***
Расстелив фиолетовый коврик на траве, Тэхен усаживается на него, поджав к себе ноги. Кошка, что преследует омегу еще со спальни, укладывается рядом, потираясь мордочкой о колено парня, заставляет ее погладить. Погода сегодня теплая, на небе ни облачка, поэтому Тэхен и пришел вновь в вишневый сад, чтобы спрятаться в тени деревьев, где хоть немного, но попрохладнее. В гареме находиться тяжело, там на любом углу можно встретить Лина, столкнуться с обиженным взглядом и надутыми губами. Омега прикрывает глаза, пытается мысли очистить и ни о чем не думать, но сегодня ему даже не помогает счет. Сосредоточиться не получается, голова забита всем, чем только можно: приворотом, ссорой с Линой, позорным выступлением, танцем для Чонгука… И вновь он появляется в мыслях Кима, что так усердно пытается не вспоминать теплые касания и хриплый голос, отвергает и принимать боится. Влечение к шехзаде ничем хорошим не кончится: он либо умрет, либо погрязнет во вседозволенности. Жаль только, что Лин этого не понимает или просто не хочет понимать. Тэ, хоть и не показывает, но переживает за него. Его заботит не только своя испорченная карма, но и то, что будет с Лином после приворота. Боится, что он последствий не вывезет, что будет страдать. Тэхен возьмет вину на себя, пусть старший и обещал, что все будет полностью его заслугой, только вот это не поможет Лину. — Ты снова здесь, волшебная гурия… — звучит тихо где-то сверху. Чонгук. Так называет Тэхена только он. Чувствовал ли Ким, что его ждет встреча с шехзаде в вишневом саду? Вероятно. Интуиция у него хорошо развита, но прислушиваться к ней Тэхен еще не научился, хотя родители много раз твердили, что это важно. Чужой голос заставляет омегу открыть глаза и зацепиться ими за оголенный торс, который очень плохо скрывает пиджак. Красивый, спорить бессмысленно. — И Камра с тобой, — Чонгук кивает на дремлющую кошку рядом, осторожно присаживаясь напротив Тэхена. — Лунный свет? — вопросительно выгибает бровь, даже не взглянув на животное. — Ханбин нашел ее еще котенком. Смотрела в окно на луну. Он рассказывал мне, как красиво светились ее глаза при лунном свете, поэтому и назвал ее так. Прямо как твои на солнце, — мягко улыбается альфа, проведя рукой по гладкой шерсти, а Тэхен пытается скрыть смущение, отвернув голову в сторону. Чонгук бы вечно наблюдал за этим омегой, сидел бы молча рядом и изучал. Замечает, как тому неловко от комплимента, и не верит, что добился от столь закрытого парня танца в ночи для него одного. Что-то Чону подсказывает, что не из-за симпатии Тэхен танцевал, но шехзаде на нее сейчас и не рассчитывает. Догадывается, что Ким так легко ему не дастся. Чонгуку этого и не нужно. — Это тебе, — альфа ставит на край бархатного коврика небольшую коробку. — Кажется, тебе понравился мой прошлый подарок. Спасибо, что принял. Надеюсь, и этот будет для тебя приятным. Не подумай, что я чего-то жду или потребую. Просто то, что лежит в коробке, ассоциируется у меня с тобой, и я решил, что это будет символично. — Спасибо, — Ким коротко кивает, украдкой посмотрев на зеленую коробочку. Ему интересно, что внутри, но при шехзаде открывать ее он не будет. — Я тебе не помешал? — чуть наклонив голову в бок, спрашивает Чонгук. — Что ты делаешь? — Я медитировал, — Тэхен разглаживает руками коврик. Волнуется поднять взгляд на альфу, смущается. Старший из братьев никогда не внушал Тэхену страх, кроме тех минут, когда омега думал, что его привели к Чону на растерзание. Он не переживал рядом с ним, не боялся сказать лишнего или оскорбить. Однако в последние дни к Тэ пришла легкая встревоженность. Контакт глазами стал смущать, при этом и желание смотреть на шехзаде увеличилось. — В тот раз ты мне так и не сказал, что меня ждет в ближайшем будущем, — напоминает Чонгук, который, кажется, не знает значение слова «сдаваться». — Что означает башня? Тэхен замирает, сжав в руках свои колени. Жует губы, смотря в одну точку, и думает. Знает, что с предсказаниями нужно быть предельно осторожным. Знает, что в какой-то степени это программа, которую он задает человеку. Но что, если Чонгук сможет все изменить, зная о своем будущем? Что, если прислушается к совету? Отличный способ проверить, способны ли люди менять свою судьбу. Любопытство однажды заведет Кима туда, откуда он не выберется. Он заиграется с магией, а она это не любит и не прощает. — Разрушение, — омега как-то слишком резко поднимает глаза на внимательно слушающего Чонгука. — Возможен проигрыш, потери. — Что я потеряю? — его будто совсем не пугают слова миловидного таролога. Тэхен, достав из мешочка на поясе колоду карт, прикрывает глаза и перемешивает их. Сосредотачивается на вопросе и энергии Чонгука, что теплом и уверенностью вновь окутывает парня, заставляя расслабиться. Ощущает, как нагреваются ладошки, передает жар картам, одними губами проговаривая вопрос. — Придется отдать свое сердце, — смотря на карту в своей руке, поясняет Тэхен. — Я полюблю кого-то? — Разве мы на любовь гадаем? — хмыкает омега, убирая карту в колоду. — То есть, я умру? — переспрашивает Чонгук, совершенно ничего не понимающий. — Не знаю. Избегайте конфликтов, Чонгук-эфенди, — кинув предупреждающий взгляд, Тэхен складывает карты в мешочек. Шехзаде лишь тихо усмехается. Он не станет говорить о том, что не верит, ведь это только оттолкнет Кима, для которого карты являются большой частью жизни. Но и прислушиваться альфа не станет. Поражение? Потери? Отдать сердце? Слишком уверен в себе, чтобы поверить в свой проигрыш. Даже если предсказания работают, Тэхен мог ошибиться. Слишком юн и неопытен. — Спасибо, — как только Тэхен завязывает мешочек, его руку Чонгук осторожно в свою берет, гладит большим пальцем по нежной коже и к лицу подносит, чтобы вновь прикоснуться сухими губами. В благодарность. Не потому, что поцелуями молодое тело покрыть хочет.***
Сегодня вечером во дворце тихо. Каждый занят своим делом: кто-то убирается, кто-то готовит, а кто-то просто отдыхает. Последним как раз занят Чонгук, что сидит в гостиной на диване, закинув ногу на ногу, и смотрит телевизор. В одной руке у него банка газировки, а в другой пульт. Альфа размеренно листает каналы в поисках того, что заинтересует. Мелодрамы, боевики, шоу на выживание, что-то про любовь, программа о животных… Бесконечно сменяющиеся каналы и тишина приводят Чона в некий транс. Еще немного и он начнет дремать. Но из спокойствия его выбивает влетевший в гостиную человек. Шаги своего брата Чонгук не может не узнать, столько лет уже живут вместе. Ханбин ходит торопливо и неритмично. Кажется, он вновь из-за чего-то сердится. Чон своего брата знает вдоль и поперек, слишком уж просто тот устроен. — Ты меня заебал! — сквозь зубы цедит младший и хватает Чонгука за ворот пиджака, встряхивая. Он не поддается на провокации, не паникует. Пытается понять, что так разозлило Ханбина, с которым в последнее время непонятно что творится. Он сам не свой. У альфы и так не самый легкий характер, а сейчас так вообще… За двадцать три года Чонгук так и не научился усмирять младшего, не нашел универсальный подход и способ управления. Судя по тому, как братья отдаляются друг от друга, и не найдет никогда. — Что случилось? Ханбин, давай поговорим спокойно, — хмурится Чон, крепко держа брата за запястья. — Что, испугался? — усмехается тот и, высвободив свои руки, ударяет Чонгука куда-то в скулу. Такого отношения к себе шехзаде терпеть точно не будет, как бы он ни хотел решить все мирным путем. Знает, что брату ничего не стоит устроить очередную драку, поэтому всегда готов за себя постоять. Чон резко встает на ноги и бьет в ответ. Больно и безжалостно. Надеется привести Ханбина в чувства, но у того глаза пеленой ярости застилаются мгновенно, отчего Чонгуку приходится уворачиваться и перехватывать чужие руки. Альфы проходятся по всей гостиной, роняя мелкие вещи с тумбочек, разбивая дорогие вазы и сдвигая ковер с его законного места. — Да что, блять, произошло?! — Чонгук рычит, наконец повалив Ханбина на пол. Руки крепко над головой держит и сидит сверху, тяжело дыша и пытаясь смахнуть челку со лба в сторону. — Отец поставил мне ограничение на пользование гаремом. Выставил расписание! — конечно же, младший дергается, пытаясь выбраться из своеобразного плена. — Это ты ему сказал, что я злоупотребляю гаремом! — Я виноват, что ты к себе каждый день омег водишь? Они жалуются, что ты груб с ними. — Это не твое собачье дело! Захочу — шлюху твою к себе приведу, — кажется, Ханбин и правда в ярости, раз позволяет себе подобные слова в перепалке с братом, что тут же напрягается. Чонгук непонимающе смотрит на младшего, пытаясь понять, что такого ему сделал Тэхен и он сам, правду ли говорит Ханбин или просто блефует. Братья всегда старались водить к себе разных омег, уважая друг друга и парней из гарема, поэтому данное заявление со стороны Ханбина очень тревожит старшего. У брата что-то случилось, таким он не был, только Чон, к сожалению, не узнает. Ему остается только надеяться, что младший просто вспылил и наговорил лишнего, иначе Тэхен закроется, не успев раскрыться, и возненавидит их обоих. И виноват в этом будет Чонгук? — Думаешь, я не замечал, как ты смотришь на него и как обращаешься с ним? Я, как минимум, говорил с Сокджином. Он хоть и уродливый, но выебать его по самое не хочу я смогу, ты уж не переживай, — гадко улыбается, питаясь эмоциями старшего, что сейчас в шоке пребывает. Такого он точно не ожидал услышать. Это не его Ханбин, он отказывается верить. — Если ты его хоть пальцем тронешь, — Чон наклоняется к чужому лицу, чтобы прошептать на ухо четко и угрожающе. — Я тебе голову отрублю и не посмотрю на то, что ты мой брат. Презрительным взглядом окинув младшего, Чонгук наконец поднимается с него, чтобы уйти из гостиной. Он и не подозревает, как сильно обижает этими словами Ханбина. Старший брат обезглавить готов за почти незнакомого омегу. От осознания у альфы в груди колит и горькие слезы на глаза наворачиваются, когда злость отходит на второй план. Ханбин сам объяснить не может, что сейчас произошло. Зачем он набросился на Гука? Зачем грубо обращается с омегами? Зачем стал угрожать брату? Он не хотел портить отношения. Все бы отдал, чтобы вернуться в то время, когда они были подростками, поддерживающими друг друга и мечтающими о совместном управлении их любимой страной. Только он собственноручно портит и так напряженные отношения. Жаль, поделать ничего не может — слишком гордый. Весь в Чонгука.***
— Не думал, что ты придешь, — Чонгук сидит на полу среди множества подушек, облокотившись на них спиной, и держит в руке трубку кальяна. Он одаривает Тэхена оценивающим взглядом, слегка улыбнувшись. Тэхен тоже не думал, что придет. Он мнется неловко на пороге и уже жалеет, что оказался в логове льва. Не понимает, что его сюда привело. Поездка в город? Чонгук и так свозил бы его. Даже если и нет, то невелика потеря. Верить в свое собственное желание омега не хочет, но никак иначе объяснить нельзя это ночное появление в покоях шехзаде, куда Тэхен в первый раз шел, словно на смертную казнь. Теперь сам в лапы зверя пришел. — Иди ко мне, — звучит приказным, но все еще ласковым тоном. Удивительно, как у Чонгука получается совмещать две противоположности. А еще удивительнее, что Тэхен слушается. Он медленными шагами к альфе подбирается, с каждым шагом ощущая сильнее табачный запах кофе и меда. Тэ будто под гипнозом усаживается боком на колено Чона, по которому тот похлопал, и смотрит в черные глаза. Пытается понять, что чувствует и почему так тянет, почему не страшно сидеть на крепком бедре и почему убрать руку со своей талии не хочется. Чонгук же рассматривает с интересом выразительное лицо, что освещает мягкий лунный свет. Тяжело выбрать, что больше подходит медовой коже и зеленым глазам: луна или солнце. Они всегда выглядят обворожительно и притягательно, только луна придает им больше таинственности, что сильно идет юному тарологу. — Как тебе в гареме? — интересуется шехзаде абсолютно спокойно. — Сойдет, — звучит коротко в ответ. Тэхен старается не шевелиться, а точнее, не может. Переполняющие его чувства заставляют сидеть ровно и гореть от прикосновений. У Чонгука комната особенная, здесь омега цепенеет каждый раз и будто в другую реальность попадает. В ту, где он умеет чувствовать и принимает альфу. Где покрытая татуировками рука, что чуть поглаживает бок, не пугает и не отталкивает. Где просыпается чувство безопасности и уходит тревога. — Будь со мной честен, хорошо? Все наши разговоры только между нами, — Чон замечает, как чужой взгляд цепляется за ссадины на его лице, что альфу улыбнуться заставляет. — Здесь лучше, чем у работорговцев. Но ничто не заменит родительский дом, — тихо вздыхает омега, на что получает понимающий кивок. Чонгук слушает внимательно, не наседает и не перебивает. — Кем были твои родители? — пальцами перебирает по боку Тэхена, чуть нажимая, чем вызывает судорожный выдох и смущение, что омега активно спрятать пытается. — Отец был известным предсказателем, — спустя небольшую паузу начинает Ким. — А папа астрологией увлекался. — И это их погубило? Молчаливый кивок. Не любит вспоминать о родителях и уж тем более об их смерти. Больно каждый раз. Колет неистово в районе груди. Говорят, время лечит. Видимо, два года недостаточно для того, чтобы смириться со смертью собственных родителей. — Зачем тогда ты занимаешься тем же, чем занимались они? — спрашивает осторожно. Боится спугнуть и оттолкнуть, что с Тэхеном сделать очень просто. — Память о родителях… — почти шепчет, опустив взгляд на свои руки, что сжимают край футболки. Чонгук аккуратно цепляет небольшую ладошку, чтобы вложить в нее трубку кальяна. Он не собирается развивать тему умерших родителей, не хочет напоминать и делать больно. На сегодня лимит Тэхена явно исчерпан, а выпытывать Чон не будет. Мальчика надо отвлечь. — Сделай глубокий вдох и медленно выдыхай, — поднося чужую руку с трубкой ко рту омеги, наставляет Чонгук, пока Ким удивленно смотрит на него, чем вызывает тихий смех. Любопытство берет верх, и, обхватив трубку пухлыми губами, Тэхен вдыхает. Неспеша дым выдыхает прямо в лицо шехзаде, что смотрит довольно, вернув свою руку на тонкую талию. Чон слабо похлопывает, когда Тэ кашлять начинает с непривычки, и умиленно улыбается. Такой нежный и маленький прячется за маской снежной королевы, которой никто не важен. Чон уверен, что переживаний внутри у волшебного создания больше, чем кто-либо может себе представить. Нефритовые глаза не столько красотой своей завораживают, сколько глубиной и чувствами, мыслями. Их невозможно прочитать, но каждый раз, вглядываясь в них, Чонгук будто находит что-то новое, будто понимает омегу все сильнее и узнает ближе. — Слишком крепко, — сморщившись, оповещает Тэхен и возвращает трубку альфе, что делает затяг следом, только дым он выпускает в сторону, позаботившись о комфорте омеги на его колене. — Для тебя в следующий раз попрошу сделать послаще, — подмигивает Чонгук и проводит широкой ладонью по ровной спине. — Завтра утром будь готов, поедем в город. И чем Тэхен заслужил особое отношение? Стоит ли ждать подвоха? Чонгук слишком обходителен и ласков с ним, чтобы быть реальным. Его сильная энергия сбивает парня с толку, ведь такие люди, как он, обычно совсем другие: гордые, эгоистичные, жестокие и безжалостные. Чон научился справляться со своей внутренней силой? Или просто скрывает истинного себя, желая сначала привязать омегу? Сопротивления Тэхена надолго не хватит. Он уже начал ломаться.