Metal Heart

— Я стучал пять раз! Что же ты сразу не открыл? — с возмущением воскликнул Харрингтон, выдыхая объемный клуб пара, но Эдди было по барабану на его негодование, как и на все остальное в данный момент. Перед глазами взрывались красочные искры, а еще он был так заворожен неожиданным приходом Стива, что в край забылся, где и под чем находится. — Ты пришел потрахаться со мной? — серьезно спросил Мансон, насупившись. Ноги его будто существовали отдельно от тела, что потеряло равновесие, заставив Эдди ухватиться за косяк двери. Извиняясь, Мансон харизматично улыбнулся, а Стив только и сделал, что нахмурился. Он хотел было уйти, но вдруг вспомнил, зачем он здесь. — Нет, я пришел сюда не за этим…черт возьми, какая гадость! Ты что, под кайфом? Мне нужно поговорить с тобой насчет Крисси. — В час ночи? — вытянув губы и иронически задрав брови, произнес Эдди. — Разговор до безобразия срочный, да, Харрингтон? И как ты нашел мой трейлер? Стив пропустил все вопросы Эдди мимо ушей и просто сказал: — Так ты пустишь меня или оставишь мерзнуть тут? Последнее звучало очень заманчиво, но по себе Эдди знал, насколько неприятно переносить холод, поэтому во второй раз в жизни решил сжалиться над Стивом. — Поверь, в моем доме нисколько не теплее, — с наигранным радушием Мансон пригласил Харрингтона зайти внутрь. И тот удивился, когда попал в гостиную, в то же время являющуюся кухней, ведь первым делом в глаза бросалось огромное количество кружек разных цветов и размеров, развешанных повсюду, как будто в доме жил чокнутый коллекционер кружек и любитель чая по совместительству. Все же Стив не стал спрашивать, что кружки делают не только на полках и столе, но и около окон, остерегаясь, что Мансону не понравится отношение Харрингтона к столь нетривиальной привычке вешать кружки где только можно. Каждому чудику свое. Помимо того, Стива не так уж и интересовал интерьер, качество мебели…в конце концов, это был очередной жалкий домик людей, не совсем живущих, но выживающих. Странный уют, сковывающий тело и разум приводил юношу в замешательство — создавалось ощущение, будто Стив посетил не одноклассника, а своего дедулю, проживающего совсем далеко. В углу гостиной возле боковой стены находилась сложенная раскладушка с запечатанными в ней синей простыней, одеялом и наверняка подушкой; несмотря на бедноту жильцов, трейлер выглядел в каком-то смысле богато — пестрые вещи то тут, то там создавали некую иллюзию наполненности. И, опять же, Стив не мог отделаться от мысли, что только старые люди имели талант обставлять любой дом так, чтобы он выглядел комфортно, и чтобы в нем проглядывалась душа и разнообразие, как в этом трейлере. Харрингтон уже готовился примоститься на диван, как Мансон коряво схватил его за запястье и повел в свою комнату. — Да я буквально пару слов сказать, нет надобности устраивать мне рум-тур, — начал тараторить Стив в страхе, что что-то может пойти не так и Мансон накачает его наркотиками в отместку за все то унизительное фуфло, которое годами прилетало в него от спортсменов. Мансон молчал, витая в своих галлюцинациях, наложившихся на реальность подобно темной копировальной бумаге. Наконец, приведя Стива в свою комнату, Эдди не стал закрывать дверь и попросту приказал Харрингтону сесть на пол, облокотившись на кровать. Сам Мансон занял стул у своего рабочего места, наблюдая, как Стив с неприкрытым любопытством осматривает спальную, а точнее — только ее половину, ведь то, что находилось за затылком Стива было скрыто от его взора, а сам Харрингтон не решался поворачивать голову и терять Эдди из виду. — Говори быстрее и проваливай. — Вдруг разозленным тоном выдавил Мансон. Он встал и вышел из комнаты, крича через всю гостиную. — Я тебя внимательно слушаю! — Затем так же быстро вернулся назад, держа в руках баночку пива. Речь Стива застряла в горле, вдобавок он был слегка расстроен, что Мансон из вежливости не предложил пиво и ему. Конечно, как примерный спортсмен, он не стал бы пить пиво, тем более из рук Мансона, но от такого обращения веяло неприязнью, которую Эдди никогда не скрывал. У этой неприязни, собственно, были причины, но Харрингтон не мог предполагать, что Мансон может вести себя настолько черство. Это был уже не тот комедиант, открывший ему дверь. Как ни странно, Эдди не притронулся к вскрытой банке пива, которую аккуратно, настолько, насколько это было возможно в его состоянии, примостил на стол. По комнате разнесся характерный пивной аромат. — До какой степени сильный скандал тебе закатила Крисси, что ты, бедненький, прибежал ко мне в дом так поздно? — поинтересовался Мансон, упершись руками в колени. Его голова была наклонена вбок, а глаза с расширенными зрачками бегло прогуливались по Харрингтону, словно тот был живописью в арт-галерее. — И неужели ты, Стив Харрингтон, пришел ко мне за советом, как угодить ей, ведь я единственный, кто знает способ, но тем не менее имеет наглость отказать ей в небольшой услуге пригласить тебя в наш клуб? Юноша с шелковистыми волосами продолжал молчать, пораженный силой, что подобно пивному запаху, исходила от силуэта его собеседника. Сила эта, конечно, не была физической — это было нечто большее, чем просто власть над сознанием, это было четкое знание жизни и всех ее правил, как если бы Стив знал о ней только из книг и никогда не проживал на практике. Только вот Стив не читал книг, а Мансон не играл в баскетбол. Тем не менее, Стив знал, чем для Мансона являлся баскетбол, но не имел понятия, как Мансон относился к тому, что Крисси с недавних пор стала его девушкой. Хотя, честно признать, он догадывался. Догадывался, что Эдди это не понравится, с первых секунд, как узнал, что они с Крисси — друзья. Стив чувствовал себя Ромео на враждебной территории Капулетти. Эдди полез в один из своих ящиков и достал скрутку, тут же поджег ее и поднес к губам, к которым теперь был прикован оробевший взгляд Харрингтона. Медленно отводя скрутку в сторону от губ, Эдди пускал кольца дыма и возвращался к тому, что ожидал, пока ночной гость проронит хоть одно слово. Стив взглянул на будильник Эдди. Без пяти один. Родителям не понравится. Несчастное лицо Крисси всплыло в сознании, как поплавок, подтолкнув парня к тому, чтобы, наконец, заговорить. — Крисси постоянно болтает о тебе. — И что? Точно так же она не затыкалась о твоем неотразимом личике, когда была с нами, — ответил Эдди, медленно затягиваясь. — Нет, ты не понимаешь, ей плохо от того, что вы перестали общаться — она часто бесцельно смотрит в одну точку и выпадает из разговора, недоедает и испытывает головокружения на тренировках, потому что по ночам ее мучает бессонница. — И ты винишь меня в ее состоянии? Как будто ее собственные действия не привели к тому, что она так плохо себя чувствует. Стив закусил губу, но не думал, что Эдди был прав. Он отвергал хотя бы допущение его правоты, когда дело касалось Крисси — Эдди не видел, как она страдала, он не видел, как огонь потухает ее глазах, соответственно, он не мог знать, отчего Крисси действительно плохо. Харрингтон начинал раздражаться. — Не понимаю, как обычная игра могла стать концом вашей дружбы, ведь я мог сыграть один раз и уйти, а ты раздул из этого драму, — изъявил Стив, скрестив руки. Эдди продолжал пускать дымовые колечки и, казалось, его зрачки стали еще шире. — Прямо как ребенок. — На лице Мансона застыл отпечаток беззвучного смеха. — Это не обычная игра, Стив. А Крисси — не обычная девушка, которую можно использовать и бросить, переметнувшись к другой, понимаешь? — голос Эдди звучал спокойно и глубоко, напоминая Дэвида Ли Рота. От насмешливого баритона Эдди, когда тот упрекнул его в глупости, у Стива пробежали мурашки по спине, а возможно, виной тому был холод. — Повторю еще раз, Стив, ты очень глуп, раз полагаешь, что достоин ее. Крисси заслуживает лучшего, и уж точно не тебя. — Эдди протянул Стиву наполовину выкуренную скрутку, улыбка на лице померкла, напоминая о себе лишь уголками его рта. — Не желаешь отведать марихуаны? Стив замешкался, но отказался. Эдди, казалось, забил на всю ситуацию и глядел в потолок, будто по нему летела бабочка. — Я не могу серьезно говорить с тобой, когда ты в таком состоянии, Эдди. Ты не хочешь воспринимать мучения Крисси, тебя вообще ничего не коробит, и это проблема, — на одном дыхании выговорил Стив. Чем дольше он находился здесь, тем холоднее ему становилось, хотя изначально он ожидал обратного эффекта. — Я уже смирился с тем, что ты меня ненавидишь и считаешь полным мудаком, но о Крисси ты позаботиться обязан, даже если вы больше не друзья. — Обязан? Я ее нянька? Право, Стив, иногда ты бываешь таким забавным. И да, я тебя ненавижу. Но я не считаю тебя полным мудаком. От силы ты — всего лишь подлец. А вот кто уж полный мудак, так это чертов Карвер. — Джейсон? С чего это? — но через секунду Стив уже пожалел, что задал этот вопрос. Ведь он забыл, как Джейсон обращался с Эдди. Он не видел и половины того, что происходило между ними. Его представления о травле были весьма туманны, так как его никогда не травили, да и сам он не был таким задиристым, как остальные спортсмены. Эдди лишь подарил Стиву испепеляющий взгляд и отвернулся, не удосужившись все объяснять. Под глазами Эдди виднелись большие круги, будто он никогда не спал и, возможно, так и было. Неудивительно, что он иногда опаздывал в школу. Стив встал на ноги, готовый уйти, но Мансон преградил ему дорогу. Странный фейерверк зажегся в его радужках глаз с невообразимо широкими зрачками, напоминающими дно колодца. — Дай мне пройти. Ты все равно не хочешь слушать, — сказал Харрингтон, — тебе будто на нее совсем плевать. — Поверь, нет, — выронил Эдди и ушел с пути. Но не успел Стив преодолеть порог, как его снова схватили за запястье, в этот раз более ловко. Послышался металлический звук, один момент, и левая рука Стива была прикована к деревянному столбику кровати. — Откуда у тебя гребанные наручники?! — в смятении прокричал Харрингтон, сердце которого забилось так, будто у него была тахикардия. — А ты не видел их, когда вошел в комнату? Что ж, это было твоей ошибкой — оставаться здесь, не изучив каждую потенциально опасную деталь. Сам виноват. — Ты ненормальный! — Стив все еще был очень напуган. — Я знаю. Мне всю жизнь это говорят, и ты не привнес в нее ничего нового, повторив за другими. А я-то начал было думать, что ты не такой, как те спортсмены, Стив, — произнес Эдди, потушив окурок о жестяную пепельницу. Затем он сел около парня, вплотную, подперев колени, и завязал волосы банданой, которую вытащил из заднего кармана своих джинс, что совсем не вязалось с ситуацией. Зачем она ему? Почему наручники все еще на Стиве? И что Эдди собирается с ним делать? — Знакомо ли тебе беспредельное презрение, которое делает душу столь доброй? — обращаясь к Стиву, спросил Мансон. Он выглядел на удивление бодро, в то время как Харрингтон начинал клевать носом. — Я не понял ни слова из того, что ты только что сказал, — признался Стив и зевнул; его страх давно отступил, ведь что с наручниками, что без них — дом Мансона с самого начала был ловушкой. — Когда ты жалеешь Крисси, о чем ты думаешь в первую очередь? О том, что ее состояние не позволяет тебе наслаждаться жизнью и чувствовать себя хорошо. Ты хочешь прекратить это, как какой-то кошмар, но не знаешь, как. Мансон потянулся за баночкой пива и вернулся в исходную позицию. Сидя рядом со Стивом, он начал цедить алкоголь через зубы. — Ты пытаешься быть хорошим парнем, ведь этот титул тешит твое самолюбие, и расстраиваешься, когда у тебя не выходит. Стив задумался. Наручник почти не чувствовался на запястье, так как Эдди закрепил его не слишком туго, да и длина цепи позволяла свободно двигать рукой, при этом не чувствуя натяжения. Через мгновение он ощутил холодный алюминий в своей ладони — баночку, которую Эдди всучил ему. Не придав этому особого значения, Стив начал пить, как заколдованный, даже если совсем недавно губы Эдди касались круглого выреза на банке. Одновременно с этим в его уши продолжал литься властный голос. — Подсознательно ты чувствуешь, что Крисси с тобой из-за популярности и красоты, и пытаешься соответствовать идентичности, которая помогла тебе ее обрести, ты буквально подстраиваешься под ее желания, ведь это то, что делает тебя подходящим партнером. А Крисси, в свою очередь, адаптируется под образ, который составляешь для нее ты, потому что только так она может быть с тобой. Но ты ее не любишь. Ты не любишь Крисси, и ты это знаешь, но ты не можешь остаться один, в то время как Нэнси трахает Джонатана в твоих мучительных снах. — Нет, Нэнси не трахает Джонатана. Это он трахает ее, — вытерев рот, сонно проговорил Стив, позже делая следующий глоток. — Да какая разница? — продолжил Мансон. — Ты чувствуешь пустоту, которая напоминает о себе, когда ты остаешься один. Но когда Крисси рядом, мир будто бы обретает краски. Когда она целует тебя, на холст выплескивается целая радуга, когда ей плохо — все блекнет. Пустота возвращается. Ты не можешь оставлять ее так. Эдди замолчал. Действие кетамина закончилось еще полчаса назад, но марихуана продолжала действовать, и, отобрав у Стива банку, Эдди захлюпал, выпив остатки. Во рту ощущалась горечь. Однако на душе было сладко. — И что мне делать? Ты так и не сказал мне. — Не унимаясь, спросил Стив, в надежде, что Эдди, наконец, даст нормальный ответ, перестав говорить так, как говорит. Но Мансон не прекратил. — Ты делаешь то, что велит тебе твой животный инстинкт, ты даже почти не шевелишь мозгами. Если бы ты любил Крисси, твой мозг кипел бы каждую секунду, стараясь сообразить, что ей нужно. Если бы ты любил Крисси, ты бы не бежал ко мне в трейлер под покровом ночи в надежде на то, что кто-то подумает за тебя. Если бы ты любил ее, ты бы не боялся делать ошибки и казаться неидеальным. Ты бы не рисовался перед ней. Ты бы стал настоящим. — Что за чушь? Но я уже настоящий! Не тебе судить обо мне, когда сам еле как можешь объяснить мотивы своих поступков. Эдди пристально посмотрел Харрингтону в глаза, отчего у того снова пробежали мурашки. Теперь Стив сомневался, что дело только в холоде. — Стив, кто ты, когда Джейсона Карвера, Патрика, Энди и других игроков нет рядом? Кто ты без этих расфуфыренных, передутых от эго ребят, которых зовешь друзьями? Кто ты без Нэнси, что стала твоей бывшей, кто ты без Джонатана, на лицо которого так и просится кулак? Кто ты без Крисси, которая кажется тебе милой, но недостаточно близкой, чтобы открыться ей? Кто ты, когда не притворяешься и не играешь в баскетбол? Кто ты, когда остаешься наедине с мыслями перед сном? — Я не знаю, — честно ответил Стив. — И это полбеды, ведь ты даже не пытался выяснить, — прошептал Эдди. Его пальцы смяли банку и опустили ее на тумбочку. Теперь его лицо приблизилось к левому уху Стива, размеренно выдыхая в него воздух. Шепот продолжился. — Пообещай мне, что попытаешься лучше узнать себя завтра, и послезавтра, и после-после… Говоря эти слова, Эдди тихо вынул ключи из кармана, стремительно отворяя замок на наручниках. Теперь запястье Стива было свободно, но тот даже не заметил, тая в шепоте собеседника с закрытыми глазами. Его подбородок ощутил мягкие кончики пальцев на себе; они повернули его по направлению к источнику шепота, и теперь все стихло. Стив открыл глаза, удивившись тому, как близко находится к лицу Эдди. — Стив, ты никому об этом не скажешь. Не успел Стив спросить, что Эдди имеет в виду, как губы Мансона оказались на его губах. Они смещались то вверх, то вниз, то вбок и так по кругу, пока Стив не сообразил, что то, что сейчас происходит — неправильно. Он оттолкнул Эдди от себя, глотая холодный воздух, будто недавно его пытались задушить и теперь у него кружилась голова. Однако его голова начала кружиться гораздо раньше, и, скорее, это было не совсем головокружение — ему сносило крышу, а кровь в грудной клетке на миг застывала. Сейчас Стив смотрел на Эдди неопределенно, его лицо не показывало ни единой эмоции — только их невероятное смешение. Все еще нервно вдыхая воздух, Стив нашел в себе подходящие слова: — Больше не смей приближаться ко мне…чертов фрик! (чертов фрик, я прирежу тебя, пока ты будешь прогуливаться за школой) Сердце Эдди коллапсировало, но он не подал виду и смылся с «места преступления». Харрингтон обнаружил, что его рука больше не закована в наручник и тоже решил уйти. Эдди не понадобилось открывать ему входную дверь — Стив сделал это сам, и когда оказался за пределами трейлера, то тут же дал деру. — Ты идиот! Полоумный болван! — кричал Эдди самому себе, прохаживаясь в гостиной трейлера туда-сюда после того, как силуэт убегающего Стива скрылся из виду. Схватившись за волосы, Мансон принялся интенсивно дышать, предугадывая, что случится на следующий день. Стив наверняка расскажет обо всем, что произошло между ними своим друзьям, а может даже и Крисси, и теперь каждый в школе будет сторониться Эдди, как отброса общества. Крисси после этого никогда не взглянет на него, а у Джейсона появится больше причин избивать его в туалете школы. Но, возможно, Эдди вынесет это. Самое очевидное — он больше не сможет смотреть Стиву в глаза. Ведь как он, Эдди Мансон, будучи ярым ненавистником Харрингтона, мог поцеловать его в губы после нескольких глотков пива? Да еще и заковать в наручники? Что, если Стив решит подать на него в суд? Воздух застревал в глотке и тут же выходил наружу, будто на дыхательные пути Мансона поставили ограничитель. Он мучительно пытался насытить легкие кислородом, но чем больше паниковал, тем сложнее это удавалось. Свернувшись калачиком на полу, он принялся дышать со скоростью гоночной машины, но все было тщетно. Мансону пришло в голову, что он умрет от страха, но так как он не боялся смерти, то решил встретить ее прямо сейчас. Его ладони затряслись, а перед взором появились разводы, как в телескопе, от скопившихся слез. — Ты не должен был этого делать… Зазвонил телефон. Его желтый цвет казался горчичным в ночном мраке. Встав и подойдя ближе, Эдди снял трубку трясущимися руками, одновременно пытаясь вдохнуть и успокоиться. — Ал-ло? С-с-лушаю, — выговорил Эдди, и слова звучали так, будто их произносил перемерзший человек. — Эдди? Это Крисси. Я не могу уснуть, решила позвонить. Да, я знаю, что в последнее время вела себя, как настоящая стерва, и мне очень жаль, что мне пришлось расстроить вас своим поведением. Я не слепая, Эдди, и вижу, как вы все переживаете из-за этого. В общем…мне трудно это признавать, но я скучаю по прежним временам. Мне кажется, я допустила ошибку, уйдя из клуба. Ты еще слушаешь, Эдди? Мансон кивнул, а потом, вспомнив, что говорит по телефону, добавил короткое «Да». Дрожь постепенно сходила на нет. Ее место заняло чувство вины. Эдди считал, что не имел никакого права прикасаться к парню своей подруги, даже несмотря на то, что подруга уже давно не разговаривала с ним. Голос Крисси был как глоток воздуха, который до этого Эдди так старательно пытался вдохнуть. — Я не осознавала, как вы, мои друзья, дороги мне, пока не ушла. Все эти дни, что я провела со Стивом и его компанией, были адом. Ты не подумай, Стив хороший парень, просто иногда мне неуютно без вас. И…я очень хочу вернуться. Без Стива, если ты так хочешь. Для Элоры все еще осталось место, так ведь? В голосе Крисси звучала надежда, а Эдди так обрадовался ее желанию снова стать частью кампании, что чуть не уронил трубку телефона. Внезапно он почувствовал себя таким дураком, таким невыносимым, заносчивым придурком, недалеко ушедшим от Стива. — Прости, Крисси, я тоже вел себя не лучшим образом. «Адское пламя» будет счастливо вновь видеть тебя, и я в том числе. На секунду Эдди замешкался. Возвращение Крисси было настолько заветным, а вина перед ней была настолько едкой, что он принял наисложнейшее решение в своей жизни, учитывая события сегодняшней ночи. — Крисси…если хочешь, то можешь привести Стива с собой. Я не против. Глупо думать, что он не часть твоей жизни, когда теперь все так резко изменилось. Еще глупее не дать ему шанс сыграть в такую замечательную игру, как «Подземелье и Драконы». На другом конце провода повисло молчание. Эдди знал, что Крисси в шоке. Следующие слова Каннингем произнесла с улыбкой: — Эдди, ты лучший в мире человек. Не знаю, как тебя благодарить! — И не надо, Крисси, я должен был поступить так с самого начала. Но все мы совершаем ошибки. Они болтали еще десять минут. Затем Крисси почувствовала, как сон пробирается к ней в постель и пожелала Эдди спокойной ночи. Мансон повесил трубку. Он дышал свободно, но в глубине души засел страх. Страх от того, что все узнают. И этой ночью он не спал.