***
В доме Снейпов из-за небольших окон было сумрачно даже в полдень при ясной погоде. Добавим к этому общую захламленность, неопрятность, старую мебель, отсутствие ремонта и постоянное тягостное напряжение, витавшее в воздухе, и станет ясно, почему Северус не стремился возвращаться сюда. На часах была половина восьмого. Значит, скоро придет отец, который работал на ткацкой фабрике, занимаясь ремонтом оборудования. Вообще у Снейпа-старшего были «золотые» руки. Он хорошо разбирался в ремонте различной техники – от утюга до автомобиля. Также он мог починить или отреставрировать деревянную мебель, да так, что старый платяной шкаф, который до этого хотели выбросить, после реставрации становился предметом гордости хозяйки. Вот только у себя дома Тобиас проявлял свой талант лишь в крайних случаях. Сапожник без сапог. Зарплату Снейп почти полностью приносил домой, а деньги с подработок пропивал до последнего пенса. Во хмелю Тобиас был буйным, и жена часто ходила в синяках. Северус однажды попытался заступиться за мать, но мужчина отшвырнул его как котенка. А на следующий день сама Эйлин запретила сыну лезть в драку – рука у Тобиаса была тяжелой, и по пьяни он мог серьезно покалечить ребенка. Когда мальчик спросил, почему ведьма не поставит на место мужа-маггла, Эйлин сказала, что родители и без него разберутся. После этого случая Северус при появлении пьяного отца либо запирался в своей спальне, либо уходил из дома, гуляя допоздна по трущобам Коукворта. — Мама, – позвал Северус. – Я дома. После принятия имени на полную ассимиляцию личности Кристофера и Северуса ушел месяц. И всё же при появлении в гостиной Эйлин у Северуса встал ком в горле. Ужасно худая, истощенная женщина выглядела очень болезненно. Мать Кристофера умерла за пару месяцев до его выпускного. Затяжная болезнь, отсутствие денег на лечение, магическое и нервное истощение, побои – всё это в конце концов свело её в могилу. И Эйлин явно ждала та же судьба. Но колдун не собирался с этим мириться. Подойдя к матери, Северус обнял её и несколько секунд не отпускал. При чем наклоняться ему почти не пришлось – мама была лишь на пару дюймов ниже него. — Я скучал, – сказал он, отстранившись. — Взаимно, Северус, – Эйлин внимательно оглядела сына и добавила: – Ты подрос. И эта стрижка лучше той, что была раньше. Парень удивился, хоть и не показал этого. Его мать, всегда замкнутая, тихая, мало разговаривала с ним, в основном по делу. Но иногда сидела рядом с ним, когда Северус читал что-то, обняв и ероша волосы. Это был максимум нежности с её стороны. Северус думал, что она не заметит никаких изменений, что ей безразлично. — Отец дома? — Нет. Ещё рано. Будешь ужинать? — Только кофе – я пообедал. Я сначала приму душ, – Северус направился на второй этаж, где была его комната. Разложив одежду и предметы личной гигиены, он взял полотенец и смену белья. Остальные вещи слизеринец оставил в школьном сундуке. Это позволило не захламлять небольшую спальню. Ванная находилась на первом этаже. Ещё в первый год семейной жизни Тобиас серьезно занялся канализацией и всем, что с ней было связано. В итоге у них была ванна и душ, причем в основном пользовались душем – дешевле. Северус вообще не понимал, зачем они тогда поставили ванну, но потом догадался, что на тот момент, видимо, Тобиас ещё не был категорически против волшебства. Поэтому в отличие от многих британцев, они могли набрать полную ванную воды и нагреть её простым взмахом палочки. Туалет был отдельно. И имелось у Снейпа подозрение, что это единственное помещение, где мать колдовала – во-первых, слишком чисто, а во-вторых, подловить здесь мать на уборке Северус не смог ни разу. Быстро ополоснувшись, парень пошёл на кухню. Мама сидела за столом. Перед ней стояла кружка с чаем, а напротив – кофе для сына. Северус с удовольствием сделал пару глотков напитка. И дело было даже не вкусе кофе, а в ненавязчивой заботе Эйлин. Он только лет в тринадцать понял, что мама покупает ему нормальный кофе – не зерновой (дорого), но из растворимого выбирает вполне приемлемую марку. На чае же она экономила. Поэтому Северус, осознав это, стал брать в школе в качестве подработок не только создание зелий, но и написание эссе для лентяев, получавших от родителей стабильный приток карманных денег. На вырученные деньги он покупал в Хогсмиде два чайных сбора, которые больше всего нравились матери и, если оставались деньги, пирожные или шоколад – Эйлин, как и сын, была сластёной. А ещё Северус хитрил с заказами – он немного, так, чтобы не бросалось в глаза, завышал количество некоторых ингредиентов, требуемых для приготовления необходимого зелья. Из излишков он делал зелья для матери типа бодроперцового, кроветворного, от ушибов и синяков, которые могли ей понадобиться. Хотя Северус не понимал, почему она не занимается зельями, пока отец на работе, или не устроится подрабатывать в какую-либо зельеварню при том же Мунго. Её уровень способностей и образования позволял подтвердить статус подмастерья даже без ученичества. Вот если бы она планировала бы стать мастером, тогда бы стоило искать наставника. Но нет. Многое в их семье не складывалось в паззл. И сегодня, если отец придёт трезвым, Северус собирался получить ответы на свои вопросы. Тем более Мат дал четкий совет не рубить с плеча, а сначала выслушать. До прихода Тобиаса парень рассказывал матери, как прошел ещё один год учебы, про результаты сессии. Эйлин же почти молчала: за год жизнь в их семье не претерпела никаких изменений. Когда раздался шум открываемой двери, женщина напряглась, в её глазах была застарелая обреченность. Поднявшись, она молча стала накрывать на стол – после смены Снейп-старший всегда был голодным. Северус встал из-за стола: — Я к себе, – маг решил пока не попадаться на глаза отцу. Пусть мужчина поест, и лишь потом с ним можно будет поговорить. Как и с матерью. – Мама, после ужина надо обсудить пару вопросов. Эйлин удивленно посмотрела на сына своими серо-зелеными глазами – Северус редко был инициатором общения. — Хорошо.***
Через час, когда Тобиас после душа и ужина направился в гостиную, Северус уже был там. Отец ожег его недовольным взглядом и повернулся к входной двери – он наверняка планировал посетить местный бар, ведь завтра суббота и можно было напиться без опасения быть уволенным. Но был остановлен словами подростка: — Отец, нам надо поговорить. — К матери, – коротко бросил Тобиас. Северус внимательно смотрел на мужчину: — За пятнадцать лет я ни разу с тобой не общался. Я имею в виду полноценный разговор, обсуждение какой-то темы, проблемы, да хоть результаты последнего матча «Ливерпуля». Только короткие фразы типа «Мама зовет обедать» или «Не путайся под ногами» (в твоем случае). Тебе должно быть хоть немного любопытно, что заставило меня проявить инициативу, прекрасно зная твоё отношение ко мне. Эйлин, стоявшая в дверях кухни, едва дышала. Руки у неё подрагивали, а лицо стало бледнее обычного. И в глазах страх за сына – Тобиас мог легко сорвать на нем своё недовольство. Мужчина сел в свободное кресло – второе занял Северус. Глядя на отца, парень видел себя через двадцать лет – они были очень похожи. Высокий, жилистый, черноволосый и черноглазый, с резкими чертами лица Снейп-старший. От матери Северусу достался римский нос (если польстить себе) или горбатый клюв (если быть реалистом). Изящные кисти рук были у обоих родителей. Правда, совсем не ухоженные. Слизеринец после обряда принятия личности серьезно занялся своим внешним видом, в итоге ногти были ухоженными, специальный крем позволил очистить кожу от пятен, оставшиеся после попадания зелий, и сгладить шрамы. Всё же он постоянно общается с людьми – жмет руки, подает какие-то предметы, да и палочковое колдовство сопровождается постоянной демонстрацией ладоней. Необходимость ухода за руками дошла до Кристофера не сразу: после очередной конференции международного уровня, где он знакомил публику с очередным своим творением, его наставник доходчиво объяснил, как неопрятный внешний вид портил впечатление от блестящего доклада. Крис традиционно обиделся на критику, но в ходе общения с гостями и участниками конференции невольно смотрел на их руки и сравнивал со своими. Не в свою пользу. Пришлось признать правоту мастера. Тобиас вопросительно изогнул бровь. Северус вздохнул: — И почему мне не достался твой нос? Мужчина аж «завис» от такого вопроса. На самом деле у Тобиаса нос был не большим, ни маленьким, прямым. — Неудобно целоваться? – подколол отец. — Нет, тут дело привычки и мастерства. Но твой красивее. А у меня не нос, а клюв. Бесит. Мужчина хмыкнул: — Ты об этом хотел поговорить? – в голосе слышалось пока ещё лёгкое раздражение. Северус знал, что чем дольше Тобиас находится в одной комнате с ним или Эйлин, тем сильнее он злится, постепенно впадая в ярость. — Нет. Я хотел поговорить о нашей семье. – Повернувшись к матери, парень указал ей на диван: – Присаживайся – разговор будет сложным. Взгляд Тобиаса стал жестче, злее. Он недовольно произнёс: — Постарайся вложиться в десять минут. Северус пожал плечами: — Хорошо. Главный вопрос – почему ты ненавидишь меня и мать? — Спроси у матери. Как ведьма, она сможет лучше это объяснить, – в голосе слышалось едва заметное рычание. Северус с каждой фразой понимал, что у них большие проблемы. — Она всегда говорит, что я ещё слишком мал, чтобы понять. Но мне уже пятнадцать и мозгами пользоваться умею. Тем более, мне нужно знать, что творится в нашей семьи и есть ли возможность это изменить, – колдун отслеживал малейшие изменения мимики и эмоций Тобиаса, чтобы успеть вовремя среагировать на всплеск агрессии, а в идеале не допустить её. Мужчина обернулся к Эйлин и прорычал: — Он имеет право знать, особенно если учесть, что это наследственное проклятие. Северус должен понимать, почему у него не складываются отношения с противоположным полом. Эйлин сжалась от его слов, нервно теребя подол платья. Тобиас уже собирался рявкнуть на неё, но тут вмешался сын: — У меня есть предложение, – осторожно, вкрадчиво произнес он, словно ступая по тонкому льду. Достав из кармана пузырек с зельем мятного цвета, Северус поставил его на журнальный столик, на котором уже стоял графин с водой и пара кружек. – Это сильное успокоительное. Выпиваете вдвоем, и продолжаем разговор. Иначе мы так далеко не уйдем. Тобиас смотрел на зелье словно на яд, его губы скривились в оскале. — У нас, оказывается, всё очень плохо, – задумчиво протянул Северус. Открыв пузырек, он налил несколько капель в одну из кружек, а потом и воды. Подав кружку матери, парень произнёс: — Ты первая. Эйлин выпила зелье и, отдав кружку, произнесла: — Тебе лучше тоже выпить успокоительное – тебе не понравиться то, что я расскажу, и может быть стихийный выброс. Северус молча повторил процедуру и выпил зелье. А потом налил успокоительное в кружку отца: — Теперь ты. Тобиас несколько секунд настороженно смотрел на сына, но всё же выпил предложенное. У зелья была сильный привкус мяты, и оно было сладким. — Вот теперь я тебя слушаю, мама. — Ты знаешь про репутацию Принцев в магической Британии? — Ненавидят все семьи, воевавшие против Гриндевальда. Но странно, что мне никто не попытался свернуть шею. — Это будет нарушение закона. Ведь все Принцы, которым было предъявлено обвинение, убиты или казнены. Меня в виду малолетства признали невиновной. — Закон на стороне сильного. Так что это не аргумент, – возразил Северус. — Да, но мой дедушка Филипп провел обряд, забрав на себя все проклятья, которые висели по наследству на мне. Иначе он прожил бы ещё не меньше тридцати лет. Его жертву приняла Морриган, – Северус ухмыльнулся – ещё бы, сколько магов вырезали Принцы, славя её имя. Она просто обязана была вступиться за своих адептов. – И род начал новый виток существования, с чистого листа, без родовых проклятий. А самое главное – это ограничило возможность осуществления кровной мести нашими врагами. Для этого нужно было заручиться чьим-то покровительством и доказать право на виру. — И кто-то смог это сделать. — Эдвард Нотт и ещё ряд глав семей таких, как Блэки, Стивенсоны, Гринрассы. Они провели обряд-обращение к Матери, и Она подтвердила их право, как патриархов, отомстить. Но так как на нашей стороне Морриган, было решено, что будет наложено проклятье, и если мы сможем снять его, то больше никто не имеет права потребовать с нас виру за службу у Гриндевальда. — А вот теперь поподробней, – подобрался Снейп-младший. Тобиас же сидел, глядя на свои руки и не вмешиваясь в диалог. — Я не знаю названия ритуала, но суть в том, что проклятый маг обречен на одиночество – тот, кого он полюбит и признает своей парой, будет его ненавидеть. Вернее, партнер станет многократно чувствительнее к любому проявлению магии, которая будет вызывать у него ухудшение самочувствия, злость, раздражение, проецируемые в первую очередь на мага и его кровных родственников. Это проклятие ставит род на грань вымирания. — Почему вы не разошлись? Ведь совместная жизнь должна причинять вам обоим массу неприятных ощущений. Да и вообще, жить с тем, кого ненавидишь – это явный мазохизм. Эйлин закусила губу, нахмурившись. — Всё зависит от того, проведен свадебный обряд или нет. Если пара официально стала мужем и женой (проведен свадебный обряд, была первая брачная ночь), то разойтись не получится – пара проклятого мага в течение года умрет. — А так у вас жизнь бьет ключом. По голове, – Северус скривился. — Наш брак был заключен по любви. Тобиас меня на руках носил, во время беременности не позволял поднять ничего тяжелее карандаша, выполнял все мои капризы – беременным часто хочется чего-то этакого. Ты, конечно, не помнишь, но первые полгода после твоего рождения отец не отходил от тебя. Я никогда не думала, что мужчина может так умиляться своим ребенком. Но потом всё изменилось. Я практически сразу поняла, что что-то не так – слишком большой контраст в поведении Тобиаса до и после Самайна 1960-го. Вскоре мне удалось узнать о проклятии. Но я ничего не могла сделать – нужен был малефик с хорошо раскрытым даром, а после войны никто из британских специалистов не согласился бы помочь, даже если бы мне было чем заплатить. Обратиться к иностранному специалисту я не могу – опять же нечем платить. У меня же дар малефика вообще не раскрыт. Дед не стал усложнять мне жизнь – в той же школе мне приходилось тяжело. Тут Северус прервал её: — У меня дар раскрылся самостоятельно, после очередной драки со школьными мажорами. Если в школе тебе было тяжело, дар обязан был себя проявить как защитная реакция. Парень знал, о чем говорил. У самого Северуса первое стихийное проявление дара малефика случилась через три месяца после поступления в Хогвартс. Мародёры в который раз прицепились к нему, но теперь словесная баталия переросла в драку, и когда они сломали ему руку, случился магический выброс. Но не стандартный – первокурсников приложило проклятием, и их руки стали чернеть, теряя подвижность. Северусу повезло, что в тот коридор через пару минут свернули Люциус и Фабий. Увидев испуганного слизеринца и лежащих без сознания гриффиндорцев, они поспешили на помощь. Уорррингтон сразу понял, что к чему. На пару со старостой он смог нейтрализовать проклятие. Люциус, приведя в сознание мальчишек, устроил разнос Блэку, который просто обязан был знать, что у Принца-полукровки имеется предрасположенность к малефицизму. А после состоялся разговор со Снейпом, где старшие слизеринцы объяснили необходимость контролировать свой дар. И если Мародёры благополучно забыли о головомойке, устроенной Малфоем, то Снейп серьезно взялся за обучение основам малефицизма. Он понимал, что в следующий раз его могут исключить из школы, и о нормальном будущем можно будет забыть. — У всех по-разному, – ответила Эйлин. – У Найджела, моего дяди, склонность к малефицизму не проявилась, в отличие от Невилла, его брата и моего отца. К тому же по характеру я очень спокойная, даже в некоторой степени флегматичная. Ты же гораздо эмоциональней. Северус молчал – он задумчиво рассматривал свои руки, прокручивая в голове варианты на тему «Что делать?». Эйлин же продолжила: — Если маг и его пара не узаконили свои отношения, и всё ещё на стадии свиданий или даже спят друг с другом, но без свадебного обряда, когда сама магия скрепляет их отношения, у них есть шанс разойтись. Хотя шансы создать семью у проклятого мага будут небольшими – чем более тесное общение с любимым человеком, тем больше ты его будешь раздражать, в первую очередь как волшебник. — Вот как? – задумчиво проговорил Северус. — Твоей избраннице будет тяжело переносить твою волшбу, да и просто твой магический фон будет неприятен. Как маг ты не сможешь развиваться рядом с этим человеком, тебе придется постоянно идти на уступки. — Но слабый, бесперспективный маг не интересен как муж. Что он может дать своей семье? – слизеринец говорил глухо, раздраженно. – И они всё равно расстанутся. Тобиас внимательно посмотрел на сына: — Ты поругался с Эванс? — Удивлен, что ты знаешь о нашей с ней дружбе. Но да, мы расстались. — Мне жаль, – искренне, что безмерно удивило Северуса, произнёс Снейп-старший. — Переживу. Тем более проклятье явно наложилось на личные взгляды Лили и её окружения, кардинально отличавшиеся от моих, – пожал плечами парень. – Так что расставание было неизбежно. Ладно, давайте вернемся к насущным проблемам. Я хочу провести диагностику – посмотрю, как выглядит это проклятие и что я могу с ним сделать. — Ты не обладаешь достаточным опытом и знаниями…– возразила Эйлин. Но Северус её перебил: — У тебя есть другие варианты? – Женщина отрицательно качнула головой. – Оплатить услуги малефика раньше конца августа я не смогу. Да и ещё вопрос, найду ли специалиста, который справится с этой заразой. Поэтому сейчас я проведу диагностику, по итогам которой станет ясно, что мне нужно для снятия проклятия. Если я не смогу ничего сделать, то ждем конца августа. — Почему сразу не дождаться специалиста? И откуда у тебя будут на него деньги? – спросил Тобиас. — Скорее не деньги, а интересные для малефика вещи – что-то для ритуалов, снятия проклятий, защиты при проведении обрядов, серьезная литература или артефакт, можно что-то из зелий уровня мастера, ну или услуга (но здесь мне нечего предложить). — Это всё равно требует денег. — Я устроился на подработку в аптеку, а также намерен заняться поиском потерявшихся людей, и это станет основной статьей доходов. — Но Надзор…– Эйлин строго посмотрела на сына. — Главная заповедь умного человека «Не попадайся», тем более я не намерен колдовать направо и налево. Упор будет на зелья. И теперь у тебя есть причина мне помочь в этом деле, – улыбнулся матери Северус. — Так почему ты не хочешь подождать пару месяцев? – допытывался Тобиас. — Во-первых, твоя агрессия – мать в синяках постоянно, нередко тяжелые травмы. Я опасаюсь, что ты можешь перейти черту, а я не хотел бы жить с мыслью, что виновен в её смерти. Во-вторых, на эти деньги у меня большие планы, так что если я смогу сэкономить, то у меня будут большие перспективы как мага. Кстати, мама, почему ты не взялась за какую-то магическую подработку, ведь это должно было помочь накопить нужную сумму? — Как я сказала, Тобиас стал очень чувствителен к любому проявлению магии, в том числе остаточной, фоновой, особенно нашей. Так что я не могу постоянно заниматься волшбой. — Почему не сменил работу ты, отец? Как механика или реставратора тебя бы с руками оторвали. — Характер стал слишком отвратным, чтобы со мной хотели работать на постоянной основе серьезные люди. Вынужденное проживание с теми, кто провоцирует меня на негатив самим своим существованием, – это очень изматывает. Порой мне крайне тяжело себя сдерживать, так хочется просто избавиться от раздражающего фактора. Дом, который когда-то я с таким удовольствием приводил в божеский вид, стал для меня тюрьмой. Это сказывается на моем поведении. Я стал очень раздражительным, резким, несдержанным. Никому не нужен такой работник – своих проблем хватает. На фабрике меня скорее терпят, там и так не джентльмены работают, да и сложно найти замену – за гроши хорошего специалиста не найдешь. Плюс алкоголь. Северус тяжело вздохнул, проведя рукой по волосам. — Диагностика? — Сейчас? – уточнил Тобиас. — Да. Мама, принеси покрывало – кто-то ляжет на диван, а кто-то на пол. Диагностировать буду вас вместе, раз проклятие связывает так крепко. Поднявшись, Эйлин подошла к шкафу и взяла с одной из полок покрывало. Северус убрал столик к стене. Мать расстелила на полу покрывало и легла на него. Соответственно Тобиас лег на диван. Северус остался в кресле и уже хотел начать диагностику, как уточнил у отца: — Я могу усыпить тебя на время диагностики, если так тебе будет проще. — Зелья? — Просто пережму сонную артерию, – скромно познакомил родителей со своими навыками парень. Хмыкнув, Тобиас ответил: — Хорошо. Северус подошел к отцу и прижал пальцы к его шее, надавив на сонную артерию. Через несколько секунд Тобиас отключился. Эйлин тихо прошептала: — Если для снятия проклятия нужна будет жертва… Северус снова её прервал: — Не сейчас. Расслабься и подумай о чем-то приятном или о том, что приготовить завтра на обед. Эйлин закрыла глаза. Северус тихо зашептал молитву. Дыхание выровнялось, мысли успокоились, и маг провёл палочкой поверх родителей. Высветились линии разных цветов: нежно-голубой чистых магических потоков (немного, в основном они были мутными, посеревшими), красно-желтые всполохи у Тобиаса в местах соприкосновения с магией жены и сына, и темно-коричневые нити самого проклятия. Северус надеялся, что оно будет в виде толстых жгутов, что упростило бы работу, но, к сожалению, проклятие разветвлялось тонкими и многочисленными нитями, подобно кровеносной системе. Оно распространялось на всех Снейпов, но не выходило за пределы их триады. Хотя Северус был уверен, что при более близких отношениях с кем-то от него самого вместе с магическими потоками наверняка тянулись бы нити проклятия. Неудивительно, что отношения с Лили были похожи на эмоциональные качели. Им очень повезло, что Шляпа распределила их на разные факультеты. Иначе ссоры стали бы обыденностью. А так они относительно безболезненно расстались. Вот только вопрос в Хеддвине. Северус заметил заинтересованность Алана и прекрасно понимал причину. Против он не был – Кристоферу на момент смерти было тридцать девять лет, он был опытным любовником и понимал, что даст связь с сильным магом. Но у Алана почти столетие за плечами, неужели он не знал о проклятии? Вполне возможно – Англия хоть и большая деревня, но не вся информация выходит за круг заинтересованных лиц. Но в понедельник мастер наверняка проведет полноценную диагностику ученика, чтобы рассчитать нагрузку, и тогда он откажется от идеи сделать полукровку своим амантом. А вот это не устраивало уже самого Снейпа – найти и расположить к себе достойного партнера не так просто, и упускать шанс колдун не хотел. И это ещё одна причина решить проблему сегодня-завтра. Хотя риск был очень высок. Работа предстояла тонкая, ювелирная. Ситуация усложнялась отсутствием нормального инвентаря – нет ни времени, ни денег приобрести его. Нервно облизнув губы и тут же прикусив нижнюю, колдун задумался. Нужна альтернатива ритуальному инструменту. И, кажется, он знает выход. Поднявшись, Снейп накинул Сомниум на родителей и быстро вышел из дома. Подойдя к мосту у речки, он выставил руку с палочкой, словно тормозил такси, что было недалеко от истины – перед ним возник «Ночной рыцарь». — Ближайшее морское побережье, – коротко бросил Северус. Кондуктор, Бэтти, высокая брюнетка, бывший охотник сборной Когтеврана, коротко кивнула. — Через пятнадцать минут будем, – уточнила она. — Хорошо. Через четверть часа безумной езды Снейп вышел на берегу моря. Оно было неспокойным, волны накатывали размеренными, мощными валами, сразу же намочив одежду колдуна, не успевшего наложить защитные чары. Отбросив со лба намокшую челку, Северус опустился на колени и со всем отчаянием, переполнявшим его после рассказа матери обратился к морским духам, прося помочь найти нужное. Закончив молитву, брюнет поднялся и быстро пошел вдоль берега, внимательно вглядываясь в камни и ракушки, выбрасываемые на берег разбушевавшейся стихией. В течение часа Снейп набрал девять камней и столько же ракушек. Все они были разной формы, но роднило их ощущение переполняющей силы морской стихии. Поблагодарив духов за помощь, маг вновь вызвал «Ночного рыцаря», но теперь чтобы вернуться домой. Войдя в гостиную, Северус перенёс отца на пол рядом с матерью, сдвинул всю мебель к стенам. Поднявшись в свою комнату, он взял чернила и кисточки для начертания рун. Северус нанес руны на камни и ракушки, которые выложил в два круга: один вокруг родителей, а второй окружил всех Снейпов. На пару минут Северус замер, собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг: на свои ладони, лоб и грудь он нанес руны добровольной жертвы. Если ему не хватит сил перенести полностью проклятье на якоря, роль которых играли камни и ракушки, колдун заберет проклятье на себя. Да, это убьет его, но родители будут свободны, род выплатит виру, и мать сможет родить другого ребенка или принять его в род, чтобы кровь Принцев длилась. Не то чтобы Северус был таким альтруистом – если от проклятия не избавиться, то нормального будущего у него всё равно не будет. Вновь вознеся молитву богам и выпив укрепляющее зелье и стимулятор, Северус начал расплетать проклятие. Иногда он останавливался, уперевшись руками в пол, дыша тяжело и прерывисто, потом продолжал работу. Иногда с губ родителей срывались стоны боли, по телам проходила судорога, столь сильная, что колдуну казалось, что ещё чуть-чуть, и будет слышан хруст костей. Когда он закончил, небо уже розовело под лучами восходящего солнца. Северус чувствовал себя безмерно уставшим и старым. Он без эмоций смотрел на якоря, в которые было заточено проклятие. Они словно пульсировали тьмой, пересеченной ярко горящими рунами. Северус знал, что проклятие будет пытаться вырваться, и у него не больше суток, чтобы его нейтрализовать. Только сил почти не осталось. Дотянувшись до пузырьков с зельями, он выпил по несколько глотков каждого из них. Разом по телу прошла волна жара и холода, проступили капли пота, но это такая мелочь в сравнении с той болью, с которой приходилось бороться, одновременно расплетая проклятие. Не вставая, на корточках Северус собирал якоря в мешочек с расширенным пространством и экранирующим магию вложенных в него предметов – полезная вещь, которая обязана быть у практикующего мага. Сунув его в карман, Северус потормошил маму за плечо. Открыв глаза, она сонно поинтересовалась: — Что? — Я провел ритуал. Эйлин несколько секунд недоуменно хлопала глазами, вспоминая, о чем речь, а потом разом проснулась: — Ты снял проклятие?! — Да. Но с ним надо разобраться до конца. Подожди, – он подал матери кружку с водой и два флакона с зельями. – Это укрепляющее и улучшающее общую регенерацию, как физическую, так и магическую. Выпей. Только после его слов женщина обратила внимание на слабость и глухую боль, как от ушибов. Приподнявшись (Северус придержал её за плечи), она выпила зелья. Вытянув перед собой руку, Эйлин внимательно посмотрела на неё: ведьма не увидела в своей ауре никаких вкраплений проклятия. — Это невероятно. Ты… — Позже. Сейчас надо напоить отца зельями и уложить спать. Отдохнуть не помешает и тебе. До вечера сон, а потом закончим с проклятием. Эйлин кивнул: — Разбудим? — Не стоит. Приподними его, а я воспользуюсь заклинанием из медицинского арсенала как раз для подобных случаев. Женщина кивнула и приподняла мужа, чтобы ему было легче глотать. Северус взмахнул палочкой – рот Тобиаса приоткрылся, и парень влил в него зелья, проводя палочкой вдоль горла. Отец, не просыпаясь, проглотил зелье. Поле этого слизеринец отлевитировал мужчину на диван и укрыл покрывалом. Протянув руку матери, Северус помог ей встать, вместе они поднялись на второй этаж. Остановившись у своей комнаты и устало привалившись к стене, он произнёс: — Вечером в шесть часов нам надо продолжить ритуал. Поэтому я разбужу вас в пять. — Что нужно будет делать? — Поедем на море, там отдадим Дилану якоря с проклятием и принесем дары. Боги очень добры к нам. Я не был уверен, что вытяну ритуал, но пока всё складывается очень хорошо. Эйлин молча обняла сына. Через некоторое время она отступила на шаг: — Ложись спать. Если проспишь, я сама вас разбужу. Северус, оттолкнувшись от стены, зашел в свою спальню и через пару минут спал как убитый.