С помощью совпадений бог сохраняет анонимность

Дин сидел на большом плоском камне на вершине Сару-Эрри, куда никто из местных не отваживался подниматься — слишком часто в последнее время в поросший травой пологий склон били молнии, хотя на небе не было ни облачка. Дин знал природу этих молний и знал, что никто и никогда не посмеет проследить за ним. На Сару-Эрри было безопасно — но только для него. Вороная кобыла паслась неподалеку, переступала осторожно, позвякивала железом трензеля и иногда настороженно косила влажным сливовым глазом на неподвижно сидящего хозяина. Солнце неторопливо сваливалось за край горы, освобождая место бесчисленной россыпи звезд. Дин ждал, глядя на загорающиеся звезды, чувствуя, как уходит тепло из нагретого камня, как холодный ветер пробирается под кожаную безрукавку, как все смелее треплет длинные, до лопаток русые пряди, схваченные тонким кожаным ремешком. Дин ждал — и все равно вздрогнул от тихого шелеста крыльев и знакомого, негромкого: «Здравствуй, Дин». Кастиэль подошел бесшумно, положил горячие, обжигающие даже сквозь плотную кожу безрукавки ладони Дину на плечи, коснулся серебряного навершия меча в заплечных ножнах. — Ты устал, вижу. И недавно был серьезно ранен. Хочешь, просто поговорим? — Кас… Кас, я так давно тебя не видел. Что для меня простая усталость? И рана уже почти зажила. Обними меня, ангел. — Я так скучал, Дин. И беспокоился о тебе. Ты несешь такой груз за судьбу этого несчастного мира, я хотел бы помочь… — Кас, позволь мне… Дин дернул пряжку ножен, меч упал в траву. Вороная фыркнула, мотнула головой и потрусила к краю плато, отлично зная, что будет дальше. А дальше — горячие сухие губы, нетерпеливые прикосновения, первый стон — и первая молния расколола алмазное звездное небо. Дин опустился на колени, провел ладонями по крепким мышцам бедер Каса, ткнулся внезапно взмокшим лбом в поджатый живот, вдыхая терпкий, мускусный запах любимого. Кас перебирал пальцами длинные пряди волос Дина, и от этой простой ласки Дину хотелось то ли заплакать, то ли закричать в голос от счастья. Молнии свирепой плетью хлестали вершину Сару-Эрри и жители поселка у подножия горы, заперев все двери и наглухо закрыв ставнями окна складывали руки в защитной молитве, прося богов пощадить их. Кое-кто молился и за бесстрашного чужака, недавно пришедшего в их края в погоне за стаей оборотней и зачем-то решившего подняться через проклятый перевал на Сару-Эрри. Сухая гроза бушевала всю ночь и всю ночь не спал маленький поселок под горой, всю ночь люди жгли пучки освященных трав, в надежде отогнать беду. Серым, тусклым утром они отворили ставни, заслышав перестук копыт и ахнули — чужеземец на вороной кобыле спокойно ехал по пыльной улочке поселка, низко опустив голову, словно дремал в седле. «Чудо, боги явили чудо, — шептались люди, на всякий случай отмахиваясь от чужака охранными знаками, — «Он победил демонов Сару-Эрри, он выжил!» Наиболее практичные прикидывали, безопасно ли теперь будет вернуться на пастбища на вершине, славящиеся своей густой и мягкой, удивительно быстро растущей травой. Дин ехал через поселок, раздумывая, стоит ли напроситься в чей-нибудь сенной сарай и проспать до полудня или ехать дальше, гадая, где и когда он снова увидит Каса? Проклятых вершин и потаенных местечек было куда как много и без Сару-Эрри, да и работа никуда не делась — нечисти на его век хватит с лихвой. Дин ехал и вспоминал эту ночь — губы и руки Каса, жадные, требовательные, беспощадные. Он нарочно распустил волосы, чтобы не позволить любопытным взглядам заметить россыпи алых отметин на его шее и груди, не скрытых безрукавкой. На ангельской коже синяков не оставалось, хоть Дин не сдерживался, оставляя и зализывая собственные метки, почти сразу же исчезающие — это и восхищало, и одновременно бесило Дина, а Кас тихо смеялся, позволяя Дину делать с собой все, что он захочет. Дин подобрал повод, ткнул пятками Импалу, и кобыла раздраженно хлестнула его по ногам жестким хвостом, протестуя против утренней скачки. Дин хлопнул ее по шее, приподнялся в стременах и ловко щелкнул кобылу по острому чуткому уху: — Давай, детка, просыпайся. Некогда прохлаждаться — у нас есть работа. Дин потряс головой, прогоняя видение: «Черт, это сон. Но какой сон, дьявол меня побери! Соберись, Винчестер, времени мало. Она сказала — «На грани яви и сна. На грани, смотри, не оступись — иначе все пропало. И Каса не найдешь, и сам не вернешься». Он точно не знал, сколько прошло — минут ли, часов с того момента, как он сорвался, наскоро приняв душ и черкнув Сэму короткую несвязную записку, к тому бару, где вчера заключил самую безумную в своей жизни сделку с беглой королевой джиннов. *** Она ждала его на парковке у бара, и едва он остановил машину, изящно скользнула на заднее сиденье Импалы. В этот раз королева нацепила строгий деловой костюм и со стороны могло показаться, что это начальница поджидает припозднившегося непутевого шофера, которого стоило бы уволить за непозволительное опоздание. — Нашел? — джинн не стала тратить время на приветствия и пожелания доброго утра. — Нашел, — отозвался Дин, глядя на нее в зеркало заднего вида, — что теперь? — Теперь поехали. По дороге расскажешь, кому проболтался и от кого мне ждать сюрпризов. И не делай такое лицо, Винчестер. Без помощи ты бы не раздобыл корень, а судя по твоей смазливой роже, я делаю вывод, что ты успел обзавестись прикрытием. Ожидаемо, но не проблема. Для меня, конечно. — Куда ехать? — Дин решил не спорить с монстром, тем более что прикрытием он действительно обзавелся, хоть и против своей воли, — И что я должен делать, какой у нас план? — Езжай прямо по шоссе, выедем из города, я покажу. Я знаю один заброшенный домик в лесу. И сменим машину, твоя слишком заметна и у нее слишком низкая посадка. А план наш предельно прост… За маленьким окном с треснутым закопченным стеклом ворочалась бездонная глухая мгла, и не было ей ни конца ни края, и не было от нее спасения. Ему казалось, что вот так и выглядит то самое Нигде — Пустота, куда предстояло отправиться, и он все представлял как там будет — наверное беззвучно и холодно, там нет ничего кроме тебя самого, но и тебя нет тоже, только то, что ты принес с собой, свой неизбывный груз: тоску, страх и то, о чем не хочешь, но не можешь не вспоминать — всю ложь, боль и обиды, всю несправедливость, все свое скотство и предательства. Он знал, что сейчас — это лишь начало, а там, куда он собрался все станет неизмеримо хуже, но выбора у него не оставалось. Надо было действовать — и быстро. Сэмми не дурак и вполне сможет вычислить их маршрут, хоть они и приняли меры: оставили Детку на многоуровневой стоянке, оттуда прошли несколько кварталов пешком, и не по прямой, а странным, нелогичным зигзагом, петляя и сворачивая в переулки, на подвернувшейся остановке сели в автобус, идущий к противоположной окраине города и уже там Дин высмотрел и молниеносно вскрыл замок Доджа-универсала — в меру потрепанного, незаметного, но вполне подходящего для их путешествия. Он понимал, что фора у него небольшая — день, максимум полтора, но отчаянно хотел верить, что этого времени ему хватит. Рассказывать Сэму о своей самоубийственной авантюре, и уж тем более брать его с собой он не собирался, хоть и понимал, что брат кинется в погоню, когда не сможет дозвониться, поедет в бункер и найдет записку. А дальше все просто — проследить его по камерам, которых теперь развелось больше, чем блох на бродячем псе — дело пары часов, а с мозгами Сэма и того меньше. Значит, хватит пялиться в ночь, пора сделать то последнее, ради чего он затеял эти заячьи гонки и прятки. Дин обернулся к королеве, сидевшей на краю замызганного деревянного топчана с таким видом, словно она более всего опасалась за сохранность своих безупречных колготок: — Я и забыла, как здесь воняет. Тебе-то не привыкать, для тебя любая лачуга покажется дворцом, но я не намерена оставаться здесь надолго. Так что давай сюда руку и пей уже эту бурду. Но помни: Пустота будет морочить тебя, показывать то, что ты хочешь видеть, но это иллюзии. То, что ты ищешь находится на грани яви и сна, не перепутай. Сон может быть предельно реальным, но ты должен суметь понять, что видение ложное. Если то, что ты видишь, кажется знакомым, привычным — это сон. Помнишь мой подарок? Кроме желания порадовать тебя, у меня была и другая цель — показать разницу видений. Какие у тебя обычно сны? Кошмары или нечто безликое, рваное, в цельную картинку не складывающееся? И просыпаясь, ты забываешь то, что снилось? Дин не собирался рассказывать монстру о своих снах, в которых почти всегда был Кас, но джинн была права — просыпаясь, он не помнил подробностей, лишь глухую, выворачивающую душу тоску по несбыточному, утраченному счастью. А вчерашний сон он запомнил до последней секунды — все звуки и запахи, каждый блик на смуглой коже Каса, каждый его вздох и каждое прикосновение. Этот сон был вырванным куском из какого-то прекрасного будущего, которое не могло сбыться. Или все же могло? — И что мне делать, если я пойму, что это иллюзия? — Какой же ты тупой! И это непревзойденный Дин Винчестер? Я начинаю сомневаться в успехе моего плана. Идиот, если понимаешь, что картинка — иллюзия, просто иди дальше! А когда будешь уверен, что нашел ангела, и это действительно он, возьми его за руку и просыпайся! Напряги свои пропитые мозги или то, что от них осталось — тебе всего-то и надо найти его и проснуться. А моя магия сделает остальное. И не шуми, Пустота не терпит вмешательств. Если она почует тебя, ты труп, а мне придется начинать все заново. Ты же помнишь — каждая минута стоит твоему дружку немыслимых мук, так что шевели своим аппетитным задом, Винчестер. Мне пора вернуться на трон, а из-за твоей тупости я теряю драгоценное время. Ложись, я поставлю капельницу. И да, скажи своему приятелю, пусть заходит, я уже полчаса слушаю его сопение за дверью. О, не делай вид, что не понимаешь — я отлично чую и людей, и монстров. Пусть заходит, он мне не опасен. *** Гарт сжимал в пальцах тонкую трубку капельницы, по которой струилась кровь Дина Винчестера, тоненьким алым ручейком капала в оскаленный рот королевы джиннов. Гарт иногда пережимал трубку, чтобы замедлить кровоток, рассчитывая время. Королева согнула трубку тонкими пальцами, сунула ее Гарту, поднялась с убогого дощатого топчана и потянулась как сытая кошка, мурлыкнув: — Пока хватит. И ему и мне. Моей магии в нем сейчас достаточно, но через час продолжим. — Куда собралась? — Гарту совершенно не хотелось выпускать джинна из поля зрения, тем более позволять ей выйти из трухлявого домика. Там, в подлеске притаились его братья, и джиннихе совершенно незачем было знать об этом, — Если что-то пойдет не так, ему понадобится «скорая», а я в одиночку не дотащу его до дороги. — Не так? Милый, у нас с тобой — и с ним — все не так. Но он сам выбрал этот риск, так что «скорой» не будет, и ты не дергай ушами, думаешь, я не почуяла вонь стаи оборотней? Ты всерьез решил, что пяток шавок смогут меня удержать? Да даже если бы я не подкрепилась свежей, вкусной винчестерской кровью, вам со мной было бы не справиться, а уж теперь… — джинн снова соблазнительно изогнулась, потягиваясь, — Теперь я могу выщипывать ваши коготки и зубки пальцами одной руки, так что заткнись и следи за пульсом нашего храброго подопечного. Гарт стиснул зубы. Глупо было надеяться, что монстр не почувствует присутствия других оборотней, но у него в рукаве был еще один козырь, и Гарт надеялся, что этот козырь сработает как надо и, главное, вовремя.