Ты – всё то хорошее, что есть во мне. Без тебя я лишь пустая оболочка злобы.
В мире так много мест лишения свободы, что пересчитать их кажется невыполнимой задачей. Кто-нибудь задумывался о том, что чувствует человек, потерявший возможность жить вне клетки и строгих устоев? Как он себя ощущает под взглядами безжалостных охранников и, скорее всего, не совсем дружелюбных сокамерников? Как это, осознавать, что где-то там, на воле, без тебя растёт твой ребёнок, или, может быть, страдает в одиночестве любимый человек? Что чувствует мать зная, что её чадо где-то далеко неспокойно спит в холодной камере, на съеденном клопами и молью матраце? Возможно он не виновен. Возможно он не заслужил то, что получил в итоге? Он просто оказался не в то время и не в том месте, но подкупленный судья и озлобленный народ никогда не станут ничего слушать. Мученик в клетке. Самое страшное в жизни – лишиться своей свободы. Потому-что свобода это важнейшая ценность нашего мира. Самое отвратительное – холодный металл наручников на твоих руках, как клеймо преступника. Как напоминание о том, что тебя считают изгоем. Выродком. Маша всегда ненавидела силовые структуры и наручники. Практически двенадцать часов в машине в них показались адом во плоти. Создавалось впечатление, что металл протёр руки до кости. Они добрались до базы лишь к утру, за всю ночь брюнетка не сомкнула глаз. Поспать удалось лишь Лизе. – Вот так. Будешь рыпаться, красотка, достану шокер. – С очевидной насмешкой пробасил парень за спиной девушки, неприятно звеня наручниками на женских запястьях. Брюнетка злостно сжала челюсть, опуская голову и глубоко вздыхая. Хотелось смести всё вокруг себя в приступе ярости. И она имела на это полное право. Мысленно она уже пыталась построить план побега. На въезде на территорию базы она заметила колючую проволоку на высоких серых оградах – наверняка, она была под напряжением. Пока это являлось главной проблемой. Остальное казалось решаемым и вполне выполнимым. На пару с поникшей и явно перепуганной Андрющенко их вели по обширной, скудно обстроенной территории – по обеим сторонам от главной дороги стояли однотипные двухэтажные здания. Лишь стоящая впереди застеклённая многоэтажка выбивалась своим величием из всей серой массы. Кругом то и дело суетились люди, обмундированные военные ровными строями выходили из невзрачных двухэтажек и под командованием полковников отправлялись к воротам. Громко звучали ботинки мужчин, в заданном такте с силой ударяющиеся об асфальт. По всей видимости армия усердно пыталась устранить угрозу, пришедшую вместе со сбежавшими из отчей страны девочками. Но Лебедева знала, что процесс уже не обратить вспять. В неподготовленной местности зараза разойдётся со скоростью света. Особенно учитывая, что военное положение в Монголии правительство всё ещё не ввело. Они приблизились к пафосному зеркальному зданию. На лице Маши криво промелькнула ироничная усмешка – военные, которые должны работать скрытно и не привлекать к себе лишнего внимания, отстроили на своей базе гребаный диско-шар на десять этажей. – Ваш дохера секретный центр больше похож на здание фитнес-клуба. – С усмешкой поиздевалась Маша, тяжёлым взглядом сверля спину идущей впереди Киры. Внушительного объема плечи лейтенанта неприязненно дёрнулись. Вся сопровождающая колонна остановилась, когда Медведева, резко развернувшись на пятках армейских ботинков, молча уткнулась в непокорную пленницу тяжёлым взглядом. – Скажи, ты действительно настолько отважная, или это всего лишь признак низкого интеллекта? – Спокойным, ровным тоном поинтересовалась главная, безразлично глядя на закованную брюнетку. Андрющенко, идущая за подругой, запуганно вжала голову в плечи, боясь снова получить по печени от держащих её амбалов. Хотя она считала, что это совсем не нужно – ей бы не хватило смелости сбежать. В отличие от Лебедевой, которая в данный момент сердито выставляла грудь вперёд и не смела пугаться строгого взгляда Киры. – Я действительно настолько тупая, что прямо сейчас могу сделать шаг и вгрызться зубами в твой нос. Если ты не хочешь идти на компромисс, хочешь решать проблему насилием – я буду отвечать тем же. – Грубо процедила Маша, до звона металла и болезненной стены перед глазами натягивая наручники на тонких запястьях. Боль делает тебя человеком. И она пыталась им оставаться в надежде на благоразумие военных – в груди теплились догорающие угольки надежды на то, что она ещё может вернуться за возлюбленной. – Если с моим человеком что-то случится, я перестану сдерживать свой гнев. Грубый взгляд очерствевших от службы глаз Медведевой молчаливо уставился в испачканное кровью лицо брюнетки. Та стойко выдержала эту зрительную нападку, не отводя глаз и всем телом ощущая нарастающее от гнева возбуждение. Желание ударить зазнавшуюся особу в высокомерное лицо пересиливало все благоразумные мысли. Всё, что сдерживало Лебедеву в этот момент – оружие в руках военных и противное давление наручников на запястьях. – В камеру обеих. И дайте им умыться, тошно. – Спокойным тембром заговорила Кира, выдыхая и снова разворачиваясь корпусом ко входу в здание. Она раздражённо дёрнула плечами, ровной походкой удаляясь в сторону неприметных казарм. – Выскочка.. – Сдавленно шепнула Андрющенко, тут же получая весомый толчок в спину от одного из сопровождающих. Пришлось повиноваться и вновь двинуться в сторону стеклянных дверей военизированного центра. Внутри, несмотря на чистоту и огромное количество естественного света, было затхло и душно. Воздух казался вязким, грязным, мёртвым. Маша задышала чаще от безысходности и чувства вины, грудь разрывали тревога и отчаяние – она ощущала, как начинают дрожать руки. То-ли от гнева, то-ли от страха и волнения. Подступала паническая атака. Глаза намокли и стали раздражёнными – девушка опустила голову, завешивая лицо отросшей чёлкой в попытке скрыть от чужих глаз скатившиеся по щекам слезы. Компания крупных парней в форме без лишних разговоров повела пленниц по бесчисленным коридорам военной базы. Лебедева нервно спотыкалась, грубо отбрасывая от себя гнетущие мужские руки и шипела, когда здоровяк за спиной с силой натягивал цепь наручников на руках. Это было унизительно. Унизительно чувствовать себя беспомощной. Длинная лестница с кучей дверей и пролётов вела всё дальше вниз. Здесь воздух пах болотистой местностью и бинтами – видимо, они погружались под землю, в подвальные помещения. Когда Медведева говорила о камерах, она представляла себе светлые допросные кабинеты или, как минимум, клетки, но взору открылось совершенно иное. В конце сотен ступенек ожидал короткий коридор с несколькими косяками дверей. От резкой смены обстановки в сознании поселилась дезориентация в пространстве, словно они совершили скачок во времени и после современной офисной обстановки оказались в средневековье. Под ногами заскрипел деревянный пыльный пол. Неотделанные кирпичные стены и единственная висящая на низком потолке лампочка давили на психику. – На нормальный подвал не хватило финансирования? – Неожиданно дерзко прозвучал спокойный тон Лизы за спиной. Маша тихо фыркнула, подавляя улыбку – это, как ей казалось, было совсем неуместно сейчас. Девушек беспардонно затолкали в одну из открытых камер, сжимая лицами в сырой кирпич и освобождая от оков на руках. – Ждите. Лейтенант Медведева лично спустится к вам на разговор. – Именованный Денисом прежде отошёл ко входу, безразлично глядя на разминающих запястье девушек. Он позвенел ключами, задумчиво оглядываясь. – Я принесу вам ведро воды, чтобы умыться. Раковин в камерах у нас не предусмотрено. Это не тюрьма. – Действительно, это больше похоже на склеп. – Колко выразилась Мария, оборачиваясь и наблюдая, как массивная дверь камеры с грохотом закрывается. В маленьком окошке с решёткой всё ещё маячило лицо мужчины. Он показался слегка напуганным. Только сейчас кареглазая осознала истину – в их земли пришёл смертельный вирус. Вероятно, сейчас взвинчены все. На это можно было надавить. – Господи.. – Со звенящей ноткой горечи в голосе простонала Андрющенко, медленно сползая по стене на, как ни странно, чистые доски на полу и молчаливо глядя на багровеющие полосы на светлой коже запястьев. – Мы умрём здесь, да? – Нет. – Спокойно прошептала старшая заключённая, размеренным шагом ходя вдоль стены камеры и судорожно сжимая челюсти. На худом и истощённый лице, словно скарабеи под кожей, ходили взвинченные жевалки. – Я не собираюсь умирать здесь. Мы оставили там Крис. – Мы не оставляли её, Маша! – Лиза удивлённо вскинула бровь, поджимая под себя ноги. Было откровенно страшно наблюдать подругу такой – она привыкла видеть её душой компанией и относительно добрым человеком, а сейчас брюнетка напоминала цербера, готового вот-вот сорваться и разорвать кого-нибудь на клочья. – Мы не оставляли.. Меня утащили, тебя вырубили, мы не могли ничего сделать! – Я могла! – Неожиданно заорала спортсменка, рыча и гневно оглядываясь вокруг, чтобы выместить злость на чём-то. Однако камера оказалась совсем пустой – по углам лишь лежало два матраца для заключённых. Кареглазая взвыла, со всей возможной мощью ударяя кулаком о шершавую поверхность стены. Откуда-то сверху посыпалась пыль и кирпичная крошка. – Я могла вцепиться в неё руками.. Я могла сделать хоть что-то, чтобы взять её с собой! Она там одна, Лиза, одна! На границе, куда сбегается весь дохлый сброд с той стороны! Брюнетка неожиданно иссякла, опускаясь на пол и понуро утыкаясь лбом в холодную стену. Руки изнеможденно опустились на пол. Андрющенко замерла, наблюдая, как от удара костяшки чужой конечности распухли и начали синеть мгновенно, стало страшно находиться с обезумевшей подругой в одном помещении, но она пересиливала это чувство. Индиго осторожно поднялась, тихо, боясь разбудить уставшего от буйства зверя внутри опустошённой Лебедевой, подходя ближе. – Крис очень умная и сильная девушка. Я уверена, нет, я чувствую, что с ней всё хорошо. Она точно что-то придумает. Она будет в порядке и мы сделаем всё, чтобы спасти её. – Предавая тону максимальную уверенность в своих словах, проговорила темноволосая. Она спокойно присела рядом, всё ещё с опаской устраивая голову на чужой подрагивающей спине и неловко касаясь рукой чужого плеча в попытке поддержать. Мама всегда говорила, что в моменты горя и отчаяния даже самый суровый человек нуждается в простом человеческом прикосновении. В жесты рук можно вложить любую эмоцию и чувство. – Ещё есть другие девочки.. Я знаю, что они нас не бросят. Они вернутся к границе за нами и найдут там Крис. Они её заберут. – Твои слова да богу в уши.. – Бессильно шепнула старшая, пульсирующей болью рукой зарываясь во всклоченные волосы. – Я не верю в бога, но верю в силу человеческой привязанности и любви. Они твоя семья. А семью не оставляют в беде. – Точно веря своим словам договорила индиго, вздыхая и садясь рядом с подругой прямо на холодный пол. Лебедева понуро поднялась, лениво и как-то болезненно перебираясь на пустой матрац с ногами. Она свернулась клубком, отворачиваясь от сокамерницы и беззвучно пуская горькие слëзы на грубую обивку.***
Сон затянул шокированное сознание подобно густому мрачному туману. Во мраке закрытых очей мелькали парализующие страхом картинки – Маша пыталась отмахнуться от них непослушными, словно атрофированными руками, но ужасы сонного царства всё сгущались вокруг неё, не позволяя выбраться из оков неспокойной дрëмы. На границах сознания что-то глухо звякнуло неприятным металлическим звуком. Послышались тихие шаги – казалось, они были прямо здесь, в её голове, они внушали чувство тревоги и опасности. Тонкая грань сна и реальности размылась, и уже не было понятно – в сознании она или нет. Тело даже сквозь сон казалось холодным и продрогшим. Грудь внезапно разорвало болезненным приступом кашля. – Просыпайся, красавица. Лебедева резко подскочила, задыхаясь сухим кашлем, раздирающим горло. Только сейчас, пробудившись ото сна, она ощутила, как сильно горели огнём лицо и грудная клетка. Растерянный взгляд карих глаз не соображающе уставился на возвысившуюся над матрацем Медведеву. – Говорить готова? – Дождавшись, пока заключённая прекратит кашлять, Кира чуть отошла, открывая взор на стоящее рядом ведро с грязной окровавленной тряпкой. Лицо сидящей на соседней "койке" Лизы было чистым. На собственном лице грязь тоже не ощущалась, значит, её умыли. – Зачем тебе мои люди? – Иссохшим голосом спросила Маша, протягивая ладонь к ведру и смачивая пальцы в жидкости. Она провела мокрой рукой по лбу, облегченно вздыхая. Вода была хоть и не совсем чистой, но прохладной. – Ваш поступок рассматривается как акт терроризма. За это должны ответить все, а не только вы двое. – Нетерпеливо ответила блондинка, придирчиво осматривая надменное лицо оппонентки. – Ты считаешь желание выжить актом терроризма? – Кареглазая сжала кулаки, ощущая, как всё внутри снова начинает дымиться от злости. Было невыносимо осознавать безразличие мира к бедам и горю их народа. Всем было плевать. Все тряслись за свою безопасность и никто даже не пытался их спасти. До недавнего времени девушки ещё считали, что вирус поразил всю Землю и свыклись с этой мыслью. Но сейчас, когда их глаза открылись, внутри засела горечь разочарования. Братство человеческой расы. Лейтенант сосредоточенно замолчала, и на мгновение Маше даже показалось, что в черством взгляде проскочила соболезнующая нотка. Однако тут же скрылась за стеной цинизма и бесстрастности. – Посиди ещё, подумай. Поголодай. – Словно плюнув ядом в лицо выпалила вояка, разворачиваясь и в два шага настигая притихшую в ожидании Андрющенко. – Может быть ты будешь сговорчивее? – Гори в аду. – Злостно, подобно бродячему коту, не знавшему человеческой руки, просипела Лиза, сторонясь чужой протянутой ладони. Лейтенант протяжно выдохнула, откидывая голову и прикрывая глаза. – Значит, будем по-плохому. Индиго не успела даже пискнуть. Кира грубо схватила девушку за волосы, поднимая на ноги и швыряя в сторону открытой двери, где стоял ещё один военный с увесистым оружием в кобуре. Лебедева резко подскочила на ноги, несмотря на болезненную ломоту в костях бросаясь на помощь и хватая не ожидающую сопротивления Медведеву за одежду на спине. Увесистое тело лейтенанта мгновенно оказалось на полу. – Маша, не надо! – Стала вырываться из хватки мужчины Лиза, порываясь остановить разбушевавшуюся подругу. Она боялась последствий. Она боялась, что военные обозлятся и казнят брюнетку и она останется совсем одна. Размашистый удар. Кареглазая без раздумий пнула лежащую вояку ногой прямо в лицо, хватая за шкирку, пока та не оклемалась, и рывком поднимая на ноги. Она взяла стушевавшуюся блондинку в удушающий, тяжёлым взглядом глядя на достающего пистолет военнослужащего. Он толкнул извивающуюся индиго за свою спину, принимая угрожающую боевую стойку в дверном проёме камеры. – Давай, стреляй, я успею придушить её на последок. – Тяжело заговорила Маша прямо над ухом Киры, сильнее сдавливая чужую голову. Та неприязненно оскалилась, ощущая стекающую по подбородку горячую струйку крови. – Лейтенант.. – Подразумевая вопрос спокойно проговорил вооружённый, снимая с пистолета предохранитель. – Убери.. Оружие. – Сипло, насколько это позволял удушающий, ответила блондинка. – Брось пистолет ко мне! – Эмоционально крикнула татуированная, встряхивая свою пленницу, словно тряпичную куклу. – Я сказала бросай! В тот же момент Медведева изворотливо вырвалась из хватки чужих рук, с силой пиная девушку локтем под ребро. Маша сломленно зашипела от боли, от неожиданности делая шаг назад и тут же получила следующий удар – уже в лицо. Тело бесконтрольно завалилось на злосчастный матрац. – Не бейте её, я всё сделаю! Я расскажу, что знаю! – В панике кричала Лиза где-то в коридоре, едва сдерживая слезы и боясь рваться на помощь – в руке здоровяка всё ещё устрашающе лежал пистолет. Однако блондинке было плевать. Она не привыкла к проявлению силы в свою сторону и не терпела – никто не смел поднимать на неё руку. В моменты слабости на обычно спокойную и холодную девушку нападала страшная агрессия. Она с каменным лицом села на корчащуюся от затруднения дыхания заключённую, зажимая запястья коленями и без разбора нанося удары по вполне миловидному лицу. Та не издавала ни звука – Лебедева едва успевала открыть глаза между ударами. Во рту снова образовался мерзкий, солоноватый привкус крови, боль в ребре и тяжесть дыхания уже не ощущались на фоне, казалось, сплошной больной опухоли на лице. В какой-то момент ей даже показалось, что свет в камере потух – от очередного удара заплыл гематомой глаз. Кира нанесла последний удар, плотно сжимая губы и с неким упоением глядя на окровавленное лицо обидчицы. Она тяжело выдохнула, с лёгкостью, словно и не было всей этой какофонии, поднимаясь на ноги и отряхивая форму от пыли. – Грязь. – Брезгливо бросила военная, с отвращением глядя на едва дышащую Лебедеву. Брюнетка снова с тяжестью закашляла, переворачиваясь на бок и пачкая светлый матрац кровью в перемешку со слюной. – В следующий раз я позволю застрелить тебя как собаку. Медведева молча кивнула коллеге, разворачиваясь и тяжёлой поступью выходя из камеры. Тяжёлая дверь громко захлопнулась, заглушая измученный кашель по ту сторону. Маша бессильно подползла к ведру с мутной водой, с отвращением глотая собственную кровь и даже не понимая, откуда она идёт. Она смочила руки, дрожащими движениями обтирая лицо и пересчитывая зубы во рту языком в надежде, что они остались на месте. Силы покидали. Злость и обида на происходящее разрывали изнутри, настолько сильно, что вызывали рвотные позывы. Из единственно не пустой камеры прозвучал отчаянный крик.***
Страшно и одновременно обнадеживающе пищал аппарат жизнеобеспечения. Этот мерзкий звук, казалось, заполонил всю голову, выгоняя мысли и оставляя за собой лишь гул и опустошение. Кожу рук мерзко стянуло коркой чужой крови. Горб пустым взглядом наблюдала за подключенной к ИВЛ и другим медицинским приборам Кашириной. Пуля прошла насквозь и задела лёгкое – позади пятичасовая операция, врачи Амбреллы постарались на славу. Но несмотря на хороших специалистов шансы на пробуждение у Татьяны стремились к нулю. Как быстро радость освобождения сменилась горечью утраты и очередным хаосом кругом. Лариса мертва. Её жизнь оборвалась мгновенно и неожиданно и никто даже не успел проститься с ней. Никто даже не успел осознать, что её больше нет. Таня при смерти. Иронично практически ушла вслед за возлюбленной, но за её жизнь они хотя-бы могли побороться. Однако что будет с ней в случае, если она выживет, сказать не мог никто. Маша, Крис и Лиза остались на линии огня. Алина даже не могла себе представить, как могут они выжить там, на пустоши, среди кучи трупов и только прибывающих на территорию Монголии зомби. Помимо прочих "прекрасных" новостей Штрэфонд снова без сознания. Горб и представить себе не могла, каково ей постоянно терять контроль над своим телом и головой, вновь и вновь погружаться в небытие и пробуждаться всё в более страшной обстановке. Глубоко в груди всегда отчаянно щемило сердце в моменты, когда эта девушка страдала. В моменты, когда она казалась слабой и беспомощной, Алина хотела всегда оказаться рядом, чтобы помочь и не дать сойти с ума до безумия любящей свою супругу Лебедевой. Крис всегда будет вызывать в безэмоциональном враче противоречивые чувства. Материнские, сестринские, братские – самые что ни на есть тёплые. И Горб отчётливо помнила момент осознания своей к ней привязанности. Ведь Желточенко была так похожа на неё. В тот день Крис потеряла сознание во второй раз. Это было в коттедже Кашириной – девушка поднималась по лестнице и плашмя скатилась обратно на первый этаж. По началу врач подумала, что она споткнулась и ударилась головой, но никаких серьёзных травм не обнаружила, поэтому вывод напросился сам. Маша привычно крутилась вокруг и бегала по дому, поднося Алине примочки и медикаменты, это улыбало и умиляло. То, насколько сильно один человек может любить другого. – Маша.. – Тяжело вздохнула Горб на очередное "она в порядке?" и тяжёлое сопение за спиной. – Кажется сегодня была очередь Крис готовить обед. Может, приготовишь вместо неё? – Да я приготовлю, просто скажи мне, что с ней всё будет хорошо. – Волнительно затараторила брюнетка, потирая вспотевшие ладошки и глядя на возлюбленную в ожидании, что та вот-вот откроет глаза. – С ней всё хорошо. Пусть полежит здесь, очнётся и спустится сама. – С улыбкой ответила врач, вновь возвращая взгляд на бессознательную подругу на постели и рассматривая расслабленное лицо. – Иди. Я сейчас подойду. Кареглазая слегка замялась, в смятении глядя на лежащую на кровати Крис, но, поняв, что она в хороших руках, с тоской покинула комнату. Дверная ручка тихо опустилась, разделяя спальню и коридор напряжённой тишиной. – Сколько ещё ты будешь всех нас так пугать? – Шумно выдохнула Алина, снова смачивая марлю в тазике с холодной водой и прикладывая к чужому лбу – при падении голубоглазая слегка ударилась головой и нежная кожа приобрела синюшный оттенок. – Вот так. Прекращай уже падать в обморок, как кисейная барышня. Доктор молча уставилась на расслабленное лицо, совершенно бездумно поправляя безобразно разбросанные по подушке дреды. Она улыбнулась собственному странно кольнувшему сердцу, тут же одергивая себя и поднимаясь на ноги. Странные ощущения внутри заставили смутиться. Пришлось оставить подругу приходить в себя в одиночестве и спуститься вниз, где привычно кипела жизнь женской общаги. Девочки столпились у входа, дружно переговариваясь и собираясь выйти на свежий воздух. Спустя десять минут по дому уже разносился аппетитный запах из кухни. Погруженная в себя Лебедева меланхолично замешивала тесто для блинов. На плите шкворчало свежепойманное мясо. В особняке царило спокойствие и некое утопическое умиротворение, не считая серой грозовой тучи над насупившейся от волнения Маши. Алина тихо сидела в кресле, поджав под себя ноги и без интереса листая уже трижды прочитанную книгу. Настроение было слегка муторным и вялым. Из открытого окна веяло полуденным теплом, запах листвы и отцветающих деревьев порхал по дому, разносимый ветром. С заднего двора доносились весёлые крики и смех девочек – Наточий и Лаурита вытянули домочадцев на улицу побросать мяч, оставив в покое разразившуюся в доме драму. Хотя, впрочем, без лишнего шума в стенах "общаги" было гораздо лучше. Доктор чувствовала себя спокойно, несмотря на произошедшее с Кристиной. Она отложила книгу и с улыбкой подошла к окну, наблюдая, как недовольная Каширина в очередной раз идёт в колючие туи за мячом. Остальные девочки стояли в широком кругу, ожидая, кому прилетит "пас" на этот раз. – Улыбнись, Танк, жизнь прекрасна! – Шутливо бросила Костья, тяжело дыша и опираясь руками о согнутые колени. По татуированному лбу стекали мелкие капли пота от интенсивной игры. – Мне не нравится играть в волейбол. Руки жжёт уже. – Стоящая рядом Кузнецова недовольно кряхтела и пыталась присесть на качели, но любовница не отпускала её, возвращая в круг. – Давай играй, а то совсем хилая стала. – Я? Хилая? – Младшая с вызовом посмотрела на Купер, щурясь от солнца. – Таня, а ну давай мяч сюда! – Милые бранятся. – Тихо хихикала стоящая по другую сторону Наточий, наблюдая, как Бэлла забирает у подруги мяч. Спустя мгновение он на огромной скорости влетел прямо в лоб явно поддавшейся Костьи. По заднему двору разнёсся заливистый смех всех присутствующих. – Эй, травмы от волейбола я лечить не собираюсь! – Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от развернувшейся бойни, крикнула Алина. Она с улыбкой обернулась на совершенно безучастную Машу на кухне, вздыхая. Со стороны лестницы послышались тихие шаги, заставив двух девушек навострить уши. Лебедева тут же встрепенулась, бросая венчик и мигом выходя в коридор. Доктор последовала за ней. – Я опять?.. – Послышался тихий голос откуда-то сверху. Горб остановилась рядом с татуированной, задрав голову и глядя на стоящую сверху Крис. Лоб девушки уже украшал огромный синяк. – Как ты себя чувствуешь? – С каким-то облегчением спросила Маша, протягивая возлюбленной руки – та спустилась, уставше прячась в тёплых объятьях. От этого простого жеста в груди Алины затеснило. Она была рада, что всё в порядке и Желточенко очнулась так скоро. – Голова болит. Это пройдёт. – Послышалось тихое ворчание из плеча спортсменки, заставившее врача облегченно вздохнуть. – Я могу дать обезбаливающее. – Учтиво предложила голубоглазая, отходя обратно в гостиную, дабы не нарушать личного пространства любовниц. Она отвернулась к полке с лекарствами, закусывая губу и со вздохом закрывая глаза. Рука неосознанно легла на грудную клетку, сжимая одежду в попытке утихомирить кровообращающий орган. Так нельзя. – Спасибо, Алин. Я потерплю. Не надо меня пичкать. – Не желая быть обузой и мученицей, Штрэфонд бодро отлипла от своей пассии, втягивая её на кухню. – Лучше мы приготовим обед. Я в состоянии. – Но.. – Негодующая Лебедева хотела возразить резкому приливу энергии, но была прервана наглым образом – блондинка бросила на неё уверенный взгляд, быстро затыкая рот коротким поцелуем. – Я пожарю блины. – Словно в вакууме прозвучал голос Желточенко для Алины. Девушка выдохнула, снова возвращая себе спокойствие и привычную для всех маску сосредоточенности на лицо. Она вернулась в своё кресло, вновь беря в руки книгу и раскрывая её на первой попавшейся странице, потупленным взглядом уставившись в неё. – Ты меня очень напугала. – Тихо шептала Маша на кухне, прижимаясь к возлюбленной сзади и с упоением прижимаясь губами к тонкой шее. Руки уже привычно и по-собственнически обнимали поперёк живота, поглаживая и успокаивая. Больше себя, разумеется. – А ты не пугайся. – Игривый ответ из уст блондинки заставил задумавшуюся врача улыбнуться и мотнуть головой. Подслушивать плохо, но идти под припекающее солнце и наблюдать за активной игрой подруг ей хотелось меньше. Тихое щебетание двух влюблённых у плиты. В противовес громкие крики азарта со двора, сопровождаемые глухими ударами мяча. Полный рот слюны от приятного запаха блинов и мяса, уносящий в глубокое детство, когда мать готовила самые вкусные в мире завтраки. За всем этим Горб даже не поняла, что держит книгу вверх тормашками. Она перевернула её, глупо пытаясь вчитаться в текст, но была прервана. – Я сделала тебе кофе. Ложка сахара, как ты любишь. – Со стороны раздался спокойный голос неожиданно подошедшей Крис. Доктор дёрнулась, захлопывая книгу и переводя взгляд на подругу. Она стояла рядом, держа в руке кружку с горячим ароматным напитком. – Спасибо. Что-то меня клонит в сон. – Тихо поблагодарила голубоглазая, принимая ёмкость в руки и скомканно улыбаясь. Штрэфонд нарочно задержала пальцы на чужой ладони, сжимая. – Спасибо тебе. – За что? – За то, что постоянно спасаешь. – С улыбкой кивнула блондинка, невзначай погладив подругу по плечу и тут же удалившись к окну. – Эй, цыганский табор, обед готов! Врач довольно улыбнулась, благодарно глядя на кружку в своих ладонях и всё ещё ощущая тепло чужой руки. Воспоминания прошлого вызвали на уставшем лице измученную улыбку. Сейчас они казались счастливыми как никогда. Как сильно ситуация с вирусом меняет взгляд на мир – ведь тогда они так же боролись за следующее утро, но всё было иначе. Они были все вместе. Тогда в воздухе ещё витала какая-то безмятежность – за высоким забором загородного дома все чувствовали себя в безопасности. С теплом в груди Алина вспоминала совместные вечера в гостиной и долгие разговоры. Завтраки, обеды и ужины за одним столом в шумной компании. Даже доносящиеся до её комнаты стоны по ночам вызывали ностальгию. Сейчас всё иначе. Некоторых она больше никогда не увидит. По щеке обычно сдержанной девушки скатилась предательская слеза. Доктор дрожаще всхлипнула, опуская голову и мокрым взглядом глядя на кровавую одежду и руки. Захотелось закричать. Захотелось сбросить все свои нарощенные за годы жизни маски и обнажить кричащее нутро. Брюнетка стала судорожно стирать с себя кровь подруги дрожащими руками, роняя на одежду несдержанные слëзы. – Эй.. – Сидящая на стуле позади Иваненко осторожно поднялась, подходя к подруге и присаживаясь на корточки напротив. Она заглянула в обеспокоенное лицо, сводя брови на переносице в сожалеющем жесте. – Тише, Алин.. Всё хорошо.. – Нет, блять! – Эмоционально крикнула Горб, покрываясь и буквально срывая с себя покрытую бурыми пятнами куртку. – Не хорошо, Настя! Всё просто ужасно! – Что на тебя нашло?.. – Не ожидавшая такого поведения от обычно сдержанной брюнетки, Мивина села на её место, шокированно сложив руки на груди. – Мы в полной заднице! Вот что нашло на меня! – Врач отчаянно попыталась стереть с лица слезы, лишь оставляя на щеках грязные разводы от кровавых рук. Она металась по палате словно сумасшедшая, сжимая волосы на загривке и открывая рот в безмолвных рыданиях. Голос надрывался и дрожал. – Лариса мертва, Таня при смерти, Крис, Маша и Лиза хер пойми где! А мы в чертовом бункере, в огромном, мать его, улье со своим распорядком и правилами! И я не знаю, когда мы сможем забрать остальных и не заберём ли мы их трупами! Настя почувствовала неприятное покалывание в носу, глядя на коллегу стеклянными глазами. Горечь происходящего обрушилась на женское сердце тяжёлым осознанием. Много людей погибло там, на границе. Там остались их друзья. Они остались, в то время как остальные находятся в безопасности и под защитой от военных. – Мы спасём их, обязательно спасём, Алина.. – Тихо прошептала она, боясь говорить в голос и выдать его дрожь. Нельзя было погружаться в отчаяние с головой, чтобы оставлять рассудок ясным. – Мы договоримся о вертолёте сегодня же, и сегодня же заберём девочек! – Почему всё так тяжело.. – Словно не слыша свою собеседницу тараторила в бреду расчувствовавшаяся Горб. Она присела у стены, закрывая лицо руками и глубоко дыша в попытке успокоить себя. – Мы не заслуживаем всего этого.. Никто этого не заслуживает.. – Конечно не заслуживаем.. – Сдержанно прошептала блондинка, подходя к врачу и присаживаясь рядом. – Эй, посмотри на меня. Алина, пожалуйста.. Именованная медленно подняла на неё замученное лицо, глядя исподлобья. От огромного груза боли и отчаяния в глазах брюнетки стало плохо физически. Мивина не нашла слов для утешения. Она не знала, что можно сказать в такой ситуации, чтобы стало легче. Ведь от слов легче не станет. Поэтому она лишь аккуратно приблизилась, опираясь рукой о колено подруги и мягко прижимаясь к чужим губам. Алина устала думать о правильности своих слов и поступков. Устала держать ситуацию в руках и делать вид, что всё под контролем. Устала от собственного беспристрастия и собранности. Хотелось наконец побыть безответственной и не думать вовсе. Совершать безрассудные поступки. Хотя-бы раз. Поэтому она протяжно выдыхает, хватаясь за лицо блондинки обеими ладонями и крепче прижимаясь к пухлым губам в спасительном поцелуе. Вся обстановка казалась сумасшедшей. Целоваться в одной палате с едва живой подругой, когда там, на сотни метров вверх, на чужой земле, разносится хаос и безжалостность вируса, погубившего их страну. В этот момент, вероятно, умирают и заражаются люди. Много людей. Кто-то теряет близких. Но сейчас хотелось наплевать на всё это и быть эгоисткой. Найти своё утешение в губах, так отчаянно ищущих её ответной ласки. Однако этому не было суждено случиться. В палату с грохотом ввалилась перепуганная Петрова, резко остановившись при виде бледной, обвешанной трубками и проводами Тани. Она перевела потерянный взгляд на едва оторвавшихся друг от друга целующихся, прикрыв глаза и глубоко вздохнув. – Сайна Дорж собирается сбросить на Россию ядерные бомбы в течении двух часов.***
Сердце больно стучало по вискам ускоренным на стрессе пульсом. Горб отчаянно бежала за семенящей впереди спиной Петровой с одной пульсирующей в голове мыслью. "Это конец." Холодные титановые стены цвета металлики сменились дорогой обивкой из дерева. Впереди показалась механическая, явно крепчайшая дверь с крупными кругляшками крепительных болтов по окантовке. Настя влетела туда без стука, буквально с ноги, останавливаясь и тяжело дыша от долгого бега. Алина вошла следом, сглотнув тошнотворное ощущение в горле и очутившись в дорого обставленном кабинете – повсюду стояла чёрная бархатная мебель, на безвкусных золотых обоях висели знаменитые картины, а под ногами блестел начищенный паркет-ëлочка. Это больше походило на номер президентского отеля, нежели на помещение подземного бункера. В центре комнаты стоял огромный П-образный стол, во главе которого, деликатно положив кончики пальцев на стол, стояла глава корпорации Амбрелла. Сайна Дорж. Блондинистые волосы женщины в годах были зачесаны в аккуратную гульку. Поверх густо накрашенных чёрных глаз блестели очки в дорогой оправе. Серый костюм-двоечка сидел на стройной фигуре дотошно аккуратно, создавая эффект фарфоровой куклы. Однако было в этой женщине что-то отталкивающее. – Вы не можете уничтожить такую огромную территорию с величественной историей существования! Там ещё остались живые люди, я уверен, там ещё очень много людей! – Будто бы не замечая пополнения в кабинете, повысил голос стоящий по правую руку от Сайны Василий. Пожилая блондинка совершенно не отреагировала на повышенный тон, спокойно произнося: – Мы не можем оставить Россию в живых. Она представляет опасность не только для Монголии, но и для всего человечества. – Спокойно ответила та, беря в руки навороченный планшет и поджимая губы. – На нашей территории вирус уже начал распространяться. Контрольный пункт больше не под нашим наблюдением. Если мы не уничтожим ваши земли, устранить вирус уже не получится. Он будет проникать на другие территории бесконтрольно и это приведёт к вымиранию человечества. – Но при ядерном выбросе вы потеряете и свои земли! Все близлежащие территории будут радиоактивны! – Ваши люди тоже погибнут, если вы сделаете это. – Стараясь держать спокойный тон проговорила Алина, подходя ближе к столу и устраивая на нём всё ещё грязные руки, дабы невербально обозначить своё присутствие и важность собственных слов. – Вы ещё не поняли этого, но если в Монголии есть хотя-бы один заражённый, он заразит десять здоровых человек. И каждый из десяти заразит ещё столько же. Этот вирус не остановить ядерной атакой, его клетки останутся в жидкостях, в воздухе, в земле, его могут переносить животные, птицы и насекомые. Возможно, если бы мы не вторглись сюда, именно так он пришёл бы и к вам. Сомневаюсь, что птиц и насекомых тоже отстреливали на границе. Дорж уважительно посмотрела на юную девушку, впечатленная сложенной, поставленной речью и манерами. – Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите.. Как вас зовут? – Алина. – Прекрасно понимаю, о чем вы говорите, Алина. Людей с близлежащих к территории России земель эвакуируют уже сейчас. В этот момент. Мы готовы пожертвовать этим и это наименьшее, что мы можем отдать за безопасность нашего народа и всей Земли. С вирусом на нашей территории разберёмся мы лично, поверьте, у нас есть для этого силы и власть. – Женщина деловито поправила очки на переносице, вновь опуская взгляд на свой планшет. – К сожалению, ваши уговоры ни к чему не приведут. Василий сказал, что ваши люди остались на границе и мы готовы помочь с их спасением. Мы позволим вам жить здесь, но, увы, не можем отправлять своих людей на ваши земли для спасения других выживших. Риски превосходят спросы и ожидания. Если же вы будете противиться моим планам и каким-то образом мешать – мы можем позволить вам и вашим друзьям вернуться на территорию России и умереть достойной смертью. Петрова у дверей угрожающе сжала кулаки, сдерживаясь, чтобы впервые в жизни не поднять руку на пожилого человека. Горб опустошенно смотрела в лицо женщины, лишённой всякой эмпатии, душевности и простого человеческого понимания, вновь не сдерживая свои эмоции – по щекам быстро побежали обречённые слезы. – Вы теряете время, пытаясь уговорить меня. Боеголовки активируются через один час тридцать одну минуту. Наш вертолёт доставит вас на границу за час пятнадцать. – Сайна поставила планшет на стол, разворачивая к девушкам. На панели страшными красными цифрами вëлся обратный отсчёт. Один час тридцать минут до запуска ядерного оружия.***
В этом месте минуты казались часами, а часы – днями. Время текло подобно натуральному меду – медленно, тягуче, но вовсе не сладко. Крис не чувствовала голода и усталости. Жажды. Всё, что она могла чувствовать сейчас – апатия и волнение. Устав размышлять о том, как обстоят дела у друзей и возлюбленной, она, нажав на воображаемый переключатель, полностью отключила своё сознание, молча глядя на одну точку перед собой. Хотя, если бы она отключила его полностью, в голове не возникали бы фантазии и мгновения прошлого с ней. Дэвид доедал остатки подпорченного сэндвича на соседней койке. Все его попытки покормить или разговорить девушку не увенчались успехом, поэтому за последние четыре часа никто из них не проронил и звука. Зомби в округе становилось всё больше. Они прибывали с той стороны в одиночку, мелкими кучками, но всегда неизменно заинтересовывались их маленькой крепостью. Вокруг столпилось уже столько живых мертвецов, что Штрэфонд оставила попытки придумать план спасения. И это было ужасно. Ужасно ждать, что тебя спасёт кто-то другой. И даже в это переставало вериться. Руки опустились. Надежда угасала на заслонках сознания. Однако в голове раз за разом прокручивались счастливые мечты и фантазии о том, как Маша снова спасёт её. Казалось, они не виделись уже вечность. Крис уже не ощущала тепла поцелуев и касаний на теле. Но неизменно помнила её запах. Самый родной запах в её жизни. Блондинка горько умехнулась своим мыслям, закрывая глаза и отворачиваясь к стенке – из-под ресниц кристаликами воды стекло две тоскливые слезы. Она представляла себе, как её смелая и бойкая девочка возвращается за ней на броневой машине, снося всё на своём пути. Представляла, как Лебедева с присущей ей яростью добивает оставшихся мертвецов вокруг башни, выкрикивая имя возлюбленной и взволнованно оглядываясь. Желточенко мечтала, что её девочка вызволит свою супругу из заточения как принц принцессу в тех сопливых фильмах и мультфильмах. А она по классике жанра отдала бы возлюбленной свой пылкий и отчаянный поцелуй. И ночь горячего секса где-нибудь в относительной безопасности. Хотелось расплавить родное тело в своих руках и жарких губах. От таких фантазий стало трудно дышать. Блондинку бросило в жар, а внизу живота так не кстати сладостно потянуло. Стало стыдно перед ничего не подозревающим Дэвидом. Голубоглазая протяжно вздохнула, резко поднимаясь и садясь на кровати. Голова слегка закружилась от неожиданно изменившегося положения, поэтому она прикрыла глаза, разминая шею. Дэвид заинтригованно повернул лицо к своей "сожительнице". – Я пойду.. Подышу свежим воздухом. – Можно с тобой? Мне надоело лежать. Можем поискать в коробках какие-нибудь карты.. – С надеждой проговорил парень, также принимая сидячее положение и рассматривая осунувшуюся девушку. – Найдешь – приходи. Я буду на крыше. – Безразлично бросила Штрэфонд, поднимаясь и забирая с собой тонкое одеяло. Она лениво поднялась по лестнице, с какой-то тяжестью вознося ноги над каждой ступенькой, и, наконец очутившись на свежем воздухе, глубоко втянулась в полные лёгкие, закрыв глаза. Глоток свежести прогнал из головы плотный кисель апатичных мыслей. Кристина накинула на плечи одеяло, выдыхая облачко пара изо рта – на улице было холодно и зябко. Где-то там, на линии горизонта со стороны Алтайского края, багровел кроваво-красный закат. Такая символичность вызвала у блондинки нервный смешок. Рычание внизу уже стало привычным звуком. Как ночные скрипы половиц или противное дребезжание старого холодильника для обычных людей. Оно уже не вызывало страха. Вообще никаких эмоций, даже несмотря на то, что зомби становилось всё больше и больше. Некоторые из них прекратили попытки попасть в башню и устремились дальше вдоль дороги, некоторые рыскали в округе, дергаясь и омерзительно булькая. Голубоглазая со вздохом подошла к краю, без тени страха глядя на рычащие внизу морды. Осмотрела горизонт, хмуро сводя брови и цепляясь взглядом за стоящую вдали бронемашину. В голове тут же стали возникать идеи, как можно добраться до неё, но даже с оружием риск слишком велик – сотни мертвецов и малая вероятность наличия в машине ключей. – Я нашёл карты. – Мозговую деятельность прервал тихо вышедший на крышу Дэвид. Девушка обернулась, наблюдая, как он ковыляет в её сторону, слегка протягивая раненную ногу за собой по полу. – Ещё я нашёл это. Ты не пила и не ела ничего уже почти двое суток. – Парень протянул знакомой бутылку минералки, кривясь от боли во встревоженной ноге. Крис с улыбкой приняла её, разворачиваясь к нему полностью и с приятным шипящим звуком откручивая крышку. Желточного сглотнула вязкую слюну, поднося горлышко ко рту и вдруг замирая от неожиданности. – Дэвид! – Радостно закричала Кристина, готовая буквально прыгать от неожиданной радости. – Смотри! Смотри туда, блять! – Эмоционально повернув голову товарища в другую сторону, она слезящимися глазами наблюдала вдали приближающийся по воздуху вертолёт. – Я же говорил, она спасёт тебя.. – Облегченно выдохнул парень, благодаря Всевышего за то, что он встретил эту девушку среди сотен трупов. За ним одним никто не прилетел бы, но она имела вес в Ковчеге и уважение в глазах Василия. Её никто не бросил бы. – Она спасёт меня.. – Растроганно шепнула голубоглазая, забираясь на низкую перегородку с ногами и размахивая руками. – Эй! Мы здесь! Мы здесь, помогите! На лице сияла победная улыбка. Казалось, она никогда не была так счастлива быть спасённой. Она была уверена, что именно Маша летит на помощь. Желточенко с замиранием сердца ждала момента, когда Лебедева высунется из вертолёта и позволит воплотить в реальность всё, что себе нафантазировала умирающая от тоски расстояния супруга. Однако улыбка сошла с лица так-же мгновенно, как появилась, когда боковое зрение уловило в небе ещё несколько движущихся объектов. Штрэфонд медленно повернула голову, ощущая, как расширились в страхе зрачки и бешено забарабанило сердце в груди. –Дэвид.. В нескольких километрах от них в сторону Алтая летели трубчатые корпусы ядерных боеголовок. Десятки небесных тел мчались с бешенной скоростью, оставляя за собой полосы на алеющем небе. Раздался множественный свист. Затем, отдалённый глухой хлопок буквально в паре миль от башни, заставивший закрыть уши в панике. Дэвид испуганно поднялся, собираясь бежать внутрь башни, но девушка остановила его, схватив за руку и с надеждой глядя на снижающийся вертолёт. – Нет! Башня может рухнуть, доставать нас из-под завалов не будет времени! – Громко орала она, прикрывая лицо ладонью от разразившегося от лопостей вертолёта ветра. Агрегат завис высоко в воздухе, разглядеть, чья же голова торчала из салона, было невозможно. Но одно Желточенко понимала точно – действовать нужно быстро, пока их не накрыло волной радиации. Она дотянулась до лестницы, со стоном подтягиваясь на руках и ставя на неё ногу. Алый закат позади окрасился огненными ядерными грибами и столпами пыли. Со стороны отчего дома повеяло жарким воздухом, глаза, слизистую и кожу тут же защипало. Крис болезненно простонала, упорно продолжая подниматься вверх и оглядываясь на Дэвида, цепляющегося за край лестницы. Совершенно ожидаемо со спины обдало мощной ударной волной. Деревья вокруг покорно пригнулись к земле в предсмертном поклоне. Взлетели в воздух валяющиеся на земле тела и мусор, укрываясь пришедшей с Запада пылью. Вертолёт накренился, послышался визг сигнального оповещателя, едва ухватившегося за ступеньку Дэвида отбросило прямо на землю, где несмотря на волну радиации всё ещё толпилась кучка зомби. Блондинка в исступлении завопила. – Дэвид, нет! – Тяните её! Быстрее тяните! – Послышался голос из салона небесного транспорта, начавшего набирать высоту и удаляться прочь от места поражения. Крис ощущала, как разъедает кожу на лице и руках. Глаза застелило пылью и слезами, в ушах стоял приносящий боль писк и гул, но она, найдя в себе силы, продолжала перебирать лестницу руками и ногами. На последнем издыхании и несмотря на лезущие в нос и раны слезы и боль. Последним ощущением помимо жжения перед шоковой отключкой было тепло чьих-то заботливых рук, затягивающих ослабшее тело в кабину вертолёта.