Печать отчаянья

– Госпожа Мейо, всё в порядке? – вопрос настиг Сецуну врасплох, и она растерянно открыла рот, не зная, что ответить. Портал переместил женщину в её родную школу, прямо в зал совещаний, в котором, судя по заявке, прикреплённой к большому белому стенду, шло плановое вторничное собрание. Очевидно, портал в этот раз "замаскировался" под входную дверь, раз сидящие в зале преподаватели во главе с директором ничего не заметили. Хотя... стоп. Какое вторничное собрание? Они были прекращены с тех самых пор, как они напали на "Линсейл". Задуматься женщине не дали. – Вы что-то забыли? – с лёгкой усмешкой спросил директор, передёргивая плечом. Не то чтобы мужчина не ценил Сецуну, просто он относился к тем типам людей, которые доверяют только отечественным специалистам, иной раз справедливо полагая их полезность именно к отечественным отраслям. А Сецуне было легче выставлять себя уроженкой другой страны, которая много лет назад переехала сюда и получила гражданство. – Вы так спешно вернулись, – добавил он. – Эм, да, – твёрдо ответила женщина, но лишь Плутон ведал, чего ей стоила эта твёрдость. Она быстрым взглядом оглядела большой стол, за которым собрались все присутствующие. – Да, я ручку забыла, – и она подхватила со стола первую попавшуюся ручку. – Вот как, – несколько задумчиво протянул мужчина с левого края стола. – Не думал, что нашим химикам так мало платят. Раз у них каждая ручка на счёту, – впрочем, преподаватель кибернетики всегда её недолюбливал. Когда-то она отказала ему в свидании, а мужчиной он был слишком гордым. – Вообще-то на неё был нанесён экспериментальный раствор, – одновременно с этими словами Сецуны преподаватель механики с силой заехал товарищу по затылку. – И если бы вас на утро нашли посиневшим, с выступившими венами и глазами, вылезшими из орбит... – Можно обойтись без подробностей, – закончил улыбнувшийся директор. Во всей этой кутерьме Кунсайт как-то и промолчал, что вообще-то это его ручка. – Знаете, госпожа Мейо, – задумчиво протянул директор, но потом тут же оживился. – Я всё же решил выписать вам отпуск, как вы и просили. Идите и занимайтесь, чем хотите, – он небрежно махнул рукой. – Благодарю, – слегка кивнула Сецуна, заметив на лице преподавателя кибернетики недовольную гримасу. Он тоже уже давно выпрашивал себе отпуск, но безрезультатно. Сецуна удовлетворённо подняла голову и вышла из кабинета. Закрыла дверь и устало прислонилась к ней спиной. Облегчённо вздохнула. Сколько же она отсутствовала, если они даже не заметили её исчезновения? А ей показалось, что целую вечность. Надо же, как странно шло время в Забвении. Сецуна вытерла лоб рукавом своей блузки и двинулась по направлению к своему кабинету. У женщины было странное ощущение. Немного жгло в груди, тянуло и сбивало с толку. Это чувство Плутон испытывала лишь однажды, в своём родном первозданном мире, когда королева с рубиновыми глазами принесла в мир долгожданную наследницу. Хранительница родом с Плутона, счастливо улыбаясь, держала в руках маленький свёрток с младенцем. А когда девочка открыла свои глазки, на королеву глядели глубокие рубиновые глаза. Лишь тогда на мгновение с лица рубиноглазой королевы исчезла улыбка. Так повелось, что все Хранительницы рождались только с рубиновыми глазами. Королева хотела дочь, уже давно, но она ждала ребёнка, обычного ребёнка с синими глазами и обычной судьбой. А появилась она: новая Хранительница с рубиновыми глазами. Видимо, Хроносу и Морфею королева уже достаточно послужила, и они решили избавить её от этого долга. Королевы Плутона имели необычную особенность: являясь Хранительницами, они жили очень и очень долго, и в то время как на Венере сменялось около десяти королев, на Плутоне сменялось всего две. Хранительницы не умирали, и в этом плане они были бессмертны. Королева с рубиновыми глазами теряла своё бессмертие только в том случае, если приносила в мир новую Хранительницу, чьи глаза были подобны рубинам. Однако свою власть, как Хранительницы, теряла только тогда, когда Хронос и Морфей решали, что молодая наследница уже достаточно взрослая, чтобы принять эти обязанности на себя. Но не надо думать, королева любила свою дочь даже такой, с рубиновыми глазами вместо синих. Она была рада вскоре окончить свою службу, но только она понимала, какой тяжёлый путь предстоит пройти её девочке. А ведь этого не желает ни одна мать. И наблюдая, сидя за кофейным столиком, как её рубиноглазая дочь резвится на лугу, догоняя ярких бабочек, королева лишь молилась Хроносу и Морфею, чтобы они сделали участь её девочки не такой тяжелой. Но и мать, и дочь, они обе запомнили то чувство, которое следовало за ними неотступно: жгучее, тягучее, сковывающее. То чувство, когда в мире две Хранительницы. Когда одна ещё пост не сдала, а другая ещё не приняла. Вот и сейчас Сецуна испытывала то же самое, уже давно, казалось, забытое ощущение присутствия другой Хранительницы. Ей казалось, что за ней следят чьи-то глаза, просто впиваются в спину. И от этого было неуютно. Может ли быть так, что её мать выбралась следом за ней из Забвения? Но нет, конечно же, нет. Её мать умерла, тогда, ещё во времена Серебряного Тысячелетия, а ей просто хотелось верить, что она вернётся. Сецуна дёрнула ручку двери своего кабинета и с удивлением отметила, что та закрыта. А каково было её удивление, когда ключ к двери не подошёл. Что за... ерунда здесь творится? Почему... замок сменен? – Петсайт, – она выловила в коридоре невысокую девочку, ученицу третьего курса. – Что с моим замком? – Ну, – принялась объяснять девочка. – Тот замок, который вы хотели, мы не нашли, а поскольку сроки поджимали, поставили другой. И едва закончив своё невнятное объяснение, девчонка умчалась, а Сецуна так и осталась ошеломлённо смотреть ей в след. – Что за замок? – задумчиво пробормотала женщина, ещё раз, для верности, подёргав дверную ручку. – Я же ничего не просила менять... Вот дела... – и женщина медленно двинулась вперёд по коридору. – И как я теперь в кабинет попаду? Хоть становись воином и выламывай дверь. Ноги сами её принесли в больничное крыло, и Сецуна уверенно толкнула дверь кабинета главного врача. Уж кто-то, а Артемис всегда её хорошо понимал. К тому же, ей требуется валерьянка. А то от прошедших событий голова идёт кругом, и везде начинают мерещиться всякие странности. Но едва она только открыла дверь, как в женщину полетела папка с документами. Рефлексы не подвели: Плутон вовремя пригнулась, папка с шелестящим шумом врезалась в закрывшуюся за её спиной дверь. – Да сделаю я этот отчёт, сделаю! – вскричал вместо приветствия Артемис и вскочил на ноги. – Сгинь, Сецуна, не доводи до беды, а? – Артемис? – Сецуна аккуратно переступила с ноги на ногу. Такое поведение было не свойственно главному врачу. – Сделаю я, Сецуна, сделаю, только отвяжись, – замученным, многострадальным голосом, на грани истерики произнёс Артемис и упал назад в кресло, прикрыв рукой глаза. – Ну... ладно, – без особого удивления в голосе, но с некоторым ошеломлением проговорила женщина, оглядывая пустые стеллажи, которые раньше прогибались под тяжестью больничных дел. – Ну так, я пойду? – несмело спросила она, показывая на дверь. – Да, да... – махнул рукой врач, так и не открыв глаз. – Артемис, а можно валерьяночки? – ещё более несмело спросила Плутон, опасаясь нового эмоционального взрыва. С мужчиной творилось явно что-то странное. – Нету, сам всё выпил, а остатки Кунсайт Зойсайту скормил, – довольно спокойно отозвался тот, и Сецуна вышла в изумлённом молчании. Что это только что было? Артемису не свойственно такое поведение. Его и взяли на эту должность главным образом потому, что мужчина всегда был спокоен, как удав. Он почти не раздражался – только в редких случаях Зойсайту удавалось довести его – а это одно из главных качеств для врача, который работает с детьми в школе. И снова это чувство... жжёт в груди... тяжело дышать, этот взгляд в спину сковывает, замораживает... Ноги подкосились, и Плутон медленно сползла по стенке на пол, обхватив дрожащими руками голову. Ей было плохо. Ощущения путались, сбивали её, подкатывали к горлу ледяным комом, а затем резкими ударами били в виски. Кружилась голова. Сознание Сецуны обволакивала липкая, вязкая пелена, и женщина не могла понять, где находится, эта пелена, будто стеной, отгораживала её от остального мира, не позволяя понять, что происходит. – Госпожа Мейо... – протянул тонкий, девичий голосок. – С вами всё в порядке? Госпожа Мейо... Чья-то маленькая ладошка участливо коснулась плеча. – Госпожа Мейо, вам не следует сидеть на полу, вы можете простыть... госпожа Мейо... Сецуна с трудом подняла голову и отшатнулась. – Госпожа Мейо... – в глазах девочки засветились непонимание и обида. Кермисайт. Она же умерла. Одной из самых первых от заражения. Она ликвидировала самый первый очаг и умерла практически на руках у Артемиса и Сецуны от страшных ожогов. Женщина испуганно вскочила и попятилась назад. – Госпожа Мейо... Нет, определённо, в этой школе творится что-то странное. В её мыслях яркими картинами начали проноситься воспоминания: собрание, которое она якобы уже посещала, замок на двери её кабинета, Артемис, пустые полки медицинских шкафов, Кермисайт, которая уже давно умерла... Да что же здесь творится? В голову снова ударила боль, та самая, что мешала сосредоточиться и сводила Хранительницу с ума. Плутон снова со стоном схватилась за голову. Как же больно... – Госпожа Мейо... – Кермисайт попыталась к ней подойти, но женщина испуганно отшатнулась и сделала попытку уйти, но голова закружилась, а ослабшие ноги совсем её не держали. Сецуна упала на колени, держась за голову и пытаясь привести себя в норму. – Госпожа Мейо... Ох, – девчонка постучала в кабинет главного врача. – Что? – недовольный Артемис резко распахнул дверь, но увидев почти лежащую на школьном полу Сецуну, мигом встрепенулся. – Сецуна, что с тобой? – он попытался обхватить её за плечи и поднять. – Ох, Сец, ну ты бы сказала, право слово, что для тебя этот отчёт так важен, я бы забил на всё остальное... ох, ну что же ты, – хлопотал врач, поднимая женщину. – Ну, пойдём ко мне в кабинет, я там при тебе его писать начну и валерьяночки из старых запасов Берилл дам, ну, пойдём... – он потащил Сецуну в сторону своего кабинета, как вдруг женщина, крепко вцепившись в рукав халата врача, подняла на него свои глаза. – Она смотрит на меня, Артемис... – прошептала Сецуна. – Кто смотрит, Сец? – Артемис оглянулся на Кермисайт, но та лишь пожала плечами. – Рубиноглазая... – Сецуна опустила голову. – Убери её от меня, Артемис, убери! - последнее слово она практически прокричала, шедшие рядом ученики подозрительно покосились на учительницу. – Всё понятно, Сецуна, – прокряхтел врач, поднимая женщину. – Ты просто переутомилась. Пойдём ко мне, я тебе заварю чай с травами. – Нет, убери эту рубиноглазую! Спрячь от меня! – Сецуна начала вырываться. – Да-да, пойдём, у меня в кабинете тебя рубиноглазая не найдёт. – Он аккуратно повёл Сецуну в сторону кабинета, махнув по пути Кермисайт. Девочка равнодушно пожала плечами и шустро скрылась за поворотом. "Наверное, пошла разносить сплетни", - скривившись, подумал Артемис и, усадив женщину за свой стол, принялся заваривать чай. Сецуна начала постепенно успокаиваться. Сейчас она и сама не понимала, что на неё нашло. Возможно, неведомая рубиноглазая оказалась слишком рядом. Это опасно. Ещё один такой всплеск, и она не сможет себя контролировать. Когда Сатурна становится слишком много, мир находится на грани гибели, но когда становится слишком много Плутона, всё оказывается гораздо хуже, время – оно меняется, его ленты переплетаются между собой. Когда становится слишком много Плутона, время сходит с ума. – Спасибо за чай, Артемис, – резко произнесла Сецуна, поднимаясь из-за стола. – Он и правда помогает. – Ты не будешь дожидаться отчёта? – приподнял брови Артемис, подходя к женщине со второй кружкой. – Нет, мне надо привести в порядок мысли... – Сецуна, махнув рукой, вышла из кабинета. – Иначе я просто сойду с ума... – уже в пустоту произнесла Хранительница. Подумав, Плутон уверенно направилась вверх по лестнице, на крышу, только там она могла чувствовать себя в безопасности. – Сецуна! – женщина запоздало оглянулась на отклик. И чуть не осела на ступеньки. К ней поднимались запыхавшиеся Рей и Джедайт. Глаза Пеллар удивлённо расширились. Но, вспомнив погибшую Кермисайт, женщина постаралась улыбнуться и придать голосу самый непринуждённый тон. – Рей, Джедайт, рада вас видеть. Что-то случилось? – притворяться получалось с огромным трудом. Джедайт будто бы уловил наигранность в её словах и слегка нахмурился. – Сецуна, мы виделись минут пять назад в столовой. – Вот как? – теперь пришла очередь женщины удивиться. Впрочем, это мало сказалось на её лице, она лишь слегка выгнула бровь. – Дело не в этом, – поспешно оборвала её Рей. – Сец, слушай, ты говорила, что от препарата возможна частичная потеря памяти. Но ты не сказала, когда пройдёт этот эффект. Я чувствую себя старой маразматичкой. Пеллар поняла, что с этими двумя что-то не так. Она не могла понять что, все чувства гуляли вокруг неё, словно ветер, и она ни до одной из них не могла дотянуться, но... Рей и Джедайт будто... раздвоились. Да, именно раздвоились. Сецуна кивнула сама себе, найдя определение своим ощущениям и спустилась вниз на одну ступеньку, внимательно разглядывая друзей. В них словно жили два существа: душа и тело... Вот, на её глазах они стали отделяться друг от друга, душа от тела... – Сец! – возмущённый голос Рей привёл Хранительницу в себя. Видение отдаляющихся души и тела исчезло. – Ну? – Память вернётся, Рей, – загадочно ответила женщина и продолжила подниматься по ступенькам. – Всё возвращается на круги своя... – По-моему, она что-то от нас скрывает... – эту фразу Джедайта она уже не услышала. Сецуна поднялась на самую крышу и глубоко вдохнула свежий воздух. Зрелище, представшее перед ней, заставило Плутон ошеломлённо замереть. Там, внизу, сплошной зелёной стеной сад укрывал школу от шумного мегаполиса и от любопытных обывательских глаз. Каждое дерево зеленело в полную свою силу, упиваясь яркими тёплыми весенними лучами. Тут Сецуна поняла, что её догадки оказались верны. Теперь она поняла, кто эта загадочная рубиноглазая, которая укрывает своей мощной силой всё пространство. Но это лишь догадки. Чувства до сих пор путаются, сбиваются. Нужно проверить, убедиться. Сецуна направилась к одиноко стоящей на крыше будке. Там находилась электротехника, но ответственный за неё вечно забывал закрыть помещение. Сецуна вошла в комнатку и прикрыла за собой дверь. Здесь её никто не увидит. Даже рубиноглазая. Пеллар никогда не думала, что попадёт в такую сложную и безвыходную ситуацию, когда, лишившись жезла, ей остаётся молиться лишь своим богам. Звать на помощь своих покровителей. Это тяжело, вот так стучаться в прошлое, не просто закрытое, а залитое кровью, когда ты решила забыть его, отказаться, вытаскивать то, что ты похоронила, решив жить дальше. Это тяжело. Ведь фактически закрывая дверь в залитое кровью прошлое, ты предаёшь тех, кого намереваешься звать сейчас. Но они придут. Она это знает. Ведь она любит их. – Прошу тебя, о вечный Хронос мой, – едва слышно проговорила Пеллар, складывая ладони в молитвенном жесте. – Помоги мне. Не бросай меня. Помоги своей дочери. Морфей, приди ко мне из-за блестящей завесы своих снов. Я не вижу. Я не вижу мира, не могу понять, где я. Помоги мне увидеть, помоги мне вернуться к моему Плутону, к моему истоку времени. Покажите мне... Несколько минут Пеллар ничего не чувствовала. Никаких шевелений в душе, никакой дрожи забытого, ничего. Но она продолжала молиться, продолжала звать сердцем, душой тех, кого когда-то покинула, но любит до сих пор. Лишь спустя полчаса Пеллар почувствовала. Тихий толчок в её сознании. Женщина засветилась ярким, тёмно-зелёным светом, а на лбу, переливаясь, возник знак Плутона. И в тот же миг она услышала в своём сознании тихий, но такой знакомый голос. Услышала и изумлённо распахнула глаза. – Ты никогда не покидала нас, Пеллар, не нужно винить себя в том, чего не было. Мы покажем, но сначала... Пеллар, мы гордимся тобой. Знай, ты никогда не покидала нас, как и мы не покидали тебя. Ты сделала очень хороший поступок, Пеллар, ты отпустила прошлое, решив жить настоящим во имя будущего. Это смело и правильно. – Позволь только дать совет, принцесса, – заговорил в сознании уже другой голос, с необычными звонкими нотками. – Ты смогла принять настоящее, но не забывай о прошлом, не отказывайся от него. Сумей найти середину. Это был Морфей. Он любил называть её своей принцессой, именно ей, как своей любимице, он дарил самые красочные сны и грёзы. – Мы покажем... Пеллар поморщилась, жутко заболела голова, в мыслях стали проноситься старые воспоминания, чужие и её, странные картинки, значения которых она не знала, женщина начала слышать чуждые ей голоса, которые то сливались в один многоголосый хор, то вновь исчезали. Было больно. Хранительница почти что физически ощущала, как сквозь толстый туман завесы, которая окружала её с тех самых пор, как её жезл украли, стала пробиваться чья-то чужеродная сила. Мощная, яркая. Это было ужасающе больно. Туман давил на неё, смазывал чувства и ощущения, не давая понять, где она, не давая почувствовать пространство и призвать время, как... Дверь помещения распахнулась, и в проёме, в потоке слепящего дневного света, появились Рей и Джедайт. – Плутон! – поражённо ахнула Рей, цепляясь за косяк двери. – Что за хрень? – выдал в свою очередь Джедайт не свойственную себе фразу. Тут же в голову Пеллар ударили те знания, те сведения, которых она так добивалась у Хроноса и Морфея. Знак Плутона исчез, свечение погасло, и Сецуна беспомощно завалилась на пол. *** – Плутон! – ахнула Рей и обессиленно привалилась к косяку двери. Воспоминания потоком нахлынули на неё, ежесекундно проносясь в её сознании, вытесняя одно другим и обжигая. Вот она пятилетняя девочка, плачет, стоя у больничной койки своей мамы, обессиленно зовёт своего отца, но его нет, он как всегда на работе. Утешение Рей находит лишь в объятиях незнакомой 12-летней девочки с белыми волосами и красными глазами. Ей восемь, она качается на качелях недалеко от храма. Какие-то мальчишки толкают её, и она падает, больно ударяясь локтями о твёрдую землю. Фиолетовые глаза наполняются злобой и обидой. Мальчишки уже давно убежали, а Рей всё ещё не встаёт. Ей помогает рыжий зеленоглазый мальчик, чуть помладше её самой. Рей двенадцать, и она вовсю ругается со своим отцом. Дедушка пытается их помирить, но девочка даже слышать об этом не желает, она бросает на пол перед отцом его подарки и в бешенстве давит их ногой. Потом, не реагируя на крики отца, убегает к священному огню. А он уже ждёт её, огонь. Едва Рей опускается перед ним на колени, он радостно вспыхивает и тянется к ней, обволакивает волосы, прыгает с плеча на плечо, как маленький домашний любимец, и ластится к лицу. Со стороны кажется, что Рей горит, и обеспокоенный дедушка стремглав бросается к внучке. Он думает, что его вспыльчивая Рей устроила самоподжог на зло отцу, и всеми силами старается сбить огонь с любимой внучки, но всё безрезультатно. Отец, не шевелясь, стоит в дверях. Он всё видит. Видит настоящую картину, что огонь вовсе не обжигает Рей и что девочка сама с ним играет, перебрасывая с руки на руку. Его глаза злобно суживаются. – Ведьма... – зло шипит он и уходит прочь из храма. Больше он к ней не придёт... Ей четырнадцать, и она встречает Усаги. Эта девочка кажется ей странной, но она не обращает на это внимания. Ей четырнадцать, и она становится воином, сейлор Марс. Ей четырнадцать, и она сражается с врагами, со всей взрослой ответственностью стараясь исполнить свой долг. Ей четырнадцать, и она сражается с Джедайтом. В его холодных синих глазах горит тьма, в её фиолетовых ненависть. Ей четырнадцать, и она убивает Джедайта, сжигает с помощью своего верного огня и наслаждается его криками... Почему-то это воспоминание длится дольше всех. Оно растягивается, замедляется, и Рей вынуждена наблюдать, как медленно горит Джедайт: как огонь сначала охватывает его сапоги, потом форму, не спеша поглощая её, перепрыгивает на волосы и добирается до кожи. Она чернеет, а Рей всё это видит. Слышит его крик и видит себя, четырнадцати лет, которая с улыбкой и ненавистью в глазах наблюдает за этим. В этот момент Рей почему-то не может сказать, кто на самом деле из них двоих демон: он, служащий Тёмному королевству или она, которая так наслаждается его криками. Наконец, воспоминание заканчивается и начинается следующее. Она, уже чуть старше, сражается с Сапфиром, младшим братом принца Алмаза. И почти тут же следующая картинка: разрушенный Тёмной мессией Токио. Она обессиленно плетётся между развалинами зданий, зажимая кровоточащую руку и потемневшими от горя глазами глядя вперёд: на камнях лежит убитая Меркурий. Она первой приняла на себя удар, желая всех уберечь, за что и поплатилась. Маленькая и такая мудрая Меркурий впервые совершила такую осознанную глупость. Сейлор Марс нет никакого дела до принцессы, которая рыдает рядом над телом убитого принца, также как и принцессе нет никакого дела до убитой Ами. Воспоминание меняется, и вот она уже перед Галаксией: сидит на коленях, руками зажимая рваную рану на шее Венеры. Минако хрипит, ей больно, и от этого плачет Марс. Из её гневных аметистовых глаз катятся усталые слёзы... она так устала плакать... Хрустальный Токио. Нападение на Нео-королеву Серенити. На этот раз удар приняла на себя Макото. И вот Юпитер лежит на полу среди груды обезображенных трупов с вывороченной грудной клеткой. И опять рядом Рей, и опять она захлёбывается слезами боли и отчаянья. Рей видит, как Джедайт пытается поднять с пола бесчувственную Плутон, как хлопает ей по щекам, стараясь привести в себя, но перед глазами стоит картина её собственной смерти в Хрустальном Токио, и Рей от ужаса закрывает ладошкой рот, стараясь сдержать рвущиеся наружу всхлипы. Даже когда Плутон слабо приоткрывает глаза, Рей не может остановиться. Ей хочется плакать, рыдать, разнести всё здесь к чёртовой матери, чтобы камня на камне не осталось. Она не хочет, чтобы возвращались воспоминания. Ведь это ужасно. Плутон слегка приоткрывает глаза, но потом резко распахивает их и рывком поднимается на ноги. Рей успевает различить только одно слово Хранительницы: "Рубиноглазая", прежде чем её бесцеремонно хватают за руку и куда-то тащат. Скрываясь, Сецуна вела их от одной лестницы к другой, избегая людных коридоров, и то и дело прячась от проходящих мимо учеников в пустых классах. По поведению женщины становилось ясно, что Хранительница явно кого-то боялась, не хотела быть обнаруженной... не хотела, чтобы их увидели. Наконец, после десяти минут плутания по всем закоулкам школы, Сецуна затолкнула их в тёмный пустой класс и, закрыв дверь на замок, облегчённо выдохнула, прислонившись лбом к входной двери. – Плутон, ничего не хочешь объяснить? – от этого холодного вопроса Рей Сецуна вздрогнула и выпрямилась, не спеша, впрочем, поворачиваться. Но тут же почувствовала на себе тёплые девичьи руки, которые крепко сжали её со спины в горячих объятиях. – Плутон, я так скучала... – хрипло прошептала Рей, утыкаясь носом в спину старшей воительницы. – Я рада, что вспомнила... – Ты... рада? – не поверила словам Пеллар, поворачиваясь. – Ты рада? – она аккуратно приподняла подбородок Рей. – Я рада тебя видеть, Плутон, – прошептала брюнетка, прижимаясь к груди Хранительницы. – Сколько мы с тобой не виделись? – прошептала она. – Жизней девять, – также шёпотом ответила Плутон, сжимая в объятиях девушку. Она не так представляла возвращение своих сестёр, но сейчас от осознания того, что Рей, сейлор Марс, теперь снова с ней, просто кружилась голова, а от счастья сердце предательски трепетало. – Надо же, целых девять... Рей оторвалась от Сецуны и, глядя ей прямо в глаза, опустилась перед женщиной на одно колено, прижав правую руку к сердцу. – Рей, ты не обязана... – тихо проговорила Хранительница. – А почему обязана ты? – в лоб спросила жрица, взмахивая своими чёрными вороными волосами. Сецуна не ответила, продолжая в упор смотреть на Марс. Наконец она произнесла. – Рей, ты мне нужна. Я не буду это скрывать. Мне нужны вы все. Без вас зло не одолеть. Но я не хочу тебя ни к чему принуждать. Не хочу говорить ни слова о долге, мы уже давно никому ничего не должны... – У нас всех есть долг... – девушка заметила, как дёрнулась при этих словах Хранительница. – Перед друг другом. – Закончила она. Ей удалось поразить Плутон. Рубиновые глаза женщины слегка расширились, выдавая степень её изумления. – Ведь в конце концов, Плутон, – Рей так и не поднялась с колен, говоря размеренно и спокойно. – Все мы уже давно сражаемся не за мир, мы сражаемся друг за друга. Ты же из-за этого не хотела, чтобы мы пробуждались? Хотела дать нам возможность жить обыкновенной жизнью. Каждая из нас ценит это, Сец. Даже если и не помнит. Сецуна против воли улыбнулась. Перед ней была прежняя Рей. Мудрая, рассудительная, в глазах которой всегда пылал яркий огонь. Марс всё та же. Ну да, ведь не только Луна вечна. Пеллар было так приятно смотреть на прежнюю Рей, такую знакомую и родную, что рубиновые глаза стало предательски пощипывать. Она только сейчас поняла, насколько по всем им соскучилась. Насколько ей не хватало её верных сестёр. Но всё же... – Марс, ты уверена, что хочешь возвращать себе силу? – ещё раз спросила Плутон. – Ты пока только вспомнила, силу вернуть здесь не получится, не в этом мире. Ты уверена, что хочешь этого? Это будет больно... – Возвращаться к прошлому всегда больно, Плутон. Но я Марс, – жёстко отчеканила она последние слова. – А Марс всегда идёт только вперёд. – Да, только вперёд, – эхом повторила Плутон. – Сец, это мой выбор. Я так решила. И вообще, сколько я буду стоять на коленях на грязном полу? Я Марс, и мне не пристало это делать. Сецуна рассмеялась. Да, вот она - истинная Марс. Дочь своего народа. В ответном жесте Пеллар опустилась на колени перед Рей, прижимая руку к сердцу. – Приветствую тебя, воин Марса, сенши войны и справедливости. Прими моё плечо для опоры в битвах дальнейших. – Приветствую и я тебя, воин Плутона, сенши времени и постоянства, Хранительница. Опорой будем друг для друга в службе. – Едва Рей закончила последнюю фразу, как они одновременно вздохнули. Этот древний ритуал приветствия сенши. С него начиналась служба каждого нового поколения воинов. Таким образом, они как бы присягали на верность друг другу. Ведь в бою важна не столько сила, сколько верное плечо товарища. Пеллар всегда с улыбкой вспоминала их первую с Рей присягу друг другу. Маленькая принцесса Марса только недавно начала овладевать этим искусством, поэтому когда произошла их первая встреча, Пеллар была уже достаточно взрослой. Тогда и состоялась присяга. Гордую Рейану несколько часов не могли уговорить встать на колени. Маленькая принцесса не понимала, почему это она должна вставать на колени перед плутонианкой, пусть и тоже принцессой. Считала это унизительным и ни в какую не соглашалась, несмотря на доводы своей матери. Пеллар тогда настолько удивилась, что даже не обиделась. Она увидела в этой упрямой, горделивой девчушке воплощение самого Ареса, такого же гордого и неприступного. Сецуна и Рей поднялись. И обе одновременно улыбнулись. Им показалось, что совершив этот древний обряд, они снова слово вернулись в столь любимое обоим прошлое. Послышался скрип. Джедайт плотно задёрнул шторы на окнах. Поправил, но не повернулся. Сецуна обошла Марс, сделав несколько шагов к Джедайту. – Сколько ты вспомнил, Джед? – тихо, но твёрдо спросила Сецуна. – Я знаю, что вспомнил. Вопрос в том, сколько? – От начала до конца, – негромко ответил мужчина и повернулся. – Вот как... – со смешанными чувствами проговорила Сецуна. Джедайт сжал кулаки, словно собираясь с мужеством и подошёл к Рей. Девушка не оборачивалась и не шевелилась. Трудно было понять, что сейчас у неё на душе, но Сецуна понимала. И Джедайт тоже. Он несмело положил свою руку ей на плечо. – Рей... – и тут же перехватил её ладонь в сантиметре от своего лица. - Рейана... – Я Марс, демон, Марс! Не смей звать меня по имени! – гневно выпалила девушка, и Джедайт отпустил её руку. Прогремела звонкая пощёчина. Щека блондина покраснела, но он даже не пошевелился. – Теперь тебе легче? – спокойно спросил он. – Тварь! Какая же ты мразь, – рассерженно шипела брюнетка. – Ты специально ко мне подобрался, чтобы ударить сзади! Влюбил в себя, чтобы ударить побольнее! Радуйся, у тебя это получилось! Рей отошла от него и, сжав руками голову, упала в кресло. – Дура! Какая же я была дура! Как я могла влюбиться в демона! Как я могла забыть, что демонам нельзя доверять... Во всём этом только я и виновата, – вспышка гнева прошла так же внезапно, как и началась. Теперь сенши выглядела разбито и настолько устало, словно пыталась сама себя склеить, да вот только вышло криво и неровно. – Рей, родная, мне стыдно за... – За что? – даже не дослушав, перебила мужчину брюнетка. – За что тебе может быть стыдно, демон? За то, что родился таким? За это не стыдятся. Даже Пеллар вздрогнула от таких жестоких слов Рей. Да, Марс и раньше могла быть жестокой в своих признаниях. Она единственная из всех всегда говорила то, что думает и никогда не скрывала своих мыслей об окружающих, даже если они шли в разрез с общественным. Но эти слова были жестокими даже для неё. Сецуна посмотрела на Джедайта. Мужчина отошёл в тень, чтобы они не могли видеть, как задели его слова Рей, но даже так было видно, что ему больно. Больно от того, что всё это он считал правдой. – Где мы, Сец? – первая прервала затянувшееся молчание Рей. Встала и огляделась, чуть-чуть прищурив глаза. – Что это за измерение? Что это за мир? Это ведь не наш мир, верно? Он странный. – Говорила она, оглядываясь. – Он меня к себе не подпускает, отталкивает. Держит будто в каком-то вакууме. И от того я ничего не слышу. Это же не наш мир, верно? – Верно, – покорно кивнула Сецуна. – Что это за мир, Пеллар? – подал голос Джедайт из тени. Сецуна вздрогнула: до того необычно было вновь слышать своё истинное имя от Небесного короля. Казалось, что Джедайт произнёс её истинное имя с издёвкой и сейчас вновь нападёт на неё, а потом убьёт Рей. Так было последний раз. Рей открыла было рот, словно хотела что-то возразить, но потом почему-то резко передумала. – Да, это не наш мир. Я общалась с Хроносом и Морфеем. Они мне всё показали. Но сначала... Рей, Джедайт, – с королевской грацией, склонив голову, проговорила Сецуна. – Расскажите мне, что было там, в вертолёте. Это единственное белое пятно. Там же был Металия с вами? – Вот оно! Точно! Так это всё он! – Рей поражённо вскочила. – Это он блокировал меня! – Это из-за него мы упали? – напряжённо спросил Джедайт, морщась от воспоминаний тех событий. Перед глазами всё стояла та самая картина: он задыхается, но продолжает пытаться открыть окно, чтобы только вытащить её, его Рей. Сознание замутняется от нехватки кислорода, и уже его пальцы обесиленно царапают по стеклу... – Да, он мне сам в этом признался, – кивнула Сецуна и поймала на себе удивлённый взгляд Рей. – Ты с ним разговаривала? – недоверчиво спросила огненная сенши. – А как я, по-твоему, сюда попала? – Сецуна хмыкнула. – Отчасти можно поблагодарить и Металию, что сейчас мы вместе. Он, не ведая, начал создавать свою смерть. Он отправил меня бороздить просторы Забвения. Только чудом мне удалось оттуда вырваться. Хронос тогда спас меня. И помог добраться до вас, – о том, что она ещё успела побывать на мёртвом Плутоне, Сецуна умолчала. Это только её, личное дело. – Так что там было, в вертолёте? – Сецуна вернулась к прерванной теме. – Отказали двигатели, – ответил вместо Рей Джедайт и прошёл по комнате, постукивая пальцами по попадающимся по пути вещам. – Парашютов в вертолёте не оказалось, – он хмыкнул. – Теперь я понимаю, почему. Металия же их типа "укладывал". Мы решили прыгать. Но дверь заклинило. Мы оказались в ловушке. Я так и не смог открыть дверь, чтобы вытащить нас. – Джедайт вздохнул и остановился у стола. – Мы утонули. – Вы были опасны Металии. Особенно ты, Рей, – женщина обратилась к девушке, и та подняла на неё свои глубокие, бездонные фиолетовые глаза. – Ты мешала Металии. Мешала настолько сильно, что он решился провернуть всю эту аферу у меня под носом, несмотря на риск. – Но разве мы не уничтожили его тогда, в прошлой жизни? – приподняла брови Рей, спросив при этом почти безэмоционально. Её словно и не тронула та информация о том, что она мешает самому опасному существу, воплощению зла. – По-моему, насколько я помню... – Рей прижала руку ко лбу. – Сейлор Мун... принцесса уничтожила Металию. – Никто не может уничтожить Металию, особенно принцесса. Металию могут уничтожить только... впрочем, не суть, – резко оборвалась Сецуна, покачала головой и потёрла виски. – Принцесса Луны недостаточно сильна, чтобы уничтожить Металию, она лишь отправила его в сон. Лунный сон – это самое сильное средство, на которое способна принцесса. К тому же, истинная магия Луны, та, которой пользовалась принцесса Серенити, не предполагает уничтожения. Она не может уничтожать. – Но почему Рей была настолько опасна Металии в этом мире, что он решил её убрать? – задал интересующий его вопрос Джедайт. – Всё очень просто, – Сецуна улыбнулась и повернулась лицом к генералу. - Она не подпускала к тебе Металию. Рей и Джедайт переглянулись. – Она защищала тебя от его влияния, – продолжила Хранительница. – Ты чист от влияния Металии. Ты это ты. Рей и Джедайт снова переглянулись. Во взгляде Марс светилось недоверие, будто она не верила до конца, что Джедайт может не подчиняться Металии. – Но он демон, – сказала Рей и указала на мужчину рукой. – Сейчас нет, – с лёгкой, загадочной улыбкой ответила Пеллар. – Сейчас он человек, и всё благодаря тебе. В нём нет тьмы. Рей быстро отвела взгляд от Джедайта и отвернулась. – Послушай, Пеллар, – Джедайта внезапно осенило. – Если я чист от Металии, то остальные... – проговорил он внезапно охрипшим голосом. – Кун, Неф и Зой... они... – он не смог договорить фразу. – Увы, – закончила за него Пеллар и скорбно покачала головой. – Кунсайт и Зойсайт в его власти. Он может держать их и контролировать. И при случае снова призвать, как демонов. В них тьма. Джедайт замолчал и нахмурился. – Но ведь, – снова начал он. – Рядом с Кунсайтом некоторое время была Мина... Рей, которая в этот момент стояла к ним спиной, резко дёрнулась. – Да, и это ему помогло, – кивнула Сецуна. – В нём уже не так много тьмы, как было до этого, но всё же он демон. Я не знаю, что случится с ним, если Металия призовёт его. Сможет ли он сопротивляться. – Даже за такое короткое время, что Мина и Кун были вместе, она смогла помочь ему. – Хмыкнул Джедайт и покачал головой. – Сенши... вы неподражаемы. – Мина всегда обладала особым светом, недоступным нам, – всё с той же мягкой загадочностью произнесла Пеллар, чуть горделиво приподняв голову. – Мина – это Мина. Они замолчали. Джедайт, конечно, был рад за друга, но что-то не давало ему покоя. – Но вот с Зоем ситуация другая, – вдруг неожиданно снова продолжила Пеллар, разбивая приятную, сладкую тишину. – Зойсайт слишком долго был рядом с Металией. В нём слишком много тьмы. И честно, Джедайт, – она повернулась к генералу и посмотрела ему прямо в глаза, Плутон предпочитала сообщать такие вещи лично и прямо. – Пусть Ами сейчас и рядом с ним, я не думаю, что это поможет. – Что? – Рей резко обернулась и поражённо оглядела Сецуну и Джедайта, будто всё, что она услышала из их диалога, это были последние их слова. – Ами у Зойсайта?! Я думала... я думала, она погибла! – Сапфир солгал, – коротко ответила Хранительница. – Ами жива, и сейчас она с Зойсайтом. Но не думаю, Джед, – Сецуна снова обратилась к генералу. – Что это что-то изменит. Если Металия вас призовёт, ты не почувствуешь его зова, Кунсайт, возможно, сможет побороться, а Зойсайт придёт к нему первым. Не думаю, что в этот раз ему ещё можно помочь. Джедайт сжал зубы и с яростью пнул старый, покосившийся от времени, стол. – Ну не может же быть такого, что мы вообще ничего не можем сделать?! – Джедайт не мог поверить, что его младшему соратнику уже нельзя помочь. Не смог смириться с тем, что его уже не вытащить из тьмы. А Рей, судя по прищуренным глазам, казалось, не могла поверить самому Джедайту, что демон, пусть и бывший по словам Сецуны, может так переживать за товарища. – Зойсайт ещё, кроме всего прочего, имел неосторожность сделать одну глупую вещь, – необычайно жёстким голосом заговорила Сецуна. – Джед, кто больше всего подвергался влиянию Металии? – Кунсайт, – ни секунды не раздумывая, ответил Четвёртый генерал. – А почему? – Потому что... – Джедайт замолчал, словно не желая говорить об этом, но Пеллар всё так же сверлила его взглядом, поэтому ему пришлось ответить. – Потому что именно Кунсайт дал согласие. – Вот именно. Из этих двоих никто не заметил удивлённого и недоумевающего взгляда Рей, который она переводила с одного на другого. – Именно потому, что Кунсайта так сильно контролировал Металия, он и был самым опасным из Тёмных Лордов. Ты ведь помнишь, Рей? – Сецуна обратилась к Марс. Та, поморщившись, кивнула. – Так вот, Зойсайт тоже это знал. И, по всей видимости, интуитивно, начал закрывать Кунсайта в этом перерождении от Металии. Чисто интуитивно. Он ведь всегда больше остальных был с ним связан. – Грубо говоря, он забирал часть тьмы Кунсайта себе? – внезапно охрипшим голосом спросил Джедайт. – Да, – просто ответила Сецуна. – Ведь Металии страшна не только любовь, не только это чувство, которым Рей закрывала тебя от тьмы. Почувствовав на себе взгляд Джедайта, который буквально обжигал кожу, Рей опустила глаза в пол. – Кунсайт был дорог Зою, как брат и товарищ, а этого Металия тоже не мог понять. Эти чувства тоже, на подобии любви, обжигали его. Любовь ведь разная бывает. Но вот только Зойсайт не сенши. Сенши тьму не воспринимают, они светлые, и тьма им не страшна. Они перерабатывают её в любовь, они уничтожают её собой. А Зойсайту оставалось только принимать её в себя. – Идиот, – рассерженно прошипел Джедайт. – Ну почему только Зой умудряется вляпываться во все неприятности, которые только сможет найти? – Да, это в его стиле, – с улыбкой кивнула Пеллар. – А Нефрит? – довольно резко спросил Джедайт, вероятно, всё ещё находясь под впечатлением от выходки Зоя. – Куда влез этот придурок? – Ты не поверишь, Джедайт, – как всегда неспешно и не торопясь, ответила Сецуна. – Но он даже цел. – Уже радует, – буркнул в ответ мужчина. – Он чист. – Что, правда? – не поверив, резко повернулся блондин. – Ты это серьёзно? – Абсолютно, – кивнула Сецуна. – Но ведь Литы нет рядом с ним?.. – Он слишком далеко от Металии, и он до него не дотягивается. Нет, он может, конечно, дотянуться, – поспешно поправила сама себя Сецуна. – Но он боится меня. Боялся. Он же скрывался от меня. И действовать ему приходилось осторожно, поэтому использовать свою силу, своё влияние на Нефрита он не мог. Тем более что он воплощённый. Воплощён в тело. В таком состоянии его сила здорово ограничивается маленьким телом человека, и он вынужден воздействовать на вас непосредственно, он должен контактировать с вами. Это может делать либо он, либо Берилл. – Надо же, и эта стерва возродилась, – хмыкнула Марс, которая уже успела усесться в глубокое кресло, и положила ногу на ногу. Только сейчас Пеллар заметила, что Рей какая-то рассеянная. Её взгляд непринуждённо блуждал по комнате, словно искал что-то, а мысли витали где-то не здесь. Этим и объяснялось то, что сейчас она была подозрительно тихой. Рей что-то обдумывала. – Как забавно, – проговорила Марс, качая ногой. – А ведь я чувствовала её. Её тьму, её душу, которую уже давно поглотила тьма. – Так значит Металия решил нас убить только из-за меня? Из-за того что не мог призвать меня? – с напряжением произнёс Джедайт, глядя на покачивающуюся ножку Рей. Мысль о том, что это он снова виноват в смерти Рей, что они захлебнулись в этом злосчастном вертолёте, его убивала. – Рей – прорицательница, – безэмоционально ответила женщина, отлично понимая, о чём сейчас думает мужчина. – Она могла чувствовать Металию. Он ведь истинное зло, и чувствовать его могла любая сенши, но неосознанно. А Рей ощущала его сильнее всех. Она его блокировала. Вблизи неё он не мог влиять на людей, манипулировать ими. Она опасна для него. В некоторой степени даже больше, чем я. Он бы всё равно её убил, но уже твоими руками. Или руками других Лордов. Ты тут ни при чём. – Угу, конечно, – бросила в сторону Рей и обратилась уже напрямую к Сецуне. – А тебе Металия неужели не угрожал? – Не угрожал? – Сецуна нервно хмыкнула. – Да это мягко сказано. Он не может меня убить собственноручно, только не сейчас, поэтому был вынужден искать того, кто бы сделал это за него. Забвение. Рей, поджав губы, кивнула. – Если бы не Хронос... – Пеллар передёрнуло. – Объясни всё же, Пеллар, где мы оказались? – спросила Рей, обводя рукой комнату, но намекая явно не на неё. – Что это за место? Что это за мир? – Мы вернулись в мир, – медленно проговорила Пеллар, поднимаясь и подходя к плотно зашторенному окну. – Который имеет форму точки отсчёта. – В прошлое, что-ли? – недоверчиво приподняла брови Рей. – Прошлого не существует! – резко обернувшись, прочему-то гневно бросила Пеллар. – Так объясни же, Пеллар, – миролюбиво предложил Джед. – А вы уверены, что готовы это услышать? – Мы готовы знать, Плутон. – Чуть приподняв голову, за двоих ответила Рей. – Хорошо, – кивнула Сецуна и прошлась по комнате. – Итак, первое, что вам предстоит усвоить – прошлого и будущего не существует. – Они не существуют для нас? – мягко, но всё-таки как-то безразлично уточнила Рей. – Они не существуют вообще. – Довольно резко отрезала Сецуна и вдруг вздохнула. – Всё это слишком сложно объяснить. Прошлого и будущего не существует. Это лишь понятия людей. Это они считают, что можно слетать в прошлое, всё там изменить и от этого изменится настоящее. Так же и с будущим. Полетел в будущее, посмотрел, изменил. Всё это бред, – она насмешливо хмыкнула. – Одно из главных правил времени, что вы должны усвоить, это то, что прошлого и будущего не существует. Есть лишь только настоящее. Только оно всё определяет. Пока вам понятно? – медленно спросила Хранительница, уставившись на задумчивых Джедайта и Рей, именно уставившись. Сецуна умела смотреть таким тяжёлым взглядом, буквально многотонным, что люди ощущали его и чувствовали дискомфорт от этого. Рей и Джедайт пусть не сразу, но кивнули. – Хорошо, – удовлетворённо сказала Пеллар. – Второе правило времени – настоящее устойчиво. Никто и ничто не может изменить его. Ни я, ни Металия, ни даже сам Хронос. Наверное, вы задумывались, – вдруг отвлечённо начала Пеллар. – Почему я не слетала в прошлое и не попыталась всё исправить, ту катастрофу, которая погубила наш мир? – она даже не посмотрела на друзей, чтобы удостовериться в своей правоте. – Я же могу свободно перемещаться по лентам времени. Знаю, что у вас всех проскальзывала такая мысль. Но настоящее невозможно поменять, – жёстко закончила она, глядя куда-то в стену, хотя и ощущала на себе пристальные взгляды. – Никогда и никак. Это даже не правило, потому что правила можно нарушать. Я ведь иногда нарушаю правило, что нельзя останавливать время. А это данность. – Но ведь это настоящее изменено, – недоумённо возразила Рей. – Это ведь не наше прошлое. – Вот именно, Рей, вот именно! – победно щёлкнула пальцами Пеллар. – Это не наше прошлое! Третье правило времени гласит, что любой момент времени – это настоящее! – она победно взмахнула рукой. – И одновременно, – она вздохнула. – Это самое сложное для понимания. Женщина опустила взгляд в пол, но тут же повернулась к друзьям. – Мы сейчас не в прошлом, как вы считаете. Мы очутились в настоящем. Вот, смотрите, – Хранительница подошла к доске, стоящей в самом углу кабинета и взяла в руки мел. Конечно, она понимала, что Рей и Джед не поверят ей, просто не поймут. Ведь то, о чём она сейчас говорила, перечёркивало всё мировоззрение, которое поддерживалось ими и остальными на протяжении тысячелетий, из поколения в поколение. Пеллар провела мелом на доске длинную линию. – Вот видите, – она указала на неё рукой. – Это наше время. А вот это, – Сецуна поставила посреди линии жирную точку. – Наш момент. Так называемое "настоящее". А теперь, допустим, мы хотим переместиться назад, в наше прошлое. Ну, например, сюда, – Сецуна поставила позади большой жирной точки точку поменьше. – Вот, мы переместились по этой нашей линии времени назад. Мы видим нас, делающих и живущих так, как мы раньше жили. Со стороны да, это наше прошлое. Пока мы там, эти "прошлые" мы живём и медленно движемся от точки "прошлое" до точки "настоящее". Сецуна показала на линии этот разрыв. – Но вдруг эти "прошлые" мы совершают абсолютно иные поступки и их будущее меняется. Ну, например, – не увидев в глазах друзей проблеска понимания, ещё более активно принялась объяснять женщина. – Я переместилась вот сюда, в прошлое, – Сецуна показала на маленькую точку позади точки "настоящее". – Там моя мать, ещё молодая. По сути, она должна встретить моего отца, влюбиться в него, а после должна появиться я. Так? Так, – рубиноглазая кивнула. – И вот, она его встречает, как полагается, но не влюбляется, а выходит замуж за другого. Так что же, мне исчезнуть? Но я не могу исчезнуть, я настоящее, а согласно второму правилу, настоящее неизменно. Теперь возьмём такую же ситуацию, но теперь в своё прошлое отправится моя мать. Вот отсюда, - она указала на маленькую точку "прошлого". – И вот сюда, – Сецуна нарисовала новую точку позади старой. – Это ещё более далёкое прошлое. И ситуация повторяется: моя бабушка в прошлом выходит замуж вовсе не за моего дедушку, а это значит, что моя мать должна исчезнуть, но она не исчезает. Почему? Как раз согласно третьему правилу: она – это "настоящее". Точно так же, как и я. Понимаете? Она не может исчезнуть, потому что она вовсе не моё "прошлое", она своё "настоящее". Люди глупы и высокомерны, – Пеллар презрительно взмахнула рукой. – Они считают настоящим только своё время, а другое прошлым и будущим. Но если взять мою мать, то для неё-то я буду будущим, а вовсе не настоящим. Об этом и говорит третий закон, для всех этих людей, независимо от того, в каком времени они живут, оно является для них настоящим. Оно для них существует. А как может исчезнуть или измениться то, что существует? Всё до банальности просто, если в прошлом, – она ткнула в первую точку прошлого. – События идут иначе, оно перестаёт быть нашим прошлым и превращается в параллельный мир, где живём такие же мы, но уже с другой судьбой. Просто происходит вот так, – Хранительница поставила мел на первую точку прошлого и от неё повела уже новую прямую, параллельную первой. – Поступки людей образуют новую реальность, вот и всё. Время идёт другим путём, но оно ничего не изменяет. И так может получиться из любого момента. Сецуна наставила на линии много точек и от них прочертила другие линии. – Именно поэтому время представляет собой не линию, – она отряхнула руки от мела и повернулась к застывшим соляными столбами Рей и Джедайту. – Время – это паутина. Где очень сложно определить твоё ли это прошлое или просто параллельная реальность, которую создают поступки людей, являющимися все до единого "настоящим". Рей, Джедайт, – Сецуна обратилась к друзьям. – Мы не в прошлом. Точнее, когда-то это было нашим прошлым, но люди, которые живут в этом мире и для которых это время является настоящим, поступили по-другому. Вы же заметили, что здешние события отличаются от наших. Здесь нет войны, нет заражения, здесь даже люди, которые в нашем мире давным-давно умерли – живы. Когда-то это было нашим прошлым, но теперь это просто параллельная реальность с нашими копиями. – Значит, мы сейчас в одном из вариантов нашего прошлого, если можно так выразиться? – задумчиво уточнил Джедайт. – Если вам там проще для понимания, то да, – кивнула Сецуна. – Так всё могло быть и у нас. Но мы поступили так, а они – иначе. – Сец, но это означает, всё то, что ты рассказала, – неуверенно начала Рей. – Что Хрустальный Токио будущего не мог исчезнуть тогда, в нашей прошлой жизни. – Так и есть. – Но малышка исчезала при малейших изменениях в её прошлом, – возразила брюнетка. – Она не исчезала, а умирала, – поправила её Хранительница. – Юная Леди не могла просто так исчезнуть, так же как и Хрустальный Токио. Юная Леди до сих пор существует, но где-нибудь там, – Пеллар не глядя махнула на доску. – В паутине времени. Она недолго помолчала, словно размышляя, стоит ли говорить дальше, но всё же продолжила. – Хотя всё-таки, Хронос мне как-то говорил, что найти себя "прошлых" в ленте времени всё же можно. Но это очень непросто. Почти нереально. В отличие от настоящего, которое устойчиво и никогда не меняется, само время очень относительно, и даже если мы найдём себя "прошлых", они всегда могут поступить не так, как мы, и тогда наше прошлое снова убежит от нас, превратившись в параллельный мир. Время может искривиться в любой момент и предугадать это невозможно. Пеллар задумчиво прочертила линию от первой точки прошлого до настоящего. – Но ты же можешь вернуть нас назад? – спросил Джедайт, вставая недалеко от Рей. – Если бы могла, то вернула сразу, и вы ничего бы не заметили и не вспомнили, – скривившись, сказала Сецуна, пряча взгляд. – То есть, Сец? – не поняла Рей. – Что случилось, скажи прямо, – её голос начал приобретать угрожающие нотки, хотя видимых причин для этого Джедайт не видел. – А ты думаешь, почему Металия так легко закинул меня в Забвение? – нервно отозвалась Сецуна, сжимая и разжимая пальцы. Она нервничала, боялась чего-то, была не уверена в себе, Джедайт это сразу приметил. Прямо как в их первую встречу. – Ты могла выбраться из Забвения самостоятельно, – Джедайт нахмурился, наблюдая за нервничающей Сецуной. – Почему тебе понадобилась помощь Хроноса, Пеллар? Сецуна отвернулась. – У меня украли жезл, – глухо ответила она из-за спины. – Что? – подавшаяся было вперёд Рей упала с кресла. Она была так поражена услышанным, что даже не возмутилась, когда Джедайт учтиво помог ей встать. – Украли? – сиплым голосом переспросила она. – Кто? – Нет, Рей, ты правда считаешь, что если бы я знала, то просто так говорила об этом? – вдруг неожиданно съязвила женщина и сама себе поразилась. – Я не думаю, Рей, что это был обычный человек, навряд ли бы он был жив тогда. Но нет. Тот человек другой. Хотя и не такой, как мы. Он блокирует мой жезл, не даёт ни мне, ни ему посылать сигналы. Кто бы это ни был, он невероятно сильный, раз я даже не ощущаю своего жезла, этот человек смог жить столько времени у меня под носом, и я даже его не заметила, его силу. И на данный момент он меня волнует гораздо больше Металии. Я не знаю, кто он и что хочет от меня, но определённо – добра ждать не приходится. – Погоди, Сец, а как ты без жезла вообще смогла до Хроноса доораться? - нахмурив брови, с недоумением спросила Рей. – Это же невозможно! В жезле вся наша сила... – Я неперерождённая, Рей, – мягко ответила Сецуна, слегка удивляясь про себя её вопросу. – Я перворождённая. Поэтому моя сила хранится во мне, а не в жезле. – Нда, даже в самом кошмарном сне я не мог представить, что дождусь того дня, когда у Хранительницы сопрут её жезл, – ехидно прокомментировал ситуацию Джедайт. – Хотя, может и с другой стороны, это хорошо, – задумчиво добавила Сецуна, и её взгляд стал слегка отсутствующим. – Тогда рубиноглазая не сможет меня найти. От меня теперь не так сильно искрит магией, – она посмотрела на свои руки. – Хотя, конечно, наверняка чувствует вибрации ткани пространства от нашего вторжения, – казалось, Сецуна разговаривала сама с собой. – Появившись здесь, мы наделали немало шуму. – Постой, Пеллар, кто такая рубиноглазая? – уже с небольшой усталостью в голосе спросил Джедайт, которого утомило, что он не понимает и половины суждений Плутон. – Вы хоть слушали, что я говорила? – слегка раздражённо отозвалась женщина, которую тоже, видимо, начало слегка нервировать то, что её никто не понимает. – Мы здесь гости, и это не наш мир. Так что вполне нормально, что здесь две рубиноглазых. – То есть... – неуверенно начал Джедайт, словно опасаясь, что его догадки подтвердятся. – Да, для этого времени я "будущая". Но также здесь есть своя "настоящая", – Хранительница замолчала, словно ждала реакции остальных и, не дождавшись, закончила. – В этом мире меня тут бродят две шутки, две копии, – она весело хмыкнула, словно что-то её безумно развеселило. – Я и моя копия. Ну, или наоборот. Я – это копия, а она – настоящая. Хм, наверное, это забавно видеть саму себя. Но на данный момент меня волнует совершенно не это, – тревожно закончила Сецуна, задумчиво уставившись себе под ноги. – А что же, Пеллар? – со спокойной серьёзностью спросил Джедайт. – Где, Хронос всех раздери, ваши копии? – с трудом подавляемой истерикой проговорила Плутон. Было видно, что этот факт сильно её пугает. – Куда, чтоб вас Морфей всех забрал, делись души ваших копий? Джедайт не смог ответить и промолчал. В его голове всё ещё с трудом укладывалась та информация, которую поведала им сегодня Пеллар. – А меня волнует другое, – вдруг неожиданно резко заявила Рей. Джедайт и Сецуна вздрогнули, словно они на время забыли о ней. – Почему ты! – Рей подошла к Джедайту и ткнула в его грудь своим тонким пальчиком. – Почему ты зовёшь Плутон Пеллар?! Я чего-то не знаю? Джедайт и Сецуна только переглянулись, и Хранительница мгновенно ощутила ледяную тяжесть в груди. Всё не так просто. *** Харука молча сидела в кресле и, скрестив руки за головой, слушала новости. Она ждала Мичиру, они должны были вместе пойти на концерт, который, кстати говоря, начинался уже через час. Если быть точнее, то это Мичиру попросила Хару её сопровождать, а Харука редко в чём ей отказывала, просто не могла. Нептун это прекрасно знала и частенько вила из подруги верёвки. – Сегодня в Австралии случилось сильнейшее наводнение за последние десятки лет... – говорил приятный женский голос, но Харука почти не улавливала смысл её слов. Уже прошло почти четыре дня с тех пор, как умер Тайки, но Хару будто до сих пор ощущала холод его тела на своих руках. Это было странно. Не то чтобы её трогала его смерть, в конце концов, они не были даже друзьями, и смерть таких, как он, она видела не единожды. Но в сердце до сих пор саднило от неприятного чувства вины. Будто бы это она виновата, хотя непонятно, почему. В конце концов, это могло случиться с каждым. Глупая смерть. Глупый удар током, и всё обрывается, всё, к чему ты так стремился. Харука уже почти смирилась с тем, что останется слепой на всю жизнь. Конечно, Мичи её утешала, но что толку. Нужно быть реалистом. Больше всего сейчас Харуку преследовало чувство обречённости. Даже не вины. Ей стало казаться, что она всем приносит смерть, всем, с кем она общалась и начинала привязываться. Все они умирали. Мама, бабушка, отец, старый друг детства. Да, Хару потеряла много людей. Поэтому ей и раньше приходили в голову такие мысли, что это она несёт всем смерть. Как-то она поделилась этим с Мичиру, но девушка лишь посмеялась, заметив, что она пока ещё жива. Тогда Харука согласилась, что всё это были совпадения и не больше, хотя сны о смерти Мичиру стали сниться снайперу чаще. И теперь вот этот мальчик. Могло ли быть так, что если бы она с ним не общалась, он бы остался жив? И говори потом Мичиру, что она не приносит смерть. – Всё, я готова, – проговорила Мичиру, почти неслышно заходя в комнату, хотя подруга в связи со своим состоянием миллион раз просила ходить громче. – Я рада, – Харука чуть улыбнулась. – Сегодня ты собралась куда быстрее, Нептун. – Тебе показалось, – хотя в голосе подруги слышалось удовлетворение. - Сейчас я найду телефон, и мы пойдём. – Хорошо, – Харука откинулась обратно на спинку дивана, вслушиваясь, как Нептун шелестит коробками. Ей так и представлялось: Мичи, приподнявшись на цыпочки, роется в ящике на самой верхней полочки шкафа. – Сегодня в Средиземном море были найдены останки потерпевшего крушения вертолёта... – приятный голос дикторши вдруг неожиданно замолк. – Мичи? – вопросительно приподнялась Харука. – Не нужно тебе это смотреть, – почему-то чересчур тихо проговорила Мичиру рядом с ней. – А я и не смотрю, я слушаю, – Харука пустила подкол самой себе. – Включи. – Хару, не стоит, правда. Я же знаю, что говорю, – с мягкой настойчивостью возразила Нептун. – Пойдём лучше, мы опаздываем. – Ладно, – уже хотела сдаться Хару, но что-то её остановило. – Нет, всё же включи. Я хочу послушать. Мичиру вздохнула и нажала на кнопку. – ... из вертолёта были извлечены несколько тел. Имена погибших уже известны: Хино Рей, Акиро Джедайт, бортмеханик Нэл Скирл и второй пилот Алексей Мелин. Харука замерла. Она не видела, как в кадре показывали молодую девушку с длинными чёрными волосами и юношу с золотыми. Но ей было достаточно имён. – Не может быть... – прошептала Хару. – Напомним, что недавно у берегов Афин было найдено двое выживших в авиакатастрофе: это капитан команды Олег Лирн и координатор полёта Металия Керл. По предварительным данным... – Когда нашли чудом выживших Металию и Олега, – негромко заговорила Мичиру, перебивая диктора. – Наши сразу отправили в тот район дополнительную спасательную группу. Благо, мы теперь знали, где точно надо искать. Мы надеялись, что найдём остальных живыми. Но как видишь... – голос Мичиру дрогнул и замолк. Она, в отличие от подруги, отлично видела кадры с мёртвыми телами брюнетки и блондина, уже распухшими и посиневшими от воды. Они до сих пор стояли у неё в сознании яркой ужасной картиной. Харука тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана, а Мичиру продолжала смотреть кадры новостей, представленные их собственной съёмочной группой, но перед глазами так и стояли мёртвые тела Джедайта и Рей.