Тайна доктора Ливси

      Смоллетт проснулся необычно поздно для себя. Солнце уже вовсю светило, по виду за окном можно было сказать, что сейчас не меньше девяти утра. Капитан постепенно вспомнил, где он находится и как здесь оказался, а затем… затем он вспомнил их с Дэвидом спонтанный поцелуй. Самого доктора в постели не оказалось, к величайшему сожалению. В груди снова забилось чувство предвкушения чего-то большего. Переживания окончательно пробудили Александра, и он оценил обстановку.       В комнате было ощутимо холодно. «Мы забыли вчера закрыть окно, — догадался капитан. — Зато теперь понятно, отчего я так замерз во сне.» Также он заметил, что одет в одну ночную рубашку на голое тело. «Видимо, Дэвид переодел меня после того… после того, как я потерял сознание. А почему?» Наконец он вспомнил, что произошло вчера, как он, находясь в бреду, боялся, что больше не сможет найти выход. Холодок прошелся по всему телу, побуждая к действиям. Капитан почувствовал голос стыда, который не позволял ему развалиться на постели средь бела дня и оставлять на доктора решение всех проблем. Он резко встал и тут же почувствовал головокружение — видимо, последствие вчерашних событий. Осторожно, преодолевая слабость, он оделся и вышел на лестницу.       Внизу вовсю кипела жизнь, из кухни доносился аппетитный аромат чего-то жареного. По гостиной с пачкой писем носился Ливси. Увидев капитана, он тут же бросил бумаги на кресло, подхватил Смоллетта под локоть и усадил его на стул, словно немощного старика.       — Как ты себя чувствуешь? — Дэвид сразу перешел в режим доктора.       — Отлично чувствую. Брось это все, — отмахнулся Смоллетт. Ему не нравилось быть обузой или объектом жалости.       — Сейчас будем завтракать. Пойдем в столовую?       — Сначала почищу зубы, — капитан снова встал и, несмотря на упадок сил, пошел приводить себя в порядок.       Доктор даже не удивился обычному упрямству Александра. Он знал: если тот что-то решил, лучше не стоять у него на пути. Мысли Дэвида разрывались между его любимым и необходимостью искать пиратов, которые их вчера едва не убили и вдобавок знали слишком много. Он уже отослал пару писем в местные органы власти, но теперь хотел лично переговорить с шерифом, чтобы он не пустил дело на самотек. Как не хотелось весь день пробыть с капитаном и окружить его заботой, нужно было уладить в первую очередь этот вопрос. К тому же доктор понимал, что Смоллетт по своей гордой натуре не позволит никому с собой сюсюкаться и попытка его уберечь закончится лишь ссорой.       За завтраком мужчины молчали. Дэвид не хотел портить любимому аппетит разговорами о происшествии. Только когда капитан наелся и его настроение значительно улучшилось, доктор рассказал, куда собирается ехать. Было очевидно, что Александр расстроился, но он все понял, когда доктор дал ему прочитать записку, найденную на трупе. После Дэвид собрался и уехал, а капитан снова остался у него дома. «Как бы опять чего не произошло?» — невесело подумал он.       В освободившееся время Смоллетт принял ванну, причем служанке таскать воду он наотрез запретил, и все сделал сам. Благо после еды силы быстро начали возвращаться к нему.       Затем Смоллетт вышел в сквер, чтобы проветрить голову. Он был все еще зол, но вовсе не из-за отъезда доктора. Его очень расстроило содержимое записки. «Неужели кто-то из экипажа нас предал?»

***

      Дэвид вернулся через пять часов с хорошими новостями: ему удалось договориться о поиске бандитов. Настало время мужчинам поговорить, ведь до сих пор им не удалось обсудить вчерашнюю ночь. К сожалению, удовлетворить любопытство капитана Ливси не смог. Он сам понятия не имел, что за чертовщина вчера произошла. Постепенно разговор сместился в более интимное русло. Оба ждали этого момента слишком долго, не нужно было многого, чтобы почувствовать то напряжение, что повисло между мужчинами. Не нужны были также и слова, чтобы понять настроение друг друга. Смоллетт сгорал от нетерпения, словно подросток в первый раз. Запретность их связи одновременно манила и возбуждала. Все же капитан не растерял остатки здравого смысла и бросаться с головой в неизвестность было не в его стиле.       — Расскажи, каково это? — собственный опыт Александра ограничивался лишь неумелыми экспериментами по молодости.       — С мужчиной? Ну это как… — доктор задумался. — Это может быть по-разному. Может быть так себе, а может…       — И от чего это зависит? — перебил Смоллетт слегка раздраженно. Его начинала напрягать опытность Ливси. О тех, с кем тот спал до него, капитан старался не думать.       — От взаимопонимания. Поэтому я и хочу сначала обсудить.       — Обсудить? Хммм, хорошо. Что именно?       — Расскажи мне, чего ты хочешь.       — Я не уверен, что готов пойти до конца сегодня, — Смоллетт взглянул в глаза любимому, боясь увидеть там огорчение, но Дэвид только улыбнулся. Несмотря на чувства, которые так неожиданно вспыхнули в сердце старого военного, некоторые вещи оставались для него все еще неприемлемыми.       — Это совсем не обязательно, есть множество способов доставить друг другу удовольствие без проникновения… смысл в том, чтобы обоим было приятно. Тут нет правил и законов, только добровольное согласие и забота друг о друге, — Ливси выпустил щупальца и нежно обнял ими любимого. Он давно понял: то, что испугало бы любого, притягивало и завораживало капитана. Одно щупальце легло Смоллетту на плечо, и он тут же взял его в ладонь и ласково прижал к щеке. Отросток слегка дернулся от неожиданности. Александр потерся щекой о его «кожу», наслаждаясь гладкой текстурой и разливающимся теплом. По его глазам было видно, что слова Ливси его успокоили и он начинал приходить в нужное настроение. Затем Смоллетт удивил доктора снова и подарил щупальцу легкий поцелуй, не переставая нежно сжимать его ладонью и поглаживать кончик большим пальцем.       Ливси замер. За всю жизнь в его голову не пришла мысль о том, что к этому… уродству, этому опасному оружию можно относиться с таким трепетом. Тем более он не ожидал таких нежностей от Смоллетта, для которого любое проявление деликатных чувств было равно проявлению слабости.       — А ты… со всеми их используешь? — с легким недоверием спросил Александр.       — Нет… ну, конечно же, нет. Иначе, как бы я им это объяснил? Хах, — Ливси улыбнулся слегка нервно, затем задумался. — На самом деле, наверное, мне лучше их убрать, я ведь не знаю, что может произойти. Это может быть опасно, — доктор начал снимать щупальца с капитана, но тот резко запротестовал и попытался их удержать.       — Нет, оставь. Давай с ними? Пожалуйста.       — Ах, хммм… ты уверен? Что если я потеряю контроль? — меньше всего Ливси хотелось навредить любимому.       — Перестань болтать и сделай уже что-нибудь. Я хочу ощутить их на себе. Без одежды. И я хочу тебя.       В душе Ливси потеплело. Его любимый доверял ему безоговорочно, возможно, даже больше, чем стоило. И сейчас он готов был разделить постель с чудовищем, которого совсем недавно боялся. Да что там, сама мысль о противоестественной любви была для него неприемлема. Подумать только, как все изменилось.       Смоллетту надоело ждать. За последний месяц он ждал достаточно, так что теперь он вцепился в пуговицы рубашки доктора, спешно его раздевая. Тот улыбнулся и поддержал идею. Сначала парики и шейные платки, затем жилеты и рубашки. Раздевать друг друга оказалось не таким уж удобным и романтичным процессом, и мужчины, устав путаться в руках, плюнули на это и разделись самостоятельно. Пару минут спустя одежда бережно была уложена на стул, настала очередь белья. Капитану вдруг пришло в голову, что доктор уже видел его голым, когда переодевал вчера, и ему стало неловко. Сидя на краю кровати в чужом доме, практически голый, он чувствовал себя уязвимо. Доктор же без капли стеснения расстегнул пуговицы на своих изысканных дворянских кальсонах и быстро снял их в одно движение.       Перед Смоллеттом предстал полностью обнаженный доктор, и у него перехватило дыхание. Дэвид выглядел подтянуто, хоть его и нельзя было назвать идеалом. Его уже полувозбужденный член невольно привлекал взгляд капитана. Ливси задержался перед кроватью на несколько секунд, давая осмотреть себя полностью. Александр положил руки на живот доктора и с легким нажимом провел ими до тазовых костей и остановился там.       — Ты можешь везде меня трогать, — произнес Ливси с ласковой улыбкой.       — Не хочу, чтобы ты думал, будто мне от тебя нужен только твой член… кроме него мне нужны еще и твои тентакли, — капитан пошутил, и мужчины рассмеялись, что здорово разрядило обстановку. Тогда Смоллетт также снял штаны и притянул любимого к себе на кровать. Ливси сел рядом с ним, вплотную, все еще смеясь и купаясь в эйфории.       Колени мужчин соприкоснулись, и рука доктора ласково легла на торс Александра. Неуверенный, что стоит делать дальше, тот притянул его к себе и жадно поцеловал. Дэвид снова выпустил щупальца, которые убрал, чтобы удобнее было раздеваться. Черные конечности тут же обвили жертву и повалили на постель, сразу же укладывая в развратную позу с раскинутыми в стороны ногами и руками, зафиксированными за головой. Поперек груди Смоллетта обвилось еще одно щупальце. Оно проскользило по нижней границе ребер и плавно потянуло вверх, вынуждая выгнуть спину навстречу любовнику-монстру. Капитан не был готов к такой гимнастике в своем-то возрасте, и он прошипел:       — Полегче, Дэвид! Что ты творишь?       Сам Ливси навис над ним, внимательно изучая. Только теперь Смоллетт заметил, что перед ним другая сторона личности доктора. Его зубы заострились, а язык жадно облизывался. Но в этот раз он был голоден до близости с самым желанным человеком.       Увидев беспокойство во взгляде любимого, Ливси ослабил хватку тентаклей. Теперь они лишь ласкали и согревали своим теплом вместо того, чтобы удерживать. Сам же доктор держался над любовником, не опираясь при этом на руки, которыми он вместо этого, не останавливаясь, гладил его, успокаивая и как бы извиняясь.       — Доверься мне, я не причиню тебе вреда, — произнес он.       Капитан кивнул, давая ему разрешения на любые действия. Для себя он решил, что больше не будет сомневаться в Дэвиде, ведь иначе какой смысл в таких отношениях?       Довольный, Ливси склонился к любимому. Руки он остановил на его тазовых костях, не переходя пока к более серьезным действиям. Вместо этого он лизнул на пробу то место, где грудная клетка переходит в живот и, не встретив никакого сопротивления, поднялся выше, к шее. Губы Смоллетта были плотно сомкнуты, а глаза закрыты. Он отвернул голову в сторону, мужественно позволяя удлиненному языку монстра вырисовывать узоры у себя на коже. Создавалось впечатление, что он с таким же лицом готов был стоически терпеть любую пытку, не проронив при этом ни звука. Дэвид слегка прикусил зубами за его ухом, шепча при этом непристойности о всем том, что он хотел бы сделать с капитаном. Смоллетту подумалось, что на следующий день тому, возможно, будет стыдно, но сам Александр будто бы был не против.       — Меньше слов — больше дела, Дэвид, — произнес он и, преодолев тяжесть опутывавших его щупалец, опустил руки на спину любимого и с нажимом провел их дальше, по пояснице, а затем остановил на крепких ягодицах. Ливси с шумом выдохнул. Довольный произведенным эффектом, капитан надавил руками и положил таз мужчины на свой. Горячий, твердый член Ливси прижался к его телу, но, вопреки ожиданиям, капитан не испытал ни стыда, ни смущения. Возможно, завтра они не смогут смотреть друг другу в глаза, но сейчас ему было все равно.       — Что ты хочешь сделать? — произнес Дэвид. Его глаза были затуманены от возбуждения.       — Перевернись! — властно приказал Александр, и доктор подчинился, переворачивая их обоих. Как только Смоллетт оказался сверху, он сел на бедра любовника, плюнул на ладонь и взял член Дэвида в руку. Первые, медленные движения заставили того тихо застонать. Щупальца доктора обмякли и разметались по кровати.       Александру чертовски хотелось взаимных ласк, но проклятый Ливси, кажется, позабыл о нем и упоенно наслаждался, цепляясь руками за спинку кровати. Тогда Смоллетт плюнул на последний стыд и сжал одной рукой оба их члена. Капитан закусил губу, ощущение было необычное и будоражило до самой глубины, но вместе с этим оказалось не слишком удобно, ведь его собственный орган стимулировался одним только большим пальцем.       Смоллетт прикрыл глаза и не заметил, как Ливси приподнялся с постели ради того, чтобы снова окутать любимого щумальцами. Одно придержало его за туловище, другое оплело свободную руку, которой капитан упирался в торс доктора. Еще одно легло на их возбужденную плоть то ли помогая, то ли прося убрать мешающую ладонь. Тогда Смоллетт отпустил, и отросток тут же сжался в тугую спираль, вызывая у него сдавленный вздох или скорее беззвучный стон.       Дэвид двигал щупальцем с постепенно увеличивающимся темпом. Он откровенно любовался видом дорогого человека, раскрасневшегося от возбуждения и тщательно сдерживающего стоны. Александру же показалось, что Ливси совсем потерял голову от желания. В какой-то момент он, облизнувшись, взял в рот собственное щупальце и начал его сосать, бросая на любовника пошлые взгляды. Зрелище оказалось сколь необычным, столь и горячим. Смоллетт наблюдал, не отрываясь. Он понял, что эти штуковины, видимо, также становятся чувствительными во время секса, но Дэвид вдруг выпустил щупальце изо рта и завел его за спину капитана. Тот неожиданно напрягся, и на его молчаливый вопрос Ливси ответил:       — Доверься мне.       После очередного кивка доктор запустил свой отросток в промежность любовника. Щупальце скользнуло по ложбинке между ягодицами, прошлось по тугому колечку, не решаясь проникнуть внутрь, и лизнуло яички, прижавшиеся близко к телу из-за близости к оргазму. Александр наклонился ближе к Дэвиду, давая ему пространство для действия. Доктор же притянул его еще ближе к себе, не переставая работать обоими щупальцами, и утянул в мокрый, грубый поцелуй. Безостановочный напор ярких ощущений плавил сознание капитана, заставлял его растекаться в блаженстве, терять ощущение пространства и собственных рук, сжимающих то крепкое тело доктора, то дорогие простыни.       Они самозабвенно целовались, растворяясь друг в друге, как вдруг Александр отстранился и уткнулся в подушку. По телу капитана будто прошла судорога. Его теплое семя залило живот доктора, и он тут же отпустил любимого, позволяя ему развалиться рядом на кровати и прийти в себя. После этого Дэвид без капли стыда довел себя до оргазма несколькими быстрыми движениями. Они еще несколько минут пролежали молча, отдыхая от близости, после чего привели себя в порядок, сменили простынь и, счастливые, легли в обнимку на чистую постель.       Ливси положил голову на плечо капитана и думал о том, что сегодня он был по-настоящему счастлив, несмотря на все произошедшие за последнее время неприятности. Его любимый стоил того, чтобы бороться за него, и Дэвид был готов бороться, если потребуется — до последней капли крови, своей или чужой.