«Важна лишь степень искренности
Я говорю тебе мысленное «прости».
Нам в этой близости не вырасти, не вырасти.»
После некоторых препирательств по поводу плохо работающего крана, вопроса о сантехнике, обвинения Шастуна в том, что он сам запустил квартиру до такого состояния и претензии из серии «Так, а нахуй ты его в ту сторону крутил вообще?» и многие другие, они разошлись каждый по своим комнатам. Антон, кряхтя и злясь на синяк, пытался уснуть на боку или на животе, а Арсений решил проветрить перед сном, потому что, как он заметил, кошмары с меньшей вероятностью появляются, если крепко спать, а холод это вполне может обеспечить. Сидя на краю кровати, ему пришло сообщение от Стаса: «Завтра оба к 9 с Петровым разбираться. Будет Коновалова. Шаст знает.» Отложив телефон в сторону, он устало протёр глаза, подумав о Есении. Теория Шастуна про метафоричность сказки так же не выходила из головы. «Не сходится сказка… Что-то в ней не то. Если я принц, то где принцесса? Не поверю ни за что, что Душитель не знает, что у меня есть сестра. Если этот «некто» знает меня, следит, то должен знать и о Есении. «При короле был Шутом»… Все знакомые отца знали, что у него по дому два балбеса бегают, а не один. Квадрат этот ещё мне покоя не даёт. Я это однозначно где-то видел до всей этой заварушки, но у кого? Провалов в памяти мне ещё не хватало для полного набора сумасшедшего.» Чувствуя как постепенно проваливается в сон, парень перевернулся на другой бок и самозабвенно уснул, чувствуя, как тело впервые за день не напрягается и не болит, что важно. Антон проснулся от странных звуков, доносившихся из коридора. Выработанная годами реакция на непредвиденные жизненные ситуации проявлялась в том, что он тут же сел на кровать ещë даже не открывая глаза. Стараясь постепенно проснуться и прислушаться к происходящему, мозг уже подкидывал идеи, где лежит пистолет, можно ли задушить ремнём преступника, как бороться с галлюцинациями, что такое сонный паралич и многие другие, пока он не прислушался открыв глаза и глянув в сторону двери. Он в детстве смотрел мультфильм про Кентервильское привидение, которое ходило по ночам по дому и гремело цепями, попутно издавая пугающие стоны. Сейчас происходило нечто похожее. Некий неразборчивый разговор, периодически сменяющийся на редкие и тихие выкрики. Осторожно встав с кровати, он вышел в коридор и осмотрелся. Дверь в комнату Арсения была закрыта, но именно оттуда доносились уже разборчивые всхлипывания и тяжëлое дыхание. Собираясь уже открыть дверь и узнать, что у того там происходит, на секунду раздался испуганный тихий крик, а затем частое дыхание. Парень заходить не спешил, но вслушивался в происходящее, чувствуя как сердце пропустило удар от услышанного. «Пиздец. Так вот почему он при любой возможности спит постоянно», — подумал Антон, чуть отходя от двери. Судя по звукам, неспящий сосед с кошмарами, проснулся и, чередуя вздохи с тихим «бля-ять», постепенно отходил от сна и приходил в себя. Пока ему не ударило в голову выйти на кухню, а тут у его двери ночью стоит Антон караулит, парень тихо вернулся в свою комнату и закрыл за собой дверь. Подумав, что своим незнанием проблемы, может только навредить, если выйдет, Антон снова лёг в кровать, но уснул уже с трудом и в тревожных мыслях. Арсению же в который раз приснился кошмар, от которого он уже порядком подустал. Кошмары, к сожалению, вещь с которой можно жить и к ним спокойно привыкнуть. Вот и сейчас он запустил руку в волосы, стараясь унять дикое сердцебиение и настроить себя на нормальный темп дыхания. За окном было темно, но с приближением зимы это был совсем не показатель, что ночь, поэтому потянувшись к телефону он увидел 4:08 и встал с кровати. Открыв окно, Арсений посмотрел на улицу. Снег припорошил землю, ни души, а звук тишины не мог не радовать. Глянув на дверь, ему оставалось только надеяться, что сосед по квартире ничего не слышал. «Раз не зашёл, наверное, и не слышал. Хотя, что бы он делал даже если бы и услышал? Всё равно бы заходить не стал, делать ему нечего.» Проснувшись, Антон впервые почувствовал, что, вроде как, выспался, но выходить не спешил, не зная, как вести себя после такой сумбурной кошмарной ночи у соседа. Как будто он ничего не слышал или промямлить что-то вроде: «Как спалось? Я вроде слышал, что не очень». Открывая дверь, он как назло столкнулся с тоже выходившим из комнаты Арсением. Тот остановился с чашкой в руках и как и вчера, улыбаясь повторил громко: — Добро утро, товарищ следователь! Шастун усмехнулся и понял, что хорошим вариантом будет игнорирование того, что он случайно услышал, видимо, как это делает Попов, поэтому тихо усмехнулся. — Доброе, — проходя в уборную, буркнул в ответ Антон. Арсений немного проклял ленивого и побитого вчерашнего себя, потому что хотел бы ехать на своей машине в отделение, но она стояла там же, куда предстояло ехать, поэтому придётся с Антоном. Тот по утрам не очень разговорчивый, поэтому совместная поездка до работы не должна стать катализатором чего-то неприятного. По крайней мере, он на это очень надеялся. Они договорились, что Арсений будет ждать напарника внизу, грея машину, а самому следователю нужно «проснуться». На улице было прохладно, поэтому пришлось застегнуть куртку, чтобы добежать до машины. Сев в неё, он стал размышлять над возможным следственным экспериментом. «Херня какая-то. Что они хотят там увидеть? То как Петров слепо следовал инструкциям? Так и увидят, а толку-то от этого? Коновалова вообще может расследование закрыть… Не то, чтобы мне до этого есть дело так-то, но раз это начинает касаться меня и Есении, то стоит, наверное, напрячься со своими детективными способностями. Хорошо у меня следователь Шастун… Господи, неужели я правда так подумал?.. Да и парень в целом он обычный, как показывает практика. Как будто и не сильно покусать может. А вообще…» — У тебя такой мечтательный вид был, — смеясь, закрыл дверь Антон, потирая между собой замёрзшие руки, — Как удобно, что я только сел, а машина уже нагрета. Может, всегда со мной гонять будешь? — Нет, спасибо. Никогда не знаешь, когда выкинешь из машины. — Да ладно, — зевая и включая радио, тихо начал Шастун, — Раз отпиздил, значит больше не буду. Его наградили укоризненным взглядом, на который он усмехнулся и вырулил с парковочного места. Антон предполагал, что он сядет в машину, включит радио, будет увлечён дорогой, или тот же Арсений будет что-то бухтеть, поэтому мысли о ночных кошмарах уйдут, но нет. Он то и дело оглядывался на пассажирское сиденье в попытках найти хоть какие-то признаки страдающего по ночам человека. Кроме лёгких кругов под глазами, пока не особо-то и получалось. Попову же это в какой-то момент надоело, и он пересëкся со взглядом полным любопытства. — Ты что-то спросить всю дорогу хочешь? — Э-э, — протянул парень, смущённо отводя взгляд в сторону, — Да. Думал над версией про Петрова и Душителя? — Что там думать?.. Меня смутило только, что в его сказке нет ни слова про Есению. — Это… — Это моя сестра. Если следовать твоей логике, то она принцесса, но ни единого упоминания о ней не было. Почему? — Может твоя сестра Душитель? — предположил Антон, на что парень на него посмотрел, как на человека, сморозившего очевидную глупость. — Совсем версии кончились? — Да нет, я наоборот стараюсь все рассматривать. — Мотива нет. — Поверь мне, тебя ненавидеть куда проще, чем ты думаешь, — усмехнулся Антон, включая поворотник. — Поэтому никто не пробовал любить, — как-то неожиданно меланхолично и тихо подытожил Арсений, но быстро и с энтузиазмом добавил, — По крайней мере, иметь подозреваемых всегда лучше, чем не иметь никого. Думая всё ещё над тихо и незаметно вплетëнной репликой в их обыденный диалог, Антон рассеянно кивнул, стараясь больше не смотреть на рядом сидящего. Оставшуюся часть дороги до работы проехали молча, а как только припарковались, пришли в кабинет, то дружно побрели к Стасу. Тот уснул на столе, уткнувшись носом в какие-то бумаги. Оба хотели уйти и дать ему поспать, но Арсений слишком громко закрыл за собой дверь, отчего тот резко подскочил. — Кто? Что? А… это вы, — он потëр красное пятно, образовавшееся на лбу от сна, и уже спокойнее продолжил, — Сегодня у Петрова следственный эксперимент. Шаст, едешь обязательно, понятых тебе там найдут на месте, а ты, Арсений, посиди-ка тут. Сегодня Коновалова приедет и будет решаться вопрос о продолжении расследования или о его закрытии, поэтому, чтобы всë было без сюрпризов. Понятно? — Да-а, — сонно хором протянули парни. — Вот и хорошо, можете идти. Шаст, за тобой зайдут через час. Пройдя в кабинет оба чувствовали, что возможно сейчас дело закроют, их разведут по разные стороны к другим сотрудникам полиции и Арсению придётся переезжать обратно. Последние два факта не могли не радовать, но узнать правду всё же хотелось хотя бы, чтобы не чувствовать никакой паранойи, что за ним может кто-то следить. Предвкушая, что им двоим ещё час куковать, Антон зачем-то заглянул за диван. Напарник сел на этот самый диван и равнодушно таращился в потолок, в ожидании, когда пройдёт этот самый час. Рядом с ним что-то загремело, и он обернулся на звук — на диване лежали в деревянной раскладной доске шахматы. Он с нескрываемым интересом посмотрел на кряхтящего и отряхивающегося от пыли Шастуна. — Что это? — разглядывая доску, с любопытством уточнил парень. — Шахматы. Не играл никогда что ли? — Нет, я имею ввиду откуда оно тут и давно ли? — А ты на ночных сменах чë делаешь? Мне вот в телефоне скучно иногда бывает сидеть, а когда с Джабром нечего было делать, — он по-ностальгически вздохнул, посмотрев в сторону и убрав руки в карманы, а затем мечтательно продолжил, — Ох, были времена-а, когда мы не искали серийного убийцу с мафией, а просто оформляли заявления… Короче, хуи не пинали, а в шахматы иногда рубились. — Кто выигрывал? — По-разному. — Думал ответишь «Я», — усмехнувшись, сказал Арсений, наблюдая, как парень присел на корточки перед диваном, высыпав фигуры на диван. — Смысл? Я игрок средний, но ему конкуренцию мог составить и вполне себе неплохую, — закончив расставлять фигуры по клеткам, он украдкой как-то спросил, то ли стесняясь вопроса, то ли испытывая неловкость от заинтересованности, — Так, э-э, я так и не понял, ты играешь? — Хочешь сыграть? — поворачиваясь корпусом в сторону напарника, скорее предложил, нежели спросил Попов. — Давай. За час думаю уложимся. Выбирай, чёрные или белые? — он спрятал в кулаки пешки разных цветов и выставил руки перед Арсением, тот указал на левую руку, и Антон не без разочарованного вздоха оповестил, — Белые. Ты первый ходишь. Знаешь как? — Как ходить знаю, но я последний раз с сестрой играл и то очень давно, поэтому за качество игры не отвечаю. Антон сел напротив, подогнув под себя ноги, и стал смотреть на шахматное поле, уже оценивая ситуацию. В его голове почему-то Арсений не очень знал и умел как играть в шахматы, поэтому настраивался на лёгкую партию. Первый ход — пешка на Е4 — говорил уже о том, что партия может быть и интереснее, чем тот думает. — Предлагаю ограничить время раздумий, чтобы в час уложиться, — делая свой ход конëм, предупредил Шастун. — Ты ещё в быстрые шахматы предложил бы поиграть, — отзеркалив ход конем, усмехнулся парень. Глянув на соперника, Антон только сейчас понял, что тот точно не новичок. При игре в шахматах это всегда видно в движениях, в том, как оппонент ставит фигуру, как окидывает взглядом доску, разворачивая в голове свою предполагаемую партию. Арсений выглядел расслабленно и, аналогично подогнув под себя ноги, непринуждëнно поправил чёлку, которая спадала на глаза при каждом наклоне головы вниз. Фраза про быстрые шахматы удвоила теорию, что тот играет не первый раз, поэтому Антон настроился играть на полную до победы. Попов ещё на том этапе, как следователь достал шахматы, был в шоке, что тот умеет в них играть. В его голове это была слишком сложная игра для такого простого парня, как Антон. Он для себя решил так, что если увидит, что тот слабо играет, то будет топить, но не сильно, а если они окажутся на одном уровне, то… Тут он не придумал что сделает: «…потому что такого не произойдёт» — подумал про себя Арсений с улыбкой. Есения терпеть не могла проигрывать, поэтому брату приходилось иногда ей поддаваться. Он вообще не любил поддавки, размышляя так: «В игре ведь важное не только думать о победе, но и быть готовым принять проигрыш, это тоже важная часть игры». Сестра обычно говорила «Дурацкие шахматы твои» и уходила, но как только Арсений кричал ей в след: «Хочешь покажу в чëм твоя ошибка была?», она возвращалась и внимательно слушала, как в следующей игре такого не допустить. Его научил играть отец, а вот девочка была лишена такого, потому что «Иди маме лучше на кухне помоги, сейчас партеечку сыграем, я мат детский ему поставлю и ужинать пойдём». Ей всегда хотелось сыграть вместе с отцом, но предпочтение всегда отдавалось брату, который, кстати, очень даже тихо и мирно принимал поражения всегда. Ему нравилось состояние, когда голова начинает работать, как механизм, в поисках нужных комбинаций для победного исхода событий. Тот самый верный ход из сотни и любая фигура, даже пешка, может кардинально изменить ход игры. После пятидесяти минут оба поняли, что недооценили соперника. Антон окончательно убедился, что тот не то, что умеет играть, а играет хорошо, даже возможно лучше Игоря, а вот Арсений и вовсе был сильно удивлён, что напарник играет в разы лучше его сестры, потому что последние годы у него из соперников по шахматам была только она, Серёжа не умеет играть. Перебирая волосы на голове и водя ими рукой из стороны в сторону, Антон размышлял над ближайшим ходом. Если он пëрся на таран, то Арсений обходительно и осторожно обвивал его своими путами, чтобы незаметно поставить мат и тот это видел, но не мог ничего сделать. «Бля-я, как там в пацанских пабликах было? «Момент, когда тебе кажется, что человек ничто и он играет по твоим правилам, присмотрись, может это ты на самом деле играешь по его.» Я-то подростком думал, что это про жизнь, а это про шахматы было. Умно-умно.» В момент, когда он собирался пойти на свой страх и риск ферзём, дверь неожиданно открылась и оба отвлеклись, видя перед глазами только чёрно-белое шахматное поле, а не Игоря. Тот с удивлением посмотрел в то, чем они занимаются, как будто застал их за чем-то непристойным и усмехнулся. — То есть вы, единственная надежда отделения повысить раскрываемость и поймать какую-то мафиозную группу, сидите, два балбеса, и рубитесь в шахматы? — закрывая за собой дверь и прислонившись к стене, с усмешкой спросил следователь. — Ой, блять, чья бы корова мычала, — указывая рукой на Игоря, усмехнулся Шастун, — Вы раскрываете то, как парень позвал девушку на свидание через кошелёк, я к вам не лезу. — Хотя, кстати, помощь бы не помешала. — Ты сам сказал, что у нас мафиозный убийца, мне не до кошельков, — возвращаясь к игре, пробубнил в ответ следователь. Игорь подошёл к ним со словами «Кто хоть выигрывает?» и сел рядом. Видя, что все белые фигуры под защитой друг друга, так как Арсений создал такую убийственную цепочку ходов, он удивлённо посмотрел на того. У Антона ситуация была намного хуже, но пока как-то держался на плаву. Игорь-то понял как тот держался на плаву — Попову хотелось того помучить, а исход игры давно был ясен, если конечно у Антона не созреет внезапный гениальный план. Арсений, подпирая рукой подбородок, глянул в ответ на Джабраилова и подмигнул, продолжая смотреть на поле битвы. — Слушай, Шаст, — начал было Игорь, но был прерван агрессивным «Чш-ш» от того, к кому обращался. — Не сбивай меня. — Ты сдаться не хочешь? — Нет, не хочу. — Антон хочет у нас не просто проиграть, а вот прям проиграть, — оживился Арсений, улыбаясь и наблюдая за немного расстерянным, но сосредоточенным соперником. — Я вас не слушаю, — он закрыл уши руками. — Зачем парня мучаешь? В три хода можешь же мат поставить, — с неким сожалением спросил вошедший. — Так жить и играть интереснее. Тем более, вдруг он недооцененный Фишер какой-нибудь. — Ага, надеюсь ты не про маньяка. — Вопрос уже интерпретации не ко мне, а к тебе, — облокотившись и потянувшись, ответил парень, когда услышал звук поставленной фигуры, — Зря. — Зря, — вздохнул Джабраилов. — Зря? — удивился Антон, глядя на бывшего напарника в поисках поддержки. — Предлагаю заморозить партию, потому что я за тобой пришёл, ехать надо на следственный эксперимент. — Согласен, тем более, вдруг тебе в голову ударит верный ход, но я похожу пожалуй слоном сюда, а дальше думай, — Арсений поставил фигуру и глянул на Антона. Тот то ли его ненавидел всем сердцем, то ли был в немом восхищении, чему парень усмехнулся. — А я вот подумаю. — А вот и подумай, — хмыкнул Арсений, наблюдая как тот забирает куртку и собирается выходить. — А вот и подумаю! — закрыв за собой дверь и уводя смеющегося Игоря, с улыбкой прикрикнул Шастун. Промелькнула мысль, ставшая причиной улыбки: «Ну, что за дурак» и парень выдохнул, аккуратно убирая, чтобы не дай Бог не уронить, их партию с дивана на стол. Антон играл неплохо, он бы даже сказал хорошо, лучше Есении, но всё равно практики двоим не доставало. Шастун же, застëгивая куртку по пути на первый этаж, остановился и резко спросил у Джабраилова, на что тот тоже остановился думая, что что-то случилось. — Надо ладьëй пойти, да? — Ты блять… Не пугай так, — он выдохнул и продолжил идти. — Джабр, я серьёзно, вопрос жизни и смерти. — Вы просто в шахматы играете, — усмехнулся парень. — Это не просто игра… — Это наша жизнь… Да я понял, иди, а? — Нет, ну, ты же партию видел, ладьёй, да? — он начал идти спиной вперëд, обогнав следователя, — Слушай, Джабр, ты сильнее меня и больше шаришь, ты и нашу партию видел, Арс пиздато играет, вот без вопросов, я если бы знал, хуй туда сунулся, но всë же я хочу выиграть. — Письками помериться хочешь? Ну, проиграешь и что? Никто же не умрёт. Кроме твоего эго, конечно. Слу-ушай, хотя бы кто-то нашёлся его усмирить и чуть принизить, а ты говоришь Попов не нужен, — он пересëкся взглядом с удивлённой Ирой, которая про себя мысленно сказала «Я ничего не слышала. Ир, меньше знаешь, крепче спишь». — Вот так ты да, с бывшими напарниками? — остановившись прямо у двери, псевдообиженно сказал Антон. — Бля-ять, ну, Шаст, — он устало посмотрел в сторону и ответил, — Нет, ходи ферзём, у него левая часть фланга слабая, может чего и получится. — Спасибо! — он радостно стукнул того по плечу и вышел на улицу. Следователь усмехнулся и вернулся, оглядываясь на девушку. Ира внимательно наблюдала за ними двумя и удивилась, когда из-за угла выглянуло бородатое лицо. — Они всë ещё ебут друг другу мозги? — Ну-у, уже значительно меньше, — улыбнулась девушка, вспоминая, как Антон предупредил, чтобы она не налетала на Арсения, у которого болело всë после драки. — Глядишь и друзьями станут. — Не сглазь, — она прошептала это и постучала по деревянному столу, сделав вид что плюнула. Если раньше по отделению гуляли слухи кто с кем встречается и одной из самых интересных пар была Ира с Антоном, то сейчас все ставили на то, когда напарники смогут назвать друг друга друзьями. Кто-то считал, что общая жилплощадь, дело и постоянные обязательства прикрыть другого должны их, так или иначе, сблизить, кто-то говорил, что они уж больно сильно оба упёртые, чтобы так быстро сближаться, поэтому обсуждения сменились на эту «парочку». Девушку радовало, что она наконец-то может спокойно выдохнуть, зная об этих «ставках» не на них с Антоном, а на других. Шастуна было жалко, конечно, что всем он интересен, но это было вполне логично, да и, тем более, тому было всё равно на внимание к его персоне, поэтому и не обращал внимания на обсуждения, да и в целом не знал о ставках. Арсения отправили к Зое помогать разбирать шкаф с документами до приезда Шастуна, а сам он ехал в машине и думал на кой он едет на этот следственный эксперимент, если всë и так понятно. — Как с Зоей работается? — неожиданно спросил Шастун, отвлекаясь от вида за окном. — Слушай, лучше, чем я думал. Обидно, что она оказалась замужем, конечно, но классная всë равно, — сбавив скорость, ответил Игорь, затем после тихого «угу» украдкой глянул на коллегу и поинтересовался, — Про Арсения лучше не спрашивать или отлегло? — На удивление отлегло. Не лучшие друзья, но убить хотя бы не хочется. — И в какой момент такая перемена произошла? Антон задумался, стараясь вспомнить все события ближайших дней. Скорее отношения менялись по причине мелких поступков, а не каких-то конкретных событий, чтобы раз и нашли общий язык. Он чувствует и видит, что тот настроен к нему большую часть времени дружелюбно или нейтрально, а Антон всегда считывает такое и даёт подобное в ответ. Всё ещё хотелось, чтобы он жил подальше, а парень обитал бы один в своей огромной квартире, но Антон следовал древнему совету: не стоит думать о том, что заведомо не сбудется и о том, что от тебя не зависит, а то только разочаруешься. — Не знаю, не отслеживал, — усмехнулся парень, задумчиво глянув на коробку передач, — Может… может, когда подрались. Там уже понятно было, что нельзя так ругаться, сил не хватит и на расследование, и на ссоры. — А вопрос с отцом урегулировался? — аккуратно поинтересовался следователь, смотря на пассажира. Тот нахмурился и задумался. Не очень это была приятная тема, а для них двоих несколько повисшая в воздухе. — Мы просто не говорим об этом. — Я это… Я у Зои всегда спрашиваю как дела дома, не потому что мы лучшие друзья, а потому что знаю по себе, что личное мешает работе. Мы обсуждаем это, проговариваем, смеëмся, я вижу, что её отпускает и мы можем дальше работать. Ты о нём что-нибудь знаешь? Он ведь должен доверять тебе. — Арсений… Складывается впечатление, что Арсений не тот человек, чтобы доверять. Не как та же Зоя. Это озлобленный ребëнок в личный комфорт которого если зайти, то тут же огребëшь. Не потому что с какими-то плохими намерениями зашёл, а просто потому что позволил себе зайти без его ведома. Он слишком… слишком спрессованный какой-то, закрытый. Может потому что других подпускать не хочет, не знаю, но с ним сложнее, чем с кем-либо из моих прошлых напарников, — устало вздохнул Антон, но на такую характеристику водитель лишь усмехнулся, — Что? Скажешь не прав? — Знаешь кого напоминает? Вот точь в точь. — Его отца? — с интересом поинтересовался парень. — Тебя. Ты бесишься по тем же причинам, не особо любишь раскрывать личное и душу первому встречному, но вы оба юморные, иногда какие-то наоборот мегалёгкие для общения. Ты бы лучше положительное что-то искал. — Сложно, знаешь ли, искать что-то положительное в человеке, который считает, что твой отец убил его отца собственными руками, — недовольно пробубнил Шастун, отворачиваясь к окну. Несмотря на озвученное, парень всë же слукавил, перечисляя в характеристике напарника только отрицательные черты. Его радовало, что он действительно замечает и положительные с недавних пор. Возможно даже иногда его берёт гордость за него и его поступки, но, очевидно, редко. Бывает, что и шутки его кажутся уже не такими вредными, колкими и больше походившими на оскорбление или нечто неуместное, а вполне себе даже забавное нечто. Хотя бы потому что Антон смеялся с того же, с чего и Арсений. Если побольше покопаться, то у них больше общего, чем они думают, но Шастуну не в чем было копаться особо, потому что он о нём мало что знает, но желание узнать было. Иногда, совсем редко, когда на мгновения напарник приоткрывал и обнажал на немного душу, его хотелось узнать всего. Всего лишь часть личных историй, частичка искренности скрывали, как казалось парню, нечто более сложное, интересное и глубокое. Есть такие люди от общения с которыми остается ощущение, что чуть не утонул в глубине души человека. Антон относил его именно к таким. Пока размышления не ушли в «Что же мне в нём может нравиться и что в нём такого положительного?», Антон мысленно переключился на расследование. «Приедем мы к этому Петрову и чего добьёмся этим? Ничего. Все увидят, что он убил и как здорово, а потом-то что? Идиотизм.» Когда они вдвоём с Игорем попали на следственный эксперимент, то на другом конце города Арсения вызвал к себе Стас. Открывая дверь в кабинет, он удивился тому, что перед ним стоит женщина в форме, всë та же Коновалова, которой так боялся и одновременно грезил Антон. Он с опаской поздоровался и прошёл внутрь, встав рядом с креслом. — Арсений Сергеевич, добрый день, — улыбаясь, поприветствовала того женщина, — Как работается? — Нормально… А вы, стесняюсь спросить, с какой целью интересуетесь? — Дело ваше закрыть хочу, — она вздохнула и облокотилась на стол, за которым сидел Шеминов. Арсений было посмотрел на него в поисках помощи или какого-то объяснения, но тот опустил голову вниз, стуча ручкой, на что парень хмыкнул, понимая, что придётся всë объяснять в одиночку. «Где этот ебучий Шастун, когда он так нужен.» — Дайте угадаю, в связи с тем, что нашли убийцу? — Верно мыслите. Станислав Владимирович, можно вас попросить, выйдите из кабинета, пожалуйста, — мужчина послушно встал и вышел за дверь из собственного же кабинета, — Помнится вы некогда расхваливали следователя Шастуна, вашего напарника. Не соврали видимо. Убийцу, действительно, нашли и дело можно закрывать. Но почему я получаю потом письма счастья о том, что это чуть ли не главная ошибка моей жизни? — Алевтина Васильевна, это правда так и есть. Петров не Душитель, там дело оказалось в разы сложнее, чем просто три убийства. — Для вас три убийства это просто? — Поверьте, если вы закроете дело, то спустя лет пять снова начнут умирать люди, потому что их неизвестный задушил, но тогда уже мы не сможем пойти по следам. Нужно расследовать, пока они свежие. — Следы горячие. — Да, по горячим следам. — Вы считаете Петров не убийца? — с интересом спросила женщина, замечая возбуждённое состояние парня напротив, который начал ходить из стороны в сторону, рассуждая вслух. — Он убил троих, но не сам. В его телефоне была обнаружена переписка с неизвестным. Очевидно, телефон проверили, абонент недоступен, но именно с того номера поступали детальные указания Петрову кого и как убить вплоть до помытых кружек, понимаете? Если вы сейчас закроете дело, то Душитель, тот кто ему писал, всё ещё будет на свободе. — Значит Петров для него шестёрка, а он сам «убивает» дистанционно? — Да! — жестикулируя оживился парень, — Антон считает, что это кто-то, кто крутился вокруг Попова Сергея Александровича. Сейчас этот некто убивает неугодных его власти людей и может дойти до меня. Алевтина Васильевна, — он воодушевлëнно сделал шаг в её сторону, отчего та отшатнулась, — Дайте нам время, пожалуйста. — Вы заинтересованы в деле, так как оно касается напрямую вас и вашего отца, я так понимаю. А Шастун? Допустим, я даю добро на дальнейшее следствие по делу Душителя, но вам не кажется, что если вопрос касается вашей безопасности, то вам нужен напарник, которому вы доверяете, который сможет вас защитить в случае нападения. При этом ещё и хороший следователь. Честно говоря, Антон Андреевич вызывает у меня вопросы в этом смысле. Понимая, что сейчас он может вести расследование с другим следователем, с тем же Игорем, например, переедет обратно домой, не будет терпеть какие-то выходки и эмоциональные вспышки своего нынешнего напарника, Арсений посмотрел в сторону и задумался. Если бы ему кто месяц назад сказал, что единственная мысль в его голове на такое предложение будет «Не найдëшь ты этого Душителя без Шастуна». Он бы покрутил пальцем у виска и бегом перевёлся бы к другому следователю. Тот горел этим делом, действительно жаждал найти преступника, и разве это не было бы преступлением лишить его в одночасье такой возможности найти убийцу? Глянув на Коновалову, он медленно покачал головой из стороны в сторону, чему та удивилась, выражая это приподнятыми бровями. — Дело должен закончить именно Шастун, — тихо проговорил Арсений, — Вы не правы. Да, это эмоциональный парень, что иногда ему и мешает, но он профессионал. Я думал для вас это важнее, а не какой он человек. — Мне важно не то, какой он человек, а чтобы вы вдвоём, как дети малые, не тратили драгоценное время для поимки преступника на игры кто кого первым пристрелит, — строго объяснила женщина. — Обещаю, обойдёмся без этого. — Шастуна не отстранять от дела? — Вам не кажется странным, что это я решаю этот вопрос? — Мне повторить вопрос или меня плохо слышно? — Не отстранять. Он хороший следователь и профессионал своего дела, поэтому это будет ошибкой, если вы его отстраните. — Идите, — она вздохнула и развернулась в сторону окна. Конечно же, он был прав и особо к нему никто не собирался прислушиваться, что касалось Антона, а вот вывод о продолжении расследования Алевтина Васильевна сделала. У неё был план ещё дождаться, когда следователь сам приедет, чтобы с ним это ещё обсудить, но Стаса и его напарника ей вполне хватило. Дело приобретало интересный поворот. Выйдя из кабинета Арсений прямо-таки злился, что в полиции такая система, строящуюся на «А ты докажи», поэтому поменявшись местами со Стасом, который чуть ли не вбежал в свой кабинет, прошёл дальше по коридору. «Пиздец, мы тут, может, жизни спасаем, а ещё такие палки в колёса некоторые вставляют. Великолепная система, ничего не скажешь. Надёжная, как швейцарские часы.» Ближе к концу смены в отделение вернулся Шастун с Игорем. Как парень и предполагал, ничего нового они не узнали, как и то, что Петров не прошёл психиатрический анализ, поэтому скорее всего отправится в лечебницу, а не в тюрьму. Настроение было хуже некуда: потраченное в пустую время, неизвестность, да и напарник, если сейчас чего отчудит он его из кабинета выставит, чтобы глаза не мозолил и не бесил. На удивление, сразу с порога, он услышал, что необходимо подняться на четвертый этаж к Стасу. Проходя по коридору средь малознакомых сотрудников, которые уже уходили домой, Антон обнаружил Шеминова, который с кем-то разговаривал и давал наставления неизвестному парню. — О, Шаст, — он обернулся, кивнул ему и жестом показал, подождать его в стороне. Антон послушно отошёл, облокотившись на белый пластиковый подоконник и положив на него папку с бумагами о следственном эксперименте, призадумался. На четвертом этаже, что показалось следователю удивительным, решёток на окнах не было, поэтому он мог впервые рассмотреть вид из окна. Заснеженный город, так ему и говорил: «Скоро зима, а у тебя резина летняя». Справедливости ради, у пешеходов тоже времена наступали не лучше, под ногами каша из реагента, грязи, воды и чего-то очень отдалённо похожего на снег. Сегодня с неба капало что-то среднее, то ли снег, то ли дождь, отчего хотелось просто спрятаться туда, где тепло. У Антона был такой план: прийти в отделение, сказать, что всё плохо, с разочарованием принять факт закрытия дела и поехать домой спать. Размышления о плохой погоде и депрессивных планах на вечер прервал подошедший к нему Стас. — Что эксперимент показал? — А то ты не знаешь, — хмыкнул парень, не смотря на рядом стоящего начальника, тоже смотревшего в окно, — В дурку его отправят да и всë. Скажи честно, дело закрыто уже? — Коновалова сегодня приезжала, — глядя на удивленное лицо Стас был уверен, что сможет увидеть эмоцию удивления ещё больше, — Вызвала к себе Арсения. Она меня, конечно, выгнала из кабинета, но там и не напрягая слух было слышно о чëм разговаривают, да и она потом мне кратко пересказала. — Ну? — в нетерпении спросил Шастун. — Сказала, что хотела с тобой поговорить о закрытии дела, но Попов её убедил повременить с этим, — он глянул на собеседника и усмехнулся, — Самое удивительное это другое. Она как узнала, что это дело как бы лично Арса касается, сказала, что необходимо задействовать как можно больше людей на поиски этого Душителя. Предложила ему поменять напарника на более… дружелюбного. — А он что? — усмехнулся парень, уже зная ответ, что тот, скорее всего, скоро переедет от него. — Сказал, что ты профессионал своего дела и Душителя должен поймать именно ты и никто другой. Оба переглянулись, пока Антон думал, что Стас шутит, а другой и сам не верил в то, что произнёс. — Ты шутишь? — Нет. Дело продлили, занимайтесь с Поповым дальше этим делом, но докладывать не забывайте. Аж гора с плеч, — он облегчённо выдохнул отходя от подоконника, — Никого прикрывать не надо, вы и сами это делать начали. Хвалю. Короче, ты знаешь, дальше думай чë хочешь и домой едьте, если Арсений ещё не уехал. Вроде тут ещё в вашем кабинете что-то делает. А, это, папку мне потом занесешь, я сейчас брать не буду, мне ещё к Эмиру заскочить надо. Он напутственно хлопнул того по плечу и пошёл по коридору вниз на свой этаж. Всё ещё пребывая в непонимании, Антон смотрел вдаль удаляющемуся Стасу, размышляя над услышанными. «Нихуя не понял. Он… он вступился за меня? Его тут без меня били что ли, что отразилось на мозговой активности? Даже не знаю, что ему сказать… Может и вовсе не надо ничего говорить? Я просто буду сам для себя знать, что он… нормальный? С ума сойти, я правда назвал его нормальным.» — Молодой человек, тут посторонним нельзя находиться, — послышался за спиной противный женский голос, на который парень повернулся. — Я ваш коллега с третьего этажа. Корочки показать? — Ой, простите, вы просто спиной в куртке стояли, я и… — Решили просто так наехать? Бывает, — он направился на свой этаж недовольно пробубнив, — А потом будут говорить почему нас гражданские уëбками считают. Спускаясь по лестнице, он открыл папку и читал заключение, держа в голове мысль, что это необходимо положить на стол начальнику. В этот момент в него чуть ли не влетело некое маленькое нечто, отчего листы выпали на ступеньки. — Девушка, ну, смотрите куда идёте, — не обращая внимания на столкнувшуюся с ним особу, нагибаясь за бумагами, попросил устало Антон. — Да ты ж сам и шёл не смотрел никуда, — произнесла она со смешком и села напротив подбирать листы. Парень остановился и даже опешил от такого резкого перехода на «ты». Перед ним, улыбаясь, собирала листы незнакомка в утеплëнной кожаной чёрной куртке, с распущенными чёрными волосами и хрупкая сама по себе, но не очень уж и низкая, как парню изначально показалось. Когда та на него посмотрела в ответ, в тот момент, как Антон завис, рассматривая её, она протягивала ему стопку бумаг, а он опешил от взгляда. Чисто голубые глаза с некой взрывной искоркой смотрели прямо на него в неком непонимании. — Да, извини, — она встала в полный рост, растëгивая куртку и отряхнув снег с неё, а затем посмотрела по сторонам, — Ты студент что ли? — Э-э, нет, — чуть опешил Антон, но потом вспомнил, что стоит просто в голубой рубашке и куртке, поэтому и производит такое впечатление, — Следователь по особо важным делам Ша… — Ха-ха, ты следователь? — рассмеялась девушка, поражаясь наглости неизвестной отчего тоже усмехнулся, — В смысле извините, не признала. — У нас тут посторонним запрещено находиться. Вы заявление хотели написать? — А? Да не, — она снова посмотрела на него в ответ и уж больно похожие черты лица были перед ним, поэтому он хотел с ней поговорить подольше, чтобы понять кого напоминает, — Я Попова Арсения Сергеевича ищу. Знаешь… знаете такого? — Допустим, но он заявлениями не занимается. — Так бля… в смысле, так он мне просто сам по себе нужен, а не заявление ему написать. У вас чë тут обычные смертные не появляются совсем? Реакция такая у всех. Что девушка снизу, что ты... вы, — она кашлянула, всë ещё с трудом воспринимая, что перед ней стоит вообще-то сотрудник полиции. — «Обычные смертные», как вы выражаетесь, сидят внизу заявления пишут, — усмехнулся парень, не спеша уходить, — А он вам на кой понадобился, стесняюсь спросить? — Да там просто тётя Галя… А вам зачем? — с подозрением отозвалась девушка. — Ну, как? Вы просите отвести вас к одному из сотрудников полиции, а вдруг вы его убить хотите. Не то, чтобы я был против, конечно, но желательно не в отделении всë-таки, — он улыбнулся, поправив листы, которые так и не положил обратно в папку. Девушка в ответ рассматривала его, пытаясь что-то знакомое увидеть, а потом вполне себе прямо-таки пялилась, закрепив это улыбкой. — А вы забавный, следователь по особо важным делам. — А вы бы не летали тут, девушка. Не все следователи такие классные. — Можно на ты? А то у меня мозг ломается. Тебе сколько? Восемнадцать? — Кхм, двадцать три вообще-то, — укоризненно глянув на неё, гордо заявил Антон будучи уверенным, что девушка младше. — О-о, ну, не зря на ты, — усмехнулась гостья, но почувствовала как шея от такого разговора с высоким человеком, который ещë и стоял на ступеньку выше несколько затекает, посмотрела в пол, — Так отведëшь? — Так я всë ещë не услышал причину. — Ёбнуть его хочу, вон гранаты протаскиваю, — она указала головой на какие-то деревянные коробки, стоявшие тут с доисторических времен, — Видишь коробки? Я принесла. — Слушайте, я тут работаю уже довольно давно, чего не скажешь по возрасту, но знаю, что это пустые коробки. Не скажете, я вас лично выпровожу из отделения. Ну, так, говорить будем? — Мне нужно у него ключи забрать, — признавая не очень интересную теорию почему она в отделении, вздохнула незнакомка. У парня первая мысль была, что он не зная того, пересëкся с девушкой напарника, отчего чуть даже опешил, но замечая внешнее сходство с парнем улыбнулся, понимая, что случайно познакомился с его сестрой. — Стало быть Есения? — улыбнулся парень, кивнув головой. — Вы всем отделением что ли меня обсуждаете? — посмотрев по сторонам, непонимающе спросила девушка. — Пойдём, отведу, — он прошёл дальше по лестнице, размышляя о встрече, которую однозначно надо будет переварить, — Только постарайся ни в кого так не врезаться, а то не все такие добрые, как я, и на хуй могут послать. — А ты почему не послал? — равняясь и идя по коридору, спросила Есения. — Сам не знаю. Наверное, потому что помогла бумаги собрать. — Кстати, нечестно, что ты знаешь как меня зовут, а я тебя нет, — остановившись у кабинета под номером «307», возмутилась девушка. В момент, когда парень хотел представиться, кто-то резко открыл дверь, ударив девушку в плечо. — О, господи, прос… Сеня?! — искренне удивился Арсений, выглядывая из кабинета и ещё более пребывая в шоке, что та стоит рядом с Шастуном. — Ауч! — потирая плечо, возмутилась девушка, стукнув выходившего из своего укрытия брата по плечу, — Как ты тут всех не убил только? — Поверь, он пытался, — усмехнулся Антон, наблюдая за такой картиной. — Ой, ты блять ещё поподдакивай. Ты чего, кстати, с бумагами как… школьник какой-то? — замечая, что тот прижимает к себе папку, непонимающе уточнил Арсений. — Я вообще к Стасу шёл, а тут твоя сестра в меня врезалась... Почему я вообще перед тобой отчитываюсь? Иди в жопу, — отходя от них в сторону кабинета, послал парня напарник. — Кто это вообще? — спросила Есения, пока брат затаскивал еë в кабинет. — Антон — напарник мой. — Это Антон?! — прикрикнула девушка, на что уходящий с любопытством повернулся, понимая, что сейчас ещё и его обсуждать будут. — Да, не кричи, заходи, — захлопнув дверь, он вздохнул и посмотрел на кишащую любопытством сестру, которая принялась всё рассматривать и ходить по кабинету. — Ух ты! Как у вас тут… ужасно. Прикольно. — Ты чего приехала-то? — Ты трубки не берёшь, а потом «абонент недоступен», — подходя к шахматам, объяснила Есения, потянувшись к пешке. — Не трогай! А то партию нарушишь, — предостерег её Арсений, на что она с опаской чуть ли не откинула фигуру, но просто поставила на место, облокотившись на стол, — День запарный, даже не до телефона было. — Ну-ну, а когда я так говорю, то получаю обычно пиздюл… — Я понял, — устало вздохнул парень, — Завтра приеду, не могла дождаться? — С радостью бы, да негде. Тётя Галя уехала снова к сыну, а я ключи не взяла. Серёжа тусуется, уже не знаю сколько, где-то в центре, судя по историям. Видал эти шикарные фотографии высоких зданий? Я думаю… — Есения, поменьше звуков, пожалуйста. Тебе просто ключи нужны что ли? — Да. Он подошёл к висевшей куртке и протянул связку ключей. — Блин, как ты со своим напарником ещё не переспал? Он же классный. — Классный? — не без удивления спросил Арсений. — Да! Ушастик такой зеленоглазый, мне понравился. И волосы такие пшеничные с завитушками, боже. Слушай, а у него есть девушка? — Господи…— он вздохнул, выпроваживая её за плечи из кабинета. — Что? Может он колено тебе заслуженно прострелил? А так посмотришь, и мухи не обидит мальчик такой милый. Уставший правда, но… — Замолчи пожалуйста, мне ещё с ним работать, — усмехнулся Попов потирая глаза в момент, когда услышал шаги за их спинами по коридору. «Вот только этого мальчика не хватало сейчас.» — Антон, а мы как раз тебя обсуждаем! — радостно оповестила того девушка, украдкой глянув на прикрывшего рукой лицо Арсения. — Конкретно с ним обсуждать меня это такое себе занятие, — усмехнулся парень, встав рядом и убрав руки в карманы, — Вон к Игорю зайди распишет восторг как, я и сам поверю, что крутой. — Да ладно, выглядишь вполне крутым, обойдусь без рассказов, — хмыкнула девушка, легонько ударив того локтем. — Спасибо, наверное, — немного смутившись, ответил скомкано Антон, — Э-э, ты тоже вполне ничего. — Слушайте, я вам не мешаю тут? — нервно вклинился Арсений. — Да ладно, твой-твой, — ударив брата по плечу, усмехнулась Есения, собираясь уходить. — Мы не… — Пока, Антон! — крикнула девушка, уже значительно отойдя от них. — Всего доброго! Оба смотрели ей в след, и когда Арсений заметил как напарник улыбается, закатил глаза и открыл дверь в кабинет под умилительное «У тебя классная сестра», а затем поставленный телефон на зарядку завибрировал, оповещая о сообщении от сестры: «Ты видел как у него уши мило краснеют на комплименты? Господи, ну что за прелесть. Дай номер!!» — Я повешусь, — вздохнул парень, кладя телефон на место и видя, что напарник подошёл к окну. — Она на мотоцикле приехала? — Да, она только на нём и ездит. — И в кого ты такой душный, — задумчиво пробубнил Антон, наблюдая за тем, как она надела шлем и быстро уехала с парковочного места. — Красота в глазах смотрящего, знаешь ли. — Мне тебя красивым назвать, чтобы ты успокоился? — усмехнулся парень, отходя от окна. — Может быть. — Хорошо, красивый. — Спасибо. — Всегда пожалуйста. Оба засмеялись от нелепости диалога и Антону попалась на глаза их шахматная партия, поставленная на стол. — О-о, давай доиграем? — Ты домой не хочешь разве? — Хочу, но доиграть хочу больше, — он аккуратно поставил обратно на диван доску и кинул куртку в сторону, — Тем более, если мы вместе поедем, то должны и вместе уходить. Начинать с «Вообще-то я на своей хотел» Арсений не стал, потому что, как оказалось, на пассажирском ему вполне себе нравилось даже чуть больше. Иногда всë-таки полезно перекладывать ответственность на кого-то другого, только если знаешь на кого. Антону, в плане вождения, он доверял, поэтому отнёсся к этому спокойно. Сев напротив, он погрузился в мир шахмат, наблюдая за ситуацией на поле. Антон походил довольно неожиданно ферзём и Арсению пришлось сильно призадуматься, как быть дальше. Парень и рад, что смог поставить его в тупик таким ходом, спасибо Игорю, но второй тайм игры, пока только начался. С момента прихода Есении прошло уже полтора часа, а они всë не могли доиграть, потому что никто из них не был согласен на ничью. Арсений не думал, что игра так далеко зайдёт и ему придётся прям думать и напрягаться, а Антон, подпирая голову рукой, изо всех сил пытался не спать, но был удивлён, как он ещё держится и каким магическим образом напарник ему ещё не поставил мат. На улице было уже темно и Шастун, ожидая ход оппонента, решил размять шею и глянул в окно. Была уже как будто глубокая ночь, время на часах всего девять вечера, но спать хотелось ужасно. Доиграть всë же хотелось больше, поэтому они и продолжали играть, уже слабо соображая. Взгляд остановился на активно думающем сопернике, поэтому тот бы и не заметил, что неожиданно стал объектом внимательного за ним наблюдения. Удивительно, как они с Есенией были похожи и не похожи одновременно. Она как будто более гипертрофированная версия брата: более эмоциональная, более открытая и, в целом, с первого взгляда располагающая к себе. Наверное, спокойный, рассудительный, но едкий Арсений ему был ближе, чем она по характеру. Размышляя, если бы в полицию пошëл не он, а она, он так и не пришëл к выводу к чему бы это привело. «Хотя с ней не соскучишься точно… Да и не то, чтобы, с ним всегда прям так скучно. Интересные вы, Поповы, конечно.» Его удивила собственная реакция на мысли при встрече с Есенией «А вдруг это его девушка?», потому что она была несколько отрицательно смешанной и непонятной. Скорее ближе к разочарованию. Если бы он увидел действительно его девушку, то тогда бы не стал задаваться вопросами как он такое упустил и что там за отношения такие раз он ни разу с ней при напарнике не общался. Вопрос всё ещё оставался открытым, но сонный мозг слабо соображал, а тут ещё и шахматы, а тут ещë и какая-то девушка Попова, поэтому было не до подобных рассуждений. — Шах, — устало произнёс Арсений, наконец-то походив. — Бля-я. Да как? — Через ладью, ты… — Не объясняй, потом. Теперь настала очередь Арсения ничего не делать и ждать очередной ход оппонента. Облокотившись на подлокотник дивана, он смотрел всё ещё на поле, а затем на напарника за доской. Его удивило, что он с ним работает уже месяца три-четыре и не заметил того, на что обратила внимание сестра, увидев того первый раз в жизни. Действительно, слегка вьющиеся волосы, которые видимо завивались либо потому что жили собственной жизнью, отдельно от владельца, либо после того, как Антон попадал в мокрую среду будь то под снег или под дождь. На мило слегка оттопыренные уши, он и не обратил бы внимания и подавно, если бы сестра не сказала. «Может и правда красота в глазах смотрящего… Знаю я почему она увидела в нём совсем другое, чего не замечал я. Она не в курсе, что это Шастун. Повезло, что на кабинете таблички нет, да и он видимо не представился фамилией. А так, если абстрагироваться, то очень удобно, видишь человека сразу… другим. Я-то уже почти через принятие прошёл, а вот она даже не знает что в нëм такого принимать... Не хватало, чтобы она ещё с полицейским встречалась, совсем отбитая.» — Твой ход. — Ты серьёзно? — устало вздохнул Арсений. — Да, ходи. — Шаст, да просто сдайся уже, мы так до… — Ходи. — Ну и пизда тебе тогда, — он приблизился к доске, поставив слона в наступление. Действительно, Антону это послужило уроком, потому что Арсений за каждый его ход съедал по фигуре, пока у него самого не остался один король, две ладьи и пешка. Он с улыбкой посмотрел на соперника, который уже понял и даже осознал исход. — Ходи. — Да ну тебя нахуй. — Нет уж, ходи. Ты хотел — давай. — Да очевидно, что… — Ходи, я сказал. — Хочешь поиздеваться? — не глядя поставив короля на ближайшую клетку, вздохнул Антон. — Да. Смотри, линейный мат покажу, — улыбнулся Арсений. Две ладьи очень унижающе загнали короля в угол, когда Антон понял, что с ним лучше уж соглашаться на ничью, чем видеть вот такое с собственными фигурами. У него было ощущение, как будто ему пять лет и его посадили играть с дедом, а тот не знал в тот момент, что такое поддавки. Оба облегчённо выдохнули, когда Шастун уронил своего короля в знак того, что проиграл. Наверное, эта особенность у Шастуна появилась ещё с детства, когда парень терпеть не мог проигрывать. Это был тот тип людей, которые никогда не скажут «Главное не победа, а участие», потому что для него важна именно победа. Он действительно расстроился, что его размотали, как школьника, но почувствовав неожиданный толчок в колено, удивился, отвлекаясь от самобичевания и неприятных размышлений. Рядом сидящий, замечая состояние парня, легонько толкнул того коленом, на что Антон удивился и посмотрел на такого же уставшего за день напарника. — Я не умею в «Чапаева» играть, если тебе от этого станет легче, — тепло усмехнулся Арсений, к своему же удивлению, стараясь поддержать. Уж больно он печально выглядел после обычной игры в шахматы. — Там же просто кидаться надо, — слабо улыбнулся парень. — Стебать за это начнёшь? — Нет, просто я думал это самая простая игра в принципе. Как так получается, что со сложным ты справляешься на «Ура», а с простым не можешь? — По жизни, знаешь, не ищу лёгких путей. — Во всех сферах жизни? Ты из тех, кто добивается самых недоступных и неприступных? — многозначительно взглянув, усмехнулся Антон. Арсений на эту попытку «невзначай» узнать про его личную жизнь, усмехнулся, представляя, как Антон вообще намекает или скорее не намекает, а говорит или признается в чëм-то прямо в лоб. Как бы отделение не кишило слухами, но никто не знал ничего конкретного про личную жизнь самого Антона. Попов-то давно понял, что там с Ирой ничего и быть не может, да и она особо не надеется, а вот про остальное он не знал. Слышал то ли, что у него девушка не из отделения была, то ли, что бурно расстались с работницей архива, но слухам доверять — себя не уважать, поэтому эта сфера жизни тоже оставалась скрытой. Он неожиданно щелкнул того по носу, отчего Антон искренне рассмеялся. — Любопытной Варваре знаешь что с носом сделали? — Знаю, статья сто пятнадцать УК РФ. Умышленное причинение легкого вреда здоровью, — сквозь смех проговорил Антон. — И это я ещё душный, — прошептал парень, боясь спугнуть искреннюю положительную эмоцию на свою выходку. Антону неожиданно стало неловко, что они тут вдвоём после работы сидели в шахматы доигрывали, а сейчас с какой-то бредовости хихикают, поэтому он встал, убирая шахматы обратно за диван. По недавно сложившейся традиции Арсений шёл разогревать машину, а Антон собирался и закрывал кабинет. Уже сидя в не очень тëплом салоне автомобиля, он размышлял над тем, что будет дальше с этим Душителем, с Есенией, с ним самим. «Чем это дело закончится и закончится ли? С одной стороны, всегда всë заканчивается: и плохое и хорошее, а с другой, вдруг вообще кто-то не выживет. Опасная игра какая-то начинается.» За рассуждением его застал замёрзший Антон, но ничего не стал комментировать, а просто тронулся с места, когда руки отогрелись. У него в голове всë же крутилось то, что ему рассказал Стас. Не привыкший долго думать над тем, что сказать, он всё же начал, но, как ему показалось, довольно издалека. — Коновалова сегодня приезжала? — Ты же знаешь, что да, — не отвлекаясь от серого вида дороги за окном, ответил Попов. — Что ты ей сказал? — Чтобы дело не закрывала, что ещё мог сказать. — Больше ничего? — с интересом уточнил Антон, перестроившись в другой ряд. — Если ты хочешь услышать про то, что я тебя, якобы, хвалил, то нет. Просто… просто сказал, как есть. — А как есть? — усмехнулся Шастун. — Следователь хороший, но напарник говно, — оборачиваясь к водителю, в шутку ответил парень, на что Антон улыбнулся, но Арсений со вздохом продолжил, — Сказал, что ты хороший следователь, которого нельзя убирать с этого дела и кроме тебя его никто не раскроет, доволен? — Спасибо, — спустя паузу немного неуверенно и смутившись, поблагодарил следователь, — Приятно, если ты правда так считаешь. — Я вру только в отрицательном контексте, а в положительном редко. Люди в плохое верят более охотно, чем в хорошее, поэтому у меня обычно нет причин врать. Да и благодарить не за что особо. Антон на это мировоззрение кивнул, но несколько его не принял. Переубеждать Арсения бесполезно, да и незачем, поэтому они продолжили ехать молча. Напарник размышлял о сегодняшнем выступлении сестры и снова улыбнулся на её выходку. — Есения твой номер попросила, — повернувшись снова к водителю, сказал Арсений, — Дать? — Нет, спасибо, не стоит, — рассмеялся следователь, остановившись на светофоре. — А что так? Занят? — улыбнулся Попов. — Да-а, только если тобой и работой, — глянув на слегка удивившегося напарника, ответил Антон. — О-о, я не работа, а нечто отдельное, как у нас всë серьёзно, — саркастично протянул парень в тот момент, когда Шастун осознал, как это двусмысленно прозвучало. — Чего? Нет, я… Ой, всë, иди ты. На что Арсений рассмеялся и отвернулся к окну, немного успокоившись с этим номером и этими двумя. Он спросил чисто для интереса, потому что никогда в жизни, конечно, не дал бы ей его номер. Радовало, что сестра его и в соцсетях не найдёт не зная фамилии, а у самого Попова его в друзьях не было. Украдкой глянув на парня, он мысленно усмехнулся тому, что Есения всë-таки была права и у него слегка розовеют кончики ушей от любой неловкости. Доехав до дома, ни у кого не было желания подолгу сидеть в машине, поэтому оба тут же вышли и, укрываясь от метели, добежали до подъезда. Зайдя в квартиру и стоя в коридоре, Антон хотел что-то ещё сказать, но парень как только снял обувь произнëс «Спокойной ночи» и скрылся в своей комнате. Ответив уже в пустоту «Спокойной», он подумал как раз об этой самой спокойной ночи, которой, видимо, у напарника не было, но возможно такое произошло первый раз. Кошмары бывают у всех, может быть у того это не на постоянной основе. По крайней мере, Антон на это очень сильно надеялся. Следователь, по большей части, питался вне дома, потому что физически не успевал готовить, да и не хотел. Открыв холодильник, всё же мало ли там что-то появится, действительно появилось. Видимо, Арсений покупает только готовую еду, а потом идет в какой-то момент жизни, который Антон никогда не видел, разогревать. — Плов мой, остальное, если хочешь, можешь брать, — послышалось за спиной, отчего Антон испугался и чуть отскочил в сторону, как будто его застали за чем-то непристойным. — Нет, спасибо. Я просто думал у меня галлюцинации и в холодильнике появилась еда. В любом случае, плов мне нельзя, — собираясь уйти к себе в комнату, он услышал. — Почему? Детская травма? — Лучше — аллергия. — На плов? — удивился парень, загрузив этот самый плов в микроволновку. — На рис, — усмехнулся Антон, — И на все крупы, по большей части. — С ума сойти. Не думал, что такое существует, — он поставил чайник и хмыкнул, — Как тебя легко и тупо убить, конечно. — Ну-у тебе понадобится прям много крупы и желательно, чтобы я в ней лежал и ел одновременно. Тогда вполне возможно. Антон снова хотел удалиться с кухни, потому что он-то любил есть один и сидеть один, но уже снова в спину услышал: «Будешь чай?». С одной стороны, он не любитель таких чайных посиделок, а с другой, он всегда не против был нормального и спокойного общения с Арсением, потому что такое было редкостью. Конечно диалог в любой момент мог выйти не в ту степь и закончиться чем угодно, но соблазн был велик. Хотя вполне возможно, что он сделает себе чай и скажет что-то вроде: «Чайник свободен» или ещё лучше, сделает ему чай и отдаст кружку с напутствием, чтобы тот шёл в свою комнату. — Э-э, да? — от размышлений очень неуверенно ответил Шастун. — Он не отравлен. Я же тебе не кашу предлагаю, — усмехнулся парень, ставя две кружки на стол, — Ты какой пьëшь? — Чёрный. — А я то, что называют ссаниной, поэтому с твоего позволения обмакну твой пакетик в свою кружку. Антон в удивлении прислонился головой к дверной арке и принялся разглядывать того и его движения. У него в голове не укладывалось, что нечто такое обыденное и простое мог предложить сын одного из главных воров по Москве и области, у которого был свой дом в коттеджном поселке и средний по стоимости личный автомобиль. Вот он стоит в большой какой-то дедовской тёплой домашней рубашке, растянутых старых брюках и спрашивает про повторное использование чайного пакетика. — Ты против? — остановившись, уточнил Арсений, замечая, что тот молчит и просто наблюдает. — Не против, я бы и сам так делал, но крепкий люблю, — он сложил руки на груди и, улыбаясь, решил озвучить свои мысли, — Откуда человек из богатой семьи знает про повторное использование чайного пакетика? — Из богатой семьи может и не знает, — усмехнулся парень, доставая плов из микроволновки, — А когда у тебя нет живой богатой семьи, приходится жить по-разному и в разных условиях. Думал я из, как это называется, золотой молодёжи? — Предполагал, честно говоря, — пожимая плечами, ответил парень, пока не услышал из своей комнаты звук телефонного звонка. — Это тебе. Мой тут лежит. Антон быстрым шагом ушёл по направлению к телефону, а Арсений сел есть. Очевидно, что ему могли звонить только либо Стас, либо мама, поэтому он не очень-то и бежал. Оказался второй вариант, отчего ему стало чуть неловко, потому что у человека в соседней комнате никого не было и из семьи ему могла звонить только сестра и та с характером, которую видимо позвонить и то никак не заставишь, только если у неё что-то случится. — Да? — Приве-ет, Антош! — радостно поприветствовала его мама, — Видел я тебе фотку шапки прислала? — Привет. Нет, не видел. А зачем ты мне шапку смотрела? — садясь на кровать, усмехнулся Антон. — Да, листала, смотрела хрень всякую и вот на шапку нормальную наткнулась. Ты же, наверное, без шапки там ходишь, мозги и так все отморозил. — Смешно-смешно. — Знаю и это ещё… У тебя там вроде лопаточки нет, да? — Какой лопаточки? — Антон, не тупи, на кухне. Я к тебе последний раз, когда приезжала, ничего не нашла. Вот думаю набор заказать, иди посмотри. — Давай позже. — Ты не дома что ли? — Дома, но там это... Там на кухне Арсений просто. — Ха-ха и что теперь? — добродушно рассмеялась женщина, — Он тебя укусит что ли? Не дури давай, иди посмотри, есть лопатка или нет. — Ма-ам. — Иди, а то вообще по видео позвоню кричать на всю комнату буду, Арсений твой сам придёт. Антон усмехнулся, но поверил на слово, что та так действительно может сделать, поэтому вздохнул и вышел из комнаты, попутно отвечая тихое «Да иду я, иду». Этот самый Арсений сидел в телефоне, доедая плов, и проигнорировал зашедшего на кухню напарника. — Ну, что? — Да я знаю что ли куда ты их дела, я ими вообще не пользуюсь твоими лопатками, ложками, поварëшками, — недовольно пробубнил парень, открывая каждый шкафчик даже те, про которые периодически забывал. — Посмотри за этим… как его… ну, за этим. Антон! — За чем «за этим»? — сев на стул под смешки сидящего напротив, со вздохом уточнил парень, — За гарнитуром? Ты их за гарнитур прятала? Я чего-то о тебе не знаю? — Прекрати, как эта штука называется, где у тебя твой дебильный пластмассовый цветок в горшке стоит? — У меня есть пластмассовый цветок в горшке?.. — удивился Антон, подняв голову, и увидел действительно стоявший на полке горшок с искусственным цветком. В момент, когда Арсений усмехнулся ещё громче, наблюдая за такой картиной, Антон не вытерпел и пока на фоне мама рассуждала, пытаясь вспомнить название места, он не сильно пнул соседа ногой, на что Арсений наигранно возмутился. — Антон, ты вообще слушаешь меня? — Да, да, на окне посмотреть, — отвлекаясь от вредного мини препирательства, ответил с улыбкой Шастун. — Не на окне, а под окном у тебя тоже есть полки! Он не извиняясь отодвинул смеющегося Арсения в сторону, открывая дверцы. Перед ним лежал остаток от былого кухонного набора в виде одинокого половника. — Ты смеëшься что ли там? — недовольно спросила женщина. — Нет, это… соседи, — оглянувшись на пересевшего на другое место напарника, усмехнулся Антон. — Хорошо хоть не дерëтесь, а то… — Тут только половник и я вспомнил вот что. Ты сама приезжала и остальное забрала. Сказала ещё: «Тебе всё равно не нужно, а у меня лопатки нет». — А, да, точно. Ну, короче куплю. — Мам, — прикрыв глаза, устало ответил парень, — Я уже говорил, что не пользуюсь ничем и не готовлю никогда в принципе. — Ладно-ладно… Всё равно закажу, — усмехнулась женщина, — Ты вообще чем питаешься там? — Вещдоками. — Очень смешно. Пойду я, а то ещё скажешь: «Не нужны мне, мать, твои советы, я и сам с усам». — Я так никогда не скажу. Это звучит даже как будто мне под пятьдесят. — Ой, всë. Давай, ешь там нормально. А, Антон-Антон! — кричала в трубку мама, чтобы парень не успел сбросить вызов. — Да-а? — Ты на Новый год-то приедешь? — Не знаю. Тут сложно, я говорил. — Скажи, если соберёшься всë-таки. — Что-то привезти надо? — Нет, чтобы я знала, что готовить. Андрей всеядный, а ты иногда гурмана включаешь. — Всë, давай, если что будет известно — скажу. Сидя на полу перед открытыми шкафчиками, он сбросил вызов и облегчëнно выдохнул. Каждый разговор с мамой был, как будто прилетела фурия, всех взбаламутила и потом сказала: «Ладно, пока», а тебе потом ещё отходить от такого урагана активности. Он вспомнил, что вообще-то не один на кухне и повернулся в сторону сидевшего. Тот вполне спокойно сидел в телефоне, попивая попутно чай. Замечая, что стало тише, Арсений отложил телефон в сторону. — Твоя мама искала у тебя же дома половник? — Нет, она убеждалась в том, что сама же забрала весь кухонный набор в свой прошлый приезд, чтобы купить, якобы, мне, новый. Арсений усмехнулся и, сказав тихое «Чай остынет», продолжил смотреть что-то в телефоне. В какой-то момент он завис, вспоминая подобные диалоги со своей мамой. Все семь лет он слышал то в институте, то на подработках, то от быстрых знакомых, то от некоторых партнёров разговоры с родителями быстрые, поверхностные, отрывистые и отдающие немного официозом: «Здравствуй, мама. У меня всë хорошо, я поел. Пока». И его это удивляло, потому что у него с мамой диалоги были приближённые к тому, что он только что услышал. Некая забота, в перемешку с шутками и эта одновременно прекрасная и ужасная грань между родителем и другом. Каково же было его удивление, что не все так со своими общаются. Последнее сообщение, которое он отправил маме гласило: «Куплю апельсинов, как в дурацких сериалах» и в ответ «А я скажу, что у меня, как удачно, нет аллергии и я не обляпаюсь соком». Последнее, что осталось от неё это смешное, нелепое, но её сообщение. Первые года четыре после её смерти, он его перечитывал. Иногда, чтобы поднять себе настроение, иногда, когда скучал, когда было сложно, он знал их последнюю переписку уже наизусть и мог воспроизвести слово в слово. Затем Арсению стало тяжело это читать, и он хотел было удалить всë, весь диалог, но рука не поднялась, поэтому их последний диалог сейчас покоится где-то на глубине тысяч сообщений. Антон, видя перед собой подобное состояние задумчивости, осторожно, дабы не спугнуть настрой, сел за стол, грея руки о кружку ещё не остывшего чая. Хотелось того разговорить, но он не знал, как начать. Не могут же люди сразу поделиться проблемами, мыслями или травмами, поэтому он решил начать издалека, прекрасно осознавая что встаёт на очень тонкий лед, выбирая тему родителей. — Каково оно семь лет без родителей прожить? Арсений медленно выходил из воспоминаний, пока с настороженностью не посмотрел на собеседника. Откуда ему знать, что у того в голове? Антон сейчас выглядел до боли спокойным, несколько уязвимым и на себя обычного не похожим, отчего парень немного расслабился. Откладывая телефон в сторону, он глянул на стол и со вздохом попытался объяснить: — Я долгое время отвечал на этот вопрос: «Представь, что в один момент земля уходит из-под ног», но люди этого не понимают. Это всё красивые слова, но ни у кого же земля из-под ног никогда не уходила, чтобы так пугаться, — он посмотрел на внимательно слушающего парня и продолжил, — Для себя я относительно недавно придумал другой пример. Представь, что вокруг тебя раскалённый горячий океан, кипяток, а ты стоишь на безопасной большой каменной плите. В какой-то неожиданный и комфортный для тебя момент, она раскалывается и делится пополам. Ты остаешься на одной плите, точнее на половине, но с течением времени и та тонет. И вот ты оказываешься в бурлящем, огромном, враждебно к тебе настроенном океане, а суши нигде поблизости и не видно, дна не чувствуешь и что самое страшное — ты совершенно один... Никто тебя не вытащит, не поможет, потому что нет этих плит, а другие боятся сами потонуть, если решат помочь, — он задумчиво посмотрел в окно за спиной парня и тихо продолжил, — А если без метафор, то это сложно. Не из-за финансов, моей некой двадцатилетней инфантильности, а психологически сложно, когда не на кого опереться. Антон обдумывал услышанное, а Арсений думал пойти помыть пустую кружку. — А Есения? В твоей метафоре какую роль она занимает? — Арсений на это хмыкнул, но спустя паузу ответил. — Это маленький ребенок упавший вместе со мной. Я защищал её всю жизнь от ожогов этой самой горячей воды, а она умудрилась порезаться и теперь за эти самые шрамы винит меня, что не уследил… У тебя нет никого? Братья, сестры? — Я… я единственный ребёнок в семье. — С ума сойти, у тебя классная мама, не менее крутой отец, но ты с ним не общаешься. Все живы, здоровы, надеюсь, так почему не общаешься? Антон чуть отклонился корпусом назад и вздохнул, то ли не желая рассказывать, то ли наоборот настраиваясь на долгий рассказ. — Это… это слишком глубокие воды, но, если кратко, то я сам сделал неправильно, что смешал семью и работу. Я виню отца не в том, что он сделал, а чего он не сделал, хотя мог, да и должен был. У Арсения в голове началось собственное расследование, когда парень замолчал. В один из не очень приятных диалогов Антон выкрикнул или сказал, что винит отца в смерти близкого человека, а сейчас в том, чего тот не сделал, хотя мог. «Может у него с девушкой что-то случилось, но отец отказался это дело вести? Или наоборот, не допустили к расследованию, а тот и настаивать не стал... Ещё один загадочник.» — Попробую угадать, с девушкой что-то случилось, а отец отказался расследовать дело? — Не с девушкой, — глядя в стол, немного грустно усмехнулся парень. — С парнем? — Антон вопросительно и удивлённо посмотрел на Арсения, который развёл руками, — Что? В жизни всякое бывает. Получив в ответ отрицательный кивок, он подумал про девушку, изображённую на фотографии в его комнате. Он с трудом верил в дружбу между мужчиной и женщиной, но предположения всё же закрались. Озвучивать он их не хотел, а то бы совсем как маньяк выглядел, который и фотографии рассмотрел в его комнате, и про отца знает, да и Антон сам углубляться в это не хочет. — Подруга, — неожиданно произнёс Шастун, вставая с места, — Спасибо за чай и спокойный ночи ещё раз. — Спокойной, — задумчиво ответил Арсений, крутя свою пустую кружку за ручку. Двоим многое предстоит обдумать после такого разговора, но мозг уже отказывался работать и если сначала казалось, что открылось второе дыхание, то сейчас кажется, что постепенно закрывается и первое. В эту ночь Антон снова проснулся от шумов в коридоре. Еле разлепив глаза, он разблокировал телефон, чтобы взглянуть на время и поморщился, видя «4:08». В этот раз не крики, не стоны, а просто шуршание курткой в коридоре. Он сел на край кровати в момент, когда тихо закрылась входная дверь. Выглянув в коридор, Антон посмотрел по сторонам, затем еле перебирая ногами, прошёл в комнату напротив. Незаправленная кровать с одеялом вверх дном перевёрнутым, немного разбросанные вещи кроме формы и настежь раскрытая форточка. Следователь вздохнул, что у того, видимо, действительно проблемы со сном, чуть поморщился от холода и вернулся в свою комнату. Был вариант встретить ночного гостя на кухне, мрачно повернуться и сказать «Где был? А вдруг ты людей по ночам ходишь убиваешь?», но на это не было ни сил, ни желания, поэтому он оставил свою дверь приоткрытой, на всякий случай, чтобы понимать, когда тот вернётся. Уже в полудреме, не осознавая, где реальность, а где сон, вроде как входная дверь открылась и закрылась, вроде как снова шуршание куртки, а затем силуэт в проёме, аккуратно закрывающий дверь, которая вела в комнату к Антону, а потом снова сонное царство и темнота. Арсения несколько напрягал тот факт, что выход на балкон был только в комнате у Антона, но делать было нечего, а форточки было мало, поэтому пришлось пойти на крайние меры в виде ночной прогулки. После кошмаров всегда помогал именно свежий воздух и ничто другое, он это уже очень давно понял, когда искал способы, как от них избавиться. Все специалисты, к которым он обращался, в один голос говорили, что это проблема психики и решать нужно не таблетками, не насильным сном днём, когда кошмары появлялись реже, и был шанс выспаться, а именно слаженной работой психолога и самого Арсения. Он побывал в итоге у двух-трёх психологов и, сказав ëмкое «Это не моë», больше к ним за помощью не обращался. Есения пыталась его разговорить, вычитав, что нужно озвучить все травмирующие события, чтобы те перестали сниться, но факт в том, что Арсений не помнил, что конкретно ему снилось. Он очень редко видел и, уж тем более, запоминал сны по той причине, что запоминать было нечего. Удивительно, что Арсений не видел, а слышал происходящее во сне. Парень сделал такой вывод: по сюжету сна он, видимо, очень переживает от происходящего, а затем звук выстрела, и он просыпается, чуть ли не задыхаясь. Нужно быть дураком, чтобы не срастить сон с отцом, которого и убили выстрелом в лоб, но по внутренним ощущениям здесь не было никакой связи. Что-то другое и оно пугало на протяжении долгого времени. Кошмары снились ему не каждый день, бывали дни, когда ему снились и цветные сны, но фрагментарно, а бывали и когда ничего — его любимые дни. Мозг как будто жил своей отдельной ночной жизнью, пугая Арсения чуть ли не каждую ночь. Он, опытным путëм, пытался вычислить закономерность от усталости, от происходящих событий, пытался вести дневники снов и переживаний, засыпал и с монеткой в руке, и с открытым окном, и с закрытым, и под одеялом и без, но какого-то определенного вывода так и не было.