***
Сокджин проходит мимо новоприбывших, тщательно их осматривает: приподнимает голову на подбородок, вглядываясь в глаза, просит открыть рот, чтобы проверить зубы, трогает волосы, обхватывает руками талию и гладит по рукам, оценивая их нежность. Каждая омега проходит серьезный осмотр главным здесь, который по шее получит, если возьмет кого-то с недостатками или болезнями. Это не больница и не санаторий, пусть многие и считают, что вытянули счастливый билет, попав во дворец. Кроме двух знакомых Тэхену омег, с ними в ряду стоят еще семь с других мест. И они все чуть ли не пищат от радости, перешептываясь друг с другом и осматривая помещение. Ким тоже понял, что привезли его не в очередной барак, а во дворец султана. Конкретно — в гарем. По окружающему интерьеру он может сделать предположение, что осматривают их в общей комнате. Здесь расположено несколько диванов и кресел, на полу цветастые ковры, на стенах картины с массивными рамами. У одной из стен красуется огромная плазма, а рядом книжный шкаф, вероятно, с эксклюзивными изданиями, на которые у Тэ чуть ли не слюни текут. Находиться в комнате приятно, во многом благодаря изобилию зеленых растений, ненавязчивому запаху лаванды и мягкому свету, однако омегу это никак не подкупает. Тэхен в смятении. Он замечает, как рады омеги рядом с ним, но внутри себя совсем этого трепета и счастья не ощущает. Отправляясь в хамам, парень глубоко задумывается, какой будет его жизнь здесь. Она правда станет лучше? Или это только иллюзия? Он много раз слышал, какие возможности омег ждут в гареме, какие роскошные условия им предоставляют и как бережно с ними обращаются, но Тэхена никогда не тянуло сюда: не тянуло прислуживать и исполнять чужие желания, быть красивой вещью и жить за чужой счет. Но права на выбор у него уже нет. После быстрого душа омегам выдают полотенца, в которые они тут же заматываются, и сабо, чтобы не обжечь ноги о разгоряченный пол. Их заводят в довольно просторную комнату для прогревания и оставляют на двадцать минут, чтобы тело тщательно нагрелось и расслабилось. Парни видят в этом отличную возможность пообщаться и познакомиться. Они не выглядят напугано или обреченно. Пожалуй, никто, кроме Тэхена, который выглядит так, будто его к казни приговорили. — Ты чего такой серьезный? Грустный, нахмуренный… — Кима легко берет под локоть омега, сидящий рядом. Он переживающе смотрит, пытаясь заглянуть в глаза. — Ты попал в райское место. Теперь не придется работать на пыльном рынке и спать на полу… Не нужно выживать и бояться за свою жизнь. Ты ведь понимаешь, что находишься в гареме? — Понимаю. Очередное рабство, — тихо говорит Тэхен и поджимает губы, чуть отвернувшись от омеги, тем самым показывая свое нежелание разговаривать. С ним не продолжают диалог, считав негативный посыл. Тэхен заходит в мыльный зал пятым, укладывается на высокий мраморный стол без лишних уговоров. Что происходит в хамаме Ким знает очень хорошо, они с семьей раньше часто туда заглядывали, чтобы отдохнуть и расслабиться, а пенный массаж — любимая процедура парня, вот и сейчас он с наслаждением прикрывает глаза и наконец позволяет мышцам расслабиться, полностью отдается в руки мастеру, что покрывает мягкой пеной худощавое тело. Сильные руки оглаживают медовую кожу с нажимом и очищают от грязи, что копилась на молодом теле продолжительное время. У рабов не то, что бы была возможность тщательно помыться. Тэ приходит в себя, будто просыпаясь от сладкого сна, когда теплые руки перестают его трогать и обливают чистой водой из ушата, смывая всю пену вместе с грязью. Наслаждение было недолгим, но очень нужным. Ким давно не испытывал чего-то такого. Банально, даже не отдыхал нормально, от чего часто болели мышцы. Но даже эти процедуры не заставят его считать дворец, полный рабов, райским. Следующим этапом предлагается небольшой отдых за чашечкой чая, от которого Тэхен отказывается, не раздумывая. У него нет настроения на чаепития и разговоры с другими пленными, так что омега первым отправляется на очередной массаж. На его тело наносят холодную маску из глины, настоев трав и цветов, вновь разминают, но уже куда усерднее, правда ни одного болезненного стона Ким не произносит. Он все так же молчалив. Массажист, нанося на волосы омеги крем, рассказывает, что сделан он из цветов мальвы, которая тоннами поставляется во дворец каждый год, а Тэхен прямо сейчас хочет заткнуть уши, чтобы не слушать, как султан любит мягкие, словно сахарная вата, волосы омег и как важно для него упругое тело без морщин. Очередной альфа, которого нисколько не заботят желания омеги и его личность. Очередной альфа, которому важны только внешность и собственное удовлетворение. На подобных Ким насмотрелся вдоволь, пусть тех и заботили больше деньги, чем секс. Хотя и с этим поспорить можно, ведь наверняка немалая часть денег, которые они получили с продажи рабов, пойдет на ночных бабочек. Тошнит даже от мысли об этом. Наконец одевшись в чистую шелковую пижаму, Тэхен уходит с ванных процедур, которые должен пройти каждый новоприбывший. Только ведут его не ко врачам, а в кабинет главного здесь. Человека, покупавшего фисташки на базаре. Тэ в полном непонимании происходящего вокруг. Он попал в новый для него мир, который тоже не очень-то и мил ему, но спорить с тем, что здесь лучше, чем там, где он был до этого, очень глупо. Ким слишком упертый и старательно ищет минусы, проклиная всех и все вокруг, а главная его проблема в том, что в каждом он видит врага, желающего причинить ему вред. Но виноват ли он в подобных установках? Этому его научила жизнь, правила которой Тэхен менять не в силах. — Здравствуй, — Сокджин встречает парня с теплой улыбкой и поднимается со своего кресла, стоящего за деревянным письменным столом. Почти невесомо взяв Тэхена за локоть, он подводит его к небольшому, но мягкому диванчику у окна, просит присесть рядом. — В твоей одежде мы нашли мешочек с картами. Это ведь твое? — мужчина чуть наклоняет голову, всматриваясь в темно-зеленые глаза недоверчиво смотрящего на него омеги. На свой вопрос он получает лишь медленный кивок. — И твой кулон… — взгляд падает на украшение на тонкой шее. Камень под цвет глаз красуется на черной веревочке. — Как тебе удалось сохранить это? Обычно работорговцы отбирают подобные вещи, — на лице беты искреннее непонимание и ни капли зла. Он даже не трогает Кима, заметив, что ему не очень комфортно. — Я хранил карты в кармане. В нем вы, наверное, их и нашли, — Тэхен сводит брови к переносице, пытаясь уловить истинные мотивы мужчины напротив. Он не собирается рассказывать, как в тайне пришил внутрь белого платья в пол карман для своих карт таро, когда его заставляли работать швеей с утра до поздней ночи с пятнадцатиминутным перерывом на обед. И как нещадно вгрызался в чужие руки, желающие снять с него ценный кулон, тоже рассказывать не собирается. Слишком личное и громкое. — Вы мне их вернете? — Конечно, маленький. Не переживай, мы не отбираем личные вещи. Наоборот, я буду рад, если они у тебя будут. Моя работа заключается в том, чтобы всем омегам в гареме было комфортно. И ты всегда можешь подойти ко мне за помощью или с просьбой, хорошо? — на вопрос Сокджин не получает никакого ответа, только искреннее сомнение и непонимание, что вызывает сочувствие. Загнанный в угол, напуганный и потерявший доверие. В груди больно становится, но бета и не таких спасал. — Ты не особо разговорчив, — констатирует факт мужчина, поднимаясь с дивана, чтобы взять из ящика стола синий мешочек и протянуть его владельцу.***
— А как тебя зовут? — сидя на соседней кровати, спрашивает омега азиатской внешности. Он болтает ногами, уперевшись руками в край кровати, и наблюдает, как Тэхен внимательно рассматривает свои вещи, которые ему выдали после посещения кабинета Сокджина, и аккуратно складывает их в тумбочку. Спальня оказалась общей, но на что-то большее Ким и не рассчитывал, осознавая, в отличие от других, что это не курорт. Он уже привык к отсутствию личного пространства и времени наедине с собой, научился прятаться и находить уединение в непредназначенных для этого местах. Справлялся раньше — справится и здесь. Тем более, как он понял, свободы в гареме больше, да и Сокджин вроде не тиран, хотя к нему все же стоит относиться с осторожностью. Кто знает, что спрятано за доброй улыбкой и желанием помочь? — Ким Тэхен, — коротко отвечает парень, бросив на омегу хмурый взгляд. Он сюда не друзей заводить приехал. Ему вполне комфортно и в одиночестве, со своими мыслями, которые продолжают грузить голову и внушать тревогу. Со сложностями легче справляться вместе с кем-то, но Тэхен очень любит брать на себя слишком много, не полагаться на других. Сильно верит в свои силы, находящиеся уже на исходе. — Ты не будешь менять свое имя? Раньше меня звали Хо Хенджун. Теперь я Лин, — парень кажется очень заинтересованным в этом диалоге, чего не скажешь о Тэхене, что задумчиво осматривает комнату. У всех здесь односпальные кровати с чистым бельем и балдахином, без него было бы в разы тяжелее, ведь жителей в комнате не меньше пятнадцати и некоторые наверняка очень любят наблюдать за соседями, смотреть, кто чем занимается и подходить с бессмысленными разговорами. Тэхен уверен, что не он один здесь ценит личное пространство и тишину, хоть большинство и любит поболтать по его наблюдениям. Прямо как надоедливый парень под боком, но стоит отметить, что выглядит он симпатично, впрочем, как и каждый находящийся в гареме. Сокджин правда знает толк, а у султана явно есть вкус. — Нет, не буду. Это бред, — Ким наконец поворачивается к своему собеседнику, проходясь по нему оценивающим взглядом, чем заставляет парня поежиться. Смысла в смене своего имени он не видит. Оно несет свое особое значение, энергетику и память о родителях, от которых у Тэ и так осталось слишком мало. — А сколько тебе лет? Я слышал, что всем новеньким по шестнадцать. Значит, вас набирали не для султана, а для его сыновей. Все в этой комнате никогда не попадут к самому султану, слишком маленькие. Мне вот семнадцать, а самому старшему девятнадцать, — с улыбкой продолжает Лин, все не унимаясь. — Ты тоже был рабом? — Им и остался, — отрезает Тэхен и оборачивается на входную дверь, откуда появляется омега, не входящий в состав новеньких. Где-то сбоку слышится от Лина, что это и есть тот самый старший из их спальни. — Сокджин просил передать, что ждет в общей комнате всех, кто прибыл в гарем сегодня. Шехзаде пришел, — со строгостью в голосе объявляет он, но свой трепет то ли к омегам здесь, то ли к сыну султана скрыть не может. — Как же повезло! — обиженно возмущается Лин, ударив кулачком по матрасу и надув губы, на что ловит непонимающий взгляд Тэхена. — Шехзаде очень красивые. Знал бы ты, как я хочу попасть на хельвет к Ханбину! Завидую, что у тебя появился такой шанс. — Мне кажется, он просто пришел посмотреть, — рядом с парнем садится другой омега, положив на колено Лин свою руку, чтобы успокоить. — Чонгук никогда просто так не приходит, а вот Ханбин иногда заглядывает. — Да, Чонгук заходит редко, но метко… — задумчиво бормочет Лин, опустив взгляд в пол. Пользуясь моментом, Тэхен ускальзывает от них. От разговоров об альфах и их предпочтениях в постели он совсем не получает удовольствие. Наоборот, только больше начинает переживать. Часто ли заходят сюда шехзаде с целью выбрать омегу на ночь? Тэ абсолютно не волнует, насколько они красивы и как хороши в сексе. Он хочет спокойной жизни, где его наконец никто не будет трогать и доставать. Может, стоит понадеяться на благосклонность сыновей султана? Есть надежда, что они хорошие люди, которые не станут идти против чужой воли, все-таки в гареме столько омег, жаждущих ночи с ними. Ким вновь оказывается в ряду из десяти омег, с которыми он сегодня уже виделся. И тут он понимает, что его сюда Сокджин лично не звал. Значит ли это, что ему дали шанс не приходить на первую встречу с шехзаде? Ведь тот омега вряд ли стал бы проверять, кто пошел. Его дело оповестить, а не проследить. От этой мысли уважение к бете растет, как и доверие, только вот возможностью Тэхен не воспользовался. Поздно о ней понял и теперь жалеет. В комнату вальяжно заходит высокий брюнет. Лин не соврал — симпатичный. Только Тэхен без понятия, кто это из братьев, которых он ни разу в жизни до этого не видел. Ему очень хотелось бы, чтобы это был Ханбин, который, по словам омег, иногда заглядывает просто так. Скрестив за спиной указательный и средний пальцы, Ким наблюдает, как шехзаде проходится вдоль, одаривая каждого оценивающим взглядом, при том еще и очень надменным. Внутри Кима становится неспокойно, живот будто скручивает, а сердце бьется чаще, голова идет кругом и совсем не от манящего гранатового запаха альфы. Плохое предчувствие. Такое с ним было за день до смерти родителей. Самое большое сожаление Тэхена, что он их не предупредил, ведь они обязательно бы прислушались. От судьбы не уйдешь. Так всегда говорил отец Кима, но парень продолжает протестовать, не желая в это верить. В голове не укладывается мысль, что такова его судьба. Стать сиротой и кочевать из одного рабства в другое? Чем же он занимался в прошлой жизни, раз в этой заслужил такое? Неужели все пороки мира были присвоены ему? Он не готов расплачиваться за свои прошлые грехи свободой. Слишком большие жертвы. Слишком болезненный опыт. Слишком травмирующе для одного хрупкого омеги. Шехзаде останавливается прямо напротив Тэхена. Теперь он может детальнее рассмотреть черные хищные глаза, в которых проглядывается откровенная опасность. Омегу бросает то в жар, то в холод, но взгляд он не отводит, лишь повыше задирает подбородок, тихо хмыкнув. Таким его не напугать. Свое тело парень научился контролировать и на его провокации поддаваться не собирается. Уж точно не хочет выглядеть жалко в глазах самовлюбленного альфы. Но внутри Тэхену не верится, что прямо сейчас он стоит на ковре, наверняка дороже, чем родительская квартира, и смотрит в глаза члена самой важной семьи в стране. Полный абсурд. Ким точно попал в одну из сказок своего отца, только у этой вряд ли будет счастливый финал, где он и альфа напротив... Даже мысль об этом допускать противно. — Расслабься, ты не в моем вкусе, — нагло ухмыляется шехзаде, почувствовав напряжение в чужом теле. Омеги рядом переглядываются и бросают взволнованные взгляды на Тэхена. Обидно услышать от самого сына султана подобные вещи, только не Киму, что коротко усмехается в ответ на заявление. Это именно то, чего он хотел. Его нисколько не задевает это громкое заявление, ведь в покои какого-либо альфы здесь он собирается попасть примерно никогда. Занятие любовью с тем, кто видит в нем лишь тело и способ удовлетвориться, совсем не мотивирует Тэ. Он не готов отдавать свои чувства и энергию, не получая ничего в ответ. Уж точно не в этой жизни. — Подготовьте его для меня, — альфа проводит рукой по плечу парня, стоящего справа от Тэхена, чем на секунду вызывает бурю и землетрясение внутри Кима, уже успевшего подумать, что к нему тянут грязные руки. Какое же облегчение, что сегодня это не он. Но кто знает, что на уме у второго брата.***
В просторной светлой комнате молодой альфа двадцати пяти лет сидит за столом возле окна и попивает крепкий кофе местного происхождения, уткнувшись в экран ноутбука. На нем только черный халат, туго завязанный на талии поясом, и тапочки. Он наслаждается теплыми лучами вечернего солнца, что ласкают чистую кожу красивого лица, и, задумываясь, поглядывает изредка в окно, откуда виднеется зеленый сад с небольшим фонтаном, у которого часто собираются мелкие птички. Такую умиротворенную атмосферу нарушает стук в дверь, что открывается после почти сразу. Чонгук отодвигается на крутящемся стуле от стола и разворачивается к двери, закинув ногу на ногу и все еще держа кружку с кофе в руке. Он с интересом смотрит на вошедшего в его покои альфу. Хосок его приближенный, менеджер, водитель, сопровождающий… Кем он только ему не приходится. Помимо рабочих отношений между ними есть и дружеские, и именно поэтому Хосок позволяет себе так бесцеремонно врываться в спальню шехзаде. — Не помешал? — с улыбкой проходит Хосок, как обычно одетый в строгий черный костюм, что ужасно сексуально смотрится с его черными, убранными назад волосами. — Чем занимаешься? — Я мечтал о том, чтобы кто-то вошел и прервал мое скучное занятие английским. Дурацкий язык, — фыркает Чонгук недовольно и делает глоток крепкого напитка, после чего кивает на мягкое кресло рядом со столом. — Присаживайся. — Сегодня привезли новых омег в гарем, — начинает Хосок, откинувшись на спинку кресла. Чонгуку иногда кажется, что его друг заходит к нему просто, чтобы посидеть на этом излюбленном им кресле. — Знаю. Ханбин мне уже рассказал. Ему же больше всех интересно, — Чон тяжко вздыхает, закатив глаза. Он никогда не понимал жуткой страсти брата к омегам из гарема. Да, он и сам бывает заглядывает туда, но Ханбин кажется одержимым. — Сказал, они все уродливые и грязные. — Ничего нового. Я от него другого и не ожидал, — Хосок недовольно мотает головой. — Не понимаю, почему он продолжает ими пользоваться, если считает их грязными. Да и пользуется же ими в основном только он… Чонгук разводит руками. Он тоже не понимает ход мыслей своего младшего брата. Ханбин будто соперничает с ним в количестве использованных омег, только вот чувства этих хрупких существ его совершенно не заботят. Чон пытался разговаривать с младшим на эту тему, но тот не дается, стоит всегда на своем. После совершеннолетия атмосфера между братьями накалилась, и крепкие, доверительные отношения переросли в соперничество. Чонгук прекрасно осознает, что его брат тоже хочет занять место отца в будущем, но все было бы куда проще, если бы Ханбин уступил ему. — Я хотел сегодня зайти к ним, но они были заняты медосмотром, — Чон ставит на стол пустую чашку и закрывает ноутбук, не желая продолжать занятие. Обсуждение омег ему кажется куда более интересным. — Я говорил с Сокджином, — Хосок запускает пальцы в свои волосы, зачесывая их назад. — Он сказал, что с одним из них будет сложно. Закрытый, но при этом очень хитрый. Чонгук опирается локтем в колено и подпирает голову рукой, задумчиво смотря в сторону. Все омеги в гареме разные, есть и те, кто показывает характер, но большинство в восторге от своего положения и местонахождения, ждут с нетерпением звездного часа и волшебной ночи с шехзаде, которая способна изменить судьбу. Они видят в этом возможность забраться выше, обрести любовь и высокий статус. Сокджин обычно подбирает желающих найти счастье с султаном, но на этот раз он, видимо, не доглядел. — Думаю, именно его Ханбин и назвал самым уродливым. Он очень не любит непокорных омег, которые не бросаются ему в ноги при одном его взгляде, — Чонгук приподнимает уголок губ в усмешке и переводит взгляд на своего друга. — Мне бывает так стыдно за него. — Иногда мне кажется, что у вас разные родители, — Чон коротко посмеивается. — А ты узнавал, откуда эти омеги? — Да. Все были рабами, — голос альфы становится резко серьезным и даже грубым, когда тема сменяется от его выпендривающегося младшего брата к ситуации в стране. — Отец затягивает с отменой крепостного права. — Ему это невыгодно. Ты ведь понимаешь, что он должен будет распустить гарем. — Он заигрался, — Чон выпрямляется, смотря на Хосока исподлобья. — Это традиция, Чонгук. По сути, омегам в гареме не так уж и плохо. За ними ухаживают, хорошо кормят, оберегают. После отмены крепостного права работорговля не прекратится, просто это будут скрывать от правительства, — Хосок выглядит куда более расслабленным по сравнению с Чонгуком, что глубоко вздыхает и откидывается на спинку стула, прикрыв глаза. — Куда пойдут все эти омеги, если у большинства даже семьи нет? Чон не видит смысла в содержании гарема, на который уходит огромное количество денег. Омеги в нем ослеплены возможностью стать мужем шехзаде, а в будущем султана, из-за чего среди них растет конкуренция. А по факту все они рабы, не имеющие права отказать альфе в сексе, как бы сильно они этого не хотели бы. Может быть, Чонгук слишком наивный и до сих пор верит в сказки, но он хочет по любви и с тем самым, а не по приказу и со всеми.