***
То, что в этом месте держали диктатора, Финес понял сразу: по периметру здания медленно ходила куча людей, одетых в плотную закрытую чёрно-серую форму отряда сопротивления, хорошо знакомого мальчику благодаря здешней Кэндис. У каждого на поясе туго повязаны маленькие коричневые барсетки с карманными ножами, газовыми бомбами и патронами для револьверов, которые охрана сжимала в мёртвой хватке в полной готовности начать стрелять. У некоторых участников были абордажные крюки. Суровые взгляды внимательно осматривали территорию из-под шлемов, щитов и чёрных масок. Тяжёлые ботинки громко шаркали по земле. Банданы на головах девушек слегка колыхались на ветру. Каждый присутствующий имел разное телосложение. «Вероятно для того, чтобы действовать слаженно в любой ситуации.» — подумал Финес, спрятавшийся за небольшим ларьком на колёсах. — «Кто-то может решить проблему благодаря физической силе, а кто-то отличается ловкостью и быстротой.» Мальчик смотрел на центральный вход, плотно оцепленный охраной. Двери напоминали ему устремляющуюся в небеса непреступную стену, обогнуть которую не способна даже птица. Ни войти, ни выйти. Без шансов. «Похоже, Майор Монограмм полностью доверил охрану Фуфелшмерца отряду Кэндис. Что ж, наверно, это разумное решение: она посвятила много времени борьбе с ним и наверняка знает многие возможные фокусы диктатора, чтобы пресечь его любые попытки к побегу — самостоятельному или при помощи семьи.» Юный изобретатель закусил губу. «Если их так много у входа, то сколько же людей внутри?..» Флинн потряс головой и снял рюкзак с плеч. «Нет. Идти к камере опасно. Даже если б у меня появилась возможность зайти внутрь незаметно, то слишком высокий риск попасться на глаза кому-то из сопротивления.» Финес с опаской выглянул из своего укрытия и обвёл здание хмурым взглядом. «Напрямик нельзя, но можно попытаться в обход. Здесь точно должна быть какая-то лазейка, которая поможет мне пробраться к месту содержания преступника. Такие здания оснащены разными системами…» Мальчик думал, вслушиваясь в своё взволнованное дыхание. Чувства восторга и страха, что ему предстоит пойти на такой отчаянный шаг, обрушились на него мощной волной. Юный изобретатель покачнулся на своих кроссовках, ослеплённый внезапной мыслью. «Лазейка… вентиляция!» Флинн радостно подпрыгнул на месте. Точно! Он может пробраться к камере по вентиляционной системе, которая охватывает все уровни тюрьмы. Благодаря маленькому росту это не должно составить огромных проблем. «Если пол и стены под наблюдением, то мой выход — по потолку.» Прижимая рюкзак к груди, Финес выскользнул из своего укрытия. Предстояло обойти здание и найти заслонку, находящуюся снаружи.***
Из горла мальчика вырвался приглушённый стон, когда его перебинтованное плечо пронзила тупая боль. Острые края старой решётки, прикрывающей вход в вентиляционную шахту, зацепили его рану, когда он протискивался внутрь. Чуть ранее страх быть замеченным за проникновением взял верх над осторожностью и Флинн, поторопившись, неуклюже растянулся рядом с вытяжным отверстием. Слишком поздно понял, что задел его, и теперь был вынужден растирать плечо, чтобы избавиться от неприятной рези. На ключице темнела новая широкая царапина. «Ох, просто прекрасно!», — раздражённо подумал Финес. — «Похоже, я вернусь домой, чтобы получить очередную порцию вопросов от семьи.» Мальчик прищурился и всмотрелся в темноту перед ним. Включённый джаммер в рюкзаке едва слышно трещал. Со временем он выведет из строя камеры, расположенные рядом с юным изобретателем. Риск быть запечатлённым на запись начал сходить на нет. «Теперь от меня требуется бдительность и… аккуратность», — выделил про себя Флинн, опустив выразительный взгляд на свою свежую царапину и обвиняя её во всех своих бедах. — «к сожалению, вывести из строя внимание людей как видеонаблюдение, у меня не представляется возможным.» Финес достал из рюкзака фонарик, чтобы освещать себе путь. Дневной свет за спиной недолго будет помощником, а сколько предстоит пробыть в вентиляции мальчик не имел ни малейшего понятия. Впереди его ждала лишь тьма и бесконечные повороты шахты. Глубоко вдохнув, чтобы успокоить сердцебиение, юный изобретатель прижался грудью к металлической поверхности под собой, пополз прямо в полумрак. Под футболку начала просачиваться прохлада, ветер едва слышно гудел в одном из вытяжных отсеков, почти полностью заглушая шорох Флинна. Нос щекотал слой скопившийся пыли. Финес поёжился. Его зубы застучали от нарастающего страха, но мальчик продолжил упрямо продвигаться дальше. Полз неторопливо, то и дело оборачивался назад, чтобы убедиться, что всё ещё видит решётку, которая выведет его наружу. Несмотря на предстоящие трудности и встречу с Фуфелшмерцем, у юного изобретателя всё ещё была возможность повернуть назад и вернуться домой. Однако с каждой минутой спасительный выход стремительно отдалялся. Каждое движение глубже в здание морально давалось Флинну всё труднее. Он продвигался дальше с ясным осознанием: всё изменится. Кроме воспоминаний о том роковом дне появятся новые, которые принесут с собой другие испытания. И эти испытания ему придётся преодолевать совсем одному. Один на один с Фуфелшмерцем этого измерения. Не впутывать в это Ферба больше, чем оно сейчас есть на самом деле. Не впутывать Кэндис, Перри и доктора Хайнца. Пускай их жизни идут мирно своим чередом, без его негативного влияния. Желательно, чтобы не коснулось и здешней семьи Флинн-Флетчеров, но в этом Финес уже не был так уверен: всё-таки они знают, что из себя представляет диктатор и какие последствия он может принести. Отлично знает и вторая Кэндис, которая следит за его тюремным заключением. Ещё их отличало то, что «другой» семье не стирали память: нет возможности соврать, выдвинув глупую версию о том, что Финес «просто случайно прогуливается по запретной территории, без всяких целей и намерений.» Мальчик тешил себя слабой надеждой, что он сможет удержать Хайнца в узде. Дневной свет, пробивающийся сквозь тьму вентиляции, вскоре исчез совсем, и юный изобретатель потерял свой основной ориентир. Появились петляющие в разные стороны повороты. Теперь полумрак разгонял лишь слабый свет карманного фонарика на несколько шагов вперёд, а затем бесследно пропадал где-то далеко в шахтах. Флинн продолжил свой путь. Он пробирался сквозь тесное пространство, не отрывая своего внимания от фонарика словно мотылёк от сияния неисправной настольной лампы. Рюкзак волочился за спиной тяжёлым грузом, то и дело касаясь вытяжных стен. Тогда Финесу приходилось останавливаться, чтобы сильнее потянуть его на себя, а потом вновь продолжать двигаться. Мальчик полз, полз и полз… минуты длились бесконечно долго, а новых ориентиров всё не появлялось. Не было слышно голосов охранников или заключённых, которые находились в здании, прямо под системой. Тишина не нарушалась чьей-нибудь вознёй с бумагами или торопливыми шагами. Изобретатель застыл как вкопанный. Внезапно он осознал, что вообще не слышит ни единого звука, кроме собственного дыхания и шороха своей одежды о прохладный металл. Абсолютно ничего. Только приглушённый гул воздуха по бесконечным вентиляционным поворотам. Флинн нервно сглотнул и осмотрелся. Всё вокруг было одинаковое. Одни и те же стороны, одни и те же стены, одна и та же тьма. Никакого намёка на то, куда ему двигаться или… или хотя бы вернуться. Финес не запомнил дорогу, по которой следовал. Первое время, конечно, пытался понимать, куда пробирается, но слишком ветвистый и сложный путь вскоре просто выветрился из его памяти и он перестал обращать внимания на меняющиеся стороны. Понадеялся, что сможет понять, куда идти, когда услышит голоса участников отряда Кэндис и отыщет камеру диктатора, исходя из их разговоров или расспросов. Но не было ничего. Мальчик растерянно озирался вокруг себя, не зная что делать. И без того тесные и неприветливые стены шахты, кажется, стали ещё уже и давили ему на голову. Участившиеся дыхание изобретателя были единственным шумом в этом месте. — …oh mein gott, в чём твоя проблема, малолетняя дрянь?! Ты мочь хотя бы на минуту оставить меня в покое?! Визгливый голос Фуфелшмерца вдруг врезался Флинну в уши. От неожиданности фонарик выпал из его рук и, кувыркнувшись, шлёпнулся на металл с глухим стуком. Свет ударил в глаза Финеса как фара скоростного поезда, что вынырнул из подземного туннеля прямо перед его носом. Слова Хайнца громким и отчётливым эхом мгновенно разнеслись по вентиляционной системе и растворились где-то позади мальчика. Инстинктивно юный изобретатель попытался приподняться на месте, но тут же ударился о низкий потолок. Потирая ушибленный затылок и умирая от нахлынувшего облегчения, он прислушался, чтобы понять, откуда донёсся возглас. Впрочем, новый не заставил себя долго ждать: — Это у тебя такое развлечение — наблюдать за мной как за животным в клетке?! Флинн стал двигаться быстрее, боясь потерять единственный ориентир, который может наконец вывести его к нужной комнате. Если Фуфелшмерц вдруг умолкнет, то он может снова заблудиться в одинаковых поворотах. — Майор Монограмм велел постоянно стеречь вас. — Финес сразу узнал мелодичный голос Изабеллы. Он помнил, что здешняя девочка обладала холодным рассудком и удивительным спокойствием, которое главным образом отличало её от импульсивности остальной команды. Но судя по тому, как резко ужесточился её тон, младшая участница сопротивления изрядно вымоталась отвечать на возгласы преступника, — Таково распоряжение-… — Да плевать я на ваши блядские распоряжения! — перебил её Фуфелшмерц, почти срываясь на крик, — Вы уже год следить чуть ли не за каждым моим вздохом! Почему я не могу получить личное пространство в грёбанной камере?! — Таково распоряжение основателя О.Б.К.А… — Изабелла выделила каждое слово гневным тоном, напоминая заевшую граммофоном пластинку. Финес тут же выключил фонарик, боясь быть обнаруженным. Ему несказанно повезло, что его возню заглушил возмущённый Фуфелшмерц. Глаза уловили ослепительный свет ламп, исходящий из-под заслонки, которая вела прямо в комнату содержания. Голос Хайнца стал громче, подтверждая это. Изобретатель едва сдержался, чтобы не закричать от радости. Нашёл! Флинн подполз ближе и осторожно посмотрел вниз, сквозь плотную железную вытяжку. Обзор здесь был максимально ограничен из-за расположения вентиляции, но он смог разглядеть высокую тень диктатора, находящегося в камере. Мужчина то и дело подходил к решётке, а потом, судя по всему, разворачивался в тесной комнатке и возвращался к своей койке, чтобы снова повторить адский круг. Когда круглосуточно, час за часом, находишься в четырёх стенах, стресс не позволяет бессмысленно сидеть на месте и занимает тело хоть какими-то движениями. Чуть поодаль, скрестив руки на груди, неподвижно стояла Изабелла, а за её спиной пара девочек из отряда. Фуфелшмерц с ненавистью вцепился в прутья, будто хотел вырвать их с корнем, сжал пальцы до побеления костяшек, прожигая девочек убийственным взглядом. — Надо было истребить вас, пока я был у власти. — прошипел он, скривив губы и сморщив свой длинный нос. — Какая жалость, что мои Нормоботы не выполнить такую простую задачу. Никто бы не горевал по кучке мелких Miststuecke. Финес вздрогнул и втянул голову в плечи. Дыхание стало гораздо тише, будто мальчик опасался, что диктатор услышит его на таком расстоянии. Девочка не ответила, но изобретатель физически чувствовал даже в своём укрытии, в нескольких метрах над полом, каких титанических усилий ей стоило сохранить самообладание и не вступить в перепалку. Хайнц явно провоцирует на конфликт не первый раз, когда бросался резкими словами. Её руки сжимались и разжимались в кулаки, борясь с желанием как следует врезать преступнику по лицу и стереть с него мерзкое выражение. — До сих пор не понимаю, как мы могли согласиться на это. Я так устала.— одна из подруг Изабеллы, чьего имени Флинн не помнил, закатила глаза. — Даже просто смотреть на его гадкую мину — настоящее наказание… а сторожить и постоянно выслушивать грязь в свою сторону… — Скоро передадим дежурство Кэндис. — Изабелла подбадривающе улыбнулась. — Я уверена, она с удовольствием потолкует с ним. Пожалуйста, потерпи ещё немного. — Меня сейчас наизнанку вывернет… — диктатор стиснул зубы, отводя взгляд от своих наблюдательниц, — А знать что? Я тоже с удовольствием потолкую с вашим «лидером». Уж за целый год я отлично выучить её придирки ко мне. Сбился со счёта, сколько раз оставаться с ней с глазу на глаз, чтобы снова выслушивать очередную мантру о том, какой же я жестокий тиран и отвратительный человек. Разве не так, Чух-чух? — Фуфелшмерц прижал паровозик к себе и опустил на него вопросительный взгляд как ребёнок, который спрашивал у родителей, можно ли ему купить конфеты. Секунду мужчина молчал, а потом кивнул: — Вот, видеть? Он со мной полностью согласен. Финес так и застыл в согнутом положении рядом с заслонкой, недоумённо открыв рот от услышанного. Это какая-то шутка? Или диктатор действительно только что спросил мнение у своей игрушки? На мгновение мальчик даже потерял внимание к разговору, растерянно прокручивал в голове кучу мыслей. «Что ж… по крайней мере сопротивление постоянно с ним начеку, если продолжают круглосуточно наблюдать за отбыванием наказания. Неприятные неожиданности, в виде того же скрытного побега посреди ночи, сведены к минимуму. Куча охраны не даст упасть на пол даже крохотному перу, что уж тут говорить про преступника. Его ждёт закономерный конец в виде пули между глаз.» Изобретатель помрачнел. Восхищение чужой бдительностью сменилось колким напряжением. «Конечно хорошо, что отряд так оберегает невинных жителей от повторной возможной катастрофы, но это может очень помешать моим планам. Как же мне поговорить с ним и при этом избежать обнаружения?» Словно в ответ на немой вопрос Флинна послышался скрежет открывающейся массивной двери. К ногам Хайнца, который резко поднял голову за звук, хлынул яркий свет от дополнительной лампы. Внутрь комнаты молча зашла стройная атлетичная фигура Кэндис. — Ого, вы только смотреть, кто решил почтить меня своим присутствием! — громко буркнул Фуфелшмерц, разводя руки в стороны, — Знать, тебе следует чаще следить за своим дежурством. Или Монограмм нашёл для «лидера» более важные дела, чем я? — губы Хайнца растянулись в мерзкой надменной улыбке. — Что, считаешь сколько за час он выпьет чашек кофе? Или как часто хмурит брови, когда читает отчёты? — А тебе следует почаще следить за своим гнилым языком. — рявкнула девушка и остановилась в нескольких шагах от решётки. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я помыла им пол в этой комнате. — Ха! — Хайнц прислонился боком к прутьям, лениво взглянул на неё исподлобья, будто перед ним была надоедливая маленькая девочка, которая вечно просила внимания. — У этого языка есть много тем для разговора. Знать какая сейчас? О том, что ты бездарность. Вот будь я у вл-… — Советую, наконец, начать привыкать к тому, что ты больше не имеешь никакого политического веса на территории Трёх Штатов, — холодно оборвала его Кэндис, скрестив руки на груди. — начни понимать, что значит быть обычным человеком, а не высокомерным инфантильным выскочкой. Ты больше никто. Твои указы и капризы превратились в пыль. Чем скорее осознаешь это, Фуфел, тем лучше. — До поры, до времени, девочка… — тихо прошипел в ответ диктатор. Он крепко вцепился в прутья крючковатыми пальцами, чтобы сдержать волну гнева, обуревающего разум. — Как только я найду-… — Кэндис, у нас проблема. — Финес почувствовал мелкую дрожь в руках, услышав свой собственный голос. Монотонный и рассудительный. Его здешний аналог приблизился к сестре и поднял на неё обеспокоенные глаза. — Вышли из строя несколько камер на улице и внутри здания. У мальчика сердце рухнуло в пятки. Уже?! Изобретатель сжал в руках край своей футболки и едва не впился зубами в плотную ткань рюкзака, чтобы подавить испуг. Тысяча мелких иголочек страха впились в его тело, разом вышибли весь восторг о предстоящем разговоре. — Причина? — тут же спросила Кэндис, сжав губы в тонкую полоску. Взор из-под тёмных очков стал пугающе бесстрастным. — Точная причина устанавливается. — Финес из второго измерения виновато покачал головой, не имея лучшего ответа. — Похоже на подавление сигнала посторонним предметом. Оно охватывает определённый уровень безопасности. На нижних этажах сбоев не обнаружено. Девушка тут же обратила испепеляющий взгляд к Фуфелшмерцу, который разом растерял свой гнев и теперь с нескрываемым интересом слушал разговор. Подобравшись, он вытянул голову вперёд и чуть ли не вдавил щёки в решётку, боясь что-то пропустить мимо ушей и безотрывно смотря на здешнего мальчишку в ожидании новой информации. В единственном правом глазу сверкало живое любопытство. — Твоя работа, ублюдок?! — Кэндис в два шага сократила разделяющее её и преступника расстояние, подлетела к прутьям и впилась в Хайнца немигающими глазами. Её лицо перекосила ярость. У притаившегося Финеса возникла мысль: диктатору очень повезло, что сейчас он находился в камере. Тесная комната буквально спасла его от смачного удара по голове металлическим шестом. А может и не только по голове. — Каким образом? — равнодушно хмыкнул мужчина, будто не замечая чужой ненависти, — Ты где-то видеть у меня заглушку? — он положил паровозик на пол и демонстративно поднял пустые руки перед собой. Девушка стиснула зубы. — Значит, это дело рук какого-то твоего сообщника! Фуфелшмерц закатил глаз, устало прислонился лбом к прутьям. Его изрядно выматывала эмоциональность лидера сопротивления, ведь большая её часть постоянно обрушивалась на него. Это уже походило на зажёваную плеером касету, которую семья пересматривала каждый день и превратила это в своеобразную традицию. — Если бы, die hexe, если бы… — обронил он, решив побыстрее закончить этот разговор, — В таком случае, у меня самый неумелый и самый медлительный сообщник, которого только можно представить. Припозднился на целый год. Девушка подозрительно прищурилась в поисках подвоха в словах преступника. Хайнц не смог сдержать раздражённого вздоха. — Кому как не тебе знать, что я всегда работать и руководить один? — риторически спросил он. — Никаких помощников, никаких связей. Только Нормоботы. Которых вы, между прочим, давно разобрать на запчасти. И Перри Уткоборг. Но и он теперь, увы, на вашей стороне. Кэндис перевела глаза на младшего брата. — Финес, возьми отряд Изабеллы и прочешите территорию тюрьмы вдоль и поперёк. Одна половина проверит улицу, другая — нижние уровни. За мной остаются верхние этажи. Если кто-то пришёл за Фуфелшмерцем, то его ждёт неприятный сюрприз. Тщательно осмотритесь. Если заметите что-нибудь подозрительное — что угодно! — сразу сообщите мне. Флинн серьёзно кивнул с суровым взглядом. Он молча отсалютовал, развернулся и побрёл к выходу из комнаты содержания, на ходу оповещая Изабеллу о задании. — Ты вообще меня, сука, слушать?! — возмущённо воскликнул диктатор, всплеснув руками. — Я же сказать, что за мной приходить просто некому! К чему этот ебучий цирк?! Кэндис проигнорировала резкие слова и выразительно оглядела мужчину с ног до головы. — Только дёрнись отсюда, урод. Ты прекрасно знаешь, что я без колебаний отдам приказ пристрелить тебя. Фуфелшмерц самодовольно вскинул подбородок и, подобрав с пола паровозик, молча вернулся к своей койке. Несмотря на своё положение, он продолжал относиться к участникам сопротивления как ко второму сорту. — Fick dich, schlange. — с отвращением плюнул Хайнц девушке вслед, а потом отвернулся к кирпичной стене. Его пальцы принялись нежно гладить игрушку по золотистому боку, словно кота, пригревшегося на коленях. — Все верят в какой-то бред, Чух-чух. А нас не слушают. Ну и к чёрту тогда. Мы с тобой оба знаем правду, да? — Вы, ребята, со мной, на верхние уровни, — лидер сопротивления обменялась напряжёнными взглядами с охранниками, стукнула шестом по полу, призывая к тишине. — нужно заглянуть в каждую щель, найти и истребить то, что угрожает нашей безопасности. Фуфел уже попал за решётку, и нужно сделать всё, чтобы так оно и оставалось. Тяжёлые шаги, как минимум, семи человек начали удаляться от входа в комнату. Несколько голосов, наперебой повторяющих инструктаж, слились в единый зудящий шум, что осел в голове Финеса на несколько долгих минут. Кэндис консультировала свой импровизированный отряд, задавала наводящие вопросы, иногда задумчиво поправляла сумку с пантронтажем, будто желала убедиться, что она не растворилась воздухе, крепко сжимала железную папку в своих пальцах. Мальчик залёг на дно, почти слился с узкой вентиляционной трубой. Он затаил дыхание как перед прыжком в воду, прижал к себе рюкзак, в котором всё ещё был активирован джаммер, и застыл в напряжённом ожидании. Полностью обратившись в слух, изобретатель закрыл глаза, а после молча начал отсчёт секунд. 1… 2… 3… Флинн ждал, что через мгновение-другое здание огласит дикий вопль сирены и комнаты погрузятся в кроваво-красный свет. Громкий вой тревоги поднимет на уши каждого из подразделения, начнётся суматоха и доскональная проверка любых возможных лазеек, прослушивание… Поиск маленького нарушителя. Поиск ловкого жучка, спрятавшегося глубоко в ствол дерева, чтобы спастись от птиц. 25… 26… 27… Тишина. Никаких голосов, беготни. В сгустившемся от волнения воздухе Финес слышал лишь своё сердце, бешено колотящееся о рёбра, да свои рваные выдохи каждые пару секунд. Страх овладевал им, окутывал как липкая паучья паутина. 51… 52… 53… Мальчик сравнивал это с тикающей бомбой. Вот только здесь отсчёт шёл в другом направлении. Вопрос лишь в том, «взорвётся» ли такая бомба или продолжит мирно увеличивать свою цифру. Он не знал, сколько просидел так. Через несколько минут изобретатель сбился с внятного счёта и, бросив эту странную затею, просто погрузился в ожидание. Минуты превратились для Флинна в часы. Каждая из них тяжёлым грузом оседала у него в груди, только увеличивая стресс, который раньше накаливал только гадкий протекающий кран на кухне, постоянно капающая с него вода в полной тишине глубокой ночью. И только ты слышал это мерзкое «кап.кап.кап.», которое не давало уснуть. Только ты отвлекался на этот звук. Наконец терпение Финеса лопнуло. Он снова осторожно подполз к заслонке, посмотрел в пыльные прорехи, приложил ухо к гладкой железной холодной поверхности. Никого. Ничего. Ни звука. Ни голоса. Единственное, что сейчас различал мальчик — приглушённое шуршание одежды Фуфелшмерца, его возню на твёрдой койке и едва разборчивое воркование над Чух-Чухом. Изобретатель вздохнул, приложив руки к вытяжке. «Была ни была.» Флинн медленно открутил решётку, убрал её в сторону от себя. Глухой скрежет металла о металл заставил его сжаться в комок, но Финес вынудил себя подавить испуг. Затем снова застыл, будто решаясь на прыжок с большой высоты. Осталось достать верёвку, чтобы… — Вылезай. Тихий, но твёрдый как сталь приказ диктатора выбил из мальчика весь наклёвывшийся план. Одно-единственное слово словно жёсткий удар по затылку. Изобретатель тут же убрал руки от заслонки и прижал их к груди, став похожим на суриката, вставшего на задние лапы, чтобы получше оглядеть местность. Затих. — Я сказал вылезай. Я слышал тебя. Флинн продолжил лежать неподвижно. — Вылезай. Я знаю, что ты здесь, Крыса. Финес вздрогнул от страха, но снова не шелохнулся. Что это такое? — Собираешься сидеть в этой старой вентиляции весь день? Разве тебе не говорить, что подслушивать чужие разговоры плохо? Немедленно спускайся. Кто бы ты ни был. Здесь никого нет. У мальчика земля ушла из-под ног. На секунду ему показалось, что металлический вентиляционный проход превратился в вязкое липкое желе, в котором неудавшийся шпион начал буквально тонуть и захлёбываться. Голова закружилась от страха. Изобретатель был рад тому, что не стоит сейчас на ногах… а то бы с высокой вероятностью полетел вниз из своего укрытия прямо на твёрдый пол. Все мысли мгновенно слились в одну. И она кричала в сознании так громко, что Флинн подумал, что сейчас оглохнет. «Он всё это время знал, что я здесь?!» И сразу другие наводящие: Каким образом? Как давно? Почему ничего не сказал Кэндис и другим? Финес на ватных руках вновь приблизился к отверстию, взял дрожащими от ужаса пальцами канат и скинул один конец вниз. Кусочек верёвки плавно упал на пол, но для мальчика этот звук показался оглушительным ударом по лицу. Его поймали с поличным, когда он подслушивал разговор. Если не раньше. А он всё это время беззаботно сидел в своём «укрытии», наивно думая, что никто этого не заметит. Пальцы бил сильный тремор, отчего завязать и закрепить второй конец каната не представлялось возможным ещё несколько мучительных минут. Он то и дело выскакивал из рук, не хотел затягивать узел, просто послушаться в конце-концов. Наконец всё получилось. Слегка потянув верёвку на себя, чтобы убедиться в её крепости, изобретатель с замиранием сердца стал спускаться. Стоило ему показаться на глаза Фуфелшмерцу, как реакция не заставила себя долго ждать: — Провалиться мне на месте! — его голос сорвался на шокированный дребезжащий вскрик, будто Хайнц увидел перед собой саму смерть с занесённой над ним косой. Он, чуть не навернувшись, резко подорвался с койки как ошпаренный, позабыв даже о любимом Чух-чухе на подушке, и в один прыжок оказался рядом с решёткой. И сразу же поплатился за это. Отвлёкшись на нового гостя, мужчина со всего маху стукнулся лбом о железные прутья. Боль моментально прострелила его насквозь так, что перед взглядом заплясали маленькие искры. Характерный звонкий «дзынь» эхом разнёсся по комнате, а диктатор с шипением схватился за переносицу. Флинн весь сжался, словно этот возглас тоже причинил ему настоящую физическую боль. Хотя ноющее плечо всё-таки продолжало давать о себе знать, Финес обратил всё своё внимание на Фуфелшмерца. Потирая ушибленное место, Хайнц поднял обалдевший взгляд на мальчика. Его единственный глаз расширился и стал похож на огромное белое блюдце с радужкой посередине. Густые брови полезли на лоб так, что изобретатель не удивился б, если они прямо сейчас улетят с чужого лица как две пылинки… настолько высоко они были. Он точно не ожидал увидеть кого-то из первого измерения. — Т… т-ты?! Но… но как-… что… я… а… какого черта?! Что ты тут делать?! Диктатор медленно отнял руку от своего лица, будто забыл, что она у него вообще есть, и застыл в полусогнутой позе. Он и без того отличался сутулостью, но сейчас, практически стоя коленями на полу (чтобы быть на уровне глаз Флинна), казался совсем перекрученным в несколько оборотов как игрушечная спираль, с которой жестоко поиграли дети и сбросили с лестницы. Впрочем, мужчина и без этого выглядел очень плохо. Сердце Финеса сжалось от сочувствия, стоило разглядеть его получше. Прошедший год сильно ударил по Фуфелшмерцу. Его настигли ужасные внешние изменения. Осунувшийся человек едва стоял на ногах. Преступника словно заставили пешком обойти пустыню, оставив без еды и воды под палящим солнцем. Некогда светло-оранжевая тюремная роба была покрыта старыми тёмными жирными пятнами, потемнела в районе подмышек, висела складками как изношенная половая тряпка: ему явно не стирали и не переодевали комбинезон несколько недель. И без того худощавое тело стало каким-то высушенным, ослабшим. На единственном глазе появился тёмный фиолетовый отёк — явный результат долгих бессонных ночей и внутренних терзаний. Когда Хайнц моргал, — а делал он это часто, словно сражаясь с усталостью, — мальчику казалось, что ещё секунда и этот отёк склеит его веко в одно целое. Засаленные, тёмные от грязи, немытые волосы отдельными прядями лежали на голове, напоминая большого расплющенного кроссовком коричневого паука, и ярко блестели на свету. А ещё явно стали длиннее, потому что свободно доставали до лба и ушей. Изобретатель помнил, что раньше волосы диктатора чётко очерчивали его макушку и были старательно зачёсаны гребнем наверх. Флинн опустил взгляд ниже. Короткая бородка, когда-то аккуратно очерчивающая подбородок как маленькая кисточка для красок, стала гораздо гуще и пышнее: сейчас Хайнц легко наматывал её на палец, видимо, чтобы хоть чем-то занять свои руки во время неловкого молчания. Лицо было покрыто тёмной щетиной. Диктатор периодически почёсывал щёки. Его явно мучил зуд от нехватки гигиены. Финес мог расслышать, с каким скрежетом ногти проходят по коже. Мальчик сделал глубокий вдох и его губы мгновенно скривились от отвращения. На языке появился кислый привкус тошноты. В комнате стоял жёсткий запах пóта. Он будто болезнь пропитался в стены комнаты, залез в каждую щёлочку между кирпичами и тяжёлым облаком осел в воздухе, вызывая дискомфорт. Как изобретатель не почувствовал эту густую вонь раньше? Флинн сглотнул колючий ком в горле. Он в полном ужасе и недоумении смотрел на человека перед собой и не мог поверить в то, что видит. Не мог осознать, что перед ним стоял жестокий бездушный тиран, чью ненависть он когда-то чувствовал кожей как от поднесённой к носу спички. Чьи слова, приказы и поручения ломали тысячи невинных жизней. Из-за чьей гордыни и самовлюблённости гибли на тяжёлых работах люди. Да, тогда этот человек внушал животный ужас. Упоминание имени было похоже на проклятие. Он лишал окружающих рассудка, обрубал на корню мнения и эмоции, давил своим каблуком к земле. Все должны были слушаться. Все должны были молчать. А теперь… На Финеса смотрел удивлённый, но отрешённый взгляд, вызывающий неприятный холодок по коже. Морально убитое выражение, лишённое всяких мыслей и чувств. Жалкая человеческая оболочка, которая пытается скрыть свою уязвимость за непрошибаемыми злостью и брезгливостью. Без своего статуса. Без своего влияния. Униженный и оскорблённый. Вынужденный коротать дни в четырёх стенах. Слышать как тикают часы, забирая из рук очередной одинаковый день. И спать. Постоянно спать, чтобы хоть как-то забыться. Спать, чтобы просто не видеть очертания этой чёртовой камеры, в которой заживо гниёшь час за часом. Какой смысл поддерживать себя в тонусе в этом месте? Мальчик не знал что сказать, беспомощно шевеля губами. Разве этот измученный, истощённый человек может быть таким чудовищем? Они буравили друг друга пристальными взглядами, рассматривали изменения в человеке напротив, пытались уловить эмоции, переварить происходящее. Изобретатель почувствовал себя самым мерзким человеком на свете. Глядя на этого сломленного, отчуждённого мужчину и прекрасно зная, что к этому привело… он закрыл рот руками, чтобы сдержать неосторожные слова. «Это из-за меня. Я направил его в наше измерение из-за кнопки самоуничтожения. Я сломал тарелку, контролирующую Нормоботов. Я виноват в том, что всё обернулось таким ужасным образом. Я. Я. Я.» Похоже Фуфелшмерц заметил виноватый взгляд Флинна, потому что в следующую секунду его усталое лицо исказилось привычным раздражением. Будто кто-то нажал кнопку на пульте управления и сменил диктатору ненужную эмоцию, потому что он действует не по заданию. Ему явно не нравилось, что его кто-то жалеет. Пусть и безмолвно. — Погоди… — недоумённо протянул Хайнц совершенно сбитый с толку. — Ты… помнить? Финес кивнул. Всё. Назад пути точно нет. — Да. Я всё помню. И-… Мальчик не успел договорить: мужчина издал громкий отрывистый смешок, чтобы перебить его. Странный звук был смесью недоумения и презрения, не определившись с эмоцией. Отдалённо похоже на старое расстроенное пианино, по клавишам которого небрежно провели рукой, чтобы услышать фальшивую ноту. Сальные волосы упали на вспотевший лоб преступника. — Так вот ты какой… «взлом-щик бе-зо-пас-нос-ти». — Фуфелшмерц с удовольствием смаковал это словосочетание, явно обрадованный разгадкой небольшого переполоха. — Ха, поверить не могу! А девчонка на меня клеветать! И после такого ещё смеет называть себя достойным лидером! Was für eine Dummheit! Секунда — и густые брови сдвинулись к переносице. Взгляд Хайнца, которым он буравил незванного гостя, стал настороженным и сердитым. Надменной ухмылки от мысли про Кэндис как не бывало. Юный изобретатель успел заметить как на чужом лице вихрем промелькнули десятки вопросов и предположений. Взгляд преступника быстро метался то к нему, то к тяжёлой двери, то к открытой вентиляции. Гнетущая тишина затягивалась в тугой узел. Губами свергнутый правитель беззвучно произнёс некоторые из своих гипотез, примеряя самые важные, но спросил только одно: — Как ты здесь оказаться? Ну, то-есть… снова. Флинн набирает воздуха в лёгкие. — Я пришёл к вам. — тихо выдавил вполголоса Финес. — Мне нужно с вами п-поговорить. Диктатор прокашлялся, снова перебивая и быстро вернув себе самообладание, приложил ладонь к своему уху. — Что-что? — издевательски поддразнил он. Гадкий скрипучий голос принял фальшивый дряхлый тон, напоминая старика, который наклонился к своему внуку. — Прости, я не расслышать ничего из того, что ты там промямлить себе под нос. Повтори, что ты сказал? — Я пришёл сюда, чтобы поговорить с вами. — с нажимом повторил мальчик то ли для мужчины, то ли для себя, чтобы повысить свою уверенность. Фуфелшмерц скривился. — Зачем? Финес умолк, пытаясь тщательно подобрать слова для следующего ответа. Теперь предстояла сложная часть — заинтересовать Хайнца своими планами. Рассчитывать на то, что получится убедить его помочь вообще… нет и речи. Для этого был нужен план понадёжнее. «Главное, чтобы он воспринял эту… сделку всерьёз.» Ситуация была похожа на экзамен, на котором весь результат зависел только от того, как хорошо мальчик выступит перед своим собеседником. Важна не подготовка к сказанному, а то, как хорошо он преподаст слова другому… даже если они были полным абсурдом. Диктатор оглядел изобретателя прищуренным взглядом. — Что с твоим плечом? — он мотнул подбородком в сторону бинтов. Флинн вздрогнул и стыдливо прикрыл повязку другой рукой. Сейчас, смотря на немного враждебное поведение мужчины, желание рассказать причину случившегося как-то заметно поубавилось. — Именно поэтому я здесь, — просто ответил Финес. — это последствие одной страшной ошибки. Фуфелшмерц озадаченно моргнул, однако в этот раз перебивать не стал.***
—… я хочу попросить вас поделиться своим опытом. Я на всю жизнь запомню тот день, когда мы пришли сюда, в Ваше измерение, когда столкнулись с Вашей охранной и боевой системой… тогда, прячась и скрываясь от всевидящих взоров Нормоботов, я многое понял. Я понял, что Ваши знания способны до неузнаваемости изменить когда-то обычное Триштатье, привычные законы и правила… Мальчик осторожно поднял глаза на Хайнца. — Пожалуйста, станьте моим наставником. Я хочу быть лучшей версией себя. И мне необходима Ваша помощь. Изобретатель закончил долгую речь спустя десять минут, не отводя прямого взгляда от мужчины. Он с замиранием сердца ждал, что же ему ответят. Перебрав в голове множество вариантов и решив выбрать тактику восхищённого поклонника, Флинн надеялся на то, что сможет одурманить диктатора этой лестью и тот с куда бóльшим вниманием отнесётся к его словам. Впрочем, и в этой речи была доля правды. Тишина. Фуфелшмерц молчал. Долго молчал. Его утомлённый взор исчез, сменился на задумчивый и неопределённый. Финес не знал, как воспринимать это непонятное выражение, поэтому просто умолял все высшие силы, чтобы это было раздумывание перед согласием. Внезапно Хайнц рассмеялся. Громко, заливисто и неконтролируемо. Истеричный визгливый хохот эхом раздался в комнате, напоминая скрип надоедливых дверных петель, которые пора бы уже смазать, чтобы они перестали действовать на нервы. Схватившись за живот, мужчина безудержно гоготал в своей камере как будто его щекотали несколько рук одновременно. Он едва успевал вздохнуть полной грудью, но только для того, чтобы с новыми силами продолжить задыхаться от смеха. Мальчик совсем растерялся. Он удивлённо смотрел на от души развеселившегося диктатора, который секунду назад был мрачнее тучи, и не знал что делать и как реагировать. Наконец Фуфелшмерц немного утих, утирая слезу с правого глаза, а потом с недоумением взглянул на обескураженного изобретателя. — Ох… так ты не шутить? — искренне поразился он. Улыбка до ушей тут же исчезла. — Вообще-то… нет. И не думал. — также изумился Флинн с открытым ртом. — Разве можно о таком шутить?.. Хайнц с неприязнью усмехнулся. — Ничего себе. Похоже за время, проведённое в своём измерении, ты утерять здравый смысл. — В смысле? Диктатор сдержанно хихикнул, забавляясь над простосердечием Финеса. — Ха… ты правда не понимаешь?.. Красноречивым ответом был лишь рассеянный взгляд изобретателя — слишком наивного, чтобы понять, во что он сейчас действительно вляпывается даже просто находясь здесь. Не говоря уже о том, к кому он обратился. Мужчина решил сменить тактику. — Я был рад выслушать твой монолог о том, какой я потрясающий. Однако есть проблема. Скажем так, ты ошибся адресом. — Что? Почему? — Я не боец, мальчик. Не понимать, почему ты решить иначе. Я стратег. Всегда предпочитал марать руки чужой кровью с помощью моих роботов. И строить планы по захвату территорий. Флинн скрестил руки на груди. — Я хочу научиться не проливать кровь, а улучшить свои технические умения… и, возможно, уметь постоять за себя в критический момент. — Для этого существуют друзья. — раздражённо цокнул Фуфелшмерц. — Чтобы просить их о помощи в подобных делах. — Но ведь я пришёл к вам, мистер Ф, — не сдавался Финес. — и у меня есть на то причины. Хайнц не ответил, но судя по вспыхнувшей в его взгляде злобе, он, кажется, понял одну из них. Его вторжение в первое изменение. Диктатор сжал зубы. Теперь ясно, зачем мальчишка здесь. Не просто найти подходящего кандидата на роль своего наставника, но и чтобы обучиться у того, чьи знания и силы представляют опасность для его мира… а заодно иметь возможность пресечь их в следующий раз. Мужчина с ненавистью посмотрел на юного изобретателя, борясь с желанием сломать ему все кости. Решётка, как барьер, удерживала его на месте уже целый год с момента попытки захватить другой мир. Ослеплённый собственной жадностью управлять целыми шестью штатами, преступник прыгнул выше своей головы, за что и заплатил жестокую цену — своей властью. И причина этого провала стояла в нескольких шагах от него, смотрела невинными чистыми глазами на заточённого свергнутого лидера и просила, чёрт возьми, помощи! Фуфелшмерц опасно сузил глаз и немигающим взглядом уставился на Финеса. «Тебе повезло победить меня тогда, на крыше… повезло сломать антенну, контролирующую моих Нормоботов, из-за моей глупой ошибки. Ты вышел сухим из воды там, где не смогла даже эта сука из сопротивления… а теперь просишь научить тебя воевать? Ты, кто отнял у меня статус и сломал всю мою жизнь за один грёбанный день?!» Финес инстинктивно сделал шаг назад. Ему не нужно было слов, чтобы понять обращённую к нему эмоцию, однако глаза не отвёл. — Я боролся не конкретно против Вас. — с жаром произнёс мальчик. — Я защищал свой мир и свою семью от Вашего негативного влияния. Вы захватили власть и поработили людей здесь… и Вам было этого недостаточно. — Захватил, — без тени раскаяния холодно согласился Фуфелшмерц. — и прекрасно жил несколько лет, не зная никаких проблем. Я построил свою империю. Однако потом один мудак в лабораторном халате создал мост между нашими мирами… Хайнц невольно сжал кулаки от поглощающей его ненависти, представляя с каким наслаждением избил бы своего аналога до полусмерти, радовался б его скулёжу от боли и страха. Сломать. Сделать так, чтобы он навсегла запомнил, как его проклятое устройство изменило чужую жизнь. —… и какая-то кучка ficken детей вместе с утконосом в шляпе испортили всё, что я создать. Диктатор устало прикрыл правое веко. Его плечи сгорбились, словно кто-то положил на них огромный груз. Он снова стал казаться истощённым и слабым. Чувство собственного бессилия пригибало его к земле каждый раз, когда он задумывался о своём отвратительном положении в этой тюрьме. Жирные пятна на оранжевой робе стали отдалённо напоминать следы запёкшейся крови. Каждое пятно как удар, память о том, что теперь он просто никто. — Вы отнять у меня всё. Вы ступили на чужую территорию, где вас никто не ждал. Это быть не ваш мир. Не ваши проблемы. Вы, чёртовы нарушители, посчитали, что здесь кому-то нужна ваша помощь. Взгляд мужчины стал стеклянным, но голос остался твёрдым и пробирающим до костей: — Вы испортили мою судьбу, мальчик. И после этого тебе хватает наглости просить меня о помощи? Пошёл вон, маленькая тварь. Морально убитый Фуфелшмерц резко отвернулся от оцепеневшего Финеса и неуклюжим шагом вернулся к своей койке, где на подушке остался игрушечный паровозик. Лучи солнца, заглядывающие внутрь камеры через небольшое окно, окрашивали его бок в насыщенный золотистый цвет. Хайнц невольно улыбнулся локомотиву, коснулся нагретых колёсиков тонкими пальцами. Раздавленный, поглощаемый мыслями, он нежно гладил по гладкой поверхности важный кусочек детства, где ему было хорошо, где он мог радоваться каждому наступившему дню… подальше от ужасной реальности. Диктатор вновь с каким-то заботливым упоением произнёс любимое имя «Чух-Чух». Кажется, эта игрушка — последнее, что держит эмоциональное состояние мужчины в пределах нормы. Он продолжал искренне обожать паровозик, любить и беречь его, отвлекаясь от самобичевания. Изобретатель испустил тяжёлый вздох. Флинн как заворожённый наблюдал за этой милой, но удручающей картиной и не понимал, как лучше поступить. Фуфелшмерц ощерился на него и не желал слушать, всё ещё угнетённый последним проигрышем. Шансы договориться стремительно таяли как сладкая вата в воде. Финес решил предпринять ещё одну попытку. Его голос смягчился, наполнился виной и сочувствием. — Послушайте, мистер Ф… Он робко переступил с ноги на ногу. — Я правда не хотел, чтобы так вышло… мне очень больно смотреть на то, чем Вы стали после того дня, когда вернулись в своё измерение. — мальчик снова шагнул к решётке. Слова давались ему с большим трудом, будто челюсть двигалась на ржавых шарнирах. — Я не могу даже представить, какие потери Вы понесли из-за случившегося. Возраст не позволяет. Но я вижу, как они на вас повлияли. Простите меня, если сможете. Я очень сожалею. Изобретатель повесил нос. — Но я хочу исправить это. Хотя бы немного развеять этот осадок, который гнетёт Вас. Я пришёл не для того, чтобы расковырять старую рану, которую нанёс Вам, или злорадствовать над Вашим положением. Я никогда не желал Вам плохого конца. Я здесь, потому что поверил, что мы могли бы сотрудничать. Голос задрожал. — Я верю, что наши умения можно объединить во что-то бóльшее. Просто… мы столкнулись в… неправильной ситуации и боролись каждый за свою правду. Видя, что Фуфелшмерц всё ещё злится, Финес, неожиданно для себя, добавил: — Разве Вы бы не свернули горы ради своей семьи? Вы бы не сражались за неё так же яростно как я за своих родных? Хайнц вздрогнул как от удара. В его суровом взгляде отразилось что-то похожее на боль. Слова мальчика попали точно в цель, однако диктатор поспешно стряхнул с себя эти эмоции. — Это не твоё дело, сучёныш. — рявкнул мужчина. Его лицо вновь потемнело от гнева. Сложно определить, оказали на него хоть какой-то эффект извинения гостя или нет. Но изобретатель лишь крепче укрепился в своих выводах. Было видно как ярче вспыхнула в глазах уверенность. И это бесило Хайнца ещё больше: его поймали на слабости, которую он надеялся навсегда закопать внутри себя, чтобы у сопротивления не было и шанса найти эти болевые точки. Флинн слабо улыбнулся. Он оказался прав. «Диктатор всё ещё жестокий монстр, но… остаётся хорошим отцом. Он отбывает наказание, беспокоясь о своей семье. День за днём…» Неприятная мысль затесалась на дне подсознания. «Но… где же они сейчас? Почему ни здешняя Ванесса, ни бывшая супруга не пришли за ним? Почему не попытались вытащить его отсюда? Прошёл ведь целый год…» Финес счёл нужным промолчать и не спрашивать подробностей. Явное больное место. Ситуация этого человека и без того сложная, кто знает, как подобные вопросы повлияют на его состояние. — Так… Вы поможете мне? — со слабой надеждой спросил мальчик, — Я хочу использовать эти знания для благих целей. Особенно технические. — потупившись, он добавил: — и… чтобы не подвергать опасности своих друзей. — Что же ты за «наставлением» к своему Фуфелшмерцу не обратишься? — кисло буркнул мужчина, — Доктор, если я правильно тогда понять, строит «инаторы», — он показал пальцами кавычки, — у него в доме свалка из всяких запчастей, микросхем и проводов. Чем тебе не технический гений? Было видно, что Хайнц открыто насмехается над своим аналогом из первого измерения, но изобретатель всё-таки решил заступиться: — Доктору Ф, как и всем остальным, стёрли память. Я не должен с ним видеться. К тому же он…- — Глупый? Наивный? Полная размазня? Инфантильный идиот? Болтливый муда-… — Он добрый. — Флинн посмотрел на диктатора с осуждением.— Его изобретения не несут угрозы. И в схемах есть довольно… странные вещи… вроде навязчивого желания установить кнопку самоуничтожения на все свои приборы. Я не уверен, что с таким подходом можно научиться чему-то… стóящему. — Если только ты не любить, когда у тебя несколько раз на дню взрываться здание. — без тени веселья закатил глаз мужчина. Его явно бесило присутствие доктора в тот день. Радость встречи с собой из другого мира очень быстро превратилась в желание разорвать его на части, когда того стало слишком много. Повисло неловкое молчание. Финес внимательно смотрел на Фуфелшмерца, оценивая расположение духа. Может, всё-таки получится уговорить его? Что ж, последняя попытка. — Пожалуйста, мистер Ф… — умоляюще прошептал он и сложил руки в замочек, — Я переступил черту, надеясь получить от Вас ответ. Мне пришлось украсть чертёж устройства, которое привело меня сюда. Я действую за спиной своей семьи, хотя вообще не имею права знать ни о Вас, ни о двойной жизни Перри. Я не должен был оказаться тут. Я скрыл от О.Б.К.А свою осведомлённость. И-… —… предаёшь ту рыжую девчонку. — вдруг закончил за него Хайнц, злорадно улыбаясь. Ему очень нравился именно этот пункт в опасной тайне мальчишки. Сама мысль о том, что есть кто-то, кто действует против её установок, так ещё и в его пользу, приятно согрела преступника изнутри. — Она посвятить половину своей юности на то, чтобы одержать надо мной верх. Диктатор впился цепким взглядом в изобретателя, будто желая вытянуть из него душу. Тот с сомнением почесал затылок. Мужчина испытал мрачное удовлетворение от того, как его слова могут сейчас повлиять на Флинна, и решил дожать до конца: — Ты хотеть разрушить все её старания. Втоптать в грязь её огромный вклад для Триштатья ради «наставлений». Моих наставлений. Того, кого она б поставила к стенке на расстрел. Так ещё и сделать это тайно от всех. Финес весь сжался от этих слов. Чувство вины кольнуло его в грудь, заставив опустить глаза в пол и старательно рассматривать свои поношенные кеды. Ему было стыдно. Ему было страшно. Но мальчик больше не мог отступить. «Прости меня, Кэндис, но я не хочу, чтобы мой талант стал причиной опасности для моих друзей. Если среди идеальных изобретений появился такой брак, то кто знает, сколько ещё таких непоправимых ошибок я совершу в будущем… и сколько из них будут иметь ужасные последствия.» Изобретатель осторожно коснулся своего плеча. «Я полетел вниз. Я мог просто разбиться и уже не стоял бы здесь перед Фуфелшмерцем. Порванный канат — один из просчётов. Я не могу ошибиться ещё раз. Следующая наша с Фербом забава может стоить чьей-то жизни.» Флинн ждал, что Хайнц найдёт ещё слова, чтобы добить его. Но тот резко замолчал и как-то странно посмотрел Финесу в глаза. Наматывая на указательный палец свою бородку, диктатор понизил голос: — А что мне мешать сейчас просто сдать тебя ей? — вдруг угрожающе произнёс мужчина, склонив голову набок. — Рассказать всё, что случиться, пока она бегать и устранять последствия твоего прихода? Фуфелшмерц заискивающе отвёл взгляд и приложил ладонь к подбородку. — Какой же для неё будет неожиданный сюрприз узнать, что сюда влез маленький Verräter, который должен был, вместо тайных вылазок куда не следует, беззаботно проводить время со своим сводным братом во дворе, в своём мире, без воспоминаний? Финес так и сел на пол от шока. Точнее, упал, запнувшись о свои ноги. Его лицо моментально побелело от ужаса и он огромными глазами смотрел на ядовитую ухмылку Хайнца. Мальчик просто не мог поверить в услышанное. «Что?! Как… как… как это?!» Все слова тут же испарились с языка изобретателя, оставив его беспомощно открывать и закрывать рот как выброшенную на берег рыбу. Губы беззвучно двигались в такт каким-то словам, которые больше не имели смысла после такого внезапного заявления. — Но… н-но… вы же… вы… враж-дуе-те… — неразборчиво пролепетал Флинн, проглотив почти все звуки. — Я… я д-думал, что-… — От скуки. — диктатор пожал плечами и небрежно махнул рукой на Финеса, — Я просто сделаю это от скуки, мальчик. Я ненавижу вас обоих одинаково. Вы оба всегда быть большими занозами в моей ягодице очень долгое время. Не так ли, Чух-чух? — мужчина сжал в руках игрушечный паровозик, поглаживая его колёса. — Стравить вас друг с другом будет довольно интересно. Молчание. Изобретатель был в полной растерянности. Куча мыслей, до этого последовательно сменяющие друг друга, просто исчезли из его головы как пар на солнце. Он непонимающе смотрел на мерзкую усмешку Фуфелшмерца и просто не осознавал услышанное. Его вылазка была напрасна? Хайнцу стоит только упомянуть Кэндис первое измерение и Флинн лишиться всех своих воспоминаний. Он навсегда потеряет связь с этим местом, забудет про самый насыщенный день прошлого лета, потеряет весь тот опыт, который он получил во время вторжения диктатора. Потеряет мысль, ради которой вообще пошёл на этот риск. Исправить ошибку. Стать лучше. Финес стеклянными глазами смотрел на мужчину. Губы преступника изогнулись в лёгкой пренебрежительной улыбке.