готово было выскочить из груди. Гермиона медленно повернулась на своем стуле и посмотрела на него.       — Что? — она была такой робкой, что Драко с трудом сглотнул, прежде чем подойти чуть ближе, протянув руку и проведя большим пальцем по ее скуле. Она была такой красивой ведьмой, она и правда была просто восхитительна.       — Я же говорил тебе, что мне не нужна причина, чтобы целовать свою жену, — он пробормотал это, прежде чем потянуться вперед, одаривая ее быстрым, нежным поцелуем, просто едва касаясь ее губ своими, но от него не ускользнул ее резкий вдох. — И если она попросит меня об этом, тогда у меня не останется причин не трахнуть ее, — он произнес это прямо ей в губы, и Гермиона снова резко вдохнула. Драко ничего не смог с собой поделать и завладел ее губами, впитывая все, что мог, из их поцелуя и ощущений, которые он ему дарил, пытаясь снова увидеть тот проблеск рая.       Она схватила его за плечи, ее ногти впились в его кожу даже через рубашку, и тихий стон вырвался из ее горла, и он проглотил его. Этот крошечный звук взорвался внутри него, посылая пронзительное желание по венам и сводя мышцы судорогой. Он хотел ее с такой яростью, которая удивляла даже его самого. Драко отстранился прежде, чем ему окончательно не снесло крышу и пока он еще мог остановиться.       Гермиона слегка покачнулась на своем стуле, и он схватил ее за руки, а затем поцеловал в щеку, в подбородок и приблизил свои губы к ее уху.       — Все, что тебе нужно сделать, — это просто попросить, — прошептал он, прежде чем отпустить ее и, повернувшись, ушел.       Ему нужно было некое пространство между ними, чтобы взять себя в руки, иначе, учитывая то, как бурлила кровь в его жилах, Гермиона бы оказалась сейчас перекинутой через этот стол, ощущая его внутри себя.       А этот шаг он пока не собирался делать.       До тех пор, пока она сама не попросит его об этом.