Сказка со вкусом пряностей

      Неспеша прогуливаясь по каменной тропинке в саду, Тэхен ищет для себя укромное местечко, которое находит неподалеку от декоративного фонтана. Сегодня весь гарем вышел на прогулку или, как это называют чаще, общий пикник, обязательный для всех, кроме больных. Сад заполняется омегами, что прогуливаются вдоль высаженных деревьев и вольеров с павлинами, сидят на деревянных скамейках, а некоторые даже играют в бадминтон.       Кроме заливистого смеха и разговоров со всех сторон, можно услышать чириканье воробьев и шелест листьев. В нос ударяет запах свежести, вероятно, принесенный с моря, а легкая рубашка развивается на ветру, отчего Тэхен довольно щурится. Солнце не сильно печет, но пока только утро, вся жара еще впереди.       Ким расстилает плед небольших размеров на зеленый газон и усаживается на него, скрестив ноги. Он прикрывает глаза, подставляя лицо под мелкие брызги фонтана, и слабо улыбается. Даже шум и чужие разговоры его не беспокоят и не отвлекают от привычной медитации. Раньше она всегда помогала привести мысли в порядок, успокоиться и перестать тревожиться обо всем, но в последние дни даже время наедине с собой не может забрать у Тэхена волнение. Вот и сейчас он чувствует, как внутри начинается бурление, мешающее спокойно сидеть на одном месте.       Открыв глаза, омега осматривается. Он все в том же наполненном жизнью саду, рядом с ним никого нет, и вокруг ничего не происходит, но тело никак не успокаивается, будто что-то случиться должно. Тревога охватывает Кима с головой, заставляя нервно бегать взглядом до тех пор, пока он не цепляется за знакомую фигуру вдалеке. Высокий и статный. С широкими плечами и рельефным телом… Тэхен видит только спину, но уверен, что спереди вид куда интереснее, учитывая привычку шехзаде надевать пиджак на голое тело.       Чонгук не один, и именно это тревожит Тэ. Он прогуливается с омегой, что ниже его почти на две головы. Спутник держит Чона под локоть и уверенно шагает, приподняв подбородок. Кажется, они о чем-то разговаривают, но Тэхен не может понять даже эмоции беседы. Однако они явно не ругаются. Ругается ли Чонгук вообще с кем-либо, кроме Ханбина?       Тэхен совсем из жизни выпадает, когда шехзаде чужую руку к губам прикладывает прежде, чем оставить омегу. Значит, нежность и ухаживания были лишь вежливостью? Или способ затащить в постель? Мир внутри Кима рушится, будто не Чонгук, что имеет целый гарем омег, всего лишь руку поцеловал другому омеге, а его муж, с которым они сквозь огонь и воду прошли, сказал, что любит другого. Почему-то для омеги это равносильные события. И Чон сам виноват, что заставил Тэ почувствовать себя особенным.       Сердце начинает бить по груди сильнее, когда шехзаде медленной походкой приближается, дружелюбно улыбается, словно ничего не произошло, а у Тэхена взгляд мрачнее тучи, что висела над дворцом в день приворота. — Как твои дела? — буднично интересуется Чон, присаживаясь на плед рядом и воруя из лоточка одну клубнику. Он либо слепой, либо не хочет акцентировать внимание на явном недовольстве Кима. — Нормально, — Тэ брови у переносицы сводит и закрывает лоток с ягодами, даже не посмотрев на альфу. — Извини, что не спросил. Не обижайся, я попрошу принести тебе еще клубники, — Чонгук начинает переживать, когда замечает, что их прежние отношения рушатся. Не понимает правда, что он такого сделал, что Тэ вновь внезапно начал закрываться.       Омега молчит, оперевшись на руки за спиной, и наблюдает за павлинами, важно расхаживающими из стороны в сторону. Усердно делает вид, что ему плевать на Чонгука, хотя самому в его объятия упасть хочется и забыться, вдыхая горьковатый запах грейпфрута с отдаленными нотками сандала. Уютный и успокаивающий запах. Говорят, при депрессии и перенапряжении помогает. Тэхену бы вообще из объятий Чона не вылезать. — Что случилось, Тэхен? — Чонгук редко зовет по имени. Только тогда, когда серьезен или нервничает. — Это из-за Ханбина? Я что-то сделал не так? Тебя кто-то обидел? — пытается выпытать хоть маленький кусочек информации. — Какая вам разница? — нагло грубит, презрительным взглядом одаривая растерянного альфу, что каждый раз удивляется подобной смелости. Тэхен вновь прячется за маской перед ним. — Вам ведь плевать на мои чувства.       Чувства? Чонгуку не послышалось? Он смотрит сначала непонимающе, пытаясь осознать, а после улыбку с усердием прячет. Своими словами Тэ его запутал еще сильнее и вогнал в полное непонимание, но скрытым признанием сделал альфе настроение на весь день уж точно. У Тэхена есть чувства к нему. Не в такой обстановке Чонгук хотел это услышать, но он не в том положении, чтобы жаловаться. — Моя волшебная гурия… — куда мягче произносит Чон, чуть наклоняясь в сторону омеги и заглядывая в его глаза. Трогать не решается, это только все усугубит. — Расскажи мне, что случилось? Я все исправлю, обещаю. — Зачем ты подошел ко мне, когда вокруг столько омег? — холодно и с претензией. Тэхена сломать нелегко. Продолжает строить из себя сильного и независимого. Но это он так думает.       А Чонгук видит в этом способ обратить на себя внимание, показать свое небезразличие и те самые чувства. Он знает, как ведет себя Тэхен, которому все равно. И это явно не он. Вроде бы Чон и расстроиться должен из-за изменений в Киме и возникшего недопонимания, а не может. — Если ты не заметил, то особое отношение у меня только к тебе, — Чон разводит руками. Спокойно объясняет и достучаться хочет. — Я должен целовать вам руки, Чонгук-эфенди, — слишком внезапно говорит Тэхен, наконец подняв стеклянный взгляд с толикой обиды на шехзаде, чем вгоняет того в ступор.       Чонгук никогда не просил Кима целовать его руки, никогда не упрекал за неподобающее поведение и уж тем более ни к чему не принуждал. Первый хельвет не в счет.       Точно! Сокджин. Наверняка наругал мальчишку за дерзость и несоблюдение правил, а Тэхен подумал, что это Чонгук ему передал и нажаловался. Если все дело в руках, то… — Я не против преклоняться перед тобой и целовать твои прекрасные руки, — тихо произносит Чон, чтобы их больше никто не услышал, и руку омеги аккуратно подхватывает, чтобы к губам поднести, только вот Ким ее вырывает почти сразу, нахмурившись еще сильнее. — И скольким еще вы целуете руки? — парень вопросительно бровь выгибает. Никто еще не позволял себе так разговаривать с шехзаде, но Чонгук сам позволил это Тэхену с самого начала. — Тэ… — Чон наконец облегченно выдыхает. До него дошло. Он понял, что так сильно всколыхнуло сердце его маленького, и от этого мягкая улыбка на губах появляется. Приятно от того, что Тэхен ревнует. — Это был мой папа. Решили прогуляться сегодня вместе и понаблюдать за гаремом. Прости, но я не могу не целовать ему руки. У меня нет столько смелости, сколько у тебя, — Чонгук посмеивается.       Тэхен даже рот от удивления открывает. Он правда принял папу Чонгука за омегу из гарема… От осознания Кима накрывает жуткий стыд, что заставляет его закрыть лицо руками. Не может Чонгуку в глаза смотреть, ведь нахамил, да еще и в каких-то чувствах признался на эмоциях, а Чон и плохого ничего не сделал, ведь Тэхен издалека не рассмотрел лицо омеги и не подумал о том, кем он может быть. Стоило спокойно разобраться в ситуации, но тогда бы пришлось объясняться, почему его интересует, с кем шехзаде проводит время. Одно не лучше другого. — Давай забудем этот момент, хорошо? — Чон осторожно за запястья берет, медленно убирая руки от покрасневшего лица. Не любит, когда Тэхен чувствует себя некомфортно. — Погадай-ка мне?       Таролог смотрит недоверчиво, осторожно карты из мешочка доставая. Чонгук правда даже не упрекнет его за ошибку? Не накажет за острый язык? Киму пора перестать ждать подвох там, где его не может быть. Не Чон ли признался в особом отношении к нему? Прямо и без колебаний. Настолько уверенно, будто это аксиома и что-то настолько очевидное, что Тэхен даже не обратил особого внимания в момент разговора. — Спроси у карт, будем ли мы вместе, — пока Тэ мешает колоду, просит Чонгук, следящий как тонкие пальцы обхватывают бумажки и переставляют их между собой.       Тэхен тихо вздыхает, прикрыв глаза. Слишком откровенный разговор, на который омега не был настроен. Он его смущает и тяготит, потому что Ким пока не готов к чему-то большему, он только недавно перестал отвергать свои чувства, к которым еще нужно привыкнуть. Если сказать Чону, что они будут вместе, то он станет действовать активнее, а говорить обратное Тэхен не будет, потому что это наглая ложь, поэтому омега просто молчит, смотря на разложенные перед собой карты. — Значит, будем? — чуть наклонив в бок голову, спрашивает оживленный Чонгук, прервав затянувшееся молчание. — Я не знаю. — Не будем? — так же оживленно. Все-таки альфа продолжает скептически относиться к предсказаниям. — Я не знаю, Чонгук-эфенди, — звучит как-то даже устало. — Ты такой загадочный. Раскладываешь карты и никогда не говоришь, что они значат, — шехзаде улыбаться продолжает, наблюдая за Тэхеном, который уж точно не стал бы скрывать отрицательный ответ. — Иногда интереснее не знать свою судьбу, а иногда спокойнее, — зеленые глаза встречаются с черными — проникают в самое сознание, чтобы в очередной раз голову вскружить в совокупности с бархатистым голосом. — Кстати, я спрашивал у карт, как вы получили шрам. Там было что-то про схватку с животным, кажется… Могу предположить, что это был тигр, — ищет подтверждение во влюбленном взгляде, но ничего, кроме тихого, доброго смеха не получает. — Пусть будет так, — шехзаде невесомо рукой по мягким волосам проводит и поднимается на ноги, чтобы позволить Киму побыть в его нелюбимом одиночестве.

***

      Тэхен садится с подносом за пустой стол для четверых человек. Раньше он обычно обедал и ужинал с Лином, потому что завтракал позже, чем его знакомый, но после той ссоры они сидят отдельно всегда. Лин вместе с Али и еще двумя омегами, что часто меняются, а Тэ один. Зато у него есть отличная возможность рассмотреть просторную столовую, наполненную зелеными растениями и разнообразными вазами. Деревянные столы, обычные стулья, пластмассовые подносы и белая посуда… Скучно и неинтересно. Ким даже тоскует по несмолкающему Лину.       Стоит вспомнить его, как омега чувствует рядом с собой тепло. Он не смотрит на своего соседа, сразу поняв, кто это, то ли по запаху, то ли по энергетике. Лин выглядит, словно побитый пес, и стеснительно перекладывает помидоры из своей тарелки в чужую, чтобы задобрить. — Я не ем из чужой тарелки, и тем более помидоры, — слышится строгое, от чего омега рядом даже улыбается слабо. Соскучился по холодному тону и взгляду, что обращен, куда угодно, но не на него. — Тэ, извини меня… — бормочет тихо Лин. — Я не обижаюсь, — наконец переводит взгляд на своего собеседника. Не может устоять перед жалобными глазами. Тэхен даже и не заметил, как успел привязаться, а сам ведь так боялся и остерегался подобного. — Мир? — предлагает первый, ведь устал уже от своих переживаний. Теперь на одно меньше. — Мир, — Лин улыбается и сцепляется с протянутым мизинцем своим. — Мне столько тебе нужно рассказать! Знаешь, что? — Ты был у Ханбина? — усмехается Тэхен, ощущая некое дежавю. — Да, и не один раз. Мы с ним ездили на море. Купались, закат смотрели и… В общем, классно было, — как и всегда, Лин рассказывает с энтузиазмом. — Но он очень агрессивный, Тэ. Что мне с этим делать? Я иногда боюсь его. — Я предупреждал о последствиях, — омега тяжко вздыхает и делает несколько глотков травяного чая. — Но я ведь не думал, что все будет настолько плохо! Тэ, сними приворот, пожалуйста, — Лин складывает ладошки вместе и нижнюю губу выпячивает, надеясь на благосклонность друга, а Тэхен уже жалеет, что решил помириться. — Я теперь сам могу справиться. Мне нужно было, чтобы он меня на хельвет позвал и все. — Ты думаешь, это так просто? Сделать приворот, снять его… — младший хмурится недовольно и даже отодвигается немного от стола, чтобы корпусом к Лину повернуться. — Есть привороты сильнее, например, на крови или на сперме, но и в этом были использованы его биоматериалы. Такие привороты очень сложно снять, особенно неопытному магу. У меня просто не хватит энергии и сил, понимаешь? Сделать его куда легче, чем снять. Ты подписался на все риски, о которых я тебе сказал, так что будь добр решать возникшие проблемы самостоятельно.       Лин лишь молча кивает и отправляет в рот дольку помидора, задумавшись ненадолго. Парень выглядит поникшим и не таким заинтересованным в дальнейшем разговоре, но все равно продолжает: — Ты на Чонгука тоже приворот делал? — Я таким больше не занимаюсь, — Тэхен мотает головой и возвращается к еде.

***

      С наступлением ночи омеги в гареме ждут заветного приглашения в покои шехзаде. Кто же сегодня станет счастливчиком? К Чонгуку многие перестали надеяться попасть, потому что в последнее время к нему ходит только Тэхен, заняв вакантное место, из-за чего он слышит иногда шепот за спиной и встречается с завистливыми взглядами, а Ханбин, хоть и стал чаще звать к себе Лина, своим традициям не изменяет. Младший брат любит проводить время с разными омегами и часто, поэтому к нему шансы попасть куда выше. — Тэхен, — зовет Сокджин и кивает головой на дверь, чтобы омега прошел с ним. Остальные напрягаются, потому что сейчас должны позвать второго. Того, кто пойдет к Ханбину. Лин даже глаза закрыл, скрестив пальцы. Ждет свое имя, но сегодня Ханбин, видимо, решил отдохнуть, потому что уходит Сокджин только с Тэхеном.       Ким волнительно губы облизывает и улыбку скрывает. Он любит проводить ночи с Чонгуком и уже не скрывает это от самого себя. Курить вместе кальян, наблюдая за мелькающим огоньком свечи, вести непринужденные и довольно интимные разговоры, когда на улице во всю сияет луна, и спать в одной кровати, ощущая рядом тепло, дарующее чувство безопасности… В такие моменты Тэ правда чувствует себя особенным и привилегированным, ведь никто больше не остается с шехзаде на всю ночь.       Путь до покоев сегодня немного отличается. Сокджин идет медленнее обычного и выглядит встревоженно, но ничего не говорит. Тэхену передается эта нервозность с легкостью, а предчувствие подвоха прочно заседает внутри, заставляя органы сжиматься. Бета никогда ранее не переживал по пути к покоям Чонгука, только если… Они идут не к Чонгуку.       И понимает это Ким, когда открывается совсем не та дверь, в которую он заходил раньше. Перед ним сидит альфа, выдыхая густой кальянный дым, и улыбается довольно. Как и Чон, с места не сдвигается с приходом омеги, ждет, когда тот сам подойдет, но Тэхен стоит как вкопанный, хмурится. Совсем не этого он ждал. — Я похож на моего старшего брата? — Ханбин откидывается на подушки, расставив ноги и делает очередную затяжку. Посмеивается немного, но звучит злорадно. Скорее насмехается над беспомощностью Тэхена. — Зачем вы меня сюда привели? — омега выглядит недовольно. Старается страх не показывать, чтобы не раззадоривать зверя напротив, а у самого коленки дрожат, потому что осознает, что Ханбин просто так его не отпустит. Ему нужно поиграть. — Ты разве не знаешь, зачем ходят на хельвет? — альфа наигранно удивляется и поднимается на ноги.       Тэхен назад пятится, когда Ханбин тяжелыми шагами приближается к нему, смотрит четко в глаза и ухмыляется от того, что омега в стену впечатывается. Ким кричать хочет, только он не может или просто не умеет. Как бы сильно он не хотел бы кричать, у него никогда не получается. В рабстве его научили молчать и терпеть, молясь о том, чтобы муки закончились побыстрее. И сейчас Тэ лишь сглатывает, когда шехзаде связывает его руки за спиной веревкой, которую схватил со стола по пути к нему. — Мне кажется, ты слишком много себе позволяешь, — тихо произносит Ханбин на ушко омеги, продолжая перевязывать его тело.       Альфа на плечо больно давит, заставляя Кима на пол опуститься, обматывает красной веревкой его грудь, живот и бедра, туго затягивая без единого шанса выбраться. Щиколотки к запястьям привязывает и встречается с мокрыми глазами, полными отчаяния и страха. Тэхен настолько напуган, что уже не может этого скрывать, да и смысла нет. Если он будет дерзить, только сильнее разозлит Ханбина, а так есть хоть какая-то надежда, что он сжалится.       Тэхен застывает, когда видит в чужой руке нож-бабочку. Встречается с разъяренным и жаждущим крови взглядом. Приворот сделал его таким. Ким сделал его таким. И теперь должен страдать за свои ошибки.       Ткань свободной футболки легко расходится под острым лезвием, как и медовая кожа, что окрашивается в красный. Ханбин крепко держит омегу за подбородок, заставляя в свои глаза смотреть, и продолжает оставлять полосы на хрупком теле, а Тэхен в чужих глазах никакого спасения не видит. Бесчувственные и свирепые, настоящий хищник, которому плевать на чувства жертвы. Нисколько на Чонгука не похожи. У старшего в глазах забота и любовь, что каждый раз окутывают Тэхена. Он не знает, как Чон смотрит на других, но для него шехзаде душу открывает. Ким бы очень хотел увидеть сейчас перед собой те самые глаза. — Ты ведь у нас любишь свечи, да? — Ханбин сжимает волосы на затылке омеги и цедит ему в лицо. — Слышал, они часто для приворотов используются.       Альфа резко отпускает Кима, заставляя головой о стену удариться, а Тэхен уже дрожит, смотря, как шехзаде поднимается и берет со стола горящую свечу. Он даже боли от множественных порезов не чувствует, не обращает внимание на то, что от одежды на нем осталось только слово. Капли крови на полу тоже не особо заботят омегу, когда Ханбин вновь оказывается рядом. Самый настоящий садист и безумец. — Не надо… — жалобно пищит омега и дергается, хотя прекрасно знает, что это бесполезно.       Ханбин унижает и растаптывает достоинство Тэхена. Издевается и пытает. Свечу подносит к внутренней стороне бедра, где и так красуются красные полосы. Альфа наблюдает за застывшим Кимом, за его тяжелым дыханием и крупными слезами, что текут по нежным щекам. Тэ глаза закрывает, не желая видеть нахальную улыбку, и старается не сосредотачиваться на боли по всему телу. Бедра омеги постепенно заполняются ожогами от огня и воска, что капает со свечи. Ханбин проходится по чувствительной пояснице, по вздымающейся груди, по тонкой шее… На Тэхене места живого не остается, но он все так же молчит. Слезы свои глотает и трясется. Успокаивает себя тем, что рано или поздно этот ад закончится. — Кто попросил тебя сделать приворот? — Ханбин держит свечу у любимых Чонгуком кистей и с ошарашенным взглядом встречается.       Он понял. Догадался и теперь мстит, на что имеет полное право. Тэхен жизнь ему испортил, попытался судьбу изменить, решив, что имеет на это полное право. Но сдавать своего друга он не будет. Сам перетерпит боль, сам справится с телесными увечьями. Если понадобится, то возьмет на себя наказание за них двоих, но про Лина не скажет. Он не заслужил, потому что не осознавал, какие в самом деле могут быть последствия. Просто любил и хотел быть вместе. — Говори, блять! — слова сопровождаются резкой болью в щеке от массивной ладони, а горящая свеча так и остается рядом с кистью, на которую продолжает капать раскаленный воск.       Тэхен лишь отворачивает голову в сторону, поджав губы. Еще немного и он сознание потеряет от болевого шока и перенапряжения. Чувствительная кожа была не готова к подобным издевательствам. Она для поцелуев создана и ласк. И только Чонгук осознает это. Только он с заслуженной нежностью относится, боясь поранить обычным прикосновением, словно крылья бабочки. — Лин попросил тебя? — звучит уже тише и спокойнее. Ханбин вновь за волосы берет, заставляя смотреть на него, но он не умеет читать нефритовые глаза, как его старший брат. Он не видит в них ответа, не видит всех эмоций, что спрятаны глубоко внутри. Только слезы.       Шехзаде злится из-за неудачи, из-за молчания Тэхена и из-за ситуации с приворотом. Информацию узнать не получилось, а за смерть омеги Чонгук убьет и его самого. Получается, все было бессмысленно? Ханбин выходит из себя еще сильнее от этого и грубо швыряет омегу за волосы на пол прежде, чем покинуть свою комнату. Ему остыть нужно, чтобы осознать то, что он натворил.       Тэхен тихо плачет, всхлипывая, и смотрит на горящую свечу, что стоит на полу перед ним. Дергающийся огонек успокаивает и вводит в транс. Правда ли он заслужил? Найдут ли его здесь? Что скажет Чонгук? И пройдут ли порезы с ожогами, рассыпанные по всему телу? Мысли путаются, а веки тяжелеют, глаза сами закрываются. Омега медленно проваливается в сон, так и оставшись лежать связанным на полу в комнате Ханбина.

***

— Сокджин, что с ним случилось? — взволнованно и даже раздраженно спрашивает Чонгук, следуя за бетой быстрым шагом. — Сейчас все сами увидите, — мужчина тоже заметно переживает, нервно смотря по сторонам, пока они идут к отдельным покоям. — Омеги в гареме думают, что это вы сделали с ним. Сказать им, что это не так? — Да мне поебать. Покажите сначала, что с Тэ, — еще немного и альфа начнет откровенно злиться. Впервые он ненавидит дворец за его длинные коридоры, потому что по ощущениям дорога к Тэхену длится вечность.       Чонгук резко открывает тяжелую дверь и чуть ли не забегает внутрь, судорожно осматривая омегу, что теряется на большой кровати. Тэ лежит под легким одеялом, так что увидеть Чон может только заплаканное лицо, которое заставляет настроение смениться. Чон осторожно присаживается на кровать сбоку и с нежностью смотрит на Кима, что кусает опухшие губы и стыдливый взгляд отводит. Чувствует себя жалким. — Так что случилось? — шехзаде оборачивается на Сокджина в дверях, что пожимает плечами. Тэхен им ничего не рассказал. — Выйдите, пожалуйста, — просит Чонгук.       Альфа медленно наклоняется, чтобы поцеловать Кима в лоб. Сдерживать себя уже не может: сцеловывает соленые слезы, отвлекая, и стягивает одеяло. Тэхен одет в белую сорочку, из-за чего большая часть тела скрыта, но Чонгук замечает перебинтованные тонкие руки, красные следы на шее и ключицах, замечает исполосанные ноги, отчего кровь закипает и ладони в кулаки сжимаются. Он точно знает, кто это сделал. — Бедный… — тихо шепчет Чонгук, с ужасом осматривая хрупкое тело. — Расскажи мне, что произошло? — вновь в любимые глаза смотрит, пытаясь в них ответ найти, но видит только горькую боль и страх.       Тэхен садится и в изголовье кровати вжимается. Чонгук наконец-то рядом. Он не спас, но точно успокоит и не позволит подобному повториться. Киму стыдно признаваться в своей слабости. Стыдно, что не дал отпор и не защитился самостоятельно. Но что он мог сделать против крепкого альфы? Его даже на спасительный крик не хватило. — Иди ко мне? — альфа садится рядом с омегой, спиной облокотившись на изголовье, и осторожно притягивает Тэ к себе, загребая в утешительные, но аккуратные объятия. Боится сделать больно. Слабо улыбается, когда Тэхен щечкой к груди прижимается. Его милая привычка. — Я никому не скажу, обещаю. Ты можешь мне доверять. — Ханбин… — тихо начинает омега, прикрыв глаза, пока Чонгук мягко поглаживает его руку сквозь бинт и стискивает зубы, услышав то самое имя, о котором он и думал. — Позвал меня на хельвет… — Он тебя… — Чон уже перепугаться успел, что, кроме телесных повреждений, Ханбин еще и воспользовался парнем. Знает, что для Тэхена это было бы сильным ударом. — Нет, — перебивает Тэ, не дав Чону договорить. — Он связал меня. Одежду разрезал… — сглатывает подступающие слезы, но Чонгук все равно замечает, как дрожит чужой голос. Взглядом цепляется за ободранные куски одежды, что лежат на стуле рядом с комодом, но не перебивает. — Потом взял свечу и… — Тэхен уже не может договорить. Жмурится от воспоминаний и неприятных ощущений, нижнюю губу до боли кусает, а Чон успокаивающе целует его в висок. — Извини, что меня не оказалось рядом… — шепчет альфа, перебирая рукой пряди волнистых волос. Чувствует себя виноватым, ведь должен был защитить. Не стоило младшему брату вообще говорить о Тэхене и показывать свою привязанность. Чон не знает истиной причины, поэтому и считает, что совершил ошибку, когда показал свои чувства не только Киму. — Ханбин получит по заслугам.       Чонгук всегда выполняет свои обещания. Это и пугает Тэхена, который не хотел ссорить братьев, не хотел портить Ханбину жизнь, не хотел делать ничего плохого и как-то влиять на жизнь дворца. Его любопытство и желание потренироваться зашло слишком далеко. Отсюда уже не выбраться. Время назад не вернуть и ошибки, судя по всему, не исправить. Остается расхлебывать то, что сам и заварил.