Нэльяфинвэ Майтимо Руссандолу, лорду Химьярингэ
от
Финдэкано Астальдо,
Верховного короля нолдор
привет и счастье
Русско! Пишу в надежде, что ситуация на восточной границе стабильна и не подкинет нам неприятных сюрпризов. Посуди сам. Только сперва сядь и постарайся не нервничать. Сразу предупрежу, что я не очевидец, и передаю то, что сам знаю из третьих уст — рассказывал Эдрахиль, один из военачальников Нарготронда. Так вот. В конце Уримэ*** к Артафиндэ явился Берен из Дортониона, сын Барахира, кунинга**** беорингов и потребовал исполнения обязательства, данного его отцу за спасение Артафиндэ из топей Серех (457 год, середина Нокойрэ*****, отступление Артаресто). Как оказалось, Берену была необходима помощь в добыче Сильмарилла, который потребовал у него король Эльвэ за право жениться на араниэн Лутиэн (Берен сумел пройти сквозь Пояс Мелиан, встретил Эльвэн и обменялся с ней брачными обетами). Сведения достоверны, их подтвердила в письме Артанис. Она присутствовала на Совете Дориата, когда Эльвэ поставил перед дочерью и её женихом это условие. Эдрахиль сказал, что никому не известно, что именно потребовал Берен у короля (разговор происходил наедине), но на Совете Артафиндэ призвал народ исполнить клятву — отправиться в Ангамандо за Сильмариллом. Вернее, сперва атаковать занятый Сауроном Тол-Сирион. Мы с тобой уже обсуждали необходимость возвращения этого важнейшего стратегического объекта, и ты ответил, что как только станет возможным пересечь Дортонион для атаки с севера, ты отправишь Тьелкормо, а мои войска и армия Нарготронда ударят с юга. Артафиндэ был в курсе этих планов, и он отнюдь не дурак. Я не могу предположить, что заставило его предпринять это дело в одиночку, никого не предупредив. Эдрахиль уверен, что его короля прижали данным обещанием в угол, не желая даже слышать о промедлении. В общем, в начале Хисимэ****** силы Нарготронда атаковали Тол-Сирион. Мои пограничные отряды подоспели к шапочному разбору, успели спасти лишь небольшой отряд под командованием Эдрахиля. Остальные пали в бою или оказались в плену и были отосланы в Ангамандо. Меня же Саурон письменно уведомил, что следующая же атака на Тол-Сирион окончится смертью пленённого короля Нарготронда, в качестве удостоверения приложив гайтан с медальоном леди Эарвен (я узнал его). Артаресто и Артанис подтвердили, что их брат ещё жив. Пока эта палка о двух концах находится в подвешенном состоянии. Но для начала необходимо защитить оставленный без гарнизона Нарготронд и постепенно стягивать туда силы. Первая задача частично решена: я сразу же отправил туда дружину Морирахтара. Что до второй… Тебе лучше знать ситуацию на востоке, но я прошу по возможности прислать отряд, способный хотя бы частично заменить воинов Артафиндэ при атаке Тол-Сириона (рано или поздно придётся). Да сгинут наши враги! Навеки твой друг Финьо. — Ага… — медленно протянул он. — Да-а… — откликнулся отец. — Вот так так… — заключил Тэльпэ. Дядя Майтимо аккуратно вытянул свиток из его неподвижных пальцев. Отец ещё секунду сидел с каменным лицом, потом отмер и нарочито неспешно развернулся вполоборота к брату. — Нэльо, ты хочешь сказать, что дочь Эльвэ обменялась брачными обетами с человеком? — особенно выделяя три последних словосочетания, произнес он. — Я не думаю, что Финьо склонен так шутить, — Старший был серьёзен и мрачен, что само по себе было очень плохим признаком. Майтимо был не просто зол и встревожен, но но ещё и сильно озадачен. — И Эльвэ послал его за Сильмариллом? — продолжил отец неспешно, будто укладывая слова в голове. — Раукар подери, Курво! Я знаю ровно столько, сколько и ты, — лицо Старшего болезненно напряглось, ярко высветив старые шрамы, — И вопросы задаю себе те же самые. Но нам никто не ответит. Финьо знает не больше нашего — и то со слов Эдрахиля. Но Артанис подтвердила и слова Берена, и письмо Саурона. Артафиндэ жив, а значит он действительно ценный заложник в плену у Тху. Я доверяю Финьо — он обычно не паникует и не преувеличивает. — Знаю, — кивнул отец, постепенно успокаиваясь, — Скорее он иногда преуменьшает. Никто из нас не усомнится в Финдэкано, Нэльо. И перестань уже объяснять, какой он хороший — и так знаем. Мы просто ревновали к нему тебя, когда мелкими были. Злились. А теперь… — А теперь вы большие и умные, — с трагической ноткой хмыкнул Старший, — Выросли. — Теперь мы ему слишком благодарны, — суховато отрезал отец, — И готовы признать его право на место в твоём сердце. Старший тихо-тихо рассмеялся. — Лаурэ говорит, что мы давно не собирались все вместе. — Нэльо! — отец с несвойственной ему пылкостью сжал брату ладонь, — Нэльо, ты бы знал, как он прав! Тэльпэ счастливо молчал, пригревшись на расстеленной возле кровати медвежьей шкуре. — Дядя Майтимо, а давайте я поеду в Нарготронд с дружиной, — спустя полминуты тишины вмешался он, — Финдэкано ведь именно этого хочет? Только я не думаю, что в Аркалондэ мы сможем найти больше сотни копий. — Ты отправишься? — раздумчиво произнес Руссандол. — А кто? Дядя Тьелко на границе, Макалаурэ, кажется, в Хелеворне, на тебе Химьярингэ и Врата. Отцу лучше остаться в крепости, а дядя Морьо уже укрепился у Долмед, и ему не до Нарготронда. — Сын, ты Рыжих забыл. Но, Нэльо, он прав, если ты рассчитывал на меня, то мне очень жаль. Я сейчас на ногах не стою. Руссандол встревоженно оглядел брата, ища пропущенные признаки ранений. — Да так, пустяк, свернул лодыжку на стройке, — отмахнулся тот. — А, ясно. Насчёт Младших — я уже посылал голубя на Амон Эреб. Амбарто ответил, что с Дириэлем смогут отправиться триста воинов. Полторы сотни, что приехали со мной — резерв Химьярингэ. Добавим отряд Тэльпэ — будет больше пятисот. Там они соединятся с резервами Хисиломэ и отрядом Эдрахиля. Достаточно для атаки с юга. В случае чего. Тэльпэ с готовностью поднялся. — Я всё равно не пойму Артафиндэ, — тихо пробурчал он, — Он неужели не понимал, к чему призывает? — Тэльпэ, это безумно. Но у него тоже клятва. И, кажется, слишком беспощадный проситель. А нам только радоваться остаётся, что до нашей это дело не дошло. — А Эльвэ каков! Дочь за краденое отдавать! За нашего… Нет, теперь просто за наш камень. — С судьбой мира, отец, с его силой. Неужели в Дориате не знают? — Рауг с ним, с Дориатом! Эльвэ задал одному задачу, которая нам всем пока не по силам… А только мы и можем ведь… — Мы должны. Мы же клялись. *** Дорога, соединяющая Химлад с Нарготрондом и Тол-Сирионом, была самым длинным наезженым путем между землями нолдор. Ещё один соединял Химьярингэ и Амон Эреб — каменный тракт, который начали прокладывать с двух сторон из остатков и обломков строительств. А здесь мощёные участки дороги попадались им редко, больше в местах с зыбковатой почвой, заплывающей водой после дождей. В последние годы ездили по ней совсем мало, и кривоватый большак, вынужденный кое-где огибать подошвы холмов в предгорьях, пророс лишайниками и скользкими мхами, а песчаные участки и вовсе попрятали колеи в покрывале увядших по осени трав. После Бродов Бритиах, задержавших отряд на сутки, дорога нырнула под сень Бретиля, где по левую руку, в глубине бора темнели вековые дубы в два обхвата, ещё сохранившие редкую побуревшую листву. Там, под защитой старого леса жили фиримар племени Халет. На запад же лес тянулся от силы на полдюжины верст, оканчиваясь топкой низиной, простирающейся до самого слияния Малдуина с Тейглином. Там стоял уже совершенно голый березняк, сквозь белесые стволы которого ярко багровели тяжёлые рябиновые гроздья. По ветвям трещали дрозды, явно возмущенные столь крупным вторжением в их ягодные угодья. Под копытами шуршали опавшие листья. Они намеревались проехать Бретиль за один переход и остановиться на дневку уже у самой переправы. Дружина шла ускоренными маршами по восемьдесят верст в сутки, и Тэльпэ надеялся, что спустя десяток дней они уже пересекут Талат-Дирнен и без лишних задержек войдут в скрытый город. Впрочем, он совсем не был неприятно удивлен, когда навстречу головному отряду вышли из леса двое молодых мужчин-атани, вооруженных короткими луками и топорами, как у наугрим, и один мрачноватый синда, настороженно оглядывающий нолдор. Было бы странно рассчитывать проехать незамеченными мимо поселений сурового народа Халет, которые даже в мирные времена, когда Западный Белерианд защищали лорды Третьего Дома, неизменно держали посты на окраине леса и вдоль дорог. Заодно, пользуясь случаем, взимали мыто за налаженную и тщательно охраняемую переправу Тейглина. Дружина разом перешла с короткого галопа на рысь, а затем и на шаг, одновременно останавливаясь. Воздух всколыхнулся от тихого свиста, кто-то за спиной шепотом перекинулся парой слов, обменялся прикрепленными к сёдлам флягами. Рядом тихо ругался Синканэр из Химьярингэ, успокаивающе оглаживая своего нетерпеливого молодого жеребца и параллельно вытаскивая ему из крупа какую-то острую колючку. Тэльпэ спешился и первым делом внимательно оглядел окрестности — чуть впереди дорога уходила чуть вверх, а лес редел, освобождая место старой просеке, едва заросшей ракитником и голыми кустами дикой жимолости. — Лорд Тэльперинкваро, трубить привал? Дальше место неплохое, — склонившись с седла спросил Синканэр, командующий первой сотней. — Труби. Трёхчасовой, — тихонько скомандовал Тэльпэ, — Я поговорю. Анар стоял чуть косо, обозначая полдень поздней осени, и с рассветом выехавшие всадники, Тэльпэ судил по себе, давно уже были напротив перекусить и дать отдых коням. По звуку рога дружина снова тронулась шагом, постепенно ускоряясь, стройными рядами минуя стоящих у обочины эрухини. Хмурый синда нарочито церемонно склонил голову, исподволь осматривая подошедшего собеседника, а за ним и крайние ряды воинов. — Хеледир, ты? — вдруг воскликнул он, неожиданно, кажется, даже для себя. Строй чуть сбился, один из воинов резко натянул повод, в его глазах мелькнуло узнавание. Тэльпэ призывно махнул рукой, подзывая замешкавшегося дружинника. Тот быстро поворотил коня, спешился единым прыжком и подошёл к хмурому синде, держа лошадь в поводу. — Mae govannen, Menellon Turol*******, — поприветствовал его Хеледир на чистом дориатском наречии. Выбившаяся из-под косынки серебристая коса ясно обозначила одного из иатрим, видимо служившего в Химьярингэ. — Хальо! — окликнул его на квенья кто-то из строя, — Хальо, я твое дежурство тогда возьму, хорошо? — Ромьо, спасибо! — крикнул Хеледир в ответ и вновь обернулся к знакомому дориатцу. Тэльпэ молча отошёл к тоже не проронившим пока ни слова атани-халадин, смутно припоминая их наречие вперемешку с нелетописным кхуздулом. Воспоминания о том, сколько было потрачено сил на освоение языков Белерианда все ещё действовали на него угнетающе. — Мы думали, ты в плену. Неужели ты спасся? Живой! Как я рад! — быстро и возбуждённо-радостно говорил тем временем названный Мэнеллоном Туролом. — Я тоже рад, Турол, — сдержанно улыбнулся в ответ Хеледир. — Но как? — Кажется, это был девятый год Анора. Нас бежало тринадцать. Мы устроили обвал штрека в рудниках, уходили на юг. Четверо голодрим, семеро келбин******** из Оссирианда, Лхалорн и я. — Лхалорн тоже жив? Неужто? — Нет, — отрезал Хеледир, — Погиб от ран. В пути. Из тех, кого подобрали разведчики лорда Нэлфина, выжили всего шестеро. — Ты теперь служишь Маэдросу Однорукому? Почему ты не вернулся? — Хочешь знать? — горько спросил тот. — Да, хочу. — Меня не пустили. — Черная воля? Морнтур*********? — с ужасом спросил Турол. — Следы черных чар. Они не снимаются, только рассеиваются постепенно. Морнтур ещё удается убрать — он в сознании, а эта гадость будто в кожу впитывается. — И надолго? — Думаю, меня десять раз пристрелить успеют, — мрачно пошутил Хеледир, — Пока она исчезнет. Ладно. Турол, рад был видеть. Лаэрэль говорить не смей, она меня уже похоронила, нечего и вспоминать. Отец с матерью и так знают, попроси их, если увидишь, за меня обнять сестрёнок. Прощай. Он, не трогая стремян, вскочил на коня и быстро смешался с медленно ползущим позади дружины обозом. Мэнеллон Турол остался стоять, застывший и бледный. Разговор начал один из атани, с характерным акцентом выговаривая эльфийские слова. — Привет тебе и здравие, сын звёздного народа. — Приветствую народ доблестной Халет! — ответил Тэльпэ на наречии халадин, возвращая людям любезность, — И воина стражи Дориата, если не ошибаюсь. — Я из отряда Белега Куталиона, — уточнил синда, все ещё отсутствующе глядя в ту сторону, где дружинники расседлывали коней и присаживались на эти самые седла, вливая в рот по глотку крепкого зелья, согревающего в ветреные дни предзимья. — Вы направляетесь в город государя Фелагунда? — уточнил халадин, чем-то напомнив Тэльпэ встреченного ранее Мистиона из Дориата. — Верно, — кивнул он. — Переправа через Тейглин разрушена орками. Сегодня ночью, мавки их дери, — ругнувшись, сообщил халадин, почесывая рыжеватую бороду, чуть сбитую от этого действия вправо. Тэльпэ задумался. Тейглин был рекой хитрой, с зыбким и коварным дном, да и вода по поздней осени ледяная даже для эльдар, не говоря о конях. — Мы сами наведём переправу. Постоянную, — прибавил он мгновением позже, — Потом ведь и обратно придется, пожалуй. Потребуется, — Тэльпэ прикинул в уме, — пять дней, лес и инструменты. — Ну и ладно, — Халадины явно повеселели. Им наверняка тоже досталось в прошедшей войне и снятие лишних хлопот было всем только на руку. — Все пришлём к Тейглину, пожалуй завтра к утру. Тэльпэ повернулся к Мэнеллону. — Не стоит винить ни его, ни себя. Плен меняет, убирает лишние чувства. От прошлого больно, особенно если нет возврата, кому хочется его тревожить… Ты хотел сказать что-то? Если речь об араниэн Лутиэн, то я уже знаю. Нас предупредил Мистион из Нэлдорет, если он тебе знаком. — Оставь, голдо, — тихо отрезал тот, — Я не болван и понять способен. Больше мне сказать нечего, ты и сам знаешь. Тэльпэ даже смутился. — Прости, что влез. Не мое дело. Прощайте, если на этом всё. Да сгинут наши общие враги! *** Переправу едва удалось навести в означенный срок — ударили холодные дожди, каждая капля которых уже давно хотела превратиться в снежинку. Но снег запаздывал. Воды Тейглина обжигали холодом пальцы, но замерзать, кажется, не собирались. По утру землю одевал серебристый иней, сияющая пыль налипала на ветвях, превращая лес в хрустальный терем с узорами-вкраплениями рябиновых ягод. Инструменты привезли четверо атани из ближайшего поселения. Двое из них оказались молодыми беорингами, отступившими из Дортониона десять лет назад. Их вела Эмельдир, жена кунинга Барахира. Тэльпэ заинтересовался и пригласил юношей остаться на обед. Как и было ожидаемо, атани находились в бедственном положении и отказываться от горячей каши с салом никто не стал. С ними говорил Эленхтар, но в пору отступления они были совсем мальчишками, и едва ли могли удовлетворить любопытство нолдор относительно личности Берена — в Бретиле он не появлялся. — Госпожа Эмельдир была ужасно удивлена и даже слегка расстроена, когда узнала от эльфов о любви сына к дочери короля Тингола. И о данном ему задании. Она, кажется, надеялась, что он её навестит, — несколько смущённо рассказывал один из юношей, не забывая уписывать кашу из выданного ему котелка, — Но это так удивительно! Даже лучше, чем в песнях! — Дурной ты, Хал, не понимаешь, — бросил его товарищ, — Она же эльф, а эльфы живут вечно. Да ещё и дочь короля. А он хоть и кунинг наш, а все ж человек. Много ли счастья? Вот и послали его теперь туда, незнамо куда. Что за камень, коль он его и в глаза не видывал? Тэльпэ сидел молча, сам задумавшись глубоко и даже теряя нить разговора. Камни были живые. Даже он, внук Фэанаро, чувствовал их, как родичей в своем сердце. Ребенком он часто таскал их на свет, чувствуя как они пульсируют жизнью и радостью. Его удивляло, отчего отец, дяди и дед так часто запираются с ними в мастерской, берут пробы росы двух Древ, сыплют мудрёными словами про испарение, нагрев, долю и число света. С возрастом стало яснее — то, что задумывалось как вместилище чистого света стало живым, и мало того, уникальным прибором, способным исправлять искажение. Фэанаро создал Сильмариллы на пределе возможностей, и творение превзошло ожидания мастера, став вечным вопросом и огромной ценностью. Они же живые… Были. Клятва была дана — вернуть их, спасти последние капли света, способные отодвинуть и отдалить Вечнодлящуюся Тьму, которую обещало владычество Мелькора над камнями с Судьбами Арды. Судьбы — в его руках. Никакого не было страшного смысла, просто вставшую в шаге Тьму призвали они на себя, первыми стремясь принять удар. Только братья и отец понимали Сильмариллы, чудом, краешком сознания — и никому нельзя владеть ими. Может Клятва прозвучала слишком жестоко, но суть они обдумали давно. А потом они погибли — души трёх сыновей вместе со сгоревшей душой отца. Моринготто сломал их, а смерть Фэанаро добила. Клятва жгла сердце. А возвращать теперь оставалось пустые оболочки. Пусть и способные исправлять искажение. Тэльпэ протянул иззябшие ладони к костру. Мысли наводили тоску. Юношей-беорингов уже проводили к шатрам, рядом с ним сидел лишь задумчивый Эленхтар. — Думаешь, — утвердительно вздохнул он, — Вспоминаешь? — Да, — тяжело уронил Тэльпэ. — Оставь. Не вороши без дела. Я вот тоже иногда… А эти мальчишки даже почти не помнят свое отступление. Ох, cano Тэльпэ, все же люди в этом счастливее.