В погоне за собственной тенью

      Машина остановилась прямиком у отделения полиции, и Есения тут же вышла, не забыв громко хлопнуть дверью. Игорь поморщился, как будто это его самого сильно ударили, но замечания делать не стал, понимая, что, возможно, девушка пережила, и что ей ещё предстоит пережить. Пока они поднимались по ступенькам в отдел, он быстро набросал сообщение Антону, дабы убедиться в своей теории, что с Арсением действительно случилось что-то серьёзное.       — Здравствуйте! Вы… — начала было Ира, но увидела за спиной девушки следователя.       — Она со мной, расслабься, — буркнул себе под нос парень, продолжая смотреть в телефон.       Ира лишь пренебрежительно фыркнула, а девушка, которая казалась ей смутно знакомой, театрально пожала плечами, идя некоторое время вперёд спиной. Она немного нахмурилась, стараясь рассмотреть в незнакомке схожие с кем-то черты во внешности. Такое утрированное актёрство в эмоциях и движениях напоминали кого-то конкретного, но кого именно она не смогла бы вспомнить. Проводив её взглядом, в котором отражалось недоверие, Кузнецова продолжила заниматься своими делами.       Уже сидя на стуле, Есения несколько брезгливо осмотрелась в кабинете у Игоря и некой незнакомки в форме, которая всё это время заполняла бумаги. Следователь налил чашку чая и поставил прямо перед Есенией, на что та нахмурилась и непонимающе посмотрела в ответ.       — Зачем?       — Ты чуть больше суток была в заложниках, и обычно мы просто отпускаем домой жертв и только потом вызываем их на… беседу. С вами может пообщаться психолог вместо меня, если хотите и… — рассудительно и спокойно произнёс Игорь, но не договорил.       — Не нужен мне психолог, вас вполне достаточно. Я просто хочу уже быстрее уйти отсюда и с полицией ничего общего иметь не хочу. Брата хватает.       — Хорошо. Чем раньше начнём — тем быстрее закончим. Знакомы ли вы с похитителем?       — Да, — обречённо вздохнула Есения, предвкушая тысячу глупых уточняющих вопросов, поэтому она немного спустилась на стуле вниз и вытянула ноги.       — Кем он вам приходится, или как вы познакомились?       — Долгая история, — хмыкнула девушка, — Если упустить главу жизни моего отца, то я с ним лично познакомилась, когда в аварию попала на мотоцикле. Он тогда не представился, а просто рядом оказался, помог, подвёз и уехал. Что ещё… а, оставил свой телефон мне, отчего Арсений обосрался, но, мне кажется, эффект такой и был задуман.       — Знаете ли вы про «Чёрную розу» что-то, и чем он в ней занимается?       — Про «Чёрную розу» Арс рассказывал, — нахмурилась девушка, скрестив руки на груди, — Предупреждал тысячу и один раз о том, что это вообще опасный человек, но слушать его — себе дороже. Из-за того, что он любые шорохи распознаёт, как потенциально опасные, я и не отнеслась к этому как-то серьёзно, пока…       — Пока что?       Есения задумчиво посмотрела на стену, размышляя, можно ли и нужно говорить о Серёже с полицейским. Хотелось сказать, что она поняла всю серьёзность ситуации именно тогда, когда того чуть в машине не застрелили. Подвергать его лишним проверкам не хотелось, да и в целом чтобы он мелькал в их семейных перепалках тоже, поэтому пришлось выкручиваться.       — Пока Борис к нам домой не пришёл. Под Новый год было. Арс один остался, а мы с нашей домработницей в магазин поехали. Вернулись, а там половина гостиной разнесли, и он в крови сидит.       — Зная о том, что он представляет опасность, почему открыли дверь?       — Не знаю, — легкомысленно пожала плечами девушка, на что Игорь в удивлении приподнял брови, переглянувшись с напарницей.       — Что значит «не знаю»? Вас брат предупреждал о нём, об опасности и вы сами видели, как тот пострадал из-за него, а вы просто открыли ему дверь?       — Возможно, я надеялась, что он пришёл поговорить и потом просто уйдёт, — предположила Есения, понимая, как это глупо звучит, — Давайте так, я не думала, что он настолько опасен и вообще способен выкрасть человека. Мне потом ещё от брата выслушивать его «а я предупреждал», поэтому предлагаю закончить на этом в ваших записях. Вы спрашивали про его роль в «Чёрной розе». Он не главный, вы же знаете это?       Игорь с Зоей переглянулись и в который раз следователь подумал, почему он вообще так часто имеет какое-то дело к делу этих двоих и постоянно за них отдувается. В момент, когда он хотел было начать проклинать мысленно Шастуна, в кабинете зазвонил телефон. Парень извинился и ответил контакту «Макар».       — Привет. Что ты хотел?       — Здорова. Это ты мне скажи, чё там у вас происходит, — громко, так что на весь кабинет стало слышно, начал Макаров, — В чате Стас написал, что Арс серьёзно ранен, и Антоха в больницу за ним поехал.       «Блять» — подумал следователь, смотря на Есению, которая значительно напряглась.       — Э-э, давай, я тебе потом перезвоню, — скомкано пробубнил в ответ парень, сбросив вызов.       Девушка выпрямилась, задумчиво смотря в стол. Игорь осторожно снова сел напротив неё и хотел было продолжить, надеясь, что она не слышала, но не удалось.       — Позвоните Антону, — строго попросила девушка, глядя в глаза следователю.       — Давайте закончим с показаниями и…       — Пожалуйста.       Игорь глянул мельком на Зою, которая сочувственно осматривала Есению, и он кивнул. Разблокировав телефон, парень заметил ответ от этого самого Антона «Да, ранен. Постарайся Есению аккуратно к этому подвести».       «Ну, надеюсь это было аккуратно»       — Есения… Сергеевна, сейчас его отвлекать бессмысленно, и чем вы быстрее ответите на вопросы, тем раньше сможете поехать в больницу. Вы же туда собираетесь?       — Что меня останавливает просто встать и уйти? — пробубнила себе под нос девушка и поднялась со стула, а за ней — следователь.       — Стойте! — испугался и вместе с тем напрягся Игорь, — Есения, вы лучше там сейчас никому не сделаете, а следствию можете помочь.       — На кой мне ваше следствие, если у меня брат, может, умрёт сейчас?       — Хотя бы ради него же, — слабо улыбнулся следователь, указав на стул, — Всего пару вопросов.       Антон сжимал в руках руль, стараясь держать свою эмоциональность при себе, понимая, что она никому лучше сейчас не сделает. Сердце стучало до невозможности быстро. Иногда даже приходилось прикрывать глаза и навязывать себе нормальное состояние нервной системы. Перед ним пока была только машина скорой помощи и номера, которые он успел выучить, пока ехал вплотную к скорой. Казалось, что если сейчас ему кто-то решит что-то сказать, то он в этот момент ничего и не услышит из-за напряжения. Парень не знал, что происходит в машине напротив, не знал насколько всё плохо, но стоя на светофоре перед глазами возникла картина в виде лужи крови, как только Антон забежал в то помещение и стоящий Арсений. На скорую руку ответив Игорю, следователь вспомнил ещё и про Есению, с которой совсем непонятно, что будет, как та узнает.       От деревни пришлось долго ехать до ближайшей цивилизации, но как только заехали в первую больницу, Антон немного выдохнул, смотря на время. Удивительным образом оно способно меняться в зависимости от ситуации, в которой мы находимся. Буквально вчера для него цифры «21:30» не значили ничего кроме времени, но уже сегодня были совсем другие мысли при взгляде на то же самое число:       «Ранен уже 25 минут»       Понимая, что паникой он никому не поможет, да и врачам только мешать будет если попытается хоть что-то предпринять, Антон наблюдал из машины, как выбежали медики и помогли занести носилки в здание. Свет всё ещё работающего проблескового маячка, красиво отражался синим цветом в лужах на асфальте. Антон взял из бардачка паспорт свой и Арсения, его телефон, оставленный у стекла, и вышел из машины. Вздохнув, парень мельком глянул на водителя скорой помощи, который со скучающим видом смотрел на самого Антона, и наконец открыл дверь. Пройдя по длинному коридору, его остановила пожилая женщина лет пятидесяти звучным и несколько писклявым криком.       — Молодой человек! Куда вы?!       Антон чуть дёрнулся в сторону от такой неожиданности, потому что она сидела прямо за стенкой. Несколько нервным шагом, осматриваясь по сторонам, он подошёл к ней.       — Здравствуйте. У вас тут только что парня привезли на каталке. Я, собственно, сопровождение.       — Вы ему кто? — садясь за стойку ресепшена, вздохнула то ли раздражëнная, то ли уставшая работница, спросив это значительно спокойнее.       — Э-э, следователь. В смысле, я ему напарник, — он показал ей удостоверение, и та его взяла в руки, что-то фиксируя в бумагах.       — Имя пациента… Паспорт его есть? Или фотография паспорта, может быть.       — Вот его паспорт.       — Родные есть? Родственники, жена, дети? — стараясь скрыть зевоту, спросила работница регистратуры, записывая данные уже паспорта Арсения.       — Сестра, но она в полиции сейчас, — пробубнил Антон, смотря на знакомое лицо врача скорой помощи, которое быстрым шагом вышло из кабинета в другую сторону по коридору.       — Появляться будет?       — Думаю, да.       — Заполните тогда за него и за себя анкету, сестре дам, как появится. А то у нас тут не проходной двор, знаете ли. Бахилы — там, ждать — тут, — она указала рукой на маленький коричневый диван.       — Извините, а вы случайно не знаете, что с ним или куда его направили? — смотря на неë, как на единственный источник информации, поинтересовался Антон.       — Как я могу знать, что с ним? Провезли в операционную, но вам туда нельзя, поэтому сказала ждать вон там.       — А сколько примерно ждать?       — А вы торопитесь, что ли?       — Нет, просто… интересно.       — Смотря, какая рана. Что у него, вы знаете?       — Огнестрельное вот сюда, — он указал на правый бок, почти у рёбер.       — Ну-у, кровь изо рта была?       — Что?.. Н-нет, — ужаснулся Шастун.       — Значит не в лёгкие, рёбра сломаны, может. Крови много было? Пуля на вылет прошла, или не знаете?       — Много крови, насчёт пули не знаю, — нахмурился парень, — Но он отключился не сразу, а через какое-то время.       — Ну, знаете, люди тоже не сразу умирают. Могут вон привести наполовину здорового, а на операционном столе умрёт тут же, — хмыкнула женщина и, замечая немного напуганный взгляд напротив, быстро исправилась, — Вы не переживайте так. Может, всё обойдётся ещё… Там ещё печень находится, как раз при ранении крови много, даже если ранение несерьёзное.       — Печень — это разве несерьёзно? — ещё больше, чем варианту с лёгкими удивился Антон.       — Молодой человек, — устав от вопросов, вздохнула женщина, вставая во весь рост и облокачиваясь на стойку, — Прекратите додумывать. Ни вам, ни вашему коллеге это сейчас никак не поможет. Кто-то молится, кто-то просто сидит и ждёт, кто-то тут в истерике ходит. Хотите успокоительного?       — Нет, спасибо, я лучше пойду подожду просто, — оттолкнувшись от стойки регистрации, уведомил ту парень, проходя действительно к дивану и держа два бланка в руках.       Всё ещё слабо веря в происходящее, он задумался и посмотрел в пол. Из кабинета снова выбежали несколько человек и направились в противоположную сторону. Антон проводил их взглядом, стараясь предположить исход операции, или, хотя бы, как она пройдёт. С каждой минутой он начинал винить себя всё больше и больше из-за того, что повёлся на просьбу Арсения подыграть тому.       «Может быть, и не потерял бы сознание. Вообще непонятно, сколько он крови потерял, и что теперь делать… Блять, а если вообще не выживет? Нет, Антон, нельзя так думать, выкинь это из головы.»       Заполняя анкеты больше на автомате, чем с какими-то эмоциями или мыслями, его постепенно начинала отпускать тревожная ситуация, а, значит, проходил эффект блокировки эмоций. В голове было только одно слово «пиздец», и он запустил руку в волосы, прикрыв глаза. На первом этаже больницы никого не было, поэтому непонятные звуки доносились только от женщины, сидящей в регистратуре, и из конца коридора. Бесконечные шуршащие шаги, звуки металлических банок или других посудин, где хранились медицинские принадлежности, и еле слышные разговоры.       Глянув на плакаты о сезонной простуде, о профилактике ВИЧ и СПИДа, о вреде курения и алкоголя, плакат об абортах — всё это создавало давящую атмосферу, какая бывает только в больницах. Стены покрашены светло-зелёной краской, белый потолок местами уже где-то пожелтевший и в определенных участках коридора яркий свет. Осматриваясь, Антон пришёл к мысли, что упустил страх, и тот наступил слишком резко. Из них двоих за неожиданную потерю другого, за какое-либо его страдание или увечье, переживал именно Арсений. Следователь в таком ключе никогда не думал, потому что привык, что это просто работа и по-другому никак, но не сейчас. Оказывается, он не готов к такому и сейчас не знал, куда девать всё то, что находилось или только зарождалось эмоционально внутри: тревогу, нервозность, страх, надежду, веру. Он даже слабо хмыкнул, когда подумал, что если бы это его ранили, а не Арсения, то тот бы сейчас чувствовал себя спокойнее, разве что причитал: «А я говорил, что такое может произойти, а я эмоционально подготовился». Проблема была в том, что Антон не подготовился. Он и забыл, что человек смертен, и что никто не застрахован от ранения или смерти. О потере думать не хотелось, да и он себе не позволял такие мысли.       Сдав анкеты, походив по коридору, прислушиваясь к звукам больницы, перечитав все таблички на кабинетах, Антон стоял у плакатов про бесплодие и читал текст, слабо понимая вообще про что читает и о чём. Спустя час, а, может быть, и два, он старался не смотреть на время, поэтому не знал сколько прошло, послышался раздражённый голос женщины, которая так же некогда кричала на самого Антона. Он обернулся на этот крик и увидел целенаправленно шедшую по коридору Есению. Идя ей навстречу, Антон стал для неё преградой.       — Ты вообще не трогай меня! — одёрнув руку того, прикрикнула девушка, отходя в сторону, — Дай пройду.       — Есения, там операционная, куда ты собралась?       — Он в операционной?       — Да.       — Пойду сама и проверю, — пробубнила девушка, собираясь пройти, но Антон оттащил её за руку, под сопротивляющиеся выкрики, — Да пусти ты меня!       — Извините, мы на минутку, — нервно улыбнулся Шастун, обращаясь к женщине на ресепшене и держа в кольце из рук девушку, подталкивал её к выходу из больницы.       Она брыкалась, но как только дверь открылась, и они оказались на улице, то Есения пнула того ногой, от чего Антон увернулся.       — Отстань! Вы два идиота, нельзя было раньше сказать?! Пусти!       — Да куда я тебя пущу?! Ты побежишь в операционную, ненормальная, — прокряхтел парень, спускаясь вместе с ней по лестнице вниз.       Есения укусила того за руку и толкнула в больной бок, чтобы выбраться. Антон зашипел от боли и схватился за слабое место, сгибаясь пополам и держась за перила у лестницы. Девушка прикрыла рот рукой и остановилась.       — Прости, пожалуйста, я забыла. Прости-прости, — она подбежала к нему и наклонилась, думая чем может помочь, — Сильно больно? Хочешь, врача позову?       — Нет, не хочу, успокойся только, — шёпотом недовольно пробубнил парень, держась за перила.       Оба прекратили какие-либо движения и стали ждать: Есения того, чтобы убедиться, что у парня никакие швы не разошлись, а сам Антон просто — когда полегчает и отпустит. Он выдохнул и посмотрел на девушку с лёгкой улыбкой.       — Ты тоже зашивать ранения умеешь?       — Нет. Арс часто у отца раны зашивал после его выходов на дело, а меня не пускали, — объяснила девушка и выдохнула, смотря в пол, — Почему не сказали? Никто из вас, блять, не сказал, что Арсений ранен. Ладно он, у него заëбы эти его, но ты же адекватнее должен быть.       — Я так понял, что он не хотел, чтобы ты лишний раз переживала.       — Спасибо, сейчас мне зато пиздец, как спокойно, — саркастично отозвалась девушка, устало проведя руками по лицу, — Маразм какой-то… Какого хуя ты вообще Шастун?       — Такой родился, — выпрямляясь и приходя в себя, ответил Антон, пожимая плечами, — Есения, мой отец вашего не убивал. Просто поверь на слово. Арс это знает, но почему тебе не сказал, я не знаю. Он просто руководил операцией, и один из его опергруппы выстрелил.       — Без тебя знаю, — прошептала Есения.       — Если тебе станет легче, то человека, который выстрелил в вашего отца, даже уже убили.       — А твой отец жив? — поинтересовалась девушка.       — Да. Часто говорит о вашем. Чаще всего что-то положительное.       Есения глубоко вздохнула и посмотрела наверх. Ночное небо прятало капли моросящего дождя так, что их было почти не видно, но на лице ощущались неприятно и щекотно. Прикрыв глаза, она постаралась мысленно успокоиться от происходящего и от неожиданно свалившейся на неё информации.       — Почему ты позволил ему стоять и разговаривать со мной, зная, что он истекает кровью и дорога может быть каждая секунда? — не смотря в сторону следователя, тихо озвучила девушка.       Антона неприятно кольнул такой вопрос, потому что он и сам начал винить себя за это. Только вот одно дело, когда ты сам себя накручиваешь, а другое, когда тебе это в претензию ставит родной Арсению человек. Значит, действительно, не углядел, халатно отнесся и, в какой-то степени, он сам виноват в том, что произошло. Почти физически почувствовав груз вины на плечах, он рассматривал лицо Есении, не зная, что ей ответить.       Она перевела взгляд на следователя, который совсем под землю хотел провалиться от такого.       — Он сам попросил, — тихо ответил парень, смотря под ноги.       — А ты повёлся, — констатировала факт Есения, снова отвернувшись, — Его слушать — себе дороже. Он же любую херню готов сделать, лишь бы близким хлопот не доставить… Хотя ты бы ему и не смог отказать.       Опираясь на перила, Антон стал доставать сигареты с зажигалкой, а девушка заметила, как у того немного трясутся руки. Из-за того, что пальцы были тонкими и совсем белыми, любой, даже самый легкий, тремор было легко заметить. Рассматривая следователя, она только сейчас подумала о том, что у Антона вообще не брат, а, может быть, и вовсе любимый человек сейчас в операционной лежит. Не погружаясь в их отношения и не зная подробностей, Есения сама делала такие выводы, поэтому поняла, что немного переборщила с обвинениями.       — Извини. Ты не виноват, он…       — Блять, Сень, я виноват, но давай не будем это развивать дальше, ладно? Всё равно уже всё, что могло случиться — случилось и… и остаётся только ждать, — выпуская клубы дыма, тихо и устало пробасил Антон.       — Как бок? — участливо поинтересовалась Есения, чувствуя, что успокоилась, понимая, что коротать время придётся именно с этим парнем.       — Нормально, но больше так не делай.       — Домой поедешь? А то я приехала, и если вдруг что, то буду здесь.       — Нет. С тобой подожду, как известно станет, что там с ним, — глянув на входную дверь больницы, пояснил Шастун, выдыхая дым.       Оба продолжили стоять в тишине, и каждый думал о своём, стараясь переварить происходящее. У Антона всё ещё жужжали мысли в голове, что много чего должен был сделать, он не сделал, чтобы не допустить такого:       «Должен был проверить какую рацию он взял, должен был с ним пойти, должен был быстрее Есению вытаскивать, но потерял там пары минут, которые вообще могли решающими быть. Должны были изначально с опергруппой ехать, твою мать…» — зажимая дымящуюся сигарету между пальцев, потëр лоб Антон.       Он почувствовал, как девушка осторожно взяла у того сигарету и сделала затяжку, выдохнув дым вверх. Антон приподнял брови на такую выходку и посмотрел на неё уже внимательнее.       — А…       — Арсений не знает, если ты хочешь об этом спросить, — слабо хмыкнула Есения, докуривая и потушив бычок об урну.       — У вас слишком много секретов друг от друга, — критически заметил парень, смотря на мусорку.       — Напомню, что у нас отец всю жизнь врал полиции и заодно нам, не говоря о «Чёрной розе» вообще ни слова. Даже не знаю, от кого такая традиция пошла, — псевдозадумчиво пробубнила девушка, поднимаясь по ступенькам.       Усмехнувшись такому недовольству Есении, Антон улыбнулся, идя следом за ней. В полиции девушке успели отдать её телефон, поэтому она только сейчас решила проверить его на звонки от Серёжи. Тот её действительно потерял и позвонил, и написал слишком много. Судя по времени, в какой-то момент, он перестал написывать и названивать, но оставалось понять сказал ли ему Арсений о её маленьком похищении или решил умолчать. Они сели на диван, Есения с мыслями звонить парню или позже, а Антон просто смотрел в пол, всë ещë стараясь унять внутреннее беспокойство       — Ты не знаешь, случайно, Арсений Серёже не звонил насчёт меня?       — Не знаю, не слышал, чтобы он вообще с ним разговаривал в моём присутствии, по крайней мере, — прикрыв глаза и положив голову на спинку дивана, тихо озвучил Антон.       Девушка встала и принялась ходить из стороны в сторону, держа телефон у уха и слушая гудки.       — Да неужели! — послышался радостный голос Матвиенко, пока на фоне что-то шумело, — Привет.       — Привет, — усмехнулась Есения, — Ты в Питере на стройку, что ли, устроился, или что у тебя за шум на фоне?       — Как ты хорошо умеешь определять стройку. Подожди секунду, — судя по звукам, парень куда-то отошёл, а затем послышался хлопок дверью, — Я действительно на стройке, отец отправил проверить готовность проекта. Ты как?       — Ну-у, в целом нормально.       — Знаю, что с Арсом поругались. Поэтому телефон выкинула на сутки? Предупредила бы, что ли.       «Не сказал» — хмыкнула Есения.       — Спонтанно как-то вышло. Детокс от гаджетов.       — Бывает… У тебя точно всё в порядке? А то голос уставший.       — Да я… В лес ходила, белок пугала, — мельком глянув на Антона, который тихо усмехнулся, ответила Есения, — Ты когда приедешь?       — Задержусь на неделю ещё. Или нужна моя помощь?       — Нет-нет. У нас всё в порядке. Это… если Арс брать не будет, возможно, у него тоже гаджет диета, но всё в порядке.       Серёжа замолчал на продолжительное время и затем взволнованно спросил:       — У вас точно всё нормально? Мне не нужно приехать?       — Нет-нет-нет, эм-м, всё в порядке, правда. Занимайся своими делами. Магнитик привези, — покусывая мизинец, усмехнулась девушка, стараясь внушить, что у них действительно всё в порядке.       — А вы с Арсением случайно не родственники, или воображения на подарки не хватает? То он магнитики просит, то ты.       — Я ему обязательно передам, что у него нет воображения, — чувствуя, как образовывается ком в горле, сдавленно, но стараясь улыбаться, ответила девушка.       — Прости, Сень, надо бежать. Я тебе позже ещё наберу. Только в лес к белкам не уходи!       Послышались короткие гудки и Есения облегчённо выдохнула, убрав телефон от уха. Чувствуя, что вот-вот и заплачет, она посмотрела на стену, мысленно вспоминая таблицу умножения и другие приёмы из Интернета, как сдерживать слёзы.       — Есения.       Она повернулась не сразу, а как только почувствовала, что состояние разрыдаться на месте ушло на задний план. Антон сочувственно на неё посмотрел и встал, оказавшись напротив.       — Арс ему не сказал, — прошептала девушка.       — А ты, как я понял, не сказала ему, что он в больнице?       Девушка лишь мотнула головой пару раз из стороны в сторону и посмотрела вниз на телефон в руках, стараясь сосредоточиться на какой-то незначительной детали, лишь бы не разреветься.       — Почему не сказала?       — Антон, отстань, пожалуйста. Не хочу.       — Представь, если бы у тебя внутренне было ощущение, что что-то не так, но все подряд тебе говорят, что всё нормально. Тебе бы каково было?       — Что я ему скажу? — глянув на того с раздражительностью во взгляде, сказала Есения, — «Серёж, у нас всё нормально, только я сутки была в жопе мира, и меня чуть не грохнули, а Арсений в больнице лежит, может, вообще при смерти»?       — Правду, Сень. Боюсь это не та ситуация, когда что-то стоит скрывать. Никто не знает чем всё обернётся, даже вон врачи в операционной сейчас не знают, как закончится операция.       — Вы тоже не знали, когда меня освобождать ехали. Может, я вообще тогда умерла, но он же Серёге не сказал.       — Арсений далеко не пример искренности, к сожалению, поэтому советую сказать. Я не навязываю, просто ситуация серьёзная, а тут смотри сама, как лучше. Тем более, если этот Серёжа тебе и правда важен, то не стоит от него что-то скрывать.       Она закусила нижнюю губу и стала нервно бить по бедру корпусом телефона. Снова в голове проносились цифры и таблица умножения, а в горле опять образовался ком. Мельком глянув в сторону женщины с ресепшена, которая очень активно делала вид, что ей неинтересно, что у них происходит, она рассмеялась с абсурдности ситуации и усталости. Не успев ещё даже обдумать, что она была далеко в какой-то деревне с человеком, который убивал почти без зазрения совести всех подряд, кто ему мешал и сама могла умереть. Нервный смех сменился на всхлипывания. Смущаясь и того, что прямо напротив стоит Антон, и вообще того, что эмоции сильнее и постепенно берут над ней верх, девушка всё так же глядя в пол решила обойти парня со стороны, чтобы выйти на улицу.       У Антона сердце от такой хрупкости совсем защемило, поэтому он повернул к себе за здоровое плечо и приобнял, ожидая, что та оттолкнет.       — Я не плачу, — пробубнила сквозь слёзы, Есения уткнувшись тому лбом в грудь.       — Знаю-знаю, ты сильная, тебе никто не нужен, просто давай так постоим, успокоимся, хорошо? — предложил парень, проведя рукой той по спине.       Из-за того, что девушка была значительно ниже Антона, ей пришлось привстать чуть на носочки, но потом она совсем расслабилась и просто старалась настроиться на ровное дыхание. Они так простояли пару минут, пока Есения не оттолкнулась и проведя рукавом куртки по носу, выдохнула, слабо улыбнувшись.       — Нормально?       — Я пойду, наверное, Серёже позвоню.       — Иди, — хмыкнул следователь, убирая руки в карманы брюк, — В любом случае, ты знаешь, где меня искать ближайшее время.       Антон сел на диван и шумно выдохнул. В этот момент ему позвонил Стас. Брать совсем не хотелось и, тем более, обсуждать, чтобы он поехал и принял участие в расследовании. Понимая, что тот так и будет без конца названивать, парень всё же решил взять трубку.       — Да.       — Шаст, занят?       — Нет, что ты хотел?       — Сможешь в отдел подъехать?       — В… — он задумчиво убрал телефон от уха и посмотрел на экран, — … половина одиннадцатого ночи? Стас, ты обкурился там, что ли?        — Если я скажу, что это срочно?       — Я тебе отвечу: иди нахуй. У меня нерабочее время и проводить его я… Блять, Стас, ты совсем уже? Буквально при тебе Арсения увезли без сознания. У тебя главный подозреваемый и зачинщик застрелился, спешки вот нихуя никакой нет, и ты сейчас мне звонишь и говоришь, чтобы я подорвался из этой ёбаной больницы и поехал в отделение? — нервно, начиная говорить на повышенных тонах, озвучил Антон.       На том конце провода послышалось продолжительное молчание, шумный вздох и, наконец, усталый голос.       — У него там правда всё серьезно?       — Не знаю, в операционной пока. Врачи вон только туда-сюда бегают. Подождать же твоё срочное дело может?       — Завтра, чтобы как штык в отделение, понял?       — Ладно.       Глянув в сторону регистратуры на несколько удивлённое лицо женщины, он пару раз кашлянул и извинился за излишнюю эмоциональность и мат.       — Я-то понимаю всё, не извиняйтесь, — снова погружаясь в газету, озвучила со вздохом работница, — У одной женщины тут муж умер в операционной, так её сразу в другой корпус направили, благо рядом. Так что я многого насмотрелась.       — В какой корпус? — рассеяно спросил Антон, не особо погружаясь в историю.       В ответ он услышал недовольное цоканье, а закрепил всё это взгляд полный эмоций «Вот поколение тугодумов» и закатанные глаза. Такой реакции он не понял, но продолжил сидеть, заламывая пальцы. Боковым зрением Антон заметил движение и проследил взглядом за рядом севшей Есенией. Она была серьёзнее, чем обычно: с ровной осанкой, как будто её только что отчитали.       — Как прошло?       — Сказал сообщать о каждом чихе и писать каждый раз о его состоянии. Еле уговорила не приезжать.       — Почему?       — У них там тендер какой-то крутой, а в больнице и я посидеть могу. Как в себя придёт — пусть и едет, а то сейчас бессмысленно… Спасибо, что не ушёл.       — Я и не мог уйти, — как само собой разумеющееся ответил парень.       — Очень даже мог. Он как-то с воспалением лёгких в больницу попал, я одна сидела тоже ждала, что скажут. Его девушка, или как он её называет, ушла. Сказала, что воспаление это не так серьёзно, а у неё на работе смена, — Антон многозначительно угукнул, а Есения на мгновение замолчала, но потом неожиданно озвучила, — Вы встречаетесь?       Антон в удивлении посмотрел сначала на неё, а затем на пустое место, где некогда сидела женщина в регистратуре.       — Думаю, тебе это надо будет у него спросить. Вот придёт в себя и спросишь, — хмыкнул парень, обнадëживая не только девушку, но и себя самого удачным исходом события.       — Я ведь спрошу.       — Спроси.       — Значит, не скажешь? — улыбнулась Есения, ощущая как будто разговаривает с семиклассницей, которая скрывает, что ей нравится одноклассник.       — Любопытной Варваре на базаре знаешь чë сделали?       — Если нос оторвëшь не страшно, мы в больнице, так что быстро пришьют.       Оба усмехнулись и продолжили сидеть дальше в тишине. После четырёх часов операции, двоих поклонило в сон, но Антон старался держаться, а вот Есения растеклась у того по плечу, почти лёжа на парне. Уместившись в углу и подпирая голову рукой, Антон сам немного дремал, но очень боялся пропустить хоть какую-то информацию от врачей. Ближе к трём часам ночи из операционной вышел хирург и те, кто ему помогали на протяжении операции. Он нёс в руках папку, нахмурился, увидев спящих двух молодых людей на диване, и остановился у ресепшена.       — Это к… Попову А.С.? — читая фамилию с медкнижки, поинтересовался мужчина.       — Да, Юрий Викторович, — забирая папку, зевнула женщина, — Они тут с начала операции сидят. Он из полиции, следователь, так что поймёт.       — Хорошо.       Хирург остановился напротив них и тихо кашлянул, отчего Антон дёрнулся, а за ним и Есения.       — Здравствуйте. Юрий Викторович Лазаренко, — протягивая руку парню, представился мужчина.       — Антон, а это Есения.       — Так, а вы ему… кем приходитесь?       — Я сестра, а он па…напарник, — мельком глянув на рядом стоящего сонно отозвалась девушка.       — Хорошо. Скажу сразу: всё нормально, но могло бы быть и лучше. Долго восстанавливаться будет, привезли бы на немного раньше было бы лучше, но мы рассматриваем со стороны жив/не жив. Огнестрельное в печень — это частое явление и тут два пути: либо задевает ещё и желчное дерево, либо только печень. Вашему другу повезло и была задета только печень, пуля там так и осталась, навылет не прошла, что тоже было на руку. Проблемы были в том, что калибр какой-то странный, уж больно маленькая. Размозжение ткани печени и отрыва нескольких сегментов не наблюдалось, потому что стреляли не с близкого расстояния. Судя по тому, что пуля не совсем глубоко вошла, да и угол странный, то он, наверное, в бронежилете был, но… наполовину.       — Да, у него часть жилета срезана была, — кивнул Антон, вспоминая.       — Ну, вот, тоже на руку нам сыграло. А так, очевидно, пока без сознания и думаю дня два ещё так пробудет. Часы посещения вам в регистратуре подскажут, и вещи нужно будет привести. Пока так, — вздохнул мужчина, доставая пачку сигарет, — Не переживайте, поправится. Главное при таком ранении домой рано не отправлять, а то снаружи кажется, что всё в порядке, а внутри всё совсем плохо. Это уже либо вы ему скажете, либо мы постараемся внушить, но это уже как в сознание придёт.       — Спасибо большое, Юрий Викторович, — пожав тому руку, поблагодарил Антон.       — Бросьте. Мне ли вам говорить, что это моя работа, товарищ следователь, — хмыкнул мужчина и отошёл, — Поезжайте домой, завтра день будет — приедете, всего доброго.       — До свидания! — крикнула Есения и облегчённо выдохнула, проведя рукой по волосам и переглянувшись с парнем.       — Я на ресепшен про часы и про вещи спрошу, — уведомил Антон.       — А я в туалет.       Выйдя на улицу, оба выдохнули, а Шастун тут же потянулся за сигаретами. Девушка попросила одну, но тот отказал, говоря, что не собирается брать на себя ответственность за её здоровье.       — Жадина, — скрестив руки на груди, недовольно пробубнила Есения, спускаясь по лестнице.       — Сень, курение убивает. Ты знаешь что от сигарет бывает? Рак лёгких, рак гортани, хронический кашель… чë там ещё в больнице на плакате было, — вспоминал Антон, спускаясь следом, — Это вредно. Нельзя тебе курить.       — Тебе Арсений лекцию читал про вред курения?       — Нет, Бог миловал. Машина направо.       — Ещё не вечер, — злорадно усмехнулась девушка, открыв дверь машины.       Антон сел на водительское сиденье, но не спешил заводить машину.       — Предупреждаю, что после того, как тебя Борис из дома вытащил, мы у вас дома не убирались.       — Может, к вам в квартиру тогда?       — Если поможешь мне переставить кровать в другую комнату, то поехали, — хмыкнул Антон, смотря в окно.       — Зачем передвигать кровать в другую комнату? — непонимающе отозвалась девушка, смотря на парня, как если бы тот загадал ей загадку и теперь она в ожидании ответа.       Антон на неё многозначительно посмотрел, повернул ключ в замке зажигания, и машина завелась.       — Тогда поехали к вам в дом, помогу убраться.       — Я всё ещё не поняла прикола про ваши кровати… — задумчиво озвучила Есения, так же смотря на Антона и пребывая в размышлениях, но потом рассмеялась, — А-а, ха-ха, вы себе и кровати успели соединить, чтобы вместе спать. Какие вы милые. Долго передвигали?       — Почему вообще я должен это выслушивать, а не Арсений, — пробубнил Антон, сдерживая улыбку и несколько смущаясь данной темы.       — Потому что это жертва, Антон. Либо ты будешь слушать от меня то, за что тебе неловко, либо огнестрельное в печень. Другого не дано, — пару раз похлопав того по плечу, усмехнулась девушка, — Блин, у вас там, наверное, и полотенца рядышком висят, и зубные щётки в одном стаканчике. Вы вместе по утрам в ванну ходите и стоите играетесь с водой, а потом печёте блинчики?       — Я проклят, — проворачивая руль и сдавая назад, чтобы выехать, прошептал парень.       — Возможно, — отворачиваясь к окну и продолжая умиляться несколько розоватым кончикам ушей Антона, сказала девушка, — Антон, я ни в коем случае это не высмеиваю, но представить в таких реалиях брата сложно, сам понимаешь.       — Давай сменим тему. Как ты после после осознания, что тебя похитили?       — Страшно. Но… не знаю. Очевидно, что ли.       — Очевидно что?       — Что рано или поздно что-то такое должно было произойти. Да и Арс предупреждал, поэтому прошло без особых психологических травм. Я надеюсь, по крайней мере… Он тебе говорил, как умерла мама? — оживилась Есения, смотря на водителя.       Антон удивился такой резкой смены настроения, но немного напрягся, понимая, что девушка просто так спрашивать не будет.       — Да, от инсульта, насколько я помню. Он очень винит себя в еë смерти.       — Что? — удивилась Есения, наклонившись чуть корпусом вперёд, отчего ремень безопасности натянулся.       — С его слов, она ему позвонила, попросила приехать, а Арс не успел. Учитывая, что он помнит это довольно детально, значит где-то глубоко внутри сидит проблема.       — Он мне не говорил, — задумчиво озвучила Есения и, чуть дëрнув головой как бы убирая все лишние мысли, продолжила более собранно, — Так вот нет. Её убили тоже люди из «Чёрной розы».       — Чего? — удивился парень, глянув на Есению и снова на дорогу.       — Борис мне рассказал. Я не знаю, что он успел рассказать Арсению, но оказалось, что это всё было спланировано, убийство наших родителей, всё это было специально, понимаешь? Только потому что они мешали, их убрали с интервалом всего полгода. Как я поняла, маме предлагали уехать, она отказалась, поэтому её убрали, вызвав инсульт химически. Либо там никакого инсульта и не было, а экспертизу сфоль…свольцифицировали.       — Сфальсифицировали, — поправил её следователь.       — Да. Либо инсульт был, но прошёл без следов в крови. При вскрытии же никакого лекарства у неë в крови не было обнаружено. В любом случае, у некого отравителя была возможность скрыть следы, да и Борис постоянно говорил, что их полиция покрывает. Тут теперь уже вопрос к тебе, кто может это делать. Так ещё и так долго.       — Что он тебе ещё говорил?       Есения пересказала всё, что узнала от Бориса и то, что вспомнила. Антон внимательно слушал, больше включая в себе следователя, чем просто собеседника, чтобы запомнить информацию и сопоставить с известными фактами. Когда девушка наконец-то выговорилась и за день повторила одно и то же дважды, то отвернулась к окну, ожидая, на какие мысли это наведёт Антона и поможет ли как-то следствию. Заезжая в коттеджный посёлок, парень прокрутил руль на повороте и озвучил:       — Спасибо за информацию. Понятно теперь, что он точно неглавный и кто-то по-настоящему главный сидит в полиции. Завтра постараюсь на него выйти или вывести на чистую воду.       — Один? — поинтересовалась девушка.       — Ну, напарник у меня один и тот в больнице без сознания, поэтому останется надеяться на удачу, на то, что меня не решат грохнуть и на коллег по цеху, — хмыкнул Шастун.       — Вы с Арсом оба ебанутые какие-то, — подвела итог Есения, отворачиваясь к окну, — Все нормальные люди от опасности наоборот уходят в сторону и стараются как-то дипломатически решить проблему, а вы просто сразу пистолеты, группа захвата, мигалки, всех переполошить…       — Это пока самый действенный способ, по-другому не научились.       — Он точно этому от тебя нахватался. Арс раньше такие планы придумывал и всё обходил всегда, каждую сис… — Есения замолчала поняв, что заболталась и может сказать про воровскую деятельность брата, не зная в курсе ли о ней Антон.       — Ты про планы ограблений? — усмехнулся следователь.       — Он рассказал? — искренне удивилась девушка, чувствуя, что машина остановилась.       — То, что до двадцати трёх этим занимался — да или что-то ещё должен был?       — Ага, я про это, — открывая дверь, скомкано ответила Есения.       Пока они шли по территории дома, девушка с некой жалостью и сочувствием посмотрела на Антона, который просто волею судьбы оказался втянут в их странную семью и в их проблемы. Искренне следуя за Арсением, он и не догадывался, что тот не говорит ему самого главного о себе. Запутанность ситуации показалась девушке довольно забавной, если бы не была такой печальной. Арсений каждой девушке, с которой состоял в романтических отношениях, почти сразу же говорил о том, чем занимается, а единственному человеку, которому он доверил даже боль, с которой справлялся все эти годы совсем один, не мог. Ещё неизвестно насколько Арсений позволил себе раскрыться, но такая точная информация о маме говорила о многом, что там всё сложнее и прочнее, чем может показаться на первый взгляд. За Антона просто было обидно и хотелось высказать всё брату, что тот над ним издевается, но пока не было такой возможности. Да и правило не лезть в его личную жизнь, Есения очень хорошо запомнила и сваху давно уже не включает.       Антон открыл дверь своим ключом, отчего девушка удивилась ещё сильнее.       — Арсу забыл отдать, — неловко кашлянув, пояснил Шастун, отдавая той ключ, — Держи, а то странно, что у меня будет ключ от вашего дома.       — Да не, не странно, — улыбнулась Есения, проходя внутрь, — Оставь себе. Арсений всё помнит, если кому-то что-то одалживает. Значит, тебе специально оставил. Господи боже, вы и правда тут не убирались.       Включая свет, Есения ужаснулась, видя всё ту же кровь, осколки стекла и мамину разбитую вазу. Антон встал за ней, и прикрыв за собой дверь, издал тихое и несколько виноватое «угу».       — Я за щёткой, а ты воды в ведро набери. Ведро там, — указав рукой в сторону гостевой спальни, где был туалет, скомандовала девушка.       — Понял.       Спустя час, когда они вдвоём были уже убитые, морально истощённые и уставшие, оба смотрели на выбитую деревянную балясину. Антон понимал, что не мешало бы её обратно вставать, но для этого нужны были инструменты и силы, а Есения размышляла, как очистить дерево от крови. Сидели в прихожей у входной двери на пуфиках, и каждый держал в руках стакан воды. Убирались долго, но зато сейчас всё было почти в первозданном виде, кроме этой самой деревянной палки в лестнице.       — Тебя реально кто-то Шаст называет? — неожиданно спросила Есения.       — Большинство.       — И Арс?       — Да, — зевнул Антон, — А что?       — Не знаю, это же кличка?       — Нет, это от фамилии. Есения сокращают до Сеня, Арсения до Арса, у нас в отделе есть Дима Позов — Поз, у Игоря фамилия Джабраилов — Джабр.       — Маразм, — прикрыв глаза, хмыкнула девушка.       — Я для тебя могу быть просто Антоном, — усмехнулся парень, вставая с пуфика, — Поеду, а то вырубает. Завтра ещё встретимся… если со мной всё нормально будет.       — Не останешься? Ты в гостевой спал уже, знаешь, что как, — тоже поднимаясь, предложила Есения, забирая у того стакан и относя на кухню.       — Не, поеду. Посплю подольше, а то от вас до отдела дольше ехать. А мне и так осталось спать три часа. Я уже не помню, когда последний раз нормально засыпал. Хотя бы в час.       — Отец говорил, что на том свете отоспимся, и раньше всех вставал.       — Так вот от кого у Арсения эта херня, — надевая куртку, усмехнулся Антон, — Я думаю, чего он так легко просыпается по утрам.       — Меня только танк может разбудить, поэтому про ранние подъемы понимаю. Пойдём провожу до ворот.       Они шли не спеша и молча. Каждый понимал, что в таком несчастье, только они есть друг у друга, и только они способны понять боль другого, поэтому оставалось только держаться как-то ближе. Есении нравилось, что она в компании парня чувствовала себя так, как будто с ним знакома была тысячу лет, поэтому каждый из них позволял себе лёгкие подтрунивания и издевательства, какие бывают у старых друзей.       — Замок сломан, аккуратнее, будь внимательнее. Дверь кому попало не открывай, — остановившись у ворот, дал напутствие Антон.       — Шаст, — слабо улыбнулась девушка, что скопировал и парень, пока та, очевидно, примерялась использовать такую форму обращения, — Если вдруг будет морально и психологически сложно находиться в квартире, пока Арс в больнице, то можешь приехать обратно.       — Спасибо, но всё нормально. Думаю, мне это не грозит. Ты главное запрись.       — Хорошо.       — Если что — звони. Серёже своему тоже не забудь отписаться, — отходя к машине, крикнул ей Антон.       — Да-а, Арс, и где ты его такого идеального нашёл? — озвучила Есения, махнув тому рукой, когда он сел в машину и завёл её, — Хотя вы через такую жопу конфликтную прошли, что было бы даже обидно, если бы не сошлись.       В пять утра улицы были удивительно пустыми и тёмными, а свет от фонарей красиво отражался в лужах, но сонные глаза Антона мало что видели из-за этих бликов. Пришлось сбавить скорость, чтобы сейчас ещё чудом не врезаться и не лечь в соседнюю палату к Арсению, поэтому дорога была дольше, чем обычно.       Открыв дверь в квартиру, к нему тут же подбежала Чуня, потираясь о ноги. Он с ней немного посидел, поговорил, погладил и прошёл на кухню, проверить есть ли у неё еда и вода.       Убедившись, что кошка не голодает и не умирает от жажды, Антон прошёл чуть дальше по квартире. Стараясь особо не смотреть в сторону соседской комнаты, он аккуратно толкнул ногой дверь, чтобы та закрылась. Он вздохнул, останавливаясь на пороге в собственную комнату, куда они вдвоём решили временно переехать. Стало совсем неприятно и удивительно тихо. На кухне только Чуня хрустела сухим кормом, а за окном завывал ветер. Антон понял, что совсем забыл, как жил до появления напарника в его жизни. Память удивительным образом отказалась показывать ему моменты, когда он находился один. В голове не укладывалось противоречие, похожее на сон или галлюцинацию:       «Я же… я же как-то жил один. Что я делал? Блять, это уже серьёзно, чем я занимался?.. Так, я приходил, раздевался и… что и? Не помню. Дела какие-то на дом брал, читал, а если не работал? Вроде не было такого, что я не работал. Даже в выходные что-то же делал. Фильмы смотрел? Гулять ходил? Не знаю. Как тихо, господи.»       На некоторое время, парень испугался, что от такой тишины совсем с ума может сойти и от собственной беспомощности. Рассматривая до этого Арсения, как нечто обязательное рядом, он и подумать не мог, какую тот роль играл в его жизни на самом деле и сколько унёс из квартиры с собой, оставив Антона совсем одного. Потирая глаза, парень прошёл вглубь комнаты и сел на край кровати. Мелькнула мысль, что Есения действительно была правда, что психологически будет сложно, но время было уже слишком позднее, а кататься туда сюда совсем невыгодно. Стараясь игнорировать теперь давящую на него тишину, он прошёл в ванную, быстро переоделся и лёг спать. Он специально отвернулся лицом к двери, понимая, что не сможет заснуть, смотря на пустую рядом стоящую кровать и не зная, как вообще себя чувствует человек, который тут обычно спал. Есть различия между видами одиночества: добровольное и принудительное. Антон всегда относил себя к людям, которым комфортно находиться одним, жить для себя, чувствовать комфорт и приятное уединение в тишине большой квартиры. Сейчас всё это играло против него и сводило с ума. Уединение казалось пыткой, а миролюбивая и комфортная тишина — давящей. Быстро закрыв глаза, он натянул одеяло до носа и постарался уснуть.       Спал мало и плохо. Отвлекаясь на каждый шорох и видя совсем какие-то страшные картинки перед глазами, он проснулся на десять минут раньше будильника. Суммарно удалось поспать два с половиной часа, но в квартире не хотелось находиться долго, поэтому парень побрёл в ванную комнату, привёл себя в порядок и решив позавтракать по дороге на работу, взял ключи и наконец-то вышел из квартиры. В подъезде стало чуть полегче, а как только оказался на улице, то совсем выдохнул. События нескольких дней и ночей, в частности, совсем выбили парня из привычного ритма жизни, и он, и его нервная система пытались с этим смириться.       Заехав в кофейню, Антон припарковался у отделения и вышел из машины, поставив её на сигнализацию. Чего он боялся, так это сочувствия и сожаления, потому что в нём это вызвало бы чувства, как будто Арсений не в больнице лежит с ранением, а умер, и все ходят и сочувствуют. Как раз с этого начала Ира.       — Привет. Ты как?       — А что-то случилось? — на грани раздражительности, спросил Антон, проходя мимо.       Остановившись у лестницы, парень прикрыл глаза, выдохнул и вернулся к девушке. Ира стала поправлять какие-то бумаги, как делала обычно, когда злилась или обижалась. Встав рядом с ней, Антон выдавил из себя еле заметную улыбку.       — Прости. Сейчас немного… сложно.       — Я понимаю, просто хотела узнать, как Арсений.       — В больнице. Пока ничего сказать не могу больше.       — Хорошо, хоть жив, а то такие слухи поползли, — оживилась Кузнецова, начиная шептать, — Что там крови было полно, и Душитель застрелился.       — Ну-у, вообще так и есть, — нервно хмыкнул Шастун, — Арс крови действительно много потерял, но жив и ладно. А Душитель это вообще отдельная тема… Стас у себя?       — Да, но учти, что не один.       — Коновалова? — отходя в сторону, уточнил следователь.       — Да.       Зная, что на этаже нет ни одного мусорного ведра, Антон постучался в кабинет к Игорю с Зоей. Те почти скопировали взгляд Иры, на что парень хотел уж было закатить глаза.       — Привет.       — Доброе утро. Где у вас мусорка, я забыл? — осматриваясь в кабинете, пробубнил парень, положив телефон на стол, который мешал держать стаканчик в руке.       — Вон там, — указала рукой на угол Зоя, — Шаст, ты…       — Если кто-то из вас спросит «Как ты?», я в того кину стаканчиком, — предупреждающе озвучил парень, кинув стаканчик в урну.       Как только за следователем закрылась дверь, напарники переглянулись. Сам Антон проматерился себе под нос и вытер каплю от кофе на пальцах о брюки. Он решил постучаться в кабинет к Стасу, раз тот его вчера так активно вызывал и когда услышал громкое «Да?» прошёл внутрь. Перед ним открылся вид на несколько бледного начальника и сидящую напротив него Алевтину Васильевну.       — Привет, Антон, — непринужденно озвучил Шеминов, что шло в разрез с тем, как он обычно себя вёл при высшем руководстве.       — Доброе утро. Здравствуйте, Алевтина Васильевна. Я если не вовремя, то уйду. Просто вы, Станислав Владимирович, мне вчера звонили я и подумал, что действительно что-то срочное.       — Да нет, мы как раз вас обсуждали, — вставая со стула и поправив пиджак вниз, объяснила женщина.       — По поводу? — подходя к столу, уточнил следователь.       Руководство переглянулось между собой, но эмоции на лице Стаса были несколько другими, чем у того обычно. Он смотрела на парня так, как смотрят на котят перед тем, как тех утопят. Наклонившись вниз, Шеминов достал листок и подвинул его к следователю. Тот опасливо посмотрел сначала на него, затем на Коновалову и только потом приблизился к столу, чтобы прочитать то, что написано.       — Антон Андреевич, вы раскрыли удивительное по своей сложности преступление. С чем мы вас и поздравляем, собственно, — начала Алевтина Васильевна, — Вы хорошо себя зарекомендовали. Станислав Владимирович вам уже написал рекомендательное письмо о переводе в Следственный комитет, а я уже поставила подпись. Дело за вами.       Пока тот читал текст приказа о повышении, его не покидало очевидное чувство подвоха или каких-то неприятных междустрочий. Глянув сначала на одного, а потом на другую, он отошёл от стола чуть подальше.       — Спасибо, но… Главный зачинщик всё ещё не найден. Согласно нашему с Арсением расследованию, Васильев Борис Иванович был лишь частью огромной паутины чёрного рынка, которую предстоит убирать ещё много лет. Проблема в том, что он не глава и не организатор всех совершëнных убийств.       — Есть ли у вас намëтки кто это может быть? — скрестив руки на груди и прислонившись спиной к столу, с интересом произнесла женщина.       — Возможно вы посчитаете меня сумасшедшим, но этот человек работает в полиции, и я смогу это доказать, — он краем глаза увидел, как Стас шумно выдохнул и закрыл рукой лицо, потирая лоб, — Во-первых, в самом начале расследования, как только мне передали это дело, Станислав Владимирович был против моего повышения, что говорит либо о моей неопытности, либо о том, что он хотел помешать расследованию. Во-вторых, видя, как два напарника не могут поладить между собой в ущерб следствию, Станислав Владимирович настоял на том, чтобы мы всё равно работали вместе. В-третьих, когда я ездил к Райкину в тюрьму, тот мне сказал, что дело сложнее, чем кажется, и деятельность «Чёрной розы» покрывается полицией. В дальнейшем это будет подтверждено и самим Борисом. В-четвертых, был убит сотрудник опергруппы, который давно отошёл от дел, Андреев Пётр Игоревич, стрелявший в отца Арсения. Удивителен этот факт тем, что его имя фигурировало только в официальных полицейских источниках. Для СМИ и обычных обывателей того времени, вор Попов Сергей Александрович был убит неким неизвестным из опергруппы. Конкретное имя фигурировало только в бумагах дела. Я предположу, что кто-то тайно работал на «Чёрную розу», предоставляя доступ к огромному количеству данных для покрывательства их дел. Известно так же, что Борис Иванович сообщил, что Татьяна Попова — мать Арсения — была убита преднамеренно, а не умерла из-за инсульта. Проблема в том, что в экспертизе и бумагах того времени о химическом воздействии или о каком-либо препарате в крови нет ни слова. Я не выдвигаю обвинений, Алевтина Васильевна, я лишь констатирую факты, с которыми столкнулся — в полиции есть человек, работающий на эту организацию, и его необходимо убрать.       Женщина в удивлении дослушала такую долгую речь, затем глянула на совсем поникшего Стаса и захлопала в ладоши.       — Антон Андреевич, браво! Я прямо-таки в восторге. Давно я не видела такой рисковой, но при этом доказательной и сильной базы. Мой поклон вам и вашему отцу, который в вас это вложил. Станислав Владимирович, что скажете?       — Скажу, что… — устало начал со вздоха начальник, но та его прервала, особо не интересуясь, о чëм он хочет сказать.       — Вы пару раз обвинили подполковника Шеминова, вашего непосредственного начальника, могу ли я говорить о том, что вы его подозреваете?       — Я не в праве утверждать и никого не обвиняю, а говорю то, на что нужно будет обратить внимание.       — То есть вы не намерены закрыть дело и хотите продолжить расследование?       — Так точно… Я бы даже, наверное, сказал, что готов сделать всё возможное, чтобы дело не закрыли на данном этапе.       Алевтина Васильевна стала серьёзнее и посмотрела на стол, смахнув невидимую пыль с поверхности. Наконец она подошла к Стасу, вздохнула и сухо произнесла:       — Станислав Владимирович, выйдите из кабинета, пожалуйста.       Выходить он не спешил, как и вставать со своего рабочего места. Начальник выглядел собранным, задумавшимся и периодически странно поглядывающим на следователя. Спустя несколько секунд он всë же встал и отошёл в сторону от кресла, в которое, устраиваясь поудобнее, села женщина. Антон недоверчиво посматривал, то на одного, то на другого человека в кабинете, ощущая себя мелкой рыбëшкой в стае акул. Наконец послышалось, как закрылась дверь, и Алевтина Васильевна, сложив руки в замок, придвинулась к столу.       — Антон Андреевич, а вы присаживаетесь, диалог будет долгим.       Парень с нескрываемым интересом, но и опасением, сел на стуле напротив женщины, держась от стола наоборот обособленно. Мельком снова взглянув на приказ о его переводе, он совсем погрузился в происходящее, будучи уверенным, что сейчас последует увлекательная история. Кабинет как будто значительно сузился, а в его поле зрения попадала только женщина и этот письменный стол с компьютером.       — Почему вы не хотите закрывать дело?       — Потому что настоящий маньяк и убийца всё ещё на свободе, — как само собой разумеющееся озвучил парень, — Это будет не профессионально, и я сам так не смогу просто оставить, как есть.       — Я вас отстраню от расследования.       — По какой причине? — нахмурился следователь.       — По очень простой. По такой же причине, по которой уволили вашего отца, — вздохнула женщина, отклонившись на спинку стула, — Вы знаете, почему он больше не работает в отделе, и почему уволился?       — До этого момента предполагал, что просто ушёл на пенсию, — недоверчиво ответил Антон, — Вам есть, что мне рассказать?       — Перед тем, как погрузить вас в увлекательную историю, спрошу ещё раз: вы готовы закрыть расследование и подписать приказ о повышении?       — Нет, — строго и кротко произнёс следователь, смотря в серые глаза Коноваловой.       — Хорошо, — непринуждённо ответила Алевтина Васильевна, убрав листок в один из ящиков под стол, — Тогда слушайте. Много-много лет назад, ваш отец вышел на некого вора, тогда ещё неизвестного, Попова Сергея Александровича. Наверняка, вы знаете, что курсанты, знавшие его и коллеги в отделе, называли его пауком за способность мастерски проводить допросы. На такой допрос к нему попал этот самый вор, которому он никак не мог предъявить доказательства о его причастности к одному из дел. К нему тогда в напарники на короткое время попал Станислав Владимирович, который хотел власти, хотел повышения и денег. Молодые люди часто бывают амбициозными, вам ли не знать, — она встала со стула и подошла к окну, рассматривая решётки, — Ваш отец был въедливым, дотошным, обязательным — у него были все качества чудесного следователя. Только вот у большинства таких следователей есть то самое дело, в которое не нужно было влезать. Я тогда была начальницей одного отдела полиции и претендовала на повышение, а для этого нам с вашим отцом пришлось объединить свои силы. Он начал продвигать всему вышестоящему руководству идею тайной организации, к которой принадлежит Попов. Ваш отец хотел поймать не его, а накрыть некое эфемерное объединение. Проблема была в том, что девяностые были тёмными временами для таких светлых людей, и мы со Станиславом Владимировичем стали сотрудничать с «Чёрной розой».       Она вздохнула и снова села на место, положив ногу на ногу, пока Антон её внимательно слушал.       — Получился великолепный тандем: в «Чёрной розе» были предатели, их сдавали нам, а мы делали вид, что сами на них вышли, поймали и посадили. Нам геройский чин и повышение, а «Чёрной розе» избавление от гнили. Угадайте, кто всё испортил?       — Отец?       — Да. Он мог вызвать подозрения, и накрылся бы не только наш план, но и работа «Чёрной розы» в совокупности. Мы предложили ему выход: он не лезет дальше в лес, а мы оставляем его в живых и обещаем повышение. Была одна маленькая загвоздка, Андрей должен был выполнить одно незначительное задание. Угадаете какое?       — Я с вами не в угадайку играю.       — Докажите, что вы следователь, — наклоняясь корпусом чуть вперёд, тихо произнесла женщина сдерживая улыбку.       Антон был очень падок на «слабо» или «а докажи», поэтому принялся предполагать возможные варианты развития событий. Что такого попросили сделать его отца, от чего он отказался в будущем? На кону стояло многое, но он отказался. Почувствовав, как от возможного правильного ответа по рукам пробежали мурашки, он с ужасом взглянул на Коновалову. Та терпеливо ждала ответа на свой вопрос.       — Не говорите, что вы предложили ему застрелить отца Арсения.       — Зря вы всё-таки отказались от должности в Следственном комитете. Там такие думающие люди нужны. Да, вы правы. Мы с Сергеем были за одно и, как мне казалось, смотрели в одну сторону, но он неожиданно изменился. Часто стал отказываться от дел, меньше появлялся на собраниях и пустил деятельность организации на самотёк, поставив на место главного своего близкого друга — Васильева Бориса Ивановича. Мне он не понравился тем, что иногда напоминал безумца, но, как оказалось, он уже тогда наметил верный вектор нашей совместной деятельности. Тюрьмы не резиновые, люди часто бывают неверными, особенно те, кто решили остаться в стороне или выйти из организации. По началу нас убийства пугали, но как только мы поняли, что мы и есть закон и нам за это ничего не будет, очевидно, успокоились. Это были великие времена… Но мы отвлеклись от вашей родословной. Андрей отказался, сказал, что никаких историй слушать не будет и готов будет уволиться. Мы не стали от него избавляться, потому что его убийство точно вызвало бы вопросы у руководства. Он действительно хотел провести просто задержание, но мы нашли другого человека, который согласился выполнить задание. Упомянутый уже сегодня вами Пётр Игоревич чудесно и метко стрелял, но и был непритязателен в вопросах морали и долга.       — Это вы его заказали… — задумчиво озвучил Шастун, стараясь переварить услышанное и смотря под ноги, — Вы почти лично убили родителей Арсения?..       — Я лишь воспользовалась методами, которые использовал Борис. Он показал нам, как можно и что за это ничего не будет. Тем более, это было очевидно, что он не жилец. Тоже попытался против системы пойти из-за семьи, но, как видите, не получилось. Татьяна, его жена, куда более боевая и опасная особа оказалась. Она стала угрожать, как Борису, так и вашему отцу, так и мне. Женщина в гневе из-за убитого любимого человека знаете, что может сделать? Страшные вещи. Мы просто решили опередить время, что обеспечило нам почти десять лет спокойной деятельности. Конечно, до вашего появления в отделе… Но вы не думайте, что такое только в вашем отделе было. Знаете Елену Александровну Хмурову? Питерским отделом полиции заведовала.       — Н-нет.       — Она и вовсе людей наркотиками травила, притворяясь Анубисом. Её тоже там один поймал… Про Грома-то слышали, наверное?       — Про младшего или старшего?       — Значит, слышали, — улыбнулась женщина.       — Погодите, — задумался Антон, неожиданно оживившись, — А Стас? Какую он роль играл, играет?       — О, самую незначительную. Он что-то вроде моего помощника, но уж больно мягкосердечный стал, как женился, поэтому тоже к нему много вопросов. Вы правы, он до последнего не хотел вас подпускать к делу Душителя, но не из вредности, а исходя из вашей безопасности. Я лично была уверена, что молодой и неопытный следователь не представляет никакой угрозы нашим планам, а если вам ещё и в пару поставить человека, с которым вы будете друг друга тормозить и отвлекать из-за неприятной совместной истории… За вами было наблюдать одно удовольствие. Признаюсь, я упустила момент, когда вы слишком близко подобрались к «Чёрной розе» и желанию найти убийцу. Несмотря на ваши потуги, Антон Андреевич, Душителем был действительно Борис.       — Но вы выбирали кого убить?       — Нет. Дела «Чёрной розы» решаются внутри «Чёрной розы», а дела отделения — это мои дела.       — Значит, вы убили Андреева?       — Не убила, а отдала приказ, — непринужденно поправила того женщина, стряхнув с пиджака волос, — Он наблюдал за вами двумя и вашим взаимодействием, а ещё, оказалось, следил за воровской деятельностью Арсения. Сентиментальность сыграла с ним злую шутку, когда он решил признаться вашему напарнику во всём, что я только что пересказала вам. Пришлось его убрать. Борис предложил оставить бантик на ногах, чтобы запутать.       — А-а девушка… как её? Слесаренко. Чем она вам помешала и почему осталась жива?       — Борис Иванович послал разобраться с ней непрофессионала. Он вообще последнее время брал только то уголовников, то психически больных, но я не лезла. Её нужно было убрать, потому что картина Лавлинского засветилась выше, а она была у неё дома.       — Погодите, — он оживился, наклоняясь корпусом чуть вперёд, — Картина Айвазовского, которую Лавлинский приобрёл на аукционе? Она её украла?       — Нет, что вы. Она её выкупила по совету Бориса, а выкрал её ваш напарник, — хмыкнула женщина, наблюдая за меняющимися эмоциями на лице следователя, — А вы не знали? Смотрите.       Алевтина Васильевна наклонилась к нижним ящикам в столе Шеминова и кинула на стол тонкую папку. Антон внимательно посмотрел сначала на неё, а затем на выпавшие листы бумаги. Осторожно поддевая без пяти минут рассыпающийся картон, следователь перелистнул страницу и увидел схемы здания.       — Вас никогда не занимал вопрос, почему он решил устроиться в полицию? Может быть, обсуждали с ним или интуиция подсказывала, что что-то не так? — Шастун не реагировал, продолжая рассматривать пожелтевшие листы, — Арсений Сергеевич построил абсолютно наполеоновские планы. На следующей странице будет фотография миниатюры Петра Первого в инкрустированной бриллиантами рамке, похожа на брошь. Я бы обратила ещё ваше внимание на цену. Представляете, миллион триста долларов! Это… сто двадцать миллионов рублей.       — Зачем он в отдел пришёл? — тихо спросил Шастун, рассматривая фотографию броши.       — Аукцион, где будет представлена эта брошь, пройдёт через несколько месяцев, а для его проведения выбрали очень неудобное здание. Его схемы у вас в руках. Как мне объяснял Борис, который очень следил за ним и гордился его воровскими успехами, сказал, что тот хочет получить доступ к архиву у вас в отделе, сфотографировать или выкрасть, а потом уволиться. Что пошло не так мы не знаем, но он, очевидно, сбился со своего первоначального плана.       — Арс говорил, что дело Душителя его напрямую касается, поэтому не может всё так оставить, — мечась взглядом по столу, скорее для себя озвучил Антон, — Вот он его закрыл. Его семье не грозит опасность, значит, успокоится и… Борис не говорил для чего тот хотел выкрасть брошь?       — Деньги.       — На что ему деньги? — уточнил Антон.       — Судя по его действиям, хотел уехать. Мы ничего не знаем, что касается его сестры, и какую роль она во всём этом играет, но Борис Иванович был уверен, что Арсений решился на такое опасное и долгое по подготовке дело, чтобы совсем залечь на дно и уехать. Но он всë ещë не уволился, а это парадокс, на который у меня нет ответа.       Антон слабо хмыкнул, понимая, что как бы он не старался, как бы ему не казалось, что Арсений наконец-то подпустил его к себе ближе, он всë равно оказывался на шаг позади. Неприятная обида формировалась в комок где-то внутри, отчего захотелось опустить руки и сдаться. Сказать, что он на всё согласен, пусть они отдадут Арсению эти схемы, лишь бы тот осуществил то, ради чего всё начал, и уехал. Чувствуя, как его обманывали, водили вокруг пальца и притворялись всё это время, что он следователь, что он кому-то нужен и может быть важен, парню захотелось совсем вжаться в угол. Сказать бы, как в детстве, что он так больше не играет, что он устал и правда слишком резко вскрылась, как и о его собственном прошлом, так и о его частичном настоящем в виде напарника, но Антон слишком далеко зашёл.       — Ему нечего терять, его здесь ничего не держит, и никогда не держало. Согласно нашим документам, Арсений может уехать хоть завтра. Но он всё ещё здесь, только вот что его держит?.. — задумчиво озвучила женщина и обратилась с интересом к следователю, — Может быть, вы знаете?       — Как оказалось, я всё это время его совсем не знал, хоть и проработали вместе полгода, — болезненно усмехнулся Шастун, — Так что вам виднее… Почему вы мне вообще это рассказали? Всё это?       — Вы достойны правды. Согласитесь, что умирать в неведении, отдав столько нервов одному делу, будет как-то нечестно с моей стороны.       — Значит, я попаду под вашу чистку кадров? — глянув несколько равнодушно на Коновалову, уточнил парень.       — Антон Андреевич, вас же предупреждали, — рассудительно начала женщина, как будто старалась внушить ему смирение и умиротворение, — Другого исхода быть и не могло. Вы представляете опасность не только какой-то там организации, но и моему личному благосостоянию и должности. Вы меня, конечно, простите, но на весах, где будет моё будущее и вы, я выберу себя.       — Убить следователя прямо в отделении очень рискованно, не находите?       — Рискованно? Не думаю. Вы же совсем расклеились. Коллеги говорили, как и психолог, что у вас неконтролируемая агрессия, Станислав Владимирович писал в характеристиках на вас, что вы натура импульсивная и эмоциональная. Прямо при вас застрелился подозреваемый, за которым вы гонялись полгода, ваш напарник при смерти в больнице с тяжёлым ранением, живëте вы один, девушки у вас нет, жены нет.       — История одного безумного молодого следователя с неокрепшей психикой? — краем губ улыбнулся Антон, — Красивая легенда. Значит застрелюсь или повешусь?       — Это у Бориса был фетиш на повешенье, а я по старым методам, — она достала из ящика в столе пистолет и направила на напротив сидящего, — Вы же понимаете, что ничего личного в этом нет? Просто… люди мешают.       — Мне кажется, некоторые люди наоборот делают нас лучше. Я даже, наверное, не боюсь, поэтому давайте. Чем быстрее, тем лучше.       — А вы мечтательны, — заметила женщина, собираясь спустить курок направляя тому в голову.       В этот момент с шумом открылась дверь в кабинет Стаса, отчего оба повернулись в сторону звука. На пороге стоял Игорь и что-то печатал в телефоне, держа другой смартфон. Коновалова, замечая невнимательность следователя, убрала пистолет прикрыв бумажками. Джабраилов отвлёкся от телефона и осёкся. На лице Антона отражалась некая бледность, а взгляд казался уж совсем безжизненным.       — Здравия желаю, — поприветствовал тот Коновалову, — Я не надолго. Антох, ты телефон у нас оставил, там мама твоя названивала.       Антон нервно рассмеялся, облокотившись на стол. Краем глаза увидев свет в коридоре за спиной Игоря, он подумал, что как-то слишком рано сдался, поэтому пытался придумать, как намекнуть Игорю, что ему нужна помощь.       — Спасибо. Джабр, э-э, как у вас с кошельком дело?       — С каким кошельком? — нахмурился парень.       — Ну или с вазами. Вы же с Зоей над чем-то сейчас работаете. Может, Алевтина Васильевна поможет, пока здесь. Да? — глянув на женщину, которая представляла собой воплощение фразы «Выйди вон отсюда», озвучил Шастун.       — Конечно. Уверена сможем обсудить это позднее.       Игорь недоверчиво покосился то на следователя, у которого в глазах загорелась некая надежда, то на Коновалову, которая выглядела всё так же холодно и презентабельно. Решив не испытывать судьбу, он стал закрывать дверь. Антон прогонял в голове их диалоги, чтобы хоть как-нибудь завуалированно попросить о помощи. Он понял, что Алевтине Васильевне не составит труда убить их двоих, а вот Игоря в последнюю очередь хотелось подвергать опасности.       В голове всплыли воспоминания, как они пили и в один из алкогольных вечеров стали разгонять, как можно бессмысленно попросить о помощи так, чтобы другие не поняли. Они вспомнили Шерлока, где их кодовым словом было «Ватиканские камеи», но они были пьяные и наслаивали шутку на шутку. Пришли к выводу, что самым нелепым шифрованием были бы начальные слова в песне из мультфильма «Спанч Боб». Тогда Игорь доказывал, что фраза «Кто проживает на дне океана?» означает на самом деле просьбу о помощи.       — Джабр! Ты Спанч Боба давно смотрел? — с надеждой в голосе спросил Антон, когда тот уже прикрывал за собой дверь.       «Вспомни, Джабр, пожалуйста. Я тебя умоляю, мы же тогда не весь мозг пропили.»       Игорь нахмурился, стараясь уловить связь с тем, что видел и с тем, что услышал. Смутное воспоминание мелькало в голове картинками, но он не мог вспомнить, что это конкретно может значить.       — Давно. А что? Думаешь пересмотреть? — перевел всё в шутку следователь.       — Да не, я просто вспомнил вот это вот: «Кто проживает на дне океана?» — нервно хмыкнул Антон, глянув на Коновалову, внимательно наблюдающую за ними двумя и их общением.       Игоря прошибло холодным потом, и он проследил за рукой женщины, спрятанной под бумагами. Он внешне старался показать вид, что всё в порядке, а у самого внутри всё разрывалось. Когда-то сказанный в шутку пароль-просьба о помощи, действительно сработали таким образом. Сделав вид, что ему пришла СМСка он написал Ире, чтобы та включила камеры в кабинете Стаса и срочно вызвала к себе Зою.       — Молодые люди, я надеюсь вы не забыли, что я здесь тоже нахожусь, и обсудить мультфильмы вы сможете после работы.       — Да-да, я просто телефон сюда положу, — он положил его на диван и осторожно прикрыл за собой дверь.       Зоя вышла из кабинета, совсем не понимая, зачем её пару секунд назад вызвала Ира. Следователь же пошёл быстрым шагом по направлению на первый этаж и поддел её за локоть.       — Какого?.. Джабр, ты…       — Шаст в опасности, пойдём быстрее по камерам покажу! — протараторил не громко парень, а потом они побежали по лестнице.       Внизу их уже ждала обеспокоенная Кузнецова рядом у охранников, которые скучающе за всем этим наблюдали.       — Включили? — стараясь отдышаться, спросил Игорь.       — Да, но там без звука.       — Господи, это пистолет?! — ужаснулась Зоя, так же тяжело дыша и смотря на монитор.       — О боже, она же… Она… — растерялась Ира.       — Она его сейчас убьëт, если мы ничего не сделаем. Бля-ять, думай-думай, — прикрыв глаза и пару раз ударив себя по лбу пробубнил следователь.       — А что если… Сейчас, — Ира попросила у охранников доступ к стационарному телефону и, нажав какую-то комбинацию кнопок, послышались гудки.       По камерам было видно, что телефон зазвонил в кабинете Стаса, на что Коновалова отвлеклась и раздражённо ответила.       — Да?       — А-а, Станислав Владимирович? — тут же включая дурочку, начала девушка, собираясь потянуть время.       — Джабр, я могу отцу отправить фотку, что она в любом случае выглядит подозрительно, — прошептала Зоя.       Игоря снова как прострелило, что его напарницу к нему приставили только потому что у неё отец сидит в ФСБ и хочет, чтобы та всего добилась сама. Он поцеловал её в лоб и возбуждённо прошептал «Звони быстрее, вдруг поможет». Пока Зоя судорожно старалась дозвониться до отца, а Ира задавала глупые вопросы по телефону, чем выводила женщину, сам Игорь не знал, что ему делать и как помочь. Вспомнив, что Макар в отпуске, а значит Эмир не вылезает из своего кабинета, он набрал ему и попросил пойти в кабинет к Стасу. Им бы время потянуть, хотя бы немного.       — Девушка, я вас уволю к чëртовой матери! — прикрикнула Коновалова, — Я не знаю нужно кофе Шеминову или нет, как и не отвечаю за бумагу в офисе! Прекратите задавать мне тупые вопросы.       — Это не тупые вопросы, это… уточняющие, чтобы обеспечить офис всем необходимым. Вы вот знали сколько бутылей нужно заказать в месяц, чтобы… — в трубке послышалось пиканье, а на мониторе было видно, что та злобно сбросила вызов и бросила трубку стационарного телефона на стол.       Игорь немного выдохнул, когда смог объяснить Эмиру, что ему нужно потянуть время, стараясь не привлекать особого внимания. Они втроём снова встретились у камер, пока охранники ели лапшу быстрого приготовления и с интересом наблюдали, как те бегают и выкрикивают странные вещи одновременно.       — Отец сказал, что сейчас позвонит ей, но он уже выехал.       — Сейчас Эмир ещё время потянет.       — Я если туда ещё и поднимусь сейчас, она меня точно застрелит, — кусая палец и смотря, как та снова направляет пистолет на Антона, прошептала Ира.       — Зачем ей вообще это? — поинтересовалась Зоя у напарника.       — Я так и думал, что они с Арсом куда-то слишком далеко залезли. Видимо, действительно слишком копнули, что не должны были раскопать.       — Кретины, — прошептала Коновалова, вздохнув, — Что за люди здесь работают? На чëм мы остановились?       — Анекдот хотите? — спросил Шастун, понимая, что те задумали её отвлекать и сейчас главное потянуть время.       — Нет, — она снова направила на того оружие, но в дверь очень громко постучали, — Нельзя!       — Станислав Вла… Ой, здравствуйте, — поправил очки Эмир.       — Я же сказала, что нельзя входить, — процедила сквозь зубы женщина.       — Да? А мне послышалось, что можно. Я спросить хотел про отпуск у Макарова. Не много ли ему дней выделили в этом году? Я вот слышал, что…       — Вон, — сухо бросила Коновалова.       — Понял.       Такой трюк с отвлечением им удалось проделать ещё два раза, пока она не встала и не нажала на курок. Раздался выстрел, но Антон нырнул под стол и пнул её по ногам. Та прошипела, целясь в него и отходя в сторону. Антон, в попытках обезвредить её, вступил с Коноваловой в некое единоборство. Всё оставшееся время её телефон лежал на столе и без конца звонил. Оба, очевидно, не обращали на него внимания. Внутренняя установка, что женщин бить нельзя, очень мешала, поэтому Антон только заламывал ей руки и иногда старался сбить еë с ног. Снова раздался выстрел, но та выстрелила в пол, видимо, норовясь попасть следователю в ногу.       Наконец, женщина его пнула каблуком, отчего тот зашипел от боли и отошёл в сторону, прыгая на одной ноге. Спрятавшись за диван, он закрыл голову руками, когда пуля прошла сквозь диван и отпечаталась в стене.       — Там диван картонный, что ли?! — возмутился Антон, выглядывая из «укрытия».       В этот момент дверь распахнулась, и вбежал мужчина в форме. Коновалова залепетала что-то неуверенное про учения и про то, что они так репетировали задержание, а неизвестные люди в форме кричали, и послышался звук наручников. Шастун рвано выдохнул, отклонившись головой на спинку дивана. Прикрыв глаза, он уже услышал знакомые голоса Игоря, Иры, Зои, которые помогали ему выбраться из-за дивана, но всё совсем смешалось. Какие-то люди, мельтешащие перед глазами, картинки, отрывки фраз и невозможная слабость во всём теле. Перед глазами неожиданно потемнело и он чуть не упал, но его поддержал Джабр, занося его в их с Арсением кабинет.       — Так, тихо-тихо, не падать. Ел чего?.. Антох, нужно ответить.       — Нет, — прошептал парень, что организм уже просто кричит о том, как хочет спать.       — Э-э, молодец ты, конечно. Кто же идёт в бой с системой на голодный желудок? — хмыкнул Игорь, помогая тому разместиться на диване, — Давай пока поспишь, а мы разберёмся. Хорошо?       — Я… я не могу. Там же… — начал было вставать Шастун, но следователь надавил ему на плечо, чтобы он лёг обратно.       — Ничего тут интересного нет. Всё закончилось уже, ты спи главное, всё потом, — под еле слышный бубнëж лежащего, Игорь осторожно встал с дивана и прикрыл за собой дверь.       Он чуть тут же не врезался в двух девушек, которые поглядывали то на задержание Коноваловой, то на следователя. В коридоре столпились все, кто работал, провожая непонятными взглядами женщину в наручниках.       — Как он? — поинтересовалсь Кузнецова, когда задержанную увели вниз по лестнице.       — Психологически сложно всё это, — вздохнул следователь, почесав бороду, — Чего ему только не довелось пережить. Хорошо хоть про Спанч Боба вспомнил.       — Про кого? — уточнила девушка, провожая убежавшую вниз Зою взглядом.       — Да забей.       Антон смог проспать таким образом на неудобном старом диване у них в кабинете часа два. Открыв глаза, он не сразу понял, где вообще находится. Вспомнив, что произошло и с Арсением, и сейчас его чуть собственное начальство не убило, парень сел и тут же постарался встать. Голова закружилась так сильно, что он обратно упал на диван, сжав виски. Понадобилось время, чтобы окончательно прийти в себя и встать, на этот раз уже аккуратнее. Опираясь на стену, он открыл дверь. По коридору бегало большое количество незнакомых ему людей. Пройдя шаркающей походкой к кабинету Стаса, следователь удивился, что дверь была опечатана.       — Шастун! — послышался крик сзади, и, обернувшись, он увидел Игоря, стремительно шедшего к нему, — Ты чë тут расходился-то?       — Что случилось, когда я вырубился? — нахмурившись тихо спросил Антон.       — Лучше спроси, чего не случилось. Если бы прилетели инопланетяне, то я не удивился бы. Пойдём к нам в кабинет, раз отоспался. Ты вообще чего с собой-то делаешь?       — Прекрати нотации читать, не маленький, — попросил парень.       Как только они добрались до кабинета Зои и Игоря, то Антон тут же сел на диван и попросил стакан воды. Спустя несколько секунд он заметил и Иру, сидящую в углу. Все смотрели на него взволнованно и несколько сочувственно, но сил злиться и что-то объяснять особо не было, поэтому Антон хмыкнул и снова сделал глоток воды.       — Эпично я после ранения вернулся, да? — поставив на стол пустой стакан, усмехнулся следователь, — Может, расскажете что и как теперь? Мы безработные или что…       — Ты как себя чувствуешь? — осторожно поинтересовалась Ира.       — Голова кружится, а в остальном нормально. Спасибо… Она реально стреляла в кабинете, мне же не приснилось?       — Да, раза четыре так точно, — хмыкнул следователь, садясь за рабочий стол и смотря в какие-то бумаги, — Коновалову задержали, Стаса допрашивают, мы ждём своей очереди на допрос. Всё отделение сейчас пойдёт под статью или просто на допрос.       Антон нахмурился и провёл рукой по волосам. Мыслей в голове было слишком много, и каждая начала отзываться головной болью. Массируя виски, Шастун теперь пытался понять, в какой реальности им предстоит жить. Отвлекаясь от масштабных тем для размышлений, он окинул всю их компанию взглядом. Только сейчас дошло, что они его спасли и без них, его бы, наверняка, застрелили.       — А… А как вы узнали, что мне нужна помощь?       — Игорь прибежал, сказал, что ты попросил о помощи. Я включила камеры из кабинета Станислава Владимировича и действительно, она сидела, в тебя целилась. Зоя позвонила отцу, он у неё в ФСБ работает, сообщила и те довольно оперативно приехали, — объяснила Кузнецова, делая глоток чая из кружки, — За что она тебя пристрелить-то хотела?       Тут весь кабинет, как по команде, поднял глаза полные любопытства на Антона, отчего он несколько смутился, но голову сжимали словно тиски. Глянув в пол и прикрыв глаза, он вздохнул, а затем тихо начал объяснять.       — Мы с… моим напарником зашли слишком далеко и копнули, сами не зная, что такой рой проблем выкопаем. Просто тыкали палкой в клубок змей, а потом мы удивляемся, почему они нас чуть не покусали, — хмыкнул Антон, потирая костяшки на руках, — Коновалова была чуть ли не соосновательницей «Чёрной розы». Это организация, где находятся все гуру чёрного рынка. Всë это время она отдавала приказы и покрывала их. Теперь будет проверка на связь с ней… А где Стас, кстати?       — На допросе, — повторил Джабраилов, положив ноги на стол и внимательно смотря на следователя, — А вы с Арсом?       — Что мы с Арсом?       — Звучит логично, что у него отец бывший вор, а он представитель «Чёрной розы», ты — представитель полиции. Вы не сотрудничаете часом тоже там… на фоне под шумок?       — Ты ёбу дал? — немного разозлился Шастун, смотря на Игоря, — Его буквально ранили из-за того, что его отец там был главным. Он… блять, он семь лет пытался жить и существовать вне этой Розы, на него было одно покушение, одно на Есению, и ты считаешь, что он всë это время был на самом деле с ними связан и в сговоре? — едко хмыкнул Антон.       Все переглянулись, а Игорь удивился, насколько они сблизились, раз Антон так яростно стал его защищать. Спустя несколько секунд молчания у него взгляд немного потускнел и, глянув в пол, Шастун тихо дополнил:       — Хотя, может, и связан. Может, вообще всë было подставное и неправда. Сейчас окажется, что и зовут его не Арсений, и сестры у него нет, и вообще это другой человек. Я не знаю, чего от него ожидать.       — Эй, Шаст, — позвал того снова следователь, — Я не знаю какие у вас отношения, но точно одно — он тебе помогал. Вспомни сколько раз ты его прикрывал, а он тебя. Он как сейчас? В больничке просто лежит?       — Без сознания. Ранение в печень, долго в себя приходить будет.       — Господи, — закрыв рукой рот, прошептала Ира.       — Да ладно драматизировать. Выберется, этот-то живучий, — хмыкнул Игорь, возвращаясь к бумагам.       — Спасибо вам… большое. Если бы не вы, я бы не знаю, что со мной было, — поблагодарил Шастун.       Зоя в ответ на это улыбнулась, Ира сдержанно кивнула, видимо, ещё не переварив информацию о ранении Арсения, а сам Антон решил больше не додумывать, в какие моменты и где конкретно парень ему врал, потому что понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Зная свои силы, он был уверен, что вообразить, что, на самом деле, тот его использовал в своих каких-то воровских целях, ему как нечего делать. Поэтому стал просто ждать, когда Арсений придёт в себя и всë сам расскажет.       Спустя время, Антон всë же вышел в коридор и прислонился к стене, чувствуя от неё прохладу и облегчение для своей болеющей головы. Осторожно потираясь затылком о бетонную поверхность, он боковым зрением увидел движение. В начале этажа задумчиво шёл Стас, и Антон решил пойти к нему навстречу. Тот его скорее даже испугался, чем ему обрадовался, поэтому Шеминов остановился на месте.       — Ты знал, что отца могут уволить и вместо этого предложить убийство отца Арса? — сразу же начал Антон, встав напротив.       — Антон, — устало вздохнул Шеминов, — Это было давно и…       — Ты. Знал? — строго отчеканил Шастун.       Начальник помялся, пребывая ещë мысленно на допросе, поэтому ответил не сразу. Скорее несколько устало и даже, в какой-то степени, побито. Если бы они находились в других обстоятельствах, и Антон бы всë так же ничего не знал, то, возможно, он бы и обратил на такое состояние внимание, но сейчас в голове было совсем другое.       — Знал, что ему предложат такие условия. Я им сразу сказал, что он откажется.       — При тебе планировали убийство родителей Арсения?       — Нет, это точно нет. Полиция никогда не лезла в дела «Чёрной розы», поэтому обсуждения такого прошли мимо как меня, так и Алевтины Васильевны.       — Пиздец, мы столько лет работали, ты вообще спокойно мне в глаза смотрел и даже не догадывался, что это плохо? — удивился и нахмурился Антон, стараясь не повышать голос, потому что собственный голос отдавал пульсацией в голову.       — Шаст, только потому что мне как раз не всё равно на тебя, я и отговаривал тебя от высоких должностей, от убийств, от всего этого. Не только потому что ты зелёный совсем, а потому что это опасно было бы в первую очередь для тебя, — пару раз похлопав его по груди, мягко ответил начальник.       — А с тобой теперь, что будет?       — Бесконечные проверки. Повезло, что Коновалова всë сжигала: документы, фотографии, дела, поэтому улик не будет о моей причастности. Разве что, она решит устно меня сдать, но это на неё не будет похоже… Мне предъявить нечего, я давно уже не сотрудничал ни с кем, ничего не делал. У меня наконец-то всë то, чего я так хотел: стабильная работа, жена, сын, в конце концов, зачем мне рисковать всем этим? Конечно, я не был связан.       Анализируя все свои догадки и провалы в версиях, Антон громко выдохнул, массируя пальцами виски.       — Ты знал, что Арс — вор?       — С самого начала, когда он пришёл устраиваться — не знал. Потом Алевтина Васильевна рассказала кратко, но я как такового значения этому не придал. Это было что-то вроде спектакля. Мы позволяли играть ему роль.       — Как и мне позволяли играть в следователя, — горько хмыкнул Шастун, смотря в пол, — Просто пустая беготня в никуда.       — Ты крутой следак, Антон, — он положил тому руку на плечо, — Проблема твоя, как и твоего отца в том, что вы слишком уж… моралисты, что ли, для такой работы. Он отказался убивать, ты отказался молчать, а у нас такая работа, что рано или поздно запачкаться придётся. Либо ты, либо тебя.       — И никому не верить? — с долей насмешки спросил следователь.       — Не знаю, Шаст. Просто найти тех, кому можно довериться и тех, кто готов довериться тебе. Ради таких людей и умереть не жалко, потому что таких единицы.       Ближе к вечеру, после допроса, после долгого обсуждения и диалога, всем объявили, что на время следствия у них будет другое руководство в лице совсем не известного никому человека. После собрания, Антон вышел из отделения в таком состоянии, как будто его камаз переехал, ни больше ни меньше. Всë, что могло навалиться, упало в миг и на него одного. Объяснять коллегам то, с чем он столкнулся, было бессмысленно, потому что они не знают, что такое разочароваться не только в себе или в людях, но и в собственной жизни. Антон как-то давно смотрел фильм «Шоу Трумена», где герою все внушали, что он живёт свою обычную жизнь, а, на самом деле, это всë оказалось реалити-шоу Парень тогда не понял разочарования героя и его желания выбраться из системы, а сейчас осознал, что всë имевшее смысл и ценность, может в миг стать бесполезным. Свойственная ему драматичность привела к тому, что следователь просто устало сел на ступеньки почти прямо у отделения. Скоро пройдут сутки, как Арсения не было физически рядом. Радовало хотя бы, что Антон знает, где тот и в курсе его состояния здоровья, но это другое. Вспомнив, что вообще-то в больнице сейчас дежурит Есения, Антон взял себя в руки и направился к машине.       Остановившись у больницы, он заметил сидевшую на ступеньках его знакомую. Заглушив двигатель, положив руки в карманы брюк, Антон вышел из машины и встал напротив Есении, которая блуждала пальцами между чёрных волос.       — Привет, — начал Антон.       Девушка глянула вверх и, сощурившись из-за включенного уличного фонаря за спиной парня, слабо улыбнулась.       — Какие люди. Привет. Ты какими судьбами тут?       — Вашими Поповскими, — прокряхтел Шастун, садясь рядом, — Куртку дать? А то на холодном сидеть — такое себе занятие.       — Ты так лучше бы о своей жопе думал, — усмехнулась девушка, показывая, что сидит на чёрном рюкзаке.       — Как он?       — Врачи говорят нормально, а я не очень понимаю с каких пор у нас «нормальным» считается, когда человек не просыпается уже сутки.       — У него операция была, всякое бывает. Если говорят нормально, значит, действительно так и есть. Нам остаётся просто ждать, — вздохнул Антон, протягивая ноги.       — Ты выглядишь более заëбаным, чем обычно, — критически заметила Есения, чуть сощурившись и рассматривая рядом сидящего.       — Да там… На работе весело.       — Много бумажек?       — Если бы, — грустно хмыкнул Шастун, а затем после продолжительного молчания добавил, — Был бы Арсений, было бы проще.       — Согласна, — вздохнула девушка, смотря перед собой, — Как он тебе в роли напарника?       Антон сначала усмехнулся, а затем действительно задумался, как бы его описать. Он слишком привык к другой роли парня, чтобы вспоминать, что тот вообще-то ему в первую очередь напарник.       — Ну-у, хороший? — Есения на это рассмеялась, толкнув того в плечо, — Что? Ладно-ладно, дай подумать.       — Это останется между нами, что ты просто описал Арсения «хорошим», а то он расстроится.       — Спасибо, — Антон снова задумался и уже на тон ниже начал несколько неуверенно, — У него круто работают мозги, и какой-то по-творчески аналитический склад ума, если такой есть вообще… Арс умеет посмотреть на проблему под другим углом. Я становлюсь слишком упëртым, если нахожу какую-то зацепку или важную улику, просто начинаю жить только этим, обитая в своём каком-то мыльном пузыре. Арс же всегда помогает и очень ненавязчиво показывает, что можно посмотреть и в другую сторону. Вообще, у него, видимо, черта характера такая — ненавязчивость. Он если мне про косяки какие-то говорит, то мягко и почти никогда в лоб. Что ещë?.. Да всë вроде. Как бы не смеялась, но действительно хороший напарник.       Есения улыбалась, глядя на парня, который так сосредоточенно подбирал прилагательные для описания. Ей было не столь важно, чем отличился её брат на службе, а скорее её интересовало, как о нём говорит Антон. По человеку всегда можно понять, как он относится к кому-то на самом деле, пока о нём рассказывает. Сделав вывод, что каждый из них ценит комфорт другого, как и готовность прийти на помощь, Есения сдержанно улыбнулась, рассматривая свои кеды.       — Понятно.       — А что ты… — не договорил парень, потому что у него зазвонил телефон.       На экране высветилось «мама» и, не зная, как Есения к такому отнесётся, он встал со ступеней лестницы и отошёл чуть в сторону.       — Алло.       — Алло, привет, Антош. Не отвлекаю?       — Что такое? — взволнованно уточнил Антон.       — Ты, когда на новогодние праздники приезжал, выкинул две своих подростковых фотографии, а я только сейчас нашла, потому что в твою комнату зашла. Ты чего творишь-то? Это же история.       — Хотелось бы забыть эту историю, — поморщился парень, вспоминая, что там за фотографии.       — Не вздумай! Тебе фотографии не нужны, так мне бы отдал.       — Хорошо, учту, мам. Что-то ещё?       — Нет, всë, отвлекать не буду.       Антон собирался сбросить вызов, но неожиданно решил попытаться найти поддержку хотя бы тут.       — Мам.       — Да?       — Как ты… как ты относилась к ранениям отца?       — Тяжело, — вздохнула женщина, погружаясь в воспоминания, пока Шастун пинал ногами камешки, — Он кому-то дорогу серьёзному перешёл, так его чуть из машины не застрелили. Благо только в плечо попали, сидела перевязки делала, если помощь, то я тут как тут… Тебя ранили?       — Нет-нет, со мной всë в порядке, — убедил ту Антон.       — А чего спрашиваешь? Кого-то из коллег ранили?       — Да там… — глянув на девушку, сидевшую на ступеньках и что-то печатающую в телефоне, начал было Антон, — Арсения короче ранили. Довольно серьёзно, сутки в себя не приходит.       — Ох, Антош… У него кто-то есть? Девушка, может быть, или родственники дальние?       — Нет, только сестра.       — Тебе нельзя его оставлять, — серьёзно озвучила женщина, — У него никого больше нет, а он твой напарник... Может, и друг?       Антон вместе с мамой усмехнулся, только вот каждый своим мыслям. Хотелось сказать, что у них такая себе дружба и там чуть серьёзнее, но нельзя, не поймёт. Женщине же показалось, что она подловила на том сына, что тот нашёл наконец-то хоть с одним напарником общий язык и, как иронично, что это оказался именно Арсений.       — Может, и друг.       — Тогда тем более.       — Отец там не рядом?       — На улице где-то, а… что такое? — насторожилась женщина.       — Мам, спокойно, просто хочу поговорить.       — Передать, чтобы перезвонил?       — Да, пожалуйста.       — Хорошо. У тебя у самого-то всë нормально?       — У понятия «нормальность» очень богатая база значений. Так что хоть под одно значение попадёт, поэтому да, нормально.       — Не нравятся мне твои загадки. Ладно, звони. Отцу передам, чтобы перезвонил тебе.       Простояв ещё некоторое время в стороне с телефоном в руках, его немного эмоционально отпустило от всей упавшей ответственности. Уже чувствуя хотя бы маленький эмоциональный разгруз, Антон чуть живее начал, подходя снова к Есении.       — Ты предлагала гостевую комнату. Предложение ещё в силе?       — Для тебя — всегда, — хмыкнула девушка, чуть оживившись.       — Аллергия на кошек есть?       — Что? Нет. Погоди, у вас всë это время была кошка?! — удивилась Есения.       — Коллега по работе отдал на время отпуска. Будешь против, если я её привезу? Важно, чтобы не сбежала!       — Хорошо-хорошо, поехали, — Есения встала и готова была уже идти в машине, но Антон глянул на окна больницы, — Ты чего?       — К нему же пока нельзя?       — Не-а. Завтра сказали можно будет. Может, вообще в себя придëт. Сам знаешь, какие у врачей прогнозы «точные». Пойдëм давай.