Печать отчаянья

Всё-таки, ходить натыкаться на стены — занятие, знаете ли, малоприятное. Мало того, что оно совершенно неинтересное, так ещё и связано с огромным риском не только для здоровья, но и для жизни тоже. Бредёшь вот так себе спокойно, бредёшь, никого не трогаешь, а тут раз и прилетает тебе пламенный поцелуй от некой стены, тумбочки или ещё чего похлеще. Заработать себе шишку на лбу — это дело малое, а вот уронить на себя шкаф с огромным количеством медицинской документации- вот тут нужен талант. Однако плюс во всём этом тоже есть. Можно здорово отработать навыки владения великорусским матерным языком, чем Харука сейчас с удовольствием и занималась, благо ей позволяло полное отсутствие совести на пару с Мичиру. Задача девушки состояла в том, чтобы выйти из палаты, пересечь коридор и завернуть в ту комнату, где находилась Нептун. Слух о том, что «Линсейл» взрывом гранаты переубивал кучу народу, не давал Харуке покоя и она хотела лично убедиться в сохранности подруги. Дело застопорилось ещё на первой стадии: встать с кровати. Запутавшись в одеяле, Харука запнулась об свои же тапочки и влетела головой во что-то очень твёрдое. По всей видимости, это была стена. Благодаря этому, а может быть и отчасти, первое знакомство девушки со стеной прошло крайне неудачно. Особого вреда стене это знакомство, конечно же, не принесло, разве что она оказалась облита высочайшим и прекраснейшим настоем недвусмысленных выражений. Ну, одним настоем больше, одним меньше, разница сугубо невелика. Да и стене, скорее всего, на всё это было глубоко фиолетово ибо она сохраняла торжественное молчание. Отсутствие зрения — штука, конечно, неприятная для любого нормально человека. Но не для снайпера. Для того, кому зрение было важнее жизни, а глаза вырывали эту самую жизнь из дыхания смерти бессчётное количество раз, отсутствие зрения равнялось земному апокалипсису. Харука была снайпером мирового класса. Гордость школы. Лучшая из лучших. Всю свою сознательную жизнь и обучения в школе, девушка тратила на то, чтобы в совершенстве владеть этим искусством. Бесконечные, мучительно-долгие часы тренировок, лучшие мастера и инструкторы, упорство и выдержка сделали своё дело. Харука добилась того, чего хотела. Сначала стала лучшим стрелком в своей параллели, затем в школе, а потом вышла на международный уровень. Сравниться с ней не мог никто, даже хвалёный «золотой» снайпер ныне покойного «Линсейла». Бесспорно, та девчонка стреляла очень даже метко, даже Харука сквозь зубы всегда это признавала, но в ней не было той выдержки, того терпения и жёсткости, какие должны быть у каждого настоящего снайпера. Хару полжизни этому училась, забирала время у сна и отдыха, но в конце концов добилась того, что ей стала гордиться не только школа, но и даже напарник. Так удивительно было слышать от этой Ледяной статуи признание, удивление и восхищения в свой адрес. А всё потому, что Хару сумела сделать точный выстрел прямо в сердце одному очень влиятельному, но совершенно ненужному человеку с расстояния более ста метров. Никто из её «коллег» не решался браться за подобное задание ибо шансы на его выполнения с упорством сводились к нулю. А она не только сумела убрать этого человека, но и смогла не оставить никаких следов правоохранительным органам. Кунсайт тогда так бурно и эмоционально выразил своё восхищение, что девушка просто порозовела от смущения и на мгновение потеряла дар речи. Чтобы она, она, Харука Тено, потеряла дар речи — уму не постижимо! Да, чего только на свете не бывает. Но повод был весьма веским ибо этот холодильник никогда ни о ком положительно не отзывался. Пожалуй, признание Кунсайта Харуки, как специалиста и профессионала, было самой приятной для неё наградой. Но теперь…если бы не всё увеличивающаяся тревога за Мичиру, Харуку бы одолело полнейшее отчаянье. Как теперь она будет обходиться без зрения? Ведь без него она ровным счётом ничего не стоит. Девушка никак не могла отделаться от мысли, что всё, чего она добивалась с таким трудом, всё, чем она жертвовала ради любимого дела, окажется напрасным. Ну что за снайпер без зрения? Это как лучник без рук. Что она будет делать если зрение не восстановится? Переучиваться на другой профиль, где оно вообще не требуется? Мало того, что Харуке не хотелось этого делать по причине собственного ослиного упрямства, которому могли позавидовать ведущие зануды мира, так ещё и девушка сомневалась существует ли такой профиль вообще. Кроме стрельбы, девушку ничто и никогда так не интересовало. Может быть только гонки Формулы-1. В своих далёких мечтах она часто подумывала о том, как же это классно — быть гонщицей, лететь на полной скорости на встречу ветру по горячей автостраде и ощущать бьющие в глаза и лицо прохладные порывы. Но всё же это были только мечты. И все они остались в прошлом. Большой пользы от гонок школе всё равно не было. Ну, а что можно сделать? Лишь изображать всадника, пардон, гонщика без головы и с безумным хохотом давить «Линсейл» на гоночной машине. Поэтому гонки так и остались в чреде несбыточных мечт, а всю свою жизнь Харука посвятила снайперскому делу. Но сейчас девушку отчётливо терзало чувство, будто и стрельба уйдёт в эту пучину надежд и мечтаний. Такую заманчивую, но не достижимую. Что будет тогда, Хару не знала. Потерять любимое дело жизни, а вместе с ним и её цель… перспектива вырисовывается не слишком радужная. Чёрт бы побрал эту Дождь! Ну попадись она только ей в руки! Этой синевласке на редкость повезло, что её прикончили прежде, чем Харука успела до неё добраться. А отправляться за ней на Небеса как-то не хотелось. Налетев на очередную дверь, Харука с громким нецензурным выражением расстелилась на полу. Всё-таки без зрения она чувствует себя немного… неуклюжей? Беспомощной? Бесполезной? Господи, как же это противно. Как противно, когда даже до другого конца коридора в госпитале добраться не можешь, когда даже шаг не можешь сделать без того, чтобы не врезаться или что-нибудь не снести. Наверное, стоило лучше заниматься на уроках бесконтактных боёв, где их учили обходиться не только без рук, ног и силы, но и без зрения тоже. Путешествие к «центру Земли», т.е. к концу коридора, осложняло назойливое преследование Артемиса, их главного врача. — Харука! Хару, сейчас же стой, говорю! — кричал побледневший ещё сильнее обычного парень. — Стой, я сказал! Ты мне и так половину госпиталя разнесла! Ты меня совсем в гроб загнать хочешь?! Немедленно возвращайся в палату. — Никуда я не пойду, пока своими глазами не увижу Мичиру и не удостоверюсь в её сохранности, — упрямо ответила девушка, продолжая своё движение. — Вау, Хару, какие умные слова ты знаешь! Немедленно остановись, я сказал! Нептун ты всё равно сейчас не увидишь, ты сейчас вообще ничего не видишь… — Ага, правильно, добивай меня морально, — с сарказмом отозвалась та. — Хару, просто вернись в палату, — Артемис тяжело вздохнул. — С Мичиру всё будет в порядке. У неё парализация и ожоги 20% тела. С нашей медицинской базой, мы Нептун поставим на ноги уже через неделю. С ней всё будет хорошо. Она жива и ладно. А сейчас, прошу тебя, вернись в палату. У меня и так куча дел и огромное количество раненых, которым тоже нужна помощь. У меня совершенно нет времени на эти марафонские забеги с тобой. Если не вернёшься, мне придётся обратиться к Кунсайту… — Нет его тут. Этот дезертир развлекается в своём загородном доме. — Часа три назад приехал. — Приехал?! — Да. Ну раз такое случилось… Он как узнал, сразу и примчался, — Артемис поправил белый медицинский халат, который довольно причудливо и необычно сочетался с его волосами цвета талого снега. Бледное лицо, голубые глаза… Ну просто мечта всех девушек! Да и маскировка, что надо! Ляг на снег и никто его вовек не отыщет. — Мать Тереза, чтоб его! — ругнулась беглянка. — Хару… — Ладно, ладно, чтоб вас всех! И заметь… — она резко повернулась к нему и, чуть-чуть промазав, погрозила пальцем стене. — Я возвращаюсь не из-за Кунсайта. Глаза мои-б его ещё век не видели. — И не увидят, — еле слышно добавил Артемис, изо всех сил сдерживая смешок. — Давай, давай, добивай меня полностью, поганка белобрысая. Я и так, как крот, не вижу ни черта и ты тут ещё, — словно в подтверждение своих слов, Харука врезалась любом в косяк двери и с негромким матом отшатнулась. Артемис вздохнул, взял девушку под руку и повёл в палату, решив, что так будет безопаснее и для неё, и для собственности госпиталя. — С Мичи точно всё будет в порядке? — спросила девушка, усаживаясь на большую мягкую, застеленную голубым покрывалом кровать. — Нормально всё будет. Нептун легко отделалась. Ложись давай, я тебя осмотрю, — он снял перчатки и присел рядом на койку. — Нептун ещё легко отделалась. А вот некоторым так не повезло. — Это кому? — Многим, Харука, многим, — Артемис нацепил на лицо специальную аппаратуру и начал осмотр глаз. — А как мой… народ? — Ну… как тебе сказать… — Говори, как есть. — Рей в госпитале с частичной парализацией тела, про Мичиру ты знаешь… Мако вот не вернулась… — с бесстрастным лицом сообщил юноша. — Что? Как это понимать? — Харука резко вскочила. — Скажи мне, что ты шутишь! — Разве похоже, что я шучу? Я не нанимался клоуном, Хару. Да и таким не шутят. Мако действительно не вернулась. Кунсайт сказал… — Кунсайт?! — Он руководит поисками. Говорит, что шансов, на то, что она вообще вернётся, очень мало. Мако была слишком близко от эпицентра взрыва. Хотя… в списках погибших её нет. Конечно, не все останки ещё идентифицировали, но на данный момент известий никаких о ней нет. Харука молча кивнула и улеглась на подушки. Она понимала, что Артемис просто пытается приободрить её, помочь не терять веру и силы, но сам в свои слова не верит. И она не верила. Как бы Хару не любила Кунсайта, она никогда не сомневалась в его профессионализме, девушка знала: её напарник просто так слов на ветер не бросает. И раз он сказал, что шансов мало, как бы ей ни хотелось не верить, так оно и есть. Но будет, сейчас не время предаваться сентиментальности и разводить сопли. Идёт война, нужно снять эти «розовые очки» и действовать, отвечать ударом на удар, смертью на смерть. — А остальные как? — невероятно спокойным голосом спросила Хару, хотя внутри девушки всё просто клокотало от злости. — Алмаз в реанимации. Его сильно зацепило. Сейчас уже состояние стабильно-тяжелое, угрозы для жизни нет. А остальные… — Что? — Хару чуть-чуть приподнялась на локтях. — Кунсайта, как ты знаешь, в школе не было. Зойсайт лежал с парализацией и астмой, между прочим, он сейчас отправился Мако искать. — Надо же, как быстро астма с парализацией улетучились. — Джед в библиотеке бесился, — продолжил Артемис, не обращая внимания на колкость девушки. — А что так? — Хару слегка приподняла брови. — Я не знаю, потом Рей тебе всё расскажет. Если захочет, — немного подумав, добавил он. Харука скептически хмыкнула. — Так что можно сказать, что вашей группе действительно повезло. Вы даже не в рубашке, а в бронежилете все родились. — А в других группах что? Артемис вздохнул и отвернулся, но Харука этого видеть не могла и поэтому продолжала допытываться. — Что в 302? В 15? В 37? — В 302 двое погибших, в 15 одному, Колу, взрывом оторвало ногу, а в 37 у троих ожоги второй степени почти 30% тела. Как видишь, не всё так радужно. — Твою мать! — девушка грубо выругалась. — А Кристинка Аи? Из 23? — Погибла. Харука зарычала и, через чур сильно взмахнув рукой, опрокинула стоящий рядом графин с водой. Достигнув пола, он разбился и содержимое тут же растеклось огромной лужей. Артемис снял с лица всю аппаратуру и устало потёр лоб. — Значит так, Хару. Остальные новости получишь от Кунсайта, когда он освободится или от кого-нибудь другого, Сецуны, к примеру. Хотя… она тоже занята. Хотару тебе всё расскажет. А у меня совершенно нет времени. — Что с мои зрением? — в лоб спросила девушка. — Ну, скрывать не буду, всё очень скверно. У тебя ожог сетчатки. Как ты понимаешь, у нас нет таких технологий и такой медицинской базы, чтобы восстановить твоё зрение. Боюсь, что… — Я навсегда останусь слепой?! — не дослушав, перебила Хару. — Боюсь, что так. — Нет, только не это! Это же равносильно смерти для меня! Артемис, прошу, помоги. Ну сделай что-нибудь! Зрение для меня- это всё, — она вцепилась в лацканы парня. — Прошу, Артемис… — Извини, Хару. Я бессилен. Хару отпустила парня и беспомощно поникла. — Значит и жить мне теперь не имеет смысла. — Послушай, Хару, — попытался успокоить девушку врач. — в конце концов, это же не конец света. Всё образуется. — Ничего не образуется, — резко оборвала его Харука. — Ты ничего не понимаешь. Я снайпер. Это дело всей моей жизни. Без зрения я могу забыть про него. Я всю жизнь посвятила этому делу, я отдала всё и жертвовала всем, чтобы понять и постигнуть его. Это гораздо важнее, чем тебе кажется. Но ты… ты не поймёшь. — Я всё прекрасно понимаю, Хару, — мягко ответил Артемис. — Но у нас нет такой техники. Если бы была хотя бы малейшая возможность тебе помочь… Хоть самый малюсенький шанс… Хотя… возможно, он есть… И похоже я знаю, как тебе помочь. — возбуждённо закончил юноша. — Что? — взметнулась Харука.- Как? — Сиди здесь и не высовывайся, — приказал Артемис. — Я попытаюсь всё организовать… — Но… — попыталась возразить Харука, но Артемис уже умчался, громко хлопнув дверью. *** Сказать, что Зойсайт устал — значит не сказать ничего. Всё-таки, эти поиски его здорово вымотали. Ещё с первого курса он воспылал страстной ненавистью ко всяким различным сборам, походам, а главное — кроссам и марш-броскам по лесной и болотистой местности. Сколько он ни думал, а вопреки предрассудкам и слухам, парень обожал анализировать и сопоставлять всё происходящее вокруг, он не мог найти ни одной достойно-здравой причины мучить себя подобным образом и следовательно ничего полезного в этих кроссах он попросту не видел. Зойсайту было откровенно жаль собственного времени каждый раз, когда он, навьюченный, словно ломовая лошадь, нёсся сквозь пролесок, цепляясь за корни, ветви и ноги товарищей. А когда это стадо, по его мнению, слонов приближалось к трясине или болоту через которое было необходимо переправиться на противоположную сторону, он откровенно проклинал весь белый свет, не гнушаясь самых изощрённых и крепких выражений из своего обширного словарного запаса матерного языка. Ну не даром же он чуть ли ни ежедневно упражнялся и соревновался с Харукой по употреблению этих самых слов, доводя до белого каления Макото и откровенно смущая бедную Мичиру. Пожалуй, он каждый раз вспоминал этих троих при любой его пробежке по лесу. Почему? Ну… должен же он хоть кого-то вспоминать, а то жить станет совсем скучно. Стоит ли говорить, что вспоминал их Зойсайт весьма не лестным образом? Наверное, нет. Ну вот скажите, что мешало устраивать такие тренировки на их родном, милом стадионе? Покидали бы машинных шин, пару стенок возвели, кирпичей там побросали и, пожалуйста, получите трассу для кроссов первого класса! Но нет, им реальная обстановка, видите ли, требуется! Реальные условия! А то, что после этих условий Зойсайт более пяти часов проводил перед зеркалом, устраняя из своей шикарной огненно-рыжей шевелюры последствия этой обстановки, никого не интересовало! И сейчас, если бы не Мако, он ни за что бы не полез в эти дебри. Даже если бы Кунсайт его уговаривал, всё равно бы не полез. А тут напарница пропала! Долг зовёт, называется. Кроме Мако, он никого бы здесь точно искать не стал. А некоторых… он бы собственноручно закопал здесь. Довольно улыбнувшись таким мыслям о напарнице Джедайта, Зойсайт опустился возле ствола большого векового дуба и, капризно поморщившись, стянул с себя сапоги, обнажая истёртые в кровь ноги. Да, похоже Мако одним тортом не отделается, когда он её найдёт. Нет, ну это надо же быть такой идиоткой, чтобы пойти ловить этих гадов в одиночку?! Как вообще можно было додуматься до такого?! Надо же, какая умная напарница ему досталась в своё время. Презрительно скривившись, Зойсайт вытянул ноги и со стоном блаженства в голосе вздохнул. Блин, ну почему же ему так не везёт? Сначала гранатой шибанули, теперь вот эти долбанные поиски, в результате которых он, похоже, останется без торта. С одной стороны, потеря, конечно, не велика. А с другой…нет, он конечно не сомневался, Мако он отыщет, пусть даже и по кусочкам, но отыщет. Не зря же он уже четвёртый час бродит по этим зарослям. Но вряд ли эти кусочки будут стоять у плиты и создавать очередной кулинарный шедевр. И плюс, его опять вечером ждёт это извечное мучение с волосами. Эх, не везёт так не везёт! И где он только так нагрешил? Зойсайт по-удобнее перевязал свои длинные рыжие волосы и, чуть прищурив ярко-зелёные глаза, которым могла позавидовать вся зелень мира, сорвал несколько листьев подорожника и лопуха, растущих неподалёку и, обмотав ими окровавленные, ноющие ноги, натянул на них промокшие носки и надел сверху столь ненавистные им сапоги, не забыв при этом состроить брезгливо-спесивую гримасу. По мановению волшебной палочки, боль отступила и парень облегчённо вздохнул. Когда-то давно этот фокус показывала ему Макото. Тогда он в очередной раз разбил себе в кровь ноги об камни и чтобы добраться до пункта назначения, Мако обмотала ему ноги какими-то травами и боль, на удивление напарника, утихла. Зойсайт тяжело поднялся, поправил серый, будничный китель своей обычной школьной формы и, вновь проклиная весь белый свет, двинулся дальше. Местность сменилась. Видимо, он вышел куда-то к концу лесной зоны их Сада с противоположной стороны от места взрыва. Колючие заросли вишни, шиповника, каменистая почва под ногами сменились ухоженной, чистой, почти нетронутой тяжёлыми выбросами, территорией. Ну да, точно, северная территория. Ну ты и забрёл, Зойсайт, Маклауд-Сусанин, блин. Если ему не присудят премию мирового спасателя, он этого не переживёт. Неожиданно, губы парня тронула презрительная усмешка. — Ну надо же. И братик Алмаза сюда пожаловал, — ухмыльнулся парень, увидев неподалёку второго кандидата на закапывание в лесу. Невысокий, но хорошо слаженный юноша сноровисто шнырял между кустами, с пыхтением что-то перетаскивал и складывал в кузов большого, серого грузовика с логотипом их школы. Примечательно, что у грузовика отсутствовали номерные знаки, а пуленепробиваемые стёкла были тонированы. — Ба, Сапфир, и ты тут? — Зойсайт вышел из своего укрытия и приблизившись, окинул подростка презрительным взглядом. Ничем не примечательный юноша лет 15 с короткими иссиня-чёрными волосами, одетый, как и полагается, в форму вторых курсов. — Зарабатываешь себе на карманные расходы? Ну да, ну да, брат, как я слышал-то, тебя не балует. Юноша обернулся так стремительно, что чуть не свернул себе шею и влетел лбом в почерневшую ветку берёзы. Зойсайт злорадно расхохотался. — Ты что тут делаешь, Зойсайт? — неприязненно прошипел Сапфир, потирая ушибленный лоб. — Ты полегче, дружок, со старшими-то. — Ты хотел сказать со старыми? — съязвил парень. — Ну да, извини, не подумал. Действительно нужно аккуратнее, а то того и глядишь, развалишься по частям. Вон из тебя уже песок сыплется. Что там тебя последний раз задело? Дымовая шашка? Парализующий газ? И ты не смог увернуться и провалялся в госпитале столько времени? Стареешь, Зойсайт, стареешь. — К твоему сведению, это была осколочная гранатка, — практически выдавил из себя Зойсайт, в гневе, словно хамелеон, сменяя все оттенки красного. — И весь её удар пришёлся на меня! — Ну, ну. Да не кипятись ты так, Зойсайт. Того гляди и пар из ушей повалит, — Сапфир примирительно поднял руки. — Ну ничего, сейчас мы посмеёмся вместе, — Зойсайт мило улыбнулся и в следующее мгновение уже прижимал парнишку к земле. Изумрудные глаза парня сузились в предвкушении долгожданной расправы и устрашающе заблестели, губы тронула презрительная усмешка. Сапфир слабо отбрехивался, испуганно глядя на изрядно разозлённого Зойсайта. — Зой, хватит! — слабый, но ровный и твёрдый голос спас юношу от дальнейших издевательств рыжика. — Отпусти его! — Что, Мако? — не веряще проговорил парень и в следующую секунду, уже забыв о надоедливом подростке, бросился к напарнице. Мако сделала несколько шагов и упала на руки партнёру. — Мако, ты как? — напарник легонько её встряхнул. — Наконец-то, я тебя нашёл! Никто и не верил уже… Ты как здесь очутилась? Я искал тебя по всему лесу… — Ты искал её? — недоверчиво переспросил Сапфир. — Слушай ты, ошибка радиации, — сквозь зубы процедил Зойсайт. — Заткнись-ка лучше. Радуйся, что тебя Мако спасла. А то я давно уже мечтаю тебя похоронить здесь. И Алмаз мне не помешает. Сапфир было открыл рот, чтобы огрызнуться, но Мако со всей силы влепила обоим смачные оплеухи. — Амазонка, ты чего? — Зойсайт отшатнулся и, держась за красное от удара ухо, обиженно посмотрел на девушку. — Заткнитесь оба, недоумки! Развели тут женские баталии! У нас война, мать вашу, очнитесь! Противник ещё жив и может воспользоваться нашей разъединённостью! А, что вас всех… — Мако зашипела от боли и чуть было не упала на землю, но была вовремя подхвачена юношей. — Ты права, Амазонка, извини, — смущённо кивнул Зойсайт. — Пойдём в машину, сейчас тебе нужно отдышаться, а потом поедем, доставим тебя в госпиталь… Сапфир, подвезёшь нас. Юноша кивнул. — Хорошо. Мако, ты извини… Напарник помог залезть девушке в машину, захлопнул дверь и повернулся к юноше. — Сейчас поедем? — поинтересовался тот. — Нет, идиот, — Зойсайт скривился, будто тот сморозил очередную вселенскую глупость. — Сначала Мако должна отдышаться и прийти в себя. Это же тебе не карета «скорой помощи»! Тряска по кочкам и специфические раны физ знает от чего ещё никого до добра не доводили, Мако запросто может впасть в кому. Или ещё куда-нибудь. И чему тебя только на медицине учат, балбес? Сапфир предпочёл не услышать последний комментарий. — Через минут десять-пятнадцать, когда пройдёт первый шок, двинем. Дольше задерживаться опасно. А я, пока мы ждём у моря погоды, ноги перебинтую. Зойсайт отошёл в сторону, уселся под берёзой, недалеко от большого муравейника и принялся снимать сапоги. Те в ответ упорно сопротивлялись. — Ты правда Мако искал? Один? Сам? — мальчишка прислонился к кузову машины и недоверчиво посмотрел на старшекурсника. — Сапфир, — Зойсайт брезгливо скривился. — Ты же вроде на идиота не похож. Хотя… кого я обманываю… похоже, это у тебя от брата. — Он оглядел юношу оценивающим взглядом и усмехнулся. — Не трогай Алмаза! — вспылил мальчишка. — Хм, очень трогательно, Сапфир! Весьма, весьма, — Зойсайт рассмеялся. - Да, я действительно искал Мако при всей моей нелюбви ко всем подобным мероприятиям. И одним тортом ей от меня теперь не отделаться. Слышишь, Мако? — Слышу, слышу, эксплуататор, — раздалось из кабины водителя. — А ты, Сапфирчик, приходи к нам на чашечку чая. Поговорим, побеседуем. — Зойсайт накренился на ствол берёзы и, лениво наматывая на палец рыжую прядь волос, довольно улыбался. — И брата можешь прихватить. Мне и ему найдётся, что сказать. Сапфир медленно багровел. — А ты, кстати, что тут делаешь? — Зойсайт окинул взглядом грузовик. — Какое тебе дело? — Ну, ну. Зачем же так грубо. Я же удовлетворил твоё любопытство, теперь твоя очередь. Юноша сердито насупился. — Что в кузове-то? — Зойсайт принялся заматывать себе ноги. — Товар, — негромко отозвался тот. — Вот как? — Зой приподнял брови. — И какой? 15-SL? Хотя нет, для него ещё рановато. Может 13-МВ? — 5-D. — Да ну? — искренне удивился тот. — Новенькие? — Всякие. Вёз несколько прошлых да и новых тоже на продажу. — А почему ты? — Остальные на поисках да в госпитале. Некоторые на небесах, — Сапфир показал указательным пальцем вверх. — Выполнять рейды некому, а деньги нужны. Лекарство-то заканчиваются, новые купить не на что. А ты знаешь же- не будет сыворотки, все подохнем. Зойсайт кивнул. — Знаю, знаю. Встал, отряхнул брюки и, поправив китель, уже с большим любопытством оглядел светло-серую машину. — Ну давай посмотрим. — На что? — На товар. — Зачем? — Ну что-ж ты тупой-то такой! — Зойсайт в нетерпении и раздражении прищёлкнул языком. — Открывай двери, давай. Я посмотрю. Может что-нибудь для себя приобрету. — Ты? — А что? — удивился тот. — Кунсайту можно, а мне нельзя? Меня лично уже тошнит от всех этих его заморочек. Открывай двери быстрей. Посмотрим себе какую-нибудь игрушку. Ну или просто посмотрим? — добавил он, чуть задумавшись. — Как я слышал и видел, в «Линсейле» ничего хорошего нет. Сапфир некоторое время молчал, явно размышляя, стоит ли спорить с ним или нет, но потом, обречённо махнув рукой, подошёл к грузовику, открыл двери и что-то кому-то сказав, вывел на свет примерно с дюжину девушек. Они выстроились в линию, крепко прижимаясь друг к другу, и глядели с непередаваемой ненавистью то на Сапфира, то на Зойсайта. Если бы взгляды были материальные, парней расплющило в первые секунды. Зойсайт лишь повёл плечами и ухмыльнулся, задиристо сверкнув зелёными глазами. — Так это и есть тот самый хвалёный товар «Линсейла»? — разочарованно протянул Зой, нацепив на лицо свою фирменную физиономию обиженного ребёнка. — А я-то думал, что девушки «Линсейла», извините, ныне покойного «Линсейла» гораздо симпатичнее. По крайней мере, мне не говорили, что они так сильно похожи на троллей. Послышался возмущённый шёпот и кое-какие словечки не слишком приятного содержания. Надо же, а таких выражений даже он не знал. Нужно будет поинтересоваться… — Ладно тебе, Зойсайт. Ну не так уж они и некрасивы. Конечно, не в сравнении с нашими, но с крепкой выпивкой… очень крепкой, потянет… — Сапфир, странно улыбаясь, внимательно изучал свои ботинки. Зойсайт фыркнул. Потом несколько раз прошёл, брезгливо изучая девушек. Те дарили ему в ответ аналогичные взгляды и было непонятно, кто кому сильнее желает смерти. Причём далеко не быстрой. Конечно, Зой немного приврал. Девушки были весьма и весьма симпатичны. Да что там говорить, некоторые будто сошли с подиумов и со страниц глянцевых журналов. Но было одно «но». Это были враги. Враги не могут быть красивы. И… ну как Зойсайт мог упустить такой шанс ещё больше унизить тех, кто сломал им жизнь? Тут ещё и Сапфир вовремя подключился. Иногда парнишка соображает чертовски хорошо. Может быть для него ещё не всё потеряно и гены братца в нём не взыграют. Он ещё раз обошёл девушек и презрительно хмыкнул, скрестив руки на груди. — Ладно, Сапфир, тащи запасник. — Кого-кого? — не понял тот или только сделал вид, что не понял. Старшекурсник обречённо хлопнул себя по лбу. — Ты меня за окончательного идиота принимаешь, а? Нет, ну это даже не интересно? — парень сделал вид, что расплачется. — Да и врать мог бы получше научиться. Эх, тебе с такой актёрской игрой только на бульвар топать. И куда катится мир? Ты считаешь, что я не знаю, что лучших девушек ты оставляешь для себя и брата. Алмазу я, конечно, понимаю зачем они. Но зачем тебе… впрочем это твоё дело. Поэтому выключай из себя идиота и тащи запасник, если не хочешь, чтобы твоё дело стало моим. — Не знаю, о чём ты говоришь, — мальчишка упрямо поджал губы. — Похоже кнопка выключения идиота у тебя сломалась, — с трагичным видом произнёс Зойсайт, насмешливо прищуриваясь. — В Незнайку решил поиграть? Хорошо. Тогда я поиграю в Знайку. А Знайка всё знает и всех всегда просвещает. Уловил суть? Сапфир побагровел, в полголоса выругался и, кинув на Зойсайта ненавидящий взгляд, направился к дверям кузова. *** Ами падала. Несколько старшекурсников «Осхабы» шутки ради столкнули её вниз с высокого обрыва. И вот, глядя на приближающиеся волны глубокого горного озера и камни, которые так усердно стачивала вода, превращая их в заострённые пики, девушка уже мысленно попрощалась со всеми, кого знала и любила. Нефрит, девочки, Мина с Селеной, её боевая группа, родители. Все они, словно в замедленной съёмке, проносились перед её глазами, на которые невольно навёртывались кристальные слёзы от понимания, что больше она их никогда не увидит. Ами совершенно не хотелось умирать. Но даже то, что она является обладательницей нескольких золотых медалей с мировых чемпионатов по плаванию, не спасёт её. Удар о воду с высоты 35 метров ещё ни для кого не проходил бесследно. А уж если по воде мимо листик будет проплывать… удар будет равносилен жаркому поцелую с асфальтом, где ускорение свободного полёта будет равно…Ну спрыгните с этажа так десятого, будет самое оно. Холодный горный воздух больно резал глаза, ещё пуще наворачивая непрошеные солёные слёзы и приятно холодил бледную, хрупкую, словно дорогой фарфор, кожу девушки. Гладь блестящего, серебристо-голубого озера немилосердно приближалась. Ами вытянула руки, пытаясь хоть на немного смягчить удар, дабы смерть не была столь болезненней и мучительной. Но боли, как ни странно, не было. Едва пальцы Ами коснулись глади кристального горного озера, вода, переливаясь сияющие-голубым светом, мягко обволокла девушку и бесшумно втянула её в глубины водоёма. Сначала не было ничего. Ни боли, ни шума, только всеобъемлющая тишина и темнота. А ещё спокойствие. Такого спокойствия и такого умиротворения Ами не ощущала с тех пор…никогда не ощущала. Это было совсем не то спокойствие, когда запираешься в одиночестве в своей комнате, укутываешься тёплым одеялом и, прижимая к себе любимую мягкую игрушку, зачарованно вглядываешься в звёздное, бескрайнее небо. Нет, это было намного, намного слаще. Так странно… если это смерть, то она и не так уж страшна. Неожиданно, Ами почувствовала, что сквозь толщу воды и темноты к ней пробираются миллионы крошечных, сияющих всеми красками мира пузырьков. Мелодично напевая какую-то песенку, они опутали девушку с головы до ног и Ами ясно ощутила прилив хрустальной, ледяной, какой-то родной энергии. Как-будто вся вековая сила озера в один миг очутилась в ней, будто оно, как и когда-то давно, отдавало всю свою мощь своей законной хозяйке. Отдавало на созидание, а не на разрушение. Отдавало, чтобы творить жизнь и ни в коем случае не забирать её. Откуда-то поплыл чудесный знакомый аромат далёких горных вершин, чей снег, льды и великие кристаллы вершин грациозно играют в лучах сияющего горячего солнца. Странно, а ведь Ами никогда не была в горах. Откуда же она тогда знает этот аромат? И ещё не только знает, а чувствует и созидает. Откуда-то Ами знала, что это её любимый запах. Самый любимый и самый значительный. Ами улыбнулась, закрыла глаза и полностью отдалась во власть озера. Его воды, такие тягучие и прекрасные, нежно ласкали тело девушки, заживляли даже самые маленькие ранки, не только на теле, главным образом на душе. И почему-то сразу становилось так спокойно и хорошо. Как-будто так и должно быть. Как-будто это правильно. Это правильно. Сознание медленно начало заволакивать сладкой пеленой тумана, тихая мелодия пузырьков мерно убаюкивала и девушка не стала противиться подступающему забвению. Очень хотелось спать. Сквозь тишину и тихое пение пузырьков слышалось тихое шелестение воды. Да, именно шелестение. Ами казалось, что она слышала его уже раньше, ей была знакома эта мелодия, вся, до единого звука. Да, она слышала её раньше, но точно не на Земле. На Земле такого шелестения не существует. Но тогда где? Наверное, в мечтах. А вода продолжала всё также тихо нашёптывать девушке и сквозь её мелодичное журчание, Ами различила звонкий, похожий на бьющийся горный ручей, голос и чьи-то слова. Нет, не слова, песню. Это была песня о далёкой-далёкой планете, где большую часть суши занимали озёра, глубокие, кристальные, чистые и такие древние, что сама планета не помнит, когда они появились. Глубокие и ледяные. А вокруг них стояли горы и тысячелетиями хранили покой кристальных глубин вечности. Морозный, свежий и такой приятный воздух, не отягощённый тяжёлым дымом, лёгкий ветер, что играл хрустальными листьями голубых и бирюзовых деревьев и маленькая принцесса, чей звонкий смех, подобно ручейку в горах, с шелестом разносился по планете. Принцесса весело смеялась, подкидывала вверх сияющие ледяные капли набегающих на берег волн, а потом бежала дальше по холодному, каменистому берегу своими босыми ножками. По бледной щеке Ами скатилась прозрачная, кристальная слезинка, подобно тем капелькам, что подбрасывала в песенке маленькая принцесса и Ами вдруг с удивлением обнаружила, что плачет. Причём так горько и так безысходно, словно по давно потерянной родине. На сердце девушки стало так грустно и так тоскливо, будто когда-то давно она потеряла частичку самой себя. Сама не зная почему, Ами заплакала ещё сильнее. Песенка продолжалась и на душе синевласки становилось всё тяжелее и тяжелее. Но девушка не хотела, чтобы она заканчивалась. Она напоминает её о чём-то и пусть эти воспоминания и мысли такие грустные. А слёзы всё текли и текли и Ами не знала, растворяются ли они в холодной горной воде или же непрерывным и потоками сбегают по щекам. Ей было абсолютно всё равно. — Не плачь, красавица. Слёзы не идут ледяной принцессе. Принцесса должна улыбаться. Ами оглянулась, но никого не увидела. — Кто ты? — спросила девушка. — А ты не помнишь? Когда-то давно мы были лучшими друзьями. — Нет, я… не помню… — ответила синеглазка чуть дрогнувшим голосом и по щекам невольно снова заскользили слёзы. — Не печалься, принцесса. Хочешь, я расскажу тебе сказку? Я знаю, ты любишь сказки, — продолжил голос. — Ты же любишь сказки? — Да, люблю… — Тогда слушай. Я думаю, что тебе она понравится. Помнишь ту сказку, которую тебе поведал ручеёк? О несчастной и вечной любви Лордов и воительниц? — Да, — недоуменно отозвалась Ами. — Так вот. Я тебе поведаю другую сторону сказки. Не менее печальную, не менее вечную… Ты готова? — Да… — Тогда слушай… — Итак… в те далёкие времена, которых ни я, ни ты уже не помним, помимо легендарных защитниц света, принцесс внутреннего круга существовал ещё один некий союз, о котором не говорят с трепетом или с благоговением. Но лишь потому, что о нём уже все давно забыли. Помимо Внутреннего круга существовал ещё так называемой союз Внешних планет. Давным-давно это было. Жизнь процветала не только на земле и на планетах внутреннего соединения. Порой, сияющий свет жизни доносился из самых отдалённых уголков Галактики. В те времена в Солнечной Системе существовали ещё четыре Великих королевства, Великих державы, о которых всегда вспоминали с ужасом и трепетным почитанием ибо они не знали пощады, не ведали страха и всегда были верны своему долгу. Четыре Легенды, слава которых очень часто в некоторых уголках Вселенной превосходила славу Внутренних планет. Четыре Величайших державы всех времён и народов: Морское королевство планеты Нептун, королевство Ветров планеты Уран, королевство Времени планеты Плутон и королевство Теней планеты Сатурн. Правители этих планет слыли необычайной мудростью, стойкостью и непоколебимостью характера. А наследницы этих великих держав… да… они были достойными преемницами своих родителей. — А можно спросить… — Конечно. — А почему наследниками трона становились девушки? Ведь всегда трон королевства наследовал старший сын в королевской семье. — Интересный вопрос, красавица. И я знаю на него ответ. Этот закон, который ты обозначила действовал только на Земле. Почему? Не знаю. Возможно, им хотелось выделиться чем-то из остальных держав. А вот на остальных планетах обычно наследовали трон старшие дочери королевской четы. Обычно. На всех планетах был немного своеобразный подход к наследованию и о нём я расскажу тебе в следующий раз. Тогда, по странному стечению обстоятельств, у правителей всех восьми планет в семьях была только одна девочка. Тогда как законы некоторых планет подразумевали обязательное наличие хотя бы двух наследников. Скажем вот на Венере по закону у королевской четы должны быть обязательно две дочери. Но обо всём этом я расскажу тебе позже. А сейчас, продолжим сказку… Наследницы Внутренних планет были достойными преемницами своих родителей. Принцессы Внешних планет, также как и Внутренние, являлись воительницами. Легендарными войнами Галактики. Вот только они… не несли в мир добро и справедливость. Войны Галактики или как их ещё называли Внешние Войны, всегда держали позицию нейтралитета и никогда не вмешивались в военные конфликты внутри Солнечной Системы, никогда не принимали ни одну из сторон при стычках и сражениях между добром и злом. Внешние воительницы никогда не карали виновных и не защищали невинных. — Как никогда?! — у Ами от удивления округлились глаза. — Они же были войнами! Им была дарована великая сила! А они просто стояли в стороне и смотрели, как убивают людей?! Но это же бесчеловечно! — Такому человечку, как тебе, с твоим полным отсутствием жестокости, корысти и истинным непониманием всей жестокости мира, этого не понять. А ведь многие так и думали. И именно поэтому Старших воительниц слегка сторонились. Но нести в мир добро и справедливость была прерогатива младших войнов. Это был долг и обязанность войнов внутреннего круга. А у войнов Внешнего круга, у воительниц Урана, Нептуна, Плутона и Сатурна, задача была несколько иная. — Иная задача? — с удивлением в голосе переспросила Ами. — Что может быть важнее сохранения жизни людям? — Принцессы Внешних планет стояли на страже границ. Они были теми, кому было суждено вечно стоять на границе врат Солнечной Системы и оберегать её от вторжения из Космоса. — Вечно… — Вечно. Именно Старшие воительницы охраняли нашу систему от угрозы из далёкого Космоса и других измерений. — Расскажи мне побольше… — О ком? — в голосе послышалась едва заметная мягкая улыбка. — О этих принцессах. А у них тоже, как и у внутренних, была подопечная? — Нет. Наследницы Внешних планет никогда не брали никого на воспитание. Никогда и никого. Они считали, что это не их прерогатива. Их главной задачей была охрана границ, а всё остальное их не касалось. Поэтому они весьма со скептическим неодобрением отнеслись к тому, что их младшие сёстры по оружие взяли под опеку принцессу Луны. Они считали, что это будет мешать им выполнять их основной долг. Тогда… впервые на памяти всей Галактики принцессы Внутренних и Внешних планет столь сильно поругались. В последствии они не общались очень долгое время. Избегали друг друга и с упорством игнорировали. Пока… на одном из величайших балов в истории Солнечной Системы, проходившем на Земле, где принцессы Внутренних планет должны были официально представить Галактическому сообществу свою подопечную, не появились Внешние принцессы. Надо сказать, что они весьма редко посещали всякие различные балы и приёмы. Так, вот, на том балу случилось то, что потом сыграло очень злую шутку в жизни Внешних воительниц. Принцессы Внешних планет прибыли на приём с какой-то маленький девочкой и представили её, как свою подопечную и воспитанницу. То была принцесса Солнца. Легендарная, почти всемогущая, маленькая принцесса Солнца. И это было очень странно. Ведь, как я тебе рассказывал, всегда, испокон веков, они держались позиции нейтралитета. И тут никто не мог понять, почему принцессы изменили своим принципам. Но факт оставался фактом: маленькая принцесса центральной звезды Системы оказалась под опекой сильнейших войнов Галактики. Так протекло несколько лет. А может быть и столетий…тогда время текло совсем иначе, нежели сейчас. Но однажды… на самом дальнем краю нашей Солнечной Системы произошёл сильнейший взрыв, в результате которого в неё выбросило пятеро весьма странных юношей. Внешние войны, наученные своим горьким опытом, отнеслись к пришельцем весьма недружелюбно. Но поскольку те опасности не представляли или же пока делали только вид, принцессы отправили их жить на Землю, тайно присматривая за ними. — А кто были эти юноши? — Это были представители и наследники древнейшей расы их Галактики, откуда они прибыли. Там произошла какая-то катастрофа, в результате которой их выбросило в нашу систему. Вскоре, жизнь снова вошла бы в своё русло, если бы не одно «но». В процессе своих наблюдений, воительницы неожиданно начали понимать, что влюбляются в этих таинственных юношей, когда сами эти юноши ни на шаг не отходили от принцесс. Девушки понимали, что совершают ошибку, но в один прекрасный день, они поняли, что влюбились. Причём влюбились так, как влюбляются один лишь только раз и на всю оставшуюся вечность. Возможно, это произошло от того, что девушки слишком долго были одни. Они устали смотреть, как люди шарахаются от них, опасаясь их силы, устали видеть их взгляды, полные зависти, страха и уважения. А юноши были теми, кто по-настоящему понимал и не боялся воительниц. Они были теми, кому воительницы впервые за много сотен лет поверили по-настоящему, они наконец встретили тех, кто любил их без притворства и интриги. К несчастью. — Почему к несчастью? — безмерно удивилась Ами. — Вспомни, красавица, почему младшим воительницам было запрещено любить? — Потому, что они были воинами… — Вот именно. Это же правило касалось и Внешних принцесс. Они тоже были войнами, причём в некотором роде более могущественными, нежели младшие и им тоже было запрещено любить. В отличии от младших принцесс, Внешние наследницы не были никому обещаны в жёны. Им предоставлялось право самим решать за кого и когда выходить замуж. С единственным только условием: избранник должен был быть обязательно королевских кровей. Но принцессы вообще не видели пока в замужестве никакой острой нужды и считали, что прекрасно могут обойтись и без этого. До этого момента. А тут ещё и юная принцесса Солнца прониклась симпатией к юношам, которым удалось склонить девочку на свою сторону. Счастье возлюбленных продлилось недолго. На границах и внутри Системы неожиданно начали происходить странные и ужасающие вещи. Везде вспыхивали военные конфликты, люди гибли миллионами, по всей Системе стали происходить стычки и катастрофы. И никто не мог понять в чём дело. Никто не мог понять причины всех этих событий. Все следы вели к возлюбленным Внешних принцесс. Воительницы долго не хотели признавать вину юношей, не хотели признавать, что ошиблись, ошиблись впервые в жизни и пытались справиться своими силами. Но когда на границе Солнечной Системы порвалась ткань завесы Времени и Пространства, воительницы поняли, что не могут дальше закрывать глаза. Во имя блага Солнечной системы, они решились на последнее средство. Принцессы заточили своих возлюбленных в бездну Чёрной дыры, прерывая таким образом чреду несчастий в Системе. Маленькая принцесса Солнца умоляла их не делать этого, утверждала, что они невиновны, но воительницы не послушались. И тогда, в самый последний момент, когда Чёрная дыра почти поглотила юношей… — Что она сделала? — Она ушла с ними. — Ушла с ними? — Да. Принцесса бросилась в чёрную дыру и едва она это сделала, как та захлопнулась. Войны пытались вытащить оттуда свою подопечную, но было уже слишком поздно. — Она умерла? — Кто? — Принцесса Солнца? — Нет. Воительницы отправили их всех в пространство, где нет ничего. Ни времени, ни жизни, ни смерти. Там не было даже пустоты, поэтому никому неизвестно, что стало с ними дальше. Может быть они погибли, а может быть до сих пор бродят в леденящем холоде бездны Чёрной дыры. — Как это ужасно! — содрогнулась Ами. — Нет. Это ещё не самое ужасное.- продолжил голос. — Но что может быть ужаснее? — Несчастья в Солнечной Системе продолжались и даже не думали сбавлять обороты. Наоборот, лишь усиливались. — Это значит… — Юношей подставили, — подтвердил голос. — Воительницы ошиблись. Они заключили в Чёрную дыру невиновных. Ами негромко ахнула и закрыла руками глаза. — К сожалению, девушки поняли это слишком поздно и ничего изменить уже было нельзя. Принцессы совершили ошибку, они погубили тех, кого любили больше жизни, тех, кто по-настоящему понимал их и боготворил. Они считали, что поступают так ради спасения всей Солнечной Системы и не знали, что совершали ошибку, которая будет мучить их всю оставшуюся вечность. — И что произошло дальше? — А дальше ты знаешь. Пробудилось Древнее Зло, разбуженное силой светлой любви младших воительниц и Небесных Королей и поселилось на звезде, которое по вине Старших принцесс осталось без своей принцессы и хранительницы — на Солнце. На центральной звезде Системы начали появляться чёрные пятна, которые заглушали свет, отчего зло лишь увеличивало свою силу. Когда свет Солнца наконец погас, Древнее Зло, впитав в себя его энергию, поселилось в душе несчастной женщины с разбитым сердцем и она, подчинив себе прекрасную голубую планету Земля, двинулась войной на Луну. Страшен был бой, везде лилась кровь и смерть безнаказанно ходила по планете, забирая всех, до кого смогла дотянуться. А во время этой Великой, последней в жизни многих людей, битвы, Внешние воительницы стояли где-то на границе и молча наблюдали за тем, как рушится их мир и как погибают маленькие девочки, не побоявшиеся выступить против большой Тьмы. — Они даже не сражались?! — возмутилась Ами. — Им было это запрещено. Они не имели на это никакого права. Долг Внешних воительниц состоял в том, чтобы защищать границы Системы и они не могли вмешиваться в войны внутри Галактики. Воительницы и так уже совершили две ошибки: первую, когда полюбили и поверили, а вторую, когда заточили в Небытие невиновных. Третьей ошибки позволить они себе просто не могли. И мир оказался уничтожен, и кровь лилась рекою, и земля пылала огнём, и воздух дышал смертью. И поднял воин Сатурна свой палаш Смерти, разрушив тем самым остатки жизни и полетел свет нового дыхания возрождаться в будущее. Сам воин Сатурна впал в глубокий вечный сон, чтобы снова проснуться на заре веков. Войны Урана и Нептуна ушли вслед за Сатурном и осталась из всех Великих воительниц лишь воин Плутона. Единственная из всех она осталась жива ибо принцесса просто не могла умереть. Сущностью её всегда было время и пока существует время, существует и она. Принцесса полетела сквозь Время и Пространство вслед за светом нового дыхание, в будущее. С тех пор она вечно путешествует по Времени вслед за своими сёстрами по оружию, стараясь найти вновь и вновь возродившихся подруг. Осознание собственной вины преследует с тех пор не только её, но всех остальных Внешних войнов, пусть даже они и не помнят ничего. Они обречены вечно жить с этим грузом на сердце и раной на душе, ни на миг не забывая своей вины, но не помня её причины. Судьба повелела, что призраки их прошлого с тех пор вечно будут преследовать их, где бы они ни находились и кем бы они ни перерождались, являясь во снах и вновь и вновь лишать их нормальной человеческой жизни. Вот так печально закончилась эта история. Вот так она показывает людям истинную ценность жизни и жестокость каждой ошибки. — Но… это же только сказка? Это же только сказка, правда? — с надеждой спросила Ами. — Да, это только сказка. — Она… ещё печальнее, чем предыдущая. Как же принцессы живут с этим на сердце? — Тяжело. Судьба забрала у них память, отнимая воспоминания о том, что они совершили. Лишь принцесса Плутона всё помнила, но она и не перерождалась. А остальные… были вынуждены страдать и винить себя, сами не зная из-за чего. — Но это… это… это же ещё ужаснее! — Да. Но это их наказание. Это их плата за ошибки. — Неужели они никогда так и не были прощены? — Нет и не будут. Их ошибка послужила началом Великого конца, хоть и Древнее зло пробудили младшие воительницы. Это их ошибка и их наказание. Ами замолчала, вытирая с глаз едва успевшие проступить слёзы. Да, принцессы были виноваты, но никто из них не заслужил такой кошмарной участи! Они же думали, что жертвуют своей любовью на благо человечества, они же не знали… они не знали! — Не печалься, принцесса. Это всего лишь сказка. Это лишь сказка и не более. Ами несмело кивнула. — Мне пора, принцесса. — Что? Нет, нет, не уходи! — Мне пора идти, — повторил голос. — А точнее, это тебе нужно идти. Тебя ищут те, кому ты безумно дорога. Прощай, моя ледяная принцесса. Мне было очень приятно вновь встретиться с тобой. Не успела девушка и рта раскрыть, как сияющие пузырьки зашевелились и, закружившись вокруг Ами переливающимся голубым водоворотом, потянули её к поверхности. Снова зазвучала песенка про маленькую ледяную принцессу, а Ами поднималась всё выше и выше, навстречу сияющему солнцу. Ами очнулась от того, что кто-то аккуратно вытирал ей лоб мокрой тряпкой. Чьи-то нежные пальцы скользили по коже девушки, гладили её лицо, на которое изредка падали странные капельки, похожие на горячие слёзы. Она попыталась открыть глаза, но веки отказывались подчиняться. Совсем некстати на ум пришла фраза из давно прочитанной книжки: «Поднимите мне веки». А затем мысли медленной рекой потекли к сказке, рассказанной когда-то ей горным озером. Почему она снова видела события её давно минувших дней? Может это какой-то знак? Но тогда знак чего? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Раздался чей-то встревоженный шёпот и на лоб девушки снова опустилась мокрая тряпка. Воздух начал значительно нагреваться, и с каждой минутой дышать становилось всё труднее и труднее. Ноги свело странной судорогой, а рук Ами попросту не чувствовала. Наконец, она решила предпринять ещё одну попытку открыть глаза. Это удалось девушке только с третьего раза. Мир резко поплыл, насыщенный яркими красками реальности и когда глаза синевласки наконец попривыкли к освещению, она смогла разглядеть образ юной, рыжеволосой девушки с поразительными светлыми для этого мира глазами. — Ами, ты очнулась! — обрадовалась девушка и одарила её солнечной улыбкой. — А я уже и не надеялась! — Оливия… — сквозь силы прошептала Ами потрескавшимися губами, сил улыбаться у неё не было. Девушка слегка провела по сухим губам Ами мокрой тряпочкой и синеглазка довольно отчётливо ощутила сладковатый вкус персиков. — Я так боялась, что ты не выкарабкаешься! Ранения, прямо скажем, у тебя не детские. Все эти несколько часов ты прометалась в дикой горячке, что-то кричала, кого-то звала и постоянно плакала. Это было так страшно… — Как… прошло уже… несколько… часов? — речь Ами давалась с большим трудом, губы не слушались, хотя она и чувствовала, что они начинали медленно приходить, если так можно выразиться, в себя. — С того момента, как тебя принесли к нам, — ответила вместо Оливии сидящая рядом Ара, невысокая девочка с поразительными серыми глазами и длинными русыми волосами. — А… где я? Где… мы? — Ами оглядела небольшое, железное на вид помещение, очень похожее на кузов какого-то грузовика. — Мы… — Оливия тяжело вздохнула. — Теперь мы пленники школы «Осхабы», — произнесла она с величайшим отвращением, какое только можно было изобразить и, закатав рукав, показала синеглазке запястье. На нём зиял знак в виде чёрной перекрещенной буквы «О». — Добро пожаловать в великую империю Зла! — Они… это… выжгли? — Ами буквально задохнулась от гнева. Оливия кивнула и нахмурилась. — Это ещё не самое страшное. Парням пришлось гораздо хуже. Их практически до полусмерти избили. — Оливия… расскажи мне… что произошло? Как ты оказалась здесь? — девушка попыталась приподняться, но новый приступ боли снова уложил ту на лопатки. Оливия поджала губы, демонстрируя то, как ей снова не хочется переживать те события, но решившись спорить с Ами, дрогнувшим голосом начала своё повествование. — Понимаешь… я даже толком и не поняла ничего. Я была на фехтовании, как вдруг, ни с того, ни с сего прозвучала тревога и мы тотчас выдвинулись на свои позиции. Сейи нигде не было, поэтому мне пришлось идти туда одной. Едва я подошла к своей позиции, появились какие-то два бугая с эмблемами «Осхабы» на плечах, скрутили меня и уволокли. Всё произошло так быстро и стремительно, что я даже пикнуть не успела. На остальных позициях тоже самое произошло. Правда… не знаю пока, что со снайперами сделали… Снайперов мы ещё не видели, — они обвела взглядом остальных девушек и Ами только сейчас заметила знакомые лица. Ей доброжелательно улыбнулись, а Оливия тем временем продолжила. — Когда эти бугаи волокли меня куда-то, нацепив что-то на голову, я ещё слышала выстрелы откуда-то сверху. Как говорят, наши ребята смогли отправить в бесконечный круиз целый отряд «Осхабы». А потом… возможно, наших в отместку прямо там и порезали. Вот и всё, в общем-то. Вся история. Потом меня приволокли в школу и бросили к остальным. Нет, честное слово, «Осхаба»- такие звери! Ами молча кивнула. Все их с Нефритом догадки подтвердились. Все до единой. Только теперь непонятно, что стало со снайперами на вышках. — Ами… нас предали. «Осхаба» знала все наши позиции, смены караулов и расположение помещений. Она знала о нас абсолютно всё. — Я знаю, Оливия… Нам с Нефом повезло. Мы пришли немного позже всех вас, поэтому нам и удалось не попасться в мышеловку. Оливия, прости… это… Сейя предал всех нас. Сейя сдал нас «Осхабе». — Ами… — девушка ласково улыбнулась и ещё раз протёрла Ами лицо, видимо решив, что у неё снова начинается горячка. — Ну что ты такое говоришь… Сейя не мог предать нас. Он наш человек, и ему я полностью доверяю. Доверяю, как себе. — Это он, солнышко, прости… Немного поломавшись, Ами выложила подруге и всем, кто находился в фургоне всё, что с ними произошло. Как Мамору попросил их о помощи, из-за чего они и задержались, как они вытаскивали Нару и как Сейя заманил их в кабинет директора, где ребят ждал Кунсайт со связанной Минако. Как они выбирались из школы, в результате чего погибла Селена. Как они додумались до истины, которая скрывала в себе настоящую картину произошедшего и как они ходили на разведку в «Осхабу». Умолчала Ами только о взрыве, просто упомянув, что Мамору погиб. И… как они расстались с Нефритом, который теперь в одиночку спасал малышку. Всё это она выложила, не таясь и не кривля душой, ведь здесь находились те, кто оказался в такой же ситуации, как и она. Здесь находились родные ей люди, которые отдадут жизнь за тебя, если потребуется. Ами выложила всё произошедшее, а затем в изнеможении замолкла, чувствуя на душе и сердце странную лёгкость, будто она избавилась от тяжёлого груза. — Как же так, Сейя… — мёртвым голосом прошептала Оливия. — А ведь он был таким классным парнем, — произнёс кто-то в углу. — Как ты мог… как же так… зачем… Значит Нефрит с малышкой всё-таки выбрались. Ну хоть это хорошо. Нефрит — парень толковый, хоть и раздолбай. Он убережёт девочку. Ами кивнула и, снова поморщившись от приступа внезапной боли, мельком взглянула на раны. Рука и нога были перетянуты какими-то шнурками на манер жгута, чуть выше места ранения. Ага, правильно, чтобы избежать ещё большей кровопотери. — Оливия, а что ты тут делаешь? Где мы вообще? — Ами огляделась. — Понимаешь… — несмело начала девушка. — Как бы тебе это помягче сказать… мы на продаже. — То есть? Оливия повернулась за помощью к сидящей рядом Аре, но та сделала вид, что ничего не замечает и девушке пришлось выпутываться самой. — Ну… как бы тебе так сказать, чтобы… эм… мы на продаже… в данный момент… кхм… нас повезли на продажу. — Оливия, объясни толком. — Нас продают богатым и влиятельным людям за очень большие деньги, — выпалила на одном дыхании Оливия и закрыла руками покрасневшее лицо. — Что?! — воскликнула Ами. — Ага. Иногда на время, иногда пока товар не надоест покупателю. А товар — это мы. Что с нами делать, решает сам покупатель. Иногда просто убрать дом или сделать какую-либо чёрную работу. А иногда… кхм… ну ты меня поняла. — Нас продают, словно животных?! — гневно возмутилась Ами. — И это в XXI веке?! Какая дикость! Это же просто варварство! Как так можно продавать живых людей? Как им вообще это в голову только могло прийти?! — Им нужны деньги, — безжизненным голосом ответила Оливия. — Им срочно нужны деньги, чтобы приобретать какие-то лекарства, без которых они загнутся буквально через неделю. — А ты откуда это знаешь? — подозрительно сщурила глаза синевласка. — Не подумай ничего такого, Ами… Я подслушала случайно разговор… как раз вот перед этой отправкой. Нас загружали в грузовик, и я услышала яростный спор Сапфира с кем-то со старших курсов. — Кого-кого? — Сапфира. Этот тот, кто тебя к нам приволок. — Редкостный идиот, таких ещё поискать надо, — раздалось где-то из угла фургона недовольное бурчание. — Это его ник? — спросила Ами, прокручивая в уме расплывчатое воспоминание о нескольких пулях, адресованных ей невысоким подростком с иссиня-чёрными волосами. — Нет, — отозвалась Оливия. — Это его настоящее имя. Ник я не знаю. — Дибилы, — прокомментировала Ами. — Я никогда и не сомневалась, — заметила та. — Ну и вот. Они громко кричали, спорили о чём-то, вопили что-то про то, что деньги кончаются, лекарств нет и все скоро они отправятся на тот свет. — Скатертью дорожка, — снова раздалось из угла фургона. — И не говори, — согласилась с кем-то Оливия. - Ами, я вот что подумала…ты не считаешь, может ли эти лекарства быть связаны с тем уроном, который мы, по их мнению, им нанесли? Быть может этими лекарствами они лечатся как раз именно от этого? — Я уже подумала об этом, Оливия. Вполне возможно. Но вот только это совсем не объясняет, зачем им нужна малышка. — Ага. И я совсем не понимаю и не помню, чем мы так могли им навредить? За стенами грузовика что-то хрустнуло и машина, сердито зафырчав, остановилась. Девушки напряжённо замолчали. — Оливия… — тихо прошептала Ами. — А ты… сколько раз была на продаже? — Два раза. Но мне ещё относительно повезло. Меня покупали богатые стервозные дамочки и заставляли чистить уличные сортиры. Без перчаток и прочих средств. Не понимаю их логики. Им что, лень было вызвать уборщика, что-ли? Ами представила эту картину и скривилась. — А вот Аре не повезло. Оба раза её покупали мужчины. Ара шикнула на девушку и отвернулась. — Мы пытались сопротивляться, — продолжила Оливия. — Но нам быстро и довольно популярно объяснили, что если совершим какую-либо глупость, нашим парням светит прямая дорога в бездну. В настоящее время они работают на каменоломнях, шахтах и прочих трудоёмких процессах. Иногда мне кажется, что особой разницы между бездной и тем, где они сейчас находится, нет никакой.Теперь ты понимаешь? Мы все в просто безвыходной ситуации. И что делать дальше, никто из нас понятия просто не имеет. Блин, неужели теперь вот так печально протечёт вся наша дальнейшая жизнь? — Нее… не пройдёт, — скривилась Ара. — Скоро мы станем заплесневелыми дряхлыми старушками, и нас всех убьют за ненадобностью, — конец фразы девушка нарочно произнесла таким замогильным шёпотом, что Оливия невольно вздрогнула, а Ара залилась смехом. Смех тут же был подхвачен другими пленницами. — Расслабься, Вия, я шучу. — Не смешно! — в запале воскликнула рыжеволосая. — А ведь Ара права, — задумчиво произнесла Ами. — Чего? — хором воскликнули девушки. — Ты правда считаешь, что нас кокнут? Ами, я же просто пошутила… — Ара скривилась. — Да нет, я про другое. Ты права, нам не стоит раскисать. Мы должны собраться с мыслями. Раз «Осхаба» объявила нам войну, значит будет война. И пока у нас в руках главный козырь- малышка. Раз уж они так рьяно гоняются за девочкой, мы сыграем на этом. Только сначала нужно разузнать, зачем она им…а уж потом мы отыграемся! — закончила синевласка с до нельзя довольным лицом. — Это я имела ввиду? — переспросила поражённая Ара. Позади послышались чьи-то смешки. — Ами, ты чего-то придумала? — несмело поинтересовалась Оливия. — Я потом вам всё расскажу, когда сама до конца досоображаю. А сейчас… нам нужно разузнать побольше о них самих, их планах и тому подобное. Нужно, как выразился бы М… Мамору, нарыть информации. И дождаться, когда Нефрит вытащит Минако. — Ты и права считаешь, что он пойдёт один её вытаскивать? — скептически поинтересовалась Оливия. — Несомненно. Он не будет Нефритом, если не сделает хотя бы одну попытку. Тем более сейчас, когда он уверен, что я мертва. А это его лишь подстегнёт насолить «Охабе». Мина нам очень пригодится. Мне всегда казалось, что она ещё раньше всех нас встречалась с ними, ещё до школы и поэтому хорошо понимает их логику. Поэтому «Осхаба» в такой спешке и убрала Мину с шахматного поля. Мы же пока будем обдумывать план и операцию контрудара. Всё-таки зря они нас всех вместе собрали. Весьма и весьма недальновидный поступок. Мы сильны, когда едины и слабы, когда разъединены. «Осхаба» слишком уверена в своих силах и в своей мощи, ей даже в голову не может взбрести ждать от нас подвоха. Собеседницы Ами не стали что-либо говорить, а просто согласно кивнули и этот кивок пошёл по фургону, повторяясь из раза в раз. Конечно, возвращать людям надежду всегда было прерогативой Мины или Селены, но раз уж так вышло… — Послушай, Ами, — вдруг произнесла Оливия. — А ты чего это там натворила? — В смысле? — не поняла синевласка. — Ну, когда тебя к нам в фургон притащил Сапфир, всю израненную и в крови, он был так зол! Дал нам какие-то таблетки, сыворотку и воду, велел тебе всю эту бадью дать. Типа «всё это стабилизирует твоё состояние», — девушка так похоже передразнила юношу, что по грузовику снова пошли смешки. — А он не объяснил, почему был так добр? — душу Ами грызли тревожные и не слишком радужные предчувствия очень скорой и мучительной смерти. — Объяснил. Сказал, что ты там такое натворила, что умереть от пули для тебя будет слишком роскошной привилегией, и они тебе этого не позволят. — Нда… теперь они меня минимум расчленят, а максимум… — Ами передёрнуло от страха и отвращения. — Так что ты там натворила? — О, да сущий пустяк. Разнесла самодельной гранатой больше половины их территории и поубивала кучу их народу. Но перед этим немного пополивала их огнём и слегка попугала иллюзиями. — Да, подруга… — севшим голосом произнесла Оливия, пока некоторые из пленниц перекатывались от смеха по полу. — То-то он говорил, что тебя ждёт долгая, красочная и мучительная смерть. — Вот, вот и я о том же. Правда, если честно сказать, разнесла её не совсем я, я только смастерила все эти фиговины… раздербанил всё Мамору, но раз теперь его нет, все лавры и палки достаются мне и Нефриту. Не сомневаюсь, что его ждёт такая же участь, ежели поймают. Хотя нет, не поймают. — Ну ты учудила, Ами. — Ага. Но по правде говоря, я совсем не хотела этого. Мамору должен был бросать гранаты по очереди! По очереди, понимаешь?! Я не хотела никого убивать, а он… — Мы всё понимаем, Ами, всё понимаем, — ласково сказала Оливия, обняла синевласку и, прижав к себе, принялась успокаивающе гладить её по голове. — Но прошлого не воротишь. Что случилось, то случилось. Мы должны жить дальше и бороться. Всё будет хорошо. Верь мне. Ами всхлипнула и кивнула. Где-то снаружи послышалось чьё-то изощрённое ругательство, а затем двери грузовика скрипнули и, дрогнув, с противным скрежетом распахнулись. В проёме возник юноша, тот самый, что поймал Ами. Сапфир значит. Второкурсник. Ами мысленно вздохнула. Вот же позор- быть пойманной каким-то жалким второкурсником. Эх, вот же невезуха! Сапфир что-то сказал девушкам и в его голосе послышалась какая-то угроза, Ами не ясно услышала его слова. Девушки, кидая на него убийственные взгляды, вышли, оставив их с Оливией в одиночестве. Однако не прошло и пяти минут, как он снова появился и жестом велел девушкам выходить, при этом зло прошипев: — Без шуток! — и указал на большой пультик, чем-то слегка похожий на рацию, висевший у него на поясе. Очевидно, это был не простой пультик ибо Оливия негромко выругалась, чего раньше Ами не наблюдала за девушкой, наверняка у Нефрита научилась, отметила себе синевласка, но подчинилась. Помогла Ами встать и они вместе с трудом вышли на улицу. Ами, опираясь на подругу, внимательно огляделась. Светало. Очевидно, только-только наступало утро. Значит она провалялась без сознания всю ночь? А девчонки говорили, всего лишь несколько часов. Место было похоже на колючую смесь пустыни, глубокой чащи пепелища. Нет, территория уже была довольно ухоженна, но обгоревшие деревья и кустарники как-то настораживали и пугали. Под ноги попадали мелкие гальки и камни, а чуть поодаль росла слегка почерневшая дикая вишня и шиповник. И посреди всего этого великолепия на девушек надменно взирал молодой юноша. Высокий, может чуть ниже Нефрита, в будничной форме старших курсов «Осхабы», длинные рыжие, слегка волнистые, волосы были стянуты в хвост изумрудной лентой и причудливым узором ложились на его широкие плечи и спину так, что казалось, будто само солнце запуталось в этих ярко-рыжих вихрях. Ярко-изумрудные глаза прищурены в знакомой издевательской усмешке и казалось, будто вся зелень мира собралась в этих глазах, до того необычными они были. Ами всегда любила зелёный цвет. Он ей казался таким родным, нежным и прекрасным. Очень часто, она часами смотрела, как ветер играет изумрудными листьями деревьев, пока Мина с Селеной уничтожали очередной торт и пыталась понять, почему её так привлекает этот цвет. Но… стоп. Зелёные глаза… А не он ли это следил за ней тогда в лесу, когда она слушала очередную сказку ручейка? Мгновение и синевласка вспомнила этого молодого человека. Именно же он был тогда вместе с этим холодильником Кунсайтом на самой-самой первой её операции. И именно в него угодила осколочная гранатка Мамору и Селены. Ох, не добрыми словами он сейчас их вспоминает, ох, не добрыми! Господи, зачем он здесь? Ами почувствовала, что сердце резко увеличило свой ритм, грозясь выпрыгнуть из грудной клетки и в страхе убежать в куда-нибудь в лес. Или… Зелёные глаза парня притягивали, пугали и гипнотизировали. Ами поняла, что почему-то боится этого странного юноши. И боится не из-за того, что он может её сейчас убить или ударить. Нет, она боялась его на уровне инстинкта. Что-то в голове девушке резко щёлкнуло, включив неведомую ей до селе функцию самосохранения. Ами спохватилась, поняв, что разглядывает его до неприличия долго. Оливия, увлечённая тем, что пыталась взглядом убить осхабцев, этого не заметила. Сапфиру на это вообще было начхать с высокой башни и он, присоединившись к Оливии, пытался убить взглядом зеленоглазого парня. А тому, судя по его выражению лица, было наплевать вообще на всё на свете, лишь бы его любимого и замечательного не трогали. Ой, как всё запущено! Рыжеволосый субъект, не обращая абсолютно никакого внимания на Ами, подошёл к Оливии и принялся внимательно её рассматривать. Ами ощутила сильное желание пнуть парня, исходящее от подруги и мысленно была с ним полностью согласна. Он обошёл Оливию кругом, внимательно осмотрел и удовлетворённо кивнув, обратился к Сапфиру. — Вот эту мне завернёшь, — сщурил горящие, словно у древнеегипетской кошки, зелёные глаза и указал рукой на Ами. Наступило молчание. В шоке были все, даже Сапфир. — Брюнетку, что-ли? — переспросил он. — Именно. — Позволь тогда спросить, для чего ты разглядывал рыжеволосую? — Для интереса, — лениво ответил парень. — Ты-дурак? — А ты? И давай по-быстрее, Сапфир. Я спешу, если твой недоразвитый мозг это подзабыл. — Это девушка не продаётся. Она проходит фигурантом и очень ценным пленником с необычайной кладезью информации. Кроме того, это именно она взорвала ту гранату. Ами было хотела возразить, но подумав, благоразумно решила отказаться от этой затеи. Не стоит и в так уже полыхающий огонь добавлять бензина. Тем более, сил, чтобы спросить с кем-либо у неё совершенно не осталось. — Мне плевать. И я прошу тебя, Сапфир, не нужно строить из себя идиота. У тебя и так это отлично получается. Если бы эта девочка проходила столь важным пленником, ты бы её уже давно отвёз в школу. Может это и действительно она устроила взрыв, — он посмотрел на Ами таким взором, что по бледной коже девушке прошёлся озноб, а затем её обдало удушливым жаром. — Вот только все, включая Кунсайта, убеждены в том, что она погибла. И погибла от твоей пули. Не объяснишь столь странный инцидент? — он прищёлкнул языком. Сапфир упрямо молчал. — Нет? Тогда позволь, я объясню. Ты, ненароком оказавшись здесь, случайно подстреливаешь эту неуловимую мстительницу и лишь потом узнаёшь, что весь этот фейерверк устроила именно она. Затем говоришь Кунсайту, что убил её, предъявляя в качестве доказательств её оружие и кровь. Тебе всегда все доверяли и поэтому поверили. Ты же загрузил её в машину, чтобы вместе вот с этой рыжеволосой девицей для брата, увезти к себе в качестве своей личной игрушки. И в результате и в школе все довольны, и ты в накладе не остался. Ну что, всё верно? Мальчишка кинул на него такой убийственный взгляд, что парень расхохотался. — Да, Сапфир, — произнёс он наконец, отсмеявшись. — Тебе с твоими интригами только Берилл может конкуренцию составлять. А теперь слушай сюда, — он в который раз прищурил изумрудные глаза, в которых мелькнул странный, едва уловимый осколок вечности. — Я никогда не играл в молчанку и играть не собираюсь. Если в школе узнают о твоих «шалостях», тебя вздёрнут вместе с ней, — он указал на Ами. — И можешь не сомневаться, плакать я по тебе не стану. — И чего тебе надобно? — сквозь зубы выдавил из себя подросток. — Я уже сказал. Судьба рыжеволосой мне до лампочки, но с этой, — снова кивок на Ами. — я хочу немножко поиграть. До того, как её повесят. Вот на этой карточке денег хватит на то, чтобы оплатить недельный отпуск за границей всей доброй половине всей «Осхабы». — с этими словами он достал небольшую пластмассовую чёрную карточку с выгравированными на ней золотыми символами. — Тебе в уплату этого хватит за глаза. Товар мне доставишь в наш с Кунсайтом загородный дом. — Я тебе не курьер! — тот час же вспылил Сапфир. — За те деньги, что лежат на карточке, — он постучал пальцем по пластику. — Мог бы раз и поработать. Сапфир грубо ругнулся и от злости пнул в подвернувшееся под ногу почерневшее дерево. Оно слегка накренилось, но устояло. Рыжеволосый парень в свою очередь довольно ухмыльнулся и, не взглянув на Ами, двинулся к кабине водителя. — Я помню тебя, синеглазая нимфа, — думал Зойсайт, распахивая двери водительской кабины. — Я прекрасно тебя помню. Как же я мог забыть? Ведь именно ты была на той операции по изъятию лазера. Именно ты. У меня к тебе много счётов, синевласка, очень много. Как и вопросов. Я думаю, что мы с тобой на редкость хорошо пообщаемся. И может тогда ты мне наконец объяснишь, почему ты мне постоянно являешься во снах? — с этими мыслями Зойсайт вставил в машину ключи зажигания, дождался, пока недовольно сопящий Сапфир усядется рядом с Мако, а затем, мурлыкая себе под нос весьма странную мелодию, тронулся с места.