Metal Heart

— Десять! О, нет! — обреченно завопила Крисси, закрывая лицо руками, чтобы не видеть кубик с двадцати гранями, который только что ее подвел. В помещении горели свечи. Фигурки с различными тварями стояли на широком столе, там же и размещались на совесть разукрашенные декорации с горными ландшафтами таинственной долины, которые члены клуба делали своими руками. — И этого недостаточно, чтобы отразить мощную атаку голубого Уэльского дракона. Элора, лесная эльфийка шестого уровня, последняя надежда команды, несмотря на свое острое зрение в темноте, попадает под палящие языки пламени громадной рептилии; она пускает свои последние золотые стрелы, которые летят, загораясь огнем феникса, но промахивается, и они пролетают мимо цели. Элора чувствует, как ее кожа, в особенности заостренные уши, опаляется, плавясь, подобно сыру; она оглядывает своих мертвых напарников и падает, в то время как ее грудь разрывает от тянущего ощущения безысходности, глубокой вины перед теми, кто так сильно верил в нее. Она роняет кристально-чистую эльфийскую слезу, прежде чем ее веки опечатываются вечным сном, — сказал, как отрезал, Эдди, тем и завершив игру в «Подземелье и Драконы». — Не могу поверить, что Элора не справилась, — с грустью заметила Робин. — У нее и так оставалось мало жизней, она не могла остаться в живых, — сказала Вики, удовлетворенная тем, что эта кампания подошла к концу, а значит, их ожидали новые приключения. Эдди улыбнулся. Вечер четверга выдался очень веселым, впрочем, как и обычно. Когда ребята стали собирать вещи и прощаться, Мансон подошел к Крисси. Ее взгляд все еще был под впечатлением от игры — в нем плясали сокрушенные огоньки проигравшего, и он обнял ее, поблагодарив за проявленное мужество и утешив, мол, в следующий раз повезет. — Это было необыкновенные похождение, жаль, что все умерли, — слабо хихикнула Крисси, и ее брови встали домиком. — Как твои дела, Крисси? Я имею в виду…ты всю неделю только и болтала о Стиве, а сегодня таинственно молчишь, может, случилось что? — поинтересовался Эдди, набрасывая тонкое пальто ей на плечи. — Ой, нет, ничего не случилось, просто…мне кажется, мы с ним отлично ладим. Сегодня я попросила его объяснить мне тему по биологии, и он объяснил мне ее так хорошо, что я запомнила ее на всю жизнь. Он сказал, что это единственная тема, которую он детально понял. Но мне понравилось, как он ее преподнес. — Вы со Стивом сидите вместе на биологии? — губы Мансона незаметно поджались. — Ну, вообще, никогда не сидели, однако с недавних пор Нэнси отсела от него, а я воспользовалась возможностью занять место. Кстати, Харрингтон отлично работает с микроскопом, кто бы мог подумать? — Крисси снова хихикнула. Призрачные страхи Эдди будто бы обрели плоть. Он не мог знать, насколько далеко это зайдет, точно так же, как и не мог указывать Крисси, с кем общаться. Поэтому он решил для себя, что ему нужно будет стать более бдительным, чем обычно, и лучше приглядывать за Крисси. Да, этот учебный год будет неспокойным — Мансон чувствовал это. — Ты только поосторожнее с ним, пожалуйста, я за тебя волнуюсь, — заботливо прощебетал Эдди, и Крисси помахала ему, покидая помещение. Ее лицо светилось и играло мягкими красками, а Эдди был лишь счастлив видеть ее такой радостной. Он помахал ей в ответ. Надеюсь, они не начнут встречаться.       Хрустальные надежды, которые Эдди так старательно оберегал в своем сердце, резко разбились в январе, когда он узнал, что Крисси Каннингем и Стив Харрингтон все-таки начали встречаться. От надломленного, измученного апатией короля не осталось и следа — время и, может быть, какая-то работа со школьным психологом мистером Бауманом сделали свое дело, и Стив Харрингтон вновь оказался на коне, так еще и прихватил с собой прелестную даму. Его спина теперь была прямее некуда, грудь гордо выпячивалась вперед, а походка снова стала как у «мачо». Удивительно, как быстро затирается память о бывших, если их заменяет тот, кто действительно тебя боготворит. Крисси и Стив стали самой обсуждаемой парочкой в старшей школе Хоукинса — многие из девушек с завистью оглядывали новоиспеченную королеву школы, восторженную Каннингем, когда она шла на ланч в сопровождении своего короля, и многие из парней весело подбадривали Харрингтона, когда тот собирался сделать что-то неординарное на глазах у своей пассии. В общем, приторный рахат-лукум, а не отношения. Эдди каждый раз, когда смотрел на них, вроде бы и радовался, а вроде бы и спрашивал, почему жизнь так несправедлива, ведь все его друзья уже обрели любовь, кроме него самого. Снег тонким слоем ложился на тротуарах, изо рта и носа то и дело вылетали клубы пара, а вокруг стояла настолько мертвая тишина, что казалось, будто город пережил апокалипсис. Но Эдди направлялся в гараж своей музыкальной группы затем, чтобы тишину эту смело нарушить. — Гарет, Джефф, привет, ребята! Брайан! — ободрившись, воскликнул Эдди, давая парням «пять». — Я принес вам несколько песен, весь ноябрь сочинял! Он раздал членам группы листы с музыкой и отдельно — словами. На стул Эдди опустил пакет с четырьмя баночками пива. Пока ребята разбирали его каракули, сам Мансон принялся настраивать свою красивую электрогитару, которую осмелился принести сюда в чехле с дополнительным утеплителем. Комбоусилитель не был тяжелым, но у него изрядно заболели руки, после длительной носки этого предмета с собой. — Черт, этот рифф мне нравится, он такой чумовой! — затрещал Брайан, на котором была темная футболка с надписью «Iron Maiden» и плотная косуха (он одевался легко, так как практически никогда не мерз), и в подтверждение своих слов принялся наигрывать рифф на своей гитаре. Джефф энергично закивал, проваливаясь в мелодию, а Гарет поспешил к своей барабанной установке, чтобы подобрать подходящий ритм. Несколько минут они играли одно и то же по кругу, но в гараже царила такая атмосфера, будто они находились на вечеринке у самого дьявола, отрезанные от всего мира, но такие довольные и важные. Они не ожидали, что сильная рука поднимет дверцу гаража, и в него зайдет незваный гость. — Привет, Крисси, — растерянно произнес Эдди, когда группа внезапно прекратила играть и пораженно уставилась на парочку, занявшую место у теперь уже закрытой гаражной двери. — Мы со Стивом знакомим друг друга со своими друзьями, вот я и решила привести его сюда. Я знала, что ты тут, Эдди, Робин сказала мне. Укуси меня Сатана, — Эдди не мог поверить, что Крисси вообще была способна на такое, хотя, в принципе, если так подумать, Каннингем могла провернуть всякое, когда находилась в эмоциональной зависимости от кого-то. Он поставил гитару в угол и вышел вперед, увидев, как восхищенный взгляд Крисси стал слегка виноватым. Она держалась со Стивом под руку и выдыхала пар, ожидая либо взрыва, либо коллапса. У Харрингтона было такое выражение лица, словно ему показали что-то запрещенное, а затем сказали молчать в тряпочку, но он справлялся с невидимым давлением изгоев достаточно уверенно, поправив лоснящиеся волосы замерзшими пальцами. Горизонтальные морщины на его лбу разгладились. — Я не знал, что ты настолько близка с Эдди, — оглядывая музыкальные инструменты и их обладателей, однако не сдвигаясь с места, задумчиво проговорил Стив. Эдди понял, что Стиву довольно некомфортно находиться здесь. — Мы проводим много времени вне школы, он очень хороший друг, — объяснила Крисси и снова засияла. — Раз ты знаком с Эдди, давай я представлю тебя другим ребятам. Вон там сидит Гарет. Эмерсон вяло замахал барабанной палочкой, и его холодные голубые глаза прищурились. За ним, по мере того, как Крисси называла имена, последовал Джефф, который зажал губы и предусмотрительно показал знак мира двумя пальцами. А Брайан напоследок грубовато кивнул, правой рукой проведя по струнам, левой — зажимая аккорд Dsus2. — А это Стив, мой парень, — заключила Крисси, похлопав Харрингтона по щеке, как какого-то племянника. — Да уж, очень приятно познакомиться, — не без сарказма выплюнул Брайан, который, как и все остальные, просто не мог не знать короля школы в лицо и по имени. Лицо Крисси немного потускнело, но затем снова зажглось радостью, и она предложила членам группы сыграть что-нибудь для Стива, чтобы он «имел представление о музыке, которую вы создаете». Эдди кинул своим друзьям многозначительную ухмылку, и те мигом сообразили его намек. Приготовившись и встав на позиции, метал-группа «Ржавый гроб» принялась играть самую тяжелую свою песню, которую сочинила несколько месяцев назад. И сердце Стива чуть не выпрыгнуло из груди от неожиданности. Песня была полным безумием. Пусть гитары начинали и незамысловато, но резко и громко, будто слушателя окружала волна адского пламени. Далее следовали странные фигуры в мантиях — барабан, звучащий на фоне, набирал высоту звука, а также громкость, и пока вступление шло, Гарет давал своим рукам полную свободу, а они, в свою очередь, заставляли таинственных фигур поджигать свои мантии, входя в центр через огненное кольцо, то есть теперь барабан перекрикивал три гитары своим мощным грувом и заполнял множество тактов шестнадцатыми нотами, что чередовались с сочными сбивками, похожими друг на друга, но не менее яркими по отдельности. Гитарные риффы отражали друг друга эхом, повторяя в след за каждой с небольшим отставанием, и лишь гитара Эдди под конец вступления уходила на другой путь, в котором струны опаляли быстрые пальцы Эдди, перешедшие в режим «игры до крови». Одного вступления этой песни было достаточно, чтобы у Стива захватило дух, но не от восхищения, а от перепуга и непонимания — песня звучала, как рев раненных горгулий. Ему даже не удалось сформировать четкое мнение об этом — настолько мелодия песни вводила в ступор, — а ведь Эдди даже еще не начинал петь. Боясь услышать неизведанные слова столь свирепой песни, Стив поднял в воздух две руки, давая знак «стоп». Гитаристы мигом перестали играть, и лишь барабанщику понадобилось какое-то время, прежде чем его заведенные руки остановились. Кудрявые локоны Гарета неразборчиво смешались, пока тот тряс головой в воздухе, и теперь Стив не мог видеть его сурового взгляда. Брайан потупил взгляд в пол, Джефф принялся разглядывать свои ногти. Один лишь Эдди насмешливо смотрел Харрингтону в глаза. — Слишком жестко для твоих неподготовленных ушей, не так ли, Стив? — произнес Мансон с задорной интонацией, сделав ударение на его имени. Харрингтон потер лоб, думая, как ответить. — Видимо, мне нужно переварить это. Слишком много звуков в таком коротком промежутке времени, — оправдался Стив. — Звуков на самом деле не так уж и много, просто они звучат агрессивно в тандеме с другими, такими же необузданными и грубыми, — пояснил Стиву Джефф, но Стив так и ничего не понял. Вдруг в разговор втиснулась Крисси, давно привыкшая к такой музыке, но не питавшая к ней теплых чувств. — Эдди, Стива осталось познакомить с Робин и Вики, ты не против, если я приведу его на наше собрание в четверг? Заодно поиграет с нами. Эдди застыл и несколько минут неотрывно смотрел на девушку. Такая затея сразу же показалась ему дурной, особенно когда речь шла о том, чтобы спалить лучшее место клуба перед каким-то легкомысленным, напыщенным гордецом; знакомство Стива с «Адским пламенем» могло привести к большим проблемам, а сама игра, безусловно, никогда бы не стала ему понятна, ведь спортсмены обычно не интересуются фэнтези-играми, по крайней мере, такое впечатление о них сложилось у Эдди. Для Стива кучка аутсайдеров была, как толпа муравьев для муравьеда. Из-за своих убеждений Эдди не мог дать Крисси зеленый свет, он находил это слишком опасным, да и к тому же Вики и Робин не смогли бы чувствовать себя так же комфортно, как обычно, рядом со Стивом, который наверняка относился к гомосексуалам типично негативно, как и Джейсон Карвер, от которого Эдди до последнего пытался скрыть свою ориентацию. У Мансона по телу пробежали неприятные мурашки, едва он вспомнил о Джейсоне и обо всем, что тот с ним сделал. Ненависть вспыхнула в его чувствительной душе и переметнулась прямиком на Харрингтона, который стоял, сложив ладони вместе, дабы те не мерзли. Губы Эдди медленно зашевелились, отчеканивая каждое слово: — Этот баскетболист никогда, — слышишь, Крисси? — никогда не будет достоин находиться в клубе «Адское пламя», потому что я так сказал. — Но Эдди… — Нет, Крисси. Мой ответ «нет». Крисси понурила голову. В ней, кажется, тоже родилась искра гнева от, по ее мнению, строжайшей несправедливости. Она подняла взор стеклянных глаз и направила его на Мансона. Ее верхняя губа подрагивала, как не до конца растоптанная оса. — Но он мой парень! Неужели не ясно, что я хочу быть и с вами, и с ним, но твое предвзятое отношение к нему все портит! Ты будто уже заранее знаешь, что он придет и разгромит все на своем пути, что он всех ненавидит, что он считает себя лучше других и еще множество глупых отговорок, почему ему нельзя сыграть в нашей кампании хотя бы один раз! Я не знаю, что такого сделал Стив, что ты так холоден к нему, ведь ты его просто не выносишь и это видно по твоим глазам! Эдди молча выслушал претензии Крисси и дал ей отдышаться. Все это время он не спускал взгляда с ее залитых солеными слезами глаз. Да, внутри все переворачивалось от чувства вины и возможного укола сомнений, но Мансон твердо стоял на своем, и его мнение нисколько не изменилось, не потому, что Эдди был закрыт к тому, чтобы его пересмотреть, а потому, что Эдди точно знал, что Стив Харрингтон — изначально неподходящая опция. — Я уже сказал, что нет. Мое решение незыблемо, — объявил Мансон, пуская Крисси и Стива на все четыре стороны. Каннингем гневно топнула ногой и развела руками, показывая, в какой она ярости. По правде сказать, Эдди еще никогда не видел ее такой. Ну, может, один раз, и то это было давно. — Между прочим, я очень скоро стану чирлидершей, и буду много тренироваться, а еще участвовать на спортивных мероприятиях, так что ты меня в «Адском пламени» больше не увидишь! — прокричала Крисси, и все участники группы охнули, посчитав это заявление шокирующим и грубым. Все равно, как если бы Крисси мигом оборвала свое членство в клубе. Эдди хотел извиниться, но гордость не дала ему этого сделать — это был ее выбор, на который извне повлиять было невозможно. Не говоря ни слова, он открыл дверь гаража и указал на улицу. Крисси недовольно фыркнула, немного подождав, но, когда Эдди продолжил молчать, стремительно вышла за пределы гаража, утаскивая за собой Харрингтона, который по пути прочь от этого накаленного места пару раз обернулся назад, гадая, что сподвигло Мансона так резко отказать своей подруге. — Эдди, — начал было Джефф, но Эдди попросил того замолчать одним лишь жестом, подняв указательный палец в воздух. Лицо Мансона было покрыто мрачным туманом, а глаза не выражали ничего; он взял в руки электрогитару, предварительно продев одну руку через ремень, и принялся играть свежие сочинения. Ребята подстроились под его игру.       Крисси не солгала, сказав, что больше не будет появляться в «Адском пламени» — когда члены клуба завершили очередную игру в холодный зимний четверг, Каннингем так и не пришла, поставив жирную точку в своем пылком обещании. Создавалось такое впечатление, будто хрупкая, но смелая синеволосая эльфийка Элора действительно пала в битве с Уэльским драконом. Участники даже произнесли скорбную речь, прекрасно понимая, что она была адресована резко изменившейся Каннингем, которая забыла про озорство волшебных миров, заботливых друзей и привычку держаться со своей «стаей». Она отрезала себе челку и стала собирать волосы в высокий хвост; на ее глазах стали часто появляться голубые тени, а сама Крисси не без самолюбования принялась носить фирменную одежду чирлидерш старшей школы Хоукинс, выполненную в бело-зеленых тонах. За неделю она будто бы превратилась в совершенно другого человека. — Так непривычно было начинать без нее в этот раз, — признался Джефф, когда помещение почти опустело. — Мне тоже, Джефф, мне тоже, — грустно улыбнувшись, ответил Мансон. Крисси имела полное право уйти. Но имею ли я право так яро ненавидеть Стива, когда он ни разу не причинил мне вреда за всю мою историю травли? Что в нем такого так выводит меня из себя? Почему мне хочется придушить его каждую секунду? Может…я просто завидую Стиву Харрингтону? Дела Эдди шли так себе — его настроение скакало то вверх, то вниз, и он пытался абстрагироваться от враждебного мира с помощью наркотиков. Была полночь. Уэйна вновь не было дома по очевидным причинам, а к Эдди так никто и не пришел, хотя он ожидал одного случайного парня, с которым недавно договорился провести ночь. Лежа на кровати, будучи возбужденным и одновременно печальным, Эдди потянулся к своему маленькому черному сундучку с «препаратами», которые выставлял на продажу. «Никогда не пробуй собственный товар», — твердил Уэйн ему задолго до того, как смирился с тем, что Мансон все-таки употребляет, но сейчас Эдди не волновало абсолютно ничего. Он хотел забыться, перестать существовать для других на какое-то короткое время. Его руки вцепились в крошечный зип-пакетик с кетамином. Он ловко, подобно проворности фокусника, высыпал небольшое количество белой пудры на холодную ладонь, а затем, кинув взгляд на перебившийся свет в потолке, резко втянул ее носом. Его унесло мгновенно, и он несказанно был этому рад, словно как в первый раз. Эта доза была, как глоток ледяной воды в жаркий июль, по которому Мансон порядком истосковался в этом морозном царстве. Нервные окончания защекотало, чувства обострились, и через миг вокруг все поплыло так, будто Мансон находился на поверхности воды, а не в доме. Его начало мотать из стороны в сторону, как тряпичную куклу, и он упал на кровать, дурашливо гогоча. Он путался в лабиринте собственного сознания, в то время как его тело действительно ощущало пробирающие до костей морские волны под собой. Рука, которую он вытянул вверх, показалась ему пастью акулы, накренившейся над ним, и уйдя под воду, Эдди принялся метать руками в разные стороны, чтобы как можно быстрее уплыть от зубастой угрозы, преследующей его. Если бы в этот момент в комнате находился кто-то другой, то он бы тут же спросил Эдди, почему тот бешено барахтается на кровати и мнет одеяло пальцами, выворачивая его от себя. Мансон чувствовал, что находился в до безумия необычном сне, казавшемся таким нереальным, будто происходившим в каком-то несуществующем месте при туманных обстоятельствах. Окружение было пластиковым и, дотрагиваясь до него, Мансон нащупывал призрачное «ничего». Вдали послышался выстрел, и Эдди перепугался подобно зайцу; в висках застучало, а ноги запутались в простыне. Он, все еще извиваясь как рыба, упал с кровати. Он уже забыл, что творилось с ним пару минут назад. Выстрел повторился, удваиваясь. — Ну, что же ты меня не пристрелишь, наконец?! — что есть мочи крикнул Мансон, и каким-то образом ему кто-то ответил. — Эдди, вылезай из своей чертовой крепости, разговор есть! В трейлере Эдди Мансона бóльшую часть года было холодно, но жильцы уже давно привыкли к температуре, когда зуб на зуб не попадает, — зато летом здесь можно было охладиться, если, конечно, жара стояла не аномальная, тогда нагревался и сам трейлер. Но суть была в том, что из-за постоянного холода Эдди Мансон забыл, что такое теплые руки и ступни, поэтому по утрам, особенно в зиму, ему было ужасно трудно проснуться и вылезти из-под одеяла, и неважно, насколько срочными представлялись дела. Вот и сейчас, лежа на полу и испытывая галлюцинации, Эдди не мог понять, кто его зовет, и происходит ли это на самом деле. Накрытый смятым, но теплым одеялом, Эдди почувствовал, как его запечатали внутри бомбы, и не смог подняться. Выстрел повторился, в этот раз более оглушительный — в ушах у Мансона начало звенеть. Он сделал над собой невероятное усилие, чтобы подняться на ватные ноги и пройти к источнику шума. Сквозь мокрую пелену заслезившихся глаз Эдди видел привычный беспорядок своего дома и вроде как двинулся по направлению к двери — ведь человек с ружьем стоял как раз за ней. Он попытался открыть дверь, и у него получилось не сразу, но как только он увидел своего ночного гостя, то тут же обомлел. Перед ним стоял сам Стив Харрингтон. У него не было ружья, лишь застывшее раздражение на лице и снег на ресницах.