Братья Сайферы: У. и Б.

Picture this he was all alone Without a friend to call his own.

      Сквозь пелену темноты и слабости Уилл ощущает, как прохлада окутывает его с ног до головы: не то ночной ветер, не то демоническое пламя. Грудная клетка, впрочем, сгорает изнутри и изнывает от жара, словно вспыхивает огнём, от чего кровь вскипает в венах. Уилл морщится, теряясь среди чувств и мыслей, пока вдруг не понимает, что падает на землю. Глухой удар отдаëтся по спине волнами боли, воздух на мгновение даже выбивается из лëгких, но скоро всё затухает, оставив после себя лишь лёгкую ноющую слабость. Уилл прислушивается к телу и биению сердца: ровные удары медленно теряют скорость, звон в ушах затихает, руки, до того напряжённые, теряют любую силу, оставаясь в невыносимой слабости. Дышать неприятно, почти больно, словно что-то мешает. Но и это чувство медленно отходит на второй план. Он жив, он даже чувствует чуть подзабытую циркуляцию энергии: силы расходятся приятным теплом от сердца до кончиков пальцев и растворяются в крови. Грудная клетка стремительно остывает с каждым новым ударом сердца.       Уилл выдыхает спокойно и открывает глаза. Яркие звëзды и полумесяц ещë с пару секунд танцуют перед глазами, но вскоре встают на свои места и замирают. Спокойствие, тихое и нетронутое, обнимает холодной землёй и быстро растворяющимся в воздухе дымом от погасших свеч. Рядом раздаëтся сначала заглушенный смешок, после — едва ли не истеричный хохот. Уилл приподнимается на локтях, морщась от боли, и оглядывается. Ничего толком не разобрать в густой тьме, только лишь некоторые участки, на которые попадает свет фонаря, удаётся рассмотреть с большей внимательностью. Яркий луч переходит на лежащее подле тело, и сердце замирает, неверяще. Осознание накрывает томительно медленно.       — А говорили, что процесс необратим, — выдавливает из себя Билл сквозь смех. — Получилось, черти, получилось! Да в жизни мне не поверят, — он ударяет кулаком по земле и резко принимает сидячее положение. — Сосна, не свети в глаза, достал уже.       — Сайфер, что это было? Кто это, что ты сделал? — тут же напирает чуть дрожащий чужой голос.       Уилл оглядывается, наконец, имея возможность рассмотреть «Сосну». Но лёгкая волна любопытства тут же разбивается о скалы удушающего страха: перед ним стоит точная копия Мэйсона, один в один, только лишь вместо привычного строгого костюма — помятая и растянутая футболка, а привычно прилизанные и расчесанные волосы теперь стоят дыбом непослушыми кудрями. Паника сначала хватает за горло и сжимает на нём ладони, из-за чего Уилл даже отшатывается от человека. Но после она резко ослабевает под осознанием, что это не Мэйсон: тот никогда не смотрел столь удивлённым и напуганным взглядом. Нет, это — лишь странная копия, но не оригинал. Уилл оборачивается к брату. Он только недавно решился поверить, что происходящее — реальность, а не глупые видения или сон, но сейчас с каждым новым мгновением эта уверенность пропадает и пропадает. Билл рядом смотрит на него едва ли не восторженно, улыбаясь во все зубы. Нереально счастливый, чуть не светящийся.       — Я сам не верю, — произносит он хрипло и пододвивается ближе, протягивает руку, но словно не решается коснуться. — Ты как?       — Лучше. Намного лучше, — Уилл чувствует, как улыбка предательски дрожит, к глазам приливают слëзы. Страх и восторг встают поперёк горла, он не может даже спокойно вдохнуть. — Я думал, что точно умру, — шепчет наконец, поднимая взгляд. Билл смотрит на него всё так же внимательно завороженно, всё так же не решаясь приблизиться вплотную. Уилл боится, что он исчезнет в тот же миг, как они сожмут друг друга в объятиях. Потому тоже лишь глупо любуется, возможно, лживым счастьем. Грудная клетка вздымается резко и хаотично, — и что ты не придёшь.       Билл тут же меняется в лице: напрягается и сбрасывает счастливую улыбку. Уилл прикусывает губу, на мгновение жалея, что сказал вслух. Но ведь это лишь чистая искренность. Билл наклоняется ближе и резко сжимает плечи в крепких и неловких объятиях. Уже давно забытых, непривычных, но до странного родных. Уилл вздрагивает от неожиданности и резко выдыхает, внимательно вслушиваясь в чужое сбитое дыхание и, кажется, оглушающее биение сердца. Билл не пропадает и не растворяется в воздухе, нет, он сливается с Уиллом в одно целое, оставаясь на своём месте. Это всё правда, нужно лишь поверить. Внутри всё переворачивается и мечется, тело накаляется, становится одним сплошным нервом, вздрагивающим от любого прикосновения. Боль словно пропадает на несколько мгновений, исчезает незаметно и резко, словно её и не было раньше. Уилл прижимается к чужому телу и крепко хватается за плечи и руки. Он не хочет отрываться от родного демона, не хочет терять его снова. Даже если всë-таки это дурацкий сон.       — Нет, всё реально, — шепчет Билл, нагло читающий чужие мысли. Но Уилл даже не успевает возмутиться. — Ты разучился думать тихо, извини, — смеётся Билл в плечо и выдыхает, замолкая. — Прости, что так долго, правда. Хотя столько лет прошло уже, какое прощение. Черти, — Уилл чувствует, как слеза все-таки обжигает щëку. Он прикусывает язык и жмурится, лишь бы не зарыдать здесь и сейчас. — Я не мог прийти раньше. Была бы возможность, я бы ещё в первый день забрал тебя оттуда. Поверь. Я… — Билл замолкает, задыхаясь от собственных слов, он крепче сжимает плечи до глухой боли. — Я не хотел терять тебя, — голос его дрожит напряжённо.       Уилл даже почти верит. Каждому слову и вздоху. Сомнения лишь проносятся на подсознании со злостью и обидой, но Уилл откидывает их в сторону. Потому что искренне хочет поверить Биллу, у него нет другого пути, а если бы и был, он бы не выбрал иной. Он слишком долго ждал этого, слишком долго боролся и сдавался, чтобы потом глупо не поверить. Нет, Билл — всё такое же божество, к которому хотелось тянуться и подражать.       — Я скучал, — еле слышно шепчет Уилл в чужую шею и заглушенно всхлипывает, быстро утирая дорожки слëз. Чёрт, надо держать себя в руках, а не раскисать вот так. Тем более перед Биллом.       — Не реви, — цедит тот почти злостно: ему никогда не нравились «слабости» и «нежности», — я иначе сейчас тоже начну, — добавляет с грустной усмешкой и громко выдыхает, стараясь успокоиться. — Фу, Уилл, ну нет, — чуть не стонет после очередного чужого тихого всхлипа, — я не хочу перед Сосной слезами обливаться, пощади.       — Если что, меня нет, я фонарь, — усмехается Сосна и для пущей убедительности обводит лучом света траву, за одно проводя и по лицу Билла, отчего тот морщится и недовольно цокает. Уилл же чуть не усмехается сквозь слëзы: всё слишком нереально и наигранно. Перед тем, как свет от фонаря вновь теряется в ближайших деревьях, Уилл успевает заметить, как глаза Билла всё-таки поблёскивают.       — Я тоже. Не представляешь, как тебя не хватало, — Билл притягивает брата ещё ближе и сильнее сжимает плечи. До тихого вздоха боли и шёпота «задушишь». — Потом расскажешь подробнее, что происходило, — после минутного молчания он чуть отстраняется, — а пока руку покажи, — просит ледяным тоном и сглатывает не то злость, не то страх. Уилл опускает взгляд: искренне не хочется показываться на столько ничтожным и слабым, но выбора нет — послушно достаёт раненную ладонь изо спины и протягивает к чужим рукам. — Сосна, посвети.       Луч вновь нарочно пробегает по чужому лицу и замирает на ране. Уилла от вида чуть не передёргивает: кожу покрывают переплетающиеся ожоги, волдыри, нити словно прожгли до самого мяса. Стоит только взглянуть на это, боль возвращается вновь с новой силой и пульсацией. Сосна рядом с ужасом и нескрываемой жалостью охает, Билл лишь молча буравит ожог взглядом.       — Ублюдки, от них живого места не останется, — хрипит он вскоре, аккуратно поднимая руку за локоть и оглядывая со всех сторон. — Да точно святая вода тут подмешана, — слегка касается не сильно повреждённых мест подушечками пальцев, отчего Уилл невольно морщится и чуть не шипит. — Не хотел, — тут же бормочет Билл, ещё более нежно разворачивая руку и вновь пробегаясь взглядом по отпечаткам нитей. — Эти твари тебя убить хотели: такой ловец ещё достать надо. Но жить будешь, залечим.       Его голос черствеет и леденеет, Уилл весь сжимается под чужим гневным взглядом. Билл кажется истинным воплощением тихой ярости: не дёргается ни единый мускул лица, опустошëнные глаза смотрят сквозь пустоту. Он отпускает руку и прикрывает веки, стараясь ровно дышать, лишь бы не взорваться. А у Уилла запоздало кровь вскипает от гнева, пред ним предстаёт картина библиотеки с разбросанными книгами. Вот, что искали Глифулы. Вот, что они нашли. Уилл вновь рассматривает ожог и морщится уже отнюдь не от пульсирующей боли, а от отвращения. Ненависть стреляет в висках.       — Теперь-то ты ответишь? — возникает Сосна, на этот раз не решаясь посветить Биллу в глаза. Уилл бы на его месте даже голос подавать не стал: уж слишком хорошо помнит брата в гневе. Но, на удивление, Билл не взрывается открытой злостью, а спокойно отвлекается от всего, сверкая играющим взглядом.       — Сосна, знакомься, это Уилл, — быстро натягивает улыбку и вскакивает на ноги, чуть шатаясь из стороны в сторону. — Мой брат, собственно. Уилл, это Сосн…       — Диппер, — перебивает Сосна тут же, — я не дерево и быть им не хочу, — усмехается и протягивает ладонь для рукопожатия.       Уилл тоже поднимается с земли и на мгновение мешкается. Искренне хочется от этого Диппера сбежать куда подальше: уж больно он похож на Мэйсона, просто до безобразия. Но понимание, что это абсолютно другой человек, который, возможно, окажется куда приятнее и добрее, и правда успокаивает. Уилл протягивает руку в ответ, но всё равно непроизвольно вздрагивает, когда касается чужих пальцев. Отчего-то горячих, чуть не обжигающих. На контрасте с ледяными ладонями Билла и вовсе кажущихся кипятком. Диппер и сам напрягается, хоть и продолжает стараться сохранять непринуждённый вид. Интересный парень.       — Одним вопросом меньше, — Диппер присаживается возле статуи, собирая свечи в рюкзак. — И что ты сделал с этим? — неопределённо обводит рукой местность.       — Так тебе всё и расскажи, — усмехается Билл и подбирает что-то с земли. — Ты не наглей, вдруг зарежу? — он угрожающе приближает предмет к шеи Диппера. В свете фонаря мелькает блеск: нож-бабочка, до ужаса похожий на нож Амабель, чуть не касается чужой кожи.       Но Диппер лишь отстраняется от лезвия, резко разворачиваясь и выбивая нож на землю, при этом ещё и успевает заломить руку Билла. Тот удивлённо ойкает и быстро вырывается из крепкой хватки.       — Ребячество какое-то, — Диппер устало выдыхает, хватая нож быстрее, чем до него дотягиваются чужие длинные пальцы, — давай рассказывай.       — Дотошный такой, — Билл закатывает глаза и сдаётся. — Ритуал провёл, опасный между прочим. Отдал часть своей демонической сущности Уиллу, чтобы он там смог восстановиться. А то его помотали малость, чуть не убили считай: без этой сущности не выживают, — важно кивает и отмахивается. — Всё, хватит тебе? Или может ещё пошаговую инструкцию расписать, чтоб ты к себе дневничок себе приклеил?       — Да больно надо, — Диппер переводит взгляд на Уилла и замолкает, не решается сказать и слова. Словно мешкается в неуверенности своих действий. Но по итогу лишь молча вздыхает и закусывает губу, оставляя все вопросы внутри себя. — А я для чего нужен был? Свечи принести, да фонариком побыть полчаса? Не смеши, и сам бы справился.       — Вообще-то да, — Билл хмурит брови довольно возмущённо, — у меня сил мало. А вообще я ещё хотел утра у тебя дождаться, — добавляет он беззаботно.       Диппер аж дар речи теряет от удивления и проявленной наглости. Он непонимающе хлопает глазами, пока Билл рядом спокойно разводит руками, мол, ничего такого он и не сказал. Диппер вновь поднимает луч света на чужое лицо и по слогам произносит:       — Иди к чëрту, — что ж, он явно не в восторге от такой перспективы. Уилл чуть сжимается, опираясь о ближайшее дерево: воздух кругом довольно напряжённый, но отчего-то смешанный с лёгким смехом. Словно сейчас разгорается перепалка не двух врагов, а двух лучших друзей. Уилл чувствует себя лишним.       — Да не могу: сил нет. Ты чем слушаешь?       — А если ты нам Хижину развалишь? Или ещё что, кто тебя знает вообще? Ты Билл, мать его, Сайфер, который нам чуть мир не уничтожил! Сейчас, я уже бегу тебе кровать готовить и стол накрывать, — саркастично и твёрдо отрезает Диппер и делает шаг назад. Уилл поражённо поднимает глаза на брата, который даже не теряется после чужих слов. Что он, чёрт возьми, успел натворить?       — У меня давно сменились интересы, меня этот городишка не прельщает, как и ваша планета в целом, — Билл поворачивается к Уиллу и улыбается тепло и почти добро, чуть не с истинной гордостью. — Мне всего лишь нужно было обыскать Землю, а эти дурацкие стены меня не выпускали. Вот и пришлось изощряться, — он вновь разводит руками. — А так это лишь повод для веселья. Правда, не по плану всё пошло: я не хотел терять свою демоническую форму, — Билл тяжело вздыхает и оглядывается на статую. Трещины покрывают всю её поверхность, она словно вот-вот развалиться от любого прикосновения.       Диппер рядом выглядит ещё более задумчивым, чем прежде. Уилл видит, как кипят и ворошатся чужие мысли, как мозг чуть не взрывается от напряжения. Как же давно не удавалось так хорошо чувствовать других, эта способность угасла невероятно быстро и, казалось бы, уже безвозвратно. А сейчас внутри и правда растекаются подлинные силы. Поверить в то, что жизнь спасена, становится наоборот всё сложнее.       — И что ты искал здесь, на Земле? — Диппер внимательно разглядывает почти разваленную статую и медленно переводит взгляд на Билла.       — Ты безнадёжен, — тянет тот разочарованно. — Уилла я искал. Перерыл за восемь лет столько вселенных, не мог же эту глупую Землю обойти стороной…       Он продолжает говорить и активно жестикулировать, но Уилл вмиг перестаёт слышать. Воздух выбивается из лёгких со скрежетом. В ушах поднимается невыносимый звон, а в мыслях бьются слова «восемь лет». Восемь. Время относительно и нестабильно, стоит об этом помнить, быть может, в их вселенной прошло куда меньше, но отчего-то все разумные рассуждения разбиваются друг о друга и исчезают. Кажется, Билл с Диппером отходят дальше: возможно, удалось договориться о ночлеге или они вновь впали в очередную перепалку. Но Уилл не может сдвинуться с места. Чëртовы восемь лет. Он сгнивал изнутри и унижался слишком долго, невыносимо долго. И ему никто за это время не пришёл на помощь, восемь лет он провёл один на один с кошмаром наяву, а добрую половину этого времени был лишён даже последней надежды. Восемь лет. Кажется, Уилл вовсе оглушен биением своего сердца.       — Та-ак, — раздаётся сбоку протяжный и заглушенный голос, — давай отложим это всё на потом, — Билл сжимает чужие плечи до лёгкой боли, отчего Уилл медленно приходит в сознание. — Тебе и без этих мыслей сейчас не сладко.       — Билл, — Уилл хватается здоровой рукой за запястье брата и выдыхает шёпотом, — Билл, восемь каких лет?       Он столько потерял, столько упустил.       — Время одинаково, разницы нет, — склоняет голову и опустошённо вздыхает. У Уилла сердце резко падает и разбивается: в их родном измерении прошло столько же времени. — Прости, это и правда слишком много, мне жаль, — Билл поджимает губы. От его былой минутной радости вновь не остаётся и следа. — Так, Сосна мы идём к тебе, утром сразу свалим, обещаю. Мне просто нужно набраться сил.       Билл в доказательство поднимает свою ладонь и зажигает там тусклое лëгкое пламя, что тут же погасает под порывом ветра. Он потратил и отдал Уиллу всё практически без остатка. Диппер смиренно ещё с пару секунд смотрит на потухшую ладонь и сдаётся: с нескрываемым разочарованием вздыхает и разворачивается в сторону тропы. Он явно не в восторге от происходящего. Билл победно присвистывает и направляется за ним, потянув за собой и брата. Шаг за шагом отдаются в голове слабыми выстрелами в виски, но Уилл старается терпеть и не подавать виду. Тело медленно наливается свинцом, а лес кругом всё не кончается и даже не редеет. Ожог на ладони пульсирует и горит, словно и правда вот-вот вспыхнет настоящим пламенем. Радует только, что остальные раны теряются на общем фоне, особо даже и не раздражая. Билл рядом изредка поднимает глаза на Уилла, но как только встречается с чужим взглядом, тут же тушуется и сжимается. Совсем не похоже на старого-доброго Билла, вечно безумного и смеющегося.       Они доходят до какого-то дома. Чуть разваленного, словно пережившего ни один конец света. На крыльце тоскливо мигает одинокая лампочка, при виде которой Диппер раздражённо цокает. «Только недавно меняли», — бурчит себе под нос и открывает дверь.       — В гостиной диван стоит, как хотите там располагайтесь, — шепчет Диппер, наступая на первую ступеньку лестницы. — Спокойной ночи? — неуверенно произносит скорее вопросительно. — Надеюсь, утром мы уже не встретимся, — добавляет тихо и уходит наверх с редким скрипом лестницы.       Уилл его почти не слышит: слабость одолевает резкой волной, мысли становятся ещё более тяжёлыми и глубокими, тянущими к пыльному полу. Тусклый свет включившейся лампочки озаряет небольшую полупустую комнату.       — Пойдем, — Билл тянет его за локоть, — спи, тебе нужно восстанавливаться. Я силы наберу, мы сразу же свалим, — спать хочется не так сильно, как говорить. За это время скопилось слишком много вопросов и тем, чтобы так просто отложить их до утра. Но Уилл понимает, что не способен здраво и связно мыслить: ему и правда нужен отдых, хотя бы малейший. — Понимаю, — почти чувствуется, как Билл чуть не копается в его голове и разгребает сбитые мысли, — но ты еле стоишь на ногах и думаешь всё громче и рванее.       Скрипят пружины. Поднимается лёгкое облако пыли.       — А ты? — Уилл прижимается одному из углов, освобождая Биллу больше места. Но тот лишь присаживается на край и переплетает пальцы рук в замок, словно и не собирается восстанавливаться сам.       — Не парься, мне подумать надо, — он переводит взгляд со своих коленей на Уилла. — Я постараюсь отогнать плохие сны, давай уже, не нервируй.