Пламя и непреклонность

      Браавос совершенно не походил ни на один знакомый Сукуне город, он располагался на множествах островов на стыке Узкого и Студеного морей. Сюда съезжались моряки и торговцы со всех концов света, делая Браавос важным центром оживленной торговли. Жизнь здесь била неисчерпаемым ключом, завораживала, как витражи на окнах, играла разными красками. Казалось, что здесь никто никогда не спал. Среди жителей встречались самые разнообразные люди, говоривших на десятках языков — от ломаного общего языка до столь древних, что носителей его насчитывалось единицы. Чужие голоса наполняли улицы, подобно гомону стаи птиц, но почти никто не ощущал стеснения. В городе витал дух свободы, от которого кружило голову. Уже через полчаса нахождения на торговой площади голова шла кругом от этой какофонии звуков. В особенности резал слух Сукуны грубый диалект валирийского, он в какой-то момент усомнился в своем знании родного языка. От первого очарования не осталось и следа, и ему все сильнее хотелось покинуть оживленный город, чтобы вернуться в относительно тихое поместье. Но он мало что мог сделать с желанием дяди показать ему свое новое пристанище. В какой-то степени Сукуна понимал, почему тот покинул Вестерос и обосновался в таком городе, как Браавос. Этот город был словно создан для неуемной энергии Сатору, но это не означало, что он должен разделять его восхищение. Возможно, он взглянул бы на все прелести города с иной стороны, если бы сам решил посетить его, но так как его сослали сюда в качестве наказания, Сукуна не мог не смотреть на все не предвзято.       Прошло уже несколько недель после его ссылки, и Сукуна старался не покидать стены поместья, в котором располагался Сатору. Все вокруг казалось враждебным и неправильным. Он — наследный принц, почему он вообще оказался здесь? Изначально поездка казалась плохой шуткой или угрозой его отца, Сукуна не терял уверенности в том, что рано или поздно Рёмен отзовет свое наказание и он вернется в те места, где должен находиться. Только вот шли дни, которые неумолимо превращались в неделю, потом во вторую, а он по-прежнему оставался на том же месте. Поняв, что отец всерьез намерен не влиять на его возвращение в Королевскую Гавань, Сукуну охватила привычная ярость, которую он мог выместить лишь на предметы интерьера своих покоев. Он не мог взять в толк, как его посмели изгнать из родного города, будто он какой-то преступник. Да, он совершил глупость, возможно, даже не одну, но разве родители не должны быть более снисходительными со своим чадом? Хотя едва ли Рёмена можно было назвать снисходительным. Вероятно, он придерживался политики держать близких в страхе, чтобы враги боялись, но эту теорию приходилось отметать в сторону.       Потеряв надежду вернуться в столицу с позволения родителя, Сукуна все же не отчаивался, и предпринимал попытки покинуть Браавос самостоятельно, используя свое влияние, вот только в Вольных городах его личность не имела никакого веса. Он мог назвать себя кем угодно, но, не имея при себе ни медяка, ни один капитан не собирался пускать его к себе на борт. Впервые Сукуне пришлось столкнуться с таким отношением, и он использовал все известные ему проклятия, чтобы выразить свое раздражение. Следующий шаг больше напоминал жест отчаяния: он стал посылать в Красный Замок птиц с письмами, используя в них все свое красноречие и уверения, что осознал свою ошибку. Просьбы переросли в требования. Что бы он ни использовал, желаемого эффекта все равно не добился. От него отделывались сухими формальностями и вежливыми отказами, от которых его злость становилась лишь сильнее. Ему потребовалось время, чтобы взять себя в руки и призвать все свое смирение. Если требовалось его хорошее поведение, то он сможет изящно исполнить такую роль. Не пройдет и месяца, как он уже окажется на корабле, который будет держать курс в Королевскую Гавань.       Единственным затруднением в этом плане стал его дядя, видящий Сукуну словно насквозь. При нем весь примерный образ сыпался, как листва в осеннюю пору. Сатору весьма искусно действовал на его нервы и разжигал в кронпринце огонь, по силе не уступающий драконьему пламени. Как в одном человеке соединили все качества, которые могли довести собеседника до белого каления, вопрос оставался для Сукуны загадкой. Он беспрерывно болтал, перепрыгивая с одной темы на другую, дурачился в ситуациях, не подразумевающих веселье, отвешивал остроты и комментарии в адрес всех знатных людей, в том числе и короля, вызывая у принца благоговейный ужас. Выставлял себя в роли добродушного хозяина, предлагая показать город, а после и его окрестности, на что всякий раз получал отказ. Сукуне казалось, что он четко указал на свою незаинтересованность, но Сатору это ни капли не смущало, а лишь подстегивало его азарт. Самое ужасное — это было его попытки чему-то научить племянника, и его слова всегда противоречили его собственному поведению.       Сатору залезал под кожу, если не в голову, и устраивал там кавардак.       Почему из всех мест для ссылок выбрали именно Браавос? Уже через пару дней Сукуна хотел лезть на стену от бессилия. Он бы с радостью променял все, что у него есть, даже на вечную ссылку на Стену. Наверное, непереносимость Сатору заложена в нем с рождения; отец сам с трудом переносил общение с ним, Сукуна неоднократно становился свидетелем их вечных перебранок, где его дядя очевидно испытывал терпение короля. Сатору не принимал никакой иерархии и общался с Рёменом, как с равным, напрочь забывая о его положении при дворе, и не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу.       А теперь Сукуна должен находиться с ним один на один и видеть его каждый божий день на протяжении неопределенного срока его изгнания, потому что, судя по последнему письму, его возвращение целиком и полностью зависит от рекомендации Сатору. Но как заставить дядю дать ее, у Сукуны не было ни малейшего представления, поэтому придерживался тактики наблюдения, а иногда, в особых случаях, подыгрывал Сатору в безумных идеях и предложениях. Принять такое решение оказалось не так легко, однако, скрипя зубами, Сукуна смог это сделать.       Только по этой причине он сейчас находится в центре Браавоса на торговой площади. Глаза Сукуны бегали от одной лавки к другой, стараясь составить свое мнение по поводу увиденного. Яркие ткани, ароматы специй и выпечки, блеск стали и золота, люди в странных одеяниях и почти у каждого на поясе висело оружие. Он не знал порядков этого города, поэтому старался держаться обособленно. Сатору сказал расслабиться и получать удовольствие. Сукуна испытывал нечто сродни с завистью к тому, кто не придерживался никаких норм, которые ему самому внушали с самого детства. Сатору же имел привычку ворваться в любое место, как ураган, сносящий все устои, и чувствовал себя превосходно. Поддавшись раздражению, Сукуна не нашел ничего лучше, чем огрызнуться на дядю, вызывая у того веселый смех. Безумец, и никак иначе.       Когда они направлялись на площадь, Сукуна лишь вскользь рассмотрел улицы, походившие друг на друга: невысокие каменные дома, теснившиеся вдоль каналов, по которым мерно скользили гондолы в виде морских змеев. Их головы и хвосты были разукрашены причудливыми красками, от чего пестрило в глазах. Гребцы, в отличие от своих маленьких суден, были наряжены не столь нарядно, они методично орудовали длинными шестами, уходившими в воду, и направляли гондолу в нужное направление. То и дело их путь пролегал под каменными мостами с барельефами заморских животных или обычных людей, которые, по всей видимости, были известны всем жителям в Браавосе своими деяниями, но кто это Сукуна не знал и едва ли мог различить одну каменную фигуру от другой.       Движение на площади не уступало движению на улицах города, люди обтекали замершую фигуру принца, как речная вода огибает камень. Когда-то давно мысль о путешествии по другим странам казалась ему весьма заманчивой, но сейчас на него свалился ступор, из которого он никак не мог выйти. Его все еще озадачивал тот факт, что люди, окружавшие его, не имели никакого представления, кто он и какую роль сыграет в будущем. Для них он такой же приезжий с Вестероса, каких здесь было множество. Раздражение и растерянность переплетались внутри него, подобно клубку ниток.       Еще одним неприятным фактом к нему пришло осознание, что он совершенно потерял из виду Сатору. Ведь человека его роста и внешности очень затруднительно не заметить даже в огромной толпе. И это ему они доверили его перевоспитание. Поразительно. Странно, что никто до сих пор не взялся за перевоспитание самого Сатору.       Сукуна бродил по базару без особой цели, ни капли не волнуясь о потере своего сопровождающего — рано или поздно тот найдет его, и тогда он выскажет ему все, что думает о нем. Сатору, скорее всего, легкомысленно отмахнется от его недовольства, прежде чем они вернутся назад в поместье. К своему стыду, кронпринц осознал, что самостоятельно едва ли разыщет дорогу до своего нового пристанища. Он не счел нужным запоминать дорогу, когда они покидали поместье, ведь ему и в голову не приходило, что ему придется самостоятельно возвращаться назад. Осознание ошибки пришло слишком поздно.       Время текло вперед, а день медленно шел на убыль, но никакого намека на возвращение Сатору не появлялся, и уверенность Сукуны катастрофически быстро таяла. Злости он не ощущал. Весьма вероятно, что дядя нашел себе собеседника, который не смог выдержать его словоохотливость и сбросил Сатору в ближайший канал. Иной весомой причины его задержки Сукуна не видел. Он бросил взгляд вокруг, надеясь увидеть знакомую белую макушку, однако, не заприметив никого похожего, неспешно покинул площадь. Он вполне в состоянии найти путь самостоятельно. Он — кронпринц Семи Королевств, подобные неудобства не должны лишать его самообладания. Вдалеке Сукуна рассмотрел огромную статую Титана, что встречала его по прибытии в Браавос: он стоял, расставив ноги и уперев их в скалистые берега залива так, что прибывающие корабли проплывали под статуей. Если ему не изменяла память, то из поместья вид на статую открывался с левой стороны, поэтому Сукуна взял направление в нужную ему сторону, мысленно представляя реакцию своей матери на тот факт, что ее младший брат бросил ее сына в незнакомом городе.       Блуждания по незнакомому городу не приносило ему никакого удовольствия. Он мысленно проклинал Сатору на обоих, известных ему, языках, в особенности активно, когда очередная выбранная им улица приводила его в тупик. Сукуне всякий раз приходилось петлять, сбиваясь с курса, многочисленные каналы тоже становились некоторым затруднением на пути. Тем временем на улице становилось все темнее, следовательно, и горожан меньше, из-за чего в душе принца стало зарождаться смутное чувство тревоги. Последние полчаса своих скитаний он ощущал чей-то внимательный взгляд, но, каждый раз оборачиваясь, ему на глаза не попадался никто подозрительный. То, что за ним следили, он не ставил ни под какое сомнение. За те года, прожитые в Королевской Гавани, привычка быть всегда начеку появляется сама собой.       Сукуна не знал, приближается ли он к своей цели или нет: силуэт Титана в полумраке стал плохо различим, но упрямство преобладало над здравым смыслом, и он продолжал идти через город, хоть и не понимал, где конкретно находится в данный момент. Было бы разумно узнать у местных жителей о нахождении поместья, однако стоило ему подумать о том, чтобы спросить у кого-то постороннего помощи, так внутри него тут же что-то протестующе бунтовало. Он вполне в силах помочь себе сам.       Вскоре его путь привел на небольшую площадь, освещенную множеством факелов. На небольшом помосте стоял человек в красном одеянии, разведя руки в стороны, и проповедовал что-то несуразное небольшой толпе. Низкий и одухотворенный голос становился то тише, то громче, и люди внимали каждому его слову, впитывали их с благоговейным восторгом. Рядом с ним стоял треножник, в котором горело жаркое пламя и отбрасывало тени на проповедника. Сукуна замер на месте, но не для того, чтобы послушать жреца и его грубый неотесанный язык; и чем меньше он слышал местную речь, тем меньше испытывал раздражение. Вниманием его завладел лишь огонь. Неуправляемый и невероятно жаркий. Сколько он себя помнил, Сукуну всегда влекло пламя, плавный и убийственный танец ярко оранжевых языков. Наблюдение за ним задевало какие-то струны в его душе, даря умиротворение. Пламя никому не подчиняется и больно ранит тех, кто имел наглость прикоснуться к нему. Вот только на него этот запрет не распространялся. Осознание того, что он мог беспрепятственно коснуться открытого огня всегда наполняло его некоторым чувством гордости за себя и весь свой род, которые словно бы возвышались над остальными не только в положении, но и в физических особенностях.       — Придите к Свету, и тогда Владыка Света вознаградит вас за веру, — произнес жрец и, к удивлению Сукуны, опустил руку в жаровню рядом с ним и достал оттуда меч. — Все вы сами должны определиться, на чьей стороне вы будете во время великой битвы Света и Тьмы.       Сукуна почти не слышал дальнейших слов, он мало верил в богов: что в тех, которым покланялись в его местах, что в чужих. Видеть в каждом дуновении ветерка божественное вмешательство казалось для него странным и неправдоподобным. Он верил лишь тому, что видел своими глазами. За все свои действия отвечал он сам, а не кто-то другой, определивший его судьбу задолго до его рождения. И вот сейчас он видит, как самый обычный человек опустил руку в пламя и остался цел. На памяти Сукуны это могли делать только Таргариены. Это казалось кощунством.       — Удивительные чудеса показывают эти красные жрецы, не правда ли? — раздался совсем рядом чужой голос. Сукуна вскинул голову, догадываясь, что вопрос был адресован ему. Рядом с ним стоял мужчина и завороженно смотрел на человека в красном, и принца посетило чувство раздражения. Задетая гордость не позволяла просто оставаться обычным наблюдателем и требовала действий.       — Ничего удивительного, — огрызнулся он, отворачиваясь и смотря вновь на пляшущее пламя, оно почти манило его. — Почти любой может проделать то же самое, а увидеть в этом дар богов могут только глупцы.       В дальнейшем, Сукуна пришел к выводу, что не стоило говорить столь опрометчивых слов. Его отец однажды говорил ему, что нецелесообразно смущать верующих людей своими речами и мнением, ставящих под сомнение все, во что они верили, иначе он рисковал снискать их гнев. Но в тот момент едва ли слова отца всплыли у него в голове. Он почти не помнил, как под недовольным взглядом старика, самолично засунул руку в бурлящий жаром котел и вытащил ее совершенно невредимой под взгляды замершей толпы. Но желаемой реакции у них он не сыскал. На лице жреца мелькнула тень понимания, кто он, и этот взгляд Сукуне не понравился. Только позже он узнал, что последователи Владыки Света приносят своему божеству жертвы, и в особенности ценятся носители королевской крови.

***

      Сукуну разбудило какое-то движение в покоях: он резко подскочил на кровати и еще не до конца раскрытыми глазами осмотрел все пространство, пока не наткнулся взглядом на служанку. Пробуждение и без чужого вторжения было малоприятным, поэтому его реакция была соответственной.       — Что ты тут делаешь? — голос со сна был еще хриплым и ломаным, но он постарался вложить в него максимальное раздражение. Ему неоднократно приходилось напоминать слугам не врываться в его покои без предварительного стука и такое пренебрежение столь малыми правилами вызывало гнев. Неужели он так много просил? Его покои — единственное место, где он мог контролировать все, и где никто не имел права сказать ему, как он должен себя вести и что делать.       — Ваше Высочество, — девушке хватило такта поклониться, она избегала встречаться с ним взглядом, предоставляя возможность Сукуне рассмотреть ее. У него не было в услужении девушек, поэтому ее вторжение выглядело еще более необъяснимым.       — Прошу меня простить за мое внезапное появление, но Ее Величество попросила передать вам ее приглашение. Она ожидает вас у себя в покоях.       Сукуна шумно выдохнул, желая вновь уснуть и не слышать чужих слов, но весь сон как ветром сдуло. Голову тут же заняли всевозможные мысли, которых он так старательно избегал последние несколько часов, и почти все они касались событий его ночных похождений в город вместе с Юджи. Юджи… Висок пронзила боль, и принц поморщился, принявшись его массировать, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Но если боль можно было как-то заглушить, то от воспоминаний так просто было не избавиться, можно только переключиться на предстоящие проблемы. Наверняка, весть о том, что он устраивал ночные полеты, уже дошли до матери и теперь его ожидал очередной серьезный разговор с ней, пока им займется отец. Сукуна с силой сжал зубы, четко представляя взгляд, который ему подарит король при встрече, и невольно поежился.       — Передай ей, что я скоро подойду, — бросил Сукуна, потерев переносицу, избавляясь от остатков сонливости. Сделанного не воротишь. У него есть некоторое время, чтобы предоставить убедительное объяснение своим действиям, но в голову, к несчастью, ничего не шло. Придется надеяться на обстоятельства. Девушка откланялась и бесшумно удалилась, прикрыв за собой дверь.       Солнце поднялось над горизонтом, судя по его положению, уже давно за полдень, но никаких особых эмоций это осознание у Сукуны не вызвало. Он ощущал себя каким-то заторможенным и вялым, и это никак не было связано с тем, что он мало спал. Головная боль расползлась от виска и теперь стучала где-то в затылке, вынуждая прикрыть глаза, чтобы немного привыкнуть к ощущениям. Перед веками вспыхивали яркие пятна от того, как усердно Сукуна тер глаза. Ему нужно собраться и встать с кровати, но тело будто бы сопротивлялось всяческой попытке. Стоило принцу хоть на секунду потерять бдительность, как все воспоминания безжалостным потоком воды рухнули на него, выбивая воздух из легких и сжимая все внутренности в один тугой комок. На языке осел мерзкий вкус пепла. От одной мысли, что он натворил, становилось больно.       Совесть никогда не была его частой гостьей, но каждый раз, когда она давала о себе знать, придавила Сукуну своим весом. Будто это неподъемный камень, который он теперь вынужден носить на своих плечах, пока не найдет способа избавиться от этого чувства вины. Небольшая часть его сознания уверяла, что ему совершенно не в чем себя винить. Откуда же ему было знать, что Юджи не умеет плавать? Подобное могло случиться в любой момент, сделай Тень особенно крутой вираж. Юджи так же мог выпасть из седла, а после своего спасения, не смотрел бы на Сукуну волком. Это могло бы позже стать забавной историей, которую в будущем можно было вспоминать с улыбкой на губах длинными зимними вечерами. Однако это Сукуна скинул его, таким образом перечеркнул всякую возможность существования таких вечеров. Волнение, охватившее Сукуну в тот момент, было сильнее здравых мыслей. Он подверг Юджи опасности, заставил его испытать худшие моменты в своей жизни, хотя этот полет мог бы стать лучшим воспоминанием для него. Теперь они вновь в той отправной точке, где Юджи вновь держит дистанцию, и смотрит снисходительно и сухо, если не дальше.       Весьма вероятно, что прошлой ночью это было последнее их взаимодействие. Сукуна не удивится, если Юджи по возможности станет избегать его, если не предаст все произошедшее огласке, получив возможность при этом покинуть столицу. Если отбросить все оправдания и чувства, и рассуждать прагматично, то Сукуна совершил попытку убийства принца Дорна, не какого-то там рыцаря в бою, ни простолюдина или преступника, а второго претендента на трон в чужой стране. Мирный договор, заключенный совсем недавно, что мало кто верит в его силу, никогда не оказывался в такой угрозе, как в этот ясный солнечный день. Отец добивался этого мира с тех времен, когда Сукуна еще не появился на свет. Мартеллы — гордый народ, и ни за что не упустят возможности увидеть в бездумном жесте кронпринца оскорбление. От осознания простой истины по спине побежали мурашки. Привычная жизнь Сукуны зависела от одного простого решения Юджи, и он сильно сомневался, что оно будет в его пользу.       Вот только оставался некоторый нюанс. Сукуну почему-то не сильно волновала возможность военного конфликта с Дорном или угроза на его мирное течение жизни. Его больше занимало состояние Юджи и возвращение к себе его расположенности. Перед глазами все еще стояло опустошенное и отрешенное лицо юного принца. В мокрой одежде и с испуганными глазами. Внутри него тут же заскребли кошки. Ему не стоило так делать, но что толку жалеть о содеянном? Вернуть-то он уже ничего не мог и никакое его желание это не изменит. Извинялся он еще хуже, чем признавал свою вину.       Седьмое Пекло.       Он машинально поправил волосы назад, стараясь расставить все хаотичные мысли по полочкам, но они всякий раз разлетались и не давали сосредоточится. Ему нужно было посетить покои матери, и при этом удостовериться, что с Юджи все хорошо — насколько это было возможно, встретиться с отцом, чтобы узнать, насколько все плохо. Но Сукуна все еще не сдвинулся с места.       Прошли мучительные мгновения, прежде чем ему удалось взять свою разваливающуюся жизнь в руки. Глубоко вздохнув горячий воздух покоев, он постарался очистить голову от ненужных терзаний. Он подумает об этом позже. Сделанного не воротишь, а излишние волнения сделают его нетерпеливым и рассеянным. Стоило остановиться и оценить все последствия, а после принять их покорно, так как он один виновен в них.       Сукуна методично привел себя в порядок, сменил одежду, чтобы не вызывать у матери неодобрения. Не стоило ей знать, что в столь поздний час его застали в постели, хотя служанка наверняка уже все доложила. Взгляд невольно скользнул на пол, замечая чужой нож. Точно. Один из вчерашних убийц, решив испытать судьбу, швырнул нож в него. Это событие, на фоне последующей катастрофы, казалось таким незначительным, что вызывало усмешку. Сукуна осторожно коснулся щеки, чтобы найти на ней новый порез, но ощутил лишь след старого шрама. Позже ему стоит разобраться еще и с наемниками, он не настолько глуп, чтобы оставлять покушение на его жизнь без внимания. Кто же был настолько безрассуден, что отправил в самую защищенную часть замка столь неумелых убийц? Тот, кто действительно хотел убить, использовал бы профессионалов, а этот жест скорее походил на предупреждение. И Сукуне это не нравилось.       Он наведается в темницу и получит ответы. Звучало почти привычно. Жаль, что проблему с Юджи нельзя было решить столь же просто. Этот парень занозой вонзился в его сердце и занимал внимание все больше. Сукуну тянуло к нему с беззастенчивой самоотдачей. То, как искрились его глаза или тихий смех, причиной которому был он сам, переворачивало все внутри. Юджи говорил колко, без всякого стеснения, не прятал истинных чувств за лживой учтивостью — его взгляд выдавал все эмоции, если дорнийский принц этого хотел. А теперь Сукуне придется вновь довольствоваться холодной отчужденностью. Юджи умел не только показывать свои чувства, но и закрывать их за стеной отчужденности.       Стоило остановить их ночное путешествие на зале с черепом Балериона. Кажется, Юджи впечатлил он не меньше, чем живой дракон. К чему была эта спешка? Ответ прост. Сукуна просто хотел стать свидетелем полного трепета выражения на лице Юджи. Его жест доверия и благосклонности — показать Тень, а после позволить разделить с ним полет. Человеку, который не имел никакого отношения к королевской семье. Событие, граничащее со скандалом. В тот момент Сукуна не думал об этом, только лишь наслаждался происходящим. Реакция Южди была бесподобной, и он купался в его восторге, будто сам испытывал те же чувства. А предрассудки не его проблема. Он Таргариен, а значит мог делать все, что угодно. В том числе производить впечатление на человека, который сумел завоевать его интерес.       Терзания продолжали преследовать его, как липкая паутина, на протяжении всего пути в отдельные покои матери. Королева занимала весь верхний этаж твердыни Мейгора, где располагалась ее личная спальня и комната для приемов с выходом на большой балкон. В приемной все было обставлено просто и аккуратно — ничего лишнего, чтобы не загромождать обстановку светлого помещения. По большей части Висения проводила время здесь, если не была занята делами замка. Сукуна знал там все, как свои пять пальцев — слишком много времени он проводил с матерью, которая лично занималась его обучением, когда нанятые учителя не могли справиться со своенравным характером наследного принца.       Сукуна еще не достиг своей цели, когда услышал голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери, ведущей в солярий (1) его матери. Она грозно отчеканивала каждое слово, и в ее тоне слышалась сталь, столь непривычная, что становилось не по себе. Вероятнее всего, она все же переняла некоторые качества своего мужа после длительного замужества.       — Все, что произошло этой ночью — просто неприемлемо, — ее голос рикошетил от стен в коридоре, заставляя Сукуну чувствовать себя неуютно. Он мог лишь предполагать, кого сейчас отчитывала его мать. Она отличалась удивительно мягким нравом, но если что-то выводило ее из себя, то замирали все жители замка. У него было лишь две теории в чем причина такого недовольства королевы: его беспрепятственный побег в Драконье Логово и скинутая во время полета стяга с гербом дома, или же известие о его необдуманном покушении на жизнь Юджи.       Стража, стоящая у входа, застыла, как живые статуи, смотрящие перед собой, и даже, кажется, не дышали. Наверняка опасались, что любое их движение переключит внимание королевы на них, и тогда точно полетят головы.       Потерев воспаленные глаза, Сукуна неспешно вошел в солярий, не дожидаясь, когда о его прибытии объявят. К своим годам он уяснил, что подслушивать под дверью чревато, ведь ты никогда не узнаешь истинную причину спора или разговора.       В залитом солнцем зале было словно на несколько градусов жарче от разгоревшегося в нем разговора, который скорее напоминал монолог. Висения стояла перед лицом капитана королевской стражи и метала молнии; ее светлое платье и белые волосы, часть которых были собраны в тугие косы на затылке, а оставшиеся струились по плечам и спине, не придавали ей ни капли мягкости или кротости. Кристально-голубые глаза буквально буравили мужчину, который был выше нее на целую голову, но именно он сейчас выглядел на ее фоне крошечным и жалким.       — Я требую, чтобы вы немедленно пересмотрели свой метод по охране твердыни Мейгора. Как так вышло, что неизвестные пробрались сюда никем незамеченными?       Капитан стражи собирался было ответить, но королева не была намерена выслушивать оправдания и взмахнула рукой, призывая того к молчанию.       — Поверьте, в данный момент вам стоит поберечь свое красноречие, — чётко произнесла она, нахмурив брови.       Сукуна замер на пороге, ему не часто доводилось видеть мать в таком грозном расположении духа. Ее придворные дамы, разместившиеся на диванах и кушетках, старательно делали вид, что заняты шитьем и не смели поднимать глаз, лишь их иглы, время от времени, замирали в моменты очередного замечания королевы.       Внезапно ее внимание соскользнуло на сына, и он невольно сглотнул, опасаясь стать следующей жертвой, однако, к его удивлению, морщинки на лице Висении разгладились, а взгляд смягчился.       — Оставьте нас, — тем же ровным тоном, не оставляющий места спорам, приказала она.       В мгновения ока девушки встали со своих мест, подбирая свое шитье, и спешно покинули помещение, оставляя после себя шлей цветочных духов.       — Моя королева, — поклонился капитан стражи и под острый взгляд Висении поспешил за дверь, оставляя мать с сыном наедине.       Сукуна не мог предположить, к добру это или к худу, но уже смирился, что сегодня день принятия последствий своих решений. Он проследил, как все покидают солярий, прежде чем перевести взгляд на королеву. Сердце от чего-то ускорило свой бег, когда он увидел в голубых глазах некий намек на неодобрение. С самого прибытия сюда он малодушно обрадовался, что злость его матери направлена на ночных злоумышленников, но сейчас, обдумав все факты, он пришел к выводу, что Висения едва ли стала отчитывать его на глазах посторонних.       — Кажется, ты хотела меня видеть, — Сукуна постарался придать себе непринужденный вид, но внутри него затаилась тревога и ожидание.       Висения сделала пару шагов к нему, критично осматривая весь внешний вид, словно выискивая невидимые глазу повреждения, которые могли оставить наемники. Она была высокой и стройной, с царственной статной осанкой. Ее глаза — единственное, что Сукуна унаследовал от нее, и то не в полном объеме. Глаза королевы имели насыщенный голубой цвет, отливающий бирюзой, и напоминали собой море в солнечную погоду, когда как его: холодные и жесткие, с ярким алым ободком у зрачка.       — Мать не может хотеть увидеть своего сына? — невинно спросила она, небрежно поправляя его воротник давно привычным движением. — Ты что, одевался с закрытыми глазами?       Вся натура Сукуны требовала от него отстраниться, чтобы не выглядеть в собственных глазах ребенком, который не может позаботиться о себе сам, но он стоял на месте, смиренно принимая все материнские заботы Висении. Ему хотелось оттянуть момент, когда мать перейдет к истинной причине их встречи.       — Я все еще не могу прийти в себя после того, что случилось, — посетовала она, протягивая руку к его волосам, но Сукуна ловко уклонился от ее прикосновения, заслужив за это весьма красноречивый взгляд. Были границы, которые он не желал, что пересекались даже матерью.       — Им потребовалось бы куда больше и более опытных наемников, чтобы лишить меня жизни, — уверенно заявил он, серьезно смотря на мать, и надеясь, что это притупит ее беспокойство. Та ничего не ответила и покачала головой, в уголках ее губ залегла складка, придавшая ей опечаленный вид. Она неспешно развернулась, направилась к своему креслу и тяжело опустилась на него, жестом приглашая Сукуну присесть рядом, что тот поспешил исполнить.       — Боюсь, твоему отцу придется найти нового члена для королевской гвардии, — вздохнула она, не сводя с него обеспокоенного взгляда, словно все еще не веря, что Сукуна здесь — целый и невредимый. От этого взгляда ему стало не по себе. Настолько иррационально это ощущалось: ему совершенно ничего не угрожало, но на него смотрят так, будто бы он чудом избежал когтей смерти, когда как он сам едва не убил человека в эту ночь. От осознания стало еще горше. Наверняка он никогда не избавится от этого прожигающего чувства вины.       — К чему нам новый член королевской гвардии? — спросил он, лишь бы как-то отгородить себя от своих мыслей.       — Мне пришлось отослать того, что должен был стоять у твоих дверей в эту ночь. Он не оставил мне выбора. Эта отлучка могла стоить тебе жизни, — сказала королева заледеневшим тоном, но по ее лицу тут же скользнула печальная тень, и королева бросила быстрый взгляд на столик у окна. Сукуна проследил за ее взглядом и заметил аккуратный букет из пышных белых цветов. — Хвала Семерым, что твоего отца не было в городе этой ночью, иначе для бедняги все сложилось не так благополучно.       Сукуна вскинул брови. Короля не было в городе этой ночью? У него невольно отлегло от сердца. Значит, стало на одну проблему меньше, хотя бы на время, но на смену тут же пришли вопросы. Еще вечером отец был в замке, что такого случилось, что ему срочно потребовалось отбыть? Он нахмурился, силясь разгадать данную загадку, но безуспешно решил отложить это.       — Букет с извинениями? — спросил Сукуна, покосившись на мать, та загадочно улыбнулась, почти по-девичьи озорно, от чего стала еще больше напоминать своего брата. Все в замке знали, что король практически ежедневно отсылал королеве букеты либо со слугами, либо вручал лично, и в зависимости от цветов можно было понять подтекст, который крылся за ними. За свою жизнь Сукуна стал примерно понимать, для чего нужны какие цветы, хотя и не сильно гордился этими знаниями. Розы, как проявление любви, белые хризантемы — в качестве извинений, лилии причудливой формы - комплимент. И цветов исчислялось бесчисленное множество, даже таких, какие не росли в Королевской Гавани.       Он видел отношения многих знатных пар, между которыми чаще всего царило уважение без каких-либо намеков на теплые чувства, поэтому отношения его родителей первое время его озадачивали. Неправильные они или другие? Его отец отдавал должное своей королеве, выделяя ее среди всех; он одаривал Висению маленькими подношениями, при этом сохраняя то же молчаливо спокойное лицо, хотя вероятнее всего, мать, в отличие от Сукуны, умела читать Рёмена с той же легкостью, с какой читает и его самого. От такой трепетности ему хотелось невольно морщиться, как юнцу не отмерившего и четырнадцатого лета. Ведут себя, как влюбленная пара.       Внезапно в голову закралось осознание, что и он сам дарил Юджи маленькие подарки, но Сукуна отбросил эту мысль. Все его жесты доброй воли к дорнийскому принцу едва ли имели хоть каплю схожести с тем, что происходит между его родителями.       Висения не стала ничего отвечать сыну и почти с нежностью смотрела на цветы, как влюбленная девица.       — Отвратительно, — прокомментировал Сукуна, сложив руки на груди, хотя из его головы не выходила мысль о цветах в качестве извинения. Смутный силуэт идеи стал рождаться в беспокойном сознании, но он был зыбким, как туман, стелющийся по утрам над рекой. Шанс добиться чего-то дельного, помимо чужого гнева и негодования, был смехотворно мал. Просить прощения с помощью столь незначительного поднесения все равно, что дергать дракона за хвост. Подобное может сработать лишь в отношениях, проверенных годами, и когда вина не столь колоссальна. Перед глазами вновь предстал мутный образ предрассветных сумерек над Черноводной, а дальше Юджи поглотили темные воды реки. Сукуна все утро думал об этом и всякий раз проматывал эти воспоминания, наблюдая за всем будто со стороны, не в силах что-то изменить или исправить даже в собственных воспоминаниях.       Пауза между ними длилась в течение трех ударов сердца, затем Висения, внимательно изучавшая задумчивый вид сына, произнесла:       — Думаю, тебе стоит уже рассказать, что тебя так беспокоит.       Сукуна надеялся, что смятение на его лице не выдало его истинного состояния.       — Беспокоит? — переспросил он, нахмурившись, и постарался придать себе расслабленный вид, но все его тело буквально отказывалось ему подчиняться, и поза выглядела до боли нелепой и неестественной. По пристальному взгляду матери он понял, что напрасно старается обмануть ее неважным притворством. Она была до невежества проницательной.       — У тебя все на лице написано, — спокойно произнесла она, подтверждая его догадки.       Сукуна замялся и осмотрел всю обстановку просторных комнат, рассчитывая выиграть для себя немного времени для объяснений. Идея встретиться с матерью уже не казалась ему столь удачной, его взгляд остановился на белом букете с золотистой сердцевиной, от их терпкого аромата в такой духоте становилось тошно. Он понимал, что не сможет избежать разговора или скормить матери какую-нибудь наспех придуманную байку. Сейчас он словно зверь, у которого оставался лишь один путь — прямо в капкан. Оставалось уповать на то, что ему удастся использовать всю природную изворотливость.       — Не то чтобы это меня в самом деле беспокоит, — начал он, прикрыв глаза, и, откинувшись на спинку стула, старательно обдумывал каждое последующее слово. — Вероятнее всего, ты уже знаешь, что Юджи оказал мне некоторую помощь во время ночного нападения. Он как раз возвращался в свои покои, когда все произошло.       По красноречивому молчанию матери Сукуна не мог предположить, знает ли она этот факт или нет, поэтому рискнул приоткрыть один глаз, чтобы лицезреть озадаченное лицо Висении. Между ее бровей залегла неглубокая складка, что не могло не радовать Сукуну. Как он и предполагал, данная информация не доходила до нее и теперь это полностью завладеет ее мыслями, что позволит ему увести ее от своих истинных переживаний. Прежде, чем она что-то скажет, он поспешил продолжить, стараясь вложить в голос больше небрежности и отстраненности от всей ситуации.       — Боюсь, я повел себе не столь учтиво, как следовало, и, вероятнее всего, оскорбил его чувства, поэтому в данный момент я обдумываю, каким образом смогу сгладить сложившуюся ситуацию.       Это была не совсем правда, но и не ложь. Просто ловкое утаивание некоторых фактов.       — Сукуна! — возмущение королевы более чем оправданы, и Сукуна смог придать своему лицу виноватый вид. Хотя он не смог не заметить тень удивления на ее лице, пускай и не понимал истинной причины для этого.       — Я очень сожалею о своих словах, если это оправдает меня, — попытался вставить он, но едва ли это помогло ему.       Негодование Висении исчезло так же скоро, как и появилось, и она испытывающее посмотрела в его глаза, словно желая что-то прочитать в них. Она с трудом могла припомнить момент, когда ее сын сожалел хоть о чем-то, не говоря уже о том, чтобы желать получить прощения. В какой-то мере это обескураживало ее даже сильнее, чем грубое отношение сына с их гостем.       — Мне не единожды приходилось напоминать тебе, что твой острый язык однажды наделает кучу бед.       Сукуна смог подарить ей островатую усмешку, он переплел пальцы между собой, чтобы не выдавать своей обеспокоенности.       — Ты же понимаешь, что тебе непременно придется обсудить все с ним и принести слова сожаления о своем поведении?       А то он сам не знает. Очевидно Юджи всем кажется в замке самым спокойным и учтивым молодым человеком, что никак не вязалось с образом того Юджи, с которым имел удовольствие быть знакомым Сукуна.       Строптивый. Гордый. Ехидный. Очаровательный.       Он помотал головой, отгоняя от себя последние слова. Сердце неприятно кольнуло, вызывая у Сукуны отчаяние. Какого Иного с ним происходит и почему он никак не мог отгородиться от этого саднящего чувства, напоминавшее трепет.       — Мне прекрасно это известно, — с ноткой раздражения произнес он, потерев переносицу. Сукуна кожей ощущал материнское недовольство и в душе у него заворочалось упрямство. Чего ради он должен извиняться перед кем-то? Разве он не рожден в семье, которая всегда возвышалась над всеми остальными? Но Сукуне удалось задушишь зачатки этого чувства на самом корню, оставив их на самой границе разума. — Но, на данный момент, я постараюсь подобрать подходящий способ извиниться, не рискуя задеть его еще сильнее. Тем более я уверен, что он будет избегать моего общества, потому что слишком упрям.       Висения вопросительно приподняла брови, и Сукуна понял, что наговорил лишнего. Он поспешил прикусить язык и отвести глаза, направляя внимание в сторону большого окна в потолок, за которым простиралось голубое небо, по которому неспешно плыли редкие облака.       — В любом случае, ты, возможно, сможешь встретить его в городе, — после недолгого молчания произнесла королева, решив не предпринимать дальнейших попыток разговорить сына.       — В городе? — он повернулся к ней, непонимающе хмурясь.       — Слышала, что он отправился поздравить кого-то в торговом районе со свадьбой, — легко поделилась она.       — Порой меня беспокоит твоя осведомленность.       — Дорогой, ничего в этом замке не происходит без моего ведома, — она тепло улыбнулась, но Сукуна умел читать между строк и понимал, что его ночной рейд к Драконьему Логову не остался незамеченным. Он неуютно поерзал на месте и сложил руки на груди, не зная куда себя деть.       — Но все равно я не понимаю, что же мне делать в городе в это время?       — О, — она спохватилась, словно вспомнила о чем-то важном. — Раз ты сам упомянул, то вернемся к тому, зачем именно я послала за тобой.       — А я думал, ты позвала меня, потому что хотела увидеться, — хитро усмехнулся Сукуна, радуясь, что тема разговора несколько изменилась и позволяла ему сделать более глубокий вздох.       — Сукуна, твои слова звучат столь укоряюще, что я начинаю чувствовать себя плохой матерью.       Улыбка на лице принца стала несколько шире.       — В любом случае сейчас не об этом. Я понимаю, что это не совсем то, о чем я могу попросить тебя, но в связи с тем, что твоего отца нет в городе, некоторые его обязанности следует выполнить тебе.       Сукуна весь превратился в слух, мгновенно забывая обо всех своих переживаниях. Ему не раз и не два представлялось, как он берет некоторые дела отца в свои руки, твердо уверенный, что без труда сможет выполнить их. Пускай его представление о правлении претерпели некоторые изменения за последние дни, однако праздное предвкушение никуда не делось. Одна мысль о тотальной власти, не имеющей ничего общего с той, что у него есть сейчас, кружила голову и перехватывала дыхание. Обычно в отсутствие короля его полномочия выполнял десница, но едва ли он сможет быть столь же авторитетной заменой, нежели истинный наследник престола.       — В связи с прибытием гостей в замке, сейчас бесконечное количество дел, которые необходимо проконтролировать, — тем же спокойным тоном продолжала королева, не замечая некоторого замешательства сына. Вероятнее всего о гостях, чьи личности были для него загадкой, неоднократно говорили и на советах, и на последнем семейном ужине, но мысли Сукуны в нем были так далеки от реальности, что он не припоминал ни одной темы из разговора за столом. Обычно его роль при приеме ограничивалась ролью добродушного хозяина, учтивого с дамами и лояльного с господами, дабы не разжигать конфликтов и недопониманий. Многих гостей мог оскорбить покровительственный тон принца, поэтому ему следовало как можно осторожнее выбирать слова приветствий и темы для бесед.       — Тебе нужно будет отправиться в порт, чтобы поприветствовать наших гостей и проводить их в замок.       Сукуну словно окатили холодной водой. Второй раз с момента его пробуждения. Насколько велик шанс, что он ослышался? Прискорбно мал — ответил он сам себе на этот вопрос. Его мать сидела на своем месте с тем же серьезным выражением на бледном лице. Внутри зашевелился червячок раздражения. Это что, какая-то шутка? К этому и сводилась его замена отцу? Роль провожатого? Горло перехватила от ярости и оскорблений, а кровь бросилась в лицо, опалив кожу, но, прежде чем он успел выпустить всю свою злость, мать остудила его пыл одним лишь проникновенным взглядом и осторожным прикосновением к его руке.       — Сукуна, ты должен понимать, что это важные гости в столице. Их непременно оскорбит, что их будет сопровождать эскорт из одних лишь слуг и стражи, — с расстановкой произнесла она, чтобы смысл слов дошел до Сукуны. — Они прибыли из-за моря и их обычаи кардинально отличаются от наших. При удачных обстоятельствах мы сможем заключить с ними договор, который в последствии облегчит жизнь королевства во время зимы. Ты сам прекрасно понимаешь, насколько это важно.       Зима. Столько слов о ней, а что толку. Каждый раз ее никто не ждет и каждый раз к ней никто не готов, потому что никто точно не знает, сколько она продлится. Лютый холод, в особенности на Севере, где даже летом погода едва ли становится более благосклонной. Сукуна пережил три зимы и все они, по словам мейстеров, были короткими и относительно мягкими, но его по-прежнему называли летним дитя, когда он задавал вопросы, чем же так страшна зима.       Сукуна с силой сжал челюсть, давясь собственным недовольством. Он уже знал, что не сможет отступить — от него ждут согласия.       — Как скоро я должен выдвигаться?       Висения ободряюще ему улыбнулась, сжимая его ладонь, затем неспешно отстранилась.       — У тебя есть достаточно времени, чтобы привести себя в должный вид.       В городе, как и всегда, царила праздная суета, когда Сукуна продвигался вдоль главной улицы, ведущей его к порту. В воздухе витали самые разные запахи, которые смешивались и отдаленно не казались приятными. Всякий встречный на пути торопливо отступал в сторону, пропуская принца со своей свитой, и любезно кланялся, выражая почтение. За своей спиной Сукуна слышал приглушенные голоса, но не старался вслушиваться в чужие слова. Простой люд всегда что-то говорит о знати в добром ключе и в худом, нет смысла узнавать, что именно о тебе думают.       Навыки Сукуны в верховой езде в значительной степени улучшились — у него было некоторое время для наблюдения и тренировок, пока его полеты и спарринги на мечах были ограничены. Он сидел, выпрямив спину, и смотрел вперед, обдумывая, какие гости ожидают его в порту. Решив, что не следует узнавать этого у матери, так как та была твердо убеждена, что Сукуна и так прекрасно осведомлен, однако, к несчастью, это было не совсем так.       Пожалуй, прогулка не столь плохая идея. Она позволяла отвлечься от нависших дилемм и проветрить голову. Пауза, чтобы трезво оценить все свои дальнейшие планы. Вот только некоторые мысли не желали покидать голову, они как кожные паразиты — вцепились и не оттянешь. Головная боль лишь только усилилась, а Сукуна не нашел времени, чтобы зайти к мейстеру и получить какое-нибудь лекарство для ее облегчения. Солнечный свет резал глаза, вынуждая жмуриться, делая лицо принца еще более ожесточённым. Через нескольких слуг ему удалось подтвердить слова матери: Юджи правда отсутствовал в замке с самого утра и еще не возвращался. Спал ли он вообще? Сукуна сомневался. После полета они расстались весьма холодно и коротко. Так как их путь был в Красный Замок, их обратная дорога сопровождалась напряженной тишиной, которая давила на все тело своей грандиозностью. Все попытки Сукуны заговорить с Юджи тут же отвергали, и тот держался отчужденно. Он с вернувшейся к нему гордостью и неприступностью вернулся в свои покои, не сказав и слова.       Отсутствие Юджи в замке играло Сукуне на руку. Небольшая отсрочка была как никогда необходима. Выигранное время позволяло ему придумать линию поведения в дальнейшем, но чем дольше он будет откладывать их объяснение, тем больше будет убеждать себя в том, что его вины в произошедшем нет, а это могло привести к неприятным последствиям. Ему следует быть максимально осторожным и призвать все освоенное ораторское искусство.       Его взгляд лениво блуждал по светлым домам с красными крышами — с высоты полета город представлял собой весьма чарующее зрелище, хотя здесь внизу все не столь праздно: множество людей, занятые своими делами, детвора, играющая в выдуманные ими игры, они смеялись, необремененные никакими заботами, их голоса вызывали у Сукуны недовольство, смешанное с раздражением. Дорога плавно свернула налево в сторону Речных ворот из города, а справа же открывался вид на холм Висеньи, венчавшийся Великой Септой Бейлора (2) с семью башнями, тянущимися к небу, и большим куполом, сверкавшим на солнце, как драгоценный камень. Там проходили все важнейшие события столицы: от заключения браков до оглашения новых законов на площади перед ней. Останки множеств королей и королев покоились в темной крипте под септой. Сукуна бывал там бесчисленное количество раз, видел искусно сделанные лики богов, каждый из которых олицетворял ту или иную сторону человеческой натуры, деятельности. Туда приходили рыцари отдавать почести Воину, женщины — посещают Мать или Деву, чтобы заручиться их поддержкой и покровительством. Вот только Сукуна, как и прежде, не испытывал никакого трепета перед домом Семерых. Все внутри септы казалось ему лицемерной насмешкой и пафосной фальшивкой. Рука вновь метнулась к старому шраму на лице, который уже давно не болел и не причинял никаких неудобств. Он просто был на своем месте, как какое-то напоминание. Принц фыркнул, отворачивая взгляд от септы. Боги — лишь способ управлять толпой. Ничего более.       Путь продолжился, медленно приближая маленький отряд к Речным воротам, некоторые уже виднелись вдалеке. Сукуна даже мог различить маленькие фигуры стражников. Он вслушивался в мерный цокот копыт по каменной дороге, пока его взгляд не зацепился за знакомого рыжего коня у непримечательной кузни. Сердце тут же рухнуло вниз, а мысли посыпались, как песчаный домик под напором прибоя. Седьмое Пекло.       Первой его мыслью — это было немедленно пройти мимо до того, как его присутствие обнаружат, но любопытство побороло бессмысленный страх. Кем он себя выставит, если просто уйдет? Трусом? Раз все сложилось таким образом, ему стоило заняться еще одним своим делом. Он притормозил лошадь так, чтобы видеть темный вход кузни, где ярким пламенем горел очаг. Возможно, что он обознался, или же Юджи здесь просто нет, он мог оставить коня и вернуться в город пешим ходом. Заминка встревожила его спутников, но они не высказали ни единого вопроса.       Сукуна уже не ожидал кого-то увидеть, когда из кузни торопливо вышел Юджи. После полумрака он зажмурился, чтобы привыкнуть к солнечному свету, и на мгновение притормозил. Юноша потер глаза и оглянулся через плечо, все еще не замечая чужого внимания. Сукуна внимательно впитывал его образ, стараясь найти намек на его эмоциональное состояние, не стоило вступать в разговор, не разведав обстановку хотя бы отчасти. На лице дорнийского принца блуждало недовольная гримаса, смешанная с неким намеком на смущение, все его движения были суетливыми и резкими, словно бы он волновался из-за чего-то, но более ничего Сукуна не смог вынести из своего наблюдения. Мысленно он прикинул, сколько времени у них займет дорога до порта, и не слишком ли он задержится, если продлит их остановку еще на некоторое время. Едва ли разговор будет длинным.       Следом за Юджи на свет вышел кузнец — коренастый мужчина, раскрасневшийся от жара печей, он неторопливо вытирал руки о кусок ткани и с видом профессионала рассматривал рыжего жеребца.       Сукуна спешился с удовольствием, ощущая устойчивую землю под ногами.       — Ждите здесь, — коротко приказал он, бросая быстрый взгляд на сопровождавшую стражу. Шумно вздохнув, и надеясь, что его смятение и неуверенность были не заметны посторонним, он медленной и размеренной походкой направился в сторону Юджи. В голове пусто, все его красноречие покинуло его, как и заранее подготовленные слова. Впервые за весь день его не мучили сотни мыслей и образов воспоминаний. С каждым шагом сомнения все более обуревали Сукуну, но ему удалось взять себя в руки и оттеснить свои колебания на задний план. Будь что будет. Уже то, что он пытается поговорить — победа.       — Не ждал, что я встречу тебя здесь, — он слышал свои слова, словно бы со стороны.       Юджи неожиданно вздрогнул и резко повернулся в его сторону, а на лице застыла целая гамма эмоций. Сукуне удалось застать его врасплох, он пока не знал, хорошо это или плохо. Дорнийский принц стоял, как молнией пораженный, и будто бы пытался понять, как реагировать на присутствие Сукуны. Глаза Юджи бегали по всей фигуре человека перед ним, в которых было слишком много чувств, чтобы их могли однозначно прочитать. Между ними повисло напряженное молчание, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.       Сукуна невольно задержал взгляд на карих радужках Юджи, которые в солнечном свете напоминали расплавленное золото. Кузнечный жар окрасил его щеки в мягкий розовый цвет, гармонирующий с цветом волос юноши и смягчающий все черты лица.       Время тянулось медленно, очень медленно, почти стояло на месте, а они по-прежнему не сказали друг другу ни слова. Застыли, как два изваяния, рассматривающие друг друга, и выискивая на лицах что-то, что подскажет, как сделать верный ход. Сукуна начал чувствовать себя неуютно. Ожидание какой-то реакции от Юджи сменилось на беспокойство, а беспокойство заменила тревога. Его сердце, кажется, еще никогда не колотилось столь сильно, подобно тяжелому молоту о наковальню. Дышал ли он? Он не мог сказать точно. Слишком сильно сдавило грудную клетку. Сукуна сделал вздох на пробу и в горле образовался неприятный комок. Юджи будто бы вышел из оцепенения, и его взгляд сделался озадаченным: он непонимающе нахмурился и внимательно посмотрел на стражу за спиной принца. Губы тут же сжались в тонкую линию и лицо вновь приняло непроницаемое выражение, скрывая истинные чувства и эмоции.       — Ваше Высочество, — чопорно отчеканил он, сделав над собой усилие и поклонившись.       Холодный тон его голоса задевал что-то внутри Сукуны, и он невольно поморщился, как от физической боли. Упрямец. Впрочем, он имел на это право.       — Знай я, что ты собираешься покинуть замок, то приставил бы к тебе стражу, — он усмехнулся, не надеясь получить ответную улыбку. Слова о ночном происшествии не желали слететь с губ, и по подозрительному, почти враждебному взгляду Юджи, он сделал вывод, что стоит для начала подготовить почву.       — Это вовсе не обязательно, — мрачно отозвался он, отводя взгляд, и перевел свое внимание на своего коня, который раздраженно водил ушами и бил ногой каменную мостовую. Сукуна заметил привычное уже для него движения принца с кручением кольца на аккуратных пальцах. Его лицо носило отпечаток усталости и серьезных раздумий. Жаль, что Сукуна не умел так хорошо читать людей, чтобы понять, что творится в их головах.       — Более того, вчерашний вечер показал, насколько может быть ненадежной охрана.       Резко, как удар хлыста. Сукуна опешил. По всем правилам и законам подобное заявление должно было разозлить его не на шутку, но часть его не могла не согласиться с мнением Юджи. В конце концов, будь стражник на своем посту в ночной час, то все сложилось бы совершенно иначе. Он мысленно проклял дурака, который решил, что выполнять свой долг можно без необходимой ответственности. Череда вчерашних событий, приведшая к столь катастрофичным итогам, произошла лишь потому, что в его комнату ворвались наемники. Однако переложив часть вины на другое лицо ни капли не успокоило его собственную совесть. Она продолжала зудеть и неприятно давить в груди, не давая вздохнуть как следует.       — Я почти оскорблен твоими словами, маленький принц, хотя согласен, что королевской страже не достает дисциплины, — почему он продолжает поддерживать этот разговор, игнорируя свою истинную цель. — Однако любая охрана лучше, чем никакой вовсе. Уверен, что многие захотели похитить тебя за одно лишь твое лицо.       Юджи пронзил его недоумевающим взглядом, а после нахмурился еще пуще.       — Очень в этом сомневаюсь, — в голосе его слышался намек на горечь, но причин ее Сукуна не знал, но подсознательно догадался, что вновь задел тему, которую трогать совершенно не следует. — У вас какое-то дело ко мне?       Кронпринц не мог не поморщиться от того, как жестко прозвучал простой вопрос. Да, хотел. Поговорить и сказать, насколько ему жаль и как ему хотелось бы исправить все произошедшее. Прошло слишком мало времени, но Сукуне уже не хватало язвительных беззлобных замечаний Юджи, не прикрытые фальшивой учтивостью. И той задиристой улыбки. Поведение Юджи резко контрастировало с тем, каким он был ранее. Вокруг него словно выросла еще более непробиваемая стена, чем раньше.       — Вовсе нет, — сказал Сукуна, отводя глаза, не в силах больше смотреть на своего собеседника. — Выполняю свои обязанности принца. Мне поручили встретить наших гостей в порту, как подобает хорошему хозяину, чтобы они удачно добрались до замка. Право слово, для этого есть слуги.       В карих глазах мелькнуло любопытство, но оно тут же скрылось за бесстрастием, будто бы Юджи ни капельки не взволновали чужие слова. Хотя это именно он говорил, что из Сукуны выйдет плохой король, если он будет пренебрегать своими обязанностями.       — Возможно, Его Высочеству иногда стоит показываться в столице не под покровом ночи, чтобы подданные видели его лицо заранее и знали, какой он самовлюбленный, — первый намек на ехидство промелькнул в голосе, и Юджи недовольно скривился, когда сам осознал свою оплошность. Он слишком привык говорить с принцем в подобной манере, что уже ничего не мог с собой сделать. — Уверен, они с ужасом ждут вашего восхождения на престол, порядком наслушавшись всех слухов о вашей беспощадности.       — Вероятнее всего, мне стоит стать еще более беспощадным, чтобы боялись даже распространять слухи? — Сукуна говорил куда жестче и грубее, чем планировал изначально, но слишком поздно прикусил язык. Их разговор с самого начала шел совершенно не по тому руслу и каждой секундой напоминал бешеный поток, который в любой момент мог вырваться из берегов и разрушить последние остатки их образовавшейся привязанности. Юджи посмотрел на него со странным смирением, будто ничего другого и не ожидал, и это остудило гнев Сукуны столь же быстро, как и породило.       — Приношу извинения. Я немного вспылил.       Юджи хмыкнул, пряча руки в рукава своего черного одеяния. Он старался придать себе безучастный и равнодушный вид, но Сукуна видел в нем некий намек на уязвимость. С явной неохотой он отступил на один шаг, давая юноше больше личного пространства. Разговор вроде как исчерпал себя, не принеся никому из них утешения, лишь усилил чувство горечи.       — Мне стоило сказать вам, что вы станете действительно хорошим королем, который будет любимцем народа?       — Ты же сам в это не веришь, к чему тратить слова на лесть, — оскалился Сукуна, всматриваясь в бездонные золотистые глаза напротив. — Не припомню, чтобы ты был лжецом. Я, конечно, мог бы сказать страже, чтобы тебя бросили в темницу…       — Но не станете, — перебил его Юджи с его характерным дерзким огоньком, хотя он больше напоминал маленькую искру. — Кто же будет говорить вам правду? Вряд ли на них ваша благосклонность распространится столь надолго.       Последние слова напоминали насмешку, но Сукуна смог проглотить это. Хорошо, он это заслужил и не в праве злиться на это, хотя раздражение царапало его горло, словно пробивало себе путь на волю. Рядом громко фыркнул конь и Сукуна сосредоточил взгляд на рыжей морде, выглядевшей совершенно недовольно.       — К слову, что ты тут делаешь? — он поспешил переменить тему разговора и заглянул за спину Юджи, чтобы увидеть, как кузнец сосредоточенно пытался приделать к заднему копыту коня подкову. Открывшееся зрелище в некоторой степени ставило его в тупик: при дворе имелась своя конюшня и придворные мастера, которые могли без лишних выездов из замка заменить коню Юджи подковы.       Тот словно бы немного расслабился от вопроса, радуясь, что беседа перешла к простым вещам, не требующих взвешивания каждого слова. Слишком напряженный разговор, который больше напоминал словесную баталию, не нес никакого смысла и эмоционально изматывал. Юджи все еще тяготило присутствие принца, но он понимал, что так просто не сможет избавиться от его общества.       — Тебя не устраивают конюхи при дворе? — серьезно спросил Сукуна. Одна лишь мысль о том, что кто-то в замке предосудительно относится к Юджи из-за его положения в королевской семье, вызывала у него злость. — О твоей лошади плохо заботятся?       Юджи удивленно моргнул, словно пытался понять смысл сказанных слов, а после скис и укоризненно посмотрел на своего рыжего коня, будто он причина всех его бед.       — Ни один конюх теперь не подойдет к моей лошади по собственной воле, — искренне проворчал он, на что его подопечный лишь презрительно фыркнул и потряс шеей, вновь переступая ногами. — Неугомонное животное.       Сукуна не смог удержать смешок, за что был вознагражден тяжелым взглядом, ему тут же удалось замаскировать смех под кашель, но удержаться от комментария все равно не смог.       — Все питомцы похожи на своих хозяев. И я думаю, он знал с кого брать пример в своем поведении.       Юджи нечитаемо посмотрел на него, но не стал ничего говорить, оценивая одним только взглядом, от которого Сукуне стало неуютно.       — Не хочешь потом прогуляться со мной до порта? — вопрос слетел с губ необдуманно, но отступать уже не было смысла. Юджи вопросительно приподнял одну бровь, вынуждая его продолжить. — Я бы хотел поговорить с тобой, — он замялся, набираясь душевными силами. — Думаю, нам есть, что обсудить.       — Не стоит, — обрывисто прервал его Юджи и в его глазах бушевало пламя, а лицо ожесточилось. — По крайней мере не сейчас. Я еще не знаю, что думаю по поводу всего произошедшего и как я отношусь к этому, поэтому буду рад, если вы не будете поднимать этот вопрос до некоторых пор.       Юджи четко установил границу и ревностно следил за ней. Сукуна хотел поспорить, несмотря на отчетливые гневные нотки в чужом голосе, которые напоминали раскаты надвигающейся грозы, но чужой уверенный взгляд буквально пригвождал его к месту, ясно давая понять, что попробуй он предпринять что-то, то рискует потерять единственный шанс на мирный исход их ситуации. До боли прикусив изнутри щеку, он отрывисто кивнул, заводя руки за спину в знак согласия о принятом решении Юджи. По крайней мере, его должен удовлетворять его ответ: Юджи думает обо всем произошедшем, стараясь принять верное для себя решение. Хотелось бы, конечно, чтобы все разрешилось, как можно скорее, но он не властен над этим. Если Юджи сказал, что ему нужно время, то он должен предоставить его в нужных количествах. Осторожность и неторопливость в этом вопросе лучшая тактика.       — Долго еще? — спросил Юджи у кузнеца, вырывая кронпринца из пучин сознания. Только сейчас он осознал, что весь разговор происходил в присутствии третьего лица. Что ж, о нем все равно ходят слухи, парочка новых едва ли запятнает его репутацию.       — Немного, милорд, — гнусаво ответил мужчина и тихо посмеялся себе под нос. — Будь лошадка поспокойнее, я управился бы в два счета, но он словно Неведомый в животном обличии.       Юджи страдальчески возвел глаза к небу.       — Ты вгоняешь меня в краску, — едва слышно буркнул он, обращаясь к коню.       Сукуна наблюдал за ним со смесью насмешки и удовольствия, испорченное тенью досады. Его присутствие здесь уже не требовалось, но он не мог заставить себя уйти, словно что-то держало его. Появилось странное чувство, что если он сейчас уйдет, то больше не увидит Юджи, что, вероятнее всего, было недалеко от правды. По возвращению в Красный Замок, дорнийский принц будет всячески избегать встречи с Сукуной, а тот уже принял тот факт, что если Юджи не хочет, чтобы его нашли, то он его и не найдет, несмотря на все свои старания и знания замка.       Но время безжалостно ползло вперед, напоминая Сукуне о его долге. Он уже в достаточной степени задержался, и теперь рисковал поставить свою семью и гостей в неловкое положение. К сожалению, он не мог позволить этому произойти. Как сильно он не хотел опоздать, так же сильно он не хотел уходить. Наблюдение за Юджи приносило ему горчащее наслаждение, в этом не было ничего такого. Гости могли подождать некоторое время, раз их встречает член королевской семьи, более того не было никаких гарантий, что их корабль уже прибыл в порт.       — Ваше Высочество, вам не следует вернуться к своим обязанностям? — неожиданно спросил Юджи, поглядев на него через плечо, словно читая его мысли. Он хотел бы как можно скорее избавиться от его общества или же волнуется, что Сукуна вновь старается пренебрегать своим статусом принца. Он не знал наверняка, но все равно это ранило. — Более того, если вы ожидаете, что я составлю вам компанию по дороге в порт, то прошу меня простить, если дал вам повод думать, что я соглашусь. Мое присутствие едва ли будет уместным. Люди уже поговаривают, что я пользуюсь повышенным интересом Его Высочества, не стоит прибавлять еще большего недоразумения.       Сукуна резко вспыхнул, ощущая, как горят щеки от гнева, который наконец-то вырвался наружу. Он тут же отбросил свою разыгравшуюся мягкость и вновь становясь резким.       — Кто это сказал?! — рявкнул он, от чего конь невольно дернулся, но Юджи умело удержал его под уздцы. — Я заставлю их пожалеть о своих словах, раз они набрались такой храбрости, чтобы плести интриги за моей спиной!       — Это просто сплетни, — равнодушно пожал плечами Юджи, методично поглаживая шею коня, не смотря при этом на Сукуну. И в этот момент Сукуна остро ощутил раздражение — такое наплевательское отношение его практически разочаровывало.       — Сплетни всегда перерастают в нечто большее, если не обращать на них внимание вовремя, — неважно, что он сам недавно флегматично относился к слухам, которые касались его самого, но это было совершенно другое. О нем могли говорить и думать, что угодно. Он — наследный принц Семи Королевств, что бы о нем ни говорили, его судьба уже предрешена и, вне зависимости от мнения людей, займет престол в положенное время. Однако если какие-то сплетни в дурном ключе касались Юджи, он не мог отпустить это так просто.       — Не будь наивным. Если тебя кто-то беспокоит, — Сукуна подавился собственными словами от взгляда, который подарил ему Юджи.       — Я не нуждаюсь в вашем заступничестве, Ваше Высочество, — холодно произнес он. «Вы уже не оправдали доверия в этом вопросе» — невысказанные слова так и повисли в воздухе, снова нагнетая атмосферу. — Если меня кто-то побеспокоит, то будьте уверены, что я сам смогу справиться с этими трудностями.       Повисшую паузу прервал стук копыт, приближающийся к ним со стороны Речных ворот. Было в этом звуке нечто угрожающее и тревожное. Внутри Сукуны, чей гнев успокоился, все перевернулось от дурного предчувствия. Он сосредоточил свое внимание на дороге, желая увидеть спешившего всадника. Возможно, всему виной недосып, раз он в каждом событии видит дурное предзнаменование. Вероятнее всего, всадник проедет мимо них, а Сукуна будет чувствовать себя дураком весь оставшийся день.       На них упала тень от проплывавшего над ними облака, когда взмыленная лошадь притормозила перед ними. В седле Сукуна заметил слугу Юджи и тут же ощутил тяжесть в груди. Судя по встревоженному и взволнованному лицу, случилось что-то серьезное.       — Милорд, — слуга без труда натянул поводья, удерживая гарцующую лошадь на месте.       Юджи, потерявший всякий интерес к Сукуне, быстрыми шагами подошел ближе к всаднику, недоуменно хмуря брови.       — Что-то случилось?       Дзюнпей, не говоря более ни слова, вытащил из-за пазухи аккуратное письмо и протянул его принцу. Сукуна даже с расстояния увидел печать с солнцем, пронзенного копьем. Какие-то вести из Дорна? Он нахмурился и внимательно всмотрелся в лицо Юджи, стараясь увидеть все происходящие перемены.       — Мне передал это капитан, который прибыл из Солнечного Копья, — торопливо пояснил слуга, не спеша спускаться с коня, будто ожидая дальнейших указаний. В его голосе была отчетливо слышана тревога, и он то и дело закусывал губу и сжимал поводья с такой силой, что кулаки побледнели. — Велели срочно передать вам в руки.       — Почему мне не послали ворона, раз дело не терпит отлагательств? — спросил Юджи, разламывая печать и разворачивая письмо.       Сукуна не мог знать, что написано в нем, но по тому, как быстро бегали глаза Юджи по строчкам и как менялось его лицо, он понял, что содержание письма едва ли улучшило настроение Юджи. С его лица пропала вся краска, а руки коротко подрагивали от волнения.       — Как давно они в пути?! — он говорил почти отчаянно с плохо скрываемой хрипотцой.       — По меньшей мере пару недель, — ответил Дзюнпей, всматриваясь в лицо Юджи, будто пытаясь выяснить содержание письма только по одному его выражению отчаяния. — Повезло, что я оказался там в тот момент.       — Седьмое Пекло, — в сердцах бросил Юджи, опуская глаза на письмо и вновь перечитывая.       Охватившая его нервозность заставила Сукуну подобраться и жадно впиться взглядом в чужое лицо. Он хотел подойти ближе, чтобы узнать, что так сильно обескуражило Юджи, но понимал, что едва ли имеет на это право. Правда, скорее всего, Юджи даже не заметил бы приближение принца. В нем уже не виднелась той враждебности, с которой он говорил с ним, осталось лишь другое чувство. Страх. Сукуна знал это наверняка, потому что вчера у Юджи было точно такое же лицо.       — Юджи? — неуверенно позвал он, ловя себя на мысли, что точно так же окликал его тогда на берегу.       Тот быстро взглянул на него как-то уязвленно, словно зверь, загнанный в ловушку. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но резко закрыл его, плотно сжав губы. Даже не стараясь сделать попытку что-то объяснить, он запрыгнул в седло своего коня, с которым уже закончил кузнец, и сжал поводья, чтобы скрыть заметную дрожь в руках.       — Прошу простить, Ваше Высочество, но нам придется отложить наш разговор на более удачное время, — сказал он напряженно. — Мне следует вернуться в замок.       Сукуна даже не успел ничего ответить, как Юджи ударил пятками по бокам коня, тот тут же встал на дыбы, будто намереваясь скинуть с себя нежелательную ношу, но принц все с тем же мрачным выражением на лице и решительным взглядом уверенно держался на своем месте. Он цокнул языком, и конь сорвался с места с невероятной прытью, люди с ужасом отшатывались и кричали вслед бранные слова. Один мужчина замер посреди дороги с повозкой, груженой овощами. Не теряя ни минуты на размышления, конь легко, будто это ничего не стоит, перемахнул через преграду с всадником и резво скрылся среди улиц.       Оставшись в одиночестве на растерзания всех вопросов, обрушившихся на его голову, он продолжал стоять, смотря вслед спешно удалившемуся Юджи. Стоит ли ему последовать за ним, чтобы получить объяснение? Но с чего бы это ему должны их дать? Их отношения сейчас стоят на плахе, ожидая, когда меч палача обрушится на них.       А какие именно у них отношения?       Вопрос поставил Сукуну в тупик. И он не смог найти подходящий ответ на него.       Тревожить Юджи он не имел ни малейшего желания. Поэтому Сукуна вернулся к своему коню и свите, чтобы вернуться к своей прерванной миссии, которая быстро заняла все его мысли, вытесняя все остальное.       Вернуться к ним ему удалось лишь через несколько часов, когда солнце уже лениво спускалось к горизонту, окрашивая небо в нежные тона. День удивительно быстро пролетел, а Сукуна провел его ужасающе скучно. Гости были любопытны и болтливы, желая сразу по приезде осмотреть город и посетить Великую Септу, чтобы отблагодарить богов за удачную дорогу. Сукуна всегда чувствовал себя под крышей септы неуютно, но стоически вытерпел свое присутствие там, и он не смог выдержать вздох облегчения, когда они направились к замку. Нелегко так долго держать лицо учтивого и внимательного хозяина, его терпение имело свои границы.       В замке он смог передать гостей на поруки Ураюме, который был в крайней степени обеспокоен долгим отсутствием принца и их гостей, но стоило им появиться — на его лице вновь отразились холодное спокойствие и решимость. Пока между ними происходил обмен любезностями, Сукуне удалось улизнуть из-под пристального надзора. Он решительно скрылся среди коридоров замка, расстегивая на ходу ворот дублета. Единственным его желанием было принять ванну, а после узнать последние новости. В особенности те, которые касались Юджи. При мысли о принце внутри вновь зашевелился комок нервов, как потревоженные ядовитые змеи. Ненужная обеспокоенность за состояние Юджи засела занозой и кровоточила. Что его так взбудоражило, раз он сорвался с места, словно желая нагнать упущенное время? Может, стоило послать слуг, чтобы доставить до него записку?       Впрочем, он не смог узнать, насколько хороша эта его идея.       — Сукуна, — голос его матери врезался в его спину, вынуждая его остановиться. Он замер, не успев добраться до лестничного пролета, и обернулся через плечо. Висения неспешно скользила в темных шелках, придерживая в руках пару свитков. Не ожидая просьбы, Сукуна забрал ее ношу.       — Вы задержались, — в ее голосе звучали нотки обеспокоенности.       — Они хотели посетить септу, — тяжело вздохнул Сукуна, любезно протягивая матери руку, и та охотно положила свою аккуратную ладонь на сгиб его локтя. — И посмотреть город. Вы уже встретились?       — Да, я нанесла им визит перед тем, как им показали их покои, — кивнула она, задавая темп их подъему по лестнице. — Ты уже виделся с отцом?       — Он вернулся? — он заинтересованно вскинул брови, не припоминая, видел ли сегодня в небе дракона отца, но ничего такого не пришло на ум. Висения кивнула, бессловесно отвечая на его вопрос. — Надеюсь, он объяснит, к чему нам в замке еще гости. Еще немного и мы станем напоминать гостиницу.       Ему страшно не хотелось сейчас терять время, но оставить мать было бы верхом бестактности. Смирение сковывало его, а долг вынуждал медленно двигаться вперед, подстраиваясь под чужие неторопливые шаги. Он коротко взглянул на лицо матери, которое выглядело сейчас несколько усталым. Отцу это не понравится. Странно, что она вообще передвигалась без сопровождения. Сукуна опустил глаза на немногочисленные свитки.       — А это тебе к чему?       — Кое-какие дела по замку, — пожала плечами Висения. — Необходимо организовать достойный прием для наших гостей, а также сделать так, чтобы их пребывание здесь прошло в должном комфорте.       Единственное, что мог сделать Сукуна, так это вздохнуть, сокрушенно покачав головой. Его мать упрямо брала на себя все дела замка, несмотря на все протесты Рёмена, который считал, что его королева не должна утруждать себя излишними заботами.       — Ты неисправима, — проворчал он, заметно морщась.       — У всех нас есть свои обязанности. Когда ты поженишься, то будешь удивлен, как много новых дел у тебя появится. Я лишь могу надеяться, что твоя будущая жена сможет взять на себя что-то, чтобы облегчить твое бремя.       Выражение лица Сукуны скисло окончательно при мысли о предстоящей женитьбе. Этот вопрос в последнее время вставал все чаще. Заметив помрачневший вид сына, Висения поспешила сменить тему разговора:       — Тебе удалось встретиться с принцем Юджи? — спросила она, пристально всматриваясь в тут же изменившееся лицо Сукуны. Он ощутил, как разочарование царапнуло его изнутри, а лицо ощутимо потеплело, но тут же отвел взгляд, не в силах выдерживать внимание матери. Не стоит ей рассказывать, как неудачно прошел их разговор.       — Наша встреча была короткой, — только и буркнул он, внимательно осматривая толстые стены замка, прикидывая, нет ли где-то поблизости тайного хода, который поможет ему скрыться.       — Тогда я надеюсь, ты высказал подобающе сочувствие.       Сукуна непонимающе уставился на мать, не до конца понимая к чему она. Извинение — это одно, но выражать сочувствия он не собирался. Обычно их приберегают для иных обстоятельств. Было ощущение, что какая-то деталь из мозаики выпала и не позволяла увидеть ситуацию в целом. Почему все в замке знают больше, чем он? Он остановился, стараясь что-то увидеть в лице королевы.       — О чем ты? — наконец спросил Сукуна, оставляя свои попытки найти объяснения ее словам.       — Я не знаю всех обстоятельств, — начала она, слегка нахмурившись. — Но, судя по всему, в Дорне что-то произошло, и принцу Юджи следует отбыть в Солнечное Копье. Я думала, что ты осведомлен о подробностях, раз вы с ним встречались сегодня.       — Юджи возвращается в Дорн? — Сукуна стоял, будто громом поверженный, не замечая, как удивленно вздернулись брови Висении по поводу его фамильярного обращения, но сейчас ему было не до формальностей. Единственное, что сейчас его волновало — это новые открывшиеся подробности. Почему Юджи уезжает? Разве условия договора не строятся на том, что он должен оставаться в Королевской Гавани. Мог ли это быть каким-то хитрым ходом, чтобы развязать войну? Сколько Юджи пробыл в столице? Полтора года? Это не кажется достаточным, чтобы организовать достойное восстание. Мысли бешено носились в голове, как шершни в улье.       — Уже? — непроизвольно вырвалось у него. Он действительно не понимал причин. Или он решил использовать письмо, как причину, чтобы больше не видеться с Сукуной и не продолжать их разговор, но он тут же отогнал эту мысль — слишком кардинальные меры. — И отец дал согласие?       Он старался игнорировать возмущенные нотки в своем голосе, чего было не сказать о Висении, которая не понимала такого поведения сына, но она не спешила его перебивать или объяснять, позволяя тому выпустить все свои эмоции. Сукуне казалось немыслимым, что Рёмен согласился на это: он несколько лет добивался мирного договора, условия которых больше не выгодны ему, чем Дорну, хотя, если объективно оценивать силы, то перевес явно не на их стороне.       — Конечно же он его отпустил, — удивленно ответила королева, воспользовавшись повисшей паузой. — Юноша был в отчаянии, тем более, он же не пленник.       Такой простой ответ ни капли не успокоил Сукуну, а напротив разъярил его еще больше, но он старательно держал себя в руках, хотя контроль то и дело рисковал вырваться. Мысль о том, что Юджи сможет вот так просто взять и уплыть, ничего не объясняя, казалась ему немыслимой. Какого Иного он о себе думал? Где же его хваленый этикет? Уйти, не попрощавшись.       — Боюсь, мне придется вас покинуть, Ваше Величество, — не своим голосом произнес он, забывая обо всех своих планах. — Прошу меня простить. Я попрошу, чтобы твои свитки принесли в приемную. Мне срочно нужно с кое-кем встретиться.       Висения смотрела на него, будто бы целую вечность, словно что-то выискивая, а когда нашла, то ничем не выдала, что именно она искала. Она нежно улыбнулась, мягко прикоснулась губами к его щеке и отстранилась.       — Конечно, — только сказала она, поправляя привычным жестом ворот его дублета. — Веди себя тактично, Сукуна. Не знаю, от чего твое настроение так омрачилось, но не позволяй эмоциям брать над собой верх.       Сукуна едва ее слышал. Поспешно откланявшись, он стремительно направился в противоположную сторону, ловко лавируя среди коридоров замка. Внутри него все клокотало от негодования. Он хотел получить ответы, и он их получит. Риск превратить трещину между ними в зияющую пропасть не особенно его пугал. С одной стороны, Сукуна понимал, что рано или поздно Юджи покинет столицу, не всю же жизнь он проведет вдали от дома, но почему это происходит так скоро?       Часть принца уже безосновательно думала, что дорнийскому принцу нравится в Королевской Гавани, и в некотором будущем он станет свидетелем того, как Сукуна займет престол. Мысль эта, конечно, столь самонадеянная, что он не позволял себе задерживаться на ней, чтобы разочарование от действительности не ранило столь сильно. Ведь теперь он узнает, что Юджи спешно покидает город, будто столицу охватила серая хворь (3).       Не давая себе и секунды заминки, он ворвался в покои принца, даже не утруждая себя стуком в дверь, лишь запоздало осознал, какой необдуманный это поступок и в какое неловкое положение он мог поставить Юджи. Но на его дерзкое вторжение никто не обратил внимания.       Его взору открылся настоящий хаос. Если подумать, то Сукуна никогда не пересекал порог покоев Юджи, и теперь мог коротко осмотреться вокруг. С одной стороны, он мог попасть сюда в любой момент, если бы на то было его желание, но ему хотелось получить сюда дружеское приглашение. Комната была светлая, намного меньше, чем его собственная. Заваленный бумагами рабочий стол у окна, кровать с балдахином у стены. У изножья кровати стоял кованый сундук с орнаментами золотых солнц. В покоях витал какой-то приятный пряный запах специй и цитрусов. Арочное окно выходило на балкон с колоннами, обвитые зелеными вьющимися растениями, которые готовились расцвести в любой момент.       Сукуна думал, что при обычных обстоятельствах здесь царит больший порядок и организованность, но, в данный момент, Юджи спешно бегал по комнате, доставая вещи из платяного шкафа и скидывал их в сундук под неодобрительным взглядом слуги, который тут же принимался укладывать вещи с большей осторожностью. Лицо принца оставалось таким же мертвенно бледным, а глаза лихорадочно блестели, если бы Сукуна не знал его, то предположил бы, что тот собирается плакать. Или он уже плакал? Он недостаточно знал Юджи, чтобы строить подобные предположения. Где проходит та грань, за которой он мог сломаться? Сукуна озадачено наклонил голову набок, продолжая следить взглядом за хаотичными движениями дорнийского принца, злость его частично испарилась, но не ушла полностью.       Поняв, что на его появление все так же не обращают никакого внимания, он нарочито медленно постучал по двери, получая долгожданный эффект. Юджи тут же вскинул на него растерянный взгляд, комкая в руках золотой дублет. Из него вырвался тяжелый вздох, и лицо снова приобрело усталый и отстраненный вид.       — Ваше Высочество, — поприветствовал он, возвращаясь к своему делу, а потом поняв, что это бессмысленно, кинул дублет вслед предыдущей одежде.       Слуга почтительно поклонился Сукуне, но взгляд его оставался колючим — скорее всего, он уже в курсе всех событий. Эта догадка неприятно кольнула. На него словно нажаловались.       — Милорд, — Дзюнпей уже обратился к Юджи. — Вы не можете оставить здесь столько вещей. Они могут потребоваться.       — Мы берём только необходимые. У нас нет времени собирать все, — с ноткой раздражения ответил Юджи, даже не глядя на слугу. — Насчет корабля ничего не слышно?       Слуга тяжело покачал головой, вызвав у Юджи страдальческий вздох, он тяжело потер глаза, но сумел сохранить серьезный и собранный вид.       — Маленький принц куда-то собрался? — невинно спросил Сукуна, прикрыв за собой дверь. — Может расскажешь?       Юджи словно вспомнил, что в покоях есть третий человек, насупился и недовольно посмотрел на принца с таким видом, будто собирался объяснять самые очевидные вещи. Дзюнпей увидел очередную скомканную одежду в сундуке и подарил своему принцу недовольный взгляд, Сукуна неосознанно увидел в нем своего соратника в борьбе против Юджи: у них обоих были невысказанные претензии к нему, хотя подобный ход мысли излишне самонадеян.       — Боюсь, мне нужно покинуть город, — коротко произнес Юджи. — У меня появились дела в Дорне.       — Вот как. И это важнее уговоров наших семей, что ты остаёшься здесь?       В глазах Юджи мелькнул яростный огонь, но он быстро потух, будто его и не было.       — Да, важнее, — он звучал устало и коротко, что ни капли не внесло ясности для Сукуны. — Его Величество отпустил меня.       — И как долго будет длиться твоя отлучка?       Непонимание рождало раздражение, а раздражение переходило в злость, а она уже не давала мыслить ясно, и таким образом он рисковал наговорить лишнего, о чем он потом пожалеет, но никогда не признает этого.       Юджи неопределённо пожал плечами.       — Я не знаю. Надеюсь, что я смогу задержаться подольше в связи со всеми обстоятельствами.       Какие обстоятельства? Какие? Седьмое Пекло, почему он говорит столь таинственно?       — Правда, для начала я должен найти способ, как покинуть столицу, — под нос пробурчал Юджи. Но Сукуна услышал его. Хотя эта часть не вызвала в нем вопросов. Путь до Дорна неблизкий. И пеший путь, и путь на корабле может занять не одну неделю, если не больше, так что найти капитана, который проделает это внеплановое путешествие, весьма непросто даже за деньги.       Сукуна сделал несколько шагов вперед, разрывая расстояние между ним и Юджи, и не сводил с него взгляда, замечая, как его собеседник немного напрягся, но не собирался отступать назад, лишь складки между бровей становились отчетливее.       — Можно подумать, что ты сбегаешь из Королевской Гавани, — прошелестел Сукуна, наклонив голову набок.       Юджи удивленно моргнул, выражая крайнюю степень недоумения.       — Как вы вообще пришли к такому выводу? — в его голосе было столько непонимания, что можно было не сомневаться в его искренности. Но Сукуна не был намерен останавливаться. Если тебе что-то не рассказывают напрямую, то лучше всего говорить то, что противоречит истине, тогда оппонент наверняка возразит и скажет правду, перестав давать уклончивые ответы.       — Это происходит не по моей прихоти, — все разгоряченнее говорил Юджи, сверкая потемневшими от злости глазами.       — Так может, ты объяснишь нормально, почему уезжаешь?       — А, вы ведь непременно все хотите знать, — ехидно прошипел принц и поспешил вновь увеличить расстояние между ними, потому что еще немного и их словесная баталия рисковала превратиться в драку. Он оглянулся, выискивая глазами слугу, но тот уже бесшумно выскользнул, оставляя Юджи и Сукуну наедине. Тяжело вздохнув, Юджи подошел ближе к столу, переводя дух. Взяв какую-то бумагу, он небрежно потер ее между пальцев, кусая губу и бегая глазами по строчкам, словно не веря в то, что там написано.       — Раз вам так необходимо, хоть это и не ваше дело, то расскажу, — со вздохом сказал он, опираясь бедром на столешницу. Он стал выглядеть еще более устало, если это было вообще возможно. — Мой дедушка заболел. Мейстер, что служит нашей семье, считает, что ему недолго осталось. Я хочу увидеть его до того….- голос его оборвался, но Юджи быстро взял себя в руки и продолжил:       — Я хочу увидеть его до того, как все произойдет. Я знаю всю ответственность, возложенную на меня моим домом, но также не могу сейчас оставаться здесь, ожидая неизвестного. Лишь только поэтому мне следует покинуть Королевскую Гавань, пока еще не слишком поздно.       Это многое объясняло. Сукуне наконец перестало все казаться путанным и непонятным. Юджи выглядел настолько потерянным, что это казалось неправильным. Сукуне еще не доводилось никого терять, и концепция смерти едва ли была ему понятна в полной мере, да и дедушки Юджи он не знал. Слышал лишь, что он весьма упрямый правитель Дорна, который не желал отходить от дел, пока не придет время. Но он постарался войти в положение и осторожно отступил, хотя Юджи и без того стоял в другой части комнаты. Он выглядел расстроенным, а глаза его беспокойно бегали по сторонам, словно озвучив суть неутешительного письма, он в полной мере осознал его реальность.       — Уверен, что тебе стоит отправляться в таком состоянии? — серьезно спросил Сукуна, сложив руки на груди. Отправься он в такое дальнее путешествие без подготовки и в таком состоянии, то непременно попадет в неприятности. Юджи повел рукой по взлохмаченным волосам и грузно сел на стул перед столом.       — Путь займет время, даже если нам будет сопутствовать ветер. Боюсь, у меня нет времени ждать, когда мое состояние придет в норму, — тусклая улыбка украсила его изнеможденное лицо. Второй день его преследуют какие-то неприятности, серьезно подкашивающие состояние юноши, словно над ним застыл смертельный рок. Если весть о скорой кончине дедушки так подкосила Юджи, то что будет, когда по прибытии это действительно произойдет.       — Твое присутствие в самом деле столь необходимо, раз одна мысль об этом причиняет тебе боль? — озвучил Сукуна свою мысль, лишь запоздало осознавая, что вероятнее всего ему не стоило этого говорить.       — Разумеется, — Юджи смотрел на него удивленно. — Он же член моей семьи, как я могу оставаться здесь в стольких лигах (4) от дома, когда он там умирает? Мне необходимо с ним проститься.       — Но ты уже ничего не сможешь сделать, — стал развивать свою мысль Сукуна, не сводя глаз с принца. — Встречу с кем-то, кто умирает, можно рассмотреть, как эгоистичное желание. Ты видишь этого человека, говоришь утешительные слова, чтобы сохранить память о нем и успокоить себя, но после идешь жить дальше, когда как умирающий знает, что дальше для него ничего не будет, и все эти слова едва ли будут для него утешением.       По мере того, как он говорил, глаза Юджи темнели все сильнее и все следы усталости пропали, лицо стало жестче, показывая, насколько слова принца его разъярили. Он порывисто вскочил, от чего стул с шумом упал, вынуждая Сукуну замолчать на секунду. Раздался звон стекла, и он покосился за свою спину. У стены за ним лежали остатки чего-то, что раньше вероятнее всего было бокалом. Уже второй раз за два дня в него что-то кидают, меланхолично осознал Сукуна. В комнате стало неестественно тихо, будто кто-то убрал все звуки, лишь тяжелое дыхание Юджи наполняло воздух, и это казалось зловещим.       — Убирайся, — жесткий и холодный тон его голоса резко контрастировал с его видом.       — Прошу прощения?       — Вон из моих покоев, я больше не желаю тебя видеть, — от почеркнутой вежливости не осталось и следа.

***

      Дверь за Дзюнпеем закрылась уже давно, оставляя Юджи в полном одиночестве. Ему пришлось долго уверять слугу, что с ним все будет в порядке и что тот должен отдохнуть. После его удаления, Юджи понял, что его идея была не очень удачной. Все давило на него. И стены покоев, и город за окнами, и его собственные мысли. Он остался с ними наедине, и одна была не утешительнее другой, рвала душу на части. Глаза щипало, но Юджи не позволял себе плакать, что толку от слез, он все равно не сможет никак повлиять на ситуацию. Сердце сжималось от боли всякий раз, когда он вспоминал события сегодняшнего дня. Он так ужасно устал.       Юджи стоял на балконе, надеясь, что вид на ночной город немного успокоит. В покоях стоял ужин, к которому он не нашел желания притронуться. Даже сон не шел к нему. Он отдаленно понимал, что его упадническое настроение ничем не поможет, а только усугубит его состояние, но не мог заставить себя сделать хоть что-то. Поэтому просто стоял на месте, снедаемый невеселыми мыслями и тревогами. Солнечное Копье от него оставался так же далек, как и несколько часов назад. Не было ни единого корабля, который держал свой путь в Дорн, будто сама судьба насмехалась над Юджи. Он перескакивал с одной мысли на другую. Стоило ли ему отправиться в путь верхом? Что если он не успеет? Все вещи были уже собраны, но не было никакого способа доставить их до пункта назначения. Юджи стал невольным пленником Королевской Гавани, пусть ему и позволили вернуться на родину.       Разговор с королем почти полностью стерся из его памяти, как бывало всякий раз, когда он, не слишком обдумывая детали и под воздействием стресса, начинал с кем-то серьезный разговор. Рёмен, судя по тому, что Юджи увидел, совсем недавно вернулся в замок, но, тем не менее, без лишних вопросов пригласил его для аудиенции, даже не успев сменить дорожный костюм. Юджи говорил поспешно, запинаясь, стараясь сохранить остатки самообладания, и надеясь, что панические нотки не проскользнули в его голосе, что вероятнее всего у него не вышло. Король слушал внимательно, не перебивая, и пристально смотрел своим единственным изучающим глазом. У Юджи сложилось ощущение, что он уже проходил через это. Он не слишком рассчитывал на успех, но, к удивлению, его запрос одобрили, и пообещали поспособствовать, если найдется подходящее судно, а если же нет, то для него выделят сопровождение в Дорн. Правда, Юджи не нашел сил порадоваться проявленной любезностью со стороны Рёмена. Мысленно он находился слишком далеко от столицы.       Сейчас, в своих, погруженных в полумрак, покоях, Юджи постарался призвать образ дедушки. Его вечное ворчание и несгибаемую волю, несмотря на преклонные года. В последнее время его здоровье стильно подкосилось, их мейстер изо всех сил старался поддержать в его ослабшем теле жизнь, надеясь хоть немного ее продлить, от чего негодование старика становилось еще пуще. Болезнь, поедающая его, не делала характер дедушки лучше. Ему бы уже следовало отойти от дел, передать правление своему преемнику, но он не слышал ничьих советов, если они противоречили его собственным убеждениям. Упрямый старик.       Юджи помнил времена, когда он, будучи еще совсем юнцом, нередко докучал дедушке, за что рисковал получить серьезный нагоняй. Но в противовес этому, Васукэ многому его научил и нередко потворствовал в мелких шалостях, прикрывая от ревностных взоров учителей и нянек. Он часто вывозил Юджи в город, расположенный рядом с замком, чтобы ознакомить его с местностью; тогда его настолько впечатлила поездка, которая походила на небольшое путешествие, что после он нередко пытался ускользнуть за стены замка, чтобы вновь испытать те же эмоции.       Ему необходимо срочно попасть домой, увидеть и поговорить с дедушкой в последний раз, даже если он, в силу своего характера, не захочет говорить и потребует, чтобы Юджи вернулся назад.       Порой его внимание смещалось с мрачных мыслей и направлялись к Сукуне, от чего по спине бежали мурашки, а внутри все разжигалось от злости. Он мог списать вчерашнее недоразумение с рекой на простое незнание принца всех обстоятельств, в конце концов, он с самого начала не блистал пониманием человеческих норм морали, но его заявление в покоях было верхом бестактности. Вероятнее всего Юджи не стоило давать волю эмоциям и кидать в кронпринца бокал, но он не смог себя контролировать, за что чувствовал укол вины. Впрочем, не такой сильный, чтобы расстраиваться из-за этого.       При мысли о Сукуне он невольно вернулся к воспоминаниям о полете. У него не хватило бы слов, чтобы описать всю степень его восторга, что ему удалось испытать. Прохладный ветер, кусающий кожу и забирающийся под легкую ткань одежды, уверенные плавные движения дракона, в котором ощущалась невероятная мощь. Она изящно скользила по небу, как самая легкая галея по волнам. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь сможет увидеть, пускай и крошечную, часть мира с высоты птичьего полета. Это воспоминание теперь будет храниться у него как самый драгоценный камень в шкатулке, пускай оно и было омрачено последующими неприятными событиями. Юджи также старательно избегал мысли о том, как Сукуна прижимался к нему со спины из-за ограниченности места, и как по его собственной спине бежали мурашки всякий раз, когда тот что-то говорил ему на ухо. Он старался вытеснить эти воспоминания как можно дальше в своем сознании, но они, к сожалению, были неразрывно связаны с тем, которое он не хотел забывать.       «Открой глаза, иначе все пропустишь».       Юджи ощутил, как потеплели его щеки, хотя рационально понимал, как глупо сейчас было смущаться и краснеть. У него имелись более серьезные заботы. В ближайшее время, если все-таки удача решит уделить ему свое время и позволит покинуть столицу, он еще не скоро встретится с наследным принцем. К тому времени он уже будет знать, как в дальнейшем выстраивать их отношения. Юджи не мог отрицать, как бы ни пытался, свою тягу к Сукуне, пусть тот и вел себя порой как неотесанный дикарь, который знал, как причинять вред окружающим и получать от этого некоторое удовольствие. Все в нем должно быть для Юджи отвратно и немыслимо: все жесты, слова, пристальный, холодный взгляд, заставляющий чувствовать себя неуютно. Сукуна напоминал опасного зверя, которого невозможно было контролировать.       Или почти невозможно.       В последнее время Юджи стало казаться, что в кронпринце произошли некоторые изменения, которые смягчили его буйный характер, но он не был уверен, что дела обстоят именно так. Вероятнее всего, это просто он сам привык к поведению Сукуны, и теперь его образ не казался таким отталкивающим.       Сомнения добавили силы его головной боли, Юджи уже собирался вернуться назад и лечь спать, хотя вряд ли ему удастся уснуть сегодня, но попытаться все же стоило.       Он бросил последний взгляд на город, в котором мерцали огни, делающим его похожим на ночное небо. Юджи невольно скользнул глазами по едва различимым контурам домов, думая, что, пожалуй, будет немного скучать по этому виду из окна. Невольно его взгляд зацепился за некое движение в потемневшем небе. Едва различимая тень скользнула на иссиня-черном фоне и Юджи неосознанно проследил за ее траекторией. Птица? Маловероятно. Слишком большая для птицы. Чем ближе приближалась неясная фигура, тем отчетливее Юджи ее различал, и ледяной ужас волной прокатился от затылка вниз по всему его телу. Он невольно отступил назад, отстраняясь от каменных бортиков балкона, все еще не в силах отвести глаза.       Белая чешуя дракона выделялась во мраке ночи, словно подсвечивалась внутренним огнем. Ее движения были столь же плавными, что и в день, когда Юджи впервые ее увидел. Чем ближе она подлетела, тем больше деталей становились доступны взгляду. Шипы на теле выглядели устрашающе и тревожили воображение, как и грозная морда, украшенная пылающими глазами. Юджи понимал, чем это для него чревато — то, что ночная гостья со своим всадником направляется к его башне стало для него очевидным с самого начала, и его головная боль будто бы стала сильнее. Сукуна, несмотря на явно задетую гордость, оставался невероятно упрямым. Из уст него вырвался нервный смешок.       Седьмое Пекло. Стоило лечь спать пораньше.       Не прошло и пары минут, как мощные лапы дракона ухватились за стену замка, служившей переходами между башнями, не нанося ей никакого ущерба. Красный Замок словно бы строился с учетом того, что любая его часть может невольно стать насестом для драконов. Со своего места Юджи без труда мог рассмотреть переливающуюся белизной чешую драконицы, ее огромные крылья, которыми она цеплялась за опору.       Из груди Тени вырвался приглушенный рык, заставивший Юджи вздрогнуть и отступить еще на несколько шагов назад, надеясь укрыться в темном углу своего ненадежного укрытия. Зрелище его пугало ровно с той же силой, как и завораживало. Он смотрел, как Тень неторопливо и несколько неуклюже двинулась вдоль стены, покачивая в воздухе длинным хвостом, и приблизилась настолько близко к его балкону, что думай она ухватить Юджи зубами, то у нее не возникло бы ни малейшей сложности.       Ловко, совсем, как горный кот, темная фигура соскользнула с широкой спины дракона и на некоторое время потерялась из виду, а после без лишнего шума перемахнула через ограждения балкона. Юджи потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с шоком.       — Во имя Семерых, что вы тут делаете? — рявкнул он, придя наконец в себя от наглого ночного вторжения. Он не упустил из виду, как заметно вздрогнул Сукуна, услышав его.       — Зачем же так пугать? — возмутился он, снимая с рук перчатки и пораженно смотря на Юджи, который вышел из тени. — В это время полагается спать, маленький принц.       — В это время полагается не забираться в чужие покои!       — Технически я не в твоих покоях, — по-деловому заметил Сукуна, сделав пару шагов по направлению к Юджи, но не приближаясь слишком близко. Юджи уже заметил эту новую привычку принца, когда тот понимал, что приблизился слишком близко, не получив для этого никакого согласия, то тут же отступал, сохраняя некую дистанцию, достаточно комфортную, чтобы Юджи не испытывал давления. Это было приятное наблюдение, но сейчас дорнийский принц не отдавал ему должное.       Взгляд Сукуны был пристальным и пробирал насквозь, даже на расстоянии забирался под кожу, и казалось даже в голову, от чего Юджи становилось не по себе. Кронпринц пока не сказал ни слова, а только лишь зрительно изучал своего собеседника, в особенности его лицо, и, судя по выражению лица, ему не особенно понравилось то, что он увидел. Юджи не понимал причину этого недовольства. Замешательство и злость отступили, подавленные чужим вниманием. Воспользовавшись продолжившейся паузой, он и сам оббежал Сукуну с ног до головы. В нем не чувствовалось ни следа усталости и смущения, которое должно было присутствовать после всего, что он наговорил несколько часов назад. Царственная осанка и уверенность, которая, словно ореол, витала вокруг него. Видимо это какая-то особенность наследных принцев — всегда держаться на высоте, оставаться невозмутимым и быть верным себе, несмотря ни на что.       Юджи плотнее закутался в халат и болезненно закусил щеку. Что он тут делает? Неужели ему недостаточно того, что он уже натворил? Пришел позлорадствовать или позабавиться с того, что Юджи так и не покинул столицу, несмотря на свои слова.       — В любом случае, позволь узнать, что ты тут делаешь? — голос вдруг стал плохо его слушаться. Усталость вновь сковало его тело, окутывало с ног до головы, как быстро растущий плющ. Ярость покинула его тело после сказанных слов, не ушла окончательно, просто утонула в трясине отрешенности.       — Как фамильярно, — усмехнулся Сукуна и в глубине его глаз сверкнула странная эмоция, которую Юджи не мог расшифровать. — Но я смогу закрыть глаза на этот момент, списав все это на твое нынешнее состояние. В обычное время ты себе этого не позволяешь.       Голос принца был удивительно мягким, почти игривым, а глаза приняли приятный голубой оттенок спокойного моря. Кровь невольно бросилась к щекам Юджи, и он поспешил отвести глаза. Он должен сейчас злиться на него, ругаться и требовать покинуть покои, но, вопреки здравому смыслу, продолжал стоять, не спеша озвучивать свои требования.       — Почему вы продолжаете вести себя так, будто ничего не произошло? — слова сорвались с языка едва ли не прежде, чем Юджи понял, что хочет сказать, но отступать было уже поздно и он готовился к предстоящей ссоре. Чем раньше они начнут, тем быстрее он уйдет. На мгновение на лице Сукуны мелькнула тень вины, но быстро скрылась за маской невозмутимой уверенности. Но даже этой секунды Юджи хватило, чтобы увидеть эту перемену. Он удивленно приподнял брови, а сердце хаотично забилось в груди, как подневольная птица в клетке. Ему удалось проглотить множество вопросов, родившихся в его голове, но это было совсем не так легко.       Очевидно, своим лицом Юджи выдал свое изумление. Сукуна шумно выдохнул и оперся на бортик перегородки, старательно не глядя на своего собеседника.       — Потому что просить прощения я не умею, — огрызнулся он, сложив руки на груди, и не спешил поднимать глаза на замершего Юджи. — И более того, ты явно дал понять, что в моем обществе ты сейчас нуждаешься меньше всего.       — Но вы здесь.       — Верно, — из губ Сукуны вырвался невеселый смешок. Он провел по волосам, забирая их назад.       Между ними повисла неприятная пауза, давившая на все органы чувств. Юджи пытался понять, какое чувство в нем сейчас преобладает: любопытство или раздражение. Смесь того и другого, решил он наконец для себя.       — Мы продолжим играть в молчанку? — чуть резко спросил Юджи, нахмурившись. Ему бы радоваться, что Сукуна в кои то веки молчит, с его характером и злословием ему следовало как можно чаще держать рот на замке, но Юджи хотел быстрее покончить с этим и вернуться в постель. У него завтра невероятное количество дел, засиживаться с принцем, погрязшем в очевидном чувстве вины, не входило в его планы. Раз извинения не в его характере, то к чему было это внезапное посещение?       — Я прилетел по срочному делу, — вздохнул Сукуна, потеряв весь свой самодовольный вид окончательно, и стал выглядеть в некотором роде смущённо? Он выпрямился и, переступив с пятки на носок, бросил пристальный взгляд на Юджи.       — Какое дело может быть настолько срочным, чтобы ворваться в чужие покои? На драконе? — Юджи покосился на видневшуюся фигуру Тени, которая ни капли не смущалась своего положения.       Снова тишина. Это начинало раздражать.       — Мне позвать стражу?       — Ты не посмеешь, — Сукуна смотрел на него удивленно, забавно подняв брови, и нерешительно оглянулся. — Смею напомнить, что это мой замок.       — А я гость в нем, и ваше поведение несколько заходит за рамки дозволенного.       — С тобой очень сложно, а мы теряем время, — принц посмотрел на свою подопечную, будто рассчитывал заручиться поддержкой. О каком времени он говорил, Юджи не имел понятия. Это же Сукуна прилетел сюда без видимых причин, все слова из него приходится вытягивать, а теперь ссылается на ограниченное время. Развить мысль дальше он не успел — Сукуна все же продолжил, вернув себе самообладание:       — На самом деле я прилетел извиниться и предоставить тебе услуги в качестве провожатого.       Юджи обомлел. Он вероятнее всего ослышался.       — Вы же не извиняетесь.       — Это не значит, что я не могу попытаться, — серьезно произнес кронпринц, сложив руки на груди, а после опустил их и завел за спину. Весь его игривый вид испарился, вводя в замешательство даже сильнее, чем факт его внезапного появления. От взгляда, с которым Сукуна смотрел на него, у Юджи перехватило дыхание. Сейчас его ночной гость не напоминал бессовестного мальчишку, за которым следовало самодовольство, как нарядная мантия. В нем чувствовалась необъяснимая сила и решимость. Он все больше напоминал истинного принца, умеющего держать себя и правильно говорить.       — В нашу последнюю встречу, — Сукуна замолчал, поморщившись, будто от какой-то неприятной боли. — В последние две встречи я повел себя в крайней степени ужасно. Подверг твою жизнь опасности, а после выразил свое мнение по тому поводу, в котором у меня нет опыта. Более того, мое поведение оставляло желать лучшего, я преследовал свои интересы, не считаясь с твоим состоянием, и мне хотелось бы выразить свои сожаления по этому поводу. Мои слова были необдуманными и малодушными, и мне очень жаль, что я задел тебя ими.       Его слова повисли в ночном воздухе, словно дым от костра.       — Я пойму, если ты не захочешь принимать мои извинения, но, думаю, будет правильным, если ты услышишь это перед тем, как вернуться в Дорн.       Юджи не мог сказать ни слова. Для человека, который никогда не приносил извинений, Сукуна был более чем красноречив. Он видел, с каким трудом давались ему эти слова, и было трудно их не оценить, но говорить ему об этом Юджи не собирался.       — Вы могли бы дождаться моего возвращения, чтобы успеть подготовить вашу речь чуть лучше.       Сукуна возмущенно посмотрел на него.       — Знаешь, даже с моим отцом договориться проще, чем с тобой, — оскорбленно прошипел он, напрягаясь всем телом, но тут смысл сказанных Юджи слов дошел до него. — По правде сказать, я не был уверен, что ты вернешься назад.       В голосе его слышалась озадаченность, а Юджи не удержал себя от усмешки. Он не собирался давать прощение так скоро, несмотря на все старания принца. Ему еще стоило обо всем как следует подумать, но напряжение, сопровождавшее его последний день, спало, позволяя вздохнуть.       — У нас заключен договор, — подчёркнуто серьезно напомнил он, смотря в выжидающее лицо напротив. — Срок моего возвращения назад в столицу, конечно, не определен, но рано или поздно это случилось бы.       — Стоило сказать мне это прежде, чем запускать в меня бокал. Это было опасно.       — Вы вынудили меня это сделать. Вам стоит научиться хотя бы иногда думать перед тем, как что-то говорить. Уверен, что вам многие говорили про этот ваш недостаток.       — Не так уж и много, — хмыкнул Сукуна, прищурив озорно блестевшие глаза. — Но ты не упускаешь случая указать мне на все мои недостатки.       — Не моя вина, что они столь очевидны, — пожал плечами Юджи. Наверное, ему не стоило так легко вести беседу. Этот человек едва не убил его. Воспоминания о холодной воде вызывали в нем невыносимый ужас, но он смог это проглотить. Приятно знать, что Сукуна в какой-то мере раскаивается.       — Теперь, с вашего позволения, я вернусь ко второму вашему делу. Вы, кажется, сказали, что вас назначили моим провожатым. Позвольте узнать, что означают эти слова. Насколько мне известно, в порту сейчас нет подходящих кораблей и, если вы только не умеете летать…- он осекся на полуслове, осознавая куда ведут его рассуждения. Ухмылка, больше похожая на оскал, на лице Сукуны становилась все шире и самодовольнее. Юджи метнул взгляд к драконице и по спине пробежал озноб.       — Нет.       — Боюсь, у тебя нет выбора, маленький принц. Ты же еще хочешь как можно скорее попасть в Дорн? — Сукуна, следовало отдать ему должное, продолжил лишь после того, как получил утвердительный кивок. — Тогда тебе следует одеться теплее и подготовиться к длительному перелету.       Его голос звучал твердо, но в нем не было снисходительных ноток.       — И каков шанс, что в этот раз не обнаружу себя на дне реки? — вопрос сорвался с языка сам собой, язвительный и режущий в самое сердце, но на лице кронпринца не мелькнуло и тени досады.       — Моя клятва доставить тебя в целости и сохранности успокоит твои подозрения? Именем старых и новых богов я могу уверить тебя, Юджи, что в полете тебе ничего не грозит. Не в этот раз. Это слово принца из дома Таргариен, — твердо сказал Сукуна, протягивая ему свою руку.       В душе Юджи все перемешалось, перевернулось с ног на голову. Клятвы — это не простые слова. Обещания можно нарушить, уйти от них, а вот клятвы — никогда. Сукуна говорил от своего имени и имени своего дома, и реши он пренебречь своими словами, то расплата могла бы быть суровой. Нерешительно, будто не до конца веря в свои собственные действия, Юджи протянул ладонь и пожал горячую руку Сукуны. Это все было невероятно странно, и он по-прежнему ощущал странную дрожь.       — И если мы закончили с формальностями, то можем ли вернуться к той части, когда ты собираешься? Будет лучше, если мы полетим до восхода солнца, — их руки все еще не расцепились, осознав этот факт, Юджи невольно вспыхнул и отстранился. Ему потребовалось время, чтобы вернуть себе способность говорить связно.       — Надеюсь, это санкционированный полет и за нами не отправят других драконьих всадников?       Сукуна тяжело вздохнул, и на мгновение Юджи решил, что попал в цель и ему вновь стало не по себе. Как бы не прискорбно, сейчас это единственный способ вернуться в Солнечное Копье и ему не хотелось его лишаться.       — Убедить отца в том, что это хорошая идея, было не так просто, — проворчал принц спустя некоторое время, выражая всем своим видом свое мнение по этому поводу. — Но, вероятнее всего, нам на руку сыграло то, что ты ему нравишься.       Он легкомысленно пожал плечами, не замечая, какой эффект возымели его слова на Юджи.       — Я нравлюсь королю? — он наверняка ослышался или не так понял.       На лице Сукуны появилось разочарованное выражение.       — Думаю, мне не стоило этого говорить. Мы можем сделать вид, что этой части разговора не было?       — Не думаю, что у нас получится.       Кронпринц страдальчески закатил глаза и потер висок, словно избавлялся от головной боли. Юджи не был уверен, сколько раз за последние полчаса испытал чувство удивления, которое выбивало из-под ног землю. Он не удивится, если все происходящее окажется его сном, порожденным воспаленным созданием. Это, как ни странно, в некоторой степени успокаивало, но и настораживало тоже. Почему же он видит во сне Сукуну, который оказался столь любезен, что предложил свои услуги. И какая часть сегодняшнего дня была сном?       — В любом случае, я не могу все бросить и улететь, — неуверенно начал Юджи, отгоняя мысль о нереальности происходящего. Новость о том, что он сумел заслужить симпатию короля, витала на краю сознания, не давая ему забыть о ней.       — Почему нет?       — Мне необходимо предупредить своего слугу, иначе он будет обеспокоен, если с утра обнаружит мое отсутствие. И мне нужно отправить ворона до Солнечного Копья.       Он хотел найти еще несколько причин, которые удержали бы его от столь скорого отъезда. Несмотря на клятву, Юджи все еще тревожился вновь залезать на спину дракона — слишком свежи были воспоминания о его последнем полете.       — Я уже отправил птицу, — спокойно сказал ему Сукуна, склонив голову набок. — К утру она будет на месте. Мне придется высадить тебя у Дощатого города, где тебя встретят люди твоей семьи, которые уже сопроводят тебя до замка. По условиям договора, Таргариенам на драконах запрещено появляться вблизи Солнечного Копья и прилегающих к нему землях. Твой слуга отправится в Дорн сразу, как найдется подходящий корабль.       — Вы удивительно все предусмотрели и только лишь для того, чтобы помочь мне добраться до Дорна?       — Очевидно к тебе испытывает слабость не только мой отец, — просто отозвался Сукуна и, не дав Юджи опомниться, добавил: — А теперь, будь добр, начни собираться. Мы уже потеряли достаточно времени.       Юджи смог только неловко кивнуть и нетвердым шагом направился в свои покои, оставляя принца на балконе. Он одевался, словно во сне. В голове было кристально пусто, хотя эмоции должны разрывать его на части. Ему проще поверить, что это сон, нежели реальность, но шло время, а он все еще не просыпался. Бросив быстрый взгляд, Юджи посмотрел на Сукуну, стоящего к нему спиной и рассматривающего окрестности города. Он даже не попытался зайти внутрь, строго воздерживаясь выделенной ему нейтральной территории в виде балкона. Поразительно, как ни посмотри.       Все собранные вещи пришлось оставить на своих местах, ограничившись лишь одеждой, что он надел на себя. Юджи задул зажженные свечи в покоях и накинул на плечи подаренный плащ; застежка все никак не поддавалась дрожащим рукам, от чего показалось, что он потратил на это слишком много времени. А что, если Сукуна сейчас возьмет и передумает, или скажет, что все это злобный розыгрыш? Во рту тут же пересохло. Ему придется рискнуть и отбросить все свои предвзятые мысли по поводу принца.       Стоило ему выйти вновь на балкон и ощутить ласковое прикосновение холодного ветра, Сукуна едва посмотрел на него и его глаза странно вспыхнули. Юджи ощутил, как быстро он окинул его взглядом, и по телу побежали мурашки. Что-то не так с его одеждой? Он посмотрел на себя, стараясь найти что-то, что вызвало такую реакцию: золотая ткань одежды была видна через разрез плотного темного плаща. Юджи не был намерен возвращаться домой в цветах чужого дома, хватит уже того, что на его плаще красовалась застежка в виде головы дракона. Дедушка будет в ужасе, если увидит.       — Сколько продлится наше путешествие? — задал вопрос он, чтобы рассеять неловкую тишину. Сукуна будто очнулся ото сна и вернул себе серьезный вид.       — Думаю, к вечеру следующего дня будем на месте, — задумчиво произнес он. — Тень молода и не привыкла к таким расстояниям, но думаю, что она справится. Она намного быстрее любого дракона, известного в истории дома.       Тень удовлетворенно зарокотала со своего места, словно понимала все, что сказал ее хозяин, и вытянула свою длинную шею, которая серебрилась в свете появившейся луны.       — Ты готов? — спросил Сукуна, вновь глянув на Юджи, и тот неуверенно кивнул. Едва ли он был готов, но отступать он не собирался. Получив утвердительный ответ, кронпринц ловко, точно разворачивающиеся кольца змея, выпрямился и перемахнул через перегородку, и уверенно стоял по ту сторону, ожидая, что Юджи последует за ним. Чтобы спуститься к стене, на которой расположилась драконица, требовалось преодолеть несколько метров вниз.       — Мне подать тебе руку? — насмешливо подал голос принц, заметив его замешательство.       — Покорно благодарю, но не стоит, — фыркнул Юджи, ощущая себя невероятно глупо, когда повторял чужой маневр. Он хотел глянуть вниз, но решил, что это плохая идея. Бордюр был узкий, но достаточный для того, чтобы там устойчиво поместились ступни. Полумрак совсем не помогал рассмотреть окружение, и все это казалось самоубийственной затеей.       — Следуй за мной. Тут на стене есть небольшие выступы, — послышался низкий голос Сукуны. Он стал медленно двигаться вперед, приближаясь к башне и, время от времени, кидая взгляд на Юджи позади себя.       — Во имя Семерых, неужели нельзя было просто прийти ко мне в покои нормальным способом? — ворчал он, аккуратно переставляя ноги и боясь сорваться вниз. Под руками ощущался остывающий камень балясин (5). Юджи страшился мысли, что в скором времени он лишится и этой опоры.       — А ты бы принял меня? — ехидно спросил Сукуна, который, к стыду и возмущению Юджи, ощущал себя здесь уверенно и непринужденно. Дорнийский принц, как наяву видел, как Сукуна будучи моложе исследовал все башни подобным образом. Этот образ показался ему столь забавным, что он не сдержал веселого смешка.       — Вот и я про то же, — хмыкнул тот, очевидно принимая смешок, как ответ на свой вопрос. — Было намного проще нанести тебе визит таким образом.       — Весьма рисковым способом.       — Но в итоге же ты согласился, — заметил тот, и Юджи понял, что он прав. Отрицать очевидное было бессмысленно. Едва ли он позволил принцу переступить порог его покоев, и никакие доводы и аргументы не переменили бы его решения.       У башни оказалось несколько выступов, напоминавших лестницу, ведущей прямо к стене, по которой обычно ходила стража. Сукуна ловко преодолел их и уже стоял на своих двоих, и наблюдал за неспешно спускающимся Юджи. К счастью, из его рта не вырвалось больше ни единой насмешки. На самой последней ступени, которая совершенно необоснованно получила это название, Сукуна протянул ему руку, помогая Юджи спуститься, не потеряв равновесие. Он интуитивно ухватился за протянутую ладонь, но быстро одернул свою, стоило его ногам коснуться ровной устойчивой поверхности. Прикосновения Сукуны обжигали и путали мысли. Тот словно бы не заметил нервозности своего спутника и коротко усмехнулся.       — Своего рода приключение, не так ли? — произнес он бархатно, щуря глаза.       — И очень опасное.       — Приключениям всегда сопутствует доля опасности. Ты должен это знать, раз прочел столько книг о чужих героических поступках.       Юджи не знал, что ответить, но Сукуне не требовался его ответ. Он повернулся к нему спиной и пружинистой походкой направился к драконице, напевая что-то на валирийском. Речь текла, как журчащий ручей, и Юджи испытал некоторое чувство зависти. Жаль, что он не понимал ни слова.       Тень предстала перед ним такой же грандиозной, что и в первую их встречу. Великолепная и ужасающая. Внутри зародилось благоговейный ужас, требующий немедленного отступления, но, взяв себя в руки, Юджи заставил свои ноги двигаться. Ее бока вздымались от дыхания, а вся поза говорила о нетерпении взлететь. Услышав его приближение, она повернула к нему узкую шипованную голову — Тень была так близко, что Юджи смог рассмотреть горящие глаза. Его обдало горячим дыханием и по спине побежали мурашки, а волосы встали дыбом. Он тут же замер на месте, обдумывая, какую тактику стоит применять против существа, способного испепелить за одно мгновение.       — Тебе не стоит ее бояться, — спокойно сказал Сукуна. Юджи бы и подарил ему раздраженный взгляд, но не мог оторвать глаз от клыкастой пасти. Сейчас она полностью приковала его внимание.       — Охотно верю, что вам кажется это забавным, — буркнул он, но Сукуна его не услышал, потому что в следующую минуту он что-то сказал драконице, и та низко проворчала и отвернулась.       Выдохнуть Юджи смог только тогда, когда подошел к кронпринцу, сердце бешено колотилось в груди. Он не мог поверить, что вновь согласился на эту авантюру.       — Надеюсь, ты готов к долгому полету, — произнес он, оценивая его с ног до головы.       — Мне кажется, что я уже прошел через многое, чтобы отступать назад.       — О, ты держался очень храбро.       Юджи очень сильно хотел его ударить.       Не говоря более ни слова, он, не дожидаясь приглашения, с большей ловкостью смог забраться на спину драконицы, желая избежать дальнейших насмешек в свой адрес. Но не успел он устроиться в седле, как Сукуна похлопал его по ноге.       — Я опять что-то не так сделал? — вырвалось ворчливое у Юджи, чем заслужил озорную усмешку.       — Нет, маленький принц, все замечательно, но сегодня полетишь за мной. Путь неблизкий, так что нам всем будет удобнее, если я сяду впереди и тебе будет за что держаться.       Сукуна плавно взобрался на освобожденное место, загораживая собой весь вид, а Юджи все еще не мог вернуть себе дар речи. Перед лицом маячил затылок принца с короткими розовыми волосами, широкие плечи, обтянутые темной кожей дублета, из-под ворота нерешительно выглядывали черные линии татуировок, из-за чего Юджи ощутил смущение. Вчера ему удалось увидеть слишком много в покоях принца, тот не посчитал должным прятать свое тело от чужих глаз и бесстыдно разгуливал нагишом. Рисунков на нем было много: черные полосы и круги, ярко контрастирующие на коже. Юджи не удалось рассмотреть их как следует, слишком неловко себя ощутил в тот момент. Щеки вспыхнули от одного только воспоминания. Он вновь коротко взглянул на шею Сукуны, которую тот разминал перед полетом, от чего часть рисунка стала виднеться лучше. Юджи тут же осознал, как же близко они сейчас находятся, он попытался отстраниться, но не преуспел в своих начинаниях.       — Будет лучше, если ты будешь держаться за меня, — голос Сукуны вырвал его из раздумий, и Юджи порадовался, что тот не видел его лица. Он оглянулся по сторонам, чтобы найти за что он может ухватиться.       — А как…- он не знал, куда именно положить свои руки. Единственное что приходило в голову — сам Сукуна, но это было немыслимо. Слишком близкий контакт. Слишком интимный.       — Во имя драконьего пламени! — в тоне принца слышалось раздражение, он резко схватил запястье Юджи, не глядя на него, и прижал к своему животу. — Вот так. Так я буду знать, что ты все еще сидишь за мной, раз я не могу тебя видеть. И держись крепче.       От столь близкого контакта Юджи задохнулся, в нос ударил привычный уже запах Сукуны: нагретая кожа, дым и что-то еще, особенно будоражащее мысли. Медленно, как через толщу воды, Юджи обвил второй рукой пояс принца. В ушах шумело, а щекой он ощущал все неровности чужой одежды. Сукуна удовлетворенно прогудел и, немного наклонившись вперед, произнес пару слов на валирийском.       Тень неторопливо покинула свой насест и быстро взмыла в темнеющее небо, оставляя столицу далеко позади. Юджи видел, как она превратилась в сияющую точку на темном фоне земли. Из-за темноты, все еще царствующей в этих землях, было сложно разобрать хоть что-то внизу. Небо и земля слились в одну мрачную картинку, и единственным ориентиром оставался серебристый лик луны, вокруг которой плясали озорно переливающиеся звезды. Ветра почти не было, но поток воздуха, создаваемый драконицей, все равно проникал через плотную одежду и вызывал мурашки. Юджи инстинктивно прижался сильнее к чужой спине, источающей приятный жар. Удивительно, но сейчас он чувствовал себя невероятно спокойно, словно все его заботы отошли на другой план. Будет плохо, если он позволит себе задремать? Покачивание на спине дракона действовало умиротворяюще, а глаза предательски слипались.       Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как покинули город, и Юджи, как ни странно, был этому только рад. В нем не осталось сил для разговора, какую бы тему они ни затронули. Все, чего он хотел — как можно скорее оказаться дома, где сухой обжигающий воздух пропитан запахом садов, яркое солнце на ярко-синем небе, по которому так редко плыли облака. Пески пустыни и красные горы. Из его покоев открывался вид на бескрайнее море с плывущими по ним кораблями. Совсем скоро он снова окажется там и окунется в родную атмосферу уюта, где за твоим каждым шагом никто пристально не следит, словно ожидая твоей ошибки.       Последней его беглой мыслью было о том, что он может ненароком сорваться вниз, если потеряет контроль за телом и отпустит свою единственную опору. Однако сквозь туман дремоты ощутил, как его руки осторожно касается чужая ладонь, не сильно сжимая, но Юджи не успел придать внимания этой детали. Усталость, скопившаяся за последние дни, свалила его окончательно и бесповоротно, погружая в мирный сон. Во сне он видел мириады звезд.       В реальность он вернулся только тогда, когда первые лучи солнца пронзили небеса. Все вокруг затянуло туманом предрассветных сумерек. Заметив, что все это время он спал, прислонившись лицом к спине Сукуны, Юджи отпрянул, избавляясь от последних крупиц сна.       — Проснулся? — первое что спросил принц, покосившись на него через плечо, и его губы сложились в веселую улыбку. — Ты использовал меня как подушку, маленький принц. — Прошу меня простить, — хрипло отозвался Юджи, стараясь придать голосу невозмутимости, хотя он ощущал, как щеки потеплели от смущения. — Последние дни были тяжелыми.       Сукуна ничего не ответил и отвернулся, переводя взгляд вперед, и позволяя Юджи самому разобраться с навалившимися чувствами. Чтобы хоть как-то привести свои мысли в порядок, он оглянулся по сторонам, смотря, как медленно гаснут звезды и на их место приходила голубизна неба. Под ними простирались зеленые земли королевства, и у него захватило дух — с какой скоростью сменяла одна местность другую. Виднелись маленькие деревеньки, деревья, тянущимися верхушками ввысь, реки темными ленточками рассекали поля и извивались, как змеи. Он всегда мечтал увидеть хотя бы небольшой кусочек мира, простирающийся за стенами его родового замка, и теперь он мало того, что исполнил эту мечту, так и делал это верхом на драконе. Переведя взгляд вперед, чтобы посмотреть через плечо Сукуны, Юджи заприметил острые шпили гор, которые неумолимо приближались.       — Где мы сейчас? — спросил он, справившись с волнением.       — Штормовые земли, — отозвался Сукуна со знанием дела. — Обогнем горы и пролетим над Дождливым лесом.       Юджи пытался призвать в своей голове карту, но все казалось таким расплывчатым и нечетким, поэтому он бросил эту затею, сосредоточившись на происходящим внизу. День быстро отвоевывал свои права, солнечный свет разгонял туман, стелющийся по земле, и теперь Юджи смог лучше рассмотреть оживающие территории. На глаза ему попалось несколько замков, казавшихся игрушечными с высоты. Стоит жителям поднять головы, и они непременно увидели бы пролетающего над ними дракона. Какие мысли у них это вызовет? Страх или любопытство? Он пытался вспомнить, что сам чувствовал, когда над Дорном показались драконы. Не самое радужное его воспоминание, если подумать, но это внесло изменение в его жизнь. Он покосился на Сукуну, гадая, о чем тот сейчас думает.       Вскоре горный массив остался позади, сменяясь на зеленые верхушки деревьев леса, а они по-прежнему не обменялись ни единым словом. И дело было вовсе не в том, что в полете говорить не представлялось возможным, скорее, потому что нужные слова никак не находились. Мимо пролетела стайка мелких птиц, и шея Тени изогнулась, чтобы нагнать их. Она почти игриво щёлкнула массивной челюстью, вызывая в птицах суматоху и пронзительные крики, но, к счастью для Юджи, ни одна птица не стала ее закуской.       — Драконы едят только жареное мясо, — заметив напряжение Юджи, пояснил Сукуна, весело поглядывая на него краем глаза. Сейчас стала заметна его усталость, которую принц искусно маскировал за ухмылкой.       — Приятно знать, что она сначала меня зажарит, а потом съест, — проворчал Юджи, нахмурившись и постаравшись придать голосу невозмутимости. Этот комментарий вызвал у Сукуны раскатистый смех. — И что же здесь смешного, Ваше Высочество?       — Она не станет есть тебя, — отсмеявшись пояснил он. — Не думаю, что она считает тебя хоть сколько-то вкусным.       Юджи фыркнул, не считая должным что-то отвечать на это. Взгляд скользнул по белоснежному боку драконицы, в солнечном свете каждая чешуйка переливалась металлическим блеском. Ему страшно хотелось прикоснуться к ней, но он не знал, к каким последствиям это может привести, поэтому воздержался от столь рискованного замысла. Более того его руки немного онемели, и были словно прикованы к чужой фигуре.       — А почему все-таки Тень? — вопрос сорвался с его языка неожиданно. Он заметил, как Сукуна повел плечами, будто настраивал себя для того, чтобы объяснять нечто очевидное. Наверняка ему стоило уже привыкнуть к подобному вопросу. Когда твой белый дракон носит имя Тень, стоит подготовиться к чужому непониманию. Но ответить принц ничего не успел. Логичный ответ уже сформировался в голове Юджи, стоило ему взглянуть на все с другой стороны.       — Хотя тень ее все равно черная, — задумчиво продолжил он, рассматривая причудливую тень, откидываемую драконицей на кроны деревьев. — В этом есть смысл.       Сукуна посмотрел на него со смесью удивления и уважения, и Юджи понял, что попал в цель. Он самодовольно усмехнулся, прищурив глаза. Не стоило считать его простаком, не умеющим читать между строчек.       Дальнейший их путь прошел спокойно. Они лишь изредка обменивались фразами, а когда путь пролегал над морем, то шум волн и ветра полностью исключал любые разговоры. Юджи было не по себе, когда под ними простирался бескрайний водный простор, и он старался занять себя отвлеченными мыслями и не смотреть вниз. Неожиданно Тень набрала высоту так, что морская гладь оказалась чуть дальше. Море стало казаться безобидной лужей. На такой высоте воздух резко похолодел, но Юджи не думал жаловаться, внутри него грело чувство благодарности за такой небольшой жест внимательности.       День пошел на убыль, когда стала виднеться земля и огни города, дорнийский принц не удержал облегченный вздох. Путь хоть и был намного короче, чем если бы он использовал корабль, но все равно сопровождался некоторыми неудобствами. Его ноги немного затекли, и он тратил много времени, чтобы устроится в седле удобнее, получая за это недовольные взгляды Сукуны. Как он вообще мог сохранять такое спокойствие и усидчивость за полтора дня пути?       Тень приземлилась вблизи города, поднимая в воздух столп пыли. От солнца осталось только золотистая полоса на горизонте, они прибыли намного раньше, чем планировал Юджи.       — Давно я не проводил так много времени в седле, — проворчал Сукуна, потягиваясь, и повернулся к своему спутнику. — Как самочувствие?       — Сложный вопрос, — честно отозвался тот, не чувствуя ничего ниже своего пояса. Он все еще держался за принца, хотя в этом не было никакой необходимости.       — Ты можешь уже отпустить, — проследив за его взглядом, предложил кронпринц, усмехнувшись уголками губ.       — Точно, — Юджи отстранился немного смущенный и осмотрелся по сторонам. Даже в темноте он различал знакомые контуры, возвышавшиеся недалеко от города, ему потребуется менее получаса, чтобы добраться до его стен. — Как думаете, сколько времени потребуется, чтобы дождаться людей из замка?       — Думаю, городская стража заметила нас, когда мы спускались, — задумался Сукуна, запрокинув голову, чтобы рассмотреть высокие стены и зажженные на нем факелы. — Если твои люди в городе, то в скором времени они прибудут сюда.       Не говоря более ни слова, он соскользнул со спины драконицы и потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы. Юджи думал, что ему следует последовать его примеру, но не был уверен в своих силах.       Ворота в город открылись и из них спешно проследовал небольшой отряд. Несмотря на скудное освещение, Юджи рассмотрел штандарт, на котором развевалось знамя с его родовым гербом: солнце, пронзенное копьем. Сердце шумно забилось где-то в районе горла, и он постарался сглотнуть. Осторожно, чтобы не сорваться со спины дракона, он перекинул одну ногу, собираясь спуститься вниз, но заметил протянутую руку. Он вопросительно вскинул брови и на него посмотрели с вызовом. Не желая ставить себя в неловкое положение или же показывать нерешительность, Юджи положил руку в чужую ладонь, ощущая практически нежное прикосновение. Даже когда он спустился, Сукуна не спешил отпускать его ладонь, и его взгляд был странным, почти тоскливым, но возможно дело в том, что их окружал полумрак.       — Буду с нетерпением ждать твоего возвращения, маленький принц, — произнес он проникновенно, слегка сжимая чужую руку. Большой палец быстро огладил костяшки пальцев Юджи, прежде чем отстраниться. На мгновение его пронзило разочарование. Хотелось бы, чтобы это миг длился несколько дольше, но до них уже доносились звуки отряда.       — Вы что же, прямо сейчас отправитесь назад? — спросил он, всматриваясь в лицо Сукуны. Тот скупо улыбнулся.       — Боюсь, что так, — ответил он. — Моя миссия на этом выполнена, и мне нужно отправляться назад. Буду ждать от тебя вестей, когда ты прибудешь в Солнечное Копье.       Юджи сглотнул ком в горле и кивнул, наблюдая, как кронпринц уверенно и плавно забирается на спину драконицы. У них была лишь пара секунд на прощание.       — Сукуна.       Принц вздрогнул и удивленно посмотрел на Юджи. Тот не помнил, называл ли он хоть раз Сукуну по имени.       — Спасибо, — произнес он, коротко поклонившись. Вряд ли у него хватит слов, чтобы выразить всю благодарность. Сукуна смотрел на него ошеломленно, застыв на своем месте, явно не зная, куда себя деть, но быстро взял себя в руки и ответил на поклон с учтивой сдержанностью во всем жесте.       — Я рад, что смог помочь тебе, — сказал он. — Надеюсь, что твоя поездка пройдет благополучно и все опасения мейстера не оправдаются. Я бы хотел задержаться подольше, но хочу избежать встречи с твоим сопровождением, поэтому я откланяюсь. Если тебе что-то потребуется, то присылай мне ворона, и я сделаю все, что от меня зависит.       Не успел Юджи ничего сказать, как Тень решительно сорвалась с места, взмахнув на прощание хвостом и оставляя после себя поднявшуюся пыль.       — Мой принц, — раздалось позади него и Юджи быстро оглянулся, замечая подъехавший отряд. — Добро пожаловать в Дорн. Надеюсь, что путь не доставил вам неудобств.       Откуда-то сверху раздался приглушенный рев дракона и в небе появилась огненная вспышка. На мгновение сердце Юджи дрогнуло, но он тут же успокоился, заметив серебристую тень, проносящуюся на фоне ночного неба. Позер. Он усмехнулся уголками губ, возвращая внимание своему эскорту.       — Я хочу как можно скорее добраться до Солнечного Копья, — произнес Юджи твердо и четко, вздернув подбородок и выпрямив спину. Стоило отбросить слабость в сторону. У него не было времени расслабляться, ему еще нужно вернуться домой. Обо всем остальном он подумает позже.