Истинный лик Луны окутан тенью

      Глянцевые стены Фарфорового дома ослепительно сверкали в лучах утреннего солнца. Строение глядело свысока на обыкновенные человеческие жилища, всем видом показывая, что они ему не ровня. Даже пара дорогих ваз у входа имела собственную стражу — на случай, если уличные хулиганы вздумают посягнуть на их величие.       Однако впечатлить Морозного Кедра было не так просто. Пусть он ни разу не бывал внутри, Паутина исправно держала его в курсе всех важных событий, происходящих в этих стенах. Он бы и впредь довольствовался отчётами осведомителей, но увы, времена изменились не в лучшую сторону.       Всё ещё занятый мыслями об услышанном на рынке, Морозный Кедр кивнул стражам и вознамерился переступить порог, но перед лицом тотчас скрестилась пара копий.       — Кто таков? — сурово осведомился один из воинов. Шлем был так низко надвинут на его лоб, что брови слились в сплошную черту. Он вообще видит хоть что-то?       — Морозный Кедр Полуночи. Явился на службу.       — Не знаем такого.       Морозный Кедр сузил глаза и хмыкнул:       — Перечите приказу Императора? Довольно смелая затея.       Воины растерянно переглянулись. Вероятно, нечасто слышали подобный тон от проходимцев. Голос подал второй страж:       — Коли на службу пришёл, где печать?       — Печать?       — Без печати пускать не положено.       В императорском указе говорилось лишь о необходимости явиться вовремя и следовать местным порядкам. О печати не было ни слова.       — У меня нет печати. Только именной знак.       — Печать нужна. Без неё никак.       За спиной раздался шорох — это Шершень медленно спустил с плеча суму, готовый преподать стражам урок гостеприимства. Положение спас сухопарый человек с родинкой у крыла носа, выскочивший на крыльцо как раз между копьями. Бирюзовые рукава, тяжёлые кисти на поясе, порывистые движения, выдающие деятельную натуру. Будущий сослуживец.       — Господин Кедр? — уточнил он, потирая руки.       — Морозный Кедр, — холодно поправил новоприбывший, но уточнение осталось без внимания.       — Мы как раз ждём тебя! Вот временная печать, потом сделают постоянную. — Человек протянул простую деревянную печать и по-свойски хлопнул гостя по плечу. — Проходи скорее! Вещи оставь, их досмотрят и принесут позже. Слугу отошли, здесь он тебе ни к чему.       Шершень опустил суму на крыльцо и замер в ожидании распоряжений. Меньше всего Морозному Кедру хотелось оставаться тут в одиночестве, но он нашёл в себе силы сдержанно кивнуть на прощание.       — Встреть меня вечером. И не забудь сделать то, о чём я просил.       — Слушаюсь.       Телохранитель удалился, забрав с собой только зонтик. Сундук с казёнными средствами должен прибыть позже, кружным путём. Так безопаснее.       Стражи опустились на корточки и принялись ворошить поклажу. Свёртки и коробочки, заботливо уложенные Сверчком, душераздирающе застучали друг о друга. Морозный Кедр невольно заскрежетал зубами.       — Осторожнее, эти предметы не из дешёвых. Испортите — придётся заплатить.       Страж с нависшими бровями угрюмо покосился на него, но промолчал. Пришлось стиснуть в руке веер и отвернуться, чтобы последовать за провожатым в недра Фарфорового дома. Чьи-то руки вынырнули из полумрака, чтобы услужливо подхватить накидку.       — Шелест Новой Бумаги к твоим услугам, — представился суетливый чиновник и на ходу приступил к расспросам: — Скажи, ты ведь давно работаешь со счетами?       — Давно.       — Как же вышло, что ты ни разу не побывал у нас?       — Не было нужды.       — Но слово Императора — закон, не так ли? — понимающе хихикнул Шелест Бумаги. — Не волнуйся, тебя всему научат. Не стыдись просить помощи — мы здесь одна большая дружная семья.       Семья… Для человека, что лишился родителей в юном возрасте, это слово имеет мало веса. Морозный Кедр мог бы назвать семьёй людей, проживающих с ним под одной крышей, — но остальным это право требовалось заслужить.       Узкое русло коридора выплеснулось в большой сумрачный зал с высоким потолком и тонкими прямоугольными колоннами. Слишком плотные ставни едва пропускали свет с улицы, поэтому тут с раннего утра горели лампы. Три-четыре десятка чиновников трудились за отдельными столами, в окружении шатких деревянных ширм. У каждого имелась своя тушечница, набор кистей и временная чаша. Всюду сновали слуги, подавая по требованию то одно, то другое. От их мельтешения тотчас заныло в висках.       Естественно, появление незнакомца не прошло незамеченным. Любопытные взоры смолой пристали к его ладной фигуре. Заинтригованные счетоводы начали шептаться между собой, но Морозный Кедр молча проследовал мимо, притворяясь глухим, а на деле чётко различая каждое слово:       — Провинциал? Давно они у нас не появлялись…       — Не думаю. Держится как местный.       — Храбрится.       — Одет слишком просто. Недостаток средств или отсутствие вкуса?       — Кто бы говорил, господин Павлин, кто бы говорил…       Ухмылка, лёгкая, будто тень от капли росы, осталась никем не замеченной. Ввязываться в спор нет смысла — ещё будут поводы пообщаться, ни к чему торопить события.       Шелест Новой Бумаги провёл его через весь зал и остановился в самом дальнем углу.       — Вот твоё место. Устраивайся.       Морозный Кедр бесстрастно оценил увиденное.       Стол ниже, чем он привык. Лак, покрывающий дерево, местами облупился. Кисти старые, со спутанным ворсом — хорошо, что он захватил свои. Окно прямо за спиной, под ним — массивный ларец с хитроумным замком, для денег и документов. Слева глухая стена, хоть это радует. Справа, к сожалению, решётчатая перегородка и ещё один стол. Взмахом рукава Шелест Новой Бумаги указал на него.       — Знакомься, господин Кедр — твой сосед, Лепесток Розы В Саду Красавицы. Весьма ловкий и сведущий юноша, можешь обращаться к нему за советом, если возникнет нужда.       За советом? К нему?       Навстречу поднялся тонкокостный, хорошенький до слащавости молодой человек, едва увидевший две с половиной сотни лун. Искусно сплетённым косам в его причёске позавидовала бы любая девица. Пышное одеяние изобиловало таким количеством розовых цветов, что шитьё почти целиком затмевало предписанную чином бирюзу. Вышивка покрывала и огромный веер, которым, при отсутствии зонтика, можно было бы вполне успешно защититься от дождя. Лепесток Розы грациозно поклонился и одарил новоприбывшего любезной улыбкой.       — Приветствую, господин Кедр! Располагайся, будем добрыми соседями.       — Непременно, если ты запомнишь моё имя. Морозный Кедр.       Томно взмахнув ресницами, юнец пропустил замечание мимо ушей. Его улыбка отчего-то напоминала улыбку глуповатой невесты, что с восторгом выслушает любую чушь, лишь бы угодить жениху и его семье.       Тем временем Шелест Бумаги хозяйничал у крайнего стола: перекладывал листы, взбивал подушки, невесть зачем принюхивался к сосуду с воском для печатей. Эти беспорядочные действия были якобы призваны создать уют, но чем больше Морозный Кедр за ними наблюдал, тем сильнее тосковал по дому. В родном кабинете тепло и опрятно, все вещи на своих местах, никто не отвлекает, и всегда можно попросить Сверчка подать закусок или чаю…       — Вот, присаживайся. — Шелест Бумаги в четвёртый поправил тощую подушку и наконец отступил. — Вещи можешь сложить в ларец. Привёз свои кисти? Не стоило утруждаться, у нас есть вполне приличные. Осталось поменять тушь… Слуга!       На зов в то же мгновение откликнулся человек в невзрачной серой рубахе. Он спешно схватился за тушечницу, но не удержал. Хрупкая пиала врезалась в стол и разлетелась на осколки; тушь брызнула во все стороны, залив и столешницу, и рубаху бедняги. Одна капля растеклась по рукаву Морозного Кедра чёрным озерцом.       Слуга, напротив, сделался белее молока. Рухнув на колени, он вжался лбом в грязный пол и неистово запричитал:       — Прошу прощения, господин, прошу прощения, моя вина, моя вина, исправлюсь!..       Гневно раздувая ноздри, Шелест Бумаги замахнулся на него веером.       — Что за болван! Немедленно убери тут всё!       — Конечно, господин, конечно, я мигом…       Он умчался, едва не споткнувшись на бегу. От внимания Морозного Кедра не укрылись полные презрения взгляды, которыми наградили горемыку остальные слуги. Очевидно, подобное происходит не впервые.       — Прости за него, господин Кедр, — огорчённо склонил голову Шелест Бумаги. — Он служит совсем недавно, с непривычки всё валится из рук.       — Не иначе как любимец одного из управляющих. В противном случае он бы здесь не задержался. Моя маменька такого растяпу живо выставила бы на мороз, — ввернул Лепесток Розы, внимательно наблюдавший за представлением из-за своей ширмы. Сочувственный взор остановился на испорченном рукаве. — Восточный шёлк? Я сразу понял по блеску. Трудно же будет вывести это гадкое пятно…       — Пустяки, — спокойно отозвался Морозный Кедр.       Вынув чистую кисть из мешочка на поясе, он коснулся ворсом ещё влажного пятна на рукаве и парой плавных движений превратил в цветок. Росчерк Киновари или тот же Сверчок справились бы лучше, но проблема была временно устранена. Лепесток Розы восхищённо захлопал в ладоши.       — Прелесть! Ты так талантлив, господин Кедр!       — Морозный Кедр.       Вернулся провинившийся слуга. Низко опущенная голова и сведённые плечи явно говорили о чувстве стыда и желании убраться с глаз долой как можно скорее. Шелест Бумаги высокомерно фыркнул и отвернулся, Лепесток Розы осуждающе надул нежные губы. В свою очередь Морозный Кедр придвинул веером осколки тушечницы к краю стола, отвёл взгляд и тут же забыл о неприятном происшествии — отвлекло иное.       Все люди в помещении вдруг разом вскочили на ноги. Причиной послужило появление тучного, роскошно одетого мужчины с обрюзгшим недовольным лицом. Чиновники закачались в поклонах, уподобляясь бамбуковой роще под порывами горного ветра.       — Наш главный управляющий, господин Надёжно Запертый Сундук. Приветствуй скорее! — подобострастно шепнул Шелест Бумаги и сам обратился в бамбук. Но едва ли от его усердия был толк — господин Запертый Сундук не бросил ни единого взгляда на подчинённых.       Поклонившись для приличия, Морозный Кедр пробормотал:       — Господин управляющий застудил горло? Или есть иные причины не отвечать на приветствия?       Его сосед, Лепесток Розы, издал придушенный смешок, но поспешил заслонить лицо розовым веером и шепнул в ответ:       — Что ты! Он важный человек, знаком с маменькой, часто у нас бывает. Поверь, у него хватает дел помимо праздной болтовни.       — Каких же?       — Хм… Размышлений о благе государства, должно быть.       Морозный Кедр перевёл взгляд на управляющего — тот как раз выслушивал отчёт распорядителя, поджав толстые губы. В маленьких заспанных глазах не наблюдалось ни тени каких бы то ни было размышлений, не говоря уже о высоких.       А временная чаша наполнилась едва ли вполовину. Покинуть службу удастся лишь после заката... Превозмогая вздох, Морозный Кедр опустился обратно на подушку, с трудом разместил колени под столом и едва не вздрогнул, когда изрезанный временем край столешницы впился в его ногу сквозь тонкий шёлк. Сердце в груди опутали скорбные лозы.