«Я злой человек, злой человек.
Я твой человек, твой человек»
Прошло несколько дней с совещания и обсуждения плана внедрения в полицию. Серёже поручили проверить документацию, Арсений вместе с сестрой поехали в свою нотариальную контору, чтобы, если что, он смог ответить, где официально работал. Большую часть времени там конечно проводила Есения, отвечая за двух сотрудников и занимая руководящую должность, поэтому она лениво ходила по не очень большому офисному помещению и объясняла как всë это работает. Арсений, когда того требовала ситуация и сестра, просто вкладывался, но чаще всего девушка молча отдавала свои средства в поддержание работы такой «пыли в глаза государству» и различным органам власти. Такими темпами прошла целая неделя проверок, подготовки и расставления различных «подушек безопасности», а сейчас за окном была ночь. Комната Арсения находилась на втором этаже, напротив комнаты сестры. Из-за того, что его окно находилось на восточной стороне дома, а окно Есении на западной, то от лучей солнца всегда просыпался раньше всех Арсений. Но не только из-за этого. Посередине тёмной, с серыми обоями, комнаты стояла большая двуспальная кровать. Рядом с ней, по одну сторону, находилась тумбочка, а по другую, шкаф с одеждой. Напротив располагался телевизор, который почти никогда не включался. После смерти родителей они с Есенией долго не могли сделать ремонт, но когда встали на ноги, решили всё переставить, старое — выкинуть, новое — тут же поставить, поэтому комната представляла собой нечто современное и относительно недавно обжитое. Арсения раздражала сама по себе концепция хранения воспоминаний и складирования ненужных, но памятных вещей. Исключением была фотография с родителями на полке над письменным столом и всё. Все старые школьные тетради, дневники, рисунки, поделки из шишек, парень выкинул и пока ещё ни о чëм не пожалел. В отличие от сестры, он не заклеивал никогда стены плакатами, календарями, картинками, фотографиями, а любил почти во всём минимализм, но это редко касалось искусства. Удивительно, что он увлёкся различными течениями, эпохами, стилями в искусстве ещё в институте, когда проходил философские школы и время, в которое они были. Это увлекло его на определенный промежуток времени настолько, что теперь у него полка представляла собой полку какого-нибудь искусствоведа или философа. Книг было немного, потому что прочитанные он либо раздавал знакомым, либо отдавал тёте Гале, у которой внучка давно собиралась поступить на филологический. Он спал неспокойно и давно уже забыл каково это высыпаться. Каждое утро начиналось с кофе, не потому что это вошло в привычку, а потому что нужен был хоть какой-нибудь заряд бодрости. Почти каждую ночь его мучили кошмары, которых он не помнил никогда. Засыпая он просто надеялся подольше поспать, потому что чаще всего просыпался парень между четырьмя и тремя часами глубокой ночи. Вот и сейчас стрелки часов, напротив кровати над телевизором, показывали три часа тридцать четыре минуты. Арсений во сне часто задышал, пару раз дёрнулся, последнее, что было перед сдавленным стоном, это сильно сжатый кусок одеяла в руке. Парень резко открыл глаза, стараясь прийти в себя. Из раза в раз он помнил не то, что он видел перед собой, а то что слышал — выстрел. Чёткий звук выстрела из пистолета и страх, смешанный с обидой, злостью и чем-то ещё, но ощущения были не из приятных. Сев на край кровати и прикрыв глаза, он пытался восстановить дыхание. Сердце стучало так, как будто выпрыгнет из груди, а глаза были немного на мокром месте. Как-то раз во сне парень закричал, чем напугал Есению, и всегда крепко спавшая сестра, неожиданно постучалась и спросила всё ли нормально. Все знали о кошмарах, но никто не знал, что с ними делать. Пару раз Арсений ходил к психологу, но это почти ничем не помогло кроме осознания, что он даже если и захочет с кем-то поделиться переживаниями, не сможет это сделать до конца и открыться полностью, потому что это психологически сложно воспринять и связано с нарушением закона. Конечно, в случае с психологами его напрягало только второе. Приходя в себя, Арсений встал с кровати, подошёл к окну и принялся разглядывать покачивающиеся из стороны в сторону силуэты деревьев. Осень слишком быстро вступила в свои права, поэтому на улице хватало уже жёлтых листьев и дождей, а холодные ночи были во всей своей красе. Накинув одеяло на плечи, он открыл окно, постоял у него немного, потому что свежий воздух всегда помогал проспать оставшееся время спокойно. В который раз Арсений беспомощно пытался восстановить крупицы сна, ощущая след тревоги. Каждый раз он просыпается либо от звука выстрела, либо от своего же рваного дыхания. Подсознательно понимая, что это сон, что вот-вот и он проснется, но ему не хочется так резко выходить из сна, даже если это кошмар. Пытаясь разобраться, что это, что он видит, почему перед ним мельтешат постоянно какие-то силуэты, он себя заставляет задержаться во сне хоть на мгновение, но потом за это платит неспокойным физическим состояние. Стараясь не думать о том, что ему сегодня ехать устраиваться на работу и проходить собеседование, о котором он уже успел договориться с неким Станиславом Владимировичем Шеминовым, Арсений закрыл окно и лёг спать. По отделению бегали сотрудники только так, и Шастун был не исключение. Только вот если большинство торопились вовремя сдать документы, отнести протокол, позвонить, направить факс в другое отделение и по другим важным для полиции делам, то Антон и Игорь в своём кабинете спорили на тему того, как убийца накидывал петлю сзади и под каким углом, чтобы это привело к смерти длиной в час. Судмедэксперты установили, что Лавлинского душили веревкой примерно час или полтора, а следователи пытались понять каким образом и нет ли тут ошибки. — Да не мог он душить его час! Его сто процентов повесили, а потом сняли, подумали умер, оказалось нет, и уже задушили окончательно, — настаивал Антон, стоя с верёвкой в руках. — Куда он вешал тело? Почему мы тогда на месте никаких следов не обнаружили? — сидя за столом и помешивая чай с сахаром маленькой ложкой, со вздохом и усталостью в голосе спросил следователь. — Сам факт того, что его вешали надо установить сначала. — Я понимаю, но где? Теория сыпется просто вот так, — он щëлкнул пальцами, — Угол может и под наклоном, но почему ты яро отрицаешь тот факт, что убийца может быть высоким? Вот давай Эмира позовём и ты накинешь ему петлю, угол будет такой же. Вот увидишь. Они одного роста с Лавлинским. — Сам увидишь, — пробубнил Антон, направляясь к двери. — Вот и увижу, — прикрикнул улыбаясь Джабраилов. — Вот и увидь! — последнее, что прозвучало от следователя, когда он хлопнул дверью, на что Игорь усмехнулся чуть громче и сделал глоток горячего чая. Спустя пару минут Шастун приволок за собой Иру, которая очень сильно негодовала и ничего не понимала, держа завязанную в узел верёвку в руках. Игорь чуть шире приоткрыл глаза и приподнял брови, но с интересом сел на диван, запрокинув ногу на ногу. Почти всё отделение знало о несколько странных отношениях между двумя молодыми людьми и каждый был уверен, что они встречаются. Ира с Антоном, на самом деле, себя абсолютно не вели как люди, которые хоть как-то интересны друг другу, а отделению иногда было просто скучно, поэтому создавали свои шокирующие новости. Вот и сейчас Игорь готовился к чему-нибудь эдакому, потому что Кузнецова чувствовала себя всё ещё неловко, а Шастун забавно бегал вокруг неё. — Антон, что ты.? — Ир, следственный эксперимент, подожди, — забирая у неё веревку из рук и смотря на следователя на диване с чашкой чая, раздражённо произнёс Антон. — Я весь во внимании и в шоке, как изменился Эмир за отпуск. — Прекрати паясничать, смотри. Ира с Лавлинским тоже одного роста. Будь добра, повернись ко мне спиной. — Ты меня душить будешь?! — Нет, просто покажу. Девушка убрала хвост длинных волос назад. Встав так, чтобы следователю было удобнее, Ирина глубоко вздохнула готовясь к опытам. — Спасибо, Ира. Итак. Допустим я убийца, а Ира — Лавлинский. Стояв у своего камина, спиной к гостиной, — он повернул девушку к шкафу лицом и продолжил объяснять Игорю, — нельзя рассматривать вариант, что он наклонился поправить полено, например. Потому что… — Антон накинул девушке, которая нагнулась за «поленом» петлю на шею и немного затянул, чтобы верёвка не болталась, — угол совершенно другой по сравнению с тем, что у него на фото, но стоит ей встать, — девушка вытянулась во весь рост, — угол верёвки именно такой же. — Я тебе об этом и говорю, а ты мне про то что его повесили, — отставляя кружку с чаем на стол и вставая с дивана, пробубнил Игорь. Подходя к девушке, теперь другой следователь уже взял верёвку. — Если бы его повесили, то угол был такой, — держа верёвку вертикально, сказал следователь. — Ладно, может тут и есть доля правды, но… В этот момент открылась дверь и зашел Макар. Как только перед ним открылся вид на Антона в позе мыслителя, Игоря, который держал петлю высоко, так, что Ира иногда вставала на носочки, то он замер на месте от удивления. — Мужики, вы… Чего? — Следственный эксперимент, — забирая у Джабраилова петлю, промямлил Антон, осторожно продевая её через голову девушки, чтобы наконец освободить. — А-а, вы про Лавлинского? А вес-то учли? — опираясь на косяк открытой двери, усмехнулся Илья. Двое переглянулись, а Ира закатила глаза и вышла из кабинета, почти толкнув помощника следователя. Все проводили её немного раскаивающимся взглядом и продолжили думать над случившимся. — Не учли… — задумчиво проворчал Игорь, садясь на диван и снова беря чай в руки. — То-то и оно. Угол верёвки зависит не только от высоты, но и от веса. — Макар, ты чего вообще пришëл-то? — нервно спросил Антон, убирая верёвку за диван. — Вас Стас вызывает. Двоих. — Не сказал зачем? — Нет, но вроде не злой. Как только Макаров закрыл за собой дверь, они переглянулись и приготовились, всё равно получать за медленную раскрываемость дел. Антон смотрел в пол, положив руки в карманы и всё ещё пытался визуализировать убийство коллекционера картин, а Игорь просто шагал впереди него вполне себе уверенно. — Вызывали? — начал следователь, открывая дверь. — Проходи, да. С Шастуном? Ага, вижу. Садитесь. Оба продолжили стоять в ожидании выговора или странных новостей. — Ла-адно, можете стоять, — поправив фуражку, пробубнил Станислав Владимирович, — У меня к вам разговор. Как работается? — Нормально. — Вдвоём как, я имею ввиду? Следователи переглянулись и ещё больше не понимали происходящее. — Стас, что за бред? — недовольно спросил Антон, выйдя чуть вперёд. — Ладно, скажу, как есть. Появилось двое новеньких, а вы оба можете считаться уже матëрыми следаками. Если ты, Игорь, подтвердишь, что Антон и без тебя может дела расследовать, то поделю вас по новеньким. — Может не надо? — Я согласен с Шастом. Мало кому что ли в отделении помощники нужны? — Представляешь, Джабр, мало. Вы оба не исключение. Ну, так что? — Отдельно справляется хорошо, сам следак, по нему и видно. — В одиночное плаванье не пущу, поэтому теперь порознь, но с новыми напарниками. С кабинетом что-нибудь придумаем, — Стас сделал драматическую паузу и затем быстро, но с задором протараторил, — Первый кандидат девушка. — Чур я! — прикрикнул Игорь раньше витавшего в облаках Антона. — Чур… Да, бля-ять, — разочарованно простонал следователь. — Сразу видно, молодые люди без личной жизни. Эх, но Игорь был первым, он больше тебя хочет её наладить. Зовут Зоя, завтра познакомитесь, а ты, Шастун, зайди ко мне через два часа со своим познакомишься. — Парень значит? — Две девушки напарницы уже перебор, вам не может так повезти, поэтому да, парень. — Заебись, — устало вздохнул Антон. — А теперь идите, у вас из раскрытых дел только Славик и парочка бытовух, а у меня тут за этого коллекционера знаете чë происходит? — постучав себе ладонью по шее, больше утвердительно нежели вопросительно произнёс Стас. — Да-да, — уходя и закрывая за собой дверь, оба в один голос пробубнили. Игорь шёл чуть более радостный до кабинета, нежели Шастун. Всё потому что начальник был прав и у них двоих личной жизни как таковой не было. Антон и не особо горел желанием работать с некой Зоей, но с девушками, как правило, легче работалось, потому что у молодых, совсем зелёных парней, были амбиции, с которыми приходилось бороться. Другой следователь ни от кого и не скрывал, что хочет найти себе девушку и всё равно где. Для него любая возможность контакта с женским полом представлялась подарком свыше. Зайдя в кабинет, один сел на стул, протягивая ноги, а другой плюхнулся на диван не забыв простонать от безысходности. Шастун потëр руками лицо, провëл рукой по волосам, создавая лохматый кокон на голове и, тем самым, взбодрился, готовясь через два часа к новому не очень приятному молодому человеку. Игорь же листал, сидя за столом, дело Лавлинского и пытался начать читать, а не думать о потенциальной напарнице. — Тоже напарницу, как меня на все точки вызывать будешь, а сам в кабинете сидеть? — усмехнулся Антон. — Не-е, ты-то ладно, а с ней я и сам готов буду поехать протокол заполнять. — Ну, спасибо. — Без обид, Шаст, — засмеялся Джабраилов, хлопнув делом и отложив его на край стола, — Сам должен понимать. Она девушка, так ещё и молодая, ещë и с таким красивым именем, ну, сказка же. Не завидуй. — А если она замужем, да и немолодая? Поменяешься со мной? — Не-не, с пацанами сложнее, это твой конёк, ты их быстро сливаешь. Так и этого три месяца потерпишь и снова в одинокое плаванье. Может, и в комитет заберут, кто знает. — Не знаю, предчувствие дурацкое какое-то, — задумчиво произнёс Антон. — Тебе двенадцать что ли? Предчувствие у него. Ты следователь! А вообще просто жди, тебе вон два часа, а мне сутки. Парни вздохнули и принялись обсуждать то дело Лавлинского, то любимых актрис, музыку и многое другое, чтобы скоротать время, но, желательно, не работать и отвлечься. Арсений же нервничал, как никогда, перед собеседованием с начальником полиции, но он всё чаще себе напоминал ради чего это затевается и становилось полегче. Проблема ещё в том, что парень на собеседования почти и не ходил, а сразу определился, чем будет заниматься, да и юридическая компания на двоих тоже была без собеседования, потому что это их личная с сестрой компания. Подъезжая на машине к знакомому отделению, Арсений не стал потом долго задерживаться, сидеть в салоне, настраиваться, а сразу вышел на холодный воздух. Ветра не было, светили последние вечерние лучи солнца, которые не особо-то и грели в середине сентября, поэтому накинув легкую ветровку на чёрную рубашку, Попов прошёл в знакомое отделение и остановился, снова наткнувшись на ту самую милую девушку у двери. — Здравствуйте! Могу чем-то… — не договорила сотрудница полиции, потому что Арсений её перебил, неряшливо осматриваясь по сторонам. — Здравствуйте. Я на собеседование к Станиславу Владимировичу, это мне куда значит? — Я вас провожу, пойдёмте. Вас как зовут, кстати? — выходя из-за высокого стола, спросила девушка, как что-то обыденное и необязательное. — Арсений. А вас? — Ирина. Будем знакомы. К нам вообще на собеседования редко приходят, но в этот раз повезло, — усмехнулась Ирина, осматривая парня с ног до головы. Арсений неловко улыбнулся и молился, чтобы кабинет находился ближе, чем желание девушки задать ему ещё несколько ни к чему необязывающих вопросов. Дойдя до кабинета, Попов глубоко вздохнул, сжимая давно забытый диплом в руках и постучался. Услышав громкое: «Войдите!», парень открыл дверь и вошёл внутрь. — Попов Арсений Сергеевич? — не отвлекаясь от чтения очередного дела, невнятно спросил начальник. — Всё верно. Или лучше «так точно»? — усмехнулся Арсений, о чëм потом пожалел, когда на него устремились уставшие глаза, — Кхм, извините. — В органах не работали, я так понимаю? Вы присаживайтесь, — откладывая бумаги на край стола, предложил Станислав Владимирович, указывая рукой на стул напротив. — Практику только в институте проходил. Нас отправляли в суд. Потом, у меня и у сестры есть… — Знаю-знаю, — вздохнул начальник, поправив фуражку, — Вы мне лучше о полиции расскажите. Были или нет? Я конечно не про то, что вы пару недель назад или месяц, я уж не помню, проходили подозреваемым. — Нет, в полиции не был. — Хорошо. Почему к нам решили? — Потому что… — вздохнул Арсений, начиная рассказывать заученную речь, но его перебили махнув рукой. — Хотя, честно, всё равно, это чисто формальный вопрос. Дело в том, что у нас нехватка молодых сотрудников, поэтому мы всем рады. Так как вы только начинаете свой путь, да и вовсе не знаете, как мы работаем, к вам будет приставлен некий «учитель», а точнее следователь по особо важным делам. Он как раз подойдёт скоро, познакомитесь. Вы же именно в наше отделение хотите? — Да, глупо, возможно, но к дому ближе всего. А я в полиции всегда хотел работать и вспомнил о своём дипломе. — Ага, — равнодушно отозвался мужчина, которого Арсению хотелось уже несколько минут в окно выкинуть за пофигизм, — В ваши обязанности будет входить, по сути, сопровождение следователя. Попросит написать заявление — пишите, попросит заполнить протокол с места происшествия — заполняйте и так далее. Он у нас вспыльчивый немного, но думаю поладить можно. Хотя тут все вспыльчивые, — беря трубку стационарного телефона в руки, он нажал пару кнопок, — Ир, ко мне в кабинет следователя пришли… Да, его. Они вдвоём стали сидеть в тишине и ждать, видимо, когда соблаговолит прийти некий следователь по особо важным делам. В это время Арсений решил осмотреться. Кабинет был небольшим, таким же почти, какой он и видел, находясь на допросе. На окнах белые металлические жалюзи, но они были бесполезны, потому что большая часть окна была заставлена какими-то коробками, в которых находились папки с папками, и от подобной документационной матрешки становилось дурно. На стенах висели грамоты, дипломы, портрет президента, как полагается, над головой начальника и многие другие стереотипные вещи. Первое, что пришло в голову парню при осмотре, это цитата: «По-настоящему, как в кино», вспоминая всевозможные детективные сериалы от «Мухтара» до «Метода». Не зная кого конкретного ждать, Арсений несколько начал переживать, а Стас читал резюме парня напротив, быстро осмотрел диплом и пытался понять, что за человек сидит перед ним. Дверь неожиданно и довольно резко открылась, а Стас тихо произнёс: «А вот и он». Как только Арсений повернулся к двери, он тут же проклял свой план, себя, жизнь, судьбу и многое другое, что могло подходить в виде ассоциаций под фамилию Шастун. У самого следователя на лице выражались похожие эмоции. Он медленно закрыл за собой дверь, во все глаза разглядывая Попова, чуть ли не в шоковом состоянии и с неким неверием. У двоих первой эмоцией было удивление, затем нечто отрицательное с оттенком: «Опять ты?!» и только Стас думал, что всё нормально. — Шаст, это твой напарник Попов Арсений Сергеевич, — указывая на него рукой и не понимая почему оба не обращают на него никакого внимания, проговорил Стас. — Ты шутишь? — отмирая спросил Антон, подходя к столу, пока Арсений смотрел в стену перед собой и молился, чтобы этому следователю удалось договориться и всё объяснить. — Не понял. — Ты… Стас, ты угараешь что ли? — чуть истерически усмехнулся Антон, игнорируя рядом стоящего и непонимающий взгляд начальника, у которого бегали зрачки от одного к другому. — Шастун, объясни нормально. Я тебе говорил, что Зоя к Игорю, а тебе… — Я не об этом. Это же… Попов, — наконец наградив Арсения самым брезгливым взглядом, с долей пренебрежения в голосе, сказал Антон, на что парень закатил глаза и недовольно фыркнул. — Ну, Попов, да, Арсений Сер… — Стас остановился, нахмурился и снова погрузился в бумаги перед ним и досье на новенького. Только спустя время до него дошло, что произошло и кто перед ним сидит, а самое главное: почему у Шастуна такая реакция. Когда Андрей руководил операцией по поимке опасного вора, Шеминов уже не числился его напарником, а занимался своей карьерой и продвижением. До него просто дошли слухи, что произошло на задании, а затем и краем глаза увидел, как некий «сын Попова» взял в заложники Шастуна-младшего за убийство своего отца в кабинете следователя. В его голове это звучало как дешёвое продолжение «Игры Престолов» или сериалов по «России 1», где конфликт отцов и детей играет постоянную важную роль, поэтому углубляться не стал. Только, когда он срастил всё, что сейчас происходит и все факты, увиденные им и услышанные когда-то давно, то начальник искренне рассмеялся. Парням было не до смеха и Антон скрестил руки на груди, ожидая хоть каких-то объяснений. — Антон, я в душе не… не знал, кто твой этот Попов, и как он связан с вашей родословной, — вытирая проступившую влагу у краёв глаз от смеха, объяснял Стас, — Тебя жизнь наказывает. Вас, Арсений, видимо тоже. С ума сойти, я думал такое только в кино бывает. Но выбора у вас двоих нет, идите отсюда работать. — Что?! — возмутился Арсений. — Нет, ты меня пустишь одного работать, а Игоря со своей Зоей оставишь. — А его куда? — указывая рукой на парня, которому абсолютно не нравилось, что при нём же о нём и говорят в третьем лице, устало спросил Шеминов, осознавая как не зная того, сам обзавелся болезненной мозолью. — Да срать я хотел куда его! Я один буду работать, — прикрикнул Антон. — Не будешь. Отделение вокруг тебя не крутится. — Ладно, — вздохнув и прикрыв глаза, тихо сказал парень, — Я готов на любые условия, на работу с любым ебланом, кроме него. — К сожалению, других таких у нас нет. В чëм проблема-то? Взрослые люди оба, а ведёте себя, как дети. — Я?! Это вот он решил в полицейского поиграть, — небрежно махнув рукой в сторону рядом сидящего, усмехнулся Шастун. — Я решил не «поиграть», как ты выражаешься, а поработать здесь. У меня есть юридическое образование, — обращаясь к следователю, который задел его своим поведением, начал своё объяснение Арсений, — Тебе конечно не понять, что такое «хотеть» работать в полиции, когда место пригрето, да? — Я всего добился сам, да будет тебе известно, — поворачиваясь к парню, строго произнёс Антон, — И плевать, что такой как ты об этом думает. — Ну, да. Тебе и отцу твоему всегда плевать было на то, что «такие как я» думают. До звездочки оба дослужиться хотели? Успешно? Кто он там уже у тебя, майор космических войск? Антон разозлился от таких слов и довольно опасно и агрессивно выглядел, пока не вмешался Стас хлопнув по столу. — Хорош уже! Значит так, хотите вы этого или нет, но работать будете вместе. Ка-ак хотите это делайте. Арсений, тебя в штаб не примут, а тебя, Шастун, уволят. — Да и в пизду тогда, — он развернулся и ушёл, хлопнув дверью так, что стены затрещали и одна из грамот упала. Арсений со Стасом переглянулись, но мужчина поправил рукав пиджака так, чтобы открылись часы на руке и стал внимательно смотреть на циферблат. — Он обычно секунд через пятнадцать после хлопка дверью заходит, — задумчиво и отсчитывая секунды, тихо произнёс Стас, — А если дело прям на краю, то двадцать секунд. Арсению это показалось интересным наблюдением и плюс в копилочку того, что Шастун посредственность и предсказуемость во всех своих проявлениях. Глядя на дверь, он вместе с начальником ждал, когда та откроется, но прошло пятнадцать секунд и никто не вошёл. — Двадцать, — Стас посмотрел на дверь, сложив руки в замок и радостно ожидая, когда тот войдëт. В этот момент медленно открылась дверь и вошёл чуть виновато следователь. — А вот и наш Шастун, — обрадовался начальник, — Передумал увольняться? — Я подумал, что могу уволиться из-за чего и кого угодно, но из-за него в последнюю очередь. — Вот и правильно. Арсений Сергеевич, можно вас попросить выйти? Парень молча кивнул и вышел в коридор, глубоко вздохнув и потерев лицо руками от того насколько сильно всё пошло не по плану и грозится разрушиться. — Шаст, ты же не маленький уже, а постоянно вскипаешь. — Да потому что ты этого взял! — указывая рукой на дверь, выразил претензию Антон. — Во-первых, чем «этот» отличается от других, а, во-вторых, у нас нехватка людей, которые хотят заниматься бумажной работой. Ты хоть представляешь как тебе повезло? У тебя собственный писарь появился. — Это Попов. — И что теперь? А ты Шастун, я — Шеминов, Макар вон Макаров, в чем проблема? — В том, что он уверен, что мой отец убил, сам, только вдумайся, лично, его отца, — опираясь руками на стол начальника, нервно и тихо, ответил Шастун. — Это проблема ваших отцов, а не вас, — скопировав интонацию произнёс Стас, как нечто очевидное, — Его отец был вором, он в полицейские пришёл, того зовут Сергей, его Арсений. Ты сам его не можешь отделить от отца, и у тебя самого он равнозначен ему. Аналогично и у него. Я не хочу играть с вами тут в психолога детских травм, Антон. Твоя задача, как и его, просто работать. У нас вон, дай Бог, не серийник, а вы тут в песочнице родителей не поделили. Из всей пламенной речи Стаса ему понравилось только: «просто работать», это он и вынес из этой беседы. Распрямляясь и успокоившись, Антон задумался о том, что только что услышал. — Учти ещё, что он ничем не отличается от твоих предыдущих напарников, тоже три месяца потерпишь и они сами сбегут. В нём я вообще уверен, если появится возможность от тебя уйти, он первее тебя ею воспользуется. — Три месяца? — воодушевился следователь. — Ты забыл срок спустя который можно подать заявление на перевод? — Что вы, Станислав Владимирович, это мои лучшие сны, если вы мне напарника ставите. — Возьми себя в руки. Помни пожалуйста, что тебя повысил не я, а она, — Стас блаженно указал пальцем наверх и даже чуть тише выделил «она», — И вся ответственность за твои косяки будет видна и ей, а если уж ты в следственный комитет хочешь, то, будь добр, не косячь и не создавай мне проблем. — Ладно, — обречённо вздохнул следователь, убирая руки в карманы. — Позови Попова, чтобы зашёл. — Нет, — усмехнулся Антон, стоя уже у двери взявшись за ручку. — Это не просьба, а приказ, выполняй иди. Антон рывком открыл дверь, боковым зрением увидел, что тот стоит у стенки и опирается на неё, что-то делая в телефоне. Широким шагом пройдя в сторону кабинета, он буркнул чуть ли не себе под нос: «Стас вызвал» и скрылся за углом. Арсений непонимающе посмотрел на него и проводил его пренебрежительным взглядом, блокируя телефон и убирая в карман. Пока он стоял у кабинета, то всё это время размышлял о том, как теперь действовать, может быть над новым планом и, в большей степени, над Шастуном-младшим, который вызывал в нём бурю отрицательных эмоций. Зайдя обратно в кабинет, он дальше двери проходить не хотел, а начальник и не возражал. Поймав на себе задумчивый взгляд, Арсений несколько смутился такой затянувшейся паузе. — И что мне с вами двумя делать? — Он разве не отказался со мной работать? — Отказался, конечно, но на службу идут не из-за прихоти, а чтобы выполнять приказы вышестоящих лиц. Поэтому всë равно на его «против», а работать вы будете вместе. Ты просто за ним ходишь, но в вашем случае можешь не ходить, а сидеть в отделении бумаги заполнять с его слов. Форму выдадут завтра, работаешь по графику Шастуна, если он к девяти, то и ты к девяти, уйдёт в десять вечера и ты так же. — Понял. Сейчас что? — Сейчас в кабинет к нему иди, убийство тут произошло, подробности позже. Арсений кивнул и вышел из кабинета в странном смятении. Только сейчас он осознал, что недооценил работу полиции и дело придётся иметь не только с агрессивным живым напарником, но и с мёртвыми. Посмотрев по сторонам, он не понял в какой конкретно ему кабинет идти, а мимо проходили неизвестные люди. Подождав минут пять знакомые лица будь то парень, который проводил допрос или сам Шастун, Арсений вернулся в кабинет к Стасу. — Попов, тебе чего? — Кабинет-то какой? — Триста семь, иди давай, надоел, — отвечая на телефонный звонок, сказал Шеминов. Наконец найдя кабинет, Арсений увидел полуспящего Шастуна, развалившегося на диване. Положив руки в карманы, он довольно громко хлопнул дверью, от чего парень поморщился, но особо не дёрнулся. Русые волосы растрёпано лежали на диванной зелёной подушке, свободная поза, длинные вытянутые ноги и максимально расслабленное лицо. Выглядел он безмятежно и абсолютно спокойно. Одним словом так, как будто бы и не мог вспылить из-за любого пустяка, не мог кого-то избить, накричать, выразить недовольство в довольно грубой форме, а просто был обычным парнем. Может быть даже доброй души. Но как же много меняли глаза. Как только следователь их медленно открыл, то на Попова смотрел уже злобный, пронизывающий и допытывающийся до сущности всех вещей человек. Выглядел он значительно младше своего возраста, но вот взгляд выдавал насмотренность жизнью и перенасыщение ею. — Чего ты ходишь тут? — Станислав Владимирович сказал за тобой ходить. Вот я и хожу, — пожимая плечами, ответил Арсений всё так же стоя у двери. — Почему ты в полицию пошёл? — садясь нормально, серьёзно спросил Антон, внимательно смотря на парня и желая его впервые рассмотреть, а не игнорировать. Всё это время, пока он находился один в кабинете, Шастун пытался вспомнить всë, что можно связанное с этим Арсением. Крайним воспоминанием был страх и желание защититься от сумасшедшего, когда тот взял его мелкого в заложники. Чувство липкого страха и искреннее желание защитить отца, даже ценою своей жизни, ярко отпечаталось в сознании юноши. Сейчас он его не боялся, а наоборот, пытался внушить страх ему. Теперь у него была власть, теперь он вырос и не то, что мог постоять за себя, а и сам кого угодно в заложники взять при желании. Арсений же стал как будто бы рассудительнее, спокойнее, но взгляд был всё таким же хитрым. Менее колючим, чем раньше, но всё же что-то в нём было, что могло раздражать. В данный момент в нём было простое любопытство и исследование Антона напротив. — Захотел и пошёл. — У тебя же отец вор. — Был, — чуть серьёзнее поправил его Арсений. — Был вором. — А твой мент и ты по тем же стопам пошёл. Я же тебе вопросов не задаю, почему ты так решил. — Потому что я не вызываю вопросов. Представь, что к тебе или твоему отцу пришёл бы я, сын полицейского, и сказал: «Возьмите меня к себе, мужики». У тебя бы вопросов не возникало? — Без понятия как бы себя вёл я или мой отец в воровской среде. — Да ну? — злобно усмехнулся Антон, вставая и медленно идя к парню, — И не помогал ты ему никогда, и не мстил за его смерть, да? — Тебя это, как следователя, не касается. — С чего это? Мало ли ты Лавлинского грохнул, а сейчас следы заметаешь? — Слушай, Шастун, — смотря в сторону, со вздохом начал Арсений, а затем медленно перевëл на него внимательный взгляд, — К сожалению, мы напарники с общим не очень приятным прошлым. Нам нужно просто работать. — Ебнуть бы тебя, — спустя долгую паузу и зрительный контакт на проверку некой внутренней силы и стержня, пробубнил мысли вслух Антон. — Попробуй. В самый момент накала страстей в кабинет зашёл Игорь с папкой в руках. Оба парня отвлеклись на него и немного расслабились, Антон потому что увидел коллегу и друга, а Арсений был рад всем в принципе, если эти «все» не Шастун. — Здаров. Игорь, — протягивая руку, представился парень. — Арсений. — Приятно познакомиться. — Взаимно. — А моя Зоя завтра придёт, — усмехнулся Джабр, проходя к столу, мимо разрежённой в воздухе нервной атмосферы. — Не надейся и не разочаруешься, — ответил Антон, садясь снова на диван. — И то верно. Шаст, там короче убийство новое, Поз всё на месте расскажет, едь сейчас. — Под конец смены? — Да и писаря своего возьми, — мягко усмехнулся парень, посматривая на Арсения. — Нужен он мне больно там, — доставая телефон и печатая сообщение Диме, пробубнил следователь, на что Попов закатил глаза. В ответ на сообщение: «Чë там случилось?», Антон получил немногозначительное: «Пиздец, возьми корвалол», он улыбнулся, представив, как новоиспеченный напарник сам испугается трупа и надоест Стасу с просьбой о переводе к другому «наставнику» или вовсе передумает идти в полицию. В его голове созрел гениальный, как ему показалось, план. Он не нарушает правил Стаса работать с ним вместе, не будет противоречить ни Арсению, ни себе, ни следственному комитету, а парня он просто выживет из своего кабинета и своей жизни. Проще способа избавиться от него нельзя было придумать. — Шаст, ты чего улыбаешься-то? — отвлекаясь от диалога с Арсением, поинтересовался Джабраилов, почëсывая бороду. — Да, так. Поз написал, что за дело. Слышь, напарник, поехали протокол заполнять будешь. Джабр, удачи. Попов чувствовал в чём-то подвох, но на уровне интуиции, поэтому ничего говорить не стал, как и сам Антон. Вдвоём они молча покинули кабинет, но следователь шёл чуть спереди, а новоиспеченный помощник сзади, что позволяло погрузиться в мысли насчёт этого парня. Куда он его ведет, что он задумал с ним сделать, что вообще у него в голове? Все эти вопросы останутся в голове ненадолго, и Арсений это понимал, поэтому послушно шёл без желания вести какой-либо диалог с напарником. Выйдя на улицу, Попов мельком глянул на свою машину и задумался: «А как я её тут оставлю и с ним поеду?», поэтому решил спросить: — Я если что на машине. Мне за тобой ехать или… — замечая, что молодой человек его игнорирует и не обращая на него никакого внимания просто достает ключи, чтобы снять сигнализацию, Арсений остановился, наблюдая за такой картиной. Антон молча, довольно холодно и равнодушно сел за руль, завёл машину, пристегнулся и самозабвенно вырулил, когда парень вышел на дорогу с расставленными в стороны руками. «Это будет тяжелое дело, однако» — со вздохом подумал парень. Ничего не было лучше, как вернуться к Стасу, объяснить всю ситуацию, что он просто уехал и попросить номер телефона своего напарника. Теперь у него появился новый контакт с такой ненавистной фамилией «Шастун». Получив адрес места происшествия, он сел за руль и тронулся в направлении куда и уехал Антон. Шастуна же злила вся эта ситуация, а особенно самоуверенность, безнаказанность, излишняя гордость и пренебрежение в жестах, в мимике, в речи. Одним словом, он видел в нём то, чего даже не было. Ему до скрежета зубов не хотелось с ним работать, да что уж там работать, взаимодействовать! Когда Стас в кабинете сказал ему «вы должны просто работать» он в своей голове зафиксировал это примерно так: «Вы можете не контактировать, никак не взаимодействовать между собой, а можете просто вместе таскаться на места преступлений и всё, только потерпи, Антоша, а так всё можешь делать сам». Со спокойной душой и чистой совестью, он глянул в зеркало заднего вида и увидев недоумевающего Арсения, усмехнулся и поехал на адрес, который написал Дима. Оба приехали на место преступления с интервалом в несколько минут. Антон, как только хлопнул дверью, закурил и двинулся по направлению к ждавшему его Позу. Тот стоял тоже с сигаретой между пальцев, опираясь на перила маленького коттеджного домика. Ещё въезжая, Шастун приметил, что это был коттеджный поселок с маленькими и минималистичными, оттого дорого выглядящими постройками. Красивые фасады, декоративно постриженная зелень размером с сам дом, дорогие машины на собственных маленьких парковках у домов, местный магазин, парикмахерская, даже детский батутный центр и теннисный корт под крышей. Всё говорило о том, что здесь мини-уголок для зажиточных людей с уровнем дохода выше среднего и свой странный мини-городок. Антон давно уже в такую ширму не верил, потому что, как правило, в таких районах и происходило больше всего убийств или краж. Уже вечерело, поэтому милый дизайн и обустройство этого места подсвечивались фонарями, что создавало ещё более кукольное впечатление от места. Маленький забор с калиткой, двухэтажный серый домик и высокие кипарисы по углам. Подходя к Диме, Антон чуть напрягся, видя выражение лица друга. — Привет, там что такое? — забирая из рук медицинские перчатки и натягивая каждую, внимательно слушал Антон. — Здаров, — выдыхая дым, как-то тихо произнёс мужчина, почесав переносицу, — Там чудеса человеческой жестокости. — Ну, что? — Докуривай и пошли, всё равно потом ещё больше курить будешь, как выйдешь. Я даже не представляю какой мотив был у убийцы, чтобы вот таким способом расправиться. — Заинтриговал прям, — Антон было двинулся в сторону к открытой двери откуда выходили эксперты, криминалисты и коллеги, но его дёрнул за руку Дима и пришлось обернуться, — Что? — Там парень какой-то пройти хочет. Как только Антон присмотрелся, то увидел что-то резво объясняющего Арсения другим сотрудникам, чтобы его пропустили. Вздохнув и ударившись лбом о стенку, он безысходно простонал и пошёл к нему навстречу, а точнее, пояснять, чтобы он остался в машине или чтобы его наоборот пустили. — Что у вас тут? — подходя к людям в форме, без интереса спросил следователь, пока Позов остался стоять на веранде. — Да вот, товарищ следователь, молодой человек на место происшествия пройти пытается. — Пусть идёт, напарник мой, — безразлично ответил Антон, отходя снова от охраны. Двое мужчин недобро покосились на проходящего мимо них парня, чуть ли не с гордо поднятой головой, вид которого так и говорил: «Что? Выкусили?» Пока он пытался догнать следователя, тот уже собирался войти внутрь, как ему путь перегородил судмедэксперт, выставив руку. Антон на него непонимающе посмотрел и нахмурился, а тот прошептал. — Кто это? — Напарник мой. — Новый? — Как видишь, дай пройти и не обращай на него внимания, — отставляя руку, нервно ответил Шастун. — Он какой хоть день-то работает? — Первый, здравствуйте, — ответил за скрывшегося в доме следователя, Арсений. — Первый?! В смысле здравствуйте. Дмитрий, — протянул руку для приветствия, немного шокированный мужчина. — Арсений, будем знакомы. Он собирался пройти внутрь, но Дима и ему перегородил путь и тот аналогично на него непонимающе посмотрел. — Ты бы, Арсений, тут остался. — Почему это? — Для первого дня слишком насыщенное дело. Как только он это произнёс, то за его спиной раздался громкий голос Антона: «Пусть заходит!» и Арсений в итоге протиснулся мимо Дмитрия, у которого был самый жалостливый и сочувствующий взгляд. Осматриваясь, Попов увидел большое количество людей то в форме полицейских, то в обычной одежде, то в медицинских халатах и все они бегали туда-сюда, мешая друг другу, но и, вместе с тем, не замечая как будто бы, что кого-то задели или толкнули. Перед ним открылся вид на длинный коридор в конце которого была деревянная лестница, ведущая на второй этаж, слева туалет с ванной, а справа некая комната, скрывающаяся за бетонной стенкой. Арсений за неё как раз завернул и остановился на месте, не в силах пошевелиться, а затем и вздохнуть. Перед ним открылась самая отвратительная картина, которую он когда-либо видел. На полу в гостиной, у самого дивана, была лужа красной и местами даже бордовой жидкости. Она была везде: на белой обивке дивана, на полу, на одежде, аккуратно сложенной в стопку на этом самом диване и часть на экране плазменного телевизора в виде брызг. На полу лежало тело без головы, со всеми видными остатками свисающей кожи, мышц и части спинного позвоночника. В нос тут же ударил запах тухлого, только что разделанного мяса, а во рту появился металлический неприятный привкус. Арсений тут же побледнел и попятился назад, случайно врезавшись в Диму. Антон же рассматривал место происшествия с некоторым пренебрежением и брезгливостью, прикрыв нос рукой. Его сейчас уже не сильно занимало тело, а в голове был только один технический и логичный вопрос: «А где голова?». Когда вошёл Арсений, то он повернулся в его сторону и увидел такую моментальную смену эмоций от расслабленности до страха и даже паники, что сам напрягся. Почти мгновенно проявилась бледность и ужас в глазах, а когда он как будто бы не на своих деревянных ногах попятился назад, Шастун подумал, что возможно перегнул и испугался, что тот в обморок упадёт. У следователя вот были такие мысли, когда он только вошёл в комнату, потому что вид крови не очень-то и любит. Неприятные впечатления от картины слились между собой, смешиваясь с ощущениями, чувствами и живым воображением, что вылилось в то, что горло в какой-то момент сдавило и постепенно подступала тошнота. Мозг сам себя подставлял проецируя страшные картинки перед глазами, как мужчина, может быть, и бегал с отрубленной головой, пока кровь хлестала во все стороны, как убийца, может быть, с особой жестокостью резал голову и отрывал её под человеческие крики. Мыслей «это не как в фильме» не было, потому что сложно было о чём-то в целом думать, кроме отрубленной головы, которой как раз и не было. Следуя инстинктам и ощущениям, Арсений пару раз кашлянул, чем вызвал рвоту и выбежал на улицу. Дима проводил его вздохом и разочарованным «я же предупреждал», а затем осуждающе посмотрел на друга. — Ну и зачем ты так? — Чтобы неповадно было. Где голова-то? — подходя к мужчине, по большей части, чтобы уйти с не очень приятного зрелища, спросил Антон. — Без понятия. Комнату осмотрели, следов тоже вроде как нет. Можем экспертизы дождаться, вдруг разберётесь где. Хотя зачем ему голова, непонятно. Может фетишист какой-нибудь появился? — Сомневаюсь. Ты срез-то видел? Мужика жалко, видишь какие края неровные и дëрганные, значит непрофессионал и чуть ли не первый раз и резал, — показывая на шею трупа, объяснил следователь, — Маньяков нам тут ещё не хватало. Кто труп нашёл? — Соседи шум услышали, полицию вызвали, а тут вот. Жена с сыном на море уехали, им уже сообщили, вроде завтра приедут. — Ладно, дождёмся их. Сейчас зафиксировать всё надо. — А этот-то кто? — кивнув в сторону веранды, где на ступеньках сидел помощник, снова спросил Позов. — Сказал же, напарник. Стас подумал, что мы с Джабром слишком крутые, чтобы вместе работать, дал ему Зою какую-то, а мне вот это… создание. — Ты же знал, что тут такое, я тебе написал, зачем его притащил? Сам на своём первом деле подобного рода вообще в обморок грохнулся и неделю к трупам не подходил. — Давай мне ещё практику в морге с тобой напомни, — доставая из папки листок для заполнения протокола, саркастично кивнул головой Антон. — Арсений-Арсений, имя редкое, но не помню никого. Фамилия как? — Попов, — буркнул Антон, направляясь к веранде, но почувствовал как его Дима резко дёрнул за руку и развернул. — Чего? Это… сын? — Сын, да, чей-то сын, наверняка. Пусти. — Нет, дурака не включай. Это сын Серёги? Вор какой-то с пулевым во лбу? — Здорово ты людей конечно помнишь, никакой профдеформации нет, — усмехнулся Шастун, вытаскивая руку, — Да, он. Тебе это что-то сказало? Парень всё же отошёл, а судмедэксперт удивлённо разглядывал их с мыслями, как же жизнь так могла повернуться, чтобы произошло такое событие, как их знакомство и сотрудничество. Отношения, очевидно, у них не очень, но оно и понятно. Слишком много прошлого между ними мешает их будущему. Следователь сел на ступеньки рядом с парнем и глянул на него. Тот часто дышал, подпирая одной рукой голову, зарываясь в чёрные волосы, а другой вытирал нос. Бледность была видна даже при плохом освещении, поэтому они вдвоём просто молча сидели. — Мне протокол самому заполнять или ты? — наконец спросил Антон. В ответ он не то, чтобы ничего не услышал, он даже не увидел ни одного изменённого движения в собеседнике. Просто эмоции непонимания, страха, омерзения и целый букет, который испытывал когда-то и сам Антон. Видя такое разбитое состояние парня, он подумал, что сейчас самое время для подобной беседы: — А ты думал в полиции только писарем можно отсидеться? — едко усмехнулся следователь, сделав отсылку на фильм «Брат», — Не, в принципе, ещё не поздно и можешь уйти. Навряд ли там официально приказ пришёл и всеми подписан, поэтому, чтобы не видеть такого больше никогда, можешь и не устраиваться. Есть ещё вариант уговорить Стаса на другого напарника, где дела по краже или по мошенничеству какому-нибудь. Ну, где по спокойнее, если не выдерживаешь таких сцен. Ты сам пойми, в нашей работе такого много будет встречаться, а каждый раз тебя успокаивать никто не будет. — Ты что ли сейчас успокаиваешь? — так же ехидно усмехнувшись, с хрипотцой в голосе, спросил Арсений, не меняя позы и не убирая руки от лица. — И не думал даже. Сопли разводишь — будь добр, потом сам их за собой убрать. Я в этом рыться не хочу, своих тараканов хватает. Арсений не вытерпел и посмотрел на рядом сидящего с такой мерзостью и ненавистью, которую испытывал не так часто в жизни в целом. Перед ним сидел не человек, а бесчувственное существо, плюющее на все моральные законы. Всё это в его голове прозвучало слишком холодно, слишком надменно и как будто себя возвышающе, хотя казалось бы, в соседней комнате человеку голову отрезали несколько часов назад, а он занимается унижением другого человека. Честно, захотелось его ударить, чтобы тот успокоился и стёр с лица эту периодически проявляющуюся усмешку, но Арсений решил бить чем и обычно. — Ты настолько бесчувственная, злобная, мерзкая свинья, с ума сойти. Там человеку голову отрубили, а ты и здесь пытаешься меня слить или померяться у кого хуй длиннее? Настолько в себе не уверен? — Ну, во-первых, не отрубили, а отрезали, а, во-вторых, я хотя бы не убегаю с места происшествия, — чуть наклонив голову в бок, серьёзно произнёс Антон, чувствуя как слова постепенно жалят и имеют свойство задевать за больное. — А тебе до этого недалеко, не переживай, — выпрямляясь и приходя в себя, но всё ещё чувствуя злобу, начал Арсений, — Но убегать ты будешь не от того, что тебя тошнит от мерзости происходящего, а от самого себя. От трусости своей будешь бежать. — Следователи не гадалки, Попов. Хотя куда тебе в следователи. — Зато у тебя-то дорожка протоптанная, да? — Что ты имеешь в виду? — сдерживая себя, тихо спросил Антон. — Да так. Историю одного следователя вспомнил о трусости. Один его подчиненный из спецгруппы выстрелил по одному человеку. Следователь потом сбежал поджав хвост, не желая нести ответственность за такое упущение. А может и сам выстрелил, кто знает. Знаешь такую сказку? Напряжение повисло ещё больше, а перебрасываться словами кто кого больше заденет уже надоедало и чувствовалось, что этим всё не закончится. Благо услышав часть их разговора, тут же вмешался Дима, перенимая на себя всё внимание. — Мы там нашли кое-что. Шаст, взгляни там на подоконнике. Арсений, тебе лучше пока тут посидеть. Не слушай его, разрешаю. Антон встал с места, стараясь пробуравить в парне дыру, желательно, чтобы до мозга и тот тут так и умер, но к счастью или к сожалению, он не владел такой способностью, поэтому молча прошёл обратно в дом. Он снова зашёл в комнату, но уже значительно злее и хотел что-нибудь пнуть, но нельзя, потому что улики могут пропасть с любого предмета в гостиной. Открывая шторы, он увидел на них следы крови и такие же следы на белом подоконнике. Глянув вниз, он обратил внимание на прямо под окном, расположенный железный мусорный бак. Мысли закрутились, а голова заработала, как механизм. Чувствуя как передвигаются шестерёнки, он выбежал на улицу. Сидящий рядом с Арсением Дима, пошёл за ним на задний двор. Оказалось, что он побежал к мусорке. — Чë ты думаешь? — Он через окно голову в мусорку выкинул, вот увидишь. Парень передал ему сумку и открыл крышку от мусорного бака. На первый взгляд там ничего не было, но Антона это не остановило, поэтому он оттолкнулся от земли одной ногой и оказался в мусорке. Перебирая мусорные пакеты, следователь наткнулся на что-то выпуклое и жёсткое. Кинув чёрный пакет на землю, Дима открыл его и тут же прикрыл рукой нос. В пакете лежала окровавленная отрубленная голова мужчины.