| Part 2: Tale of foe |
— Я могла бы догадаться. По твоему смазливому лицу хотя бы, — она с отвращением убрала тарелку подальше от себя. — Зачем ты признался? Думать, что Фрэнк не трахает никого, было намного легче, чем… — Я не видел женщины красивее вас, Минерва. И он не променял бы вас на другую. — Да, разве что на «другого», — она встала из-за стола и величаво приняла предложенную мной руку. Гордо поднятая голова — это наше всё, похоже. Я не заметил на её вычурном красно-зелёном платье ни единой складки, а пока разглядывал, дважды поддался искушению задержаться подольше на декольте. Корсеты — такая удобная штуковина… особенно когда леди намного ниже ростом. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать, — пробормотал я, ожидая в ответ какую-нибудь язвительную шутку. — Ещё меньше, чем я полагала. Моей дочери двадцать один. — Дженнифер? — Джен. Ты знаком с ней? — Мельком видел, — я снова вспомнил свадьбу Мориса и подавил неприятные ощущения в желудке. Почему всё оказалось так нелепо связано?! И только Ангел выпадает из общей схемы. — Она очень похожа на вас, леди. — Прогуляемся в мой сад, Ксавьер, — мягко произнесла Минерва, крепче обвиваясь вокруг моей руки. Значит, комплимент ребенку действует. Растопит сердце самой высокомерной матери. Запомню на будущее. — У тебя есть девушка? Или, может, парень? — Второе, — осторожно ответил я, прикидывая, какое лицо сделает Блак, если мы пройдем слишком близко — и какое лицо сделает Минерва, если он подарит мне обещанные фельдмаршалом цветы. — С девушкой я никогда не был. — Не встречался? — Встречался. Но вы ведь поняли, о чём я. Как ей это понравится, интересно? Судя по закушенной губе, я немного перестарался. — Вот как… А почему? — Минерва повернула ко мне голову, но я за каким-то хреном опять уставился в её глубокий вырез. Она так медленно и глубоко дышит. Не оторваться. — Что «почему»? — Но ты ведь понял, о чём я. — Леди, вы заигрываете со мной? Вам ведь… — А может, ты со мной? А мне ведь уже сорок. Я резко остановился, преграждая ей дальнейший путь, и она как-то сама оказалась прижата ко мне. Своей… м-м… грудью. Той самой, которая тяжело вздымалась в довольно тесном корсете. У меня что, крыша едет?! — Леди, вы меня в чем-то подозреваете? Обвините прямо тогда уж. — Боже упаси. Не нервничай так, юноша, — её легкая снисходительная полуулыбка меня очаровала. — Я просто скромно подумала: если тебя хватило, чтобы пленить моего супруга, то, может быть, в тебе есть ещё что-то кроме симпатичного личика и крепкой задницы. Какие словечки. А я доверчиво проглотил наживку, как болван последний. Но теперь не стану парировать. Отстранился от неё и пошёл рядом. Минерва едва держится за мой локоть кончиками пальцев. Почему это так невыносимо? И приятно, и бесит. — Не играй со мной, — тихо попросил я, когда мы поравнялись на дорожке с Чарльзом: он ждал меня с охапкой синих (ну почему всегда синих?!) роз. Но, наверное, я поразил его своим появлении в компании Минервы слишком сильно. Он так и остался стоять, разинув рот и глядя нам вслед. — Твой хахаль уже поступил в океанариум в нескольких заколоченных ящиках в числе остального дневного рациона для тигровых акул. А ты? Всё ещё хочешь смерти? — Зачем давить и запугивать? Я не боюсь ни чёрта, ни бога, ни Фрэнка, — теперь она замерла сама, у какого-то розового куста. Наклонилась к одному душистому цветку в центре, глубоко вдыхая аромат. — Лучше подержи меня, — она слепо протянула назад руки, нашла мои и положила себе на талию. Талия у платья была завышена. Сразу над своими пальцами я почувствовал её грудь, под действием силы тяжести стремившуюся вырваться из корсета. Минерва потянулась к другому цветку, отклоняясь от меня всё дальше. И мне пришлось сжать её. И задохнуться. — Леди, на нас смотрит Блэкхарт, — я попытался выпрямить её, но Минерва рассмеялась. А её грудь при этом… бля… — Пусть смотрит. Надеюсь, мужу будет любопытно послушать его доклад о сегодняшнем дне, — она, кажется, нашла, что хотела, и сорвала с куста маленький бутон, с зеленовато-белыми, фактически прозрачными лепестками. — Жаль, изумрудных сортов роз нет. Возьми, это тебе. Очень похоже. — Я молодой и зелёный? Вы правы, похоже. — Нет. Это ты в прошлом. Недалёком, — она выпрямилась одним гибким движением и запрокинула голову назад, мне на плечо. — И я очень завидую тому, кто распустил бутон. Что за разговоры? Ещё и таким тоном. Закрыл бы себе уши, но я все ещё её держу… обнаружив самую великолепную точку обзора под корсет. — Чего ты хочешь от меня? Я ведь всего лишь марионетка с симпатичным личиком и крепкой задницей. — Извини. Ты обидчивее, чем показался вначале. Давай вызывающе одетая старушка поедет на шоппинг, успокоит нервы, купив тысячный комплект сексуального нижнего белья, а когда вернётся, покажет тебе его. — На себе? — Могу и в упаковке. — А на себе? — А на себе могу ничего не показывать. — Тогда зачем ездить? — Чтобы чувствовать себя увереннее, раздеваясь перед тобой, дурачок, — её смеющиеся глаза в тонкой сеточке морщин окончательно потеряли надменность. И стыд. Минерва потёрлась щекой о мой подбородок. Мне почему-то стало казаться, что я сплю. — Ты же только что потеряла любовника! Его убили. И не самым естественным способом. — Ксавьер, ты ещё не забыл, кто я? За двадцать с лишним лет супружеской жизни я привыкла к Фрэнсису и всем его проявлениям. У него отличный вкус, почему бы не воспользоваться хоть раз шансом разузнать подробнее, чем и кем заняты его мысли, раз мне там больше нет места, — она довольно закрыла глаза, мягкие губы коснулись моей шеи. Мда. Вчера я переспал с фельдмаршалом, сегодня, возможно, пересплю с его женой. Что будет завтра? Жизнь хочет превратить меня в циничного разрушителя собственной души. Ангел… мне совестно думать о тебе. Если ты не отвергнешь меня, то я сам себя уже презираю и гнушаюсь.* * *
Блак мелко дрожал от злости. Молокосос позволяет себе такие вольности, за которые фельдмаршал должен был бы его десять раз сгноить в самом паршивом застенке. Его заигрывания с Минервой не просто приводят в бешенство, но ещё и смертельно бьют по самолюбию. Санктери так легко удалось завладеть вниманием несравненной женщины! Той, на которую он сам никогда не дерзнул бы поднять глаза, не допустил бы самой мысли добиться её. Кси очаровал Минерву, ту самую Минерву, которой он втайне поклонялся в течение долгих-долгих лет. Ещё с момента, как сам познакомился с ней, а потом познакомил Фрэнсиса. Чарльз прекрасно знал, что молодая, умопомрачительно красивая аристократка не выберет простого солдата. Будущий фельдмаршал, равный ей по крови и статусу, — единственная возможная партия. Но зато её выбор позволил Блаку остаться рядом. На почтительном расстоянии, но ближе, чем кто-либо другой мог дотянуться. И вот она идёт к особняку, плавной королевской поступью, блестящие чёрные волосы, как обычно, собраны в тугой узел и скреплены японской заколкой, но несколько непослушных локонов выбиваются, спадая на лицо. И на устах играет озорная улыбка пятнадцатилетней девчонки. Минерва проходит мимо, а он роняет охапку злополучных роз, потому что её серые глаза… никогда они ещё так не горели. Обречённостью и горьким торжеством. Сама мысль о том, что он подчиняется приказу фельдмаршала и медленно убивает её, невыносима. Но ещё невыносимее становится сейчас, когда Блак понимает, что Минерва уже знает всё. Ненавидит его, смеётся над ним. И беспечно радуется жизни, её последним моментам. Объятьям и поцелуям белобрысого сосунка. Ксавьер отнимает его мечту, как уже отнял у армии Фрэнсиса. Чёрт возьми, как же убрать этого опасного мелкого выродка? Из жертвы он давно превратился в проблему. Какую смерть ему ни выбери, Конрад обвинит Блэкхарта и приговорит. Замкнутый круг. Чарльз тоскливо проводил глазами аппетитную фигурку в корсете и стал озираться, в какую же сторону по саду ушёл Кси. Ксавьер тем временем встал непосредственно у него перед носом и наслаждался потерянно-пришибленным видом майора — секунды две или даже все десять. Наконец, Блак заметил его и открыл рот, сказать… неизвестно что сказать: белокурый упырь всё равно опередил. — Закончил ворон считать? Чарльз, пора — вези мне доктора Лиама. И не мешкай, ты должен вернуться раньше госпожи Конрад. — Почему это? — Блак скрипнул зубами, сдерживая утробный вой. — Потому что я так сказал. В отсутствии Фрэнка слушаться будешь меня, ясно тебе? — Кси властно выставил вперед руку, и майор, уже почти бросившийся на него, остановился. — Учти, если ты опоздаешь, ничего особенного не произойдёт: наказания и выговоры по части твоего генерала. Я же… просто уединюсь с леди в одной из спален, и ты даже сразу догадаешься — в какой.* * *
Δ^ Мы ввалились в кабинет Фрэнсиса, целуясь на ходу как сумасшедшие. Он постанывал мне в рот, требуя, чтобы я засасывал язык. Жёстче. Интересно, это Ксавьер раскрутил его до полного неистовства? Морис прикипел к креслу для гостей, ни жив ни мёртв, и даже смотреть на нас боялся. Трусливый шакал. Я бросил Конрада на стол и сам запрыгнул сверху, полюбоваться его пылающим лицом и опухшими губами. Прекрасен, прекрасен, извращенец чёртов. Читаю в его глазах желания, одно краше другого. Надо же было так напиться! Δ «Серафим преступно медлит, наслаждаясь моим голодом и беспомощностью. Он кусал мне губы, но мало, ма-а-ало. Садист! Или это я такой ненасытный стал, разбаловавшись малышом. Он оседлал меня, несильно придавив к столу. Знаю, что не будет никакого продолжения, но иллюзия слишком яркая, а возбуждение не притворно. Обнял Дэза за шею, путаясь в густых красных волосах, притянул ближе, ближе к лицу. Поцелуй, ну поцелуй меня ещё хотя бы раз!» Δ^ В голубых глазах теперь неприкрытая мольба. Я в растерянности. Ему что, так нравится моя физиономия фрика? Многочисленный пирсинг и микросхема во лбу? «Венец» моего страстного идиотизма в период, когда я больше всего убивался и сох по Кси. Эх. Хрен с тобой, Фрэнки. Δ Фельдмаршал чуть не рассмеялся от удовольствия, когда Дезерэтт, сжалившись, рухнул на него всей массой тела. Непомерную тяжесть крыльев Конрад прочувствовал на себе, когда затрещали рёбра, но ему плевать, в безумном порыве он хочет одного — вырвать у серафима ещё немного жестокой нечеловеческой ласки. Укус за укусом, стон за стоном, с кисловатым привкусом металла на языке, горячий вздох-вскрик и пульсация боли в шее, снова острые клыки, глубоко впивающиеся в плоть, нежные губы рвутся, а падший упоённо слизывает с них кровь… Когда они неожиданно сели ровно, раскрасневшиеся, стараясь отдышаться как можно скорее, Морис непроизвольно икнул в испуге: тяжелый немигающий взгляд Дэза пообещал ему длительную и крайне болезненную расправу. Фрэнсис же заулыбался и проговорил вполне обыденным тоном: — Ну здравствуй, зятёк. Ты хотел меня видеть? Ещё вчера, я помню. Извини, времени не нашёл. Знаешь, у меня и сейчас времени немного. Так, может, ты скажешь мне, зачем пожаловал? Морис при всём желании не смог бы выдавить сейчас ни слова. Да он и не пытался. При повторном вопросе он замычал и затрясся, вжимаясь в кресло, в мягкую спинку и в деревянные подлокотники. — Ладно, так и быть, я скажу за тебя, — фельдмаршал слез со стола и приблизился к нему. Рассмотрев абсолютно круглые от ужаса глаза топ-менеджера, бросил с жалостью: — Ты похож на свинью, которую привели на бойню. Ей так страшно, что она не визжит, даже хрюкать не может. И ты — жалкое отродье, чуть не обделавшееся в штаны — смеешь предъявлять свои права на чужую собственность? Тянешь грязные лапы к мальчику, которого не посмел тронуть до его совершеннолетия, потому что кишка тонка? А ты точно не обосрался, Морис? Знаешь, я никогда не интересовался личной жизнью своей дочери, а вот стоило бы. Теперь раскаиваюсь в этом — ты не знаешь почему? Да! Я разрешу тебе уйти отсюда живым, если ты сегодня же подашь документы на развод. Живым, Морис… но я не сказал, что невредимым. Дэз, — он с нежностью оглянулся на серафима. — Мне кажется или мистеру Греноверу больше не пригодятся его яйца? — Уверен, они ему совершенно ни к чему, — Дезерэтт степенно обошёл вокруг кресла помертвевшего до пепельного оттенка Мориса и встал рядом с фельдмаршалом. — Но, Фрэнк, у нас нет хирургических инструментов, — он вздохнул в притворном сожалении и обвил Конрада за талию одной исполинской ручищей. — Но мы ведь и канцелярскими ножами справимся… — кровожадно протянул генерал и перевёл взгляд на ширинку штанов гостя. Тот заскулил. — Так ведь? А Морис нам поможет.* * *
Майор колесил по Нью-Йорку и битый час не мог дозвониться Конраду. Как прошла встреча с президентом? Неужели что-то случилось? Что-то хреновое… А он не посмеет нарушить приказ, ведь если всё в порядке, Фрэнсис повесит его. Ну, а если нет?! Телефон упрямо молчал, и ответы на вопросы взять было неоткуда. Он добрался до нужного перекрёстка, ещё раз сверил адрес дома с написанным на бумажке и постучал в дверь. — День добрый, вам кого? — рослый небритый мужик, отворивший ему, как-то не вязался с образом хорошо одетого и воспитанного психотерапевта, сложившимся в голове. Блак нахмурился. — Вы… Лиам ван Хельм? — Вполне возможно. А зачем он вам? — Вы врач? — Смотря что вы хотите лечить, — он широко улыбнулся. — Обычно меня вызывают, когда другие лекарства уже не помогают. — Меня прислал Ксавьер Санктери… — Так что ж вы сразу не сказали! Едем, только саквояж с инструментами возьму, — он загремел ключами, потом достал из-за зеркала прихожей плоский чемоданчик. — Разве психологам нужны инструменты? — О… — врач таинственно поднял глаза к потолку и незаметно выбросил из чемоданчика визитную карточку на имя Джонатана Бакстера. — Ещё как нужны.