| PART 1: VIS-A-VIS |
Я покривил душой. Ну какие бабы? Мне нужен парень. Для того чтобы кольнуть Ангела? Вызвать его ревность, заставить беситься. Не знаю, зачем ещё. Глупо, по-детски, упрямо… и ни к чему хорошему не приведёт. Но я уже набрал номер, а бойкая барышня-администратор принимает заказ: — Агентство „Nocturnal Models“, меня зовут Катарина, я слушаю вас. — Я… — Господи, куда я ввязываюсь? Чайник мне на голову. Язык деревенеет и отнимается. — Мне нужен… бллин, — и тут мозг заработал как часы, — юноша восемнадцати-двадцати лет, хорошего роста, худощавый, с длинными волосами и длинными ногами. Нежные черты лица, брутальные манеры, низкий голос, абсолютно бесстыдный, но без грубости. Оплачу на месте, отдам любые деньги, если у вас такой есть. На всю ночь. Доставить на Вторую Парковую авеню, дом третий. Я перевёл дух, меньше всего ожидая услышать в ответ это: — Модель прибудет по адресу в течение часа. Вы выбрали расчёт наличными, подтверждающий чек придет вам по почте завтра после часу дня. У вас есть какие-то особенные пожелания? — Я хочу, чтобы он выглядел… экстравагантно. Необычный цвет волос, пирсинг, татуировки, шрамирование, что угодно. Неформальная одежда. Чем страннее, тем лучше, но не полный фрик, без фанатизма, понимаете? — У нас есть именно то, что вам нужно, — мне чудится, или она улыбается на том конце провода. — Вы незабываемо проведёте время. Спасибо, что воспользовались службой развлечений „Nocturnal Models“. Приятной ночи. И всё. Я сижу, бессмысленно рассматривая трубку, она тихонько гудит, и маленькие трансформаторы вторят ей у меня в затылке. Зачем я сделал этот злополучный заказ? Неужели я без лишних глупостей не мог додуматься, что останусь только с Энджи? И отдамся только ему. Потому что он — самый бесстыдный, брутальный, нежный, кукольный и длинноногий… с пирсингом и с татуировками, кстати (не скажу, где они, сам стесняюсь). Бессильно вздыхаю — теперь-то что? Отменять заказ? Но кроме сожаления есть ещё и любопытство: кого мне пришлют? И на что это будет похоже? С такими нескромными губозакаточными запросиками. И, может, Ангел, я и он… Во рту пересыхает, а зрительные галлюцинации уносят куда-то в порочную синеву. Так больше нельзя. Жерар, где ты?! Водки мне! Водки! α^ Я меланхолично катался на качелях в саду, прогнав все мысли и боль, которую они несли… когда он позвал меня. Спираль моей двойной получеловеческой ДНК развернулась, я замер, пронизанный смертью на короткий, совсем короткий миг, когда вечность разломилась пополам. Растерянно вдыхаю тёплый вечерний воздух, но он больше не тёплый, мороз продрал по коже, сорвав с меня ауру покоя, Леденящее душу прикосновение ещё здесь. Но щадит, лишь намекая на забвение, которое может подарить. Наконец оно отпускает, уходит прочь. Замирает эхом где-то за этим исполинским городом. Он снова произносит моё имя, уже без смертоносной мощи, со страстью, а его странно завлекающие глаза, сверкнувшие из густой листвы, окутывают меня обожанием. Просто и искренне, открытым текстом, без обиняков. Дежавю. Но где же я видел тебя, не припомню. — Ты ещё краше, чем представлялся во снах. И этот шёпот… Нет, это уже руки. Обвивают, смыкаясь на груди. Рождая тоску. И ты легко проникаешь в мой разум, закрывая мне глаза и за меня прикусывая губы. Зеркало. Тебя я видел в зеркале, в ускользающий миг откровения. Ты показался и исчез — намекнув, что ты возвращаешься. Что ты уже вернулся. Демон? — Не Демон. Ладно, не Демон. — Тогда кто же ты? — Не считаешь, что будет слишком просто, если я сам скажу? Он тонет в моих волосах, а я тону в его голосе, и самообладания не хватает признаться… в том, что он очень силён. Невероятно силён. И сила Демона где-то рядом даже не гуляла. — Почему я не боюсь? — Кровь, рождённая из крови короля, не боится ничего. — А кто король? — Слишком много вопросов, но простых ответов на них нет. Думай ещё. Красная смерть? Судорожно я уцепился за ниточку, единственную, оставленную мне перед её уходом. — Ты следил за мной? — Не всегда. По роду деятельности мне оставалось мало времени на личные дела. Но я старался. Не упускал из виду. — Звучит как оправдание. — Это и есть оправдание, Ангел. Зачем тебе оправдываться передо мной? Если ты пришёл со стороны ночи, облитый горечью старой затхлой вины, в шлейфе взорвавшейся сверхновой, покрытый тысячью острых игл, а великая Тьма — твоя скромная служанка, и под ладонями тают континенты и островки человеческих душ. И я чувствую себя жалкой песчинкой, уносимой дыханием могучего ветра в море. Ты плачешь? Всесильный злой дух. Ты согрешил, как и хозяин Ночи, и сама Ночь, как грешили все… Грешил ли я? Я помню лишь руку Правосудия и его Весы. — Я поражён, - произносит он, и гордость меняет его великолепный голос, зажигая глаза чуть приглушённым зелёным светом. Полупрозрачное лицо обретает вполне земной фарфоровый оттенок и выдает мне командора десяти легионов ада. Демон земного порока, не ты, а я поражен. Ты никому ещё не показывался в столь хрупком женственном обличье, но почему же я не могу вспомнить твоё имя? — В тебе астральный свет смешался с духом Нежити и подавил его. Ты достоин уйти к Творцу на небеса, забыв о дьявольском происхождении, и рядом с ним вершить суд, наказывать… таких, как я. — А если я не хочу? — мне не нужен ответ, он ясно читается в уголках тёмно-красного рта, тяжелая улыбка гипнотизирует, не отпуская, заставляя смотреть и смотреть в глаза титанической силы, и чувствовать. Родство. — Тогда ты останешься на земле. А я буду с тобой. И Ксавьер, которого медленно сводят с ума сладость и горечь вожделения, тоже будет с тобой. Он ведь твой. — Так это ты! Сжигаешь его на костре похоти! — И ты. Сущность носферату рвёт его на части, заставляя метаться в выборе: остаться гордым и одиноким или пройти через позор совести и насытить этот голод. И что он выберет? Сатанински узкие зрачки мерцают сдержанным весельем. — Уже выбрал.* * *
— Жерар, я сам! — я бросился к двери, обогнав повара. Сердце на секунду очутилось в желудке, а губы задрожали. Тот, кто даже не подумал представиться или сказать хотя бы одно слово, переступил порог и, запрокинув голову, принялся изучать убранство моего дома, был… он… Он был не просто хорош. Всё его естество кричало о том, какой я счастливчик и какое бесценное сокровище попало ко мне в руки. Наглый многообещающий взгляд, неровная походка, покачивание бёдрами, это всё да, да, я заметил, но мельком, а сначала… Не рыжие, не огненные, не золотистые — а красные, ярко-красные, безумно красные волосы, беспорядочно заплетённые в дреды, но не полностью, к счастью: половина шевелюры роскошным кровавым водопадом свисала почти до попы, обтянутой узкими, ниже любых приличий, серебристыми штанами. Бллин, во что он одет, у меня же в башке не укладывается! Нет на нём ничего, по сути: сетчатая чёрная футболка нарочно или нечаянно разорвана на одном плече, тяжёлые ботинки с высоким голенищем (любовно выбранные и купленные явно в каком-то фетиш-магазине для панков и киберов, словом, примерно там же, где скупался мой упырь) крепко роднят его с полом. И венчает эту несуразицу небольшая микросхема, намертво приваренная к бестолковому лбу. Всё-таки фрика прислали. Но до чего красивого, мать мою за ногу! Еврейскую! Когда он подошёл и встал между мной и Жераром, я понял, что в нём должно быть больше двух метров роста, и даже оробел малость. И как я с таким в постель, простите… — Меня пригласил Ксавьер Санктери, — он вопросительно выгнулся в сторону повара, и я скрыл усмешку. Ну разумеется, заказывают такого парня обычно экзальтированные толстые готёлки — редко, правда, ведь не всем повезло с папочками-миллионерами — или мужчины в годах, лысые, потные, с одышкой, которым не хватает в обычной жизни остроты. Не в обиду французу, он у меня классный мужик. Хотя, может, я здорово ошибаюсь. Но тогда почему МОЙ заказ так внимательно смотрит на Жерара? — Это — мессир Санктери, — коротко бросил повар и вернулся на кухню замедленным шагом. Выражение его каменного лица мне не понравилось. Нет, Жерар, я не думаю, что все куплю за деньги. Да, Жерар, я все-таки решился на проститутку, я даже привыкаю к мысли о товарно-денежном выражении любви, и Ангел сыграл в этом не последнюю роль. Но осуждать меня легко… Красноволосый мальчик-модель по вызову смотрит уже на меня, и на его лице почти не остаётся первоначальной наглости. Кажется, он удивлён. Чем? Тем, что я молодой и симпатичный, но моя русалочья причёска не сочетается с рубашкой и брюками от делового костюма? Или тем, что я не похож на тех, кто довольствуется купленным сексом, или, по крайней мере, — не с мужчинами? — Выпить хочешь? — бросил я небрежно и, секунду поразмыслив, повёл его в рабочий кабинет. Никаких спален, не буду я с ним спать. Я не могу даже представить, что он ко мне дотронется. — Коньяк, виски, текила, абсент, ром? Или что-нибудь полегче? Он ест меня глазами и садится на край письменного стола. Невразумительно мычит и протягивает руки, обнять хочет. Занятно. Ну, тогда наливаю всё вместе. Я перевернул бутылку, вспомнив свои навыки бармена со времен колледжа, и смешал коктейль по рецепту «самых зелёных и самых весёлых фей». Должен быть ядер. Чистый термояд. Только пусть сам пьёт, а я воздержусь, на сегодня с меня алкоголя достаточно, не ровен час, опьянею, и он меня всё-таки затащит… Он снял футболку, сбросил её на пол и вытянулся, ложась на стол. Мускулатура гладкая, ровный, еле заметный загар, чудесный живот, не скульптурный, абсолютно плоский… Я отвёл глаза, матерясь про себя. Что происходит? Что я такое затеял вообще? В двух шагах от меня лежит молодой, возбуждённый, и, что намного хуже, возбуждающий меня самец, который сейчас порядочно напьётся… и с которым я должен провести всё оставшееся время до утра. Должен? Я за это обещал заплатить. И что же я делаю? Подхожу к нему, наклоняюсь с полным бокалом и вливаю в чуть влажный приоткрытый рот красно-зелёное пойло. Он жмурится, то ли от удовольствия, а то ли от немыслимого вкуса этой гадости. И кто здесь дурак? Если я не сдержал искушения задержать на нём взгляд, а он просто схватил меня и крепко обнял. И вкус абсента с его горячего языка я ощутил так остро, что чуть не задохнулся. — Эй, не вырывайся, — у него садится голос, а в серо-стальных глазах мелькают голодные огоньки. — Я тебя не понимаю. — Я сам себя не понимаю. — Тогда расскажи, в чём дело? — Мои проблемы тебе ни к чему. — Если интересно знать, а тебе не интересно… я заплатил бы сам за то, чтоб переспать с тобой. И если твоя откровенность — цена за секс, то я согласен слушать всю ночь. — Я не хочу тебя. Можешь уходить, я извинюсь за ложный вызов и доплачу штраф. — У тебя много денег, видать… — И нет никакого удовольствия от них, поверь мне. — Что ты за человек такой? Я ещё не сталкивался, — он запнулся. — Ты можешь поманить пальцем любого. Любую. И все они будут твоими. Ты выглядишь просто потрясающе, живешь в таком дворце, не думаешь о завтрашнем дне, просто можешь себе это позволить. Если встретить тебя на улице, нельзя будет равнодушно пройти мимо. Но ты и по улицам не ходишь, гоняешь на шикарной тачке, я видел твой автомобильный парк, когда высаживался из такси. Чего тебе ещё от жизни не хватает? — Голодный сытого не поймёт. Я не расположен вести беседу дальше. Одевайся и уходи. — Эй… — он поднялся и расправил плечи. — Я тебя сейчас прошу как человека — поговори со мной. Я вижу, что пришёлся тебе по нраву: никто ещё так конкретно и обстоятельно не описывал мою внешность при заказе, никто кроме тебя. Я не тихий и не уравновешенный, что хорошо заметно, но ты выбрал именно такого. В постели я тебя не разочарую. Если ты разрешишь подобрать к себе ключ. И, наконец, главное — аннулируй заказ. Но я останусь. Добровольно. Я хочу тебя. И я готов на многое, чтоб получить тебя. Я сдвинул брови. — У меня есть мужчина. Ещё один мне ни к чему. — Так какого?.. — он быстро взял себя в руки. — Знаешь, а я догадывался. Ты в ссоре с ним? — Что-то вроде того. — А причина? — Ну уж нет. — Ха. Ксавьер, это легко. Глядя на твоё лицо недотроги, я угадаю и это — ты не даёшь ему. А сам ты взять его не можешь. Что тебе мешает? Не определился с ориентацией? — Проваливай, — я начал злиться, чувствуя его правоту. — Вы ни разу не спали. И он страдает. А ты страдаешь? Наверное, от того лишь, что боишься быть использованным — со всеми своими деньгами и успехом. И что остаётся? Заказать шлюху, — он широко улыбнулся. — Я не обижаюсь. — Был я с ним, — я вздохнул. — Язык не повернётся сказать, что «спали». Спали — это когда дрыхли обнявшись, а он сдержанно смотрел на меня, потому что уснуть не мог. И был интим. Когда я решился довериться весь, насытил его животное желание. Но доверие он обманул. А я всё так же люблю его. И не знаю, чёрт возьми, куда мне деваться с этой чахлой любовью. Без физического совокупления она никому не нужна. Я говорил с врачом, психотерапевтом, ты пришёл всего через десять минут после его ухода. Моя проблема разрешима, но способом, который я не могу себе позволить. И никакие деньги тут не помогут. — Но я знаю, что ты можешь сделать, — он пытливо смотрел на меня, когда подходил, смотрел, когда прижимал к себе, смотрел и спрашивал разрешения, расстёгивая мои штаны. Я не противился. — Закрыть глаза. Просто закрой глаза. Скажи себе, что ничего особенного не происходит. И не нужно резких движений: я раздену тебя сам, или даже не стану раздевать, — его ладони неторопливо заползли под мою рубашку и накрыли соски. — Для начала… Мы придвинулись к стене, он мягко облокотил меня и встал на колени. — Готов поклясться, что этого ты тоже не позволил ему. Закрывай глаза, пожалуйста. Закрыл. Привалился к стене всей тяжестью. Первое же его движение на моём теле заставило панически дёрнуться. — Ксавьер, ты твёрже камня, белый и горячий, ещё немного, и умрёшь от перенапряжения! Разорвёт тебя там. В клочья. Дай, — он требовательно сжал мои бёдра, заставив не шевелиться, и плотно обхватил губами, заглатывая поглубже… мой член. А его длинный узкий язык… Господи, зачем я на это согласился?!| End of part one \/ Конец первой части |