Печать отчаянья

— Почему ты зовёшь Плутон Пеллар? Я чего-то не знаю? — этот вопрос Рей прозвучал властно и жёстко. — Рей? — только и смогла выдавить из себя изумленная Сецуна. Оказывается, не всё так просто. — Плутон, объясни, — властно приказала Марс. Да, Марс умела приказывать так, что никто никогда не сомневался в этом её праве, а также в том, что её приказы нужно исполнять. Приказы настоящего лидера. Коим она могла стать, сложись события немного по-другому. Джедайт это помнил, таков был королевский характер принцессы Марса. Она никогда, в отличие от принцессы Луны, не общалась со своими подданными, как с ровней, словно она — простой человек. Принцесса Марса всегда держала себя с поистине королевским достоинством, напоминая окружающим, что она выше их, она дочь короля, а не простая смертная. Но в отличие от принцессы Луны она никогда не пряталась за спинами своих подданных в момент опасности и никогда не боялась вступить с нападающими в бой. Более того, она всегда первая вступала в битву. — Я наследная принцесса, я человек королевской крови, а это значит, я обязана их защищать. Я несу за них ответственность, — говаривала тогда принцесса, глядя на вечно испуганную Серенити. Конечно, луннам этого не понять. — Рей, я… не понимаю, — растерянно пробормотала Сецуна. — Ты же говорила, что всё вспомнила… Я… — Назови своё имя, — неожиданно жёстко произнёс Джедайт, схватив Рей за запястье и поворачивая к себе лицом. — Что? — непонимающий взгляд брюнетки встретился с суровым взглядом голубых глаз. — Назови. Своё. Истинное. Имя, — выделяя каждое своё слово, медленно проговорил Джедайт. Рей изменилась в лице и хотела было отшагнуть назад, но мужчина держал её крепко. В голове Марс снова раздался свистящий шёпот, а горло сдавило удушливым жаром. Перед глазами всплыло воспоминание, когда она в пещере вулкана пытается спасти Джедайта, а неведомый голос зовёт её, умоляет, требует. И напоминает. Истинное имя. Рей смотрела на Джедайта, а в голове, заглушая всё остальное, звучал хриплый, словно натруженный голос и призыв: — Рейана! Вспомни своё Имя! Тебя зовут Рейана! — Не знаю, какие тебя отношения связывают с Джедайтом, Плутон, — надменно и холодно проговорила Рей, чуть горделиво приподняв голову. — Но если человек родился демоном, демоном и останется. И никакие перерождения не помогут, — Рей вырвала из захвата Джедайта руку и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. — Рей! — Сецуна было ринулась за ней, но Джедайт лёгким жестом остановил женщину. — Не надо, Пеллар. Я сам, — и быстрым шагом вышел из помещения. Он нашёл Рей на крыше. Она сидела прямо на краю, свесив ноги вниз. Джедайт даже сначала побоялся подходить к ней, напряжённая поза девушки говорила о том, что она вот-вот спрыгнет вниз. Но Марс не сдаётся. Так просто Марс никогда не сдаётся. Джед это знал. — Я люблю тебя, — едва слышно произнесла она, когда Джедайт попробовал наконец приблизиться. Мужчина поражённо остановился. — Да, люблю, забавно, — Рей легла на спину, уставившись прямо на ярко-синее, совсем безоблачное сегодня небо. — Я любила тебя всю эту жизнь, даже когда ты был тем несносным мальчишкой, моим напарником, который делал мне пакости, закладывал учителям и предпочитал мне общество мальчишек. Я любила тебя даже тогда, люблю и сейчас. Но тогда я не знала, что в прошлой жизни ты был демоном! — голос Рей немного повысился. — Ты служил Тёмному королевству, а я была сенши. Ты не раз чуть не убивал меня и моих подруг, а потом мы… убили тебя. — Ты меня сожгла, — тихо произнёс Джедайт. — Да, — безэмоционально согласилась сенши. Немного помолчала, а затем продолжила. — Ты был демоном. Мы сражались друг против друга. Как же так могло случиться, что в этой жизни я полюбила тебя! Своего врага! — Разве это что-то меняет? — спросил Джедайт, но подходить ближе не стал. — Конечно! — запальчиво ответила девушка и чуть привстала. — Ты был моим врагом, Джед. — Но сейчас же я не враг. Я люблю тебя. — Я не верю Плутон, — вздохнула девушка и снова улеглась на спину. — Не верю, что можно из демона стать человеком. Если ты родился таким… этого не изменить. — А мне? Мне ты веришь? Ты же знаешь, я люблю тебя. — Я не знаю, Джед, — голос воительницы не дрогнул. — Как я могу верить тебе, если ты раньше был демоном? Разве демон может любить? По сердцу Джедайта словно полоснули острой бритвой. Ну что же, он это заслужил. — Но я не всегда был твоим врагом, — всё же сумел выдавить из себя мужчина. — Ну да, — хмыкнула почему-то жрица и пожала плечами. — Когда я ещё не открыла своих сил сенши, я была тебе на фиг не нужна. Как и всему Тёмному Королевству. Только в качестве дойной коровы для энергии. Хорошее было время. Джедайт нахмурился. — Рей, почему ты говоришь только о этой… жизни, — Джедайт закончил фразу поражённо, широко распахнув глаза. Он понял. Он понял, что не так с Рей. Понял её слова. — Назови своё имя. Назови своё истинное имя, — Джедайт не просил, он приказывал. Жёстким, безапелляционным тоном. Брюнетка усмехнулась, не спеша встала и так же медленно повернулась к мужчине. Похоже её забавляло то, что демон смел ей приказывать. Но тем не менее она ответила. Сухо, с издёвкой на губах. — Меня зовут сейлор Марс, сенши войны и справедливости. — Сейлор Марс… — эхом повторил Джедайт, до рези в глазах вглядываясь в свою Рей. В тонкие, но благородные черты лица, аметистовые глаза, хрупкие руки с длинными тонкими пальцами… Неожиданно для девушки, Джедайт схватил брюнетку в охапку и крепко сжал в объятьях. — Рей, любимая, прости… — невнятно пробормотал он, утыкаясь лицом в её чёрные волосы. — Прости, как же это ужасно… моя маленькая Рей, волчонок, я люблю тебя… Поражённая Рей ничего не отвечала. Она не шевелилась, слушая безостановочное, хаотичное шептание Джеда и лишь рвано дышала. — Рей, родная, скажи, что ты помнишь? Нашу самую первую встречу, опиши. Самую первую, прошу. Рей сглотнула. — Храм Хикава, — проговорила она, не вырываясь из тёплых мужских рук и чувствуя его дыхание на своей шее. — Ты поступил к нам учеником, тебя дедушка завлёк. Лишь потом я узнала, что это был… твой план на выкачку энергии. — Рей, Рей, прости, — хрипло извинялся Джедайт, но у Рей возникло ощущение, будто он извиняется за нечто совершенно другое. — Мне жаль, Рей. Я правда люблю тебя. Глаза девушки предательски защипало. — Но ты права, — выдохнул он, не размыкая объятий. — Я демон. Любящий демон, вот и всё. Рей задрожала. Отчего-то ей захотелось положить свои ладони ему на грудь и одним движением найти его губы, как она делала сотни раз до этого. Но он демон. От этой мысли Рей дёрнулась от мужчины. Джедайт не стал её удерживать. Он лишь смотрел так понимающе и тоскливо, словно знал что-то, чего не знала она. Дурацкий взгляд! Она ушла. Не убежала, не закатила скандал и даже не залепила пощёчину. Рей просто, повернувшись, ушла. И от того тоскливее было им обоим. Джедайт смотрел ей вслед, как скрываются за поворотом чёрные волосы и понимал, что в глубине души надеется, что она повернёт, вернётся. Но Марс никогда не поворачивает. Она не Венера. Марс всегда идёт только вперёд. Джедайт сжал кулаки, прошёл к краю крыши и сел на то место, где чуть ранее сидела его Рей. Сел и вцепился рукой в свои волосы, ещё сильнее взлохмачивая свои кудри. — Что случилось, Джедайт? — Сецуна подошла сзади и села рядом с мужчиной. Со стороны казалось, будто она видела всю происходившую ранее сцену, но блондин знал, что это не так. Пеллар не из тех, кто следит украдкой. — Ты как? — Паршиво, — поморщился Джедайт. — Что случилось? — Она не помнит меня, Пеллар, — хриплым голосом ответил бывший лорд. — Не помнит? — удивилась Хранительница. — Но она же говорила… — Она не помнит меня, Пеллар, не помнит! — голос Джедайта надорвался. — Она помнит только демона. Она ведь и не ведает, что когда-то я не был её врагом. — Великий Хронос… — только и смогла ответить Сецуна. — Она… — Это воин, Пеллар. Это сенши. Не Рейана, — отрезал Джедайт. — Она не помнит Серебряное тысячелетие, её воспоминания начинаются с Токио. Она знает меня только как демона и даже понятия не имеет, что когда-то я не был таким! Что я не был демоном! Она… не знает, за что мы погибли. Что мы любили друг друга. Она не знает! — Джедайт… Они замолчали. Слов было слишком много. Солнце неспешно скрывалось за деревьями, окрашивая небо и листву в нехарактерные для них цвета. Был уже закат. — Это самое хреновое, Пеллар. Самое обидное. Она не знает, что когда-то я не был демоном. *** Мичиру аккуратно прикрыла дверь музыкального класса и глубоко вдохнула запах старых, уже потёртых временем инструментов. Оглядела помещение и устало улыбнулась. В последнее время она была так занята, что даже забыла, когда заглядывала сюда в последний раз. А ведь раньше она была завсегдатаем этой комнаты. Разумеется, вместе с Харукой. При мысли о Харуке у Мичиру странно засосало под ложечкой. Ей было немного стыдно перед подругой. Уже которую неделю Мичи мучилась от непонятного чувства вины. Девушке было стыдно за всё: за ту операцию, где Хару лишилась зрения, за что, что не смогла её уберечь и помочь, за то, что сейчас она пришла в эту комнату одна, а не с ней… поводов было много. Но самое главное: она видит. За это было стыдно больше всего. А она ведь знала, как Харуке важно зрение. А теперь… Мичиру по-прежнему может видеть все краски, все лучи солнца, синее небо, сирень под окном… она до сих пор может жить полной жизнью, а Харука нет. Вероятно, это то самое чувство, когда ты бежишь играть в футбол с ребятами во двор, а внизу видишь мальчика в инвалидном кресле. Он всеми силами делает вид, что читает книгу, но его взгляд нет-нет, да устремится в сторону двора. Ты понимаешь, что сейчас набегаешься до такой степени, что ноги будут гудеть, а этот мальчик, вероятно, никогда не сможет даже встать. И после этого становится так неловко, словно это ты виноват в его болезни. Мичиру неловко вздохнула и прошла вглубь комнаты. Звуки её шагов отдались хриплым, чуть поскрипывающим хрустом. Старое помещение уже давно нуждалось в ремонте. Он выглядел невзрачно, этот класс. Кое-где облезли стены и старый деревянный пол, белые рамы окон, которые до сих пор приходилось заклеивать на зиму. Он был старым, этот класс. Как и инструменты. Мичиру с мягкой улыбкой взяла в руки скрипку и вдохнула аромат старого, промасленного дерева. Да, возможно, эти инструменты и были старые, и класс был далеко не новый — школа тратила большие деньги на вооружение и лекарства, а музыкальные уроки шли вторым планом, потому и финансирование было неважным —, но Мичиру находила в этом своё великолепие. Утраченное могущество. Забытая сказка. Когда-то эти инструменты были новыми, они своими звуками приводили в трепет многих людей, а теперь, через столько лет, стали никому ненужными. Мичиру не могла сказать почему, но эти инструменты напоминали ей её саму. Девушка взяла смычок и легонько коснулась струн. По залу разнеслись тонкие звуки скрипки. Мичи никогда не играла эту композицию, она раз за разом всплывала в памяти девушки, но ей так и не удалось сыграть её правильно. Что-то мешало. Каждый раз Нептун натыкалась на какой-то барьер в своём сознании, после чего со злостью отбрасывала скрипку в дальний угол на несколько дней. Но сегодня Мичиру чувствовала — у неё должно получиться. Девушка не ошиблась. Едва она начала играть, как сразу уловила тихий шелест волн в своём сознании. Да, это именно то, что нужно. Как жаль, что Харука не слышит… — Не так, — резкий голос вернул Мичиру в реальность. Она открыла глаза и опустила скрипку. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Сейя. Он не улыбался и не злился, наоборот, лицо его было серьёзным и задумчивым. — Что не так? — хмыкнула Мичиру. Уж больно необычно выглядел этот юнец с таким серьёзным выражением лица. — Играешь. Не так, — отрывисто сказал он и оттянул ворот своей куртки так, будто ему было жарко. — Ты смеешь меня учить? — Мичиру это заявление повеселило. Ещё ни один человек не говорил, что она плохо играет. — И что же тебе не понравилось, позволь спросить? — Я не сказал, что мне не понравилось, — резко мотнул головой Сейя. — Я сказал, что не так. Откуда у тебя эта композиция? Мичиру пожала плечами. — Не знаю, сама на ум приходит всякий раз, когда я беру в руки скрипку. Сейя быстрыми шагами подошёл к девушке и грубо вырвал из её рук инструмент. — Считаешь, что сможешь сыграть лучше? — приподняв брови, с некоторой насмешкой протянула Мичиру. — Это моя композиция, — хмуро ответил Сейя, рассматривая скрипку. — Написал, когда мне было десять лет, — и одновременно с последним словом коснулся смычком струн. Всё то время, пока Сейя играл, Мичиру молчала. Она даже ни разу не шевельнулась. Сердце девушки почему-то билось чаще. — Да, не так, — пронеслось у неё в мыслях. Сейя играл медленно и чувственно, специально делая паузы там, где Мичиру бы не догадалась — да, было видно, что он автор мелодии. Девушка так глубоко погрузилась в музыку, что не заметила, как в комнату приоткрылась дверь. — Ты превосходно играешь, Мичиру, — негромко, едва чтобы быть услышанной самой, проговорила Харука. — У тебя наконец получилось её сыграть. Мелодия прекратилась. Сейя медленно отложил скрипку и хитро улыбнулся. Мичиру нахмурилась. Ей не понравилась эта его улыбка, но едва она успела открыть рот, чтобы ответить подруге, как Сейя её перебил. — Спасибо, дорогая, это было чудесно. У тебя талант. Ну что-ж, как договаривались, поцелуй… В мгновение ока Сейя оказался рядом. Он взял её за подбородок и, ухмыльнувшись, впился в губы. Мичиру замерла. Ей было неприятно. В поцелуе Сейи не было ни капли нежности или любви, он был злым, насмешливым и колючим. Он был жестоким. И это был её первый поцелуй с мужчиной. Мичиру попыталась вырваться, но Сейя легко перехватил её руки и прижал их к спинке дивана. Мичиру никогда не считала себя слабой, не думала, что её можно так просто нейтрализовать. — Хару, пожалуйста, не уходи, помоги мне! — пронеслось у девушки в мыслях, но Харука, конечно, этого не могла услышать. Она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, однако Сейя даже и не думал останавливаться. Он лишь придвинулся ближе, блокируя руки девушки своими ногами и обхватывая руками её лицо. Наконец, ей удалось его с себя стряхнуть. — Ну и как? — издевательски спросил Сейя, лёжа на полу и вытирая кровь с разбитой губы. — Не знаю, как тебе, но твоей подружке явно понравилось. Видела, как она деликатно закрыла за собой дверь? — Мразь, — холодно бросила Мичиру, вставая. Её всё еще колотило от этого неприятного чувства жесткого поцелуя. И прежде чем Сейя успел что-либо сказать, продолжила. — Зачем ты так с ней? — С ней? — он прищурился. — Ты печёшься о ней, а не о себе? Надо сказать, это его покоробило. Оскорбило даже. Чуть-чуть. Самую малость. Непонятно почему, но Сейе вдруг захотелось сделать ей больно, унизить эту чёртову Нептун, заставить страдать, отомстить… почему отомстить? Он не знал сам. Но неимоверно хотелось причинить ей боль. — Я переживу этот мерзкий поступок, — холодно ответила девушка, но в глазах у неё светилось такое презрение, что Сейе захотелось удавиться. Чёрт возьми, он хотел унизить её, а не себя! — Я не обращаю внимания на таких людей, как ты. Я выше этого, — с презрением бросила осхабка. — Но за неё я тебя не прощу. Мичиру не спеша подняла свою сумку, небрежно брошенную в углу и неторопливо вышла из комнаты. Сейя скрипнул зубами и сплюнул на пол кровь. Желание унизить эту девчонку пропало так же внезапно, как и появилось, да и вообще, не имел он такой привычки — унижать людей. Для него это совершенно новое ощущение. Но Сейя терпеть не мог, когда у него что-то не получалось, а сегодня ему даже близко не удалось ранить эту девушку. *** Ами просыпалась тяжело и мучительно. Веки никак не хотели открываться, а руки словно налились свинцом, когда она хотела протереть глаза. Голова кружилась. И Ами никак не могла понять, где находилась. Девушка попыталась перевернуться и наверняка упала бы, если бы её не подхватили чьи-то сильные руки. — Нефрит, — выдохнула Ами с облегчением. — Нефрит, я не могу проснуться, помоги мне… Кто-то бережно положил девушку обратно на кровать, и Ами почувствовала лёгкое прикосновение губ к своему виску. — Нефрит? — слабо пробормотала девушка, пытаясь встать, но раз за разом её постигала неудача. Вдруг Ами почувствовала, как её глаза закрывают плотной повязкой. — Нефрит, что происходит? — Тише, девочка моя, так надо… — незнакомый мужской шёпот. Незнакомый. Неизвестный обхватил её за талию, легко поднял и посадил на стул. Связал сзади руки и приподнял одним пальцем лицо девушки. — Ты слышишь меня, Ами? — Да, — девушка инстинктивно облизнула губы. Нещадно хотелось пить. — Сейчас, — мужчина заметил это и поднёс к губам девушки стакан с водой. — Пей, станет полегче. Ами послушно сделала несколько жадных глотков и с удивлением поняла, что головокружение и тошнота отступили. Она действительно стала чувствовать себя лучше. — Ну как? Тебе лучше? Этот голос. Теперь, когда тошнота отступила, девушке этот голос показался знакомым. Она точно его знает, слышала где-то. Ох, если бы не гудела так голова… — Кто ты? Я тебя знаю… — Знаешь, конечно… — обладатель голоса размеренно ходил по комнате, изредка стуча чашками. — Чем ты меня напоил? — Ами снова покачнулась. — А зачем тебе это знать, снежинка? Снежинка… — Зойсайт! — Браво! Меня признали, — в голосе Зойсайта проскальзывала усмешка. — Развяжи меня! Зачем ты меня связал? — Твоя природная тяга к знаниям поразительна, Ами, но знать всё на свете тебе вовсе не обязательно, — Зойсайт и в самом деле улыбался. Даже скорее усмехался, что-то сосредоточенно размешивая в чашке. — Но ты не волнуйся, Ами, скоро побочный эффект пройдёт. Синевласка в ответ что-то пробурчала и тряхнула головой. — А кто такой Нефрит, Ами? — спросил мужчина, продолжая что-то смешивать в чашке. — Тебя это не касается, — с ледяным бешенством ответила Ами. — Меня касается всё, Ами, что я захочу, — неизвестно как, но он оказался за её спиной и выдохнул эти слова ей в ухо. Его рука собственнически зарылась в её волосы. Словно играя, Зой перебирал её локоны, но вдруг сжал пальцы, жёстко фиксируя положение её головы. Ами из всех сил силилась сдержать стон. Это было не столько больно, сколько… унизительно. — В твоих интересах же, Ами, сознаться, кто он. Если… это твой жених или ухажёр… я убью его. Я не привык делиться, Ами, — его горячий шепот обжигал. — Я заплатил за тебя деньги, я купил тебя, и ты только моя, — Зойсайт второй рукой провел по тонкой шее девушки. — Кто он, Ами? Хотя ладно, в любом случае я его убью. Зойсайт изменился. Ами это чувствовала. Вообще, те несколько недель, что она общалась с ним, он вёл себя странно. Особенно последние две недели. Он мог улыбаться ей, шутить, но буквально через секунду становился мрачным и холодным. Ами не понимала причину таких перемен. Ведь сначала Зойсайт был абсолютно нормальным, казалось, рядом с ней он расцветает. Всё свободное время, не обращая внимания на ворчание Кунсайта, он проводил у неё. Но потом внезапно всё изменилось. У Зойсайта всё чаще стали проявляться приступы злости и жестокости, а последние несколько дней он почти что постоянно ходил мрачный. Ами так хотелось что-нибудь сделать, пускай Зойсайт и враг, она не могла смотреть, как он скатывается куда-то вниз. Он же тоже человек. В меру своих возможностей она старалась отвлекать его, но у неё не хватало сил. Неизменным оставалось только одно: его влечение к ней. Этот вредный, вспыльчивый мальчишка, как и раньше, постоянно крутился возле неё, смущал своими колкими замечаниями и недвусмысленными жестами. А Ами краснела и пугалась. Ещё никто прежде так не обращался с ней, все такие попытки всегда пресекал Нефрит, а теперь Ами осталась с таким человеком наедине. И чем дальше, чем больше она проводила времени со своим врагом, ей всё сильнее казалось, что она знает его. Она знала, как он поступит, что скажет и как улыбнётся. Она всё это знала. И это неимоверно пугало. А ещё пугало то, что с каждой минутой, проведённой рядом с этим взбаламошенным мальчишкой, она привязывалась к нему. — Я убью его. — Нет, это не он! — отчаянно воскликнула Ами. Откуда-то она знала, что Зой не шутит. Весь его вид и тон говорил о том, что он сделает это легко. Зойсайт даже не обещал, а сообщал обыденный, повседневный факт. — Не он? — вкрадчиво прошептал Зойсайт, и его рука скользнула по шее вниз. — А кто тогда? Тот мелкий юнец, что вечно крутился возле тебя? Как его? Ах, да… Тайки… Он? Ами мотнула головой. — Но, впрочем, дорогая, ты всё равно можешь не переживать, его всё равно уже нет… — Что? — задохнулась Ами, но Зойсайт уже отпустил её и отошёл куда-то вглубь комнаты. — Тайки нет? Он умер… ты… это ты убил его… — Нет, представляешь, - Зой, размешав что-то в чашке, облизнул ложку и, довольно кивнув, принялся размешивать содержимое дальше. — Даже не я, — он повернулся к пленнице, глаза которой всё ещё были завязаны тёмной тканью. — Банальный удар током, Ами, ничего личного. Я даже немного сожалею. Совсем чуть-чуть. Слышал, что он был хорошим специалистом и смелым солдатом. — Тайки… Боже… Тайки, как же так… — голос Ами задрожал. — Ты была близка с ним? — порывисто спросил Зойсайт. В его голосе снова проскользнули жестокие нотки. — Ох, ну естественно, он же, — Ами с силой сжала зубы, чтобы не разреветься у него на глазах. — Он же из моей… группы… ты же знаешь. — Ну да, — Зойсайт снова расслабился. Облизнул ложку и чему-то довольно улыбнулся. — Ну что, Ами, давай завтракать? — Зачем? Я не хочу… — Зачем? — Зойсайт зашипел, словно кобра. — Потому что я так хочу. Мне не нравится, как ты выглядишь, это раз. Ты моя! Это два. Соответственно, я решаю, снежинка, что ты хочешь, а что нет. Ясно? А теперь завтрак. — Отпусти, — Ами попыталась высвободить руки. — Счас, — Зойсайт насмешливо хмыкнул. — И как я, по-твоему, должна есть? — А вот так, — Зойсайт подчерпнул ложкой содержимое миски и поднёс к губам пленницы. — Открой ротик, малышка и не зли меня. Ами попыталась вывернуться, но тут же об этом пожалела. Зойсайт легонько прикусил её за ушко. — Ну как, снежинка, вкусно? — промурлыкал юноша, вдоволь наслаждаясь её смущением. Синевласка молча кивнула и попыталась снова отвернуться. Обманывать смысла не было. — Я рад. Я же старался, — в голосе Зойсайта слышалось удовлетворение. — Отпусти. — Неа, и не проси, — протянул осхабец, поднося следующую ложку. Видимо, ему доставляло немалое удовольствие кормить её самому. — Похоже, побочный эффект прошёл, раз ты снова начала мне сопротивляться, — заметил юноша, когда девушка в очередной раз попыталась уклониться. — Упс. Вот видишь, снежинка, из-за твоей упёртости я тебя измарал. Придётся исправлять, — и он слизнул с щеки остаток пюре. Ами заалела, а Зойсат рассмеялся, довольный произведённым эффектом. Поднялся и поставил пустую чашку на стол. — Странная ты, Ами, — задумчиво протянул он, облокачиваясь на стол. — Я до сих пор не могу понять, почему меня тянет к тебе. Ами подумала, что ослышалась и поражённо замерла. Зойсайт говорил тихо, будто сам с собой, но одновременно достаточно громко, чтобы могла услышать она. — Сначала я думал, что это из-за твоей тайны… Ами вовремя прикусила язык. — Но теперь я понимаю, что эта твоя тайна мне до лампочки. Тут дело в другом. На долгие размышления Зоя не хватило. Он поднялся и громко хлопнул в ладоши. — Так, а теперь умываться! — Умы… ваться? — Ами поперхнулась. — Ага, — Зойсайт поставил рядом белый таз с тёплой водой, и Ами почувствовала на своём лице мягкую влажную ткань. — Я могла бы сделать это сама, — ответила Ами, одновременно жалея и радуясь, что её глаза закрывает повязка. Видеть ухмыляющееся лицо Зойсайта было бы выше её сил. — Не могла бы. Я так решил, — отрубил Зойсайт, прерывая все остальные вопросы и возражения. За лицом последовала шея и, глядя, как вздрагивает от каждого его прикосновения Ами, как на её коже появляется мелкая дрожь, а маленькие капельки воды катятся вниз под небольшое декольте платья, Зойсайт чувствовал, что ему всё труднее удаётся себя контролировать. Зой подался вперёд и поцеловал девушку в шею, слизывая маленькую катящуюся капельку. И тут же отстранился, довольно облизнувшись. Намочил полотенце и медленно повёл вверх по ноге. — Что? Нет! Зой… Зойсайт, не надо! Не смей… — голос Ами сорвался, и она задохнулась, прикусив губу. Но Зойсайт продолжал двигаться вверх к внутренней стороне бедра, второй рукой не спеша поднимая платье. — Зойсайт! — Кунсайт, как обычно, вошёл без стука, настежь распахнув дверь. Увидел брата в компрометирующей позе, связанную пленницу, таз с водой, чуть поодаль — пустую тарелку, но даже не подал вида, что удивился. — Зойсайт, там пришёл Металлия. Сказал, что хочет тебя видеть. Что-то он зачастил к нам, не находишь? — Пусть подождёт, — отозвался тот, приобнимая красную Ами за бедро. — Я закончу и спущусь. — Только не долго, Зой, — бросил брат и вышел, плотно, очень плотно прикрыв за собой дверь. Зойсайт с сожалением вздохнул и отложил полотенце. Потом поднялся и провёл пальцами по щеке Ами. — Извини, надо идти, снежинка… ты не скучай, ладно? — и прежде чем Ами успела хоть как-то среагировать, поцеловал. Причём, поцеловал не так легко, как он делал это в прошлые разы, нет, поцелуй Зойсайта был глубоким, требовательным. Впрочем, Зойсайт быстро отстранился и, ничего больше не сказав, вышел из комнаты, оставляя Ами одну приходить в себя. *** — До чего же упрямая девчонка! Сейлор Нептун рассерженно выругалась. Она сидела на балконе и украдкой вглядывалась в тёмное окно на беспокойно спящую Минако. Венера постоянно вертелась, испуганно вздрагивала, а иной раз жалобно всхлипывала. Конечно, сейлор Нептун знала в чём дело. Ей снятся сны. Сны о прошлых жизнях. И ведь непростые сны. Сны о прошлых жизнях снятся всем сенши, независимо от степени глубины их памяти. Минако снятся пробуждающие сны. Это самые тяжёлые моменты всех её жизней: битвы, смерть, убийства, предательства. Ну и, разумеется, он. Первый Лорд, как же без него. Сейлор Нептун криво усмехнулась. Конечно, без её помощи тут не обошлось. Ей нужна сейлор Венера, поэтому сенши Нептуна пришлось слегка повлиять на сознание Минако. Всего лишь слегка. Гораздо больше на Минако повлиял её малыш. Он посылает матери через себя все эти сны и видения, будя память своими усилиями. Как-никак ребёнок светлой сенши и демона обладает огромной магической аурой, поэтому Минако не сможет долго избегать зова собственной крови. У неё нет шанса. Она не сможет долго закрываться от малыша. К тому же чем больше у Минако срок беременности, тем сильнее магическая аура ребёнка. Ей придётся проснуться. Сейлор Нептун усмехнулась. Но всё же девчонка непозволительно упряма. Это надо же, столько сопротивляться зову прошлой жизни и своего долга? Это надо же было так плотно закрыться, чтобы все сигналы Нептун не доходили до неё. Позови Нептун сейчас сейлор Меркурий, и она придёт, но… чёртова Венера! А ещё лидер называется. Что же такого произошло в прошлой жизни, раз Венера так плотно закрылась, не желая пробуждаться? Сейлор Нептун с улыбкой провела по волосам, выпрямилась и в упор посмотрела на девочку, стоящую прямо напротив неё. Маленькую девочку лет четырёх с белыми, как снег волосами, заплетёнными в косички и красными глазами. Сейлор Нептун неопределённо хмыкнула. Разумеется, она знала, кто это. Обвела неожиданную спутницу внимательным взглядом и слегка склонила голову в бок. Сегодня она выглядит младше, чем обычно, эта девочка. А ведь две секунды назад её тут не было. Девочка, до этого без тени стеснения разглядывающая сейлор Нептун, повернула голову и с абсолютно безучастным выражением посмотрела на Минако. Венера, словно чувствуя на себе тяжёлый монолитный взгляд этого существа, беспокойно зашевелилась. Когда сейлор Нептун оторвала свой взгляд от сенши и вновь подняла голову, девочки уже и след простыл. Сейлор Нептун выпрямилась, усмехнулась, отряхивая юбку своего сейлор-фуку и повернулась. Пора было уходить. Раз уж это существо заинтересовалось Венерой, то Минако так или иначе всё равно придётся пробудиться. Возможно даже сейлор Нептун не придётся ничего делать. *** Майор Леронский работал в органах внутренних дел уже довольно долгое время и несколько лет занимал весьма высокую должность. Однако за всю свою службу он ни разу не сталкивался с таким безнадёжным, казалось бы, делом. Подумать только, неизвестные забрались никем не замеченные в архив, а потом улизнули из окружения омона! Сам по себе майор был невероятно упрямым человеком, если он брался за какое-либо дело, то обязательно доходил до правды. Этот раз он тоже не намеривался делать исключением. Он планировал найти преступников и наказать их по всей строгости закона. Одно только не было ему ясно: зачем кому-то забираться в старый архив? Конечно, он имел кое-какие предположения, но они были настолько невероятными, что принимать их всерьёз было бы по меньшей мере странно. Работники архива пересчитали и пересмотрели все дела, украдено ничего не было, хотя тут майор допускал, что некоторые дела просто не были учтены. Редко когда встретишь в таких организациях идеальный порядок. Уже был час ночи, когда майор наконец начал зевать от усталости. Для своего возраста он выглядел непозволительно молодым, и когда его сослуживцы-ровестники уже обзавелись приличным брюшком, у майора не было даже намёка на него. Пока стрелка часов лениво двигалась к отметке в два часа, майор лениво просматривал записи с камер видеонаблюдения, установленных в архиве. Просматривал уже который раз. Майор поднялся, растрепал свои ещё черные волосы и подумал заварить себе чай, чтобы не уснуть окончательно. Он отошёл от стола но, едва взяв в руки пачку с чаем, тут же отбросил её в сторону и метнулся к экрану. Пролистнул назад. В объектив камеры попала девушка. Майор приблизил изображение. Лица разглядеть пока не удавалось, виды были только чёрные волосы и телосложение. Майор присмотрелся. В кадре явно кто-то держал девушку за запястье, чья-то мужская рука. Как же он раньше мог не заметить эту девушку на видеозаписи? Вскипевший чайник и валяющаяся на полу пачка чая были забыты. Через два часа работы, когда стрелка часов почти достигла трёх, майор вывел через принтер обработанное изображение девушки и вгляделся в её лицо. Не узнать её было невозможно. Тетис Солер. Одна из членов оппозиционной партии, где-то полгода назад их отделение осуществляло охрану здания, где проходило выступление этой партии. Незаметная девчушка, держащаяся позади своих лидеров, привлекла его взгляд. Надо же, какое совпадение. — Да, это я, — проговорили у него за спиной. Реакция майора была молниеносной. Он резко повернулся, на ходу выхватывая пистолет, который, впрочем, был тут же выбит. В нос ему уткнулось холодное дуло. — Привет, — бросила ему та самая девушка, нет, скорее даже женщина, с видеозаписи. Тетис Солер. Она выхватила из рук мужчины бумагу и, мельком на неё взглянув, ухмыльнулась самыми кончиками губ. — Неплохо я тут получилась. Возьму себе. На память. Тем временем вторая девушка, блондинка, прошла к компьютеру майора, удалила оттуда все файлы с видеозаписями с камер, а плёнку, в которую попала Тетис, забрала с собой. — Вы ворвались в отделение полиции, вы хоть понимаете, что это значит? — прошипел майор. — Лучше не вытворяйте глупостей, а… — Цыц, — холодно бросила Тетис, а затем обратилась к напарнице. — Венера, дверь! Минако закрыла дверь на замок, но ключ вытаскивать не стала, чтобы в случае чего было легче уходить. — Успокойтесь, майор, — заговорила Мина, лёгким шагом подходя к мужчине. — Мы не желаем вам зла. Нам нужна только информация. И в ваших, и в наших интересах разойтись мирно. Давайте не будем горячиться. Тетис молчала. Она не любила разговаривать, да и не умела вести переговоры, предпочитала все решать логикой и силой. — Вы всё-таки пришли, — майор неожиданно усмехнулся и рукой отвёл от себя пистолет. - Да, меня предупреждали. Правда, я ожидал увидеть кого-то более… внушительного. Хотя сначала вообще не думал, что вы догадаетесь. Думал, наверху вас переоценивают. Но знаете, даже если и вас ценят так высоко, проблема в том, что вы слишком предсказуемы. Садитесь, девочки, — он повелительно махнул рукой остолбеневшим девушкам. — Ну же, садитесь, что вы, — Минако ошеломлённо присела, а Тетис так и осталась стоять. — Ну и? Сколько вас осталось? — с азартным интересом спросил майор. Причём глаза его блестели так, словно он говорил о какой-то компьютерной игре или же о кроликах, которых разводят, чтобы потом их жизнью управлять. — По десять с каждой стороны? Двадцать? Ну, это ненадолго. И прежде, чем вы меня пристрелете, — заметил он, глядя, как вскочила взмыленная Минако. — Вы же наверняка хотите узнать эту всю историю. Как же всё так получилось. Ему удалось их заинтересовать. Взгляд Тетис стал более заинтригованный, а Минако чуть отвела ствол. — Вы… — Я расскажу. Мне был дан такой приказ, — майор устало улыбнулся. — Всё равно вы больше ничего не сможете сделать. — Это ещё почему? — мгновенно возмутилась Минако. Ей никогда не нравилось утверждение других людей, будто она что-то неспособна сделать. Ей казалось, будто эти некто принижают её, таким образом, способности. — Ну смотри, Минако, — Венера неловко вздрогнула, когда майор назвал её настоящим именем. — Твоей школы уже не существует, там и возрождать-то нечего. А «Осхаба» почти вся поголовно больна. Всё руководство так или иначе заражено, все старшие курсы тоже. А младшие неспособны что-либо сделать. Поэтому мне и было велено всё рассказать, когда придёт время. Ведь знать-то надо, за что вас решили наказать… — Наказать… — эхом повторила Мина, но в памяти почему-то всплыли слова Макото. Получается, она не врала, ей действительно осталось жить всего лишь год. Как это… противно. — Но за что наказать? — блондинка подняла голову. — Что мы такого сделали? Ей вдруг стало жалко не только собственных ребят, не только свою школу, но и Осхабу, которая уже давно считает свои последние дни. Это так… бесчеловечно. Похоже Минако произнесла последнее слово вслух, потому как Тетис вздрогнула, а майор благодушно усмехнулся, но глаза его предательски и устало дрогнули. — Бесчеловечно, — он кивнул. — Это правда, Минако. Но так было надо, — последнюю фразу он произнёс, чётко выделяя каждое слово, и неожиданно Мина его поняла. Минако показалось, будто ей знакомы его чувства, когда ты простой служащий, солдат, для которого приказ и присяга важнее всего. Да, точно, знакомы, но вот только… — Садитесь, я вам всё расскажу… Минако послушно присела, продолжая в уме перебирать старые факты, которых она раньше не знала, да и сейчас не могла уловить сути ни одного из них. — Когда-то, ещё задолго до вашего рождения, девочки, — беззаботно начал майор, а Тетис, которая уже никак не походила на «девочку», хмыкнула. — Были основаны две частные школы: «Осхаба» и «Линсейл». — Это мы знаем! — отмахнулась Мина. — Пятьдесят лет назад… — Ну, допустим, не пятьдесят, а гораздо раньше, — мужчина откинулся на спинку нового, неприятно скрипнувшего кресла и с высокомерным видом хмыкнул. — Но газеты… — начала было Минако, вспомнив, как в кабине Кунсайта нашла старую прессу пятидесятилетней давности. — Деза, — лениво бросил майор. — Газеты-то липовые. Нам не составило большого труда их сделать. Вы можете гордиться, кстати. Обмануть Осхабу было непросто, а это означает, что у вас были сильные соперники. А с сильными соперниками всегда приятнее бороться, не так ли? — и не давая девушкам ответить, он воодушевлённо продолжил. — Так вот, девочки, — Тетис вновь хмыкнула. — Были, значит, открыты две школы. Хотя сначала планировалась одна. Осхаба. — радостно вспыхнувшее лицо Минако мгновенно погасло. — Но желающих было настолько много, настолько популярным оказался проект, что решили создать ещё одну школу, по примеру первой, и назвали её «Линсейл». Минако изумлённо выдохнула. Как же так? Сначала она столько лет думала, что они, «Линсейл», были созданы для того, чтобы противостоять «Осхабе», потом она узнаёт из старых газет, что они, оказывается, одно и то же, а теперь выясняется, что они, их школа, просто жалкая копия, которой-то и существовать не должно! — Ну-ну, Минако, не надо так расстраиваться, — майор улыбнулся, а Минако сердито вскинула голову: у неё что, все эмоции на лице написаны? — Мы ни разу не пожалели о своём решении. До определённого момента. Итак, созданы были эти школы министерством обороны на воинской основе в качестве эксперимента. Потом выпускники из неё должны были пойти служить в воинские структуры, исключая ФСБ. Вначале всё было хорошо. Первыми директорами были братья-близнецы, хорошие люди, умные… — У них было с головами не в порядке, — Минако постучала себе по виску. — Иначе с чего вдруг они стали бы составлять такое дибильное завещание? — А вот в этом ты неправа, Минако. Да, отклонения были, но они не сказывались на их умственном развитии и способностях. Да и вообще, у кого в наше время нет отклонений? Более того, мы сами выбрали этих людей. У них был так называемый синдром «синдром преданности». Они не умели предавать. И были весьма внушаемы. Стоило им внушить какую-либо идею, и они уже никогда её не оставят, будут жить ею, служить ей и руководству. Конечно, на высоких должностях таким людям не место, но здесь они нам подходили как нельзя лучше. Мы были уверены в них. Однако только не уследили их странное завещание. Никто до сих пор не знает, почему они так сделали. Но иногда даже система даёт сбой. Он усмехнулся, словно размышляя о чём-то забавном, отпил из стакана воды и продолжил. — Впрочем, появление такого странного завещания никак не повлияло на жизнь школ. Вот уже в третьем поколении в семьях Джиба рождались мальчики, и школы, соответственно, отходили старшим. Однако потом что-то стало меняться. Всё чаще выпускники шли работать не в воинские государственные организации, а в политические партии, важные фирмы и т.д., школы начали лезть в политику. Они начали диктовать свои условия. И проводить политику как можно большей автономности от государства. Как-будто забыли, кто их создал. Они стали чаще проворачивать операции, не согласованные с воинскими ведомствами, они стали утаивать, скрывать. — Фактически, и «Линсейл», и «Осхаба» стали этакими своеобразными государствами в государстве. Мы ошиблись в своих творениях. Мы потеряли контроль. Это как раз и было самое опасное, — майор привстал, глядя девушкам прямо в глаза. — Вы только представьте, девочки, что в городе существуют целых две военных организации, имеющие право носить оружие и делающие, что им вздумается! Это было опасно. Вы думаете, зря, что-ли, у нас в стране установлен запрет на ношение оружия? А тут легально! Могло ведь, девочки, пострадать гражданское население. Поэтому срочно надо было что-то делать. Всем уже давно было ясно, что проект провалился. — А просто закрыть? — удивлённо спросила Минако, недоумевая, как они не додумались до такого простого решения. — Нельзя было, Мина, так просто школы закрыть, — тяжело вздохнул майор. — Кто просто так захочет отказываться от власти? Правильно, никто. Давить было нечем. Они уже давно финансировали себя сами. А если бы кто силой попробовал, то тут же бы подняла вой пресса: мол, детей обижают, притесняют! Пресса такая гнида, дай бы скандал развести… При любом раскладе мирно бы не вышло. Тем более что каждый директор имел свою маленькую, но хорошо вооружённую армию с промытыми мозгами, которые будут делать всё, что они им прикажут. Вы бы сделали всё, что вам приказали свыше.И опять же, в случае вооруженного столкновения пострадали бы мирные жители, гражданское население. А этого никак нельзя было допустить. Минако заметила, что майор уже несколько раз говорил о безопасности гражданских. А она-то, в отличие от военного, ни разу, сколько ей помнится, не думала о них, когда проводила со своей группой боевые операции. Ей казалось, что главное — это выполнить поставленную задачу. Так что же — она лучше или хуже него? — Поэтому решено было пожертвовать всеми вами. Нашим неудавшимся проектом. Мы натравили вас друг на друга, — довольно прямо сказал майор, и Минако от неожиданности осела на кресло. Так вот он кто — третий игрок… — Как раз кстати собирались открыться фабрики на границе, около «Осхабы», мы им подкинули идейку более вредного, но прибыльного производства, про очистные сооружения типа забыли и не замечаем всех этих нарушений. А потом, когда бы эти фабрики отыграли свою роль, за эти нарушения и закрыли. Ещё и оштрафовали бы. Как и планировалось, «Осхаба» начала возмущаться, ведь их сад, который давал львиную долю их доходов, начал гибнуть. Они принялись обращаться в инстанции, но там мы им уже перекрыли кислород. — Вас послушать, так мы такие неучи и неумехи, которых легко просчитать, — фыркнула Минако, отвернувшись. Очевидно, мужчина задел её за живое. Тетис же молчала, никак не реагируя на данные заявления и факты, отчего майор даже начал нервничать. Кто знает, что могла задумать эта странная девица? — Всё у вас получалось так гладко. — Ты не права, Минако, — мужчина вновь настолько открыто улыбнулся, что Мину начала раздражать эта его доброжелательная и немного высокомерная улыбка. Страсть как захотелось, чтобы этот майор посмотрелся куда-нибудь, например, так в кусок арматуры. Раза два. — У нас не всегда было всё так гладко, как мы планировали. Какая-то… дура шепнула в «Осхабе» про прибор из Германии, который может все эти выбросы фабрик нейтрализовать. — То есть вы не планировали заражать «Осхабу» вирусом? — впервые подала голос Тетис, но тон у него был настолько холодным, будто ей вовсе не интересен ответ майора. — Нет, девочка. — Мне двадцать пять, — приподняла брови Тетис. — Но для меня-то ты всё равно девочка. Нет, мы не планировали заражение. Предполагалось, чтобы пострадало как можно меньше… участников. Но когда одна дура проболталась про этот прибор, мы были вынуждены корректировать свой план. Надавить на компанию в Германии большого труда не составило, и вот пожалуйста: в заказе не достаёт одной очень важной детали… — Лазера, — одновременно закончили за майора Тетис и Мина. — Ага. Но на этом дело не закончилось. Наш проект оказался на редкость живучим и умным. Каким-то непостижимым образом они сумели раздобыть лазер. Это путало все наши карты, и мы не могли допустить, чтобы он оказался у них. И тогда мы спустили вам, «Линсейлу», дезу, что этот лазер готовился для теракта. В отличие от «Осхабы» у вас всегда была некая… — он немного помолчал, словно подыскивая правильные слова. — Тяга к справедливости. Мы сыграли на этой вашей тяге, и это сработало. Лазер оказался у нас. — Однако мы не успели уследить, что «Осхаба», не дочитав инструкцию, включила прибор. Он начал работать неправильно. Мы и предположить не могли, что это повлечёт за собой такую страшную эпидемию. Поэтому в срочном порядке начали изобретать вакцину. Дети, хотя бы первые курсы, должны были выжить. Нам ведь не нужны были смерти «Осхабы», только её закрытие. Та вакцина, которую сейчас покупает «Осхаба» и которая продлевает им жизнь — наше изобретение. Всё, что мы смогли сделать, хотя работаем для улучшения лекарства до сих пор. Но главное всё-таки было достигнуто: «Осхаба» отрастила на вас зуб. Мы уже считали дни до того, как она нападёт на вас, уже готовили отвлекающий маневр для прессы, но всё впустую. «Осхаба» оказалась слишком терпеливой. Они и не думала предпринимать какие-либо действия. Во всяком случае до поры до времени. Поэтому нам вновь пришлось немного подтолкнуть события. Мы подкинули «Осхабе» старое завещание братьев… — Вот оно что… — с плохо скрываемой ненавистью и досадой проговорила Минако. — Да. А вы думали с чего вдруг всплыло завещание такой давности лет? Оно хранилось у нас и просто ждало своего часа. Сложись ситуация по-другому, и никто бы вообще не увидел этого странного завещания. — Да ну? — губы Тетис слегка искривились. — Представляешь. Это завещание тоже не было нам выгодным, сложно было тогда просчитать, как обернётся ситуация. Но, наконец, мы нашли ему применение, — майор говорил с таким азартом, что Минако вновь поморщилась. Она никак не могла для себя решить: хуже она этого военного или нет? С одной стороны она, в отличие от него, никогда не думала о гражданских. Она никогда о них не думала в должной мере. Но с другой стороны, он говорил так азартно, словно все их жизни были для него лишь игрой… — Завещание сделало своё дело. Жаль, конечно, девочку… — А всех остальных не жаль? — звенящим от ярости голосом спросила Минако, вскочив с кресла. — Жаль, — искренне ответил майор. — Очень жаль. Хоть и продумывал операцию не я — я лишь участвовал в последних этапах —, но мне по-настоящему жаль. Но выбор стоял между вами и всем гражданским населением города. Я военный человек, Минако. Если хочешь, вини меня и моих коллег, твоё право, но если бы нам дали шанс всё переиграть, мы бы всё равно выбрали не вас. Мы бы всё равно защищали гражданских. — Пойдём, Мина, — Тетис дёрнула за рукав так и рвущуюся что-то сказать Минако, схватила за локоть и потащила её за собой. — Мы узнали всё, что хотели, пойдём. Минако успокоилась только, когда вышла на улицу. Глубоко вздохнула и сжала губы. Неожиданно она поняла, что совершенно не винит военных. Это естественно для них — защищать гражданских, свои семьи. Они ведь для этого и существуют. Но на душе всё равно было гадко. Что же теперь, столько лет существования, столько надежд и планов, и всё напрасно? А её друзья, что будет с ними? Возможно, «Осхаба» их и отпутит, когда услышит запись сегодняшнего разговора. Но сама она? Они ведь там все обречены на смерть. Особенно высшие, руководство. Так не хотелось во всё это верить… — Кунсайт! — это имя словно всполохом огня всколыхнулось в её памяти, и Минако резко подняла голову. Если это правда, то тогда Кунйсат… заражён? Он болеет? И он умрёт. — Кунсайт умрёт, — эта мысль была отчего-то горячей пламени. Она обожгла Мину, заставляя сдавленно дышать, словно от удушья. — Кунсайт умрёт, - она в немом ужасе прижала ладони ко рту. — Кунсайт умрёт. Мина, наконец, поняла, почему он так стремился оставить после себя наследника и так беспокоился за будущее. Он тоже, как и все высшие, заражён. — Он умрёт. Кунсайт… умрёт, — произнесла Минако и резко, немного прерывисто вздохнула. Она вспомнила. Она сейлор Венера. Нет, принцесса. Принцесса Венеры. Мина стояла на одном месте и была не в силах поднять голову. В её памяти проносились воспоминания, совсем далёкие и довольно близкие, горячие, словно само солнце и ледяные, словно бездна, но все яркие, слишком яркие… Серебряное Тысячелетие. Ей лет пять-шесть, Мина точно не помнит. Она с небывалым для девочки усердием взбирается на апельсиновое дерево. Вдруг её нога соскальзывает, и Мина падает. Её подхватывают сильные, крепкие руки и заботливо прижимают к себе. — Минория, — голос наполнен смехом. — Я вижу, Хаура учила тебя лазить по деревьям, — тёплый поцелуй в лоб. — Но тебе ещё рано, малышка. Ты ещё слишком мала. — Нет, папа, я смогу, — упрямо заявляет девочка и, тряхнув золотистой челкой, ловко спрыгивает с рук отца. — И в кого ты такая упрямая? — однако голос отца сквозит заботой и нежностью. — Я смогу! — снова повторяет девочка и начинает вновь карабкаться на дерево. — Рия, ну зачем тебе это? — однако незаметно от дочери он взмахивает рукой, и лёгкий порыв ветра помогает карабкаться принцессе дальше. — Есть! — победно выкрикивает Минория, срывая с самой дальней ветки большой апельсин. — Так ты за ним лезла? — король Венеры улыбается и ловит спрыгнувшую ему на руки Минорию. — Да! — важно заявляет девочка. — И я смогла! — Молодец! Я не сомневался в тебе, — король Венеры улыбается, и Мина видит его светлые голубые глаза. Такие ясные, наполненные отеческим теплом и заботой. Девочка радостно улыбается и тянется своими маленькими ручками к светлым волосам отца. — Папа! — вдруг серьёзно начинает Минория, сидя на руках отца и прижимая к себе драгоценный апельсин. — А я буду хорошей королевой? Отец улыбается. — Ты будешь самой лучшей королевой. Нет, не будет. Она уже никогда не станет королевой, никогда. Воспоминание меняется. Токио 19хх годов. Она взбирается на высокую яблоню. Маленькие ладошки царапает жёсткая кора. Мина успевает схватить яблоко прежде, чем срывается и падает вниз. Внизу её подхватывает отец. — Мина, ну зачем ты туда полезла? — с укором в голосе спрашивает отец, а в его глазах столько любви, что маленькой Мине и в голову не может прийти, что отец их бросит с матерью через неделю. — Папа, а я буду хорошей королевой? — вдруг спрашивает Мина, прижимая к груди ярко-красное яблоко, словно какую-то драгоценность. Мимо с рёвом проносится машина. Отец сначала замирает, но потом решает, что это какая-то очередная игра. — Да, Мина, ты будешь самой лучшей королевой, — и лёгким движением руки убирает со лба дочери светлые пряди. — Нет, не то! — Мина соскакивает с рук отца и серьёзно нахмурившись, идёт в дом. — Должно быть не яблоко, а апельсин. Забытое яблоко так и остаётся лежать на скамейке. Мина была единственной из сенши, чья жизнь раз за разом шла по одному и тому же кругу. Из перерождения в перерождение. Серебряное Тысячелетие. Ей девять. Она с силой толкает мать на резных, увитых цветами качелях, но этого все равно недостаточно, чтобы раскачать так сильно, как хочется этого Минории. И от этого принцесса злится, дуется, но не бросает своих попыток раскачать мать. — И в кого ты такая упрямая? — звонко смеётся Королева Венеры. Мина останавливается. — Папа сказал, что в тебя, — заявляет она немного нахмуренно, недовольная тем, что ей не удалось раскачать качели. — Папа просто пошутил. Ты вся в него своим упрямством. Это подтверждает даже бабушка. — А дедушка говорит по-другому! — Мина не оставляет своих попыток, на что мать смеётся. — Иди сюда, — Королева зовёт дочь, но та не откликается, а лишь упрямо поджав губы, разбегается и толкает качели. И громко хлопает в ладоши от того, что у неё, наконец, получилось. Королева Венеры громко смеется, раскачиваясь на качелях. — Мама, мама! Возьми и меня! — принцесса подбегает и доверительно тянет к матери свои ладошки. Королева подхватывает дочь, и они вместе продолжают взлетать на качелях все выше и выше. Токио 19хх годов. Воспоминание совсем маленькое, даже не за что зацепиться. Маленькая Мина качает на качелях мать. Женщина негромко смеётся, но тут же что-то уловив в воздухе, вскакивает и несётся в дом. У неё что-то пригорело на плите. А расстроенная Мина садится на качель и неспешно продолжает покачиваться в одиночестве. Серебряное Тысячелетие. Ей все ещё около девяти. В главном дворце Венеры бал. И Минория на нём присутствует. Венерианцы рано выводят своих детей в свет. И вот Мине девять, а она уже блистает на балу. Мина ещё маленькая, но к ней толпой тянутся люди, и от того ей непривычно и даже немного страшно. Мина ещё маленькая, и она пока не научилась контролировать то магическое сияние венерианки, которое очаровывает и приковывает к ней взгляд. И потому сегодня к маленькой принцессе так много внимания. Минории страшно, и она изо всех сил жмется к своему телохранителю. Конечно, она предпочла бы быть с родителями, но сегодня принцесса должна быть без них. Сама. Принцесса вышла в свет, она становится взрослой. Впрочем, к моменту танцев Минория уже успокаивается и успевает даже играть в прятки. Вскоре она заметит, что потеряла драгоценную брошь, подаренную ей её бабушкой. Мина ещё слишком мала, чтобы понимать, сколько стоят все эти разноцветные камушки, но едва сдерживает слёзы: ведь эта брошка — единственный подарок от её любимой бабушки. И когда Мина заходит за портьеры, чтобы поискать брошку там, то натыкается на высокую девочку. У нее смуглая кожа и волосы темного цвета. — Ты принцесса Венеры, — девочка дружелюбно улыбается, несмотря на то, что Минория так не любезно на неё уставилась. — Ах, да! — Мина встряхнула головой и улыбнулась той самой очаровательной улыбкой, за которую — девочка это уже уяснила в свои девять лет — ей прощали очень многое. — Наследная принцесса Венеры Её Сиятельство Минория, — представилась своим полным именем принцесса. — Я довольна, принцесса, что мы познакомились с тобой вот так неофициально. Мина сразу поняла, что девочка с чужой планеты, поэтому помня слова матери о различии планет, просто улыбнулась. — Хорошо, что я нашла тебя, — незнакомая девочка говорит спокойно и размеренно, и это придаёт ей в глазах Минории ещё большее великолепие. Венерианка очарована новой знакомой. — Я хочу с тобой подружиться! — прямо заявляет Минория и протягивает руку. Ей удалось несколько удивить незнакомку. — Из тебя выйдет хорошая Верховная сенши, — улыбается собеседница. Мина испуганно отпрянула. Откуда она… — Я принцесса Плутона леди Пеллар. — Ты с Плутона! — девочка округлила глаза. Гостьи с Плутона другие планеты посещали редко. — Мне пришло время познакомиться с тобой, — Пеллар доверительно улыбнулась. Больше в этот вечер маленькой венерианке никто не досаждал, видя рядом странную гостью с другой планеты. Пеллар было тогда 15 лет. По плутонианским меркам. На самом деле ей тогда уже было 3720 лет. Англия. 19хх г. Мина в Англии. У нее выпускной бал. Она опять в центре внимания. Многим англичанам это не нравится, но Мина умеет располагать к себе одним движением руки. Все хотят быть рядом. Но в этот вечер, такой важный для неё, вниманием девушки завладел лишь один человек, Сецуна Мейо. Серебряное Тысячелетие. Минории уже двенадцать. И она во всю спорит со своими телохранителями. — Ну Аурелия, ну почему? — Потому что вы принцесса, — непреклонно отвечает та. — И это опасно. — Ну так я же не хочу туда одна идти! Ты и Эрнест будете со мной! — Нет, — телохранительница удалилась, а Минория рассерженно скрипнула зубами. Она не привыкла так просто отказываться от своего. — Все равно схожу, — упрямо шепчет девочка и сжимает кулачки. Позже ей удаётся уговорить вторую телохранительницу и её напарника сходить на реликтовый, самый красивый на Венере луг. Она ещё не знала, что именно там снова встретит его, Первого Генерала Терры. Англия, 19хх г. Мина идёт после школы домой. Идёт лениво, а в руках держит листок с контрольной по английскому. У неё хороший, но не отличный балл, но что-то это её совсем не радует. Она не знает, зачем пришла в парк, но знает, что должна быть здесь. Навстречу ей идёт мужчина. Высокий, крепкий. У него белые волосы и серьёзные, слегка колючие глаза. Мина завороженно смотрит на него, и роняет листок с контрольной. Вздыхает, наклоняется, чтобы поднять и когда выпрямляется, встречается лицом к лицу с незнакомцем. Мужчина вдруг наклоняется и целует её. Сердце Мины быстро стучит. Потом он уходит, а Минако натыкается на белого говорящего кота. Начинается её история, как сейлор V. Мина глубоко вздохнула, прерывая бесконечный поток льющихся воспоминаний. Подняла глаза и улыбнулась ждущей её неподалёку Тетис. Что с того, что раньше она была демоном? Иногда жизнь стирает различия между светлыми и темными. Мина улыбнулась и нашла в себе силы поднять взгляд. Небо уже светлело. Она всегда просыпалась под рассвет, в любой жизни. В её народе ведь рассвету придавали наивысшее значение. Принцесса не может просыпаться в другое время. А небо… его цвет так напоминал глаза отца. — Кунсайт умрёт… — прошептала девушка. — Не допущу. Я не хотела вспоминать. Кунсайт, слышишь?! — прокричала она небу. — Не хотела! .. Я не позволю тебе умереть. Хрена два. Минако, нет, теперь уже Минория подбежала к Тетис, и они вместе пошли вдоль узкой улочки проспекта. Ни та, ни другая не знали, что примерно через час в кабине майора произойдёт выстрел. Что мужчина, выкурив свою последнюю сигарету и выпив последнюю кружку крепкого чая, выпустит себе пулю. Они не знали также, что сослуживцы вовремя вызовут скорую, и майора все-таки спасут, вытащат с того света. Они всего этого не знали…