Metal Heart

      Эдди Мансон находился на футбольном поле рядом с Крисси, и они оба наблюдали, как тренируется Стив. Было что-то чарующее в том, как он напрягал мышцы бицепсов, когда отжимался или отводил руку в сторону, чтобы размять ее. Да, хвастаться таким добром перед Нэнси было самым разумным делом, если так подумать. С тех пор, как он меня чуть не поцеловал прошло очень много времени, почти месяц, а я все еще глазею на него издалека, не решаясь признаться в своих чувствах, хотя Робин уже давно советовала это сделать. Эдди покосился на свою подругу, которая поправила тугой высокий хвост. За последние три недели девушка набрала некоторое количество веса и выглядела счастливее некуда. Жизнь, высеченная из ее взгляда, вернулась в троекратном размере, и Мансон еще никогда не наблюдал, как Крисси улыбается самой себе, просто так. Он был очень благодарен, что все сложилось благополучно и она могла сидеть рядом, прихорашиваясь. Только вот Эдди заметил, что Крисси стала поправлять макияж и прическу вовсе не для Стива — она начала делать это в радиусе любого проходящего мимо парня, будто в ее личной жизни отношениями и не пахло. Такое поведение немногим сбивало с толку, но Эдди не стал интересоваться, почему Крисси так делает. Отчасти ему казалось, что он сам себе это придумывает, дабы найти предлог посчитать Харрингтона свободным, а, значит, открытым для признаний. В один день мне придется это сделать, потому что я слишком нетерпелив, чтобы ждать своей старости или любой другой подходящей жизненной точки, не боясь при этом ничего. Я либо признаюсь, либо умру. Третьего не дано. Но как быть с Крисси? Как донести до нее тот факт, что я влюблен в Стива по-настоящему, так, как мне еще никогда прежде не доводилось любить парня? Похоже, я попал в ловушку, из которой не выбраться. Весенний воздух, его аромат и свежесть ласкали полностью зажившее лицо Мансона, который в какой-то степени стал выглядеть старше. Или более, что ли, уставшим. Часто он подолгу не мог уснуть, моля, чтобы блаженный сон, наконец, накрыл его веки, но случаи с его бессонницами участились, несмотря на то, что он думал, будто наступление весны сможет исправить это дело. Только вот ее приход сделал хуже — Эдди чувствовал неистовую потребность в любви, а еще не мог остановить поток мыслей, среди которых затерялся образ Харрингтона. Юношу стало изумлять, что все, что раннее раздражало его в Стиве, начинало ему нравиться. Та же развязная походка или манера держать себя, поправлять свисающие локоны плотных волос, чесать бровь в раздумье, подмигивать без повода, — все, абсолютно все вдруг стало таким прелестным и грациозным, часто происходившим, словно в замедленной съемке. Проклятье.       Кто-то осторожно ткнул Мансона в плечо. Это был Джонатан, молчаливо поманивший юношу за собой, в сторону леса, состоящего из дорожки высоких деревьев, расположенных около спортивного поля, совсем рядом. Байерс привел Мансона к знаменитому столу для ланча, около которого стояла вытянутая лавка с каждой стороны. На древесине, что покрывала потрепанный стол, виднелись отметины от ножевых зазубрин и различные надписи, сделанные учениками старшей школы Хоукинс, по крайней мере теми, кто сюда вообще ходил. Часто в этом месте Эдди совершал свои торговые сделки, потому что оно было скрытным, и когда Джонатан уселся на лавку, Эдди моментально все понял — ему хочется наркоты. Причем Эдди видел впервые, чтобы Джонатан в целом был заинтересован употреблением наркотиков. Так или иначе, Мансон достал черный сундучок из своего рюкзака и водрузил его на стол. — Марихуана? — спросил Эдди. Джонатан отрицательно покачал головой. — Я слышал, что у тебя есть особый продукт под названием…витамин К, — лицо Байерса было слегка напряженным, но Эдди не осуждал его, ведь сам принимал дурь. Улыбка налетела на его губы, и Мансон достал нужный пакетик с белым, как снег, порошком. Джонатан тоже улыбнулся, но слегка натянуто, подозревая, что их кто-нибудь увидит, словно кто-то стоит и наблюдает, прячась за деревьями. Эффект фотографа, — усмехнулся про себя Эдди. — Это витамин К, то есть кетамин. Вставляет мгновенно, особенно, если занюхать. С ним можно чуточку переборщить, так как это не гирик, но все же советую поаккуратнее со скоростью вдоха. У тебя может пойти кровь из носа, если будешь слишком резок или участишь с дозами, — принялся объяснять Мансон. Его энтузиазм поражал, но от этого Джонатану странным образом становилось спокойнее. — Нэнси знает? — Нет, нет, не думаю, что она вообще в курсе. Сколько это будет стоить? — Джонатан, прижав большой палец к зубам, указал на пакетик в пятьдесят граммов и удивился, когда Мансон опустил его прямо перед ним, с озорной ухмылкой на губах, не ожидающий при этом ни копейки в ответ. — Чувак, ты помог мне донести на Джейсона, без тебя ситуация с моим избиением обернулась бы куда хуже. Бери пакет за бесплатно, это меньшее, что я могу для тебя сделать. Байерс засветился от радости, робко пряча пакетик в карман. Его челка из тонких прямых волос закрыла правый глаз, а на щеках выступили вертикальные ямочки. Внезапно, после короткого периода тишины, за деревьями послышалось шевеление и хруст тонких веток, отчего оба парня вошли в режим боевой готовности, пытаясь сделать как можно более невозмутимый вид. Однако это оказался всего лишь Стив. — Мансон, ты куда подевался? Почему оставил Крисси одну? — поверх спортивной футболки Харрингтон накинул жёлтый свитер, так как в начале марта погода обычно стояла прохладная. На его лице висело чистое недоумение, а Эдди был удивлен тому, что Харрингтон вообще пошел его искать, как только потерял из виду. Мол, не совсем похоже на его обыкновенную модель поведения. — Ну, Большой Мальчик, как видишь, у меня есть и свои дела, не могу же я вечно наблюдать, как ты нарезаешь круги вокруг поля, — Эдди, накрывая черный сундучок руками, деловито поиграл бровями, заставляя парня недоумевать еще больше. — Ладно, я пойду, — произнес Джонатан, — спасибо за щедрость, Эдди. Стив проводил Джонатана взглядом, пытаясь уловить хоть частицу смысла, и когда Байерс исчез из зоны видимости, Стив устроился напротив Мансона, как раз там, где до этого сидел школьный фотограф. — С каких это пор ты зовешь меня Большим Мальчиком, Мансон? — полюбопытствовал Харрингтон, складывая пальцы в замок на испещренном царапинами столе, перед лицом Эдди. — И почему ты так просто ушел с поля, ты ведь знаешь, что Крисси любит твою компанию. Мансон уставился на Стива. Его влажные от пота волосы за последние несколько месяцев порядком подросли, теперь они выглядели еще привлекательнее, если тому вообще был предел, а еще вились, как виноградная лоза. Лицо Стива было слегка розоватым, из-за бега и активной разминки, и сидя там, на скамье, Мансон предполагал, каким горячим могло быть его тело в данный момент. Согретое движением. В его сердце произошел спазм, настолько сильный, что парень невзначай накрыл грудь ладонью. Сейчас или никогда. — Слушай, Стив… Харрингтон внял чарующему голосу с повышенным вниманием. У Эдди не оставалось сомнений в том, что Стив — нетипичный популярный ученик. По крайней мере, не такой, каким себе тот его изначально представлял. Спазм помаленьку отпускал, но не мог унять возросший в частоте ударов человеческий мотор. — …я…долго думал об этом в последнее время. О том, как ты впечатлил меня собой. Я имею в виду, настоящим собой, тем самым реальным Стивом, что не носит масок и не позирует перед камерой с величавым оттенком гордости на лице. Прошло почти полгода с тех пор, как я начал узнавать тебя ближе, и должен признать, что ты не просто неплохой чувак, а самым натуральным образом хороший парень. В общем, я рад, что мы стали друзьями, очень рад. И я все хотел сказать тебе… Бешеный стук сердца отдавал в виски, барабаня всякую чушь, заставляя терять ход мыслей. Они переплетались, как нити различных шерстяных клубков, создавая хаотичное нечто, похожее на мусор. Впервые в жизни Мансон был поражен тем, что не мог связать и слова дальше невидимого рубежа, что установил для себя сам, неосознанно, но намертво. Из его рта вырвался утомившийся вздох. Пришлось вновь сменить направление разговора, но при этом не казаться подозрительным. Признание представилось ему аналогичным выстрелу в голову. — …да, Стив, я хотел сказать тебе, что уже давно хочу сделать тебя членом клуба «Адское пламя», чтобы ты мог играть с нами, стабильно, по четвергам, если ты, конечно, сам этого хочешь, — Мансон опустил взгляд, мысленно крича на свое лицо, чтобы то ни в коем случае не начинало краснеть сейчас. Но разве оно послушает? Эдди закрылся ладонями, будто вот-вот заплачет. Вечно холодные руки спасли ситуацию, и жар отступил с небольшой неохотой. Черт, я был близко. — Шутишь, Эдди? — поразился Стив. — Да о таком можно только мечтать! Я почтен, правда. Мне уже не терпится стать частью клуба! — с этими словами он поправил свисший со лба мокрый локон. — Тогда скоро я выдам тебе фирменную футболку…как насчет того, чтобы прийти ко мне в трейлер в следующий вторник? А через день ты уже сможешь потусоваться с нами, — Мансон захохотал, от чистейшего счастья, ведь он действительно хотел, чтобы Стив, наконец, стал играть с ними, и теперь применил это предложение в самое, что ни на есть, подходящее время. — Назад дороги нет, я принимаю твое предложение, — согласился Стив, загоревшись вдохновением. Эдди задорно улыбнулся, а на душе потеплело, словно в ней растаял весь скопившийся снег со льдом. Я уже признавал, насколько сильно люблю его? — Ну…тогда я пойду…назад, к Крисси, — продолжая улыбаться, как идиот, Эдди указал большим пальцем в пространство, дорога в которое вела прямо к спортивному полю, и все-так же изнемогая от трепета, он встал со скамьи, убирая черный сундучок в рюкзак. Стив провожал его глазами, будто не зная, вставать со скамьи или пока посидеть, подумать о том, что только что случилось, о том, что его приняли туда, куда он и не рассчитывал попасть. Мансон, с рюкзаком на плечах, уже почти скрылся за вторым деревом, как вдруг Харрингтон подскочил с места, крича во всю глотку. — Эдди! Постой! — его тело в мгновение ока оказалось рядом с Мансоном, который встал под тень раскидистых веток, ожидая того, что скажет Стив. Отдышавшись, Стив облокотил руку об ствол дерева, мешкая и размышляя над тем, а стоит ли вообще что-либо говорить после того, как тот перепугал юношу своей резкостью. Они находились в глубине лесной зоны, скрытые от посторонних глаз, и от этого создавалось ощущение покинутости, словно никто и ничто не существовало в этом мире на данный момент. — В общем, я тоже очень давно хотел тебе сообщить кое-о-чем… — Слушаю, — тон парня был заинтригованным, словно его собирались втянуть в увлекательнейшую авантюру. — Правда, знаешь, — усмехнулся Харрингтон, — даже не знаю, адекватно это или нет, ведь это совершенно противоречит здравому смыслу! — теперь Стив встал ровно, прямо напротив Мансона, спрятав пальцы в карманы своих серых трико. Вовлеченность Эдди в разговор достигла высочайшей точки. Он приблизился к Харрингтону на полметра и, не отводя сосредоточенного взгляда, уверил его в следующем: — Стив, мне плевать, адекватно это или нет. Запомни, раз и навсегда, здравомыслие — очередное препятствие к свободе, — и вновь соблазнительный баритон Эдди принудил Харрингтона растаять в восхищении от уверенного тона, говорящего одну правду и ничего, кроме нее. — Хорошо, я скажу это, — заволновался Стив, — боже, да, я скажу это! Эдди терпеливо ждал, когда Харрингтон соберется с мыслями, а, может, даже и с духом. Он уже хотел вернуться поскорее к Крисси, так как эта ситуация щекотала его грудь изнутри, а дыхание на миг прекращалось, как замирает дыхание зрителя в кинотеатре, на очень важном, даже, можно сказать, поворотном моменте истории. Стив принялся теребить волосы, смущенно отсмеиваясь, пока, наконец, не произнес: — В общем, Эдди, ты был прав. — Прав…в чем? — глаза Эдди вцепились в лицо Стива как паук в свою сеть, и от этого Харрингтон еще больше занервничал, прямо как девчонка перед своим первым разом. — Прав в чем, Стив? — Тогда, в трейлере. Когда ты был накурен марихуаной, а я сидел, закованный в наручник, ты был прав, прав во всем. Эдди, ты не ошибся, я…не люблю Крисси. Точнее, она мне, конечно, очень нравится…но не так, как ты. В Эдди поднялась, песчаная, а, точнее, эмоциональная буря — подобно фонтану она возвысилась над разумом и принялась распространять свое влияние во все стороны и, еще не до конца веря услышанному, Мансон безумно выдохнул. Ему хотелось ущипнуть себя, защипать до крови, чтобы окончательно убедиться в том, что Стив только что сказал. — Не так, как я? — огорошено переспросил Эдди, а Стив нежно улыбнулся его недоумевающей мине. Он приложил правую ладонь к его щеке, прямо как тогда, в коридоре школы, кроме того факта, что теперь лицо Мансона было полностью восстановленным и как никогда притягивало к себе. Желтый свитер Харрингтона прилег вплотную к джинсовому жилету парня, так, что Стиву пришлось согнуть вытянутую руку и приблизиться к широко раскрытым янтарным глазам, что казались темными, как кофейные зерна, в тени дерева, под которым находились юноши. — Ты мне нравишься безмерно, Эдди Мансон. Каждая минута, проведенная с тобой, похожа на тепло костра, что греет замерзшие руки. Будет ли излишним говорить, что я постепенно начал западать на тебя еще после того непредсказуемого поцелуя? — Не будет…я этого не знал. Я никогда не думал, что ты… — Это называется бисексуальность, Эдди. Я обсуждал это с нашим школьным психологом, мистером Бауманом, и он объяснил мне… — Ты говорил с Мюрреем Бауманом обо мне? — Ну, я не называл твоего имени, однако да, я говорил с ним о тебе, — губы Харрингтона вновь тронула улыбка, когда он вожделенно любовался красотой глубины взгляда, представшего перед ним так близко. Ему казалось, что он катится по пустынным дюнам, лежа, всецело отдаваясь потоку происходящего, и это так умиротворяло его, что ему привиделось, будто в своих руках он держит невообразимое сокровище, о котором известно только ему одному. Левой рукой Стив аккуратно, подобно гончару, притронулся к талии парня, прижимая его к себе, и в этот момент дыхание Эдди, натянувшись, сбилось. Он трепетал, как листва деревьев, отчего и делался таким хрупким и мягким. Эдди польщенно сложил холодные руки на горячей груди парня, пальцами сжимая банановый ворот, что был так приятен на ощупь. Его кожа, находящаяся под ногтями, дотронулась до маленького участка груди Харрингтона, ближе к ключицам, и это зажгло в нем страстное устремление к губам Мансона, которые потянулись в ответ, незамысловато соединяясь с воздушной оболочкой самой желаемой сладости, подобно двум магнитам, установленным противоположными полюсами друг к другу. Это так прекрасно, это так прекрасно, это… Стив обходительно ласкал нижнюю губу парня, пальцами дотягиваясь до мочки его уха и уходя далеко за нее, по нервам, что отправляли взрывные сигналы в голову, опьяняя. На душу ему упало моментальное ощущение революционной свободы, заполняя изнутри, делая его таким счастливым, таким легким образом взволнованным. Парни прервались. Затем потянулись за новым блаженным поцелуем, вновь останавливая время вокруг себя. Может, если я буду целоваться с ним вечно, то никогда не состарюсь. И поцелуй, мягкий, как шелк, продолжался уже далеко не шесть секунд, когда парни увлеклись друг другом, унесенные любовью в сказочное мгновение полноценного понимания своих чувств и их необыкновенной силы, связывающей тонкой красной нитью, пылающей чувственным пламенем. Стив сдвигал брови книзу, получая удовольствие от такого простого, но усладительного действия, и прижимался к Мансону, как к теплому одеялу в промозглую ночь. Его губы были такими подвижными и неравнодушными, они словно танцевали бойкое танго с его губами, ни упуская ни одного момента вдохнуть в них новую жизнь и новую возможность любить крепче, чем когда-либо. Уветливо выдохнув, Харрингтон завершил поцелуй и устремил свой взор в пьяные, полные обожания темные глаза. — Не поверишь, я влюблен! — промурлыкал Эдди, поднимая одну из рук к горячей шее Стива. — Говорю, люблю тебя, Харрингтон, — с этими словами он спокойно прилип к его подбородку, поднимая нос к верху, как ласковый кот, дающий погладить себя по пушистой макушке. — Не поверишь, и я тебя, — одухотворенно прощебетал Стив, проводя руками по кудрявым волосам, пахнущими весенней прохладой. Пусть этот момент никогда не кончается, прошу. Никогда. Я так долго не осознавал, что такое счастье. — Я знаю, кто я, Эдди. — воодушевленно заметил Стив. — Я счастливчик. Ибо нужно быть очень везучим, чтобы полюбить вновь, после того, как твое сердце было разбито. Я счастливчик, потому что чувствую, как парю над землей, и крылья, держащие меня, дал мне ты. Ты вручил их мне, не требуя ничего взамен, и я не жалею, что принял их. Они такие легкие и воздушные, они дают мне свободу. Спасибо тебе, Мансон. Спасибо, что научил меня летать. — Как же мне нравится вся та приторная ерунда, вытекающая из твоего рта, Харрингтон, — Эдди дотронулся до кончика носа парня и окрыленно хихикнул. Уж он-то давно знал, как летать, просто раньше было не с кем. Они заключили свои тела в затяжное, умиротворенное объятие, вдыхая аромат леса, слушая пение птиц и то, как прогуливался по округе легкий ветер. Они ощущали присутствие друг друга, воспринимая его как блаженный дар, и их ладони скрепились, когда они отстранились и пронзительно посмотрели друг на друга, узнавая в себе возлюбленных, проживших тысячи лет бок о бок в каких-то непостижимых, совершенно других мирах, не находящихся в этой Галактике. Я гляжу на него и замечаю целую Вселенную. Как долго это продлится? И будет длиться ли? — Понимаю, что выпускной класс нескоро, да и до самого выпуска целый век, но давай…давай, когда мы разъедемся по разным колледжам, отучимся, начнем работать…давай все это время, не переставая, писать друг другу письма? И по возможности звонить? Потому что…потому что я чувствую, Стив, что захочу найти тебя, чего бы это ни стоило, и прожить с тобой всю свою безбашенную жизнь, — с замиранием сердца проговорил Мансон, все еще держа Харрингтона за руки, за теплые нежные руки, которые согревали моментально, не давая и шанса на замерзание. — Обещаю, так и будет, — выговорил Стив, с чистой душой любуясь парнем. — Обещаешь? — с надеждой переспросил Эдди, чувствуя, как все его тело содрогается от одного только слова «обещаю». — Да, обещаю, Эдди, — Стив стиснул тонкие пальцы Мансона, чтобы лучше их согреть, и повел его в сторону поля, не выпуская из своей жаркой, как кипяток, ладони. Ладони, которую он спрячет в карман, и при появлении на людях, разомкнет, давая ледяным пальцам выскользнуть. Сладкие минуты тайной любви стоят вынужденного притворства. Самый-самый-самый-самый счастливый человек на планете, самый ликующий и самый радостный. Когда жизнь успела стать такой праздничной? На момент Эдди представил, что если бы он был собакой, то непрестанно вилял бы хвостом, ведь это так чудно — любить и быть любимым. — Робин, ты ни за что не догадаешься, что сегодня произошло! — с жаром тараторил Мансон, прохаживаясь в комнате своей подруги от одного угла до другого; стоял поздний вечер, а закат был оранжевым, как апельсиновая кожура. — «Ржавым гробом» заинтересовался музыкальный лейбл? — бесстрастно предположила Бакли, стачивая ногти голубой пилочкой. Она сидела на кровати, а рядом лежали различные журналы и комиксы, которые она хотела презентовать Мансону этим вечером. Только вот Эдди увлекся рассказом свежих новостей из своей жизни. — Нет! Хотя, твой вариант звучит очень круто… Меня поцеловал Стив Харрингтон! — и тут Эдди запрыгал подобно пятилетнему ребенку, сгибая тонкие ноги в коленях и с озорством смеясь. Робин отложила пилочку в сторону, и ее рот в изумлении раскрылся. — Неужели? Это невообразимо! — Я знаю, это было так дивно, так…восхитительно и непередаваемо, мой разум все еще блуждает в этих сладостных минутах, Робин, — Мансон, пораженный жаром любви, упал на кровать подруги и мечтательно загляделся в потолок. На его устах прыгала игривая улыбка, значение которой Бакли прекрасно понимала, способная отчетливо воззвать воспоминания о своем первом поцелуе с Вики в своей голове. — Но Эдди…что ты скажешь Крисси? Сомневаюсь, что она будет так же рада услышать об этом как я. Кстати… — Стив сам ей скажет. Он просто обязан. А почему бы и нет? — Стой, Эдди, послушай! Парень задрал голову вверх, глядя на девушку. — Забыла тебе сказать: недавно мы с Вики решили снова посетить Озеро Влюбленных, и когда проходили мимо Каменного Черепа, ну, ты знаешь, популярного места для проведения всяких романтических встреч, то увидели Крисси вместе с Джейсоном. — Что? Они целовались? — Нет, не думаю, что они как-либо прикасались друг к другу, скорее просто разговаривали, но, мне показалось, что это немного странно…будто они прятались. — Ты слышала, о чем они говорили? — Мы с Вики тут же ушли, дабы не попасться им на глаза, но нет, мы так и не поняли предмет их разговора и почему они были там одни, вдвоем. Поэтому я еще раз спрашиваю тебя — ты собираешься говорить с Крисси или нет? — Думаю, придется прояснить эту вещь. За исключением того, что я не могу упоминать Каменный Череп, чтобы не вызывать подозрений. Слушай, давай отвлечемся на часок и не будем думать об этом. Робин поддержала эту идею. До сумерек они читали комиксы и вместе пели песни, так как это здорово снимало беспокойство и напряженность. Иногда Мансон задумывался над тем, почему всю свою жизнь он запирал в себя в узкую клетку, боясь показываться на виду, страшась быть непонятым кем-то или внезапно оказаться без чьей-либо поддержки. В какой-то миг он осознал, что все его страхи — обычная оболочка сомнений в себе, и именно в этот вечер эта оболочка распалась на мельчайшие частицы, будто ее разъело кислотой. Этой кислотой был Стив и то, что он сделал с ним около того высокого дерева. Какой хороший парень.       Возвращаясь в свой трейлер, который стоял недалеко от дома Робин, Мансон столкнулся с неизвестной личностью в темноте. Однако незнакомец тут же всплыл в виде сентябрьского воспоминания — это был юноша, на год младше Эдди, с которым Мансон провел жаркую ночь еще в самом начале осени, умело заковав в наручники. Видеть и слышать распознанного разумом паренька теперь было вроде бы и приятно, а вроде бы Эдди и желал, чтобы тот ушел с дороги и больше не появлялся. Эдди не был заинтересован в сексе, от слова совсем. Разве что… — Слушай, Мансон, помнишь, как ты хорошенько вставил мне полгода назад? Требую повторить, — и юноша бросил в ладони Эдди презерватив, плотоядно ухмыляясь. Его светлые, как рожь, волосы колыхал резвый ветер, который ускорялся к ночному времени, танцуя с ветками молодых деревьев. В животе Эдди поднялся тайфун из тревоги и смятения.