Metal Heart

      Стив сердито оттаптывал пол, когда шел по коридору в класс, в котором должен был пройти урок Джейсона; его кулаки изрядно чесались, а сердцебиение участилось. Он уже представлял, как рассекает бровь Карвера своим точным ударом, представлял поток крови, что, не прекращаясь, будет литься по его мерзкому лицу. Столько лет тесной дружбы и ноль информации о том, действительно ли Джейсон тот самый «хороший парень» или просто прикидывается. Столько разочарования от собственной слепоты и глухоты, непонимания, нежелания вдаваться в детали, докапываться до истины. Эгоист. Эгоист, которого никто не волнует. — Стив?! — девушка с выразительным голосом бежала вдоль коридора прямо за Харрингтоном; ее длинные кудрявые волосы путались, зависая в воздухе, а подол платья уходил назад, развеваясь подобно занавескам, оставленным у открытого окна в грозу. — Стив Харрингтон, немедленно остановись! — Наконец, девушка добежала до разъяренно вышагивающего парня и схватила его за руку, развернув к себе. Красный от злости, Стив тут же побледнел, когда увидел перед собой Нэнси Уилер, девушку, на которую уже несколько месяцев не обращал внимания, занятый собственной жизнью. Ее кукольные глаза были широко распахнуты, а шея напрягалась в попытках девушки отдышаться. — Я узнала о том, что Джейсон сделал с Эдди, а еще я знаю, что ты собираешься ему отомстить, но ты не сделаешь этого! Стив, ты совершаешь ошибку! — Ошибку? Моей единственной ошибкой была слепая дружба с ним, Нэнси. Он сделал Эдди больно, он избил его! Он заслуживает того, чтобы быть избитым в ответ. Во взгляде девушки мелькнула укоризна, когда она заговорщически скрестила руки. Стив не понимал, откуда Нэнси знала о случившемся, ему становилось любопытно, однако месть все еще вертелась в сознании, не только, как слово, но как отчетливый кадр, повторяющийся снова и снова, будто заезженная пластинка. — Ты не опустишься до его уровня, к тому же есть более хитрый способ ему отомстить, не подставляя при этом себя. — С этими словами девушка поднесла палец к виску, указывая на голову. — Смекаешь?       И Стиву захотелось узнать о способе, про который упомянула Нэнси. Создавалось ощущение, что удача оказалась на его стороне, направляя к правильному исходу. Он последовал за Уилер, до самой двери, рядом с которой на стене располагалась лампочка, горящая красным светом, и Нэнси выставила руку вперед, останавливая парня. — Нам придется немного подождать. Прозвенел звонок, а они так и не сдвинулись со своих мест, не проронив более при этом ни слова. Стив удивился тому, как быстро смыло его вспышку гнева, и теперь его голова охлаждалась, начиная мыслить здраво. В это время Эдди уже разыскивал его, боясь, что может случиться, если он все-таки изобьет Джейсона. Столько проблем, он влипнет в столько проблем…и все из-за меня, — хаотично размышлял Эдди, поначалу польщенный желанием Стива отомстить за него, однако теперь устрашенный возможными последствиями. Мансон решил пропустить математику, и не дать драке случиться, если ему удастся успеть, если он уже не вмазал тому по лицу. Огибая коридоры, словно стены лабиринта, белые кроссовки парня затормозили и направили свои носки к двери с красной лампочкой, у которой стояли Стив и… — Нэнси? — удивился Мансон, который ранее видел, как она пробегала перед ним, пока тот еще был за школой. Не успел Эдди сообразить, в чем дело, как красный свет потух и Нэнси поманила юношу за собой, входя в комнату вслед за Стивом. Эдди направился к двери. Его тело все еще изнемогало от боли, несмотря на то, что на душе стало легче от того, что Харрингтон все-таки не ввязался драку ни с одним спортсменом из своей школьной баскетбольной команды.       В комнате, которую посетил Мансон, было темно, но мрак заглушал полу-светлый пунцовый оттенок, и посреди двух соединенных столов, около внушительных белых подносов стоял Джонатан, вывешивающий фотографию за фотографией с помощью прищепки на длинной белой нитке, проведенной по всей стене. В подносе перед ним находился проявительный раствор, а сам Байерс выглядел очень сосредоточенным, как хирург, выполняющий операцию. Теперь он принялся проявлять последнюю, третью фотографию, и Нэнси, посмотрев на те, что уже были развешаны, обернулась к ничего не понимающим парням, обнимая себя за плечи и исподлобья глядя на них. — Вы, наверное, хотите знать, что здесь творится, — послышался ее звенящий голос, — и я вам расскажу. Присаживайтесь, вам придется послушать от начала и до конца. — Условившись на этом, она начала повествовать, пока Байерс возился с заключительной фотографией. — Так, в общем, Джонатан пришел сегодня в школу пораньше, как и я, но мы находились в разных местах. Он направлялся в отделение журналистов, то есть ко мне, как раз для того, чтобы спросить меня о грядущем газетном выпуске и заранее подготовить все фотографии, когда, проходя мимо закрытого класса географии, он вдруг заметил, пусть и краем глаза, но моментально, подозрительное движение в окошке двери, о котором Карвер напрочь забыл, не предусмотрев возможного риска быть пойманным с поличным. Да, он задернул шторы, заперся ключом, но он так легко положился на раннее пребывание в школу, он так сильно верил, что никто не пройдет мимо и не увидит, что решил забить на эту квадратную стеклянную вставку, которую, все равно, было нечем закрыть. И он начал избивать тебя, Эдди, — глаза девушки переметнулись на истерзанное лицо парня с длинными волосами, — Джонатан это видел, и он решил воспользоваться тишиной, стоявшей в коридоре, и как можно незаметнее достал фотоаппарат, встав на колени и прячась за нижней частью двери, что была уже без стекол. Так или иначе, пленка Джонатана была почти отснята, и в ней оставалось место всего для трех кадров, которые он решил потратить на случившийся инцидент. Он сделал три снимка, убедившись, чтобы в кадре был и ты, и Джейсон, а также его дружки, и затем он убрался оттуда как можно скорее, стрелой мчась ко мне. Там он и поведал свою историю, которую я теперь пересказываю вам. Мне хотелось разыскать тебя, Эдди, и увидела тебя со Стивом, не спеша встревать в ваш разговор, стоя далеко, у края стены. Когда я увидела, как Стив разозлился и ушел прочь, я все поняла, абсолютно все. Мне известно, когда Стив не в духе, и я могу понять, когда он хочет понравиться, а когда — уничтожить кого-то. Я тут же побежала к Харрингтону, ведь, с имеющейся информацией, я должна была его остановить, пока он не сделал непоправимое, то, что отразится на его будущем, — не совершил насилие в ответ на насилие. Тебе повезло, Эдди. Теперь у нас есть компромат на твоего мучителя, и мы сделаем все возможное, чтобы он поплатился за совершенный поступок. — Все верно, — отозвался Джонатан, — со мной была вспышка, и она бы неплохо помогла сделать ваши силуэты видимыми на фотографиях, запечатленных моим далеко не новым «Пентаксом», несмотря на весь тот полумрак, что стоял в классе, однако сложность состояла в том, что я не мог ею воспользоваться, ибо Джейсон наверняка бы заметил. Вспышки очень яркие, пусть и короткие. А три вспышки, уж тем более, слишком явны, чтобы их не увидеть. Но не все потеряно, Мансон, ведь у меня есть отбеливающий раствор, и, когда фотографии подсохнут, я их осветлю. Будем надеяться, что они получатся качественными, и я не буду вынужден разорвать их по частям, ведь это веское доказательство вины Джейсона. Мне очень жаль, что так получилось. Кстати, почему он тебя избил? Теперь Стиву тоже стало интересно, из-за чего это произошло, и он перевел взгляд на рядом стоящего друга, размеренно дыша ему в плечо. Эдди неловко учел направленные на него взоры, а затем рассказал, как Джейсон начал подозревать его в отравлении Крисси. — Он подумал, что она упала в обморок, потому что я что-то подсыпал ей перед матчем, но я этого не делал. Этот идиот даже не знает реальной проблемы, с которой она столкнулась! — Эдди слегка замялся, — эта проблема личная, мы не можем вам все объяснить, но это был не первый раз когда Джейсон меня избивал. Конечно, так жестоко он избил меня впервые, однако ему приходилось давать мне под дых и раньше. О таком я мог рассказать только дяде и своей подруге Робин, но штука в том, что теперь знаете и вы. Эдди покосился на Стива. Все так резко изменилось за какие-то несколько месяцев; он никогда бы не подумал, что будет стоять рядом с ним, Джонатаном и Нэнси, собирая компромат на человека, травившего его уже очень много лет. Еще безумнее было осознавать то, что Стив, который прежде ограничивался лишь тем, что спрашивал у него домашку или просил списать конспект, теперь был полностью на его стороне и, кажется, волновался за него. Катастрофический взрыв мозга. Это приносило странное чувство комфорта, такой уютной защищенности, которую испытываешь в теплом доме, сидя, укутавшись в плед, с чашкой чая в руках, в то время как за окном ревет холодный ветер с дождем и сверкает ослепляющая молния, за которой следует рычащий, свирепый гром. Тело Стива, к которому хотелось прижаться и не отлипать, в данный момент манило как никогда, однако Эдди сдержал себя, не давая воображаемой собаке сорваться с цепи. И именно в эту минуту в его голову ударило сражающее осознание. Осознание того, что Стив не просто ему нравится. До Эдди дошло, что он влюблен в него по самую глубину своей бездонной души. И теперь я схожу с ума, как тогда, в больнице. Сатана, дай мне сил.       Вместо того, чтобы идти на ланч сегодня днем, Эдди, Нэнси и Стив пошли в кабинет директора с двумя фотографиями при себе после того, как Джонатан их осветлил. Третью фотографию, к сожалению, пришлось выбросить из-за ее изначально неудачно произведенной съемки — она была одной из первых, что щелкнул Джонатан, пытаясь удержать «Пентакс» и не обронить его, а еще унять предательскую дрожь в своих руках. И все же, как это обычно бывает, когда фортуна не сходит с привычного места или даже человека, двух снимков оказалось достаточно, чтобы убедить директора, который с ужасом оглядел отливающие глянцем фотографии, в том, что Джейсон Карвер виновен. Мистер Хиггинс был повергнут и удручен содержанием снимков, но куда больший шок у него вызвал вид Мансона, лицо которого было покрыто синяками. Поправив тугой галстук, он еще раз подробно изучил фотографии, и его рот скривился, как помятый фантик. — Эдди Мансон, — обратился мистер Хиггинс к юноше, — вы хотите начать судебное разбирательство с Джейсоном Карвером, Патриком МакКинни и другими спортсменами? Мансон задумался. Он мог добиться справедливости, это верно. По крайней мере, так на его месте поступил бы Уэйн. Он прикоснулся к торсу, чувствуя натянутость по всему телу; степень ущерба была достаточно серьезной, и оставлять это просто так было бы глупо. С другой стороны, Эдди ненавидел всю эту волокиту с исками и адвокатами, которые, между прочим, стоили немалых денег. Вспомнив уставшее лицо своего старика, который каждое утро приходил после работы, усохший и изможденный, Мансон был готов поставить на то, что бюджет его родного округа на судебные разбирательства был близок, если не равен, нулю. Каждая копейка, которую они выжимали для жизни, Уэйн — с завода, Эдди — с продажи наркотиков, была так дорога, что тратить энергию на суды и весь этот негатив было слишком неблагодарно не только по отношению к дядюшке, но и к самому себе. Ты серьезно хочешь этого, Эдди? Тратить бесценное время на этого урода, который, в конце концов, отплатит тебе и вернется в школу, как ни в чем не бывало? Поверь, он найдет способы докучать тебе и без применения физического насилия, так что с судом или без, — так просто ты от него не избавишься. (знакомо ли тебе беспредельное презрение, которое делает душу столь доброй?) — Знаете, мистер Хиггинс, мне будет спокойнее, если я сохраню свою энергию и деньги, подав обычную жалобу на всех четверых. Но я должен убедиться, что Джейсон Карвер получит неимоверно мучительное наказание за свой…поступок, как и другие игроки, участвовавшие в избиении. Позаботьтесь об этом, а я пойду на ланч, пока не закончилось время. Спасибо Вам, мистер Хиггинс. С этим Эдди покинул кабинет, оставив директора в раздумьях и надеясь, что поступил правильно, и что ему не придется жалеть о принятом решении. Нэнси ушла к Джонатану, а Стив околачивался около него, наблюдая поднятый выше горизонта профиль человека, не потерявшего лицо и уважение к себе после такого страшного случая. — Как давно…все это началось? — спросил Стив, пытаясь заглянуть в скрытые от взора глаза Мансона, несмотря на то, что те были не в самом лучшем своем состоянии сейчас. — Еще с восьмого класса, — проваливаясь в воспоминания, начал Мансон, — когда я только начинал трансформироваться в то, что вы зовете фриком. Я просто стал резко отличаться от всех остальных, неосознанно взрастив в этом подонке уверенность в том, что это выходит за рамки привычных вещей. Поверь мне, то, что выходило за рамки, Карверу не нравилось, при его-то воспитании, и он начал…докапываться до меня. Поначалу словесно, оскорбляя различными именами, а затем переходя на следующий уровень — выливание воды и сладких напитков на голову, запугивания, разрушение моих учебных принадлежностей, которые потом приходилось покупать заново; он даже умудрялся прятать мой ланч, пока я, голодный и измучившийся, наконец, не сдавался. Постепенно к нему подтягивались те, с кем он общался, а поверь, через него прошла уйма разных людей. В общем, уйдет много времени на перечисление того, что он сделал со мной, но суть в том, что он…никак не мог насытиться своими фокусами, продолжая насылать на меня проклятья весьма черной магии. Черной, как его отвратительная душонка. И однажды, в десятом классе, он ударил меня. Знаешь, это был не такой уж и болезненный удар, однако он неплохо встряхнул мой мозг, который очумел от удивления. Я замахнулся на него в ответ, это происходило не в школе, и тогда он ударил меня еще сильнее, что сбило меня с ног. В тот день я сказал об этом дяде, и он ответил мне, что всегда следует давать отпор таким, как Джейсон. Я слушался этого совета…до сегодняшнего дня, пока не допустил полную мясорубку из-за глубокого чувства вины, знаешь… из-за Крисси и всего такого. В последнее время я чувствую себя достаточно ужасным другом, поэтому…да, я не нашел в себе смелости разбить его лицо в ответ в этот раз, тем более их было несколько и они стали в разы сильнее, — поникший голос Мансона вызвал шевеление в груди Харрингтона, отчего тот остановил его, зафиксировав руками. Неужели я только что поведал ему о частице своего прошлого? — Слушай, Эдди, ты НЕ плохой друг. — Стив звучал достаточно убедительно, в этот миг сердце Мансона встрепенулось от одного лишь его касания, которое действовало, словно электричество, обжигая и парализуя. — Не знаю, что ты там себе напридумывал, но я считаю, что…ты первый друг в моей жизни, которого я действительно считаю очень интересным. Понимаешь, Мансон? Ты не поверхностный, как остальные, ты нечто…большее. Да! Ты больше, чем просто какой-то там друг. Ты, я имею в виду, тебя заботят люди, и ты не такой заносчивый, как Джейсон, ты просто невероятен, ведь никогда в жизни я не встречал парня с такой завораживающей натурой, как у тебя. Ты умеешь писать музыку, вести настольную фэнтези-игру, развлекать людей своим дурашливым поведением, но самое главное…ты никогда не боишься быть и оставаться собой! Ты не держишь маску, не бежишь от кошмаров, ты упорно сражаешься с ними, и это восхищает меня. Правда, Мансон. Ты очень сильный человек. В коридоре было пусто и тихо, в то время как в нескольких метрах от них, там, где находилась столовая, стоял повседневный шум. Мансон, замерший, как деревянная фигурка, стоял в сорока сантиметрах от Стива, который придерживал его своими руками, будто не давая упасть. В его теле сохранялась слабая пульсация, от всей той боли, что ему причинили, но также от волнующего трепета, охватившего все его существо. В глазах Харрингтона мельтешили световые блики, и его лицо стало таким близким, как лицо человека, которого знаешь уже очень много лет. Мансон никогда не думал, что когда-нибудь в его жизни настанет момент, когда он не узнает самого себя, но поверит в то, что какой-то посторонний человек — тот, о ком он ведал с самого начала. — Стив? — голос Мансона дрожал от неровного дыхания, что производил юноша, провалившийся в необдуманное созерцание, в весенний лес, находящийся перед его очами. — Да? — поджидал Харрингтон. Его лицо было расслабленным, но отражало в себе такое же волнение, что уже давно гуляло по телу его друга. Эдди так ничего и не сказал, потеряв способность находить нужные слова. Он был сбит с толку неожиданно проявившейся красотой, которую видел перед собой, что просто предпочел молчать, не решаясь спугнуть ее, коммуницируя без слов. Харрингтон напряг дыхание, думая, что Эдди вот-вот что-нибудь произнесет, но его намертво закрытый рот изводил и мягко принуждал сгорать от нетерпения. Да что уж там, его стиснутые губы так раздражали, что правая рука невольно скользнула к избитой щеке, нежно поглаживая красные участки кожи. Ты все равно прекрасен, — шептали его глаза, и Эдди был готов поклясться, что чуть не ударился в слезы. Его лицо дрожало, колеблясь в теплой руке, когда чужие губы приближались к пятну с засохшей кровью на малиновых устах. Эдди поддался на миллиметр вперед, задерживая в себе признаки жизни, и его глаза были полуприкрыты, когда он совершал попытку как можно медленнее дотянуться до губ Стива, таких пылких, ярких, сводящих с ума… Чувствовала ли себя так Нэнси Уилер, когда Стив впервые потянулся к ее губам, признавая их соблазнительность? Рука, что находилась на щеке, переметнулась к затылку, зарываясь в каштановые волосы, колышущиеся от своего веса, а Мансон уже предвкушал, как прикоснется к чувственным лепесткам самой душистой ромашки, произрастающей в диком лесу, в котором Мансону посчастливилось стать желанным гостем. Он был готов пробежаться по мягкой земляной тропинке из густых волос своими пальцами, ловить теплый лоск солнца в лучистых глазах и продолжать ласкать изумительные лепестки до самого вечера, пока мышцы не устанут…однако два лепестка на одухотворенном лице, к которым тянулся Мансон, превратились в испуганного воробья, слетевшего с ветки, когда тот услышал внезапный, резкий звон.       Стив, так и не совершив затеянного, отстранился на автопилоте, в то время как звонок все еще продолжал производить этот бесящий, скрежещущий звук, и сердце Эдди упало. Ему так и не удалось дотронуться до ромашки, которую тот так отчаянно хотел приласкать, с тех пор как она стала так мила с ним, и этот факт тяжело повис на задворках души, когда Харрингтон попятился назад, смущенный своим поведением, а затем и вовсе убежал прочь, как ребенок от разбитой им вазы. Плохой друг хочет оборвать дружбу. Плохой друг хочет стать возлюбленным, и ты начинаешь догадываться об этом, Стив Харрингтон. Эдди смотрел вдаль, туда, куда побежал Стив, скрывшись из виду, и его губы капризно заныли от нового вида боли. Как же несправедливо было меня так дразнить.       Джейсон Карвер получил наказание за избиение Эдди. Его отстранили от занятий на три недели, что было просто ужасно для него и для других виновников, получивших аналогичный приговор, ведь при таком раскладе те едва ли смогут написать тест, а также несколько последующих, не зная материала, который им не преподадут. Три недели, проведенные без Карвера, были раем, особенно когда Мансон почувствовал себя в безопасности, имея при себе складной нож, что подарил ему Уэйн после одного утреннего разговора на следующий день, как узнал о случившемся. Тело Мансона восстанавливалось на удивление быстро, а раны заживали без всяких проблем, что не могло не радовать. В одну из недель, проживая которые отбывал наказание Джейсон, Крисси Каннингем вернулась в школу, выписанная из больницы, и ее лицо похорошело, стало свежим и здоровым, перестав быть таким истощенным, однако Крисси, начавшая питаться нормально, больше не краснела в присутствии Стива, не прикрывала рот рукой, миловидно смеясь, казалось, будто румянец навсегда покинул ее щеки, а улыбка — лицо, уступая место серости и отстраненности от всего, что происходило вокруг. В любом случае, друзья были рады видеть Крисси снова, сидя за столом во время ланча, и в этот раз к ним присоединился Стив, потерявший возможность болтать с друзьями-спортсменами, что не появлялись в школе. Как скоро черт дернет меня сказать Крисси, что я влюблен в ее парня, с которым целовался, когда они начали встречаться? Ситуация становится все сложнее и сложнее.