“Daemon Institoris 03.11.1987 — 09.09.2001”
— Значит, сегодня десятая годовщина, — прошептал Эрик, касаясь светлых крыльев статуи. — Мы не принесли цветы… — Он не любил цветы. Только меня и героин. Ах, ещё это, — Энджи вынул из кобуры пистолет. — Вот его и оставлю. Он опустился на колени и бесшумно возложил на могилу оружие. На чёрный ствол шлёпнулась увесистая капля крови. Две, три… Я с беспокойством подумал о грозе и ливне. Лучше бы дождь пошёл уже, лучше. Чем его бордовые слёзы. — А никто не заберёт? — Эрик встал на колени с ним рядышком, и я в каком-то ужасе посмотрел на их опущенные темноволосые головы. Почему они такие похожие? — Не посмеет. Испугается. Эту могилу стерегут бесы, к ней никогда не подойдут близко. Они прижались друг к другу, плечо к плечу, и я внезапно почувствовал себя лишним. — А по ночам? — А ночью я был здесь лишь раз. Его ангел-хранитель светился красным, могила была разрыта и залита до краев кровью. Но Демон не приходил. Ему закрыт путь на землю. Осталась только эта кровь. Та самая, вытекшая напоследок из его порезов. — Radical? — я услышал тяжёлый вздох. Они обернулись синхронно, и Эрик сумрачно улыбнулся мне. — Спасибо. — За что? — я оторопел от удивления. — За то, что подобрал меня. — И меня… — эхом повторил Ангел. — Ты нашёл нас. Ты собрал нас. Благодаря тебе я нащупал красную кнопку. И мы взорвём этот чёртов мир. Скоро, малыш. Скоро… — В день пробуждения Зверя, — я сглотнул. По телу разошёлся колючий холодок. — Сегодня?! Сейчас? Сейчас… Он поднялся и соединил мои руки со своей и с рукой Эрика. Тотчас же с благосклонных небес ударила молния, ударила прямо в центр нашего треугольника, не могу поверить, что такое возможно. Всего в полуметре от меня! Её вспышка пронеслась перед глазами, я ненадолго ослеп. Сердце защемило в тоске и ужасе. Почувствовал всей кожей дуновение изменившегося воздуха. Он закручивался в смерч, и это вращение ускорялось. Резкий запах озона опалил ноздри, раздразнил лёгкие… Я хотел кашлять и не мог. Ладонь Ангела сжалась крепче. А потом прогремел гром — такой, что в голове всё загудело и затрещало, последние мозги разворотило. И мои давно копившиеся страхи вылились наружу. В дикий пронзительный крик. — ЭНДЖИ, А ЕСЛИ Я НЕ ХОЧУ?! Если… — теперь уже по щекам быстро заструились слёзы, — если мне всё-таки хочется жить — жить с тобой! — в этом чёртовом мире? Как в сказке. Долго. И счастливо. Слова как с обрыва в чёрную бездну покатились и ухнули без возврата. Оглушительно громкая тишина в моих лопнувших барабанных перепонках. Или во всех взорвавшихся мирах? Я проиграл, а зло восторжествовало, никто не преуспел, все опоздали, опоздали… Конец всем сказкам. Конец всему. Но мои слёзы — горячие, медные и очень солёные — затекли в рот, беспрепятственно. И прикосновение, я же по-прежнему чувствовал. Руки — об руку. Сильнее, двойное пожатие. Они не отпустили меня. И мы… не растворились во мгле и фиолетовом дыме, остались тремя черепками чего-то единого, но не страшного. Не возрождённого. Значит, можно открыть глаза? И понять, что… Великая гроза началась без нас. Обрушившийся на кладбище ливень со шквальным ветром был неприятен, травмоопасен, но не смертоносен. Большие синие глаза Ангела под отяжелевшими ресницами серьёзно смотрели на меня, а я подслеповато моргал, почему-то радуясь непогоде. И тому, что с его лица исчезло выражение особенной сатанински жестокой радости и торжества. Значит, и правда всё? Апокалипсиса не будет? — Ты заставляешь меня отменять конец света? — джокер прищурился и встряхнул длинными мокрыми волосами. — Ну, давай хоть в театр сегодня сходим. Раз представление не удалось. Пойдёшь с нами, Эрик? Конечно пойдешь, куда ты денешься. Нет, я всё-таки подохну. Не от страха, так от облегчения. Смеюсь, утирая свои истеричные неостановимые слёзы, редчайшая глупость под проливным дождём, но мне же можно, я его бестолковый сисадмин, и блондин, и ботан, и что там ещё… Эрик Конрад обнял меня за плечи, а хренов демон, небрежно жонглирующий моей судьбой и судьбой мира, шлёпнул меня по заднице и развязно прижался к губам — мокрым и дрожащим. — А что мне будет за хорошее поведение? — бархатный шепот редчайше низким голосом, специально, чтоб меня развезло и голова закружилась. — Всё что захочешь… — неуверенно ответил я, подозревая подвох. — Год ходишь нагишом по дому, — он лукаво положил руку мне на левое бедро. — Или месяц живешь без компьютера. Выбирай? — Я, пожалуй, согласен побыть без одежды. А… во втором варианте сервер не считается? — К серверной даже запрещено подходить. Также нельзя брать в руки коммуникаторы, касаться нетбуков или упоминать обо всём этом барахле в разговорах. — Ангел, это самый ужасный выбор, который мне когда-либо приходилось делать! Садист… — Мне за тебя выбрать? — Нет! Я буду ходить голым. Год. Ты доволен? — Очень. Очень и очень… — он поцеловал меня ещё раз, заставив голодно застонать и очень постыдно возбудиться, затем повернулся к могиле. — Попрощаемся с моим братом. Цикл “Radical” на мне таким образом обрывается. Если есть желающие опротестовать это решение, пусть сделают шаг вперёд и скажут громко и чётко. Дураков не нашлось. Мы побежали с кладбища рысцой, шлёпаясь в лужи и измазываясь в грязи по уши. Я влез в машину, продрогший до костей, и прильнул к Эрику. Он был почти такой же холодный, как я, но сияющий. Ангел сел за руль, и мы рванули. Когда-то я уже ездил домой в ливень, который точно так же хлестал, как сумасшедший. Не знаю, проклинать себя или радоваться, что той ненастной ночью я унюхался кокаином в хлам. Но скромно рад, что теперь в бардачке живут только очки, перчатки и техпаспорт. — Дорогой? Эндж чуть повернул голову, посмотрев на меня в зеркальце заднего вида. — Если кто-то внезапно бросится под колёса, когда мы почти подъедем к дому, не важно кто… Большая просьба — не останавливайся.~~~ End ~~~
/04.10.2007 — 20.11.2011/