Истинный лик Луны окутан тенью

      — Слуга! У меня тушь закончилась!       — И у меня! Есть ещё?       — Прошу прощения, господин, запасы вышли, никак не могут привезти!       — Великая Ночь, за что нам всё это?       — О, господин Кедр, у тебя осталось немного! Я одолжу? — живо осведомился Лепесток Розы и нырнул кистью в тушечницу на соседнем столе, не дожидаясь разрешения.       Морозный Кедр прикрыл глаза и промолчал. Дел и без того невпроворот: до конца дня нужно успеть покончить со всеми бумагами и просмотреть хотя бы краем глаза тайные донесения от осведомителей. А кругом сплошной гомон — работать никого не тянет. Куда интереснее обсуждать предстоящие праздники.       — Ох уж эти Счастливые луны! — причитал Танец Дождевых Капель. — У меня в карманах совсем пусто!       — Зато управляющий не скупится на угощение, наедимся вдоволь. Да и к Полной луне получим по золотому конверту, — утешал его Несущий Благую Весть.       — Золотой конверт! А толку от него?       — Сколько жалоб, господин Танец, — усмехнулся Медвежий Коготь. — Последовал бы примеру господина Кедра и развеялся в Персиковом саду. Глядишь, настроение бы улучшилось.       Болтуны разом навострили уши.       — О чём ты говоришь? — вскинул брови Несущий Благую Весть.       — Прогулка среди персиковых ветвей весьма освежает… Не правда ли, господин Кедр?       Не отрывая взгляда от бумаги, Морозный Кедр сосредоточенно вывел очередной символ. Выходит, их с домочадцами всё же видели в Обители Любви. Что ж, её время от времени посещают многие чиновники, стыдиться здесь нечего. Куда сложнее пережить бурю повышенного внимания от сослуживцев, явно взбудораженных новостью. Чтобы пересуды не растянулись на целый день, Морозный Кедр позволил себе лёгкую улыбку и невозмутимо произнёс:       — Жаль, что прогулка господина Медвежьего Когтя не принесла ему должного удовлетворения. В противном случае едва ли у него нашлось бы время смотреть по сторонам.       Танец Дождевых Капель и Несущий Благую Весть уставились на него круглыми глазами, точно рыбы, брошенные в сетях на берегу реки. Медвежий Коготь поперхнулся воздухом, пробормотал нечто невразумительное и, отвернувшись, сгорбился над своим столом. И прекрасно. На любезности не хватает ни времени, ни сил.       Лепесток Розы, с жадностью внимавший разговору, прикрыл губы веером, наклонился к соседу и шепнул:       — А как же твоя сердечная привязанность? Неужели отчаялся добиться взаимности?       Предприимчивый юноша, вероятно, уже сложил в голове полную картину любовных терзаний Морозного Кедра, и неважно, как мало она соответствовала действительности. Оставалось в очередной раз изобразить загадочную улыбку и промолчать, доверив остальную работу пылкому воображению Лепестка Розы.       Между тем бумаги уже едва помещались на столе, а слуги время от времени подкладывали новые. Прибавилось и посетителей, но среди них не встретилось ни новых лиц, ни знакомых масок, и это внушало тревогу. За целый день Морозный Кедр успел лишь пару раз отвлечься на чай — всё время заняли размышления о мятежниках, Тысячеликом, молчании Императора и переменах, сотрясающих струны Паутины бессвязной мелодией раздора. Отзвуки этой нестройной песни доносились до него из коротких посланий, замаскированных под записи расходов и безобидные отчёты:       «Мальчишка принёс трофей. Выясняем, откуда взял бумаги».       «Ограблен ткач на улице Поющих сосен. Приказа не было. Исполнителя ищем».       «Ночью, возле Речной площади, убиты двое знатных господ. Распоряжения не было. Болтают о Тысячеликом. Проверяем».       «Во дворце тишина. Проникнуть за стены не удалось».       «Двое незнакомцев искали тебя. Ждём приказа».       Тяжёлые думы кипели в сознании, и некому было снять этот котёл с огня. Когда настал день Счастливой луны управляющего, Морозный Кедр едва не отказался от участия в застолье, но всё же передумал. Отвлечься было жизненно необходимо. К тому же, перед самым обедом неуклюжий слуга вывалил на стол свежую порцию записок, среди которых обнаружилась одна — следующего содержания:       «Друг мой, я слышал, у Фарфорового дома в последнее время прибавилось работы. Заботься о своём здоровье, не пропускай обеды и хорошо проветривай комнаты. Тогда и я буду спокоен за тебя».       Подписи не было, но уголок листа украшал изящный рисунок. Несколько плавных линий изображали спокойную водную гладь, а над ней плыли три цветущих лилии. Пальцы с нежностью скользнули по нарисованным лепесткам, и сердце Морозного Кедра на пару мгновений ожило. Сегодня можно пробыть в обществе сослуживцев столько, сколько позволяют приличия, выпить немного вина, а после вернуться домой и проверить спальню очень хорошо. И не забыть предупредить Сверчка, чтобы не смел входить.       С наступлением темноты все служащие Фарфорового дома дружно переместились в ближайшее питейное заведение. На втором этаже уже были накрыты столы и звучала музыка. Естественно, бойкий Лепесток Розы поспешил занять место возле виновника торжества, а Морозному Кедру, увы, пришлось сесть рядом с едва знакомым Взмахом Лисьего Хвоста, престарелым Панцирем о Десяти Щитках и Яблоневым Мёдом. Впервые захотелось предпочесть соседство Лепестка Розы — его беззаботная болтовня, по крайней мере, была привычнее.       Взмах Лисьего Хвоста совершенно не интересовался товарищами по застолью и громко переговаривался со своим приятелем, сидящим через проход от него. Господин Панцирь был так слаб, что из его трясущейся руки выпадали кусочки пищи. Пока крошки не разлетелись по чужим тарелкам, Морозный Кедр взял на себя труд самостоятельно наполнить его тарелку яствами. Господин Панцирь благодарно склонил голову — а может, просто задремал.       — Господин Кедр, должно быть, весьма почтительный сын, — льстиво заметил Яблоневый Мёд, внимательно наблюдая за движениями его рук, и подложил на его тарелку самый сочный кусочек мяса. Очаровательно, но до манер Тихого Омута ему далеко. Морозный Кедр сдержанно улыбнулся.       — Я лишился родителей в раннем детстве и едва помню их лица. И всё же я благодарен наставникам, сумевшим в дальнейшем научить меня почтительности.       Сверчку бы точно понравился такой ответ.       Яблоневый Мёд тотчас изобразил на лице глубокую скорбь и участливо коснулся руки сослуживца.       — Соболезную твоей потере. Пережить подобное непросто. Тебе не одиноко без семьи?       — В моём доме достаточно людей, чтобы не чувствовать одиночества.       — Ты о слугах? Это пустяки, я говорю о другом. Рядом должен быть тот, кто позаботится о тебе, — уверенно заявил Яблоневый Мёд. Стол скрипнул, когда чиновник попытался придвинуться ближе. — Ты в столице не так давно, а до сих пор водишь дружбу лишь с юнцом Лепестком. На твоём месте я бы выбрал более надёжную опору…       Старая песня. Наилучший выход — притвориться глупцом.       — Я непременно последую твоему совету, как только представится случай, — заверил Морозный Кедр и попытался осторожно убрать руку, но широкая ладонь крепко стиснула запястье.       — Возможно, он уже представился, господин Кедр. — Влажные губы Яблоневого Мёда прижались к пальцам. — Твоя изысканная холодность давно не даёт мне покоя…       Угостить бы его лезвиями веера по горлу… Нельзя. Слишком много людей, и они недостаточно пьяны. Не меняясь в лице, Морозный Кедр понизил голос:       — Это не самое подходящее место и время, господин.       — Желаешь уединиться? — по-своему истолковал сказанное собеседник. — Изволь, уйдём вместе. Тебе наверняка понравится мой дом и вино, которое я держу для особых случаев. Оно гораздо лучше, чем это.       — Я уже не в том возрасте, чтобы продаться за дорогое вино и красивые вещи. Предложи их кому-нибудь другому — уверен, найдётся немало желающих, — отозвался Морозный Кедр и решительно высвободил руку из чужой хватки.       Яблоневый Мёд нахмурился, обдумывая сказанное. Несколько капель он сосредоточенно смотрел на него, затем отпил вина и странно усмехнулся.       — Ты знаешь себе цену, господин Кедр. Я уважаю это в мужчинах. Но набивать её так усердно — дурной тон. Можно прослыть заносчивым.       — Лучше заносчивым, чем жалким, не правда ли?       Точёные ноздри Яблоневого Мёда раздулись от гнева. Он раскрыл рот в попытке выдать достойный ответ, но потерпел неудачу. Разобиженный, чиновник вскочил из-за стола и поплёлся к выходу на террасу, расталкивая слуг. Кто мог подумать, что он окажется столь ранимым? Возможно, его досада в дальнейшем обернётся местью, но сейчас это, пожалуй, наименьшая из проблем.       Опустив голову, Морозный Кедр коснулся пальцами виска и устало прикрыл глаза. Лунная сфера, осталось продержаться от силы четверть чаши. А после — домой, под защиту надёжных стен, в тепло любимых рук…       — Молодость… — прокряхтел где-то рядом господин Панцирь. — Когда-то и я был таким… Выпей-ка со мной, уважь старика.       Отказать было бы неприлично, и Морозный Кедр покорно поднял чашу в знак почтения. Поднёс к губам, чтобы сделать глоток, но в последний момент замер. У здешнего вина всегда был такой… странный аромат? Слабый, едва уловимый оттенок затхлости мог бы остаться незамеченным, но тот, кто часто имел дело с ядами, распознает подвох.       В эту чашу явно подмешали что-то, чего здесь быть не должно.       Маленькие подслеповатые глаза Панциря о Десяти Щитках смотрели на удивление ясно. Сам он не спешил пить и терпеливо дожидался, пока это сделает собеседник. Вот оно что.       Морозный Кедр моргнул, искусно подделав промельк случайной мысли.       — Твоя тарелка вновь опустела, почтенный господин.       — Ничего, ничего… Сперва выпей со мной, — растерянно повторил старик, но его молодой сослуживец уже потянулся за рыбой, поставив чашу с нетронутым вином себе на колени.       Пока одна рука перебирала с помощью прибора куски рыбы, большой палец второй незаметно надавил на камень в перстне, открывая тайную полость. Оттуда прямо в чашу выпало крохотное белое зёрнышко. Вино помутнело, вспенилось по краям и опять вернулось в прежний вид. Под цепким взглядом Панциря Морозный Кедр неторопливо осушил всю чашу. Старый чиновник прерывисто вздохнул. Не слишком искусный из него вышел актёр.       Противоядие сработало, но отравленные пары ещё не выветрились полностью, и через некоторое время горло заполнил удушливый жар. Кровь прилила к щекам, дыхание участилось. Эти признаки легко было бы списать на опьянение, но дурнота накатила слишком резко. Проклятый старик! Смотрит и смотрит, жадно, словно только и ждёт, когда сосед замертво рухнет под стол. Кто он такой? Подосланный разбойник, что притворялся беспомощным, лишь бы подобраться поближе? Подкупленный врагами предатель? Или… один из злобных ликов таинственного ночного убийцы?       От этой мысли тошнота лишь усилилась. Опираясь на стол, Морозный Кедр с трудом поднялся и качнулся в поклоне, едва держась на ногах.       — Прошу прощения, господин Панцирь, я слишком захмелел. Вынужден попрощаться.       — Ступай, ступай, — довольно закивал тот.       Должно быть, решил, что Морозный Кедр уползает умирать в свою нору. Не дождётся.       Взгляд не сразу отыскал выход в скоплении мутных, непрерывно кружащих теней. Кто-то тронул плечо — кажется, даже позвал по имени, — но он стряхнул ладонь, точно букашку, и устремился к дверям. Воздуха не хватало. А ещё почему-то больно саднило в глазах.