Сто имён одной воровки. Часть I

      Со слов Вагана, замок чародея стоял едва ли не в лесной глуши, где-то на берегу одного из многочисленных притоков Танта, в четырех днях пути от Портамера. Ехать к нему следовало по Старому Тракту в сторону Виллакорна, а потом свернуть к Литцу, городку на берегу Лисьего озера. Говорили, что те места и правда изобиловали рыжими лисицами, на которых любила охотиться местная знать, а ещё — оленями, глухарями и куропатками. На возделанных полях росла пшеница, по зелёным пастбищам вдоль речных берегов бродили коровы, тут и там на холмах возвышались мельницы, а под сенью тенистых лесов прятались глубокие ключевые озёра. Но в середине лета и здесь стояла душная, опаляющая жара.       На вылазку эту Мия собиралась едва ли не как в Подземный мир и иногда ненароком сравнивала себя с Сифом, героем из древних легенд, который для того, чтобы завоевать неприступное сердце принцессы Катраны, выкрал у владыки Хаммарана мех вина из росшего в его владениях огненного винограда, бывшее якобы источником вечной молодости и красоты богинь. Правда, хоть Сиф и украл то вино, счастья оно не принесло: выпив всего один бокал, Катрана превратилась в иссохшую, сморщенную старуху, а вскоре вовсе умерла от старости, не дожив и до двадцати лет. От мыслей о подобной неудаче Мия отмахивалась — в конце концов, Сиф преуспел и даже смог обхитрить самого владыку, а что Катране то на пользу не пошло… Ну так и Мие всё равно, что достопочтенный мэтр будет делать со стянутым артефактом — лишь бы с ней расплатился, а потом хоть трава не расти, пусть хоть засунет его себе… куда сможет.       По итогу в две объемистые седельные сумки, кроме смены одежды и провизии, пошло множество хитрых воровских штук, в том числе и «кошачья лапа», и стальные «медвежьи когти», надеваемые на сапоги для того, чтобы легче было взбираться по отвесным стенам, и колба-огнёвка, и даже мятно-лавандовая мазь от солнечных ожогов. С тяжёлым сердцем Мия засунула в один из потайных кармашков на сапоге и пузырёк с горезвёздником — сильнейшим ядом, одного маленького розового кристаллика которого хватило бы и для того, чтобы завалить лошадь. Конечно, яд тот Мие нужен был не для лошади, а для себя — уж лучше умереть от удушья, раздирая горло ногтями, чем попасть в темницу или в руки королевских дознавателей. Ну или самого колдуна. От мыслей о подобном перехватывало дыхание и внутри всё узлом завязывалось. Но она всё-таки надеялась, что до такого не дойдёт. Жаль, конечно, что мэтр Агиллан не выдал никаких магических приспособлений, могущих ей помочь, — только-то одну крупную бусину, выточенную из тусклого камня. Со слов мэтра, она должна помочь найти тот самый артефакт — мол, при приближении она каким-то особенным образом засияет. Мия, конечно, мэтру была благодарна, но так-то она бы и от плаща-невидимки или летающих сапог не отказалась, но те существовали лишь в легендах — тарсийские чародеи ничего такого творить не умели.       В конюшнях Мию встретили без особой радости — припомнили утраченного бурого, но распоряжению мастера сопротивляться дураков не нашлось, так что один из конюшат вывел во двор невысокую гнедую кобылку с лоснящейся шкурой и коротко стриженой гривой. Угостив кобылку яблоком и парой морковин, Мия закрепила седельные сумки, подправила сбрую, прицепила к поясу саблю в ножнах и, преодолев искушение пристегнуть ко всему и новенькую кобуру, закинула её в сумки вместе с чарострелом. Наконец, завершив все приготовления, вскочила в седло и двинулась по Старому Тракту, стараясь не обращать внимание на сосущее, мутное предчувствие чего-то нехорошего, что ждало её впереди. Правда, дорога быстро прогнала из головы все тревожные мысли.       Было ужасно жарко. Солнце палило нещадно, горячий воздух, подобно густому молоку, обжигал внутренности при каждом вдохе. Жидкая тень от редких скрюченных деревьев с жухлой листвой, росших вдоль Старого Тракта, никак не спасала, поднимаемая лошадиными копытами дорожная пыль въедалась в лицо, забивала ноздри и скрипела на зубах. Капюшон льняного плаща уберегал голову от солнечных лучей, но кожа под ним неистово мокла, волосы липли к шее и лбу, и Мия кривилась, чувствуя, как по спине и груди под рубахой текут ручьи пота. Галоп на такой жаре казался прямым путём в Изначальный Свет, от рыси сводило бёдра и ныла задница, так ещё и солнце столь старательно нагревало седло, что Мие иногда казалось, будто скачет она на раскалённой сковороде.       Радовало только, что путь лежал по Старому Тракту, пожалуй, главному и самому оживлённому пути Тарсии. Неторопливо ползли запряжённые мохноногими тяжеловозами торговые обозы, проезжали кареты благородных господ, проносились почтовые курьеры и гвардейские разъезды. Тут и там вдоль дороги располагались постоялые дворы, таверны и трактиры, мастерские по ремонту экипажей и бордели. Местные фермеры с телег продавали корзинки с медовыми грушами, сладкими персиками, вишней и виноградом, торговцы вином и сладостями зазывали под свои наспех сколоченные навесы. Через равные промежутки встречались посты Королевской почтовой службы с большими конюшнями, где кучера дилижансов и курьеры могли сменить лошадей, а вокруг редких колодцев на обочинах толпились изнывающие от жары путники.       К концу первого дня уставшая и измотанная дорогой и жарой Мия остановилась в одном из трактиров, принимавшем на постой простолюдинов, и даже не пожалела серебра на то, чтобы помыться. Рябая трактирная девка притащила в её комнату деревянную лохань, наполнила тёплой водой, как видно, нагретой днём на солнце, и дала кусок ветоши и крепко пахнувшее дёгтем мыло. После целого дня в пути казалось, что пыль проникла под кожу, так что Мия долго скоблила тело мыльной тряпкой, едва ли не до царапин. Ещё и волосы свалялись в сущее воронье гнездо, которое перед мытьем пришлось долго распутывать. Клятого чародея уже хотелось удавить, а ведь это только первый день пути. Хорошо хоть, что пусть трактир и был непритязательным, но постели в нём стояли добротные, с набитыми свежей соломой тюфяками, и она уснула сразу же, как только закрыла глаза.       На следующее утро Мия продолжила путь ещё до рассвета, а несколько самых жарких полуденных часов провела в небольшой таверне, где подавали сносное пиво и на удивление вкусное мясное рагу. Право слово, уж лучше задержаться в пути на лишний день, чем замучить себя и загнать лошадь скачкой по этому пеклу. Да и мастер, учитывая всю сложность задания, выделил на него целых десять дней — но ни днём больше. То и дело Мия ловила себя на мысли о том, как хорошо было бы задержаться в одной из таверн подольше, на целый день, а может, и на пару, пить пиво в общем зале, слушать россказни других путников, да просто лежать в кровати и смотреть в потолок. Что угодно — лишь бы отсрочить неминуемый визит в замок чародея.       На утро пятого дня, покидая постоялый двор на самом повороте к Литцу, Мия с досадой обнаружила, что в её кошеле осталась только медь да пара завалявшихся на самом дне серебрушек. Без серебра обратный путь рисовался в весьма мрачных красках — и это если он будет! Чем больше сокращалось расстояние, отделявшее её от окаянного замка, тем гаже становилось на душе и тем сильнее зудела в голове мысль, что никогда она оттуда не вернётся, никогда не увидит Портамер, не обнимет Лаки, не посплетничает с Булочкой, не осушит кружку пива в трактире «У одноглазого кабана»… В этот момент она со всей отчетливостью прочувствовала, что ввязалась, возможно, в самое рисковое предприятие в своей жизни. Азартной-то Мия никогда не была, не играла ни в гонт, ни в карты, не любила ставки и не забивалась на серебро по любому поводу. Но сейчас чувствовала себя прожжённым игроком, поставившим на кон всю свою жизнь.       Немного отъехав от оживлённого Тракта, она остановила гнедую, покопалась в сумках и, достав оттуда кобуру, пристегнула к бедру. В этой глуши она больше боялась встретить каких-нибудь проходимцев, жадных до её сумок и кошелька, чем разъездные гвардейские патрули.       Дорога к Литцу оказалась узкой и неровной, она петляла меж убранными полями, пастбищами со стогами сена и небольшими рощами, тут и там от неё ответвлялись дороги ещё у́же и ухабистей, как видно, ведущие к фермерским селениям. Солнце лениво ползло вверх по лазурному небу, предвещая очередной удушающе-знойный день, утренние птицы, на рассвете певшие в кронах редких деревьев, умолкли и попрятались. Пахло луговыми травами и коровьим дерьмом. Указателей нигде не встречалось, да и других путников видно не было, и Мия уже начала беспокоиться, что заблудилась, когда приметила на очередном перекрестке широкую фермерскую телегу, в которую двое мужиков забрасывали свежескошенную траву.       — Богатого вам урожая, добрые люди! — выкрикнула она, подъехав чуть ближе, и помахала рукой. — Скажите, какой дорогой до Литца ехать?       Мужики подняли головы и повернулись к Мие, один из них, невысокий и полноватый, с заросшим клочковатой рыжей бородой лицом, стёр со лба пот рукавом рубахи и опёрся об вилы.       — Ты шо, девка, шоль? — спросил второй и осклабился, демонстрируя тёмную прореху вместо передних зубов.       — А ежели и так, то что с того? — Мия будто непреднамеренно откинула полу плаща, прикрывавшую кобуру и легко провела пальцами по рукояти чарострела.       Мужики как-то сразу скисли, беззубый сплюнул себе под ноги.       — К Литцу-то вона той дорогой ехать, — махнул рукой рыжебородый, — держись правой руки, к закату в городе и будешь.       — Ты токма не сворачивай, девка, а то к замку колдуна попадёшь.       — Какого ещё колдуна? — Мия постаралась изобразить неподдельное удивление.       — Да обретается у нас тут один, — снова сплюнул беззубый. — Третий год ужо. В замке благородного господина Лабелия.       — Был замок Лабелиева, стал чародеева, — пробурчал рыжебородый. — Вроде проклял тот колдун благородного господина, да так крепко, что тот ему замок свой отдал, лишь бы проклятье снять.       — Кой-кто говаривает, что благородный господин замок в гонт проиграл, — вставил беззубый, — любил он то дело, чай, половину земель своих продул. Да тока кто ж с чародеем играть-то сядет?       Рыжебородый согласно закивал, подтверждая, что дураков с чародеями в азартные игры играть не найдётся, и принялся отряхивать штаны от налипших на них травинок. От терпкого запаха свежескошенной травы у Мии в носу защекотало. Гнедая фыркнула, тряхнула головой и потянулась к телеге, как видно, тоже прельщённая запахом. Из-за телеги показалась морда белой козы. Оглядевшись, Мия приметила ещё десяток коз, пасущихся на лугу.       — Так что, девка, держись ты от замка подальше, а то заколдует он тебя. Аль попортит, — гоготнул рыжебородый и ткнул своего подельника в плечо.       Беззубый расхохотался, бросил сальный взгляд на Мию, но сразу отвёл глаза и, как видно, решил объяснить:       — По зиме такой срам был — Ленну, мельникову дочку, за сына старосты из Прутков просватали, а потом-то оказалось, что она мало того, что порчена, так ещё и брюхата! Так вот Ленна и каялась, что её того, колдун энтот снасильничал. Мол, пошла она на речку белье стирать, а он её выследил, в лес чарами заманил и там её того.       — Мож, то и чародей её оприходовал, а мож, и кто ещё. — скошенная трава в телеге зашевелилась, и из неё показалась голова ещё одного мужика — полностью лысая, с красным лбом и одутловатыми щеками. Мужик схватился за борт телеги, и с кряхтением сел. — Я эту Ленну ещё прошлого года в овиннике с каким-то пройдохой с города видал. А по осени у мельника один лоботряс подённичал, так он за ней как телок на верёвочке ходил, отлипнуть не мог.       — А по весне в Кривом Холме корова двухголовым телёнком разродилась — так то тож чародейская скверна! — выкрикнул беззубый.       — Да и клубника в этом году не уродилась, а за неё благородные всегда хорошо платили, — добавил рыжебородый.       — Так, может, мэтр ещё и по дворам шастает да в молоко плюет, шоб оно скисало? Не, вы говорите, что хотите, да только щас хоть девкам можно без страху ходить. Раньше-то, — красномордый обернулся к Мие, — при благородном господине Лабелии, девок за деревню не пущали. Сынок-то господский тот ещё охальник был, дюже охочь до селянок. Слава по всей округе вперёд него шла.       — А что мертвяков энтот колдун с могил поднимает, а? — не унимался беззубый. — Я сам-то не видал, а вот дядька мой — да, он мне и рассказал, как на полную луну на погосте мертвяки из могил вылазили. Он сам своими глазами видал, а я дядьке верю.       — Ты, Курт, когда дядьку-то своего трезвым видал, а? Он же ж как с утра начнёт, так и пьёт до вечера. А за россказни о тех мертвяках ему ещё и подливают. Чай, по зиме он ещё про одного трепал, а теперь-то у твоего дядьки аж армия умертвий по погосту шатается.       — Знаем мы, — недобро скривившись, пробурчал рыжебородый, — чёй ты так этого колдуна паршивого защищаешь, дочку в колдунье логово отправить хошь, тьфу, срам какой…       — За языком последи! — крикнул красномордый и погрозил кулаком, а потом вновь обернулся к Мие и, словно бы оправдываясь, начал говорить: — На прошлую луну я старшенькую за Лекса из Заречья просватал, дай Длань, на следующую весну и свадьбу справим. Он парень хороший, да и мамка его с нашей деревни. Так вот он в страже чародея служит, да не жалуется, и мэтр платит хорошо, поболе даже, чем Лабелий платил. Да и что у него той стражи — Лекс да ещё пяток пареньков с округи. Работёнка, чай, непыльная — кто ж к колдуну в замок-то полезет? Лекс сказывает, что они даж в караул не ходют, — сидят в сторожевой, в карты режутся да ворота иногда открывают, коль приехал кто. Так после свадьбы-то Далла моя в замок переберётся, авось на кухню её возьмут иль ещё куда.       — Возьмут-возьмут, не сумлевайся! — гаденько ухмыльнулся беззубый.       Тут перепалка стала совсем уж скверной, и в воздухе запахло скорой дракой. Защищая честь дочери, красномордый принялся сыпать ругательствами и даже спрыгнул с телеги, как видно, намереваясь начистить лица своим товарищам. Мия испугалась было, что и вилы в ход пойдут, но внезапно мужики отвлеклись на сцепившихся рогами коз, и красномордый побежал их разнимать. Рыжебородый и беззубый глянули ему вслед и что-то проворчали, беззубый по привычке сплюнул.       — Так что ж вы, добры люди, вилы-то на вашего колдуна не наточите? — спросила Мия, кивая на зажатое в руках рыжебородого орудие.       — Зачем же руки марать? Он нам, чай, не шибко и мешает. Да мы его ни разу и не видели.       — А вы на его землях живёте?       — Не-е-е, мы королевские люди! — рыжебородый сказал это с такой гордостью в голосе, будто не просто ренту в королевскую казну платит, а лично в руки короля, — раньше-то земли благородного господина Лабелия были, да тока как у него с деньгами туго стало, так он оставшееся и распродал, вот тока замок и оставил. Так и колдунам земли без надобности, они золото во-о-от в таких, — тут он широко раскинул руки, — чанах варят. Да и говорят, что им, как и простым, тож запретили землями владеть.       — Так то неблагородным! — вставил беззубый. — А этот же…       — А пёс его знает, благородный он аль нет! — перебил его рыжий. — Мы бумаг-то у чародея не спрашивали, да нам и без надобности!       Мужики вновь принялись забрасывать траву в телегу, разнявший коз красномордый поднял с земли косу и начал косить. Мия попрощалась с ними, махнула напоследок рукой и направила гнедую туда, куда показали мужики. Правда, когда телега наконец скрылась из виду, она повернула лошадь на дорогу, которая вела к замку, и вскоре, проехав ещё несколькими полями и поднявшись на невысокий холм, наконец увидела место своего назначения.       — Святые сиськи Ии, ну и громадина!       Отделённый от неё широким полем, заросшим подвядшей от жары травой и окружённый позади лесом, замок раскинулся перед Мией во всём своем величии. Ну, или в том, что от него осталось. Эту мрачную громадину из тёмного камня возвели здесь точно до Единения Небесного, да, пожалуй, и до Чумного столетия, и она явно многое повидала на своём веку. Даже издали бросались в глаза обвалившиеся крыши некоторых башен, разрушенные переходы между ними и зиявшие чернотой провалы окон и бойниц. От одного этого вида по спине пробежали мурашки, а потом тело содрогнулось так сильно, что Мия едва не потеряла равновесие в седле. Гнедая под ней всхрапнула, замотала головой и переступила с ноги на ногу. Чтобы успокоиться, Мия достала из сумки бурдюк воды и отхлебнула немного, правда, не сильно это помогло. Глубоко выдохнув, она направила лошадь с дороги так, чтобы объехать замок по широкому кругу, почти по самой кромке леса.       Вблизи замок пугал ещё больше. Он подавлял. К нему было страшно поворачиваться спиной, но и смотреть на него тоже не хотелось. Казалось, что от него веет холодом, так что, несмотря на жаркий день, Мия постоянно ёжилась. Обнесённый высокой зубчатой стеной и глубоким рвом замок в полной мере олицетворял собой понятие «неприступная крепость». По крайней мере, когда-то. Ров, питаемый протекавшей рядом рекой, в середине лета сильно обмелевшей, пересох. Зубцы на вершине крепостной стены кое-где обвалились, а в одном месте и сама стена частично обрушилась, завалив каменными обломками ров. В широких трещинах прорастал плющ и даже какие-то чахлые кустики, с северной стороны стена сплошь заросла седыми лишайниками. Над ней тут и там кружили вороны, как видно, свившие там гнёзда.       Гнедая шла медленно, аккуратно переставляя ноги в подлеске. Мия направляла её как можно ближе к деревьям, так, чтобы спрятаться в их тени, слиться с зарослями, и неотрывно рассматривала стену и возвышавшиеся над ней башни замка. Чем дальше они шли, тем больше в ней крепла уверенность, что тот красномордый мужик не соврал. Ни разу Мия не заметила на стене караульных, ничья тень не промелькнула в узких бойницах, и даже в башне над высокими воротами, закрытыми подъёмным мостом, казалось, никого не было. Вокруг замка висела гнетущая тишина, прерываемая лишь треском поломанных сучьев под копытами, журчанием речки да редким карканьем воронья. На протяжении всего пути Мия то и дело бросала взгляд на зажатую в руке агилланову бусину — но цвет её никак не менялся, что беспокоило всё сильнее, — неужели старик обманул и она не работает?       В том месте, где река скрывалась за ивняком, Мия остановила гнедую, обильно напоила её речной водой, да и сама освежилась, смыла дорожную пыль, после чего увела лошадь поглубже в лес, чтобы там привязать к одному из крепких деревьев. Оставив лошадь, Мия достала из сумок пару солёных рыбин, краюху зачерствевшего хлеба и бурдюк с водой, и устроила себе наблюдательный пункт на самой опушке леса, в небольшом, поросшем кустарником сухом овраге. Даже самый зоркий стражник вряд ли смог разглядеть её там, а вот Мие обзор открывался прекрасный.       Солнце уже перевалило через зенит и начало степенно клониться к закату, а Мия ни одного стражника на стене так и не увидела. Она даже осмелела настолько, что, чтобы укрыться от палящего солнца, вылезла из канавы и переместилась под тень одной из ив, где её вполне могли заметить, — если бы только было кому! Но компанию ей составляли лишь вороны, пара каких-то мелких серых пичуг, гнездившихся в иве да выскочившая из леса любопытная белка. Если бы не знать наверняка, что в этом замке засел клятый чародей, то можно было подумать, что обитатели покинули его много лет назад.       Как бы ни хотелось Мие никуда не идти и остаться под этой ивой, смысла и дальше оттягивать неминуемое не было, да и муравьи из расположившегося невдалеке муравейника делали её пребывание всё менее приятным. Рано или поздно ей всё равно придётся лезть за стену, и уж лучше это сделать, пока не село солнце — от одной мысли о погружённом в ночную тьму замке сердце пережимало тревогой. Вдруг мужики правы и там мертвецы бродят? Так что Мия убрала кудри под колпак, повесила на пояс «когти» и верёвку с «кошачьей лапой», перекинула через плечо сумку, в которой думала вынести артефакт, и в неё положила огнёвку. Все остальные вещи оставила в седельных сумках, кроме кобуры с чарострелом и подсумка с зарядами — их она прикопала в овраге. На всякий случай. Напоследок Мия потрепала гнедую по холке и направилась к рву, стараясь не думать о том, что случится с лошадью, если она не выберется из замка живьём.       На краю рва, в том месте, где упавшие каменные плиты его почти полностью завалили, она замерла и некоторое время так и сидела, не в силах совершить ни единого движения. Слишком рискованно — для любого наблюдателя здесь она была как на ладони, но сделать с собой Мия ничего не могла — её словно парализовало понимание того, что обратного пути нет. Ни секундой она не сомневалась, что там, за стеной, её могут поджидать и легионы мертвецов, и кровавый алтарь, да и вход в сам Подземный мир. И дай Демития ей сил миновать все смертельные ловушки и не попасть в лапы мерзкого Хаммаранова отродья. Но если она справится, если стянет артефакт, будь он сто раз проклят, если у неё получится… Мысли о свободе, о маленьком домике на берегу реки, о яблонях в саду, о весенней траве, усыпанной бело-розовыми лепестками наполнили сердце теплом и успокоили дыхание, Мия вытерла взмокшие ладони об штаны, вытащила кинжал из сапога, другой рукой схватила ручку «лапы» и ринулась вперед.       Перескочив по обломкам, она подбежала к стене и быстрым шагом отошла от того места, где стена частично обвалилась. Перебираться там она не решилась — а то вдруг неустойчивые плиты продолжат рушиться и погребут её под собой? В паре десятков шагов от того места Мия закрепила на сапогах «когти» и полезла вверх.       Подъём оказался тяжёлым, хоть и пару раз Мия находила возможность немного передохнуть в трещинах столь широких, что в них едва ли не сесть можно было. Несколько последних движений ей дались с таким трудом, что она чуть не плакала от боли в руках и усталости. Наконец, собрав оставшиеся силы, она зацепилась «лапой» за бруствер, сделала мощный рывок и ничком упала на плиты стрелковой галереи, такой широкой, что при желании по ней можно было хоть в карете проехаться. Рваное дыхание обжигало изнутри, а руки дрожали так сильно, что Мия не могла даже кинжал удержать. Немного отдышавшись, она подползла к противоположному краю стены и глянула вниз.       За стеной замок оказался нагромождением круглых и квадратных башен разной высоты и множества зданий из тёмного выщербленного камня. Соединённые частично обвалившимися мостами и галереями, они теснились, наползали друг на друга и чем-то напоминали надгробия на столетиями заброшенном древнем кладбище. Да и тишина стояла как в могиле. Даже вороны стихли.       Мия потянулась за бусиной, убранной в карман, и, когда взглянула на неё, тихонько ахнула. Блёклая и какая-то мутная, сейчас она блестела и переливалась всеми возможными цветами. Но только с одной стороны. Мия повела рукой из стороны в сторону, присматриваясь к тому, как меняется цвет и яркость этих бликов. Они определенно указывали путь.       — Веди Демития руку мою и укрепи мою поступь, укрой меня вуалью твоей и упаси меня от рук злобного колдуна, — прошептала Мия и, пригибаясь, устремилась по галерее к одной из ведущих вниз лестниц, то и дело поглядывая на мерцающую бусину.       Похоже, десятирукая богиня и впрямь была к ней благосклонна. С лестницы Мия перебралась на покосившуюся башню, с неё — на узкую и длинную открытую галерею, ведущую к широкому приземистому строению, которое в стародавние времена, когда ещё во всех этих замках сидели лорды со своими армиями, могло служить казармой. Ну или ещё чем. Под ногами шатались плиты и осыпались мелкие каменные обломки, но Мия бежала легко, словно на крыльях, и почти того не замечала.       Дальний конец здания почти вплотную прилегал к квадратной башне, которая, судя по тому, как всё ярче сияла бусина при приближении к ней, и была конечной целью. Подбежав к самому краю, Мия посмотрела вниз, в огороженный внутренний дворик, мощёный крупными булыжниками, и сразу же отпрянула, увидев женщину, которая набирала воду у колодца. Первое свидетельство того, что замок и впрямь обитаем! Под скрип колодезного ворота и плеск воды Мия внимательно рассматривала башню, в которую ей необходимо было пробраться. Широкая и массивная, выстроенная из того же изъеденного временем камня башня возвышалась над всеми соседствующими с ней постройками, и Мия ни секундой не сомневалась, что ей нужно внутрь. Она дождалась, когда звуки в дворике стихли, подползла к краю и ещё раз выглянула. Ниже она увидела окна, плотно закрытые ставнями, а под ними — деревянные крыши открытой галереи, прилегавшей к стене башни. Под этими навесами различалось какое-то движение — может, там ходил стражник или кто из прислуги. Значит, вниз точно дороги нет, оставалось только…       — Вот ведь сраный колдун, да чтоб у тебя борода загорелась, — прошипела она, задирая голову и рассматривая уходящую вверх стену.       На самом верху виднелось несколько узких бойниц, которые, похоже, были единственным доступным для неё путем в башню.       Этот подъём дался даже труднее, чем на крепостную стену, хоть Мия и карабкалась на башню не с самого низа. Ручка «лапы» норовила выскользнуть из вспотевшей ладони, мышцы жгло немилосердно, а руки предательски дрожали. Да и близость искомого артефакта переполняла сердце ужасом. Что ждёт её там, внутри? Преуспеет ли она или угодит в ловушку? Или, упаси Демития, в лапы колдуна? Хоть мэтр Гиллеар и рисовался в воображении дряхлым стариком похуже Агиллана, в том, что он в состоянии намотать на кулак её кишки, Мия нисколько не сомневалась.       Добравшись наконец до бойницы, Мия ухватилась за камни подоконника, подтянулась, и тут её словно с головой окатило студёной водой. Окно оказалось плотно забито досками с внутренней стороны. Мия едва не расплакалась. Силы её были почти на исходе, и на обратный путь их бы точно не хватило. Кое-как она зацепилась за торчащие, неровные кирпичи над бойницей, встала на узком подоконнике и попыталась коленом выбить доски, но безуспешно.       — Корсово дерьмо… — пробормотала она, чувствуя, как по щеке сбежала слезинка.       Пальцы грозились разжаться в любой миг. Умирать совсем не хотелось, тем более так глупо, но она решительно не понимала, что делать, если только… если только не попробовать забраться на крышу и надеяться, что там будет какой-то проход внутрь.       До скрипа сжав зубы и собрав последние силы в кулак, Мия замахнулась и забросила «лапу» наверх, за зубцы, ограждавшие плоскую крышу башни. Как видно, Демития сжалилась над ней и направила её ослабевшую руку так, что «лапа» накрепко зацепилась с первого раза.       — Да… Чтоб… Тебя… Твоей магией… Пополам разорвало! — приговаривала она на каждый рывок вверх по верёвке.       Расстояние, отделявшее зубцы крыши от бойницы, было не сильно больше роста самой Мии, но, по ощущениям, она будто на Сигнальный утёс карабкалась.       Ей осталось сделать всего-то два движения, чтобы оказаться наверху, когда камень, за который цеплялась «лапа», зашатался, и из-под него посыпалась каменная крошка. Глаза Мии расширились от ужаса. Ещё чуть-чуть, и она вместе с этими ветхими обломками полетит вниз, навстречу неминуемой смерти! В отчаянной попытке спасти свою жизнь, она рванула вверх, оттолкнувшись обутыми в «когти» ступнями от стены. Камень отломился и рухнул, увлекая за собой «лапу». Мия взвыла, обхватила двумя руками зубец и повисла на нём, болтая ногами в воздухе. Наконец, найдя пятками опору, оттолкнулась и перевалилась через зубец на плоскую крышу.       Некоторое время она просто лежала на плоской каменной крыше, тупо смотря в пока ещё голубое, но уже готовящееся к подступающей ночи небо. Над головой пролетела пара птиц. Слабое дыхание ветра чуть шевельнуло волосы и охладило пылающие щёки. Болели рёбра, которыми она ударилась, свалившись на крышу, и тянуло поясницу. И ей нужно было торопиться. На западе уже разливался расплавленным золотом пополам с медью закат, совсем скоро солнце сядет, и замок погрузится во мрак. От этой мысли тело встряхнуло сильнейшей судорогой.       Поминая недобрым словом колдуна и его окаянный замок, Мия встала на четвереньки, схватилась за полуразвалившийся зубец крыши и наконец поднялась на ноги. Её слегка вело в сторону, словно она выпила слишком много пива. Она потёрла глаза и поморщилась от скрежещущего звука, с которым всё ещё надетые на ноги «когти» царапали каменные плиты. Стащив их, прицепила к поясу и пошла вдоль зубцов, надеясь, что где-нибудь здесь будет спуск вниз. О том, что её ждало в самой башне, Мия старалась не думать.       Раздувшееся солнце уже коснулось краем линии горизонта, когда Мия дважды обошла всю крышу по периметру, но ничего так и не нашла. Под ногами были лишь одни широкие плиты из тёмно-серого шершавого камня, кое-где заляпанные птичьем помётом. Они казались такими основательными и незыблемыми, будто замок стоял здесь с самого момента создания мира. Мию неуклонно затапливало отчаянием. Она слишком устала для того, чтобы лезть вниз с одними только «когтями» и кинжалом, чтобы искать другой проход в башню, и даже если бы ей это удалось… Что вылезает по ночам из катакомб под этими мрачными стенами? Мия то и дело мысленно возвращалась к россказням сельских мужиков об умертвиях и оживших мертвецах, и раз за разом всё больше убеждалась в том, что здесь обитает нечто. Тёмное, злобное и смертельно опасное.       — Да провались ты в Подземный мир! — выкрикнула она и с силой пнула один из угловых зубцов, на котором древний зодчий зачем-то вытесал барельеф, от времени стёршийся и едва различимый.       Позади раздался отвратительный скрежет, словно кто-то сдвигал крышку каменного саркофага. Конечно же, изнутри. Мия отшатнулась и уперлась спиной в зубец с барельефом. Одна из плит позади отъехала в сторону, открыв непроглядно-чёрный спуск в… Сердце кольнула мысль, что это самый настоящий спуск в Подземный мир. Бросив последний взгляд на пылающий закат, она нашарила в сумке колбу-огнёвку и ступила на щербатые каменные ступени, ведущие вниз.       Когда сапфировое небо над головой сменилось чернотой каменной кладки, Мия растрясла огнёвку, и она вспыхнула тёплым жёлто-оранжевый светом. По стенам узкого спуска заплясали тени, под ногами поскрипывала каменная крошка. Через десяток ступеней лестница круто развернулась, уводя Мию всё глубже в непроглядную тьму. Свет огнёвки хоть и казался ярким, но рассеивал тьму лишь на несколько шагов вперед. Стояла такая тишина, что стук сердца казался оглушающим, а собственное дыхание эхом отскакивало от плит над головой.       Ещё через десяток ступеней взгляд упёрся в сплошную стену, перегораживающую путь. Мия было уже хотела выругаться, но увидела, что стена не доходит до ступеней, оставляя узкий лаз, пробраться в который любой взрослый мужчина мог бы только на корточках. Впрочем, ей для этого пришлось лишь пригнуться. Она ни разу не сомневалась, что оказалась внутри какого-то потайного хода, и только лишь надеялась, что он ведёт в нужном направлении. Потолок нависал так низко, что Мия не могла выпрямиться и приходилось идти вперёд согнувшись. В носу свербило от пыли и спёртого, пахнувшего какой-то гнилью воздуха, а высохшие шарики по углам не могли быть ничем иным, как крысиным дерьмом. Ко всему, в толще камня стоял пробиравший до костей холод — хотя, возможно, дрожала она не только от того, что мёрзла.       Она продвигалась не торопясь, выставив вперёд руку с зажатой огнёвкой. Как только та начинала тускнуть, Мия несколько раз встряхивала её, и алхимическая реакция внутри крепко запаянной колбы разгоралась с новой силой. Так что почти чёрную лужу, растёкшуюся по плитам, она увидела вовремя. То, что здесь пролилось, забрызгало и стены, и даже низкий потолок, и было это… Из горла вырвался сдавленный вскрик. От испуга Мия отпрянула назад, ноги заплелись, и она шлёпнулась на задницу. Огнёвка выпала из руки и покатилась с дребезжащим звоном.       — Пощади меня Демития, упаси от мучительной смерти, — зашептала она, отползая подальше от чудовищной находки.       Правда, увидев, что огнёвка отлетела почти в центр этой лужи, добавила к своей молитве пару крепких слов. Каких-то несколько минут без движения, и колба погаснет, оставит Мию в кромешной тьме наедине с жуткой лужей крови. И чем-то, что выпустило эту кровь из её неудачливого предшественника.       После пары глубоких вдохов и выдохов Мия перекатилась на четвереньки и подползла вплотную к луже. Она догадывалась, что в подобных потайных ходах могут быть ловушки, и от мысли о том, что она не подумала об этом раньше, ей стало дурно. Если бы не этот неизвестный бедолага… Кривясь от отвращения, она коснулась края лужи и поняла, что кровь давно высохла, впиталась в трещинки на камне. На пальцах осталась только тёмно-бурая пыль. Мия прищурилась и принялась внимательно осматриваться.       Стоило отдать должное изуверской выдумке давно почивших строителей замка — ловушку они сработали на славу, так, что обнаружить её было почти невозможно. Но в свете постепенно гаснувшей огнёвки, упавшей как раз на стыке двух плит, Мия заметила, что центральная плита была чуть ниже других. Внизу, под ней, наверняка находился какой-то нажимной механизм, можно было не сомневаться. Мия поднялась, прижалась спиной и ладонями к холодной стене и прокралась мимо смертельной ловушки, задержавшись лишь для того, чтобы ловким движением подхватить почти потухшую огнёвку. А через пару десятков шагов и один крутой поворот едва заметное движение воздуха коснулось лица, и тайный ход привёл её к пропасти.       Мия сразу же отпрянула, боясь, что её заметят, засунула огнёвку в сумку и опустилась на четвереньки. Подобравшись к самому краю, она осторожно посмотрела вниз. Выход из потайного хода оказался под самым потолком мрачной комнаты, как видно, служившей кому-то опочивальней. Окна закрывали деревянные ставни, по стенам из гладкого чёрного камня гуляли отблески от свечей в высоких бронзовых канделябрах, стоявших на застеленном коврами полу. У стены расположилось широкое ложе с пологом тёмно-винного цвета, в углу — камин с железной решёткой. Уж не в покоях ли этого мерзкого колдуна она оказалась? От одной этой мысли по телу прошёлся холодок и закололо ладони. Мия продолжила осматриваться, подмечая и щеколды на ставнях, и глубокое кресло рядом с небольшим столиком, на котором стоял графин и ваза с фруктами, и непонятные вещи на каминной полке, и…       Дыхание перехватило от одного взгляда на предмет, лежавший на изящной подставке рядом с кроватью. И без всякой бусины ясно, что это и есть искомый артефакт! На секунду тело захватила необычайная лёгкость, так, что едва ли не голова закружилась, — она у цели, она почти справилась! Осталось схватить его и убраться из этого жуткого места. Вот только действовать нужно как можно быстрее — ведь в любую минуту в комнату может вернуться её гадкий обитатель!       Мия легла, вытянула вниз руку и потрогала поверхность стены. Как назло, она оказалась гладкой, едва ли не отполированной, и спуститься по ней без так некстати утраченной «лапы» не представлялось возможным. Да и спрыгнуть не получится — приземлившись с такой высоты на каменный пол, она без сомнений переломает себе кости и раскроит череп. Взгляд упал на округлую деревянную балку, проходившую от стены к стене как раз немного ниже. Если по ней перебраться к противоположной стене и оттуда соскочить на кровать… Издали перина казалась мягкой. А потом ей понадобится не больше минуты, чтобы всё успеть. Не мешкая больше, Мия поправила сумку на плече, развернулась вперёд ногами и прыгнула.       Дальнейшее произошло в считанные мгновения, правда, Мия так и не поняла, что же именно. На балку-то она спрыгнула метко и удержала баланс, широко раскинув руки, успела сделать несколько широких шагов, но потом её нога соскользнула или зацепилась за что-то. Мия пошатнулась и замахала руками в тщетной попытке ухватиться за балку. Что-то с силой хлестнуло её по ногам, впилось в щиколотки, и она полетела вниз, навстречу устилавшему пол узорчатому ковру.       «Набрехал дядюшка Герин», — только и успело промелькнуть в голове.       Мия зажмурилась и приготовилась уже встретить смерть, когда её тряхнуло так сильно, что она прикусила язык, и слегка подбросило вверх. Колпак свалился с головы, высвобождая кудри, сумка соскользнула с плеча, кинжал выпал из-за голенища и со стуком отлетел куда-то. В ушах зашумело, а живот сжался спазмом, так что Мия едва не распрощалась с своим скромным обедом. Открыв наконец глаза, она обнаружила, что висит почти посередине комнаты вниз головой. Перевёрнутая обстановка раскачивалась перед ней, вызывая новые позывы тошноты.       — Да что это за дерьмо? — прошипела она и скосила взгляд на свои ноги.       Оказалось, что её щиколотки стягивало что-то наподобие верёвки, молочно-белой, светящейся и чуть поблёскивающей серебром. Она уходила вверх, где другим концом цеплялась за потолочную балку. Мия задёргала ногами, пытаясь ослабить петлю, но верёвка только сильнее сжала голени.       Кажется, только сейчас она осознала всю бедственность положения, в котором оказалась. Оттуда, где она висела, Мия не смогла бы ни до чего дотянуться, даже если бы попробовала раскачаться в путах. Её кинжал отлетел далеко, под изящный столик с гнутыми ножками, оставив её полностью безоружной. Конечно, она бы могла попробовать подтянуться к ногам и снять эту верёвку, но что-то ей подсказывало, что тогда и руки её окажутся в плену колдовской ловушки, а сама она — в положении гораздо более унизительном, чем сейчас. Мия вертела головой, пытаясь взглядом зацепиться хоть за что-то, в чём можно было найти надежду — но всё впустую. Глянув на треклятый артефакт, всё также лежавший на своём месте, она скривилась и застонала. В эту секунду она бы всё отдала за то, чтобы вернуться в гостиную мэтра Агиллана и отказаться от его поручения, сбежать из его замка и больше никогда, никогда в жизни не приближаться ни к одному из чародеев. Но нет, похоже, ей никак не выбраться из этой ловушки и не спастись, и никто не придёт на помощь, и ей остается только висеть здесь и ждать…       Горестные мысли прервал скрип открывающейся двери и послышались тяжёлые шаги, слегка приглушённые густым ворсом ковра. От этого звука липкие пальцы страха схватили Мию за живот и прошлись по спине. Уж лучше бы она сорвалась с башни или попала в ту ловушку в потайном ходе, да что угодно ещё, лишь бы не оказаться в лапах разгневанного колдуна. На секунду в сознании промелькнул образ пузырька с ядом — как назло надёжно спрятанном в одном из потайных кармашков в сапоге!       — Что, птичка, долеталась? — где-то позади раздался низкий с хрипотцой голос. — А ты подальше своих ныне покойных предшественников залетела, но в силки всё-таки угодила. И то славно — хоть не забрызгала содержимым своей черепушки этот прекрасный мибийский ковёр!       Мия задёргалась в своих путах, чтобы развернуться и увидеть вошедшего, но ей это не удалось. Она попыталась ответить, но страх накрепко сдавил горло, и вместо слов вырвалось одно невразумительное мычание.       — Ты что-то хочешь сказать? — теперь голос звучал прямо за спиной, хриплый и неприятный, он едва ли не царапал кожу. — Может, расскажешь, что ты забыла в моих покоях? А то зачастили в этот замок твои собратья, интересно узнать почему? Мне, конечно, льстит такое внимание со стороны вашей гильдии, но немного надоело трупы убирать.       — Мэтр Гиллеар, я полагаю? — только и смогла выговорить Мия.       — Значит, ты у нас птичка говорящая, да ещё и сообразительная? Но, как видно, не слишком, иначе сообразила бы держаться от этого замка подальше, — судя по звуку шагов и чуть стихшему голосу, чародей отошёл от неё к одной из стен.       Невозможность видеть то, что он делает, наполняла особым, ни с чем не сравнимым трепетом. Неприятный голос, хоть и звучал твёрдо, без старческого дребезжания, донельзя удачно вписался в образ мерзкого колдуна со скрюченными пальцами и жидкой седой бородой. И теперь сознание мутнело от пугающих картин того, что он может с ней сделать. В этой комнате или где-то ещё. Ей представлялись тёмные катакомбы под замком, цепи, кандалы и жуткие пыточные инструменты, вспышки пламени, разряды молний и вонь обугленной плоти. А ещё саркофаги из чёрного камня, из которых вылезали… Нет, лучше об этом не думать, чтобы совсем не сойти с ума. Мия тряхнула головой в попытке отогнать назойливые видения и попыталась сосредоточиться на реальности. Она могла ориентироваться лишь по звукам — шорохи и шелест ткани, тихий звон, плеск льющейся жидкости, стук стекла по дереву. Похоже, он налил себе бокал вина и расположился в кресле как раз напротив неё. Мия почти чувствовала на себе пристальный, изучающий взгляд, и от этого вдоль позвоночника побежали колючие мурашки.       — Могу ли я… — она запнулась, с трудом сглатывая горькую слюну. — Могу ли я узнать, что со мной теперь будет?       — А что же ты раньше об этом не подумала, моя дорогая незваная гостья? — говорил чародей неспешно и явно наслаждался своими словами и тем, какое действие они производят. — В соответствии с тарсийскими законами я обязан уведомить о твоём визите королевских дознавателей, а до их прибытия посадить тебя за решётку. Не беспокойся, строители этого замка позаботились об удобстве узников, подготовив для них замечательные камеры внизу, в катакомбах. Думаю, тебе там понравится — правда, вместо солнечного света и свежего воздуха доступ в те камеры имеют только крысы и пауки. Столичным законникам, знаешь ли, свойственна некая неторопливость — так что к их прибытию ты уже будешь слепой и полубезумной, а твои тощие ноги покроет короста из твоих же испражнений. А может, ты предпочтёшь, чтобы я отправил гонца в Портамер? Даже в эту глушь доходят слухи о том, как сильно тамошний градоначальник любит вашу гнусную шайку. Полагаю, он будет весьма рад и организует для тебя изысканный приём, который, если мне память не изменяет, закончится публичным четвертованием. Ну как, нравится ли тебе подобная перспектива?       — Она весьма… неприятна, мэтр.       — Ну а ты что думала? Как, по-твоему, я должен поступить с маленькой наглой воровкой, решившейся на подобную дерзость?       — Быть может, вы могли бы просто меня отпустить? — без особой надежды спросила Мия.       — А может, мне закрыть глаза и любезно позволить тебе обчистить этот замок? — в голосе явственно чувствовалась усмешка, если не откровенное ехидство.       Мия поджала губы, но ничего не ответила, чародей тоже замолчал и, судя по звуку, поставил бокал на деревянный столик. В комнате воцарилась гнетущая тишина, которая с каждой секундой все отчётливей грозила утянуть Мию в пучину отчаяния, если не истерики. Но если колдун и правда намерен сдать её королевскому правосудию, то она хотя бы избежит пытки магией и других ужасов, которые он мог бы ей устроить. А там, может, и шанс сбежать появится, ну или хотя бы возможность добраться до спрятанного в сапоге яда. Нет, ей определённо рано сдаваться! Она прикрыла веки и сосредоточилась на своем дыхании, чтобы успокоить паникующий разум и прогнать из него кошмарные образы, мешающие сосредоточиться. После пяти размеренных вдохов и таких же глубоких выдохов она распахнула глаза и едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть. Ну, конечно! У неё же есть когти! Делая вид, что хочет поправить край выбившейся из-под ремня рубахи, Мия потянулась к поясу. Неясно, получится ли перерезать зазубренными шипами магическую петлю, а вот полоснуть колдуна по морде вполне можно, а потом… Что она будет делать потом Мия сообразить не успела.       — Руки вниз, так, чтобы я их видел! — резкий голос стегнул подобно кнуту, пальцы Мии замерли у ремня.       Про себя она помянула недобрым словом чародея и некоторых его близких родственников, но вслух ничего не сказала, а только покорно вытянула руки и переплела пальцы. Скрипнувшее кресло, шуршание ткани, приглушённые шаги — и чародей впился в её запястья своими пальцами, холодными, как морские волны в середине зимы. От этого прикосновения Мия вздрогнула всем телом, словно бы её схватил вылезший из могилы мертвец. Она чуть потянула носом, вполне обоснованно ожидая, что от него и вонять будет мертвечиной, но почти ничего не почувствовала — только едва уловимую смесь ароматов свежей смолы, тлеющего дерева и можжевелового дыма с призрачным привкусом каких-то пряностей, быть может, кардамона или лоранского перца, она так и не поняла. Что-то подсказывало, что в Подземном мире именно так и пахнет.       Одной рукой чародей продолжал крепко держать Мию, а второй первым делом сорвал с её пояса «когти» и отбросил их в сторону. А потом…       — Что вы делаете?! — возмущённо воскликнула она, когда чародей расстегнул пряжку её ремня и одним движением выдернул его из шлёвок.       — Пытаюсь обезопасить свою жизнь от твоих сюрпризов, а ты что подумала?       С губ едва не сорвалось то, что именно и в каких выражениях Мия о нём думала, но она сдержалась и чуть прикусила щёку. Очень хотелось плюнуть чародею в лицо, но он так и стоял за её спиной, и видеть Мия могла лишь длинные полы тёмно-пурпурной мантии с тонким золотым шитьем по краям и ноги в высоких сапогах из чёрной замши с изящными золочёными пряжками.       Снятым с неё же ремнём чародей стянул Мие запястья, правда, не слишком туго, а потом продолжил неторопливо её обыскивать. Сжал плечи, похлопал по спине, провёл ладонями по бокам и животу, и даже пару раз запустил ладонь ей в волосы, как видно в поисках заточенных шпилек. Его холодные пальцы пробрались под пояс бриджей и принялись методично его прощупывать.       — Да нет у меня ничего! — прошипела Мия и поморщилась, чародей в ответ только усмехнулся, но ничего не сказал.       Закончив с поясом, он наконец вытащил руки из-под её бриджей, но от этого резкого движения заправленная в них рубаха, и так почти полностью выбившаяся, окончательно сползла вниз и накрыла лицо серой пеленой, удерживаясь на теле только за счет тугой шнуровки под горлом. Обнажившаяся кожа в момент покрылась мурашками — в этой комнате в глубине башни из огромных каменных блоков наверно, и в самый жаркий летний день было холодно.       — Да, теперь вижу, что нет. Вас что, в гильдии совсем не кормят? — с усмешкой спросил чародей, Мия же в ответ возмущённо фыркнула.       Нет, вот ведь старый хрыч! Мало того, что подвесил её здесь как телячью тушу на рынке, так ещё позволяет себе нагло пялиться и такое говорить! Да этому колдуну не на её сиськи, а в сторону кладбища смотреть пора, место для могилки выбирать! Правда, от мыслей о том, что ещё он может там делать, живот свело судорогой.       Тем временем чародей со всем возможным вниманием продолжил обыскивать бриджи, проверять все карманы и мять швы, в которых могли быть зашиты иглы или лезвия. И чем ближе он подбирался к её коленям, тем больше Мие хотелось злорадно ухмыльнуться. Здесь-то он ничего не найдёт, кинжал вон, на полу валяется, а вот в сапогах… О, мэтр, а чтобы обыскать сапоги вам придется освободить ей ноги, ну давайте, попробуйте. Ей так-то и пары секунд хватит, чтобы избавиться от ремня на руках и добраться до окна, а если постараться, то и хорошенько пнуть колдуна под обвислый старый зад можно успеть!       Как назло, именно перед сапогами он и остановился, напоследок сжал бедро над коленом, склонился к её уху и глухо шепнул: «Не рыпайся, не то штаны тоже спущу». Мия едва ли не задохнулась от возмущения, а удерживавшая её магическая петля словно вторя хозяину тоже слегка сжалась. Чародей обошёл её и отступил куда-то в сторону, но из-за рубашки, закрывавшей лицо, Мия не могла увидеть, что именно он делал. Может, ей впору было испугаться, но идея во что бы то ни стало вынудить его развязать ей ноги так увлекла её, что она совсем осмелела и выкрикнула:       — А вы меня отпустите, мэтр, я их сама спущу! Вы когда последний раз голую женщину-то видели? Так хоть посмотрите, а может даже пощупать решитесь! Отпустите, и я придумаю, как вас отблагодарить!       В ответ ей прозвучал только негромкий смех, а ещё стук, странное шипение и треск, и от этих звуков сердце сдавил тошнотворный ужас. Не было никаких сил оставаться в неведении, что делает чародей, так что Мия рванула за горловину рубашки, та слетела с плеч и повисла над связанными руками. Она обвела взглядом комнату, ожидая увидеть жуткие магические приспособления или что ещё, но ничего такого не нашла. В камине в углу комнаты разгорались поленья, а перед камином, заложив руки за спину, стоял и сам мэтр Гиллеар. Казалось, он внимательно рассматривал что-то в пламени. Мия моментально пожалела о своих словах. Стариком-то он точно не был. В чёрных, завязанных в низкий хвост волосах не виднелось ни одной серебряной нити, да и сам мужчина оказался высоким и широкоплечим, хоть и немного сутулился.       — Это весьма щедрое предложение, но слишком уж ты костлява для того, чтобы меня заинтересовать, — чародей бросил что-то в камин, от чего пламя взвилось вверх и загудело, а потом развернулся к ней.       Внешность его показалась Мие даже неприятней голоса: бледное, костистое лицо, крупный нос с горбинкой и глубокая морщинка между густыми бровями, словно бы чародей постоянно хмурился. Когда он говорил, его тонкие губы кривились и рот как-то скашивался на одну сторону. Он окинул взглядом полуобнажённое тело Мии и добавил:       — К тому же с твоей стороны несколько самонадеянно предлагать мне то, что я и так могу получить.       Ей захотелось выкрикнуть, что ничего она и не предлагала, а если и так — то все предложения забирает назад, но язык словно прилип к гортани. Мия бросила взгляд на стоявшее невдалеке ложе с резным деревянным изголовьем — определённо, последнее место в Тарсии, где она хотела бы оказаться, тем более в столь скверной компании. Но если это станет ценой её свободы, и уж тем более жизни…       — Да, но не всё можно получить силой, мэтр, — еле выговорила она и облизнула пересохшие губы, — некоторые женщины могут довести мужчину до пика наслаждения одним лишь дыханием и кончиками пальцев.       — Некоторые могут, только ты-то причём? — чародей усмехнулся и его лицо снова съехало на сторону.       Он так и стоял у камина, вертел в руках какую-то безделушку с каминной полки, но взгляда от Мии не отводил. В мерцающем свете свечей на пальце поблескивало массивное серебряное кольцо с округлым чёрным камнем. И больше всего пугало то, что в полутьме комнаты его глубоко посаженные глаза казались двумя беспросветными омутами, и совершенно невозможно было понять их выражение.       — Да и интересно, каким же местом ты похожа на женщину? Пока что я вижу одно сплошное недоразумение.       — Ноги мне развяжите, и я покажу, — от сжимавшего горло страха голос сбился на шёпот с придыханием, что, возможно, делало его более соблазнительным, хоть Мия того и не замышляла.       Он вновь замолчал и перевёл взгляд на зажатую в руках вещицу — Мия так и не поняла, что это такое. Потом вернул её на место, взял кочергу и пару раз шевельнул поленья в камине. Горящая древесина затрещала, языки пламени взметнулись выше и лизнули кирпичную кладку. Лицо чародея снова искривилось от этой его однобокой ухмылочки, он не спеша расстегнул мантию, снял её и положил на стоявшее невдалеке кресло, оставшись в черной рубашке с глухим высоким воротом и чёрных брюках. Мия провожала взглядом каждое движение, словно загипнотизированная, и от каждого его действия в животе и немного ниже всё сжималось неприятными спазмами.       — Развязать, говоришь? — чародей также неспешно подошёл, протянул руку и дотронулся до её колена, Мия шумно выдохнула и плотно сжала зубы.       Уверенность в том, что у неё получится вырваться, спастись от поганого колдуна, если только она сможет так или иначе избавиться от стягивавшей ноги магической петли, окончательно её покинула. Сам-то чародей оказался пострашнее его ловушки. От такого не убежишь.       Прикосновения его оказались лёгкими и даже дразнящими, пальцы кружили по обтянутому тканью телу, словно чертили на нём колдовские руны, медленно спускались от колен по бёдрам. Мия пыталась мысленно отстраниться, думать о чём угодно другом, но не получалось. Сердце билось всё быстрее, кровь в ушах гудела почти оглушающе, а во рту всё пересохло. В комнате вдруг стало жарко — возможно, от разгоревшегося камина. Чародей огладил её ягодицы, несколько раз несильно сжимая их, а потом невесомыми движениями прошёлся по спине, повторяя контуры шрамов. Мие показалось, что в этот момент он негромко вздохнул, но она не была уверена.       — Знаешь, а ведь развязывать тебя совсем необязательно, — едва слышно пробормотал он и потянул за завязки на её поясе.       Ремень стягивал запястья не слишком туго, так что Мия могла сжимать кулаки и делала это со всей возможной силой, чувствуя, как ногти впиваются в ладони едва ли не до крови. Она пыталась сосредоточиться только на этом и не обращать внимания на то, как чародей не торопясь расшнуровывал её бриджи. Получалось плохо, да и трудно будет не заметить то, что произойдёт дальше. Закончив со шнуровкой, он ослабил пояс и его ладонь проникла под ткань. Она показалась уже не столь холодной, как поначалу, но всё равно от прикосновений к животу Мия вздрогнула всем телом и судорожно сглотнула.       — Что-то не так? — чародей склонился к её уху и вкрадчиво зашептал, слегка поглаживая Мию сзади по шее.       Его дыхание, пахнущее фруктовым вином, казалось почти обжигающим.       — Я всё же предпочитаю, чтобы девицы в моих объятиях дрожали не от страха, а от вожделения. Так что если тебе не нравится, то лучше сейчас всё прекратить, пока не слишком поздно.       Заманчивое предложение, да вот только Мия не была уверена, что с ней случится, если она ответит правдиво. Что сделает с ней поганый колдун, узнав, что, даже останься он последним мужчиной в мире, она бы и в одном поле с ним не…       — Я… я не говорю, что не нравится… Просто немного неудобно висеть вниз головой, — тихо ответила она.       Не то чтобы она думала, что чародея как-либо заботит её удобство, но голова и правда гудела, словно её сжимало тугим железным обручем.       — Это легко исправить.       С этими словами он ослабил стягивавший руки ремень, а потом и вовсе снял его и бросил на пол, рубаха последовала туда же. На краткий миг сознание захлестнула мысль, что чародей и вправду её сейчас отпустит, но вместо этого он подхватил Мию за плечи, поднял, одновременно задирая её руки и прижимая их к коленям, потом едва заметно махнул рукой и магическая верёвка в мгновение ока сплела вместе её запястья и щиколотки. Сообразив, в какой позорной позе она оказалась, Мия прошипела себе под нос: «Вот ведь сука» — но только так, чтобы слышно не было. Зато голове сразу же стало легче, правда, радости это не принесло.       Мия откинула голову, прикрыла глаза и постаралась расслабиться. Может, так хоть не будет слишком больно. Яю она никогда в жизни не молилась, только Ие — но сейчас промелькнула мысль попросить покровителя мужской похоти, чтобы всё побыстрей закончилось. Некоторым мужикам так-то и пары минут с избытком хватает. Не такая уж высокая плата за возможность свалить живьём из этого жуткого места, пусть и без артефакта. Если, конечно, получив своё, он её отпустит. Правда, клятый чародей словно никуда и не торопился. Хоть и приспустил её бриджи так, чтобы ему ничто не мешало, пользоваться беспомощностью Мии не спешил. Одной рукой поддерживая под спину, продолжал гладить её обнажённые бёдра, ягодицы и живот, то легко и даже нежно, то сильнее, сжимая и чуть царапая кожу ногтями. И как бы ни хотелось этому противиться, тело откликалось на его ласки. От прикосновений по коже разбегались волны щекочущих мурашек, а низ живота всё сильнее наливался возбуждением, пока оно не стало почти болезненным. Если поганый чародей продолжит так её дразнить, не ровен час, она и сама начнёт умолять её трахнуть, и это будет самым большим унижением в жизни!       Она не смогла сдержать стон, когда ощутила его касание между ног, — пальцы прошлись по завиткам волос на лобке, чуть раздвинули складки и очертили увлажнившееся лоно.       — Тебе же нравится, не правда ли?       Этот мудак ещё и спрашивает! Ей так хотелось ответить, что нет и не нравится, ей противно и мерзко и если ему так охота куда-то засунуть свои руки и поганый член, то он может воспользоваться собственной задницей, но не смогла. Да и сопротивляться его действиям не было ни сил, ни возможности, так что Мия отказалась о чём-либо думать и позволила вожделению завладеть телом.       — Да, нра… — она громко застонала и прикусила губу, когда пальцы чародея закружили по самому чувствительному месту, — не останавливайся!       Останавливаться он, пожалуй, и без её слов не собирался и продолжил ласкать Мию ловкими и уверенными движениями, под которыми по телу разлился томительный жар, словно по венам вместо крови потекло пламя. Кожа покрылась испариной, а дыхание стало рваным и поверхностным. Она не решалась открыть глаза — а вдруг из полуразрушенного замка она попала в Подземный мир и сейчас её не этот урод кривомордый готовится оприходовать, а сам владыка? Иначе отчего здесь так жарко?       На секунду отняв руку, чародей обхватил её бедро и двумя пальцами толкнулся в истекающее желанием лоно. От острого удовольствия, словно прошившего тело насквозь, Мия вскрикнула и так крепко зажмурилась, что под веками звёзды вспыхнули.       — А у тебя приятный голосок, птичка. Можешь не сдерживаться, — негромко сказал чародей и, продолжая трахать её пальцами, впился в бедро Мии жестким поцелуем.       Если бы она и вправду могла не сдерживаться, то ему бы не поздоровилось — глаза бы ему точно выцарапала, а может, и ещё на что сил хватило. Но поскольку руки и ноги стягивала магическая верёвка, всё, что ей оставалось, — только постанывать и вскрикивать в такт движениям его рук, неумолимо подводящих к самому краю.       В тот момент, когда тело уже было готово упасть в бездну наслаждения, чародей резко отстранился, и Мия разочарованно заскулила от захлестнувшего её гадкого чувства незавершённости. Правда, почти сразу она услышала звяканье пряжки ремня, почувствовала, как державшая её верёвка дрогнула, опуская чуть ниже, и через пару секунд горячий твёрдый член упёрся ей в промежность. Не желая ни на секунду встречаться взглядом с его обладателем, Мия отвернула голову, хоть глаза и так были закрыты. Чародей ещё раз провёл рукой по её бедру, едва касаясь подушечками пальцев, подхватил Мию под ягодицы и начал в неё погружаться.       Её протяжный стон прозвучал едва ли не как завывание. Чародей медленно раскачивал её тело, неторопливо насаживая на свой внушительных размеров член, заполнял на всю глубину, растягивал до того упоительного предела, за которым удовольствие могло обернуться болью, и также медленно, будто бы с ленцой, почти полностью выходил. Всё тело словно жгло пламенем, живот схватывало судорогами, даже пальцы на ногах поджимались. Происходящее чем-то напоминало пытку — распаляющую, мучительно-сладостную, но всё-таки пытку. Тело трепетало и требовало долгожданной разрядки, но движения чародея были слишком уж неспешными и медлительными для того, чтобы она наконец наступила.       — Пожалуйста… — прохрипела Мия, даже не узнав свой собственный голос.       — Пожалуйста что?       — Быстрее… пожалуйста!       Возможно, проникшись её мольбой, а возможно и исключительно ради своего собственного удовольствия, чародей впился пальцами в её бёдра и резко ускорил темп. Ему потребовалось совершить не так уж много движений, чтобы наконец столкнуть Мию в ту бездну, над которой она всё это время так шатко балансировала. Она взвизгнула, ощущая, как всё естество сжимается в одну пульсирующую точку, и ей показалось, что на несколько невозможно долгих секунд она вживую оказалась в лучах Изначального Света.       Совершив ещё несколько быстрых, глубоких толчков, чародей с хриплым стоном излился в неё, и почти сразу же вышел. Сквозь мутную пелену постепенно отступавшей похоти Мия почувствовала, как из неё вытекают капли чародейского семени. Она чуть поморщилась — конечно, Лаки сварит ей зелье отворения чрева такой крепости, что всё нутро наизнанку вывернет, но прежде обязательно прочтёт очередную лекцию о том, что она, Мия, совсем не умеет выбирать себе нормальных мужиков. Хотя, конечно, этого мудака она и не выбирала.       От мысли о подруге сердце кольнуло тревогой — он же теперь её отпустит? Ведь так? В этот момент чародей обхватил её под рёбрами, развернул спиной к себе и принялся гладить по волосам — водил пальцами по затылку и запускал их в растрёпанные кудри, словно пытался их расчесать. Мия расплылась в довольной улыбке — отчего-то эта ласка показалась особенно приятной, и от неё по шее и спине вновь забегали мурашки.       — А ты и впрямь похожа на птичку. Вот здесь, — он очертил выступающие под кожей лопатки и легко поцеловал её в шею, — определённо должны расти крылья.       — Надеюсь, теперь вы отпустите меня, мэтр? — голос её показался Мие даже слишком томным, хоть она того и не замышляла. Ну что ж, пусть считает её девицей, ошеломлённой его мужской силой, может, так побыстрее освободит. Она откинула голову ему на грудь и даже бросила быстрый взгляд через плечо, но сразу же отвела глаза — встречаться взглядом с чародеем всё ещё не хотелось.       — Не беспокойся, утром обязательно отпущу. Но пока я с тобой не закончил.       Прежде, чем она успела что-то ответить, чародей одним коротким жестом отцепил волшебную верёвку от балки, подхватил Мию на руки и понёс к кровати.