Radical

| PART 1: VIS-À-VIS |

Всей кожей чувствую, как спадает нервное напряжение. Смрад растаял, смытый водой с неба, хвала ему. Вампиры ушли. Надеюсь, что они не плод любви кокаина и моего воображения… Я вспоминаю, что теории глюков противоречит стоящий за спиной без пяти минут подколёсный суисайдер, и разворачиваюсь к нему. — Эй, релакс! Всё уже путём. Голос звучит хрипло и неубедительно, наверное, я выкурил за день слишком много сигарет. Он мрачно и с недоверием блестит на меня глазами на полфизии. Потом отступает назад. Куда собрался?! Я сам с тобой ещё не договорил! Без обиняков хватаю его за руки и притягиваю к себе. Всё еще могу врезать в челюсть и доступно объяснить, почему выбегать на дорогу в такой сумасшедший ливень нельзя. Открываю рот, но замираю, поняв, что поведу себя как мудак последний. Он же дрожит от холода, промокший насквозь, испуганный, ему только что чуть дурацким колом брюхо не проткнули… Однако ещё и сопротивляется мне! Стоять! Не бойся, бллин, я просто до сих пор немножечко под кайфом. Даже кровососам не удивился и тому нищему тряпью, что на них было наверчено в три слоя. Да и он тоже не в дизайнерском бутике скупается, уж извините. Весь такой чёрный, высокий и тощий. Похож на гота с очень длинной чёлкой, налипшей на лоб, щёки и даже шею. Убрал её за уши, смотрю, смотрю на него… и шизею от недоумения. И страха немножко. Потому что мама, роди меня обратно, если с такой мертвенно-белой фарфоровой кожей он сам не упырь! Но какое моё дело, я сейчас сяду в авто и заверну наконец к своим воротам, до них какие-то вшивые двадцать метров осталось проехать. — Спасибо. Выдавил куцую признательность, надо же. А голосок-то у него ещё пониже, чем у меня будет! Однако… Почёсываю башку. От смерти под колёсами я его избавил? Избавил. От озверевших собратьев? А то. Надо бы порыться в багажнике на предмет горячительных напитков, он так продрог, что глоточек старого доброго «Джека Дэниэлса» разгонит по жилам его кровь и не более того. Нашарив пузатую бутылку в кармане походной сумки, на этой мысли я так и застрял. Разгонит кровь? А что если… не надо ему никакого спирта для сугреву, он сейчас бесшумно подкрадётся и сцапает меня, лоха поперечно-полосатого, за добрую душеньку… α^ Он зачем-то копался в багажнике. Ещё более двинутый, чем я думал. У меня физически нет времени на беседы с ним, даже из чувства благодарности. Я протянул руку, намереваясь проститься, и… Я знал! Знал! Подлый кровосос! Но я был наготове. Крепко огрел его по темечку бутылкой, она разбилась, да и хрен с ним, с пойлом, всё равно я за рулём. Только… только опять я маху дал. Ударил так сильно, что он свалился мне под ноги без сознания. Чёрт! Я одна сплошная неприятность. Ну что теперь попишешь. Полиция из-за нашего маленького инцидента не явилась на перекрёсток, медиков тоже никто так и не вызвал, а пожарные в дождь — да, чушь. Я не брошу его на авеню, на хрена я его тогда спасал от вонючих недоумков? Едва я отъеду, они устроят ему Варфоломеевские избиения младенцев или как там это называлось. Говорят, вампиров нельзя приглашать в дом. А я и не приглашаю: я нагло краду его у дождя. И даже без всяких усилий — поднял, как пушинку, и положил на переднее сиденье. Сколько же, интересно, килограммов в этих, на глазок, шести футах роста? Обязательно его взвешу. Если, конечно, не проснусь в скором времени с перерезанным горлом и осушенными венами. И зачем я такой добрый и отзывчивый болван? А, ну да, силу кривых рук не рассчитал. α^ Мать-перемать, голова! Голова моя, голова… Лучше бы я сдох, чем боль как от тысячи похмелий. Двух тысяч. Меня пытали молотком, что ли? Не понял, где это я. Но спасибо, что ещё понимаю, кто я. Это лучше, чем полузасыпанные ямы с пленными в Мёрсери. Правда, дрянь какая-то щекочется в нос, только бы не чихнуть… до сотрясения того, что осталось от мозга. Итак, прошло два часа, он открыл свои маньячные вампирские глаза. Это уже плюс. Не заметил ножа, приставленного к переносице, и я его нечаянно черкнул лезвием по щеке — а это уже минус… хм. Черкнуть-то черкнул, да только порез уже затягивается, я и глазами похлопать не успел. А все ли человекообразные комарики умеют такое проделывать с ранами? Что-то мне уже нехорошо. Съежившаяся печень подсказывает, что крестик, болтающийся на груди, — вещь прекрасная и необходимая в отношении других дохляков. И совершенно бесполезная против него. А в спальне, как назло, ни единой мало-мальски пристойной стеклянной бутылки с толстыми квадратными стенками, чтобы стукнуть его по голове ещё раз. α^ Я окончательно уверился в том, что мой спаситель сбрендил: бегает по комнате и эмоционально орёт. А комната неплохая. На спальню похожа. Судя по шизоидному орнаменту потолка — это его родная спальня. И если я распластан на кровати в его спальне, то это явно что-то значит. И после того, что он для меня сделал, это может означать только одно. — Прекрати истерику. Ого! Он приподнялся с постели на локтях и смерил меня странным взглядом. Печёнка, визжа, сорвалась и куда-то сбежала. Сосать кровь ему придётся из какого-нибудь другого места. Но я так просто не сдамся. На подоконнике виднелся одинокий цветочный горшок. Не ахти какое оружие, но если я с первого раза попаду… α^ Должно быть, я пролежал в отключке довольно долго, потому что отогрелся до последней клетки. От промокшей одежды меня избавили, как бы так помягче… от всей. И под одеялом хорошо. Ну, не считая того, что автомобильный сумасброд запустил в меня комнатным цветком. Я с лёгкостью поймал горшок, к счастью, не запачкав землёй кровать, и поставил на пол. Кровать пачкать нельзя ни в коем случае, что он себе думает, я ещё должен отдать ему долг. А поскольку платить нечем, придётся отдавать натурой. Иначе зачем бы он меня раздел догола? Боевые снаряды закончились. Белого флага у меня нет, прощаться с жизнью страх как не хочется, а он ещё растягивает мне пытку, садюга, не торопится приступать, только глазами блесь-блесь… и зубами белоснежными, ух-х. Акулы плачут от зависти. α^ Всё в моей теории о честном обмене секса на убежище прекрасно, но… почему у него такой затравленный вид? Я, конечно, понимаю, психические расстройства, и шизофрения прогрессирует. Но не до такой же степени, чтобы жаться к стене и тихонько скулить! Он что, вообразил, я буду?.. Ой, дрянь, я даун покалеченный. — Малыш, послушай, я не змея, жалящая тех, кто пригрел её на груди. — Ты Нежить! — Только если сильно разозлюсь. — Я уже приложил максимум усилий, чтобы довести тебя! — Нет ещё. — «Ещё»? Играешь со мной, да? Издеваешься! — Ладно, как тебе угодно, только не ори. Я некоторое время тупо отдышаться не мог. Пялился на лихо полетавший и выживший цветок, вспоминал, как сорт называется. Драцена или каланхоэ? Откуда оно на подоконнике? Мать, наверное, принесла. Не люблю я вообще комнатные растения. Так, ну не психовать же теперь ещё и на них. Притих, усмирённый не столько его спокойной речью, сколько молчанием. Если не считать чрезмерно хищных глаз, для упыря — возможно, голодного — вёл он себя прилично. Резких движений не делал. Я подобрался к постели чуть поближе и неуклюже выдал: — Давай хоть познакомимся. Санктери. Ботан. Программист по профессии. — А имя у ботана имеется? — с усмешкой спросил он, чуть не заставив меня снова задёргаться. Потому что зубы, зубы… Акулы всё еще лежат носом в сопливые платочки. — К-кси. То есть Ксавьер. А ты? — Колледж не оканчивал. Бомж по профессии. Ангел. — Что? — я не понял последнее. — Имя есть такое. Пять букв, два слога. И ни грамма смысла… И тут меня окончательно отпустила паника, противная тяжесть в животе исчезла. Захотелось сказать что-то до смерти умное, красивое и обязательно впопад, но я, хоть убей, не мог ничего придумать. В его словах, простых и коротких, прозвучала плохо скрытая горечь, даже презрение какое-то к себе, тонны его. Вот так неожиданно чуть не сбиваешь кого-то на дороге, вырубаешь, приволакиваешь домой, ругаешься, а потом просыпается нездоровое любопытство. И хочешь знать о нём всё. Чувствуешь себя угловатым и бестолковым придурком. Я всегда был лузером, потому что не умел складно говорить и принимать обтекаемую форму. А он… он какой-то не такой, как надо. Худо-бедно я рассмотрел, что не будет он жрать из меня кровь, не будет пакостить. Но всё же я полный кретин. Он ведет себя слишком вежливо и принуждённо, его что-то сковывает. Что? Что я проворонил? Не извинений же он ждёт — я его спас вообще-то! Ладно. Он не признается, а до меня доходит, как до жирафа. Если вообще доходит. Надо отвлечься. Покурить. α^ Я его смутил. Не знаю, насколько не по вкусу ему пришлось знакомство с потусторонним, но держится он неплохо. Ни единого вопроса о вампирах-преследователях не задал. Ушёл с сигаретой на балкон, а я остался валяться в спальне. В его постели уютно, лениво, покойно, как у себя дома, и вставать не хочется. Разобравшись в его поведении, мысль о каких-либо долгах прогнал. Он хоть и сдвинут по фазе, но абсолютно бескорыстен. Вот только неужели так обязательно было снимать с меня трусы? Неужели они тоже промокли? — Ангел. α^ Моё имя так застенчиво слетело с его губ… Почему ты дёрганый и перепуганный, детка? Это Интернет виноват? Жизнь в виртуале? Или ты никогда не ощущал на себе прямых пристальных взглядов, не знаешь, как себя вести. — Что? — Нет, ничего. Ну не получается у меня сказать, что я зашёл в тупик! Сейчас он здесь, а утром — уйдёт, это ведь нормально, в порядке вещей. Но я расчувствованный болван, который больше не хочет отпускать его на все четыре стороны. Если ему негде жить. Если он смылся от своих… чем-то насолил им. Если он в бегах. Преступник или… Да какая разница. В конце концов, если дождь подкинул его именно мне. И если я чудом не переехал его машиной. И если я хочу, чтобы он дальше жил и дальше отращивал свою нелепую чёрную челку. — Мне с утра рано вставать. α^ Ксавьер отвёл меня в ванную. Их у него на этаже четыре штуки. Я принял душ быстрее и вернулся раньше его. Мне было интересно, будет он выгонять меня из своей комнаты или сам уйдёт в другую. Я очень боялся не найти его в доме и чуть не расплакался от облегчения, увидев Ангела клубком лежащим под одеялом. Единственный живой (это каламбур?) экземпляр вампира, и тот был бы мной упущен по редчайшей глупости. α^ Он натянул длинную шёлковую рубашку, не ночную, а самую обыкновенную — и скользнул к себе в постель. А ещё ко мне в постель. Мне какую-нибудь пижаму так и не предложил. Он точно не смеётся надо мной? И не дразнит? Желание заняться с ним сексом накатило уже без всякой связи с долгом. Смотрю на его целомудренно сложенные губы. Программист, ботаник. Мне даже не о чем с тобой поговорить. Я ничегошеньки не знаю о компьютерах. — Спокойной ночи, Ангел. Если ты не умеешь спать по ночам, то есть если вампиры не… — я в десятый раз проклял своё косноязычие. — Короче, просто закрой глаза.