Человек за бортом

— Нахальный красивый мажорик, что меня поимел на деньги, я хотел просто немного повоспитывать, ну еще убедить там, что он мой любовник и развести на секс пару раз. А то существо, что у меня сейчас живет дома, сложно описать. Вздрагивает от любого шороха, шарахается, стоит мне только войти в дом, он спит в моей кровати, а я на диване! Дети и так меня не жаловали — сейчас же просто ополчились. — Сережа, мажор, что тебя кинул, и мальчик, потерявший память, — это два разных человека! Ему страшно, он полностью дезориентирован, а ты к нему с воспитанием и любовью. Ты думал, он не сломается? Тебе еще повезло, что он в петлю не полез — крепкий парнишка попался. — Ты чего, психиатр? — Я бармен — слушать входит в мои обязанности, а если клиент идиот и мой друг, то растолковывать очевидное приходится. Я тебя предупреждал? Ты крепко вляпался. — Что мне делать? — Урод! Отпусти его домой! И это надо было сделать сразу! Был бы героем с вознаграждением! Теперь ты — насильник! Подожди неделю, когда заживут следы воспитания. Может, тогда тебя и не посадят. Хотя нет, посадят все равно. Я не юрист и вижу как минимум две статьи: похищение и изнасилование, а что еще нароют его адвокаты... Тебя надолго закроют, если повезет. — А если не повезет? — Тогда вряд ли будет, что хоронить. Он единственный наследник Стаковских.

***

Сергей закончил на объекте рано и домой вернулся среди дня. Открыл двери и остолбенел. Картина была совершенно непривычна: по гостиной двое близнецов гонялись за хохочущим Тимуром, что, поскальзываясь на мокром полу, уворачивался от выстрелов водяных пистолетов и отстреливался из самодельной брызгалки, сымпровизированной из пластиковой бутылки. В окна лился яркий солнечный свет, отражаясь в лужах, солнечными зайчиками прыгал по резвящимся детям. Картина была настолько счастливая, что Сергей чуть отшатнулся и, затаив дыхание, любовался происходящим. Именно такого Тимура он встретил первый раз в баре, потом у бассейна, а не ту бледную испуганную тень, что живет в его доме и жмется к стенам. Тимур весело мотал головой, отряхивал волосы, изображая мокрого пса под хохот близнецов и внезапно замер, встретившись с глазами наблюдателя. Улыбка на секунду застыла на губах и поползла вниз, сменяясь гримасой страха. Глазами тревожно шарил по беспорядку, что они с детьми учинили. — Не надо, пожалуйста, — прошептал, — не при детях. — Ну давай, отстреливайся! — Мальчишки заметили перемену в игре и затормошили Тимура. — Мальчики, быстро переоденьтесь в сухое и идите на улицу, — подтолкнул близнецов к детской. — Пожалуйста, подожди чуть-чуть, — умоляюще шептал, не разрывая взгляд. Кровь отлила — лицо стало серым, припухшие детские губы обесцветились, плечи поникли – парень покорно ждал наказания. — Нет, Сережа, он не виноват – это все мы! Не бей папу! – братья попытались прикрыть собой Тимура. — Да какой он вам папа? – рявкнул Сергей. Мгновенная метаморфоза счастья в ужас при его появлении ранила. Он хмуро смотрел на племянников. — Какой бы ни был, а он нас любит, когда ты только плачешь или напиваешься! Тим опустился на корточки, до уровня детских глаз и тихо твердо сказал: — Идите, мальчики, быстро! Пожалуйста, сделайте это для меня. — Вы слышали, что вам сказано? — раздраженно подстегнул племянников Сергей. Мальчишки нехотя, оглядываясь, пошлепали босыми ногами к себе в комнату. Тим так и остался сидеть на корточках, тревожно глядя снизу вверх на приближающегося Сергея. Не выдержал напряжения, зажмурился, втянул голову в плечи и скрестил кисти рук перед лицом, неловко прикрываясь, ожидая удар. Мгновения тянулись как патока и ничего не происходило. Парень открыл глаза и встретился со взглядом Сергея, что сел на мокрый пол напротив парня и просто смотрел. Протянул руку медленно, осторожно взял скрещенные узкие кисти и мягко опустил вниз. Тим ждал наказания, которое обещало быть более изысканным, чем просто оплеуха. Он наклонился, непослушными пальцами попытался расстегнуть джинсы Сергея, мокрые пальцы скользили, и пуговица не хотела расстегиваться. — Что ты делаешь, прекрати, — Сергей убрал руки от своих брюк. — А что мне делать? – не поднимая головы, замер Тим — воплощение покорности. — Улыбнись… — Что? — Посмотри на меня и улыбнись, пожалуйста. — Как? — Как пять минут назад… Загипнотизированным кроликом Тимур смотрел в глаза и пытался выполнить приказ, губы дрожали, не слушались, складывались в гримасу. — Прости меня, малыш, — Сергей протянул руку, Тим дернулся, — не бойся, — Сергей опустил руку и потянулся, губами чуть коснулся лба парня, — мне так жаль. — Вы просите прощения? — Тимур поднял голову и изучающе-недоверчиво смотрел в лицо Сергея. — Ты! Пожалуйста! Да, прошу... И надеюсь, что ты сможешь перестать меня бояться, — осторожно приобнял одной рукой за плечи нежно притянул к себе, а второй закопался в бездонный карман джинсов. — Я хочу, чтоб ты мне тоже улыбался, — вынул леденец на палочке и протянул Тиму, тот фыркнул и поднял смущенное лицо. — Ты знаешь, что у тебя очень красивая улыбка? За сценой наблюдали две пары мальчишечьих глаз. Сорванцы никуда не ушли и подглядывали, готовые прийти Тиму на помощь. — А нам? — требовательно плюхнулись на мокрый пол по обе стороны от парней. — И вам, — вынул еще две конфеты, протянул близнецам. — Тим, а если я скажу, что больше так не буду? — Я поверю, тебе — Тим обхватил руками за шею и уткнулся в грудь. — Я приготовил обед, — похвастался и потянул Сергея на кухню. — Я опоздал, да? Ты таки решился меня отравить?