***
Гермиона сверлит дверь взглядом, словно в нелепой надежде, что если достаточно пристально смотреть на табличку «ЗАКРЫТО», то та вдруг вспыхнет и самоуничтожится. Или, если повезёт, надпись волшебным образом изменится на «ОТКРЫТО». — Молодец, Коломбо, — ворчит Малфой себе под нос, отворачиваясь, чтобы оглядеть тихую улицу. Она продумала и предусмотрела множество мелочей, кроме того, что в воскресенье магазин может быть закрыт. — Думаешь, они пошли в церковь? — язвительно шутит Малфой. Гермиона снова вздыхает, прикрывает глаза ладонями и заглядывает в витрину. Всё выглядит именно так, как и должно выглядеть: магазин, забитый старой мебелью и безделушками, на стене висят замысловатые часы с кукушкой. — Придётся вернуться завтра. — Гермиона отталкивается от окна, ремень сумки впивается ей в шею, она опускает его на плечо и достаёт карту. — Раз уж у нас появилось время, может, стоит пересмотреть твой план? — Малфой смотрит на магловскую пару, которая проходит мимо них по тротуару, и коротко кивает им, когда они встречаются взглядами. — С планом всё в порядке, — парирует она и изучает обведённые на карте места, прикидывая, как бы получше использовать остаток дня. Малфой, как всегда, держится от неё на приличном расстоянии, но она всё равно слышит, как он раздражённо вздыхает. — План не так уж и хорош, он рискован. Даже если мы наложим на продавца чары Конфундуса, не факт, что он будет там один, и что кто-то вообще вспомнит, что именно купил Поттер. И вряд ли подобные люди готовы выдавать информацию первому встречному. Гермиона в раздражении опускает карту, раздосадованная тем, что Малфой озвучивает дельные мысли, которые, как бы ни хотелось этого признавать, приходили в голову и ей самой. Но Гермионе слишком не терпелось приступить к поискам Гарри, чтобы найти более осязаемые зацепки, за которые можно было бы ухватиться, что-то более весомое, чем просто псевдоним. Если её подозрения верны и этот магазин действительно торгует на «чёрном рынке», то было бы крайне опасно и безрассудно просто зайти туда и начать задавать вопросы. — И что ты тогда предлагаешь, Малфой? Он ничего не отвечает, задумчиво уставившись на вереницу магазинов на другой стороне улицы. Гермиона терпеливо ждёт, но после нескольких секунд молчания понимает, что он, должно быть, игнорирует её. Малфой всегда делал так, когда считал, что она опять донимает его «глупыми вопросами», чем порою доводил её до ручки. Гермиона бормочет несколько грязных ругательств себе под нос и снова смотрит на карту, раздумывая над тем, чтобы прогуляться и разведать волшебную часть города — хоть что-то, чтобы этот день не оказался пустой тратой времени. Тем временем Малфой неожиданно трогается с места и устремляется в сторону переулка, куда их перенесли портключи. — Куда ты идёшь? — спрашивает она, пытаясь поспевать за длинными шагами, и лишь мельком видит его решительный профиль. — У меня появилась кое-какая идея. Мне нужно связаться с Дином. — Ладно, — она хмурится, наблюдая за тем, как Малфой делает полный оборот вокруг себя, сканируя взглядом окрестности, прежде чем достать из кармана мешочек с портключом. — …Не хочешь поделиться с классом, Малфой? Он развязывает шнурки мешочка, и останавливается, глядя на неё и её карту. — Дай мне сначала поговорить с Томасом. Увидимся в штаб-квартире. Кольцо падает на ладонь, и Драко в тот же миг исчезает, прямо посреди магловской улицы средь бела дня. Гермиона кипит от негодования, бормоча очередную порцию проклятий в сторону пустого места, где только что стоял Малфой. Она оглядывается по сторонам, но всё спокойно: никаких любопытных глаз, никого, на кого ей, возможно, пришлось бы накладывать Обливейт. — Командная работа, блин, — ворчит она себе под нос, нервно озираясь, прежде чем перейти на другую сторону улицы туда, где тянется ряд магазинчиков. Прежде чем вернуться в штаб-квартиру, она решает заглянуть в волшебную часть города, чтобы не терять день зазря. Но по дороге позволяет себе сделать небольшую остановку.***
— Чем это ты тут занята? Его усталый и раздражённый голос разносится по кухне. — Собираю пазл. Она переворачивает очередной кусочек и кладёт его в кучку близких к нему по цвету. Затем находит деталь с прямым краем и прикрепляет её к уже собранному углу. Малфой ничего не отвечает, и она слышит, как он возится на кухне в поисках чего-нибудь съестного. Гермиона сперва хотела предложить ему немного супа, который сварила днём, но в итоге передумала. Она слышит шум тостера, щелчок кнопки, когда он кладёт хлеб, и ей становится интересно, а смыслит ли он хоть что-нибудь в готовке? Вероятно нет, решает она, но он скорее предпочтет жить на одних тостах и кексах в течение следующих трёх месяцев, чем будет готов признаться ей в этом. Гермионе нравится готовить, и она знает основы, но не отличается особым мастерством — однажды Рон назвал её воскресное жаркое «удивительно неплохим на вкус», и с тех пор её целью стало довести свои навыки приготовления жаркого до «удивительно вкусно». Она кладёт ещё два пазла на свои места и с гордой улыбкой любуется тем, как из россыпи в девятьсот кусочков начинает складываться цветок. Сегодня в Любляне она не нашла ничего, что показалось бы ей важным, а когда она попыталась заглянуть в гостевую книгу одной захудалой таверны какой-то мужчина накричал на неё по-словенски, потрясая кулаком в воздухе. Так что она уехала из Любляны с одним только пазлом подмышкой — ей нужно было чем-то занять мысли, пока не получится вернуться в тот антикварный магазин. Малфой большую часть дня просидел взаперти в кабинете, а когда она поинтересовалась его «гениальным планом», как же он всё-таки собирается выудить информацию из хозяина магазина, то он просто напросто проигнорировал её. Она сдалась, не желая больше спорить, плюхнулась на диван в гостиной и принялась собирать пазл, разложив кусочки для сортировки на столешнице журнального столика. — Куда ты дела джем? Она оглядывается через плечо в сторону кухни: многочисленные дверцы шкафов распахнуты, а Малфой роется на полке, передвигая баночки со специями и консервированными бобами. — Он в холодильнике, — говорит она, и замечает, что у него задралась футболка оттого, что он тянется рукой вверх. Полоска обнажившейся кожи на его животе притягивает взгляд. Он в очередной раз недовольно фыркает, захлопывает дверцу шкафа и подходит к холодильнику. — Зачем ты его переставила? — Потому что открытый джем нужно хранить в холодильнике, Малфой, — устало произносит она, возвращаясь к своей головоломке. До её слуха доносится, как он закрывает дверцы шкафов, откручивает крышку с банки и намазывает тост. Её так и подмывает спросить его, когда он уже расскажет ей о своём плане и связывался ли он с Дином, но она не хочет испытывать судьбу. Малфой, как обычно, не в духе, и она не хочет доставлять ему удовольствие думать, будто он тут главный. Гермиона удивляется, когда он решает сесть напротив неё и опускается в скрипучее кресло с подозрительным пятном на спинке. Она намеренно не поднимает глаз и соединяет ещё один кусочек пазла, осторожно вставляя его в прорезь причудливой формы. До неё доносится запах клубничного джема и масла от его тоста, затем слышится мягкий хруст, когда Малфой надкусывает хлеб. Она чувствует, как он наблюдает за ней, но продолжает перебирать кусочки пазла и переворачивать их рисунком вверх. Между ними повисает тяжелое, неловкое молчание, и Гермиона задаётся вопросом, когда же это перестанет вызывать настолько странные и тягостные ощущения — сидеть вот так вместе в одной комнате. — Дин доставит нам несколько пустых флаконов и омут памяти, — говорит он после нескольких минут молчания. Она отрывает взгляд от пазла и смотрит на него, а затем на тарелку с тостами — джем намазан тонким слоём, а хлеб можно назвать почти пережаренным, и ей становится интересно, а знает ли он, что время поджаривания можно регулировать с помощью специального рычажка. — И как, по-твоему, мы сможем заполучить эти воспоминания? — спрашивает она, выпрямляясь, и проводит большим пальцем по глянцевой поверхности кусочка пазла. Судя по тому, как напряжённо и настороженно держится Малфой, ему, очевидно, не по себе наблюдать, как она занимается столь обыденным магловским занятием. — Министерские значки? Она вскидывает голову, удивлённо смотрит на него и сводит брови к переносице. — Министерские значки? Как для расследований авроров? Он смотрит на неё так, как будто всё ужасно очевидно и, не удосуживаясь ответить, откусывает ещё один кусочек тоста. — Малфой, мы не авроры. У нас нет разрешения на их использование, как и нет ни малейшего шанса его получить. — Я в курсе, — отвечает он резким и раздражённым тоном. Она сердито щурится, наблюдая за тем, как он отправляет в рот последний кусочек тоста. — И что, ты собираешься изображать из себя аврора и пойти на мошеничество с поддельным значком, и всё ради того, чтобы разговорить каких-то сомнительных личностей, промышляющих на чёрном рынке? Он качает головой и поднимается с кресла. — Нет, Грейнджер. Не я, а мы. Единственный способ вытянуть информацию от этих людей — это дать им понять, что мы имеем на это полномочия. Мы спросим их, что купил Поттер, получим их воспоминания, и пусть они думают, что мы великодушно прикрыли глаза на то, чем они там занимаются. Малфой несёт пустую тарелку на кухню, а она идёт за ним. Он выглядит весьма раздражённым, когда замечает, что Гермиона последовала за ним, но молча ставит тарелку в раковину и включает воду, чтобы помыть посуду. — Мадж ни за что не разрешит ничего подобного, ты ведь это понимаешь? Его широкие плечи ходят под рубашкой, когда он тянется за мылом для посуды, из-за плохого напора воды на дно раковины льётся лишь жалкая и тонкая струйка. — То, чего не знает Мадж, ему не повредит. Гермиона чувствует, как по коже бегут мурашки, а в голове звенят тревожные звоночки. Выдавать себя за авроров, используя поддельное удостоверение Министерства определённо незаконно, и если их поймают… — Должен быть другой способ, — настаивает она, повышая голос, чтобы перекричать звяканье тарелки о стенки раковины. — …способ, который не выходит за рамки законности. Вчера ты попрекал меня тем, что я солгала Министерству, а теперь хочешь пойти на мошенничество? Малфой резко разворачивается. Его глаза темнеют от гнева, а хмурый взгляд становится угрожающий. — А как же твоя бравурная болтовня о том, что ты сделаешь всё возможное, чтобы найти Поттера? Мы оба знаем, что я не чураюсь криминала, Грейнджер, так почему бы тебе не позволить мне разобраться со всем этим, если ты так сильно переживаешь за успех дела, а? Малфой перекрывает воду и ставит тарелку на сушилку рядом с раковиной с чуть большим усилием, чем требуется. — Что, мы снова возвращаемся к обвинению, что у меня слишком высокие моральные принципы? Я ни разу ничего не сказала о твоем прошлом… — Нет, но ты намекнула на это, не так ли, Грейнджер? Я не могу обвинять тебя в том, что ты поступаешь неправильно, потому что сам в прошлом совершал ужасные вещи? Как ты можешь быть настолько лицемерной?! — Ты переворачиваешь мои слова... Его лицо подёргивается от гнева, а щёки Гермионы печёт. Она так сильно сжимает кулаки, что костяшки пальцев белеют. — То, что ты прямо не называешь меня Пожирателем Смерти, вовсе не значит, что ты так не думаешь, Грейнджер. По крайней мере, я взял на себя ответственность за те ярлыки, которые раньше навешивал на людей. Говоря это, он машет рукой, практически кричит, и она наблюдает, как напрягаются и пульсируют сухожилия на его шее. — Да? И какого же ты мнения обо мне, Малфой? Думаешь, что я разгуливаю тут, как какой-нибудь ангел, спустившийся с небес, и жду, что люди будут кланяться мне в ноги, потому что я сражалась на войне? — По-моему, ты вбила себе в голову идею о том, будто знаешь, что правильно, а что нет, и не допускаешь даже мысли о том, что иногда могут быть смягчающие обстоятельства, связанные с выбором, который нам приходится делать! — Ты так говоришь, потому что ты… Он качает головой и обходит стол, оказываясь всего в футе от неё; он намного выше неё, и она чувствует, как от всего его тела исходит гнев и накрывает её горячими электрическими волнами. — Мы оба лжём Министерству, Грейнджер, и всё же мы оба здесь, потому что хотим найти Поттера. Но ты об этом даже не подумала, не так ли? Его взгляд скользит по её лицу, по глазам, подбородку, покрасневшим щекам. — Ты ведь даже не задумывалась о том, что я здесь, чтобы помочь тебе вернуть его домой, потому что я пытаюсь поступить правильно по отношению к нему и к тебе, чтобы исправить то, что сделал. Гермиона застывает, распахивая рот, как рыба, чтобы ответить, но не находит слов. Он смотрит на неё выжидающе, с вызовом, как будто знает, что она попалась, и ждёт пока она закопает себя ещё сильнее. — Я… — она моргает и сглатывает, глядя на Драко, на его губах всё ещё витает запах клубничного джема, а быстрое, горячее дыхание рассеивается в воздухе между ними. Она закрывает рот, втягивает носом воздух и поднимает глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. — …Я не знала. Я никогда не хотела… Он ждёт, внимательно изучая её, его серые глаза впиваются в неё, тёмные, суровые, выжидающие. — …Я думаю, ты принял немало неправильных решений давным-давно в прошлом, Малфой, но я не думаю, что они делают тебя плохим человеком. Ты всё неправильно понял. Кажется, он слегка остывает, напряжение из его тела немного уходит, но он всё ещё выглядит сердитым на неё, его хмурый взгляд не смягчается, хотя в глазах и мелькает что-то новое и непостижимое. — Если мы работаем над этим делом вместе, мы должны доверять друг другу, Грейнджер. Или хотя бы притвориться, что доверяем. Она кивает и делает неуверенный шаг в сторону, потому что тяжёлый воздух между ними искрит от напряжения. Она внезапно вспоминает, как тихо в этом доме, и как они здесь одиноки. Она смотрит в сторону, на царапину на деревянном полу рядом с холодильником. — Ладно. Как скажешь. Она отвечает резко и отрывисто, давая понять, что готова двигаться дальше, но не собирается немедленно смягчаться под предлогом «командной работы», в отношении которой он вдруг стал таким непреклонным. — Это займет несколько дней, — говорит он и отводит взгляд от её лица, а затем направляется к лестнице. — Несколько дней… — начинает протестовать она. Он бросает на неё предупреждающий взгляд, и ей приходится буквально прикусить язык, чтобы не сказать ничего лишнего: она устала и хочет вернуться к своему пазлу, и к тому же нет никакого смысла говорить ему о том, как ей не терпится вернуться в Словению. — Хорошо, — говорит она, кивая в знак согласия. — Просто держи меня в курсе. Он неохотно кивает в ответ и поднимается по лестнице. Когда его шаги затихают, она слышит, как с громким стуком захлопывается дверь его спальни.***
Когда на следующее утро Гермиона спускается вниз, то видит, что собрана ещё одна часть пазла, но решает не задавать никаких вопросов. Не осмеливается. Малфой и так пребывает в скверном настроении, потому что она случайно уронила кастрюлю и разбудила его раньше времени, за что заслужила от него весьма злобный взгляд, когда он спустился вниз. И она готова поклясться, что чувствует его взгляд, когда после обеда садится за стол, чтобы снова позаниматься пазлом. Она ещё вчера заметила, с каким любопытством он наблюдал за тем, как она перекладывает кусочки, когда сидел напротив неё и ел. Она чуть было не решается спросить, не хочет ли он составить ей компанию и пособирать пазл вместе. Затем, смеясь над собственной наивностью, она задаётся вопросом, не начала ли она уже сходить с ума, раз думает о таком. После чего решает переставить его драгоценный клубничный джем на другую полку холодильника, просто чтобы подурачить его. И совсем не жалеет о содеянном. Пусть позже ей самой приходится повсюду разыскивать свой любимый апельсиновый джем. А когда она спрашивает о нём Малфоя, то готова поклясться, что на его лице играет довольная ухмылка.