Верую

      Солнечные лучи стимулируют эпидермис к выделению бета-эндорфинов, а они обладают способностью поднимать настроение. А ещё солнечный свет помогает выработке серотонина, гормона «счастья».       Возможно, этим знанием руководствовался педагогический состав, когда приняли решение организовать в середине июня поездку в горы. Это был шанс глотнуть свежего воздуха, увидеть чистое небо и пройтись по дикой земле. Несколько месяцев никто из нас не покидал пределы школы, поэтому эта идея многим понравилась. Когда решение было принято, маршрут был разработан, а ученики поделены на группы, к каждой из которых прикреплён один или несколько учителей, нам поручили собрать инвентарь.       Я находилась в приподнятом настроении с тех пор, как услышала о перспективе поехать в маленькое путешествие и насладиться красотой природы. Ведь наша школа находилась в удивительно прекрасном месте — её окружали величественные горы, а летом всё цвело и благоухало, к тому же, свободно бегали дикие звери. Я предвкушала лесные прогулки, весёлые игры, еду на костре, встречу заката на вершине горы, ночёвки в палатке и долгожданную свободу.       Никогда прежде не участвовала в чем-то подобном. В моей первой школе никогда не устраивались походы, а тем более с ночёвкой, потому что… некуда было идти. Город небольшой, но плотно населённый, промышленный, ни о какой чистоте природы и речи не шло. Пока была жива бабушка, мы приезжали к ней в гости, там-то можно было от души насладиться прелестями сельской жизни, а потом её не стало и участок пришлось продать вместе с домом, а потом все постройки и вовсе снесли, чтобы проложить ещё одну трассу. Так что для меня эти несколько дней обещали быть полным сюрпризом. В пятницу утром вся школа буквально «стояла на ушах». Такого оживления не было ещё ни разу, и я не узнавала в этих взбудораженных ребятах тех собранных и временами грустных учеников, которые так редко улыбались. Я с трепетом смотрела на открытые ворота и всё ещё не могла поверить, что уже скоро увижу что-нибудь, кроме школьных стен. Беспокоило только одно обстоятельство — отсутствие Юнсу.       Я была уверена, что даже если нас определят в разные группы, он всё равно подойдёт ко мне, потому что у нас был свой ритуал — обмен завтраками. Однажды, мы просто пошутили, обменявшись тарелками за столом, и даже не заметили, как стали делать это почти постоянно. Я сжимала в руке стаканчик чая, но не пила, потому что Юнсу должен был прийти со своим стаканчиком и отдать его мне. Я долго ждала, но он так и не появился. Оставив рюкзак на подоконнике в холле, я побежала вверх по лестнице, прямо в его комнату. Постучала, но, не услышав ничего, кроме тишины, открыла дверь и вошла. Увиденное меня не удивило, а скорее расстроило. Он до сих пор валялся в постели и, кажется, спал. Комната, как и всегда, была погружена в полумрак, поэтому я убрала широкие шторы в угол и распахнула окно. В спальню хлынул свежий воздух и на каждую поверхность упали солнечные лучи, обнародовая пыль. Юнсу редко задумывался о наведении порядке в своём жилище, может поэтому ему так нравится находиться в потёмках. Парень стал медленно просыпаться. Он перекатился на спину, повёл ладонью по лицу и, повернув голову, сонно посмотрел на меня.       — Ты опять не спал до полуночи? Мы так опоздаем…       — Куда? — он явно не слишком хорошо осознавал, что я ему не снюсь, и голос был хриплым.       — В поход. Ну вставай, пожалуйста… — я слегка встряхнула его за плечо, но Юнсу скривился и начал закапывать себя обратно в одеяло. — Юнсу! Вылезай на свет божий.       — Не хочу. — прозвучало его несчастным голосом из-под одеяла.       — Почему? Такой шанс вырваться отсюда. Ты же сам об этом мечтал. Посмотри, как здорово на улице…       — Раз там так здорово, мне там точно не место.       — Я надеялась сменить обстановку… — одним махом моё настроение рухнуло ниже некуда. — Так нечестно. Ты же знаешь, что я не поеду без тебя.       Расстроилась? Хм, это слишком мягко сказано. Села на кровать спиной к парню и прискорбно вздохнула. На самом деле, уговаривать его было бессмысленно. Юнсу только выглядел слабовольным, на самом деле он был очень упрямым и, за внешней хрупкостью, скрывалась сила его духа. Он ведь не боялся вести себя не так, как принято в обществе: не так говорить, не так одеваться, не так смотреть, не так мыслить. Он хотел жить в своём мире, хотел, чтобы его мир принимали и уважали, и сопротивлялся, когда его пытались переделать в угоду кому бы то ни было. Юнсу невозможно было в чём-то убедить, уговорить что-то сделать… Если он принял решение, то даже танк не сдвинул бы его с места.       Я уже начала расплетать косу, когда услышала шорох и, обернувшись, поняла, что Юнсу сидит и смотрит на меня с лёгким удивлением. Я сделала тоже самое. Мы застыли в молчании, но первым не выдержал он.       — Со Ён А, что ты делаешь?       От неожиданности я открыла рот. Это было чуть ли не в первый раз, когда он обратился ко мне по имени, и пускай в голосе было очень много недовольства и даже упрёка, я готова была с этим смириться. Но, пока придумывала, что и как лучше ответить, Юнсу подобрался ко мне ближе. Его глаза быстро «пробежались» по моему удивлённому лицу, а я вдруг заметила, что почему-то задержала дыхание и, когда шумно выдохнула, парень почти незаметно дёрнулся, будто этот звук испугал его, а потом схватил мою косу, которую я успела расплести только на половину и обмотал вокруг моей шеи. Я как-то неразборчиво пискнула, тихо, словно мышка и выпучила глаза, пребывая в полном шоке. Думала, что этот парень ничем не сможет меня удивить, но как же я ошиблась…       — Ч-что? Кхм… Юнсу! — затягивать узел из моих собственных волос он не стал, а значит удушения в планах не было, но он завязал мои волосы так, что я теперь была вынуждена возиться с этим, чтобы распутать их и привести в нормальный вид. Он слезал с кровати с жутко довольной моськой, не обращая внимания на моё негодование.       Ну и что ему скажешь?       — Это была достойная жертва, чтобы ты поехал? — встала возле двери, что вела в ванную комнату и, поскольку там шумела вода, повысила голос, в надежде быть услышанной.       — Ненавижу жару и насекомых. — каждое слово приглушал шум воды, но я смогла расслышать.       — У меня есть спрей, отгоняющий всех летающих существ. И мы поедем в горы, а там всегда прохладно.       — Достала.       — Так ты согласен?       Глупое счастье вспорхнуло, как потревоженная резкими звуками птица. Я хлопнула в ладоши и принялась заправлять его постель. Когда шум воды утих, я вышла из комнаты, чтобы дождаться Юнсу в коридоре. Он вытолкнул своё сопротивляющееся тело примерно через десять минут и посмотрел на меня, как каторжник умоляющий о снисхождении.       — Совсем не хочешь? — смотреть на его страдающий вид было мне не под силу. — Прости, я хотела, как лучше.       — Я запишу это на твой счёт. Будешь должна.       — Надеюсь смогу потянуть этот долг. У меня скромные финансы.       — Зато нездоровые амбиции.       — Эй, это ещё что такое?       — Скромные не только финансы, но и умственные способности?       Вот так бросая друг в друга колкости, мы пошли на выход. На лестнице Юнсу, как и прежде, взял меня за руку, хотя наша перепалка продолжалась вплоть до автобуса. Учитель физкультуры распределил учеников по группам и мы с Юнсу смогли спокойно зайти в автобус, чтоб занять место. Я устроилась возле окна, планируя наблюдать за удивительным пейзажем, а Юнсу сутулился рядом, читая скаченную на телефон книгу. Я всё-таки надеялась, что поездка взбодрит его, но весь этот час Юнсу даже ни разу не выглянул в окно. Он спрятался глубоко в себе, откуда его было не достать. Мы сидели рядом, но это ничего не значило. Между нами будто распростёрлась огромная бушующая река, которую невозможно преодолеть.       Автобусы вскоре доставили всех нас к месту назначения. Погода была великолепной, разве что лёгкий ветерок разгонял облака, но, высоко в горах, это было даже хорошо. Никто из ребят не бывал в этих местах и учителя решили совместить полезное с приятным: прогулку и урок. Нам рассказали о местной флоре и фауне, используя наглядные пособия. На свежем воздухе информация воспринималась гораздо лучше, такой урок мне понравился намного больше. Жаль, что это всего лишь разовый эксперимент.       Обедали мы, разбившись на небольшие группы. Мы с Юнсу сидели на поваленном дереве, а чуть позже к нам начали присоединиться и другие. Пак Му Ёль был из тех, кто подошёл самым первым, а потом его примеру последовали: Режиссёр Ян, который успел сделать множество фотографий живой природы и с фотоаппаратом расставаться не собирался; Юн Ын Сон, которая, как мне показалось, не была так сильно довольна этим путешествуем; и Кан Ми Ры — которого все называли чокнутым из-за прямолинейно характера, интереса к адреналину и необычной внешности, ведь у него были короткие ярко-розовые волосы. Обед прошёл спокойно, кое-кто перебрасывался несколькими фразами, а я впервые почувствовала себя частью этого большого мира. Мне нравилась эта компания, хотя мы и не приходились друг другу друзьями, но они были необычными людьми, таких не встретишь на обычной улице или в очереди на кассе. Каждый напоминал бездонный колодец знаний и тайн, и лишь я была такой банальной, что сама себе быстро наскучила бы без стараний Пак Му Ёля, который взял на себя обязанность лидера и стремился, чтобы никто из нас не чувствовал себя некомфортно. Он оказался очень милым, серьёзным и добрым парнем; мне бы хотелось иметь такого старшего брата, с которым ничего не страшно. Как-то, само собой, получилось, что он сидел рядом со мной с правой стороны. Кан Ми Ры, тот ещё весельчак, не унимался с анекдотами и разбавлял наши беседы своим чувством юмора; с ним время летело незаметно.       Меня вовлекали, то в один разговор, то в другой, поэтому я даже не сразу заметила, что рядом нет Юнсу. Мы совсем не общались с тех пор, как сели в автобус и сейчас я практически не обращала на него внимания, ну не мог же он обидеться?! Извинилась перед ребятами и сразу же отправилась на поиски «ангела». О нём никто не вспомнил за всё время пока длился разговор и это было немного… грустно, и мне самой стало стыдно. Юнсу не был серой массой, он не был просто незаметной частью общества, хотя думал о себе именно так. Мне иногда казалось, что он даже не догадывался, насколько удивительным человеком был и ещё мог стать в будущем.       Юнсу нашёлся не сразу, но, увидев его, я испугалась. Он сидел на самом краю обрыва, свесив ноги вниз. Ветер трепал его волосы, превращая стрижку в хаос, но это не выглядело неопрятно, потому что вполне гармонировало с характером «ангела». Он сам нёс в этот мир частичку хаоса и в мою жизнь он вломился словно ураган, хотя может это я вломилась в его жизнь…       Подошла ближе. Посмотрела вниз.       Вид был, действительно, шикарным. Дух захватывало. У меня голова закружилась от чистого горного воздуха, сильного ветра, красоты вечно-зелёного леса там вдали, где кроны касались горизонта, чувства свободы и полёта. Восхитительно!       Я глубоко дышала и не могла перестать улыбаться, не могла перестать думать о том, что хотела бы прожить целую жизнь в таком невероятно красивом месте и быть настолько близко к небу. Неужели можно отыскать нечто более прекрасное?!       Бледный и растрепанный Юнсу был похож на потерянного птенца, который случайно выпал из гнезда, а теперь замерзал на голой и холодной земле. Он не любовался этой красотой, он её даже не видел… не замечал. Это выглядело немного страшно, потому что я не знала, что происходит у него в голове; Юнсу не делился со мной ничем сокровенным, но его застывшие и ничего не выражающие взгляды в пустоту беспокоили меня всё больше. Иногда мне казалось, что он вот-вот натворит что-то…       — Ты в порядке? — подсела по ближе, но он даже не шевельнулся, будто не заметил моего присутствия, я не обиделась. — Раньше никогда не видела гор и людей, которые так ими восхищалась, не понимала. А сейчас… — глубоко вздохнула чистый запах. — Здесь всё по-другому. Забываешь о том, кто ты и о том, что болит. Я… я часто бываю такой надоедливой, но ты и сам знаешь, наверное, я ужасно достала тебя. Прости… Возможно, я просто увлеклась. Ты всегда меня слушал и я привыкла, что могу говорить всё, что угодно. Ты первый, кто так долго терпел меня. — это вырвалось случайно, я не собиралась в этом признаваться, но в итоге опять всё вывалила, проклиная свою чувствительность.       Когда Юнсу глубоко вздохнул, я замолчала и в ожидании хоть какого-нибудь ответа посмотрела на него. Стало горько… Я не понимала, почему так странно себя чувствую, но хотелось закрыть глаза и полностью спрятаться где-то в безопасности и тишине. Я ощущала что-то тяжёлое в области сердца.       — Я не помню и половину твоей болтовни. — едва различимо пробормотал он. Это прозвучало забавно, но… я даже не смогла понять, шутит ли он.       — Может и хорошо.       Ветер продолжал окутывать нас прохладными волнами, я чувствовала мурашки под одеждой, поэтому прижала согнутые коленки к животу и попыталась ладонями разогреть замерзающие ноги. Юнсу безэмоционально глядел на пропасть и мне хотелось бы знать, что он видел перед собой. То же, что и я? Как именно он смотрел на этот мир? О чём думал? Но мы оба молчали и заговорить сейчас я бы не смогла даже под страхом пытки.       Довольно долго продлилась тишина. Я не считала время, но оно показалось мне бесконечным. А потом я внезапно чихнула и поняла, что начинаю замерзать, у меня потёк нос и это не самое приятное ощущение, к тому же, может перерасти в простуду. Юнсу, чуть колеблясь, повернул голову и посмотрел на меня так странно… Он явно хотел что-то сказать, но не мог подобрать слово. «Ангел» заговорил в тот момент, когда я достала из кармана носовой платок.       — Иди обратно. Здесь холодно.       В его фразе не было ни капельки эмоций, ничего живого, только банальная констатация сухого факта, но даже в ответ на это я мягко улыбнулась, крепче прижимая к себе согнутые коленки.       — Ничего страшного, я посижу тут с тобой.       Он не перестал странно смотреть на меня, словно побитый умирающий щенок, который привык умирать в одиночестве, а тут кто-то хочет быть с ним рядом. Я читала в его несчастных глазах обиду и лёгкое недоумение, а где-то на самой глубине ещё и благодарность. У меня сердце сжалось от жалости. Я не могла выносить этот взгляд, мне становилось всё больнее и поэтому я опустила голову, чтобы пережить это мгновение.       Тихо усмехнувшись, Юнсу снова погрузился в свои раздумья, больше ни на что не отвлекаясь. Иногда я поглядывала на него и видела, что «ангел» чем-то расстроен. Он так внимательно рассматривал кроны деревьев под ногами и так низко наклонялся всем корпусом вперёд, что в какой-то момент мне стало по-настоящему страшно, что он сорвётся и упадёт. От испуга я громко ахнула и схватила его за плечо, а Юнсу отпрянул с такой скоростью, будто я его ударила. Он был растерян, не понимал, что со мной и откуда взялся на моём лице страх.       — Ты пугаешь меня. — честно призналась с дрожью в голосе. — Когда смотрю на тебя, становится страшно.       — Не смотри. — мрачно небрежный тон всегда выдавал его обиду. — Зачем смотришь на меня?       — Не знаю, кем ты меня считаешь, но у себя в голове я называю тебя другом. И это очень больно — смотреть, как мучается твой друг.       Пока Юнсу молчал и переваривал услышанное, я пересела подольше от обрыва, потому что такая опасная высота начинала меня нервировать. Долго не думая, я села прямо за спиной Юнсу, чтоб хотя бы с одной стороны закрывать его от ветра. Я услышала, как шумно он сглотнул и слегка повернул назад голову, будто хотел убедиться, что я на самом деле там сижу. После этого мы оба затихли, а потом Юнсу очень тихо произнёс:       — Я тоже.       — Что? — я переспросила также тихо.       — Никогда не ездил в походы. Вообще никуда не ездил.       Что-то тянуло меня обернуться. Что-то изнутри дёргало, кололо. Я понимала, что одной жалости будет мало, она ему и не нужна. Юнсу из богатой семьи, очень богатой, но неужели он говорит правду?! Насколько я помнила, его родители постоянно были в разъездах, а он всё это время проводил дома в одиночестве? Поэтому не научился ладить с людьми?       — Где ты учился до школы Сусин?       — На дому.       — Вот оно что. Так ничего и не расскажешь про родителей?       — Там… не интересно.       — Ты чего-то боишься?       Он так резко повернулся, что я замерла от неожиданности. По тому, как яростно он дышал и как сильно старался выглядеть злым, а не задетым за живое, я сразу поняла — попала точно в цель. Страх. В нём прочно засел какой-то страх и он этого стыдится или не хочет, чтобы кто-нибудь копался в этом.       — И правда холодно стало… Давай вернёмся.       Я встала первая и поплелась к ребятам, лишь один раз я обернулась и удостоверилась, что «ангел» идёт за мной. Его высокую фигуру качало на ветру; он ссутулился и казался самым нескладным человеком в мире, но теперь я точно знала, что больше не позволю ему чувствовать себя так. Я подождала пока он приблизится, а дальше мы пошли вместе       По возвращению в школу у Юнсу возобновились репетиции в актовом зале. Я, как и прежде, довольно часто там бывала, но уже приходила не для того, чтобы скоротать время, а, чтобы послушать. Мне нравилась эта музыка, мне нравилась эта атмосфера и, я чувствовала себя вдохновлённой всякий раз, когда присутствовала на репетициях.       С учёбой всё стало налаживаться. Я наконец-то сумела отыскать баланс и теперь успевала готовиться на каждое занятие и гораздо лучше справлялась с нагрузкой. Это радовало. Юнсу не расставался с гитарой практически никогда и, всякий раз, когда я приходила к нему, он играл. Сидел на диване в обнимку с гитарой и почти не двигался. Одним из таких вечеров, я готовила доклад по философии и услышала звук оповещения. Это мама прислала мне несколько сообщений и много смайликов с сердечками. Написала, что всё ещё на работе, но улучила несколько минут, чтобы узнать, как у меня дела. Сначала я ответила, что всё хорошо и поделилась фотографиями почти законченного доклада, а потом посмотрела на «ангела» и у меня возникла идея. Я подошла к нему и присела на край постели, положила телефон себе на колени и шёпотом попросила его сыграть что-нибудь красивое. Юнсу просьбу исполнил. Мелодия, которую он исполнил, будто трогала нежным шёлком душу, успокаивала и дарила истинное наслаждение покоем. Я не сказала ему заранее, но мама была на связи и, судя по тишине на том конце провода, она тоже заслушалась.       Если честно, я не понимала, как можно оставаться настолько угрюмым, исполняя такую волшебную мелодию, потому что у меня улыбка уже растягивала губы, и я не могла ей сопротивляться. Юнсу, наверное, подумал, что я записываю его игру на диктофон, поэтому очень удивился, когда моя мама вдруг начала хлопать и хвалить, а на фоне её слов раздавались голоса коллег, которых тоже впечатлила мелодия.       — У тебя всё получится. Я уверена. Ты же просто невероятно талантливый.       Юнсу лишь тихо усмехнулся, будто не верил, будто подозревал меня в нечестности, будто мои слова звучали неестественно и его усмешка заставила меня задуматься… неужели?!       — Тебе никто этого раньше не говорил? — слишком жалостливо, а он не любил, когда я попадала по больному.       Вздохнул. Отложил инструмент. Упал на спину и завел за голову руку, устремил спокойный взгляд в потолок. Я продолжала сидеть неподалёку и проникновенно молчать.       — Они были вкусные.       — Что?       — Сырники, которые ты как-то приносила на репетицию.       — А. Я рада. Думала, ты молчал из вежливости.       — Ты думаешь, я вежливый?       — Когда хочешь… умеешь им быть.       Остаток месяца прошёл без происшествий. Разве что, однажды, мне пришлось услышать о себе кое-что неприятное. Это случилось после урока физкультуры. Я случайно стала свидетельницей веселой болтовни нескольких ребят, что учились последний год: двух парней и трёх девушек. Не знаю, с чего именно начался их разговор, но, когда я оказалась поблизости, они разговорились обо мне, не замечая моего присутствия.       — … не помню, как её зовут. Дохлая такая, вечно с противной муторой ходит.       — Так она благодаря папаши сюда попала и странно, что ещё не вылетела, наверное, за красивые глаза.       — Не знаю, я вообще смотреть на неё не могу. Противно.       Я услышала только маленькую часть их беседы, но в тот момент жалела, что вообще понимаю человеческий язык. Раньше я даже не подозревала, что обо мне кто-то может думать вот так. Да, я догадывалась, что мало кому интересна, но такой откровенной агрессии не ожидала. Растерялась. Стояла там, будто облитая помоями и не знала, куда деть влажные глаза. Не собиралась плакать из-за тех слов, но внутри что-то дрожало и мне становилось не по себе. Горькая обида отравляла моё хорошее настроение и, чтобы больше не слышать этого разговора, я убежала в школу. Никак не получалось взять себя в руки, я растерялась и хотела провалиться сквозь землю от стыда и обиды. За что? Они меня не знают. Мы ни разу не разговаривали. Я даже не помню их имён. Как можно поливать человека грязью, ничего о нём не зная?       Я, как тень, блуждала по коридорам, а потом подняла голову и увидела Юнсу, сидящим под потолком. Он прислонил голову к стеклу, нагретому солнцем и слушал музыку в наушниках. Несколько мгновений я наблюдала за ним, а потом он будто почувствовал мой взгляд и, встрепенувшись, повернул голову, и посмотрел вниз. На меня. Я не успела спрятать свои эмоции и засуетилась, в попытках скрыть то, что произошло, но кажется мне это не удалось. Юнсу протянул руку, с терпением ждал, пока я решусь и возьмусь за неё. Он помог мне взобраться на подоконник и сесть рядом.       — Что с лицом? — непринуждённо поинтересовался он.       — Ничего. — несмотря на мой короткий ответ, парень смотрел на меня в упор около минуты, вынуждая сдаться и продолжить. — Я в порядке, это правда. Просто… — все эмоции испарились и осталась только лёгкая грусть. — Не знаю, я не была готова всё это услышать. Представляю, что ещё они говорят обо мне!       — Услышала что-нибудь новенькое? — искривив губы в какой-то неприятной усмешке, Юнсу стал рассматривать вид за окном.       — Не хочу вспоминать. Я и так знала, что особо ничем не выделяюсь… посредственная внешность, обычная семья… — я делилась самым сокровенным, а он согласно кивал и это вывело меня из равновесия. — Что?       — Ты правда не очень красивая. — вот так прямо в лицо, без всякого стеснения, я аж задохнулась от возмущения.       О его манерах, конечно, можно слагать целые легенды, вернее, об отсутствии данных манер. Как так можно?! Я чувствовала, как покраснела, а затем резко побледнела. Возмущение от его слов перекрыло шок от услышанных гадостей.       — Нельзя говорить такое девушке.       Юнсу молчал недолго, а потом ошарашил меня совершенно искренним:       — Почему?       Он на самом деле не понимает? Я нахмурилась, пытаясь разобраться во всём, но выражение его лица наглядно демонстрировало искренность вопроса и достоверность непонимания.       — Это… это обидно.       — Ты обиделась? — Юнсу придвинулся чуть ближе. — Ещё недавно ты убеждала меня, что на правду не обижаются.       — Правда бывает разной. Её нельзя швырять в лицо, как мокрую тряпку. Правдой тоже можно причинить боль, и даже убить можно. С ней нужно быть осторожными.       Он самонадеянно усмехнулся, будто знал что-то, что опровергало мои слова, но милостиво умолчал об этом. Отодвинулся обратно к стене, усаживаясь так, как удобнее и, время от времени, бросал на меня короткие взгляды.       — Серьёзно обиделась? — он даже рассмеялся. Я вообще впервые услышала его смех и так растерялась, что забыла о причинах своего недовольства.       — Я не обижаюсь на тебя. — подняла ноги и обняла колени обеими руками, утыкаясь подбородком.       Сказала правду, хотя Юнсу порой вёл себя отвратительно. Он будто нарочно бросал всем вызов и мне в том числе, но как я могла копить обиду, если Юнсу был моим единственным другом? Да ещё и таким…необычным. Полностью асоциальным. И во всём этом он был совершенно естественным, таким родился и таким вырос, поэтому был ли повод обижаться?! Думаю, что нет.       Однако, кое-что меня задевало. Даже не задевало, а… интересовало. Не знаю, почему, но этот вопрос будто в горле застрял и из-за него я вся напряглась, начала беспокойно ёрзать и бесконечно поправлять волосы. Правда, снова переспрашивать было как-то неловко… я жутко стеснялась, поскольку раньше не придавала этому никакого значения. В итоге, вся красная от смущения, я зажмурилась и скороговоркой спросила:       — Я правда совсем не красивая?       В озвученной форме этот вопрос показался мне ещё более глупым, и я просто сбежала, даже не взглянув на парня. Сто раз пожалела, что начала этот разговор и обещала себе больше не возвращаться к нему.       Красота… Хм, думаю, это понятие относительное.       У каждого своё понимание красоты, свои стандарты. Спорить на эту тему — дело неблагодарное.       Но, на следующий день, собираясь на занятия, я дольше обычного рассматривала своё отражение в зеркале, а выйдя из комнаты, наткнулась на Юнсу. Он подпирал спиной стену, уткнувшись в экран мобильного телефона. В чёрных кроссовках, слегка зауженных чёрных брюках с каким-то агрессивным рисунком, и всё ещё чёрной рубашке из необычной текстурной ткани. На мне была белая рубашку с короткими руками и кружевным воротником, короткая юбка в тёмную клетку и белые балетки. Волосы я убрала в высокий хвост, так мои скулы заметно выделялись и делались острее.       Взглянув на меня, Юнсу спрятал телефон в рюкзак и лениво подошёл ближе. Мы смотрели друг на друга, и я попыталась неловко улыбнуться, но он не поддержал меня в этом и остался предельно безэмоциональным.       — Идём? — тишина затягивалась, поэтому я сделала первый шаг.       Юнсу догнал меня в три широких шага и взял за руку. Он всегда делал это перед лестницей, но сегодня… Я могла бы подумать, что так он извиняется, но «ангел» никогда не просил прощения, возможно, потому что вины за собой не замечал, а может просто не умел. Не научился. И, несмотря на это, на душе как-то сразу потеплело. Я сжала его ладонь чуть крепче, принимая извинения, пусть даже он и не догадывался об этом.       День начался прекрасно.