Освободительница: с разбега и в Бездну

      Улица встречает их молчанием разрушенных домов. Их обломки торчат кривыми зубьями из земли, разбитой и покрытой рытвинами, как старыми шрамами лицо бойца, пережившего не один бой. Тысячи людей погибли в пасти чёрного тумана всего лишь за несколько часов. И ночь обнажает эти последствия, но Треш не сомневается, что с утра здесь бурлила активная жизнь. Многие днём явно трудятся на улицах, не покладая рук, восстанавливая утраченную архитектуру. Но сейчас же всё тихо.       Они идут по улице, главный штаб Стражей Света на центральной улице Демасии, дальше лишь дорога к дворцу, где из века в век на трон восходят глупые, не готовые к жизни и тяжестям люди, зовущие себя королями и императорами. Улица упирается в монумент. Свежий и чистый, угрожающе высокий и мерцающий в свете слабо горящих газовых фонарей. На монументе — длинной стеле, уходящей своим концом в небо, высечены имена тех, кто отдал свою жизнь в борьбе со Страховином, третьей Погибелью. Можно ли сказать, что Треш выступил связующим звеном между народами, объединяя их вместе? Такое извращенное самолюбие.       Изначально он вошёл в Демасию без проблем и сопротивления. Оковы и стены не удержали магию. Слишком быстро переполнились и окрасились в тёмный, почти чёрный цвет. Он прошёл по улицам, оставляя лишь след из тел, пока Стражи не схватились за оружие, как и вся демасийская рать. Ему этот бой с духами дал время. И высвобожденная сила из книги абсолютных умений, сокрытой в сердце самой агрессивно настроенной по отношению к магам страны, была высвобождена им самим. Город пал. И это была его первая, очень сладкая победа.       — Полагаю, дальнейший наш путь тебе известен, — обращается к нему Сенна, и, Страж Цепей, проморгавшись, обращает лицо к ней.       Плоды сплоченной работы людей с разных уголков Валорана, позабывших о старых обидах, с одной стороны впечатляют, а с другой же — вызывают некое отвращение, доступное лишь мёртвым.       — Разумеется, нам нужно отправиться в порт. Большой корабль брать нет никакого смысла. Лишнее внимание, да и управиться с ним будет сложнее.       — С этим уж я разберусь сама. Вперёд, — некогда белая брусчатка мостовой под её ногами не издаёт не звука. И Треш вспоминает, какой же в определённые моменты Сенна может быть осторожной. Дело даже не в её подготовке. Она тоже призрак. Точнее, странная нежить, совместившая в себе холод мертвецов и теплоту живой человеческой крови. Идеальный экземпляр его коллекции. В какой-то степени, совершенство с каменным и непроницаемым лицом. — Рекомендую тебе подготовиться. Когда я снова стала живой, вспомнила некоторые «прелести» людской жизни.       Он оставляет её слова без комментария. Не хватало ещё, чтобы соплячка, пусть и очень талантливая, поучала его, чудовище, прожившее тысячу лет, основам смертности. Они проходят мимо разрушенных зданий, некогда принадлежавшим явно каким-то богатым организациям. Выходят на площадь и направляются в доки. В любом крупном портовом городе, а Демасия — столица одноимённого государства, как раз портовый город, всегда имеются доки. До Билджвотера никаким иным способом, кроме как на корабле, не добраться. Можно потратить кучу времени, пересекая границу с Ноксусом, но Сенна явно решила добираться по морю.       Это неплохо и даже намного быстрее, нежели пересекать ноксианские земли. И всё же Треш привык отвергать идеи, которые не вяжутся с его мировоззрением. Пусть к Сенне это и относится в меньшей мере. Уж слишком часто она делает то, что сделал бы он сам.       Улицы сменяют друг друга, они подходят к площади, отданной под рынок, и Треш озирается по сторонам крайне удивлённо. Хоть до пробуждения всего города ещё добрый час, но торговцы уже разбивают палатки и занимаю лавочки, а из пекарни доносится запах свежего хлеба. Страж Цепей давно не ощущал запах таким глубоким и манящим. И все же самым привлекательным для него становится прилавок с яблоками: зелёные, красные, мягкие и жесткие, на любой вкус.       Его рука тянется к фрукту. Денег у него нет, но торговец за прилавком смотрит на него с уважением, что даже странно.       — Берите, прошу, это бесплатно! Вы так помогли нам, господин!       Призрак тот час убирает руку, опускает и сжимает в кулак.       — Нет, благодарю. Я не один из Стражей.       Чего не сказать о Сенне. Этим она и пользуется. Её рука в перчатке берет яблоко, она отдает деньги торговцу, после чего бросает фрукт Стражу. Треш ловит яблоко на лету, не потеряна еще реакция, выкованная в тысячелетней борьбе с живыми. Теперь, этих самых живых ему приходится спасать. Ирония в самом ярком ее проявлении.       — Тебя угостили. От подобного грех отказываться. Мне ли тебе говорить.       — Спасибо.       Остаток пути до доков они преодолевают молча. Там же, Сенна практически сразу находил нужного ей человека. Выходец из Билджвотера, его выдают татуировки и кожаная чёрная шляпа. Мужчина кивает ей в знак не то приветствия, не то особой признательности и позволяет взойти по трапу на его посудину.       — Места не много. Я выделил вам каюту, но там одна кровать. Вашему спутнику только нары, но стражам не привыкать терпеть лишения, не так ли? Хах.       — Нам хватит места. Всё в порядке, — отстранённо и безразлично произносит освободительница. В руки, видимо, капитана, ложится увесистый мешок, но помимо него Сенна передаёт ещё и свёрток. Треш не может почувствовать, что в нём. Значит, предмет не магически и не стоит его внимания.       — Я спал в более скверных местах, поверь мне.       Они всходят по трапу, и Страж Цепей язвительно интересуется:       — Так значит стражи подкупают простых работяг? Как давно?       У капитана лживая аура, неприятного, мерзкого существа, но люди из Билджвотера никогда не отличались прекрасным и благородным характером. Сам Треш доволен. Он соскучился по несовершенству людей. Для него людские пороки — нектар. Серп оттягивает плащ Сенны, но стражница быстро кладёт на него ладонь.       Сколько ещё она сможет бороться сама с собой и подавлять ту силу, которую посмела забрать себе? В мировоззрение Сенны туман — это проклятье. И Освободительница забрала всё, что могла, лишь бы не оставить это проклятье другим. Сила её распирает, и Треша тянет безобразно к ней. Насколько же мощный она проводник, что ещё не сошла с ума.       — Идём. И что я говорила тебе о разговорах, — она хватает его за локоть и тянет за собой.       — Я не хотел его убивать, — Треш делает паузу, задумавшись о своих намерениях. — Ладно, быть может хотел. Но не стал бы.       Они доберутся до Билджвотера, а вот оттуда до Сумрачных Островов рукой подать. И уже на Островах он сможет уличить момент, чтобы вырваться из её хватки, вернуть себе серп и подчинить сильную душу. Любого человека можно сломать, если пробраться в его сознание. А Сенна так и не научилась отгораживать своё.       Они спускаются в каюту, Освободительница открывает дверь и первым делом пропускает вперёд себя Стража Цепей. Трешу приходится пригнуться, чтобы пройти в дверь и не удариться об балку на потолке. Он почти задевает её, и всё же аккуратность способствует. Конечно, он не почувствует боли от обычного удара. Не почувствовал бы, если бы не тот факт, что его тело неожиданно стало возвращаться к смертным привычкам.       Освободительница закрывает за собой дверь, она опускается в единственное кресло, прибитое к полу и закрывает глаза. Но Треш знает — Сенна не спит. Их ждёт долгая дорога, а в её мыслях — дымящиеся руины войны.       — Если ты хотел воспользоваться своим серпом, то у тебя бы ничего и не получилось. тебе некуда складывать души, а просто так ты бы не позволил себе подобное расточительство, как разбрасывание ими.       — Но напугать до мурашек и мокрых штанов. Для начала вполне сгодится, — он проходит вглубь каюты. И первым делом проводит по столу пальцем. Он любил порядок во всём, как при жизни, так и в смерти.       — Кто бы сомневался.       Страж Цепей, растирает пыль между подушечками, раздраженно фыркая.       — Поэтому я и не люблю людей. Много грязи.       С закрытыми глазами Сенна снимает серп с пояса. Она прокручивает его столь ловко между пальцев, то Треш недовольно улыбается в мыслях. Есть в ней то, чего нет в других. И он всегда это видел сквозь человеческую плоть, сквозь время и сквозь туман. Но следом она грубо вонзает остриё в стол, а затем резко выдёргивает и кладёт серп на колени.       Кончиками пальцев Освободительница проходится по лезвию, словно поглаживает вовсе не оружие, а какое-то живое существо. И от того, как она играется с опасным артефактом, внутри у Стража Цепей давно забытое чувство ревнивого собственничества, сворачивается тугим клубком.       — Но ты отправляешься спасать людей. Куда конкретно нам нужно добраться на островах?       — Артифакторум. Тот, за которым я присматривал, будучи… живым, — Треш опускается на койку, спускает с рук кожаные перчатки и потирает ладони друг об друга. — Как только вы в этом сражаетесь? Неудивительно, что большую часть времени вы проигрываете.       — Хорошо, — отзывается Сенна, она всё так же не смотрит на него и, кажется, даже не собирается. Под её пальцами на серпе клубится туман, расстилается едкой чёрной субстанцией и ведёт себя подобно воде. — Это удобная, лёгкая, практичная одежда, которая защищает нас. На ней изображены руны и… и тебя мы одолели уже дважды.       — Лишь раз. Признаю, я вас… недооценил, больше такой ошибки не повторится, — угрюмо отвечает Треш, признавая своё поражение. Он умён, не нужно скрывать то, что итак известно, а лишней надменностью он не страдает. Вытянув ноги, Страж Цепей откидывается назад.       — И в этом твоя проблема. Врагом нельзя недооценивать. Вот я прекрасно оцениваю тебя и твои шансы убить меня. Именно поэтому не снимаю с твоего горла ошейник, — спокойствие Сенны в какой-то степени может напугать, поскольку оно буквально граничит с равнодушием. Есть у тумана один прекрасный плюс — он лишает всех чувств.       — Сколько нам плыть до Билджвотера?       — Дней четырнадцать при идеальных условиях, дней двадцать при реальных. В худшем случае — не доплывём, — она ведёт плечом, пренебрежительно фыркая.       — Ты. Ты не доплывешь. Я все еще бессмертный. В противном случае, мой прах был бы зарыт в самых глубинах склепа, — он достаёт яблоко, протирает его об рукав и надкусывает, — Я просто дойду по дну к Сумрачным Островам. Ты, насколько я помню, тоже не разделишь участь экипажа. В худшем случае, разумеется.       — Я такая же бессмертная в этом плане, как и ты. Кое-что изменилось, Треш. И то что изменилось, тебе нисколько не понравится, — наконец, она всё же открывает глаза, выпрямляется в кресле и одаривает его своим вниманием. — Хочешь поговорить об этом, Треш? Давай, я готова обсудить наши с тобой участи. Времени у нас полно, не так ли?       — У меня был самый лучший собеседник, пока я был в камере — я сам, — он пережевывает кусок. И вкус, забытый и оставленный в прошлом, возникает ярким всплеском. Словно он впервые пробует яблоки. — У нас времени — вечность.       — Только в твоих фантазиях. я никогда, слышишь, никогда не вернусь в твой фонарь. И ты никогда не получишь назад мою душу, — холодная улыбка появляется на лице Сенны.       Ему нравится, как она уверена, что никогда больше не вернётся к нему. Она ещё не догадывается, что он сделает всё, лишь бы напомнить, что место Сенны навсегда в его коллекции, не как вещи, а как самого дорогого экземпляра, которым он готов любоваться. Ей не сбежать и не скрыться. Тем более в моменты, когда она сама тянется к нему, словно маленькая бабочка, влюблённая в свет. Всё ещё изменится.       — Тогда я помолчу.