Сто имён одной воровки. Часть I

      Проснулась Мия от заливистой трели жаворонка и лёгкого дуновения ветерка, принёсшего ароматы леса и утреннюю свежесть. За распахнутыми ставнями занимался рассвет, прогоняя с быстро светлеющего неба последние самые яркие звёзды. Она потянулась всем телом, ощущая, как от каждого движения прогибается непривычно мягкая перина, зевнула и повернулась на бок, подминая под себя широкую подушку. Тело казалось тяжёлым, словно отлитым из свинца, а перина, наоборот, столь мягкой, что она обволакивала и утягивала вниз, уговаривала остаться в этом пуховом плену до скончания дней. Не было никаких сил не то чтобы из неё вылезти, а даже для того, чтобы держать веки открытыми дольше одной секунды. Мия подтянула тонкое шёлковое покрывало, которым была укрыта, и протёрла глаза, рассматривая…       Сука.       Сонливость как рукой сняло.       Она пошевелила руками и подтянула к себе ноги, чтобы убедиться в том, что её и правда ничто не удерживает, и ещё раз покосилась на лежавшего рядом чародея, окинула взглядом его изуродованное магическими метками тело, распластавшееся на измятых простынях. Казалось, спал он крепко. Медленно и аккуратно, стараясь не совершить ни одного лишнего движения, Мия повернулась на другой бок и бегло осмотрелась, задерживая взгляд на раскиданных по полу вещах, а потом глянула на открытые окна. Наконец, запомнив, где что лежит, выскользнула из-под покрывала и скатилась с кровати.       Сначала она на цыпочках обошла комнату, похватала все своё барахло, даже вытащила из-под кресла закатившуюся туда огнёвку, как видно, вылетевшую из сумки, а потом начала быстро одеваться. Накинула рубаху, натянула бриджи и поморщилась от прикосновения грубой ткани к промежности. Вот ведь падла кривомордая, а ведь ей ещё несколько дней в седле трястись! От одной этой мысли живот скрутило спазмом. Мысленно наслав на чародея множество проклятий, затянула на поясе ремень и прицепила к нему «когти», заправила кудри под колпак, перебросила через плечо лямку сумки и хотела уже надеть сапоги, когда взгляд упал на всё ещё лежавший на подставке артефакт. Мия так и застыла посреди комнаты с открытым ртом и зажатыми в руках сапогами.       Это ведь не ловушка? Или? Что случится, если сейчас схватить его и выпрыгнуть в окно? Её опять поймает какое-то хитроумное чародейское устройство? Или этот урод со своей поганой кривой ухмылочкой поднимется с ложа и схватит её? Есть только один способ узнать наверняка. Мия ещё раз пристально посмотрела на чародея и недобро сощурилась. Устал, сука, вымотался. Ну так сейчас он за это поплатится.       Пара шагов — и она уже заворачивала артефакт в заранее приготовленный кусок мешковины — не дура же она полная, чтобы к такому голыми руками прикасаться! Потом сунула его в сумку, легко и бесшумно подбежала к окну, схватилась за край каменного подоконника, подтянулась и, уже оказавшись на нём, обернулась на прощание окинуть комнату взглядом. Губы растянулись в хищной улыбке, Мия с нескрываемым удовольствием показала спящему мэтру Гиллеару неприличный жест и спрыгнула вниз, на крышу деревянной галереи.       Оказавшись во внутреннем дворике, она прижалась спиной к стене и внимательно осмотрелась. Ни шороха, ни шевеления. Замок и его немногочисленные обитатели, как видно, всё ещё мирно спали. Она крадучись, прижимаясь спиной к сырой от ночной прохлады стене, дошла до угла башни, выглянула за него и, убедившись, что и там никого нет, опрометью бросилась в сторону видневшейся вдалеке крепостной стены. Сумка с артефактом больно хлопала по животу, ноги не слушались, и пару раз Мия чуть было не растянулась на заросших сорняками каменных плитах.       Осознание того, что именно она сделала, настигло где-то на середине пути к стене. Обвела вокруг пальца могущественного колдуна, а может, и приспешника самого Владыки, стянула у него из-под носа… Тело тряхнуло судорогой, Мия споткнулась и всё-таки повалилась вперёд, в последний момент успев выставить руки так, чтобы не разбить лицо. Ладони и колени обожгло, когда она проехалась по усыпанной мелким гравием дорожке.       — Да провались ты в Подземный мир, там тебе самое место! — злобно прошипела она, снова поднимаясь на ноги.       Её трясло, рубашка липла к взмокшей спине. Перед глазами то и дело возникали образы… Мия тряхнула головой и помчалась вперёд.       То, что она видела этой ночью, накрепко впилось в сознание и то и дело туманило разум. И нет, конечно, речь не о том, чем природа наделяет каждого из мужчин, хотя там и было на что посмотреть. Нет, речь о жутких магических метках, опутавших тело клятого чародея подобно змеям или щупальцам какого-то монстра из океанских глубин. Чёрные, страшные, они клубились будто в гнёздах на его солнечном сплетении и на пояснице и оттуда расползались по всему телу, оплетали плечи, тянулись по животу вниз к бёдрам. Издали их можно было бы принять за татуировки вроде тех, что набивали себе каругианские матросы, но вблизи в глаза сразу же бросались тугие, похожие на шрамы жгуты, тянувшиеся по центру каждой ленты-змеи. Как если бы в один момент его кожу рассекли кинжалами в сотне мест, а потом просто сшили, грубо, через край суровой ниткой, как штопают домотканые штаны.       Словно она и впрямь в объятиях владыки Хаммарана побывала. Мию снова передёрнуло от омерзения.       У самой стены у неё открылось второе дыхание. Никто её не видел, никто не поймал, и чародей до сих пор не заметил её отсутствия. Осталось всего ничего, перебраться через стену, и она на свободе. В этот миг ей словно перца в вены всыпали, и она взбежала по жавшейся к стене узкой каменной лестнице так быстро, что сама удивилась. Да если кому в голову взбредёт провести турнир по скоростному убеганию из опочивальни любовника, то она определённо поборется за первое место.       Со стены она спустилась с ошеломительной скоростью, хоть и пользовалась одним лишь кинжалом, даже «когти» не нацепила. Спрыгнула в ров и вылезла из него в том месте, где берег оказался чуть более пологим, и стрелой помчалась в сторону ивняка. Страх гнал вперёд словно кнут нетерпеливого кучера. Мию захватило ощущение, что клятый чародей наблюдает за ней. Стоит на самой высокой башне поганого замка и выслеживает. За спиной у него ей виделись жуткого вида огромные чёрные крылья, которые он готовился расправить и спикировать на Мию, впиться в её тело когтистыми птичьими лапами и уволочь как законную добычу обратно в башню. Она едва ли не визжала от ужаса и дрожала от предчувствия, что вот-вот он схватит её за плечо. Один раз она даже ничком повалилась в мокрую от росы траву, услышав хлопанье крыльев за спиной, но то оказался всего лишь потревоженный её бегом тетерев.       Добравшись наконец до оврага, она рухнула на колени и раскопала кобуру с чарострелом, как оголодавшая собака раскапывает ранее припрятанную кость. Дрожащими, грязными от сырой земли пальцами еле-еле застегнула кобуру на бедре, шатаясь, поднялась на ноги и побежала к лошади. Гнедая встретила её негромким ржанием, словно отчитывала за столь долгое отсутствие.       — Тише-тише, девочка, валим отсюда, — быстро зашептала Мия, отвязала повод, глянула на седло и тихонько взвыла, запрокинув голову.       Она не знала, есть ли у чародея собаки, да и нужны ли ему они, чтобы выследить беглянку. Может, ему на то одного щелчка пальцев хватит. А может, и нет, она же совсем ничего не знала о том, как работает магия. Единственное, что Мия очень хорошо понимала, — ей нужно успеть уйти как можно дальше, пока эта кривомордая тварь спокойно спит и не ведает, что она сбежала, прихватив артефакт.       Но лезть в седло после столь бурной ночи было выше её сил.       Мия вцепилась в суконный чепрак так крепко, что костяшки пальцев побелели, и упёрлась лбом в гладкую лошадиную шею. А ведь она, кажется, рассказала чародею, что в Портамере живёт. Дерьмо, да что ещё она растрепала? Но, может, это и на руку? Стражи-то у него немного, пять или шесть человек, если верить тому фермеру. И в первую очередь они будут искать Мию на дорогах к Старому Тракту. На дорогах, ведущих на юг. А она не выйдет на дороги. Подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, Мия стащила сапоги и закинула их на седло, закатала штанины, завёрнутый в мешковину артефакт убрала на самый низ одной из седельных сумок и повела гнедую к реке.       Осенью и зимой, когда небо заволочено низкими облаками, когда едва ли не каждый день идёт дождь — то надоедливая мелкая морось, висящая в воздухе водяной пылью, то затяжные, тоскливые, но не слишком обильные дожди, а иногда и шквалистые ливни, в пару минут выливающие на землю едва ли не все запасы небесной влаги, — река эта весьма глубока, да и течение её, скорее всего, бурное и полноводное. Но сейчас она обмелела, обнажила узловатые корни деревьев, спускавшиеся по обрывистым берегам. Тут и там торчали над водой проплешины высохшего дна, а само течение казалось ленивым, словно утомлённый долгим переходом по жаре путник. Так что идти по мелководью было не так уж и сложно. Кобыле, правда, это не особо нравилось, и она то и дело норовила выбраться на берег, заставляя Мию шлёпать её по шее и тянуть обратно в воду.       Чем дальше они уходили от чародейского замка, тем спокойнее становилось на сердце. Она уже не вздрагивала от каждого звука и не озиралась постоянно, по спине не ползли ледяные мурашки, и липкое ощущение, что за ней кто-то — хотя она ни секундой не сомневалась, кто именно, — наблюдает, окончательно покинуло Мию. Она даже позволила себе насладиться этим летним утром, лесной свежестью, илистым запахом реки. Восходящее солнце вызолачивало листву на верхушках деревьев, превращало её в изысканное тонкое кружево. Пение утренних птиц стихало, уступало место далёким перекличкам кукушек и деловитому стуку дятла. По веткам скакали белки, над водой вились стрекозы, в кустах по берегам то и дело слышались шорохи и шелест листвы, а один раз Мия даже заметила огненно-рыжий всполох лисьего хвоста, мелькнувший в зарослях.       Когда ноги совсем занемели от речной воды, она вышла на берег, вытерла покрытые илом ступни о траву и натянула сапоги. Того расстояния, что они прошли по реке, должно было хватить для того, чтобы сбить со следа собак, а магия… Что ж, против магии-то она ничего сделать не могла, да и внутреннее чутьё всё сильнее убеждало в том, что чародей до сих пор спокойно спит и не знает, как далеко она уже убежала. Покопавшись в сумках, Мия вытянула оттуда пару полосок вяленого мяса, и, медленно его пережевывая, повела гнедую дальше вдоль берега. Правда, есть она не слишком-то хотела — ночью чародей поил её вином и кормил фруктами и какими-то сладостями.       — Да что б вам, мэтр, то вино поперёк горла встало, — пробурчала она себе под нос.       А вскоре они свернули на неширокую просеку и пошли от реки дальше на север. Мия планировала выйти из леса, кружным путём через поля добраться до берега Танта и вдоль него уже вернуться в Портамер.       Они отошли уже достаточно далеко от реки, когда внимание привлекли почти слепящие глаза блики в чаще за деревьями. Перебравшись через покрытый мхом поваленный ствол, Мия увидела озерцо, притаившееся под сенью разлапистых елей. Ноги уже ныли, да и гнедая то и дело косилась на аппетитные, по её мнению, кустики, так что Мия решила сделать привал. Пройдя чуть дальше вдоль берега, нашла полянку, покрытую невысокой травой, стреножила лошадь и пустила пастись, сама же разделась и, аккуратно ступая по мягкому дну, вошла в воду. Та оказалась столь холодной, что кожу сразу пронзило тысячей игл, но Мия не обратила на это внимания, прошла немного дальше и нырнула.       Она плавала кругами, делая руками широкие, размашистые гребки и то и дело опускалась под воду. Водоросли и длинные стебли кувшинок щекотно заплетались вокруг тела, со дна поднималась мелкая илистая взвесь. Выныривая, Мия встряхивала копной волос и громко фыркала. Наконец, вдоволь накупавшись, вылезла на берег, наскоро обтёрлась своей рубахой и растянулась на траве. Спутанные за ночь кудри пропитались водой и легли тяжёлым комом. Стоило хотя бы попытаться их как-то расчесать, иначе потом только и останется, что браться за ножницы. Мия вытянула из травы обломанную веточку и принялась с её помощью распутывать колтуны. Она совсем не мёрзла — плавание разогрело мышцы и окончательно выгнало из тела угнездившуюся в нём истому, лучи поднимавшегося солнца приятно припекали, да и от некоторых воспоминаний о прошедшей ночи до сих пор бросало в жар. Хотя больше всего согревала мысль о том, как сильно перекосится и так кривая морда чародея после того, как он обнаружит пропажу артефакта.       Мия отбросила ветку, взбила руками кое-как расчёсанные волосы и очертила кончиками пальцев контуры нескольких засосов на груди и животе. А потом расхохоталась. Она смеялась так громко, что спугнула пару птиц, которые, громко хлопая крыльями, взлетели из кустов. Мия вскочила на ноги, танцующими шагами подбежала к мирно жующей траву гнедой, запустила руку в седельную сумку, чтобы ещё раз убедится в том, что чародейская вещица и вправду здесь. Провела пальцами по ребристой поверхности, укрытой мешковиной, потом осторожно откинула край ткани и принялась внимательно рассматривать. Может, то и был мощный магический артефакт, но Мия видела лишь камень странной, неправильной формы, похожий на кусок полевого шпата, с одного конца которого росла гроздь бледно-зелёных кристаллов. Камень покрывала вязь рун, частично выдолбленных в нем, частично вплавленных золотом и серебром. Мия ещё раз усмехнулась. Да пусть бы то была хоть высохшая коровья лепёшка!       — Корсе вас под хвост, мэтр. И вас, и Вагана, и всю Гильдию. Иду-подхалимку, туповатого Хекса, дядюшку Герина с его кнутом и матушку Келту со всем её приютом. Я теперь свободна!       Она застегнула сумку, быстро оделась и, поминая недобрыми словами чародея, всё-таки забралась в седло, после чего направила гнедую дальше по просеке. Вскоре они вышли к широкому полю, а потом — и на берег Танта. Дальнейший путь прошёл без каких-либо сюрпризов и неприятностей. Правда, Мия почти не могла спать — ей постоянно казалось, что стоит лишь уснуть, как артефакт сразу же исчезнет. Так что ночи в стоге сена и заброшенном сарае рядом с наспех разведённым костерком она проводила в тревожном забытье, вцепившись в сумку и то и дело вздрагивая от шорохов или дурных мыслей. Но на исходе девятого дня от начала вылазки Мия въехала в Портамер, ощущая себя свободной и ни от кого не зависящей женщиной.       Город не спал. Она вернулась как раз в канун Дня Единения Небесного, и дланебоязненные горожане вовсю готовились к празднику — пекли медовые коврижки, которые завтра по утру понесут освящать в церкви, украшали дома ветвями кипариса, букетиками лаванды и лазурными лентами. По всему городу зажигали фонари, над дверями вешали масляные лампы, чтобы разогнать ночную тьму и таившихся в ней исчадий Подземного мира, в святую ночь желавших, как говорили церковники, поживиться душами истово верующих. Мия не торопясь шла по залитым светом улицам, вертела головой и разглядывала празднично убранные дома. За открытыми ставнями дрожали отблески свечей, по воздуху плыл аромат корицы, мёда и миндаля, а над головой приветливо мерцали звёзды. В груди теснилось множество чувств: и радость, что она наконец-то вернулась, выбралась живой из окаянного замка, и тревога, что в самый последний момент что-то может пойти не так, и предвкушение скорой свободы. Мия двумя руками крепко прижимала сумку с артефактом к себе и пыталась представить, что её ждёт впереди, после выкупа. Огромный безграничный мир дружелюбно раскрывал перед ней объятия и предлагал всё, что только можно было вообразить. Видения прекрасного будущего кружили голову, тело казалось лёгким, словно пушинка.       Глядя на редкие тёмные окна и немногочисленные неукрашенные двери, Мия думала, что если бы церковникам захотелось выследить всех еретиков Портамера, то лучше дня, а точнее ночи, они бы не нашли. Правда, с каждым годом тарсийцев, верных Старым Богам, становилось всё меньше — большинство из них и так поклонялись пятерым главным богам — богине Солейн, праотцу Тарогу и праматери Мальтерии, их сыну Сигорду и дочери Ренелис — богине урожая, плодородия и женственности, которых теперь именовали не иначе, как Дланью Небесной. Ведь намного проще молиться в светлых церквях, чем приносить дары упрятанным в укромных местах, подвалах, пещерах и едва ли не в канализации идолам, да ещё и рисковать быть обвинёнными в ереси. Но, конечно, не для Мии, в покровительницы для себя выбравшей Алетину, охранявшую всех женщин, берущих в руки оружие, и Демитию, богиню скрытности и обмана, издавна защищавшую воров и всех, кто таится в тенях.       Привычно пройдя через широкую площадь перед церковью святой Алексии, которая уже завтра с утра заполнится нарядными прихожанами, стремящимися на праздничную службу, Мия свернула в проулок, спустилась по каменной лестнице и не глядя нащупала барельеф. Дверь как обычно бесшумно открылась, и Мия нырнула в непроглядную тьму. Она на ощупь пробралась к стоявшему у стены дивану, повалилась на него и наконец заснула глубоким и спокойным сном до самого утра.       — А я уж думал, что и ты не вернёшься.       Мия вздрогнула, кое-как приподнялась на локтях и осоловелым взглядом обвела комнату. На тележных колёсах под потолком уже горели свечи, в соседней комнате слышались приглушённые шаги и бормотание, а прямо над ней, опираясь на свою трость, стоял Ваган, по случаю праздника одетый в белый камзол, расшитый золотом и драгоценными камнями.       — Доброго утра, мастер, — сказала она, протирая никак не желавшие разлипаться веки.       — И что? Ужель с пустыми руками явилась?       В ответ Мия только хмуро глянула на мастера, открыла сумку, которую всё это время прижимала к груди и показала её содержимое. Глаза Вагана расширились, брови поползли на лоб, и он едва ли не ахнул, но, как видно, вовремя взял себя в руки. Ни слова не говоря, он поправил кружевное жабо, заколотое брошью с изумрудами, и отошёл к одному из стеллажей. Там он взял небольшой деревянный сундучок с золочёными уголками, со всех сторон украшенный резьбой, поставил его на столик рядом с диваном и откинул крышку.       — Пошлю за коляской, сейчас же к достопочтенному мэтру поедем, — Ваган смерил Мию брезгливым взглядом и добавил: — Ты хоть в порядок себя приведи. Выглядишь так, словно тебя всё это время по кустам да канавам таскали.       На счастье, своё служаночье льняное платье Мия в последний раз оставила именно здесь и ей не пришлось идти в дом Лаккии. Она быстро переоделась, умыла лицо из небольшого глиняного кувшина, а растрёпанные кудри завязала в узел на затылке и сверху натянула чепец. Потом вынула из сумки артефакт и бережно уложила его в сундучок, как оказалось изнутри обитый алым бархатом. На рунах вспыхнули искорки — может, от пламени свечей, а может, от заключённой в них магии. Мия негромко вздохнула — неужели и впрямь эта вещица обеспечит ей свободу?       — На выход, Кудряшка. Коляска подана, — Ваган появился на лестнице и поманил её рукой, Мия коротко кивнула и последовала за мастером.       На площади уже было не протолкнуться, а с примыкавших к ней улиц всё прибывали и прибывали желающие хоть глазком глянуть на утреннюю службу. Прихожанами церкви святой Алексии, располагавшейся пусть и не в самом зажиточном районе Нижнего города, но и не в трущобах близ порта и верфей, были в основном торговцы, ремесленники средней руки да мелкие служащие таможни и Морской Торговой компании. Почтенные мужи в серых и бежевых камзолах, в начищенных туфлях и с белыми шейными платками степенно ступали в окружении своих семейств. Их супруги с убранными в аккуратные прически волосами и в лучших своих платьях с вышивкой и кружевом в скромных вырезах несли на руках совсем малых детей, а те, что постарше, цеплялись за их юбки и глазели по сторонам. Из-за распахнутых церковных дверей раздавались монотонные песнопения, и в воздухе стоял густой аромат лаванды и освящённого масла.       Перед быстро идущим благородным господином толпа расступалась как живая, люди угодливо кланялись и растягивали рты в улыбках. А вот Мие приходилось едва ли не прорываться вперёд. Какая-то дородная женщина толкнула её бедром, обтянутым не в меру узким платьем, от этого увесистого толчка Мия едва ли не упала на сморщенную старушку с корзинкой в руках. Корзина отлетела на мостовую, из беззубого рта старухи полетели ругательства, совсем не сочетавшиеся с её тщедушным видом. Мия еле успела увернуться от удара клюкой. Рядом заплакал ребенок и зашикала его мать. Кто-то наступил Мие на подол, она потеряла равновесие и едва не упала, но какой-то высокий мужчина с густой чёрной бородой и в тёмно-сером камзоле успел подхватить её, правда, не преминул облапать. Она вывернулась, как можно крепче прижимая к себе бесценный сундучок, и даже успела слегка лягнуть наглеца. Получив ещё несколько тычков под рёбра, Мия наконец выбралась из самой гущи народа и поспешила к ждущей их коляске, в которой уже расположился Ваган. Кучер, помогавший ей забраться в экипаж, потянулся было забрать сундучок, но она так зыркнула в его сторону, что тот отшатнулся, пробормотал что-то вроде извинений и едва ли не спрятался на козлах.       Коляска тронулась по улице в сторону Верхнего города, кучер то и дело свистел, чтобы нерасторопные прохожие не попали лошадям под копыта. Мия поправила сбившийся чепец и сцепила руки в замок на крышке сундучка, стоявшего у неё на коленях.       — Как всё прошло? — не глядя в её сторону спросил Ваган.       Мия в ответ только рассеянно пожала плечами — не рассказывать же мастеру, как именно всё прошло. В конце концов, главное, что она-таки раздобыла артефакт, а уж как именно… Не так и важно. Совсем скоро она получит свои три сотни золотых и будет свободна, а там…       — Что собираешься делать после выкупа?       Она едва открыла рот, чтобы ответить, когда коляска сильно вильнула в сторону, огибая компанию зазевавшихся горожан. Лошади заржали, кучер крепко выругался. На секунду показалось, что сейчас она вывалится из коляски и Мия прижала сундучок к груди так сильно, что золочёный уголок болезненно впился под рёбра. От столь резкого манёвра она слегка прикусила язык, но боли не почувствовала. Вместо этого у Мии закружилась голова, и ей показалось, что она стоит на краю утёса столь высокого, что его основание скрывается в застилающем землю тумане. И что-то неумолимо подталкивает к краю. Грудь словно перетянуло морскими канатами, не давая сделать и вздоха.       Она не имела ни малейшего представления, что будет делать дальше.       С самого детства она знала одну лишь Гильдию. Здесь была её семья, друзья, учителя и наставники. Все горести и радости, потери и успехи, победы и поражения, да вся её жизнь сосредотачивалась здесь. Конечно, рисковая и весьма опасная, но понятная и привычная жизнь. Ко всему, невозможно было не думать о том, какая горестная участь ждала бы Мию, не продай её мать в Гильдию. Ясно ведь, что шлюха, не сообразившая никак уберечься от нежеланного бремени, ничего другого предложить своей дочери, кроме как разделить её гнусное ремесло, не смогла бы. Но теперь осознание того, что придётся строить свою судьбу самостоятельно обрушилось на голову ушатом студёной воды.       Всё, чему её учили, направлено было лишь на одно — сделать из Мии искусную воровку. Она умела только красть, обманывать, вскрывать замки, прятаться, пробираться туда, где её не ждут, и находить то, что от неё прячут. А ещё притворяться, втираться в доверие, выведывать чужие тайны и секреты тем или иным образом. Вряд ли подобные навыки могли бы пригодиться в обычной жизни. А больше она ничего и не умела.       Тем временем коляска миновала Восточные ворота и теперь неспешно ехала по широкой аллее с высокими каштанами по бокам. От вида проплывавших мимо деревьев Мию замутило, живот сжало спазмом, и она еле-еле справилась с рвотными позывами, хоть почти ничего и не ела последние два дня. Наконец, найдя в себе силы, она едва слышно пробормотала:       — Я… я не знаю. Не думала ещё.       — Кудряшка, Гильдия не слишком заинтересована терять некоторых весьма ценных согильдийцев. Предположу, что, как только ты уплатишь выкуп, тебе будет сделано весьма заманчивое… предложение, и я настоятельно рекомендую тебе от него не отказываться.       — Но я буду свободной? — Мия резко повернулась к мастеру и сощурилась, словно в попытке высмотреть что-то в его невозмутимом лице.       — Конечно. И твоё положение в Гильдии существенно изменится, впрочем, как и твои заработки.       Мия опустила взгляд, сильнее сжала пальцы на сундучке и принялась внимательно рассматривать затейливую резьбу на его крышке. Не раз приходилось ей слышать матросские байки о том, как иногда в открытом море на самом горизонте появляется призрак роскошного корабля или острова с высокими горами, водопадами и цветущими деревьями. Но сколько не плыви к нему — никогда не доплывешь. Моряки называли это миражами, и теперь она понимала, что её домик у реки под цветущими яблонями всегда и был таким миражом. Нереальным и недостижимым. Она откинула голову назад, надеясь только, что это поможет прогнать выжигавшие глаза слёзы.       К счастью, именно в этот момент коляска подъехала к воротам замка мэтра Агиллана, как и в прошлый раз гвардейцы распахнули кованые створки, и колёса заскрипели по гравию. Ваган покосился на зажатый в руках Мии сундучок и негромко сказал:       — Горжусь тобой, Кудряшка.       В этот раз у замка их встретил не лакей, а сам достопочтенный мэтр, в своём белокипенном одеянии и с зажатым в руке посохом:       — Добро пожаловать, любезный господин Вагаллис, безмерно рад вас видеть! Мне доложили о вашем неожиданном прибытии, но, право слово, я не…       Как видно, только в этот миг мэтр Агиллан заметил, что любезный господин прибыл не один. Он сразу же замолчал, взгляд его заметался между Ваганом и Мией. Увидев стоявший на её коленях сундучок, мэтр закашлялся и схватился за грудь.       — Это… Это… — больше ничего мэтр выговорить не смог.       Ваган первым выбрался из коляски и помог Мие спуститься. Ладони её намокли и слегка подрагивали, и ей показалось, что сокровенный сундучок, к которому уже тянул трясущуюся от предвкушения руку чародей, сейчас из них выскользнет. В попытке успокоиться она глубоко вдохнула и потянулась сама открыть узорчатую крышку. В этот момент её прошибло холодом от мысли, что тот кривомордый урод умудрился-таки её перехитрить и стянутый артефакт окажется не тем, за которым посылал её достопочтенный мэтр. От этого ноги Мии едва не подкосились, и она с невероятным усилием откинула крышку, так, словно бы выточена та была из цельного мрамора.       Но она зря беспокоилась. От одного взгляда на лежавший на алом бархате предмет глаза мэтра округлились так сильно, что едва ли не выпали из глазниц, а челюсть неуклонно поползла вниз. Мия с облегчением выдохнула и ухмыльнулась своим мыслям. Ну и кто кого перехитрил?       Когда к мэтру наконец вернулось умение говорить, он откашлялся, огладил бороду и сжал висевший на шее золотисто-медовый амулет, а потом слегка дребезжащим голосом сказал:       — Воистину Небесная Длань вела и защищала тебя, дитя моё, раз уж ты вернулась в святой день! Не могу даже вообразить, каких трудов тебе стоило раздобыть этот предмет!       Мия в ответ только хмыкнула. И правда, не стоит достопочтенному мэтру воображать подобное, а то ещё удар хватит! В столь преклонном возрасте это не редкость. Она аккуратно захлопнула крышку ровно в тот момент, когда узловатые пальцы чародея почти коснулись артефакта, и сунула сундучок подмышку.       — Рада была вам услужить, достопочтенный мэтр. Каким образом мы могли бы обсудить вопрос моего вознаграждения?       Мэтр отдёрнул руку и снова принялся за свою бороду. Глаза его провожали закрытый уже сундучок с таким вниманием, будто он боялся, что если хоть на мгновение выпустит его из виду, тот испарится или рассыплется пеплом. Стоявший рядом с Мией Ваган чуть придвинулся к ней и ткнул пальцем под лопатку, как бы намекая, что она ведёт себя с непозволительной для её положения наглостью. В ответ Мия сделала шаг вперёд и добавила к своему вопросу милую, по её мнению, улыбку. Мэтр сдержанно кивнул в ответ и махнул рукой в сторону замка:       — Да-да, конечно. Не беспокойся, дитя моё, все наши договорённости будут соблюдены неукоснительно. Пройдёмте. Я сейчас же распоряжусь, чтобы тебе… — он осёкся, в глазах его будто блеснули искорки, и даже улыбнулся Мие. — Желаете быть первыми, кто лицезреет, на что способен этот резонатор?       — Достопочтенный мэтр, и для меня, и для моей спутницы сие будет великой честью, и я покорнейше благодарю вас за оказанную честь! — принялся рассыпаться в любезностях Ваган и даже поклонился, не преминув дёрнуть Мию за юбку.       Она помянула про себя дурным словом мастера с чародеем и склонилась в не слишком-то умелом реверансе.       — Пойдёмте же, пойдёмте, мои дорогие друзья! — воскликнул мэтр, и они направились в замок.       Пока они шли, мэтр вился вокруг Мии, подобно престарелому мотыльку, пытаясь то и дело взять её под руку или же положить ладонь на талию, но она ловко уклонялась. Правда, его внимание сосредотачивалось не столько на ней, сколько на заветном сундучке. Как видно, он переживал за то, чтобы Мия ненароком его не выронила или ещё как не повредила артефакт. Глядя на это, Ваган слегка хмурился и капризно кривил губы. Конечно, если бы мастер знал, сколь причудливые формы может принять чародейское внимание, вряд ли бы он так завидовал Мие.       — Достопочтенный мэтр, — с не слишком удачно скрытым раздражением в голосе спросил Ваган, — быть может, вы могли бы поведать мне и моей спутнице, в чём именно заключается… ценность данного предмета? Раз уж…       — Конечно же! — перебил его мэтр и вновь обратился к Мие, — Осторожней, дитя моё, здесь ступеньки. Я постараюсь объяснить доступным девице языком, чтобы и ты могла понять, какая сила заключена в сём предмете! Для любого чародея он воистину бесценен, он… Дитя, а что ты вообще знаешь о магии?       Мия рассеянно пожала плечами — о магии она ничего толком и не знала, да и не интересовалась никогда. А теперь и подавно — надеялась, что в жизни больше ни одной чародейской морды не увидит, тем более бледной, кривой и горбоносой. Вот получит сейчас от мэтра своё с трудом заработанное золото и больше никогда не согласится иметь дело ни с одним из колдунов. Тем временем они миновали огромный пустой зал со множеством зеркал и канделябров на стенах, лакей, повинуясь едва заметному кивку мэтра, распахнул перед ними двери, и они пошли дальше по широкому коридору, в стенных нишах по бокам которого стояли мраморные статуи и украшенные мозаикой и позолотой напольные вазы. По привычке Мия оглядывалась по сторонам и, как всегда, запоминала путь.       — Видите ли, друзья мои, чародейский дар — это величайшая милость Длани Небесной, которым она осеняет избранных своих.       Мэтр замялся, обернулся к Мие, смерил её быстрым взглядом, вновь откашлялся и продолжил:       — Понимаю твоё смятение, дитя. Как же можно называть чародеев избранными, скажешь ты, коли дар иногда проявляется во всяческих отбросах наподобие… Кхм… Но подобные мысли не должны сбивать тебя с пути истово верующей. Нет-нет, всё в этом мире происходит по воле Длани Небесной, и мы, её верные последователи, должны смиренно принимать волю её. Правда, сие не означает, что, коли у какого вшивого мальчонки из трущоб или фермерского сынка, не умеющего навоз из ушей вычищать, проявится дар, их нужно непременно принимать при дворе, обучать в университетах и…       Тут мэтр вдруг остановился, повернулся к Мие и Вагану и с небывалой страстью в голосе воскликнул:       — Послушайте, я знаю, что дарование чародейского титула, почти приравненного к титулу благородных по рождению, это давняя тарсийская традиция, но, хвала Длани, в этом теперь нет необходимости! Благодаря в том числе и моим скромным изысканиям, более нет нужды терпеть в высшем обществе всякую шваль лишь потому, что в них проявился чародейский дар! Пусть знают своё место, а не претендуют на…       Мия бросила короткий взгляд на мастера, который, как всегда, с подобострастной улыбкой внимал речам престарелого чародея. Смысл столь пламенных слов мэтра был ей не слишком-то понятен, и гораздо более её интересовало то, когда она сможет получить наконец свою заслуженную награду и свалить отсюда.       — Но я несколько отвлёкся, друзья мои, — продолжил мэтр и поманил их за собой. — Так вот, магия… Она… словно бы хранится где-то, за пеленой хоть и тонкой, но непроницаемой для обычных, неодарённых людей, и лишь сквозь нас, чародеев, истекает в этот мир. Мы не источники магии, а всего лишь смиренные её проводники. Знаешь, что такое выброс, дитя моё?       — Да, — Мия кивнула головой, — один даже видела.       — Тогда, я полагаю, ты понимаешь… Здесь очень скользкий мрамор, пожалуйста, ступай аккуратней. Так вот, стихийная магия неконтролируема и разрушительна, как для окружающих, так и для самих одарённых. Если вовремя не принять меры и не научить юного одарённого контролировать её… всё закончится быстро и весьма плачевно. Не буду утруждать вас всеми тонкостями творения магии, но именно резонаторы помогают чародеям направлять её истечение. Так вот сия вещь, — мэтр Агиллан указал на крепко зажатый в руках Мии сундучок, — и есть резонатор, причём один из мощнейших в мире. Он способен не только направлять и структурировать магию, но и многократно её усиливать.       Мия покосилась на свою ценную ношу. Резонатор… Нет, ей это решительно ни о чём не говорило и не вызывало в душе никакого отклика. Да и вид артефакта не внушал ей трепета. Хотя, возможно, что для мэтра Агиллана или того урода кривомордого он и представлял ценность поболе, чем весь её воровской арсенал для Мии.       — Так что, дитя моё, теперь ты должны понимать, как важно было любой ценой изъять такую ценную вещь из рук этого выскочки, недостойного… Воистину Длань Небесная вела твою руку и сделала тебя своим карающим мечом!       — Я безмерно рад, достопочтенный мэтр, — затараторил Ваган, — что эта девица смогла вам угодить и выполнить ваше поручение, и смиренно надеюсь…       Мастер продолжил рассыпаться в любезностях, а Мия рассматривала пейзажи в золочёных рамках, развешанные на стенах коридора, по которому они шли. Конечно, с самого начала размер награды интересовал её намного больше, чем то, за каким именно предметом она лезла в тот устрашающий замок, но… А ведь посылая её на это задание, мэтр чем только не стращал! Чего только не рассказывал! Да из-за его россказней Мия и впрямь думала, что в логово приспешника владыки Хаммарана лезет, полное восставших мертвяком и жутких тварей из Подземного мира. А вместо них ей встретился всего-то похотливый мужик, какие и в порту в избытке водятся. И которого она так ловко обвела вокруг пальца. Ну, или какого другого места.       Ещё один лакей распахнул перед ними двери, и они вышли в широкий, залитый солнцем внутренний дворик с коротко постриженной травой, выложенными песочного цвета плиткой дорожками и ажурными коваными скамейками под тенистыми деревьями. Мэтр Агиллан махнул рукой в пригласительном жесте и сказал:       — А вот мы и пришли, друзья! Надеюсь, что сегодня, в первый день нового, двести семьдесят третьего года от Единения Небесного, с помощью обретённого мною бесценного резонатора и милостью Длани, я наконец завершу работу над сим изобретением и смогу продемонстрировать его действие на праздничном приёме у нашего любезного господина градоначальника!       С этими словами мэтр указал в сторону небольшого навеса в центре дворика, и Мия увидела под ним ту самую самоходную коляску, что наделала так много шума на Солейнтере и немного подпортила праздник горожанам, особенно тем, что были вынуждены спасаться от неё бегством или даже тушить свои подожжённые одежды.       — Прошу, дитя, — чародей протянул Мие раскрытые ладони, — сейчас я покажу вам, какая невероятная мощь сокрыта в сём предмете, а после сразу же пошлю за управителем, чтобы он выдал тебе золото.       Мия неуверенно посмотрела на стоявшего рядом мастера, но тот только метнул на неё недовольный взгляд и нахмурился. Она едва слышно вздохнула. Ничего не оставалось, кроме как передать мэтру сундучок и надеяться на его добросовестность. Мэтр, ни секунды не медля, откинул крышку и вынул артефакт. Глаза его заблестели, он отбросил сундучок так, что Мия едва успела его поймать.       — Невероятно, — с придыханием в голосе прошептал мэтр, скользя пальцами по рунам. — Это просто невероятно. Надеюсь, тебя более никогда не запятнает рука недостойного.       Развернувшись, мэтр быстро направился к коляске, Мия поспешила за ним, мастер тоже не отставал. Чем ближе она подходила, тем явственней во рту ощущался кислый привкус разочарования. И ради чего она своей шкурой рисковала? Ради чего чуть шею не свернула, от коварных ловушек еле-еле убереглась, так ещё и под того урода была вынуждена лечь? Чтобы благородные задницы на пару дней меньше в пути до Виллакорна тряслись? Зубы её скрипнули с такой силой, что Мия поморщилась.       Подойдя к коляске, мэтр откинул крышку небольшого ящичка на запятках и принялся там что-то перебирать. Ваган подошёл ближе и с неподдельным интересом наблюдал за этим, Мия осталась чуть в стороне. Не слишком-то её интересовали все эти изыски чародейской техники, уж точно меньше, чем обещанные ей три сотни золотых. Нет, конечно, она может сыграть роль увлечённой изобретением мэтра девицы, если ему это угодно, но стараться особо не будет.       — А теперь, друзья мои, вы увидите настоящее чудо! — сказал мэтр Агиллан, после чего в одну руку взял резонатор, а другую — положил на две перекрещенные, на вид сделанные из бронзы узкие пластины в том ящичке.       По поверхности артефакта прошла волна серебристых искорок, Мие даже показалось, что она видит волну чистой магической энергии, льющуюся из него прямо в руку чародея и проходящую по всему его телу. А потом у мэтра Агиллана исчезла голова.       Нет, не совсем исчезла. Скорее разлетелась во все стороны. Мия едва успела зажмуриться, когда лицо обдало липкой тёплой волной крови, в щёки словно впилось множество игл — скорее всего, то были мелкие осколки костей, и тут же в лоб прилетело что-то твёрдое, да так, что в голове зазвенело. Рука непроизвольно метнулась вверх и схватила этот предмет, наощупь оказавшийся гладким и округлым, словно камень какой-то. Глаза защипало от попавшей в них крови, и нос заполнился тошнотворным запахом. Ноги у Мии подкосились, и она завалилась на бок, зашипев от боли в бедре, которым обо что-то ударилась.       Рядом раздался тонкий, истерический крик. Мия никак не могла открыть залитые кровью глаза, чтобы увидеть, что происходит. Она зашарила рукой, словно пытаясь что-то найти, но только скользнула по мокрой траве. Послышались ещё крики и топот. Наконец, кое-как справившись с непослушным телом, Мия села на колени, на ощупь нашла подол повязанного на платье фартука и стала протирать им глаза. Округлый предмет, который она всё ещё сжимала в ладони, Мия засунула в карман фартука.       Глаза щипало так сильно, что открыть веки казалось настоящей пыткой. Мия тёрла их до боли, словно ещё чуть — и выдавит из глазниц, но ничего не помогало. Она едва ли не завыла от отчаяния, когда кто-то схватил её за плечо и вложил в руку мокрую тряпку. С её помощью Мия наконец смогла протереть глаза и смыть с лица кровь и мелкие кусочки чего-то вязкого, что, как видно, содержалось ранее внутри черепа безвременно почившего мэтра.       Взгляд туманила бледно-розовая пелена. В попытке прогнать её Мия часто-часто заморгала и принялась отплёвываться от попавшей в рот крови. Всё происходящее казалось нереальным, словно отделённым от неё мутным стеклом или толщей воды. Туда-сюда сновали лакеи, слышались крики, плач и что-то, похожее на вой, тучная женщина стояла на коленях и истово молилась Длани, пара девушек в служаночьх платьях тащили вёдра, ими распоряжался мужчина в тёмно-синем камзоле, кто-то лежал траве…       Мастер, ну конечно.       Мия перекатилась на четвереньки и, пошатываясь и морщась от боли в ушибленном бедре, встала на ноги. Бледная как полотно служанка, зажимавшая себе рот ладонью, чуть не сбила её с ног. Стараясь не смотреть на лежавшее невдалеке тело мэтра Агиллана, на месте головы которого всё шире растекалась алая лужа, Мия поискала глазами Вагана, но нигде его не увидела. Стало тревожно — как бы мастера с его брезгливостью удар не хватил от такого.       Она уже хотела спросить одну из снующих служанок, где любезный господин, когда во дворик быстрым шагом прошёл невысокий крепкого вида мужчина, с короткими, тронутыми сединой волосами и пышными усами. Тёмно-серый мундир с оранжевой отстрочкой и знаками отличия на груди и плечах сразу же выдавал в нём королевского дознавателя. Его сопровождал десяток городских стражников. Мия сразу же отвернулась, надеясь только, что на лице её не отразился весь тот ужас, который она испытала при одном взгляде на этого человека.       Более всего в жизни она боялась попасть в лапы королевских дознавателей. Мия была наслышана, какие способы применят они для того, чтобы развязать язык даже самым несговорчивым, и от тех слухов сердце едва ли не останавливалось. Она надеялась, что в своём облачении сможет смешаться с толпой снующих служанок и незаметно улизнуть, но один из стражников, сопровождавших господина дознавателя, заметил это и схватил Мию за локоть, правда, сразу же отдёрнул руку и брезгливо поморщился. Стражник велел ей остаться и дождаться, когда господину дознавателю удобно будет её допросить. Правда, приказал ей на скамейки не садиться, дабы не запачкать их. Смешно! Да весь внутренний дворик и так был по самые уши уделан кровью и содержимым черепа мэтра Агиллана!       Мия опустилась на забрызганную мелкими алыми каплями траву и сцепила руки перед собой, пытаясь успокоиться. Она прикрыла глаза и сосредоточилась на своем дыхании, стараясь унять дрожь в теле и выгнать из головы все дурные образы и мысли. Вскоре ей это даже удалось, и Мие показалось, что она перенеслась из залитого кровью дворика в какое-то тихое и спокойное место, под сень чуть шумевшей на ветру листвы, рядом с лениво журчащим ручейком и сладко пахнущими розовыми кустами…       — Имя? — басовитый голос прозвучал словно удар молота по наковальне.       Мия распахнула глаза и подскочила, едва не запутавшись в юбках. Перед ней стоял господин дознаватель, смотревший на неё так, словно бы она была пойманной в ловушку мерзкой крысой, а не человеком.       — Милли, любезный господин, — голос дрожал так сильно, что выговорить очередное придуманное имя она смогла лишь с третьей попытки.       — Кто такая?       — Служанка благородного господина Вагаллиса.       — Здесь что делаешь?       Мия судорожно сглотнула, опустила глаза, рассматривая оборки фартука, который она не переставая теребила, и пробормотала:       — Сопровождаю любезного господина на аудиенцию с достопочтенным мэтром Агилланом.       — Зачем?       Мия быстро глянула на дознавателя, прикусила губу, снова потупилась и продолжила:       — Забрать у достопочтенного мэтра какую-то заказанную магическую вещь. Я не знаю, что это, хозяин велел его сопроводить. Вот, — она указала на лежавший рядом на траве раскрытый сундучок, — я нести должна была. Не гоже благородному господину тяжести-то таскать.       Дознаватель проводил взглядом её руку, тяжело вздохнул и чиркнул что-то в записной книжке.       — Хорошо. Что здесь произошло сможешь рассказать?       Мия шмыгнула носом и, не поднимая взгляд, принялась быстро и путано рассказывать, что мол, мэтр хотел показать благородному господину какую-то магическую диковинку, в которых она ничегошеньки не понимает, начал показывать, а потом… Она закрыла лицо ладонями, изо всех сил изображая до смерти перепуганную служанку.       — Ладно, девка, свободна, иди отсюда.       — А как же любезный господин?       — На улице обожди. Сейчас в чувство твоего господина приведут и выйдет он к тебе.       Не желая ни на секунду оставаться рядом с этим вселяющим липкий страх мужчиной, Мия подобрала юбки и устремилась прочь из дворика. Подошвы её туфель скользили по отполированному мрамору и оставляли на нём багровые разводы, но Мия не обращала на это внимания — да и таких кровавых следов от обуви слуг и стражников на полах было уже в избытке. Пройдя тем же путём, каким их вёл мэтр, Мия вышла из замка к до сих пор ожидавшей их коляске. От одного взгляда на неё сидевший на козлах кучер побледнел, осенил дрожавшей ладонью лоб, а потом изо всех сил стегнул лошадей, те звонко заржали и унесли грохочущую коляску прочь. Мия выкрикнула вслед пожелание, куда именно кучеру следует прямо сейчас направиться, но он это вряд ли расслышал.       — К-к-кудряшка…       Мия резко обернулась и уставилась на выходящего из арки Вагана. Взамен как видно пришедшего в негодность белого камзола на нём был какой-то халат, завязанный кушаком, а на ногах вместо начищенных до блеска туфель с золотыми пряжками — не по размеру большие сапоги. Лицо мастера приняло слегка зеленоватый оттенок, мокрые волосы кое-где порозовели от въевшийся крови, а в руках он сжимал небольшой открытый флакончик и носовой платок.       — У тебя… у тебя… у тебя на чепчике… — закончить мысль Ваган не смог, лицо его позеленело ещё больше, и он отвернулся, зажимая рот платком.       Мия провела рукой по голове и ощутила по пальцами что-то скользкое, а ещё нащупала клок волос там, где его быть не должно — её-то кудри были спрятаны по чепцом. Она потянула за эти волосы и глянула на свою руку — оказалось, что пальцы её сжимали несколько побуревших седых прядей мэтра Агиллана с небольшим куском окровавленной кожи. Мия сплюнула и отбросила мерзкую находку подальше от себя. Только сейчас понимание того, что же именно с ними произошло накрыло Мию высокой штормовой волной.       — С нами ведь так и не расплатились? — спросила она и не узнала собственный голос.       — Какое там… Смилостивьтесь Боги, чтобы господин дознаватель не выяснил, по какому поводу мы сюда заявились.       Она вдруг отчётливо, словно наяву, увидела перед собой бледное лицо, в приступе хохота перекосившееся на сторону, и почувствовала, как внутри, под рёбрами, что-то зашевелилось и сдавило сердце тугой петлёй. Тёмное, злобное, неудержимо рвущееся наружу. Ненависть.       — Нас поимели, Ваган, — глухо прошипела Мия.       Её-то уж точно. Причём самым грязным и непотребным из возможных способов.