Фибо бежал, спотыкаясь и едва различая дорогу из-за слез. Там, в груди, где еще совсем недавно теплилось тепло радости и благодарности, теперь зияла бездонная пустота. Лисенок чувствовал себя таким обманутым, одиноким и потерянным.
“Как я мог быть таким наивным?” — с болью думал он.
Неужели все это было притворством? Нет, их дружба не могла быть ложью! Но сомнения, подобно ядовитым змеям, все глубже обвивали и впивались в разум. Что, если козочка, вопреки всем оправданиям, действительно хотела заманить его в ловушку? Что если она врала ему с самого начала? Ничто не спасало от этих мыслей, они возвращались к нему вновь и вновь, разрывая сердце в клочья.
Рыдая, несчастный упал на траву под мертвым дубом. Казалось, что сил брести дальше уже не осталось. Закрыв глаза, крохотные капельки слез засверкали на кончике ресниц в тусклом лунном свете.
Всего лишь очередная уловка приманить его в замок. Теперь он и не знал, каково это иметь настоящих друзей.
Лисенок горько зарыдал, заглушая рыдания лапками. Все воспоминания о том, что они пережили, вдруг стало таким далеким, почти нереальным. Будто прошла целая жизнь с того момента, как они беззаботно бродили вместе.
Наконец, когда иссякли слезы, вместо них осталась лишь опустошенность. Юный путник устало привалился спиной к шершавому дубу и поднял глаза вверх. Там, сквозь ветви виднелось ночное небо, усыпанное мерцающими звездами, и в памяти, как через туман, всплывали образы бескрайних мест. Лисенок видел себя, окутанным сияющей пылью звезд и стремительно мчащегося сквозь просторы космоса. Но почему он упал сюда?
Размышления прервал чей-то внезапный веселый смех. Падший вздрогнул, возвращаясь в реальность. На соседней ветке устроилась парочка крошечных существ, напоминавших обыкновенных белок. Нежно обнявшись, они все время о чем-то щебетали и обнимали друг друга. Душа вновь сжалась от резкой боли. Ведь совсем недавно он и не чувствовал себя таким одиноким… Да, пусть его дружба с Инси оказалась ложью. Но ведь есть и те, кто всегда будет ждать и верить в него – его семья, оставшаяся далеко позади в деревне. И Рами, которая до сих пор заточена в замке и верит, что ее храбрый друг придет на помощь.
Тряхнув головой, Фибо прогнал грустные мысли прочь и поднялся, отряхивая шкурку от листьев и травы. Пускай его дорога теперь будет в одиночестве - он не отступит. Нет, он не имеет права сдаться и позволить горечи себя сломить! Он решительно поднял голову и сжал посох в лапке. Вдали, среди гор, возвышался мрачный замок – цель долгого и опасного пути. Там, в его башнях заточена его подруга, и он не мог ее подвести.
Бледные лучи тусклого рассвета едва пробивались сверху, когда юный странник упрямо шел вперед по едва различимой тропе. Печаль постепенно уходила, уступая место твердой решимости. Не было времени сейчас предаваться грусти – слишком многое зависело от исхода его опасной миссии.
И вот, раздвинув в стороны переплетения сучьев, он вышел на новый берег мрачных, мертвых болот. Густой желтоватый туман клубился над стоячей водой. И из нее, словно скелеты утопленников, торчали обломки иссохших деревьев с облезлой корой. Тяжелый воздух был полон зловония и неприятно лип к шкурке. Ни капли жизни – лишь печальные пузыри, то и дело всплывающие со дна на поверхность мутной зеленой жижи.
Сердце с тоской сжалось, глядя на ту картину, что открылась впереди. Ему отчаянно не хотелось идти вперед, но другого пути попросту не было. Собрав волю в лапку, лисенок выбрался на кочку посреди болот и осмотрелся по сторонам.
Конечно, здесь бы с легкостью получилось перемахнуть на другую сушу, используя рывок, потратив частичку своего внутреннего света, но он был еще так слаб, и могло случиться так, что вся магия бы подошла к концу на середине пути. Потребовалось бы время, чтобы дождаться возможности совершить новый рывок. Нет, так рисковать нельзя. Фибо посмотрел на свой верный прут и с печалью усмехнулся: а ведь когда-то он был звездой и бороздил космос!
Но у него есть крюк с веревкой и посох! Лисенок принялся расхаживать взад-вперед терпеливо соображая. Что же, если из шеста сделать мост, то его длины может и не хватить. Но, может быть, сгодилась бы веревка с серебряным крюком, что подарил ему добрый муравьед? Тогда он мысленно начертил возможную траекторию полета и сразу же отмел эту затею – с веревкой не выйдет хорошей переправы. Да и за что ее цеплять?
“Нет, тут нужно что-то другое!” — решил маленький странник про себя, постучав лапкой по кочке, пока его хвост в задумчивости метался туда-сюда.
И вдруг юный изобретатель ухватил взглядом свой верный шест. Что если попробовать использовать его в качестве опоры для прыжков? С воодушевлением лисенок схватился за прут и встал в боевую стойку на краю кочки. Разбежавшись, он оттолкнулся от земли и сделал взмах палкой, пытаясь пролететь дальше обычного прыжка, но в результате получилось от силы на полшага. Падший чуть не свалился в топь, едва удержав равновесие на самом краю бережка.
“Так дело не пойдет.” — подумал лисенок. Стало ясно, что одним взмахом палки в воздухе ему далеко не удастся пролететь. Здесь нужно как-то по-другому…
Фибо принялся экспериментировать. Он отталкивался посохом от земли в прыжке, то использовал его как рычаг, пробовал цепляться за ветки деревьев, то крутил им над собой как можно быстрее (узнав, что этот маневр на деле абсолютно бесполезен, лисенок впал в уныние). Но каждая попытка приводила к неудаче и едва не кончалась падением в липкую трясину. Кроме того, пару раз посох вылетал из лап, кувыркаясь в воздухе, потому его подолгу приходилось искать в зловонной жиже и траве.
Однако сдаваться было еще рано, и каждая новая ошибка порождала за собой новую идею. Так родилась задумка использовать посох не в начале прыжка, а посередине. Тогда можно набрать ходу, подпрыгнуть, а уже в воздухе оттолкнуться от посоха. Выбрав эту технику, Фибо стал ее потихоньку отрабатывать: разбегался, прыгал, и в воздухе опирался шестом о землю, чтобы пролететь дальше. Пусть даже если это и выходило неудачно – он падал, цеплялся за торчащие коряги и едва не грохнулся носом в грязь, лисенок с несгибаемым упорством поднимался и повторял все снова и снова.
Фибо то прыгал слишком рано или спотыкался, то опаздывал и не успевал использовать свой шест, но продолжал учиться на своих просчетах, постепенно отыскивая нужный момент. И вот, после долгих часов тренировок, он научился так пролетать в два и более раз дальше обычного прыжка!
Радостный лисенок уже собрался было запрыгать от счастья, как вдруг над головой раздался пронзительный клич. Вздрогнув, юный странник в ужасе задрал голову – в сереющем небе пролетала Сепфана, та огромная черная птица, которую он не раз встречал по пути сюда.
“О нет, только не это чудовище!” — от страха Падший пискнул про себя и приготовился к худшему, но пернатый хищник лишь пролетел мимо в сторону горы, вершина которой не имела острого конца, словно некий великан обрубил огромным топором – она была усечена и заканчивалась плоским плато.
Переведя дух, лисенок огляделся. Перед ним по-прежнему расстилалось бескрайние трясины, но теперь они уже не казались такими непреодолимыми. Радостно пискнув, юный путешественник разбежался и прыгнув полетел над болотом, а в самый высокий момент траектории оттолкнулся от посоха, чтобы долететь до следующего островка. И это сработало!
Хоть идея с посохом и помогала экономить силы, такие полеты не всегда удавались с первого раза. Приходилось разбегаться как следует, прыгать по нескольку раз, прежде чем отыскать нужную точку опоры. Но поначалу Фибо был полон энтузиазма и жажды приключений. От кочки к кочке, петляя меж коряг, юный герой прокладывал себе путь вперед. Иногда он поскальзывался на мокрых камнях, или посох уходил слишком глубоко в грязь, и в груди все замирало от ужаса утонуть, но лисенок цеплялся и вскарабкивался обратно. Лишь позднее до него дошло, как умеренно использовать силы и здесь: перед каждой новой переправой было достаточно прощупать трясину впереди как следует.
Однако постепенно весь задор сошел на нет. Дорога оказалась куда длиннее, чем казалась поначалу. Вокруг, насколько хватало глаз, все неизменно расстилалась лишь бескрайняя мертвая топь да ее редки островки суши. Падший устало брел вперед, опираясь на свой шест, и его мысли снова потянулись к горьким воспоминаниям о потерянной дружбе…
Но тут издалека донесся шум. Подняв настороженно уши, и лисенок огляделся по сторонам. Сквозь клубы тумана проступала едва различимая лента тропы, а по ней, осторожным шагом и пригнувшись двигалась цепочка изнуренных путников – преимущественно белок-летяг, зайцев, летучих мышей и сурков.
Внутри лисенка все содрогнулось от жалости. Должно быть, все они лишились дома из-за Зары и ее прислужницы Сепфаны… Без колебаний юный лис бросился к беженцам навстречу. Вдруг они знают что-то о пути к замку темной владычицы? Или согласятся поделиться припасами и рассказать о мире? Выбравшись на узкую дорожку, он поспешил навстречу и окликнул идущих впереди зверей:
— Эй! Хм… Здравствуйте! Я Фибо. Вы из деревни? Что случилось?
Те остановились и обернулись, глядя с удивлением. Возглавлявшая шествие белка-летяга подошла ближе внимательно посмотрела незнакомца потухшими глазами:
— Здравствуй, юный лис. Мы из деревни, что раньше находилась в Гроте, теперь называемом Гротом Забытой Памяти… Когда вся вода в нашем доме исчезла, вместо нее образовалась огромная пропасть...
Фибо удивленно наклонил голову:
— Почему исчезла вся вода? Что случилось?
— Ах, беда на беде! — вздохнула другая беженка. — Сначала наш мирный Грот превратился в безжизненную пасть. А затем на нас напала эта ужасная Сепфана – слуга темной колдуньи Зары.
— Да, то была сама смерть! — подхватил ее заяц в потрепанном костюме. — Огромная черная птица с острым клювом. Она напала внезапно, стала крушить наши дома и калечить всех подряд! Увидишь ее - беги со всех ног!
Юный странник с горечью вздохнул – ему хорошо был знаком этот монстр.
— Многие погибли в ту ночь, — продолжила белка, опустив голову. — А наш дух-покровитель… Наша прекрасная цапля Аквилла… Это чудовище убило ее!
Ее голос дрогнул, а по мордочке скатилась слеза. Она достала из-за пазухи утонченное перо, отливающее лазурью с зелеными прожилками.
— Это… Последняя память о нашей Аквилле. Но теперь, когда нет надежды на возвращение к прекрасной жизни, зачем оно нам? Пусть этот символ памяти поможет тебе, отважный путник!
И она протянула перо, дрожащей лапой. Фибо благоговейно принял этот дар и бережно заправил в свой шарфик.
— Да, после того нападения лишь немногие из нас смогли добраться до Дреара, — подхватила рассказ молодая бельчиха с детенышем на руках. — Но и здесь долго жить было нельзя.
И она поведала, как из земли вокруг стали подниматься ядовитые испарения, отравляя все вокруг. Как появились коварные топи и трясины, не давая им спокойно жить. В конце концов, двум поселениям, объединившимся в одно, пришлось бежать отсюда в поисках нового пристанища.
Лисенок слушал их историю, и сердце его переполнялось состраданием. Но в то же время неведомые когти скребли по душе – ведь причиной всех бед была жестокая Сепфана во служении у Владычицы Ночной.
В конце путники поблагодарили Фибо за встречу и пожелали ему удачи. Он же, в свою очередь, поведал им о безопасной тропе, что вела в глубины леса, - той самой, по которой он сюда пришел.
— Спасибо тебе, странник! — поклонилась старая белка-летяга. — Теперь нам будет легче отыскать новый дом. Да хранят тебя духи на этом опасном пути!
С тяжелым чувством он простился с беженцами – ему предстояло продолжить свой тернистый путь к замку Зары. А перо Аквиллы, бережно запрятанное за шеей рядом с клыком Кхуулы, служили молчаливыми напоминаниями о той ответственности, что лежала теперь на его хрупких плечах…
***
Кочку за кочкой, островок за островком, используя посох, веревку и рывок, он продвигался вперед по мертвым землям безжизненных болот. Мрачные испарения с трудом рассеивались в сыром воздухе, отравляя все вокруг. Редкие деревья, что еще держались на островках, давно были лишены всякой листвы, а сквозь кору проступали чернеющие прожилки – явный призрак отравления. И лишь ненавистным колючим кустам было отрадно здесь прорастать.
Лисенка окружал сам мир смерти и запустения. Даже лучи солнца, пробивавшиеся сквозь серые тучи, казались такими все такими же бледными и безжизненными, лишь подчеркивая всю мертвенность этого места.
Всю дорогу голове роились воспоминания о прекрасном лесе, который не знал болезни и печали, который когда-то зеленел и цвел, а затем в памяти всплыли рассказы жителей о тех бедах и лишениях, что принесла им Сепфана. Оттого на душе стало так горько и печально, но, в то же время, здесь нашлось место и для решимости. Решимости дать отпор этому злу. Ведь именно из-за Владычицы Ночной все это и произошло.
Фибо вздохнул и поправил веревку на плече. “Я не сдамся и буду идти вперед!” — сказал он сам себе. — “Если я брошу это дело, то мир будет обречен!”, и собрав всю волю в лапки, он бодро зашагал вперед по шатким кочкам.
Туман тем временем сгущался, превращаясь в непроглядную пелену. Последние проблески бледного неба скрылись из виду, когда лисенок ступил в самое сердце болот. Теперь лишь серые клубы ядовитого газа поднимались со дна болота. Они жгли горло и легкие, отчего Фибо невольно закашлялся и прижал лапу ко рту, стараясь сдержать кашель, но глаза слезились от едкого воздуха. Сквозь слезы едва можно было различить очертания земли под ногами.
Куда же подевались те веселые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь густую листву? Где были цветущие поляны, по которым он носился со своими братьями и сестрой? Все теперь казалось таким чужим и враждебным.
Продвигаясь все вперед, невозможно было не проваливаться в трясину. Будто сама земля пыталась проглотить живьем, а от ядовитых испарений кружилась голова. Хотелось присесть на кочку и закрыть глаза, чтобы заснуть и навсегда избавиться от боли в ногах да тяжести в груди…
“Нет!” — одернул себя Фибо. Сейчас не время отдыхать. Ради своей похищенной подруги, ради всех тех невинных существ, что пострадали от лап Зары, он должен был идти до конца.
И тут лисенок пнул что-то мягкое. Сплошь покрытый грязью, это оказался крохотный вязаный зверек с двумя пуговицами заместо глаз. Наверное, это чья-то любимая игрушка, брошенная в спешке, а осмотревшись по сторонам, Фибо увидел разрушенные деревья, словно на беженцев напала преследующая птица. С горечью вздохнув, юный странник бережно поднял плюшевого зверька и отряхнул его от гнилой тины. Он выглядел таким потерянным и жалким. Наверняка кто-то любил его всем сердцем, возился с ним, придумал имя… А теперь малыш остался совсем один среди этих болот. Падший прижал мокрую игрушку к груди в попытке обогреть.
— Не бойся, — прошептал он. — Я отнесу тебя домой, обещаю.
Теперь в душе тлела новая искорка надежды – пусть и это обещание он не нарушит!
***
Когда же сквозь мутную пелену проступили очертания Дреара, сердце Фибо сжалось от тоски. Издавна уютная деревушка ныне напоминала собой кладбище: обвалившиеся крыши, покосившиеся стены и разбитые глазницы окон… Везде царили запустение и смерть.
Лисенок брел по опустевшим улочкам, и каждый его шаг гулко отдавался в этой пугающей тишине. Лишь где-то в отдалении угрюмо булькало болото да скрипела древесина от завываний ветра — единственные признаки жизни в этом гиблом месте. Крепко прижимая к груди маленького плюшевого зверька Фибо все гадал: где могла жить эта потеряшка?
Внезапно сверху раздался оглушительный шорох. Падший вздрогнул от неожиданности и едва не выронил игрушку в лужу. Он с тревогой озирался по сторонам, пытаясь осознать, что произошло. А затем в небе мелькнула знакомая черная тень, и сердце ушло в пятки. Это была Сепфана! Огромная хищная птица опустилась на крышу полуразрушенного дома, заставив ту жалобно заскрипеть под ее весом.
Фибо замер, не смея пошевелиться. Страх на мгновение сковал его тело, мешая даже дышать, а внутри все сжалось. Стоя посреди улочки, он до последнего надеялся остаться незамеченным. Что если чудовище заметит его? Чем все обернется? Но, к удивлению, птица даже не заметила его. Она осталась неподвижно сидеть на крыше, устремив взгляд на ту плоскую гору. Едва дыша, лисенок с любопытством наблюдал: что-то в ее позе показалось ему… грустным? Будто хищница смотрела на разоренную деревню с сожалением, а не триумфом завоевателя.
Неожиданная догадка молнией пронзила разум. А что, если Сепфана тоже не по своей воле служит Заре? Что, если где-то глубоко внутри этого чудовища еще осталась хоть капля добра?
Прежде, чем Фибо успел все как следует обдумать, он положил игрушку на крыльцо, и слова сами сорвались с его губ:
— Сепфана!
Чудовищная птица вздрогнула, подняв костяной гребень на затылке и повернула голову на звук. Ее белые глаза сузились, заметив крошечного лисенка, а когтистые лапы сжали край крыши так, что затрещали доски.
Фибо сделал шаг назад и побелел от ужаса. Зря он это ляпнул! Теперь чудовище разорвет его на части!
Однако та лишь продолжала смотреть на него с выражением, которое невозможно было разобрать. Как нельзя было понять и то, о чем она размышляла. Падший сглотнул комок в горле и продолжил дрожащим голосом:
— Я… Я видел, как ты смотрела на деревню. Тебе тоже больно видеть все это, правда? Зара… она заставила тебя все разрушать! Так ведь?
И глаза птицы расширились, будто эти слова попали в цель. Но тут же ее взгляд помрачнел. Острый клюв скривился от злобы, и из горла в тот же миг вырвался громкий клекот. Сепфана разозлилась не на шутку. Взмахнув могучими крыльями, она взмыла в воздух и через секунду бросилась на него с яростным криком.
В жилах застыла кровь, но вместе с тем внутри полыхнула отчаянная решимость выжить любой ценой. И лисенок увернулся в последний момент из-под когтистых лап при помощи рывка, и пусть те вспороли лишь кончик хвоста, боли он не ощутил.
Не теряя ни секунды, Фибо бросился прочь. За спиной раздался скрежет когтей о камни, а затем свист крыльев – чудовище ринулась следом. Тогда маленький герой нырнул в узкий проулок меж домов, но и это не спасло: раздался оглушительный треск дерева, и крыша обрушилась, едва не придавив беглеца. И с трудом перепрыгнув, через завал из бревен, он рванул вперед, царапая лапы в кровь.
“Быстрее, еще быстрее!” — повторял он про себя в такт топоту лап, пока сзади доносились вопли ярости да грохот разрушения – Сепфана проламывала себе путь сквозь руины и не собиралась отставать.
Лисенок свернул за угол, перемахнув через разбитую телегу. Хищница теперь летела высоко над головой, тяжело взмахивая крыльями. Но внезапно на пути возник тупик – обвалившаяся стена завалила путь. Тормозить было нельзя. На полном ходу Фибо обнажил посох, подпрыгнул, вонзил шест в щель меж камней и оттолкнулся, пролетев в воздухе еще мгновение, он совершил рывок, чтобы продолжить бег без остановки, и пролетев над завалом, приземлился по ту сторону как раз в тот миг, когда раздался вопль.
Чудовище с грохотом врезалось в старый дом, но лисенок уже мчался дальше, лавируя между руинами так быстро, как только могли нести лапы. Где-то позади слышался шелест крыльев преследовательницы. Сепфана явно начинала терять терпение, с каждой минутой все больше разрушая на своем пути. Ей было плевать на дома и памятники – ей нужна была лишь кровь.
К тому моменту Фибо уже почти достиг узкой расщелины у подножия скалы – единственного шанса на спасение! Собрав несколько крупиц магического света, лисенок оттолкнулся от земли для очередного рывка, чтобы перемахнуть через разрушенный фонтан. Но опустившись на ступени, споткнулся и кубарем полетел вниз, ободрав лапы и хвост.
Падший попытался подняться, но нога отказалась слушаться, а в глазах все плыло от боли. В этот миг сверху донесся клич. Сепфана настигла добычу и, приземлившись, нависла прямо над беглецом, занеся когти для последнего удара. Ее глаза полыхнули дикой жаждой убивать. Однако Фибо не собирался так просто сдаваться. Собрав последние частицы света, он рывком оттолкнулся от земли и, хромая, бросился к щели. Пара шагов и когти вспороли воздух за спиной - лисенок успел прошмыгнуть в темный проход меж скал.
Снаружи еще долго раздавался яростный крик и грохот падающих валунов – преследовательница пыталась всеми силами до него добраться и достать, пусть даже если для нее невозможно было протиснуться в крошечную щель.
Так Фибо оказался в безопасности. На время. Поднявшись, он посмотрел назад и увидел туннель, ведущий вглубь горы. Теперь предстояло найти отсюда выход...
