В погоне за собственной тенью

      Как только Арсений проснулся и увидел ночное сообщение от Есении, то чуть с кровати не упал, чтобы побежать к соседу в комнату будить и говорить, что он такое узнал, как будто теперь всë стало в разы понятнее. Когда мозг окончательно проснулся, он понял, что Антон скорее его пошлёт куда подальше, тем более утром, поэтому просто сел на кровать, рассматривая фотографию и татуировку на руке у отца. Она была в точности такой же, как и у троих жертв. Отложив телефон, он начал размышлять, что это меняет и что нового даёт.       «Отец был с ними знаком, он там состоял, но где?.. Что это за секта такая? Квадрат, квадрат и что, что квадрат? Бля-ять, да я ничего не пойму, домой надо ехать» — он несколько воодушевлённо и нервно откинул одеяло, чтобы как можно быстрее оказаться в отделении. Возможно, Стас получил результаты о том, кому принадлежит лицевой счёт.       Умывшись, одевшись и нервно постукивая ногой, он наблюдал за стрелкой часов и думал, почему она замедляется. Не вытерпев, Арсений всё же решил позвонить Стасу, чтобы уточнить, а то может быть можно было бы приехать раньше.       — Да? — послышался удивлённый голос Шеминова, на том конце провода.       — Стас, доброе утро. Тебе вчера лицевой счёт, который Шаст просил, не пришёл случайно? — он сделал глоток горячего кофе.       — Чего? Какой лицевой счёт?       Арсений с громким звуком поставил кружку на стол и закатил глаза.       — К тебе вчера Антон подходил просил сделать запрос, чтобы…       — А-а-а, всë, понял. Да, поздно уже тогда пришло, я на столе просто оставил, даже не смотрел.       — Ты в отделение во сколько приедешь?       — Тебе чë неймётся-то?       — Прикинь, дело раскрыть быстрее хочу. Странно, да? — саркастично ответил парень.       — Ключ у Иры можешь попросить и забрать. Только вот что ты без Шастуна там делать будешь?       — Позже подъедет, спасибо, — он скинул трубку и допил уже остывший кофе, отчего поморщился, потому что вкус был уже совсем не тот.       Возможно, так действовали нервы, а возможно и, как говорила мама, просто встал не с той ноги, но всё вокруг раздражало. Понимая, что если дождётся, когда Антон выйдет, то на него, как вчера, снова негатив выплеснет, принял решение уехать без него. Как ему думалось, Шастун не заслуживал к себе такого отношения и его плохого настроения, поэтому, взяв ключи от своей уже забытой машины, он осторожно прикрыл за собой дверь.       У напарника была такая особенность и какой-то дар свыше, не меньше, потому что он вставал за двадцать минут до выхода и всегда при этом был готов вовремя. Арсению-то нужно было посидеть, обдумать всë, прийти в себя, попить кофе, по возможности позавтракать. Возможно, к Антону такая осознанность по утрам придёт с возрастом, но пока было так.       Открыв дверь в отделение и потопав ногами, чтобы стряхнуть снег с обуви, он пересёкся с удивлённым и сонным взглядом Иры, которая сама стояла в куртке и с распущенными волосами. Она осмотрела парня с ног до головы и пару раз моргнула.       — Доброе утро. Не проснулась ещё? — усмехнулся Арсений, подняв её упавшую на пол шапку.       — Ой, спасибо, — она забрала её и принялась отряхивать, — А ты чего так рано сегодня?       — Не спится. Дашь ключи от кабинета Стаса? Можешь ему позвонить проверить, что он в курсе.       — Ладно, верю, — усмехнулась девушка, потягиваясь к высоко висевшему ключу.       Арсений поблагодарил её за ключ и хотел уже уйти, но повернулся и, идя вперед спиной чуть нахмурившись, сказал:       — Тебе идут распущенные.       Девушка заметно застеснялась и сделала вид, что приняла это как шутку, но отвернулась, чтобы скрыть смущение. Арсений же на этот жест усмехнулся и поднялся по лестнице, пересекаясь еще с двумя такими же неспящими или теми, кто только уходил с ночного дежурства.       Оживлённо и энергично зайдя в кабинет начальника, он нашёл бумаги и сел на стол, принявшись их рассматривать. Перелистывая транзакции, на которых делался запрос, он наконец-то отыскал юридическое лицо. Непонимающе нахмурившись, он вчитался несколько раз в строку «Автомобильный салон и ремонт, ООО «Чёрная молния».       «Шутка что ли какая? Нет, серьёзно? Меня этот ебучий чёрный цвет всю жизнь будет преследовать?! «Чёрная молния», кто так вообще автосалоны называет?» — он перевернул лист бумаги и снова нахмурился, не понимая, что в этой компании за фамилия всплыла. Некий Васильев Б.И. легче никак не делал.       Пока один во всю строил теории и пытался смириться с закрытым до девяти архивом, Антон только проснулся. Выключив будильник, он посмотрел в потолок, перед глазами была вчерашняя сцена на балконе. Не потому, что у него заложило одну ноздрю, а он осознал что никогда бы в жизни не обнял Арсения днём. Стали появляется некоторые странности в его восприятии, такие как вчерашние события. Мог бы он обнять Игоря, например? Да, он на него и налетал и готов был затискать и днем и по пьяни, потому что нет никаких ограничений. Он друг, брат, коллега, бывший напарник. Мог ли он обнять Макара? Мог. Да, даже малознакомого Эмира мог, испытывая больше неприязнь, наверное, но мог бы. А тут было другое ощущение и важное различие, которое не сразу бросалось в глаза, а пришло в голову парню только на трезвую выспавшуюся голову. С пацанами из отдела он мог спокойно и нормально обняться, а с Арсением он делал вид, что он спокоен и внутри у него всё нормально. С ним рядом вообще появлялось то ли стеснение, то ли смущение при любых положительных моментах. Внутри что-то неприятно как будто щекотало внутренности. Каждый диалог — волнение, хоть его и стало меньше. Теория, что они мало знакомы не работает по двум причинам, во-первых, с Эмиром он тоже мало знаком, но с ним такого ощущения не возникает, а во-вторых, они не мало знакомы, так-то они всю жизнь знакомы просто вопрос глубины внерабочего общения. Такого вчера было много. Если с тем же Игорем Антон был рад вместе работать, потому что познакомиться с таким крутым следователем и смешным человеком, можно было только в полиции, то с ним он бы хотел познакомиться при других обстоятельствах. Может быть, есть такие миры, где они познакомились бы, например, учась вместе в институте, или в клубе, хоть Антон туда почти и не ходит и не любит, да, даже на каком-нибудь отдалённом дачном участке. Был бы тот например его соседом по огороду, в разы было бы легче.       Антон где-то подсознательно понимал, что если бы он себя не сдерживал, не чувствовал закрытости и недоверия от парня, если бы между ними не было этих ограничивающих их рамок прошлого и ярлыков, действующих словно замки, они могли бы болтать сутки напролёт. Шастуну было позволено увидеть лишь верхушку айсберга, и он предвкушал его глубину. Ещё и история с неким парнем не выходила из головы. То ли он соврал, чтобы поддержать диалог, то ли ещё какой-то коварный план. И если у Арсения была цель отвлечь Антона от расследования и от пять минут назад прозвеневшего будильника, то ему это очень удалось и удаётся по сей момент.       Сев на кровать, он запустил пальцы в волосы и выдохнул.       «Вот для полного комплекта пиздеца тебе, Антох, не хватало ещё тут о напарнике думать и гадать какое у тебя к нему отношение. Молодец. Просто очередной напарник. Да, несколько запутавшийся в себе, да, потерянный и на самом деле очень мягкий и ранимый, но это просто напарник. Вы вместе расследуете убийство, не более того… Блять, убийство, сейчас ещё на работу опоздаю из-за него!»       Антон, злясь на свои же мысли, откинул одеяло и вышел в коридор. Идя в душевую и туалет, он прислушался — тихо. Хмыкнув на мысли: «А как же ежедневное бесючее «Доброе утро, товарищ следователь!»?». Спустя секунд пять, он крикнул: «Арс!» и, не услышав ничего в ответ, быстрым шагом прошёл к соседской двери. Повернув ручку в сторону и осторожно открывая дверь, он увидел пустую комнату и убранную кровать. Удивившись, он прошёл стремительным шагом в ванну, умылся и переоделся. Всё ещё думая, что каким-то образом умудрился потерять Арсения, следователь решил проверить телефон. Сообщений не было.       Надевая кроссовки, как будто всë в порядке вещей, он обратил внимание на какой-то белый сложенный листок, который лежал на месте, где всегда хранились ключи от машины. Несмотря на то, что он уже опаздывает, решил открыть и почитать:       «Доброе утро. Надеюсь, записку найдешь. Уехал на своей в 8:03. Будить не стал. До встречи в отделе Арс»       «В восемь утра на работу, совсем уже из ума выжил. Нужно будет узнать, как так вышло. Сегодня ещё пятница же, поэтому машину свою взял, точно.»       Сев в машину, Антон поморщился от холода, потирая руки о колени в попытках согреться, пока машина нагревалась. Он уже готов был предложить Арсению ездить только на его машине лишь бы в тепло садиться, а не стоять нагревать. Хотя они последнее время без видимой на то причины ездили вместе, а с другой стороны вчера причина была всё-таки и очень даже весомая.       Заходя в отделение Антон, потопал ногами и взъерошил волосы от неожиданно начавшегося снега. Ира во всю уже работала, поэтому улыбчиво встретила парня, смотря на часы.       — Доброе.       — Доброе-доброе. Опаздываете, Антон Андреевич? — подпирая руками лицо, наигранно цокнула Ира, улыбнувшись.       — Не без этого, — замечая, что та не стала убирать волосы в хвост, как делала обычно, Антон слегка улыбнулся, проходя мимо девушки.       — Тебя Арсений там обыскался уже. Иди сразу к Стасу в кабинет. Он там вроде был.       В ответ он лишь тихо угукнул и поднялся по лестнице. Открывая дверь в кабинет начальника, он застал того одного.       — Доброе. Чё у тебя с напарником сегодня?       — Здрасьте и вам, Станислав Владимирович. Чтобы знать, что с ним, мне бы не мешало, для начала, понять где он.       — Ты потерял напарника? — приподняв бровь, спросил с усмешкой и интересом Стас.       — Не то, чтобы потерял… Короче, чë хотел-то? — раздражённо спросил Антон, желая уже уйти.       — Да я тебя и не звал, вроде, — задумчиво и подозрительно смотря на следователя, ответил начальник.       — Мне Ира сказала просто, что меня Арс искал.       — Так я и не Арс, — ещё более подозрительно отозвался Стас.       — Блять, всë короче, — открывая дверь, чтобы выйти из кабинета, вздохнул Шастун, — Я работать пошёл.       — Да, ступай. На солнышко не ходи, а то снова голову напечёт, Арсения пойдешь ко мне в кабинет искать.       В момент, когда парень закатил глаза и хлопнул дверью, Стас усмехнулся, продолжая нажимать кнопки на клавиатуре. Пару раз качнув головой из стороны в сторону от абсурдности ситуации, Антон прошёл по коридору и остановился напротив своего же кабинета. Некое странное волнение и неприятные внутренние ощущения мешали просто зайти, не обращая внимания на человека, который там может оказаться. Ему казалось, что его мысли обязательно кто-то, не дай Бог, озвучит или сам Арсений прочитает о чём тот мимолётно думал утром, да и сейчас.       — Вам помочь постучать, может? — послышался за спиной голос с усмешкой.       Антон отшатнулся немного в сторону от неожиданно появившегося напарника, который в отличие от него выглядел вполне спокойным, только чересчур уж сонным. Сам Арсений удивился такой реакции и даже несколько напрягся, потому что Шастун кого-кого, но дëрганного и нервного человека не напоминал. Да, может проблемы с выплеском эмоций, но никак не нервы.       — Привет, — тихо поздоровался Антон, всë ещë стоя у двери и не открывая её, наградив напарника приветственным, но все же нервным взглядом.       — Привет, — подозрительно на того посматривая, отозвался Арсений, — У тебя… всë нормально? В порядке? Записку видел?       — Да-да, всë видормально, в смысле нормально, и записку видел.       — Ну, раз «видормально», то может зайдем в кабинет? — хмыкнув, предложил Попов.       Антон пробубнил что-то вроде: «Да, конечно» — и открыл дверь. Мозг у следователя, когда тот стоял у двери, как будто отключился напрочь и всë, что он отвечал было машинально и неосознанно. Очень уж ему такое не нравилось. Арсений же был вполне настроен на рабочий лад, поэтому, не получив никаких бумаг из архива по поводу некого Васильева Б.И., воодушевился и пошёл к Макару, который мог помочь со схемой мошенничества. В его голове был план, что если этот Васильев владеет автомобильным салоном, значит, происходили, наверняка, какие-то денежные махинации. Поэтому, оперевшись на стол, он внимательно вчитывался в распечатки всех Васильевых проходивших по мошенничеству.       Сам Антон ни о каком Васильеве не знал и даже не думал. Он и забыл из-за таких странных внутренних потрясений вообще о том, что он куда-то там запрос делал, чего-то ждал, работал, в конце концов. Тем более, сегодня пятница, а это уже начало выходных практически. Спустя долгие секунды размышлений, они всё-таки привели к вопросу:       — А ты кстати чего так рано?       — А-а, да, — он потянулся к краю стола, где лежал его телефон и отложил бумаги в сторону, — Смотри, что Есения нашла.       Он сел на диван рядом с парнем, отчего тот чуть смутился и немного отодвинулся, чтобы не соприкасаться коленями. Тот показал ему фотографии татуировки, а затем, что было на руке позже.       — Это мой отец. Я фотографии в целом не сторонник пересматривать, да и забыл, что у него на этом месте шрам был… Он свëл свой квадрат. Есения вчера альбомы старые пересматривала, ещё когда они с мамой только-только познакомились, вот нашла.       Антон внимательно рассматривал татуировку и фотографии в целом. Была снята только часть руки, поэтому не мог сделать вывод похож на него Арсений внешне или нет. Шестерёнки постепенно начинали крутиться, стараясь не отвлекаться на рядом сидящего.       «Если он раньше был в этом клубе по интересам, то кем? В какой должности? Следуя сказочки Петрова, он король, а они получается его придворные. Значит Попов был главным до поры до времени… До какой поры и какого времени?»       — Она случайно не знает в какой момент свëл?       — Не-а. Но на фотках из роддома со мной уже не было.       — И что думаешь? — осторожно поинтересовался Антон, смотря на задумчивого напарника.       — Мне интересно, что думаешь ты, — он устало улыбнулся, глядя на следователя, — Я-то сын, для меня это тоже всё в новинку и впервые об этом слышу. Тебе, как следователю, проще абстрагироваться от всей этой… наследственности.       — Сейчас бы мне говорить, что я избавился от наследственности, — усмехнулся Антон, глянув в окно, — Из того, что имеем, получается, что он был главным какого-то вот этого «Чёрного квадрата», назовём эту организацию так. Обзавелся неплохими такими связями, крепкими я бы сказал, что спустя семь лет снова всплывают люди из прошлого. В какой-то момент, а мы рассматриваем ещё и вопрос нравственности, рождается ребёнок, принимает решение уйти. Но можно же было бы просто уйти с поста главного, а не совсем оставлять? Значит за этим уходом стоит какая-то неизвестная нам, но глубокая история. Он умирает и оставляет после себя «наследника», но не тебя. Кого тогда? Шута какого-то. Шут… В душе не ебу, что за Шут.       — Вот и я о том же, — вздохнул Арсений, потянувшись к столу за листком бумаги, — Ты вчера запрос делал. Лицевой счет зарегистрирован на некого Васильева Б.И и его компанию «Чёрная молния».       — «Чёрная молния»? — нахмурившись переспросил Антон, начиная постепенно возвращаться в рабочее состояние, — Это типа, как фильм?       — Чего?       — Ну, лет сто назад фильм вышел, первый супергеройский про машину, на которой главный герой по Москве летал… Чё ты ржёшь-то? Я серьезно, — замечая, что тот тихо похихикивает и смотрит на него так, как будто Антон все это на ходу придумывает, парень продолжил, — Там рассказывалось про Чёрную Волгу, вроде. Он походу и назвал компанию в честь машины… Неизвестно чем компания занимается?       — А, блин, забыл сказать, что автосалон.       — Пф, я ещё хуёвый следователь, — выпрямился Шастун, гордясь собой, — Васильев-то кто такой?       — Без понятия. Пытался у Макара бумаги найти с мошенничеством, может связано как.       — А к Стасу не судьба была сходить?       — Не судьба. Я-то раньше приехал.       — Ой, дурень, — он встал с места и споткнулся о подножку, — Теперь ещё не обзываться?       Арсений лишь слабо толкнул того в плечо, проходя мимо и вышел за дверь с бумагами. Антон же расслабленно выдохнул и прикрыл глаза. Нервоз нервозом, но работать надо. Собираясь выйти из кабинета, ему позвонила Ира на сотовый телефон. Пришлось задержаться и отчитаться по нескольким скучным, бюрократическим пунктам, а напарнику предстояло доложить начальнику всë одному.       Заходя к нему в кабинет, Шеминов рассмеялся.       — Дай угадаю, Шастуна что ли потерял?       — Чего? Нет. Он в кабинете вроде остался с кем-то по телефону разговаривает, я слышал. К чему такой вопрос?       — Да, ничего. Мы с Тамарой ходим парой. Ну, что, рассказывай, чего хочешь.       Сев в кресло, Попов принялся рассказывать и то, что сам узнал, и уже появившуюся предположительную теорию и подвел в итоге к тому, что ему нужно найти в базе, если такой есть конечно, этого самого Васильева Б.И. Стас все это внимательно выслушал, задал пару уточняющих вопросов и принялся искать со своим доступом к базе данных в медленном стареньком компьютере информацию. К этому моменту подошёл Шастун и встал к дивану. Скрестив руки, он облокотился на него и ожидающе смотрел на Стаса, у которого, как обычно, долго прогружалась информация.       — Та-ак, нашел я вашего Васильева Б.И, — протянул начальник, нахмурившись и читая вслух, что обнаружил, — Васильев Борис Иванович, год рождения тысяча девятьсот пятидесятый. О, прикиньте, как вам повезло, даже в базе у нас числится. Сейчас посмотрим по какому делу.       Арсений до этого рассматривал бумаги, которые принёс обратно Шеминову за ненадобностью, но в руках что-то необходимо просто было теребить, поэтому и не отдавал. Как только услышал имя и фамилию полностью, а затем и год рождения, то внимательно посмотрел на Стаса, ожидая, что тот скажет. Сердце забилось чаще оттого, насколько быстро в голове всплывали картинки из прошлого. Он уже знал по какому делу тот будет проходить и даже знал в роли кого. Это и подтвердила смена эмоций на лице у начальника и быстрый взгляд на Антона, который единственный стоял в кабинете и ничего не понимал.       — Э-э, хм-м, — затянул Стас, чем окончательно взорвал терпение Шастуна, у которого и без него было много подобных раздражителей.       — Ну, чё ты затянул-то? Самому что ли пойти прочитать? — глянув на напарника, который шумно выдохнул через нос и облокотился полностью на спинку кресла, смотря в потолок.       — Иди, читай.       Начальник принципиально не стал того никак тормозить, поэтому просто отодвинулся освобождая место у компьютера. Следователь прокрутил колесиком мышки документы, фотографию в поисках нужной графы. Быстро пробежавшись глазами по краткому содержанию биографии этого неизвестного, он зацепился взглядом за строку: «Осужден по делу Попова С.А. за исполнительство согласно пятой части статьи 33 УК РФ, сроком до четырех лет лишения свободы.». Антон чуть поубавил пыл, и теперь они уже вдвоём со Стасом смотрели на Арсения, который размышлял, что ему теперь делать.       Это уже было действительно не просто дело, не просто Душитель, а семейные опасные для жизни других проблемы.       — Читай, ты-то чего замолчал, — грустно усмехнулся Попов, рассматривая пожелтевший потолок, где по краям уже осыпалась штукатурка.       — Ты же понял, да? — выпрямляясь, спросил Антон, — Ты же понял о ком речь, сразу как услышал полные имя и фамилию с отчеством и год рождения?       — Да.       — Ну и кто это?       Арсений не спешил отвечать, потому что самому нужно было привести мысли в порядок, чтобы не сболтнуть чего лишнего. Он посмотрел на напарника и чуть наклонил голову в сторону, размышляя как бы так начать рассказывать, что это за человек, а главное, где он сейчас, и может ли он быть Душителем.       — Это Борис Иванович, очень близкий друг моего отца. На все дела ходили, как ты там сказал? Мы с Тамарой ходим парой, — он хмыкнул, глянув быстро на молчащего все это время Стаса и снова на Антона, рассказывая, как будто конкретно ему, — Помню, как отец с ним сзади дома сидел и что-то очень часто обсуждал, советовался. Официально Борис Иванович числился координатором и водителем, по совместительству. После смерти отца стали думать, что мог его сдать. Дядя Боря сразу пришёл, сказал кто бы это мог быть, помог доказать, но самосуда не вышло, — он наклонился корпусом чуть вперед, — Доблестная полиция, под предводительством Шастуна старшего, парня, который рассказал всё, отпустила под подписку о невыезде, а дядю Борю потом задержали, и он оказался в тюрьме. Ходил к нему один раз, сразу получил «не приходи сюда больше» и больше не видел и не слышал о нём ничего. Знаю, что пять лет вроде отсидел. Вот три года вольной жизни где-то шароёбится, у учительниц всяких по сто тысяч, оказывается, берёт.       Все втроём задумались, переваривая новую информацию и понимая, что дело становилось с каждым шагом всё страшнее, потому что ближе к самому Попову. Антон, в который раз, подумал, как парню не повезло, и какой он проблемный, что аж жаль, а Шеминов не понимал, как он попал именно в эту часть своей жизни. Антон запустил пятерню в волосы и немного взбодрился, потому что всё это не укладывалось в голове.       — Так, может, поедем его задержим? — предложил он начальнику, по факту ни на что не надеясь.       — А по какой статье ты ему обвинения выдвигать собрался? Что он просто тебе кажется подозрительным из-за сомнительного прошлого? Так у нас половина России с сомнительным прошлым особенно те, кто вышли из девяностых. Головой думай.       — Стас прав, — вздохнул Арсений, — Тем более, даже если Душителем вдруг окажется он, мы его только напугаем. Он же, наверное, думает, что мы не в курсе… Наверное. В отделении интересно есть у него уши и глаза?..       — Дурак что ли? — возмутился начальник, — Будет тебе кто на него работать из наших.       — Почему нет? У него в ряду вон хирург, учительница, искусствовед, профессий выбирай не хочу… Есть идея. Отпусти домой пораньше меня с Шастом.       — Чего?.. — переспросил Шеминов, немного нахмурившись.       — Мне нужно кое-что проверить дома, а для этого нужен Антон. Толку оттого, что мы в отделении целый день проторчим? Проверим и я окажусь не прав — круто, окажусь прав — хуже, конечно, будет, но зато расследование приблизится к раскрытию.       — Антох, — он обернулся на не менее удивленного Шастуна, — Согласен?       Тот бы только сейчас и пустился задерживать этого Васильева, а если и не в лоб, то согласовал бы с начальством слежку, операцию, да что угодно, лишь бы найти доказательства его подозрительности и арестовать. Ему казалось это быстрее. Но он внимательно посмотрел на напарника, а у того не было никакого принижения себя, неуверенности в своём плане или просьбы, Антон смог прочитать в этом взгляде только один вопрос: «Доверяешь?». Противоречило ли происходящее его стилю работы? Однозначно. Никогда следователь не ставил осторожность в приоритет при расследовании, а сейчас впервые находится в замешательстве. Идеи Арсения редко давали сбой, и он многим мог помочь при раскрытии дела, но и из-за незнания некоторых профессиональных вещей и тонкостей мог сейчас выступить в роли тех самых палок, которые вставляют в колеса. С одной стороны, они могли потерять драгоценное в их случае время, но с другой, может быть, и наоборот сохранить.       Антон склонил голову и вздохнул. Ещё и мешало это дурацкое навязчивое чувство «Ну, это же Арсений, давай просто сделаем как он предлагает, ему будет приятно, что доверяешь». Возможно, так звучит голос сердца, а голос разума немногословен и логичен со своим: «Не вздумай. Каждая минута на счету.» Потирая лоб, он ещё раз глянул на открытую страницу с делом Бориса Ивановича и выдохнул.       — Ладно, поехали.       Арсений слабо улыбнулся и встал с места, а Стас немного удивился такому решению от следователя.       — Арс, дашь нам поговорить с Антоном?       — Бога ради. Я в кабинете буду.       — Нет, иди машину грей, — садясь на место, где некогда сидел напарник, попросил Шастун.       Как только хлопнула дверь, Стас приблизился через стол к сидящему и оживленно зашептал:       — Ты же понимаешь, что мы могли бы придумать любую лабуду, чтобы его задержать?       — Понимаю, но зачем? Вдруг он что интересное покажет.       — А вдруг нет? Ты ему доверяешь вообще? Он ведь…       — Что? Сын вора? Ну, да, всякое бывает. Не ты ли тут говорил, что на него не нужно ярлыки навешивать?       — Вопрос жизни или смерти людей.       — Вопрос и его жизни и смерти тоже.       Стас в удивлении приподнял брови, а Антон осознал, что озвучил и выдал его мозг, поэтому от неуверенности и некого смущения кашлянул и отвел взгляд в сторону. Может быть, он и нагнетает и на самом деле ситуация Арсения не такая уж и тяжелая, но ему почему-то так не казалось. Потому что он знал и давно понял, что если выбор вдруг будет стоять между спасти себя или сестру, парень безоговорочно выберет её. А его кто спасать будет? Как-то неосознанно проявлялось некое чувство покровительства и желание обезопасить его, хотя сам не лучше. За два месяца два ранения, где видано?       — Да-а, дела, — задумчиво и с легкой улыбкой протянул Шеминов, — Ты давай ещё скажи, что вообще в целом это дело ещё не бросил только, чтобы уберечь Попова.       — Нет, конечно, просто ты забываешь, что ему выгоды растягивать дело нет, потому что он сам в опасности.       — Прям в опасности?       — Ну, нет, но всякое может случиться.       — Тогда и ты в опасности. Смотри вон снег с крыши счищают, — он махнул головой в сторону окна, где с шумом падал снег с крыши пластами на землю, — Глядишь и тебе на голову упадёт. Тоже в опасности. Шаст, мы все в опасности так или иначе, но это не значит, что нужно мозг отключать.       — Я и не отключил, — обиженно и сконфузившись ответил Антон.       — Спрошу ещё раз. Просто день в никуда? Ничего не делаем?       — Да, может, раньше четырёх в отделение приедем. Чё ты начинаешь-то? Не знаю, может он дома найдёт мяч этого Васильева и сравнит с отпечатками какими-нибудь.       — Едьте, ладно, — смирившись произнес Шеминов, — Но надеюсь, ты меня про мозг услышал.       — Услышал.       Идя в кабинет, по дороге он машинально с кем-то в ответ здоровался, даже не различая особо лиц. Не только Стас удивлялся поступкам Шастуна, но и он сам не ожидал от себя такого. Даже не зная, на что подписался помочь, он просто согласился и это только сейчас начало напрягать. Мозг задавал всякие вопросы, чаще всего среди которых был: «Почему так сделал-то?» — в ответ ничего кроме «Потому что» и не приходило.       Пока один занимался самобичеванием, другой сидя в машине предупредил Есению, чтобы не пугалась, если придет, а у них дома двое полицейских. Она собиралась уже бежать на работу, но так как она сама себе устанавливает график, то решила сделать выходной, чтобы ни за что не пропустить такой концерт.        Оставшись один на один с мыслями, он убрал телефон и посмотрел на дверь отделения из которого должен был выйти Антон. Он не мог сказать, что парень после того, как согласился с ним слинять с работы, тут же вызвал в нем симпатию и теперь они друзья навек. Скорее чувство интереса, потому что Арсений-то был уверен до этого момента, что у напарника закостенелый, консервативный и непробиваемый мозг, так это половина беды, у него и характер такой. Тут он проявил чудеса гибкости мышления, но не только это его заинтересовало, а то, что Антон действительно готов отвечать поступками за то, что говорит. Когда он ему вчера сказал «Можешь мне доверять» в голове Арсения это отложилось, как нечто клишированное и громко звучащее. Легко сказать «можешь мне доверять», но попробовать это выполнить, задача уже посложнее. Здесь же парень предложил неизвестную авантюру в обмен на «Давайте вломимся в дом и задержим его, делов-то?» и тот её поддержал. В его голове возникла метафора, что он сказал «Нам нужно в темноту, но там нужен ты» и ничего больше, а Антон ответил «Ну, раз нужно — пойдем» и всë, и слепо следует за Арсением.       «Это слепое доверие, конечно… Он ведь ещё и иногда слишком наивен, а этим могут воспользоваться. Пусть лучше включает молчаливого, но злобного следователя, чем чуткую и искреннюю натуру. Напорется ведь на какого-нибудь…»       Поток мыслей прекратился на ответе «на такого, как я» и стало противно от себя же. Он редко по жизни сталкивался с кем-то чистым, искренним, с тем, кто поддержит и готов будет доверить секрет или жизнь. Его удивляли и поражали такие добрые и отзывчивые люди, в которых он изначально видел только подвох. Поэтому он дружит с Серёжей. Арсений искренне верит, что тот в нём открывает иногда такие положительные качества, о наличии которых парень и не догадывался. Его не хотелось как-либо задевать, ругаться с ним, он ценил, что тот был рядом и терпит его порой слишком уж говнистый характер.       А Антон — это Антон, этим всë сказано. Сейчас, узнав его чуть больше, он чувствовал себя рядом с ним какой-то противной ложкой дёгтя. Он не светил ярко, но от него ощущалось тепло, не полыхал ярким костром, но грел. Обычно к таким людям тянет неосознанно, как на островок безопасности. Кто-то толкнет в толпе, предаст, оставит в беде или, зная о твоих болезненных местах, надавит, расковыряет рану, так есть ещё и те, кто посмеются над этим. А такие, как он, представляли собой стабильно-огороженную зону от всего того зла, что есть в мире. Всего лишь один диалог, пара брошенных фраз, успокаивающий тембр голоса, мимолётно брошенные фразы поддержки или веры в тебя и то, что ты делаешь, а все это работало, как лекарство, как панацея, и сам вроде как становишься лучше. Из-за этого ему казалось, что если они сблизятся, то он его всего «перепачкает» всей той грязью, из которой не вылез. Последнее время всë чаще возникали мысли о том, чтобы оставить эту идею с кражей реликвии, признаться во всех украденных артефактах и объектах искусства он, конечно, не собирался, но, может, помог бы выйти на собственных покупателей, остался бы в полиции работать. Только вот он уж слишком глубоко во всё это залез, чтобы пытаться из этой грязи выбраться. Какая должна быть мотивация, чтобы он захотел всë оставить и жить по совести?       В момент подобных размышлений, вышел Антон, в распахнутой настежь куртке, о чём, видимо, пожалел и быстро застегнулся. Подпирая подбородок рукой, Арсений с любопытством и искренним интересом теперь наблюдал за этой личностью и собирался хоть что-нибудь спросить, но пока так и не выбрал ничего конкретного.       — С каждым днём всё холоднее и холоднее, пиздец, — дрожа от холода и поднося руки к работающей печке, пробубнил Антон, и трясущейся рукой передал свой телефон Арсению, — Вводи адрес пока, а то я думаю на мои пальцы вообще экран не будет действовать.       Чувствуя еще шлейф уходящих размышлений, парень не спешил его разблокировать или что-либо делать, а просто задумчиво смотрел на пришедшего. Антон чуть смутился и посмотрел вопросительно в ответ.                   — Что?       — Почему ты согласился?       — На что? — делая вид, что не понимает, переспросил Антон.       — Идиота не включай, всë ты понял.       Антон усмехнулся и немного засмотрелся на собеседника. Он научился определять, когда тот настроен говорить с ним «по душам» и честно, а когда включает напускную уверенность и юмор. Ему так нравился первый тип Арсения, что он готов был на него вечность так смотреть. В нем проявлялась совсем другая черта в моменты такого с ним общения. Мягкость. Парень становился немного пластичнее в поведении, в общении, в жестах, значительно спокойнее и напоминал человека, который спустя долгое время держания тяжёлого меча со щитом, наконец-то, мог их опустить и выдохнуть.       Наблюдения пока не подсказывали следователю, всем ли Арсений показывает такую свою сторону, потому что он вроде как со всеми нормально общался. Значить это могло что-то одно из двух: либо он просто расценивал Антона, как обычного среднестатистического человека и его отношение к нему как, например, и к Игорю, было неизменно хорошим, либо он позволял себе так расслабиться только в присутствии Антона, тем самым делая его особенным и выделяя среди остальных. Мозг подсказывал первый вариант, а вот странные щекотливые внутренние ощущения склонялись ко второму.       Дабы не смущать напарника, он проморгался и посмотрел перед собой, якобы, куда ему ехать и как лучше развернуться.       — Потому что поверил, что у тебя есть там что-то стоящее. Ты же не просто так решил с работы уйти домой пораньше, правильно? Ну или если бы даже и решил, то точно не со мной.       — Может я решил таким образом тебя на свидание выманить? — усмехнулся Арсений, отворачиваясь к окну, а Антон смутился, но виду старался не показывать.       — Так, а че ты, как неродные? Сразу бы сказал и от работы не отвлекал бы и напрямую спросил.        — Учту на будущее, — глянув на улыбающегося напарника, целомудренно ответил парень.       Антон выкрутил руль, и они тронулись с места. Напарник только сейчас обратил внимание, что у него в руках его телефон, чтобы ввести адрес.        — Пароль: Арсений лучший же? Да?        — Учитывая, что там графический ключ, — рассмеялся Антон, не отвлекаясь от дороги, — Не доведённая до конца звёздочка. Вот так.       Он быстро провел пальцем по экрану и телефон разблокировался. Арсений, конечно, усмехнулся, что у того пароль звёздочка, но говорить ничего не стал. Введя адрес в навигатор, он поставил телефон на специальную подставку и достал свой, чтобы написать Есении, что они едут.       «Интересно, как бы она отреагировала, узнав фамилию Антона? Ещё бы одна была, кто колени простреливает?» — подумал Арсений, убирая свой телефон в карман. За окнами была снежная зима, через несколько недель Новый год, а у них двоих мысли совсем не праздничные. Нечасто удавалось выезжать в будни в час дня на магистраль, поэтому Антон ехал и всë удивлялся отсутствию пробок.       — Выполнишь одну просьбу? — вздохнул Арсений, оборачиваясь в сторону водителя.       — Какую?       — Не говори, что ты Шастун при Есении, по возможности.       Антон немного нахмурился, с одной стороны не понимая, почему он должен скрывать свою фамилию, а с другой он едет к ещё одному представителю семейства Поповых. Если с Арсением вопрос разрешился, то с ней ему бы предстояло тоже три месяца проработать, потом подраться, потом понять, что у них один враг и нужно решать проблему вместе, потом пришлось бы ещё вместе жить и только тогда Есения бы смирилась с тем, что Антон другой человек, а не его отец. Это, очевидно, не представлялось возможным и в целом повторять такой экспириенс не хотелось больше.       — А что будет, если скажу? Или ты сам забудешься?       — Есения утрированная версия меня, — замечая, как Антон засмеялся, он ударил его по плечу и тот продолжил слушать уже внимательнее, но все ещё улыбаясь, — Я серьёзно, чего ты ржёшь? В то время, как я могу себя ещё иногда кое-как контролировать, она вообще нет. Она вот без тормозов абсолютно.       — То есть, если она узнает, кто мой отец, не порежет, а сразу отрежет мне ногу? — усмехнулся Антон, взглянув на парня.       — Тебе повезло, у неё нет никакой любви к холодному оружию… Она просто метко стреляет.       — Ну, ещё лучше.       Оба замолчали, сохраняя долгое время в салоне машины тишину. У Антона в голове ничего не было кроме маршрута, по которому они едут и скользкая дорога под летней резиной, а вот у Арсения мысли жужжали и не давали ему ни минуты передохнуть. Возникло непреодолимое желание поделиться хотя бы одним потоком мыслей из тысяч таких. Ему казалось, что напарник своей простотой может помочь ситуации, может быть, её не пережить, но правильно проработать и понять как к ней относиться, чтобы перестать испытывать чувство вины.       — Есения… Сене было семнадцать, когда отца не стало. Ей в тот год нужно было в универ поступать сразу после школы, мысли все об экзаменах, будущем, профессии и тут это… Мама разбиралась с похоронами, меня не подпускала, Есения замолчала и вообще ушла куда-то в тень. Потом не стало и мамы и мы остались вдвоём. Сейчас я понимаю, что поступил неправильно тогда с ней, но, — он вздохнул и рассказывал всё это вслух, как будто бы убеждая себя самого в правильности принятого когда-то решения, — так было нужно. У меня не было времени её поддержать, помочь, услышать, чем та живёт, о чём думает за что и периодически получаю до сих пор.       Антон очень сильно хотел припарковаться, сидеть так в машине под снегопад и слушать что-то из личного, чего незнакомцу или обычному знакомому не расскажешь. А ещё бы лучше сейчас оказаться дома и на кухне так сидеть и разговаривать, но, к сожалению, нужно было ехать. У самого Арсения дома они на кухне вряд ли так поговорить смогут, поэтому приходилось принимать те условия, в которых человека неожиданно прорывает на искренность такими, какими они были.       — Что сделал? Точнее, чего не сделал, что должен был?       — Поддержать. Разве нет? — он с интересом взглянул на рядом сидящего.       — Я не эксперт, конечно, в поддержке сестёр и братьев, может, там какая-то своя отдельная… Своё какое-то другое правило, но поддерживать нужно тогда, когда сам уверенно стоишь на земле. Ты тогда был уверен? Не то, что, там, в себе, например, а в стабильности происходящего?       — Нет, — пару раз отрицательно кивнув, тихо ответил Арсений, внимательно слушая рассуждения.       — Видишь. Толку было бы от твоей поддержки? Да и начнем с того, какой бы она была? «Да, мы потеряли родителей, мы остались одни, я не представляю, что нам делать, но единственное, что знаю, это то, что мне придётся нести за тебя и за себя ответственность, но как я пока тоже не знаю. Достаточно обнадежил, дорогая сестра?» Было бы ещё хуже, — он закусил губу, выкручивая руль и было видно, что думал и взвешивал, что сказать, а чего не стоит озвучивать, — Другой вопрос ещё… Думал ли кто-то, что тебе нужна будет поддержка. И ведь можешь упираться сколько влезет, что ты сильнее этого, и мальчики не плачут, и другие причины, но они всегда есть. Просто каждый боится признаться в своей слабости.       Продолжая размышлять над тем, что ещё можно сказать, Антон наконец-то увидел светофор на сто двадцать секунд и выдохнул, поставив машину на нейтральную скорость и держа тормоз. Когда он совершил все эти механические махинации с машиной, то напоролся на внимательно за ним наблюдающий взгляд голубых глаз. Прекратив любые действия Антон хотел было спросить уже «Что я опять сделал не так?», но увидел лёгкую улыбку и расслабился.       — А ты?       — Что я?       — Боишься признаться в своих слабостях?       — Напрягает, что я могу их ляпнуть кому попало, не подумав, а так не боюсь, — усмехнулся Шастун.       Арсений, сразу подумал о тех моментах, когда Антон действительно мог сболтнуть лишнего, а он бы сам этим и воспользовался. Стало в который раз от себя неприятно. Но Антон довольно бережно сказал ему «Так и не должен был поддерживать, пока у самого в голове ветер». Почему-то ему хотелось верить, что вот именно он понял эту жизнь правильно, и в его словах отзывается внутренний голос самого Арсения.       — Я её не бросал.       — Верю, но мало времени уделял, это факт. Для неё, мне кажется, это что-то сродни предательству с твоей стороны. Ты тут ничего не сделаешь, сама мозгами дойти должна.       — Зачем ты это постоянно делаешь? — спросил Арсений уже некоторое время интересовавший его вопрос.       — Что? Объясняю что-то? Иногда сам не знаю, — попытался свести в шутку парень.       — Пытаешься… успокоить.       Отвечать «и сам не знаю» не хотелось не только, потому что это могло бы вызвать вопросы у собеседника, но и потому что такими же вопросами бы задалась рациональная часть Антона. Может быть, он в детстве всех котят не успел спасти и поэтому в полицию и пошёл, и как видит человека, которому нужна какая-либо помощь, будь то психологическая или физическая, он теперь всем хочет помочь. А может быть за этим скрывалось нечто другое, потому что помощью сложно назвать то, что у него была пока что необъяснимая тяга к информации о прошлом Арсения, а ещё лучше, о его мыслях в настоящем. Вдруг окажется, что у них много общих интересов, а он не знал такой важной для следствия информации? Вдруг они одинаково смотрят на жизнь в целом и имеют похожие ценности и взгляды, а такое редкость? Ему не хотелось упустить чего-то важного, что касалось напарника, но вот почему, вопрос интересный, которым задаётся не только Антон, но сейчас и сам Арсений. Но не будет же он его выделять и заставлять думать, что тот для него чем-то отличается от других. Это знает только сам следователь, тому, кто на пассажирском, рано такое пока знать, да и незачем.       — Может быть, в детстве я не перечинил всех игрушек, не забрал домой всех котят, как хотел, не перевел всех бабушек через дорогу, а когда узнал, что можно помогать другим и при этом зарабатывать, не погружаясь в психологию, поступил на полицейского. Теперь эта «недопомощь» проявляется в отношении к тебе и ко всем остальным, к кому тянет желание помочь, — увидев зелёный свет, он переключил коробку передач на первую скорость и надавил на педаль газа, а выполнив поворот, обернулся в сторону к размышляющему парню, — Может, я просто люблю чинить сломанное, кто знает… А может и что-то другое.       — Твой глубокий психологический самоанализ звучит вполне правдиво, и мне кажется не нуждается в каких-то дополнениях, — он отвернулся к окну, — Печально, конечно, тогда осознать, что ты не конкретному человеку хочешь помочь и ценишь именно его, а ко всем такой.       — Думаешь печально? Я надеялся, что это положительное качество, — хмыкнул парень.       — Это палка о двух концах.       — Мне кажется, это уже вопрос восприятия другого человека. Если мне человек нужен, грубо говоря, и ценен, то он это точно поймет, — скомкано и тихо объяснил Шастун, заезжая уже на знакомую территорию коттеджного посёлка, не замечая, как время быстро пролетело за разговором.       Арсений на это ничего отвечать не стал, а просто сделал для себя пометку, что тот в который раз интереснее, чем может показаться на первый взгляд. Увидев знакомые пейзажи и домики за окном, у него промелькнула мысль: «Даже если бы я дал номер, с Есенией они бы точно не нашли общий язык. Уж слишком сложный для неё тип мышления у этого… молодого человека»       Оба вышли из машины на заснеженную территорию дома, и Антон чуть помялся у входа, что осталось незамеченным. Ему было как-то неловко идти туда и хотелось, как в детстве сказать: «Можно я тебя на улице подожду?», но он пришёл все же не к другу в гости просто так, а работать и раскрывать опасное взрослое дело. Провозившись какое-то время с ключами, Арсений открыл дверь, запуская того вперед в дом. Следователь чуть вздрогнул от проникающего под куртку тепла и стряхнул с волос снег. По лестнице спустилась Есения и, опираясь на перила, жевала бутерброд с сыром и колбасой.       — Чего дверь закрываешь? — проходя на кухню и буркнув Антону «разувайся», спросил Попов.       — Приве-ет, Антон, — игнорируя вопрос брата, радостно протянула девушка, — Знала, что ещё встретимся. Жаль по работе.       — Согласен. Лучше бы всё спокойно было, и встретились бы где-нибудь ещё. Возможно, — усмехнулся Шастун, проследив за уходящим на кухню напарником.       — Арс, отвечая на твой вопрос, — крикнула девушка, — Я боюсь, что такие как ты сюда зайдут.       — Такие, как я это, стесняюсь спросить, кто? — выходя из кухни, усмехнулся Арсений со стаканом воды, успев обменяться при этом с Антоном взглядом в виде предложения тоже налить и получить даже отрицательный ответ.       — Полицейские. Вдруг я тут прячу склад украденных картин в подвале? — ехидно улыбаясь, предположила Есения, наблюдая за чуть не подавившимся водой братом.       Антон на это лишь улыбнулся, рассматривая собственные носки, потому что он сегодня не рассчитывал снимать обувь, а у него они были чёрные с лисами. Арсений, как привыкший сосед по квартире, не обратил на эти носки никакого внимания, а вот Есения чуть не запищала от восторга.       — О, господи, у тебя носки с лисами?! — маленькими шажками спускаясь по лестнице, удивилась девушка отчего Антон несколько смутился.       — Э-э, да. Мы по кабинету босиком не ходим, поэтому эти носки… они как бы для моего внутреннего, кхм, успокоения.       — Удобно, — усмехнулся Арсений, опираясь на арку двери, которая вела в кухню, — Кто-то на таблетки тратится, чтобы успокоиться, а ты вон на носки.       — Зануда, классные же носки! — встречаясь взглядом с Антоном, она приветливо улыбнулась, — Блин, такие же себе куплю.       Сейчас перед следователем была как будто бы не та девушка, которую он встретил в отделении, а совсем другое добродушное и ранимое создание. После недавнего диалога с напарником, у него перед глазами развернулась чёткая картинка, как той было плохо, какой она чувствовала себя брошенной и, может быть, даже и ненужной. Для него люди в целом все были невысокими, а тут ещё и такая забавная действительно младшая сестрёнка в большой растянутой футболке, с пучком.       Арсений же, пока они болтали о носках, провел аналогию, что Шастун похож на большого, доброго лабрадора, а Есения на чёрного с шилом в одном месте котёнка, чему и улыбнулся.       «Я тогда, получается, большой, почему-то думается, короткошёрстный чёрный кот? Кошмар. Хотя мне и собаки не очень нравятся… Ну, может кроме лабрадоров.»       — А вы чë припëрлись-то, кстати? — закончив свой диалог с Антоном, обращаясь к ним двоим, спросила девушка.       — Дай ключи от кабинета отца, — уходя на кухню, чтобы поставить стакан, попросил Арсений.       Замечая моментальную резкую смену настроения у девушки напротив, Антон немного нахмурился, смотря то на неё, то на напарника.       «Наверняка, тут кроется какая-то ну о-очень интересная история.» — подумал Шастун, наблюдая, как девушка постепенно тускнела, улыбка пропадала с лица, и она уже стала значительно серьёзнее. Как только парень снова появился в комнате, то пару раз кивнул для убедительности, что ему действительно нужен ключ.       — Ты помнишь, что было в прош…       — Я помню. Ключ дай, пожалуйста.       Есения ещё несколько секунд стояла на месте, пытаясь выпытать взглядом, что тот задумал, но Арсений просто пожал плечами, кивнув головой в сторону гостевой комнаты, где находился кабинет отца. Она выдохнула, пробубнила «Хрен с тобой» и, топая, поднялась по лестнице на второй этаж. Оставшись вдвоём в комнате, Антон решил попытать счастье в вопросе, вдруг тот поделится:       — Что ты такого сделал в прошлый раз, что у Есении такая реакция?       — Скажем так, сильно напугал, — он прошёл в гостевую комнату, а Антон, поняв, что ему больше ничего не расскажут, поплелся за ним.       У них дома было в разы теплее, чем у них в квартире, отчего у следователя возник закономерный вопрос:       «Как он там не жалуется вообще, что ему постоянно холодно? Нет, не бубнит, ходит в тёплой рубашке и все, а тут-то… Да-а, бедный Арсений.»       Они вдвоём зашли в комнату, где была только большая кровать, окно, шкаф, зеркало и две двери, а Антон принялся конечно всё рассматривать, но без фанатизма. Комната казалась безжизненной, поэтому и не представляла интереса. Он был бы не против, если бы ему провели по дому экскурсию, но это уже наглёж и самонавязывание, поэтому они вдвоём терпеливо ждали, когда Есения принесёт ключ. Тут напарник заметил, как Арсений вроде как настраивается перед дверью. Долго смотрит на ручку, не решаясь её покрутить, хоть и понимая, что дверь закрыта и это ни к чему бы не привело.       Как только Шастун хотел узнать всё ли у него в порядке, в комнате появилась девушка, передала ключ и встала рядом с Антоном, с таким же интересом и непониманием наблюдая за попытками брата собраться с мыслями.       — Я могу выйти если что, — тихо предупредил Антон, — Мало ли там я мешаю настроиться, или вам обсудить что-то нужно.       — Да, может… — начала было Есения все ещё желая узнать, что тому в голову ударило, что он решил открыть и зайти в кабинет отца.       — Нет, ты мне сейчас будешь нужен. Иди сюда. Есения, а у тебя дел нет никаких?       — Ничего вроде.       — Тогда просто иди отдохни куда-нибудь.       Девушка лишь фыркнула, развернулась и ушла, прикрыв за собой дверь в гостевую комнату. Оба долго молчали, а Антон того и не торопил, пока Арсений со вздоха не начал рассказывать историю, прикрыв глаза:       — Я… Я года два назад напился сильно на годовщину смерти мамы и… Кхм, пришёл пьяный, выкинул оттуда все вещи, напугал Сеню, короче у неё травма просто, не обращай внимания.       — Ты же знаешь, что для того, чтобы закрыть какой-то гештальт через него нужно пройти и проходить снова и снова, пока не успокоишься? — осторожно приблизившись и встав напротив двери плечом к плечу, риторически спросил Антон.       — Знаю, — он прошептал ещё раз «знаю» и провернул ключ пару раз в замке.       Кабинет отца представлял собой действительно кабинет с рабочим деревянным столом, большим количеством шкафов со стеклянными полками и дверцами, какие-то сложенные бумаги, папки и огромное количество всякого разного. Антон из всего этого смог рассмотреть некоторые планы зданий, документы купли-продажи и многие другие удивительные для полицейского вещи.       «Да-а, если бы тут отец оказался, он бы лопнул от счастья, наверное. Самое логово Попова, где он всë продумывал, это же ахуеть не встать…»       И выглядела комната так, как будто её хозяин отъехал на непродолжительное время. Он обязательно скоро приедет, как будто, может, даже и сейчас откроется дверь, и зайдет в свой кабинет. Антон вопросительно посмотрел на Арсения, собираясь спросить про следы его пьяного дебоша, но чуть повременил.       Парень осматривался, очевидно что-то вспоминая и погружаясь в свои, наверняка, детские или подростковые годы. Антон и сам по первости в отделении смотрел на кабинет, где сидел его отец, как на нечто из прошлого, что не принадлежит ему. Тоже крутились мысли, как прибегал из кадетки, воодушевлённо делился тем, что они проходят, и что нового он узнал. На моменте, когда полезли относительно недавние воспоминания, с одной из последних их встреч, Антон больше старался так детально не рассматривать кабинет отца и попросил Стаса выделить ему другой.       — Так, — воодушевлённо начал Арсений, как будто бы минуту назад и не был наполнен неуверенностью, сожалением и нежеланием сюда в целом заходить, — Объясню зачем ты тут и что у меня за план. Если мы берём во внимание теорию Петрова, то отец, получается, был главным этого «Чёрного квадрата», то он знал всех. Будучи подростком, папа мне показывал какой-то тайник и сказал, что он мне понадобится, когда я вырасту, — он оттолкнулся от стенки, на которую оперся, и подошёл к книжному шкафу, встав напротив, — Я вроде вырос, но про тайник этот вообще забыл.       — Может, у вас тут, как в замке на самом деле, — усмехнулся Антон, — Все эти секретные комнаты, подвалы, тайники, тайные проходы. Пиздец, мечта из детства.       — Будь осторожнее с мечтами, а то будешь потом думать, искать, как тайник открыть. Я вот его любимую книгу не вспомню точно, да и что с этим шкафом делать не знаю. Может, не разгадывать загадки, а просто его отодвинем?       — Капец ты скучный, — усмехнулся Антон его теории, стоя рядом и так же смотря на шкаф, — Ну, в фильмах там, в книгах, за какую-то книгу нужно дёрнуть и дверь откроется. Может попробуем?       — Тут пять полок, мы каждую книгу будем дёргать? Ты точно следователь? — с усмешкой спросил Попов.       — Ой, кто бы говорил, мистер передвигатель мебель, — перековеркал его Шастун и дотянулся до самой верхней полки, — Я начну сверху, а ты тогда снизу.       Таким образом они вытаскивали по одной книге и заодно проверяли, нет ли тут рычага какого-нибудь или подсказки.       Арсений все время пытался вспомнить, что за такая особенная книга могла послужить рычагом или кнопкой к обнаружению тайника. Вспоминая только то, что отец открывал шкаф на себя, он прекратил все попытки дёргать за книги. Внимательно посмотрев на шкаф, он сказал тихое «погоди» и, отодвинув Антона чуть в сторону, дернул шкаф на себя. Он поддался и работал, как обычная дверь, а они вдвоем усмехнулись тому, что думали насколько тут все сложно работает, а по факту держалось все на петлях, как обычная дверь.       — Гениально, конечно, — вздыхая и выпрямляясь, прокряхтел Шастун, — А что мы нашли, кстати говоря?       Арсений, совершая каждое движение медленно и неторопливо, то ли боясь стряхнуть старую пыль с пережитка прошлого, то ли в целом боясь, что тут может быть какая-нибудь ловушка, но подошёл ближе. В стену были вмонтированы две деревянные полки, заполненные доверху старыми папками, одну из которых показал ему Антон. Они переглянулись и помощник следователя осторожно вытащил первую попавшуюся пыльную папку, стряхнув с неё пыль. Неизвестная фамилия и номер дела практически в точности, как у них были в архиве в полиции.       — Навряд ли он их сам оформлял, — прошептал Антон, осматривая папку через плечо напарника, — Может у них и в полиции был тогда свой человек?       — Который и оформлял эти дела или находил уже известных преступников… Вполне возможно, — задумчиво произнёс Арсений, а затем резко придвинул на середину комнаты маленький журнальный столик и положил на него папку, — Тут папок двадцать-тридцать, давай вытаскивать, потом разберёмся.       Пачкая одежду пылью и прислоняя к себе папки, они быстро в четыре руки разобрали маленький внутренний шкафчик. Места на журнальном столике стало не хватать, поэтому складывали всё на пол. Наконец-то папки закончились, и они вдвоем одновременно вздохнули, осматривая объём работы.       — Та-ак, может это просто клиенты? — с нервной усмешкой, но все же некой надеждой в голосе спросил Арсений, наблюдая за тем, как Антон присел на корточки, взяв какое-то дело в руки.       — Не-а, не надейся, — он показал ему папку, где было написано «Беляева Елена Анатольевна. Дело №21», — Спорим, сейчас найдем ещё Лавлинского и Мережковского?       Арсений продолжил стоять, как вкопанный, всё ещё не веря в происходящее, а вот Антон с маниакальной заинтересованностью сел на пол и принялся читать название каждого дела, встречая, как знакомые, так и незнакомые фамилии. Спустя несколько секунд он собрал около пяти папок и начал их перечислять Арсению, кладя их перед ним на пол:       — Смотри, ахренеть, просто. Вот этот тип проходил по делу о банковских махинациях, этот обманывал людей на деньги через продажу мебели, а вот и наши знакомые: Мережковский с Лавлинским, — немного даже обрадовавшись удивительной находке, он глянул на напарника, чтобы разделить с ним это приближение к разгадке, но напоролся на уязвлённый взгляд, как будто его бить собирались, но и при этом он несколько трусил от предстоящей драки.       Возвращаясь в реальность и не так увлекаясь расследованием, до него только сейчас дошло, как это видит Арсений. Отец, которого он знал всю свою жизнь, оказался совсем другим человеком, сотрудничавшим с возможными убийцами, обманщиками, лжецами и мало того, что сотрудничал, а был, видимо, главным. Прежний мир рушился прямо на глазах, пока тот смотрел на всех этих «людей» и представлял какой груз очередной ответственности на него свалится не за его прошлое. Он, конечно, знал, что их семья и он сам тесно связаны с криминалом, но эта связь оказалась верхушкой айсберга, а к его глубине парень оказался совсем не готов. Когда Шастун собирался уже встать и начать расспрашивать, тот пару раз проморгался, словно отметая всё личное и расследуя просто дело, сел рядом.       — Я посмотрю? — замечая на себе пристальный взгляд, спросил Арсений, забирая из рук у напарника дело Мережковского.       Молча передав папку, Антон внимательно наблюдал за реакцией и в который раз отмечал быструю смену эмоций. Пока тот читал у него взгляд остановился на том, что они сидят уж слишком близко и их коленки соприкасаются. Несколько смутившись он немного отодвинулся, но про себя еле заметно улыбнулся. В то время, как его занимали весьма странные мысли, Арсений напряжённо вчитывался в текст, постоянно убирая мешавшуюся челку и хмурясь от прочитанного. В какой-то момент он перелистнул страницу и усмехнулся.       — Ты про Мережковского что знаешь?       — Э-э, отрубили голову.       — Да не, про живого.       — Ну-у, он муж, у него сын мелкий, хирург на пенсии, верит в астрологию и всё такое, значит ведомый и идейный такой, а там что написано?       — Что он органы продавал, — невозмутимо ответил Арсений, снова перелистывая страницу.       — Ч-чего?..       — Читаю, что тут написано: «Мережковский Матвей Сергеевич, тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения. Проведено более двадцати операций по пересадке почки, около пятидесяти операций пересадки печени, десять пересадок лёгких и стволовых гемопоэтических клеток. Имеет неограниченный доступ к донорам. Деятельность: продажа органов.» Я там дальше читать не буду там подробности каждого дела и, если кратко, то чем он может «пригодиться» их… кхм, сообществу.       Только сейчас следователь понял, что Райкин имел в виду, когда сказал, что тот вляпался не в своё и сложное дело. Он морально был готов к тому, что это окажется второй какой-нибудь Битцевский маньяк или даже дуэт, работающий только в паре и убивающий людей. Не сложно было догадаться, что все папки, которые лежали вокруг них были о людях, которые занимались подобного рода делами.       «Пиздец… А что если у них остались какие-нибудь наследники, продолжатели? Вдруг это огромная паутина, действительно, а мы напоролись на неё не в силах ничего из этого закрыть, потому что слишком масштабный проект? Господи…»       — Тут не все такие страшные, — перелистывая страницы уже второй папки отложенной Антоном, пробубнил Арсений, не обращая внимание на некоторый шок напарника, — Лавлинский, например, просто картинами на чёрном рынке торговал… Слушай, — он задумался, глянув на Шастуна, — «Чёрный рынок». Этот картинами торговал, этот органами, я уверен сейчас и контрабанду найдём и всё, что можно продать, получается… Это такое криминальное объединение, которое поддерживает друг друга и прикрывает каждого. Ё-ёб твою ма-ать, — протянул Арсений, осознавая так же, как и напарник ситуацию, в которой они оказались.       Буквально под носом полиции красовался не только молодой и амбициозный вор Сергей, привлекающий к себе внимание тем, что его не поймать, а целая подпольная организация, как и по сбыту наркотиков, и продажи органов, и нелегальный вывоз за границу ценных реликвий и значительная часть искусства, принадлежавшая государственным музеям. Всё это копилось и формировалось на протяжении двадцати лет, чтобы потом пришли вор под прикрытием с юридическим образованием и неопытный молодой следователь, у которого это стало первым серьёзным делом. Арсению неожиданно показалось, что вся его жизнь оказалась обманом и всего лишь хорошими декорациями к его личному «шоу», но единственным островком реальности, за который можно было зацепиться, является так же ничего непонимающий, рядом сидящий парень.       Запустив руку в волосы, Антон с ужасом и предвкушением рассматривал все папки на полу, додумывая, что еще они могут увидеть, но почувствовал на себе взгляд и посмотрел исподлобья, дабы проверить. Действительно, напарник с какой-то надеждой его рассматривал и слабо улыбнулся.       — Ты же понимаешь, в какой мы жопе? — шёпотом спросил Арсений, на что Антон усмехнулся, но кивнул, — И что мы будем делать?       — У тебя вон дел сколько… Буквально, — выпрямляясь, вздохнул следователь, — Нужно узнать кто чем занимается, может и Душителя найдем. В деле проскользнет какая-нибудь кличка «Душитель» или ещё чего.       — Думаешь, он тут есть? А мотив?       — У нас есть некий мистер Х, который неожиданно стал убивать людей из… Погоди, а с чего мы вообще взяли, что в этом скрытом шкафчике дела именно «Чёрного квадрата»?       Взяв первое попавшееся дело, Арсений принялся его крутить и рассматривать, чтобы найти хоть какие-то доказательства принадлежности этих людей к сообществу. На корешке каждого дела был обнаружен нарисованный черный квадрат соразмерный татуировкам, а на обратной стороне одного из дел внутри было написано «Состоит в «Чёрной розе» официально», на что Арсений даже позволил себе рассмеяться.       — Что? Что ты там увидел? — забирая у того дело, когда он в приступе смеха позволил себе упереться лбом в плечо рядом сидящего, — «Чёрная роза»? Может, кто-то цветы нелегально продаёт и окажется, что это он главный, на самом деле?       От такого доверительного жеста, парень чуть даже расслабился от напряженной обстановки всего происходящего. Арсений в целом редко позволял себе смеяться, скорее больше любил смешить. Сейчас же то ли нервное, то ли действительно рассмешило название серьезной криминальной организации, но он походил на какого-то школьника, похихикивающего на задней парте с другом.       — Нет, ну ты просто представь, — распрямляясь и стараясь выговорить слова, начал Попов, — Вы опасная организация, держащая под собой весь чёрный рынок и на полном серьёзе в один прекрасный день решаете, что будете называться, — он снова рассмеялся, стукнувшись головой о плечо улыбающегося напарника, — Чёрной розой блять. Цветочники, реально. Ой, ладно, нам ещё дела все эти перечитывать и искать нашего Душителя.       — Давай делить начнем на живых и мёртвых хотя бы, а потом по подходимости на роль убийцы? — со вздохом предложил Шастун.       Их ждали увлекательные четыре часа их жизни. Есения к ним с опаской, что её выгонят, всё-таки зашла проверить, как обстоят дела. Каково же было ее удивление, когда на полу в кабинете отца не оставалось ни одного свободного места, потому что они рядом сидели в центре комнаты, окруженные бумагами, папками и многим другим. Некоторое время наблюдая за ними и беседуя, девушка заинтересовалась в Антоне, потому что он выглядел и вел себя ну очень странно для «просто напарника». Предполагая, что она просто не понимает в каких отношениях должны находиться напарники в полиции, она немного успокоилась, но всё равно с интересом наблюдала за каждым его осторожным жестом и случайно брошенным взглядом в сторону брата.       Когда они распределили все папки, как им показалось, по нужным категориям и даже вычленили нескольких претендентов на роль Душителя, на улице было уже темно. За окном уже который день шёл снег, и Арсений, зевая уже который раз, на него посматривал. Антон тоже выглядел не лучше и, прикрыв глаза, облокотился на книжный шкаф в попытках хоть капли сна или отдыха. Оба сидели на полу среди разложенных по стопкам папок и не думали ни о чём.       «Следовало бы подумать о Душителе, об этой «Чёрной розе», прости Господи, о том, что делать дальше и когда спать, но… нет, пожалуй. Может, Арсений этим и займется?»       В этот момент Шастун глянул на напарника, а тот подпирая голову рукой и опираясь на колени, наполовину уже спал и, наверняка, тоже ни о чём не думал. Слабо усмехнувшись тому, насколько они оба устали, парень вздохнул, глянув на время. Всего восемь часов вечера, а он буквально засыпал на ходу.       — Ладно, — вздохнул Антон, собираясь встать, — Я домой поеду, пожалуй.       — Предложи я остаться, ты бы остался? — с закрытыми глазами и сонно отозвался Арсений, на что парень несколько удивился.       — Э-э, ну-у, не знаю, — протянул неуверенно Антон, чуть сконфузившись, — Нет, наверное. Приеду сейчас домой, поем великолепного вчерашнего пакета фастфуда и лягу спать сразу… Можешь ты со мной поехать, кстати.       — Да не, я-то предложил, чтобы тебе не мотаться просто. Вон там гостевая комната просто, — с интересом рассматривая следователя и улыбаясь, Арсений добавил, видимо, из личных побуждений развлечься очередным смущением парня, — А мне зачем к тебе ехать?       — Ну, мало ли… Не знаю, тебе там больше нравится.       — Больше, чем дома?       — Знаешь, «дом» — понятие растяжимое вообще-то.       — Склоняюсь к тому, что дом в первую очередь — это люди, поэтому я тут дома, — мило улыбнулся Попов, осматриваясь вокруг себя.       Подобный ответ снова побудил Антона к размышлениям о том, где его дом, но грустно усмехнувшись пожал плечами.       — Я тогда просто поеду к себе, э-э, в помещение, — собираясь выйти из комнаты, он услышал, как его позвали «Шаст» и тот повернулся.       — Ты понимаешь же, что каждый человек сам выбирает одиночество? — встав напротив, спросил Арсений, — Я уверен, что найдется точно один человек, который в тебя влюблён или тайно грезит об отношениях с тобой, но то ли боится проявиться, то ли ты знаешь, но сам отшиваешь.       — А ты? Ты осознанно выбрал?       — Со мною отношения противопоказаны, — смотря в пол, с усмешкой и тихо ответил парень.       — О-о, так ты из тех, что выносят мозги про «я злой и плохой, не приближайся ко мне»? — удивился и рассмеялся Антон, опираясь на стену, — Никогда не понимал, что такими движет.       — Желание обезопасить других.       — А мне кажется, эгоизм и самовозвышение.       Спорить не хотелось, поэтому Шастун двинулся с места первым, но повернулся и тихо произнёс, чуть не врезавшись в напарника, который шёл за ним и не успел затормозить: «Шастом, кстати, ты меня назвал, а не я себя. Говорил же, забудешь». Арсений на это рассмеялся, подталкивая того за плечи к выходу под свое «Да-да, ладно». Есения сидела на ступеньках и читала книгу. Когда они смеющиеся вышли из комнаты, она снова включила наблюдательность и не собиралась показываться им на глаза, чтобы застать хоть что-то интересное или некие намёки на появившуюся у брата личную жизнь.       К сожалению, они вдвоём перебросились лишь парой незначительных фраз, пока надевали куртки и вышли на улицу. Есения решила понаблюдать за ними через окно на втором этаже и, в очередной раз сев на подоконник и наблюдая с интересом за братом и как те шли до машины и смеялись, всё больше задавалась вопросом, что это за Антон такой.       «Да-а, вот влюбится ещё куда-нибудь не туда, в полицейского вон, а мы с Сережей потом разгребать должны… Справедливости ради, он ничего, да и вдвоём они тоже нормально выглядят. По крайней мере лучше, чем с Катей. Интересно конечно, что из них может получиться и может ли? Может обзаведется ещё одним другом… И как ему это только удается?»       — Ты же в курсе, что твоя машина у отделения осталась? — напомнил Антон, снимая с сигнализации свою служебную.       — Переживу как-нибудь, не страшно.       — Хочешь… Кхм, приеду в понедельник? Ты меня как-то подвозил.       — Хочу.       — Ну, ладно, договорились.       Двоим нужно было многое обдумать и выспаться хотя бы когда-нибудь, но расходиться никто не спешил. В который раз слова висли в воздухе, но произнести вслух было нечего. Зато из-за этого со временем оба научились молчать и не чувствовать каких-то неудобств друг от друга.       — Кстати, забыл совсем, — встрепенулся Попов, — Я там белье из стирки забыл вытащить. Сможешь повторно включить и развесить? С меня потом стирка.       — Лучше посуду помоешь. Я это терпеть не могу делать.       — Да, я заметил.       — Один раз всего не помыл тарелку за собой, — вздохнул Шастун.       — Ладно, всё, пока, — он пожал тому руку и сказал «До понедельника».