История Одной Любви

      Бесконечность. То, чего не может постичь разум ни одного живого существа на Земле. То, что вроде и есть, но как это доказать – ведь все должно иметь края. Но это…       С самого моего рождения меня учили, что где-то там, за далекими горизонтами, в сотнях сотен шагов пути лежит озеро, прекраснее которого не видел ни львиный, ни птичий, ни любой другой глаз. Вода в нем имеет необычный вкус – как у мяса, пролежавшего день на солнцепеке в соленой пустыне. Она ни днем, ни ночью не прекращает своего движения – наступая и отступая, она чуть шумит, и этот шепот по рассказам мамы – самый удивительный звук мироздания. Но самое главное – она невероятно огромна! Воистину необъятна. И я всегда внимательно слушал мамины рассказы – об их с отцом путешествии на край света, когда они были еще даже не женаты пред взором Айхью! Но сколь бы я ни внимал историям, я всегда был более чем уверен – что рассказы о необъятности – это лишь преувеличение. Ведь всем известно, что лишь небесное царство Великого бесконечно… Но что же мне думать теперь?       Мы с Катрин стояли на берегу колоссального водоема. Впрочем, колоссальный – слишком ничтожное определение для того, что я сейчас вижу перед собой. Лишь небо могло по размерам сравниться с ним!       Море было красивее всего, что я только видел в мире! Ну, за исключением моей возлюбленной спутницы, само собой – но ведь царство богов с самими богами не сравнивают. Просторы воды, протянувшееся от восточного горизонта через север до далей заходящего солнца. Миллиарды миллиардов литров величественной стихии переливались и искрились в лучах зенитного дневного светила! Кристально прозрачное у самой кромки, она претерпевала волшебные трансформации далее: ласково-бирюзовый оттенок все затемнялся и затемнялся, превращаясь в чистейший аквамарин. А дальше в какой-то момент лазуритовая гладь резко менялась, приобретая глубокий сапфировый оттенок! Легкий ветерок, идущий откуда-то издалека, с просторов вечного спокойствия, нес с собой странный щекочущий нос запах. Нечто похожее я ощущал несколько лет назад – когда мама повела меня и Манли показать солевую пыльную пустыню… Но этот легкий аромат был не сравним с удушливым песком, застилавшим все органы чувств: тут словно сама вода нежно холодила тебя изнутри, но она была не пресной, а именно соленой! Песок тоже здесь был – но далеко не пустынный. Тут он был влажным, и подушечки лап буквально утопали в его нежных объятиях. А еще море не стояло на месте, как озеро и не текло вдаль, как река. Нет, оно постоянно набегало на сушу, разбиваясь о нее белесыми барашками пены – и вновь отступало назад. Но лишь затем, чтобы вновь нагрянуть обратно. Это было похоже на завораживающий танец природы – нескончаемый и прекрасный в своей простоте!       Очередной порыв ветра набежал, взъерошив мне гриву – отдельная ее прядь полезла в глаз и мне пришлось потереть морду тыльной стороной лапы. И тут мой взгляд упал на Кэт. Моя любимая замерла на месте, в той же позе, как и остановилась – только кисточка на хвосте чуть помахивала из стороны в сторону. Ее песочно-золотая шерсть покрылась, как пылью, легкой солевой коркой, грудь тяжело вздымалась и опускалась. Но ее глаза! Заглянув в них, я увидел всю суть, весь замысел Айхью: в них отражалась сама Вечность. И такая буря эмоций плескалась в них: восторг, потрясение, шок, удивление и страстный порыв…       Наклонившись, я слегка дотронулся до ее плеча:       - Милая? Катрин, ты в порядке?       Вздрогнув, ты посмотрела на меня так, словно увидела впервые – а потом медленно села на золотистую подстилку берега, пожирая взглядом то меня, то величественную синеву океана. Наконец, остановив взгляд на мне, ты сдавленно произнесла:       - Твои глаза… Это море! Оно. Ты видишь? Это же. Невероятно! Кери, любимый – ты видишь?       - Конечно, родная. Конечно. Я и представить себе не мог, что это будет так… - обняв ее лапой, я крепко прижал к себе ее стройное, идеальное тело, источающее аромат жаркого дня и какой-то совершенно особенный – ее запах. Мое сердце заколотилось сильнее, чем в день нашей первой ночи. – Я люблю тебя, милая! – мой язычок прошелся за ее очаровательным ушком, слизнув белесый налет.       Моя возлюбленная молниеносно развернулась и, повалив меня на песок, принялась исступленно вылизывать мою мордочку. Ее лапки прижали мою грудь, изящные изгибы ее тела играли тенями в дневном свете. Я обнял свою жену всеми четырьмя лапами и, желая занять доминантную позицию, перекатился вбок. Однако мой толчок получился чересчур сильным, и мы покатились по пляжу к кромке воды. Брызги взвились в воздух тысячью бриллиантов с нежным всплеском. Твой изумленный вскрик прорезал тишину, но я лишь крепче прижал тебя к себе – и ты доверилась мне. Оказалось, песок продолжается и под водой, погружаясь вниз лишь на пол-лапы. Но зато вода! Она не была похожа на пресную – более тяжелая по ощущениям и куда как более свежая. Облизнув губы, я поморщился от необычного привкуса – нет, он не был неприятным, просто странный. Хотя, наверное, если попробовать окунуть кусок свежего мяса в это море, получилось бы вкусно…       Плеск рядом привлек мое внимание – я оглянулся и увидел, как Кэт, словно маленький львенок, принялась носиться по мелководью, поднимая целые фонтаны брызг, озорно смеясь и периодически оступаясь на неровностях дна. Я невольно заулыбался, любуясь счастьем моей любимой. Оглянувшись и увидев, что я наблюдаю за ее раздольем, она вдруг припала «к земле» - в глазах зажегся азартный, хитрый огонек. Ага, значит, моя ненаглядная решила поохотиться? Ну уж нет – эту рыбку ей так легко не поймать!       Выждав момент, когда мышцы моей супруги напряглись до максимума, я отпрыгнул в сторону как раз за мгновение до того, как она описала изящный прыжок, приземлившись точно в то место, которое я покинул. Я развернулся и, несильно прикусив ее за бок, отбежал на несколько метров, поднимая дорожку из капель соленой воды. Сзади я услышал возмущенный вскрик моей царицы:       - Ах, вот оно что! Кусаться, значит, вздумал! Ну все, Чернобурка, держись! Мало тебе точно не покажется!       Я резко рванулся к берегу, и даже успел ступить одной лапой за пределы водяной стихии – но далеко мне уйти было не суждено. Застигнув меня врасплох, моя любимая прижала меня: я растянулся на песке, как загнанная газель после охоты. Стоило мне попытаться поднять голову, как стремительное движение лапы придавило мою шею – нет, не зло, скорее азартно.       - Итак, молодой лев, что Вы можете сказать в свое оправдание? – назидательным голосом вопросила Кэт. Я решил ей подыграть:       - Я не хотел… Пощадите – молю! Я же только львенок!       - Ну-ну, не хотел, значит? Ну, это мы сейчас узнаем!       Я вскрикнул, когда клычки моей жены сомкнулись на моем плече. Нет, больно не было – это был голос страсти и желания:       - Ай-ай! Милая, пощади, умоляю! – слезным голосом запросил я, а сам между тем принялся чуть перемещать задние лапы вбок – по сантиметру, незаметно и плавно.       - Признавайся, негодяй – специально укусил меня? – даже не оборачиваясь, я буквально видел страстную и лукавую улыбку на мордочке моей возлюбленной. Я залепетал что-то бессвязное – ведь моя прекрасная жена, заигравшись, и не подозревала, что я уже полностью контролирую ситуацию! Одно быстрое движение – и я уже оказался в главенствующей позиции. А Кэт лишь удивленно вздернула брови от неожиданности.       - И как же это называется, родная?       - А у меня такая новая тактика, - хитро улыбнулась мне Катрин и вдруг, мяукнув, расслабилась и прижала лапки к груди, и сказала уже совершенно другим – нежным и ласковым – голосом: - Я люблю тебя, милый! Мы дошли! – ее взгляд возбужденно обвел неукротимую гладь моря. – Мы все-таки дошли!       - Да, родная… Это чудесно, правда? – я на миг залюбовался северным горизонтом, где две противоположные стихии, две вечности сливались одна с другой, а после, позволив Кэт вновь двигаться, с робкой улыбкой спросил: - Ты… позволишь?       - Конечно, любимый – ведь я твоя, забыл? – и моя львица, откинув голову, прикрыла глазки в ожидании наслаждения.       Каждый раз как впервые я смотрю на нее – такую обворожительную, такую чудесную… У меня перехватило дыхание – и я осторожно дотронулся кончиком язычка до ее шейки, вызвав легкий стон. Я принялся нежно целовать ее: вдоль шеи (это ее слабое место) – чуть ниже, под ключицей. Потом также ласково прочертил влажную дорожку по груди – и еще чуть ниже, по бархатному животику… Твое урчание звучало музыкой в моих ушах, а я лишь хотел доставить тебе большее удовольствие!       Волны чуть заметно лизали наши переплетенные в любовном танце кисточки хвостов: иссиня-черную и светло-коричневую.       Открыв глаза, я на миг был ослеплен серебряным диском Луны, пускавшим с заоблачных вершин своих платиновых посланников. Приподняв голову, я огляделся: мы с Кэт все так же находились на берегу просторов вечной воды – причем моя любимая после столь чудесных часов, что мы доставляли друг другу воистину неземное наслаждение, уснула прямо на моей груди. Уверен, что она смотрит какой-то чудесный сон: ее передние лапы, обнимающие меня пониже плеч, чуть сжимались, а из горла моей супруги раздавалось томное урчание. Соленая вода, набегавшая на нас и ритмично отступавшая, теперь заметно поднялась – вся нижняя часть наших тел была под кромкой моря. Азуритовые небеса сверху блестели сотнями звезд. Вновь откинув голову, я принялся внимательно изучать полуночный свод мира.       Точно на севере ярко мерцала обитель Великого Отца. По легенде, этот мудрый и сильный предводитель львов на заре новой эры перевел праотцов всех нынешних правителей саванн через Каменный мост с исторической родины, лежавшей в руинах небытия. И после смерти он вознесся в царство Айхью и попросил его оставить себе жилище покоя на самой северной оконечности небосвода – чтобы вечно напоминать своим потомкам о том, откуда пришли их предки.       Неподалеку светила самая яркая спутница ночи (не считая Луны) – Уру. Голубым алмазом сияла она всем влюбленным на земле. Ее история была известна каждому; это была одна из самых древних легенд, которую детям их матери рассказывали следующей после сказа о Великом Доме Айхью.       Где-то там должны быть и мои родители… Возможно, много лет назад они точно так же лежали на этом пляже и любовались небосклоном? Но где же ты, мама? Где… И что мне теперь делать?       Я почувствовал, как глаза заполняются слезами – соленее любой морской воды. Эта мысль мгновенно заполнила все мое сознание – пока мы шли четко на север. Точно знали, зачем, и точно знали, что ищем. Но теперь – вот оно, море. И что делать теперь? Искать мост через пролив Истории? Но куда мы двинемся: на запад, откуда ежедневные иссушенные ветры приносили лишь дух смерти и пыль; или на восток? Но путь туда преграждают десятки рек, представляющие собой дельту Севера (так я окрестил широкую спутницу нашего путешествия за ее несменное направление). Само собой, можно было бы попробовать переплыть водотоки… Но перспектива опять оказаться в меню крокодила (а может, и того хуже – кто знает, кого скрывают ярко-синие воды великого моря) меня совершенно не радовала.       Опустив глаза, я посмотрел на Кэт, которой продолжало сниться нечто очень приятное. Ее лапка чуть сильнее сжалась у меня на плече, и моя любимая, зарывшись носиком поглубже в мою гриву на груди, простонала что-то вроде: «О, Кери!». Моя милая…       Сознание затопили воспоминания о долгом (или коротком – зависит от точки зрения) пути наших чувств. С самых первых дней ее появления в прайде, следуя заветам моего отца, я день и ночь проводил рядом с мамой, в лапах которой копошился крохотный пушистый комочек спасенной жизни. Я очень хорошо помню, как впервые увидел ее глаза: после пожара она проспала двое суток, и лишь в сумерки третьего принялась издавать какие-то нечленораздельные попискивания. Конечно же, мне самому было тогда не многим больше двух сезонов, но… Ее веки дрогнули и меня поразила изумрудная бездна, скрывавшаяся за ними! И я помню… Ее лапка – такая крохотная и пушистая – протянулась ко мне, и я впервые ощутил ее прикосновение. В ту ночь я подполз к матери ночью, когда она кормила Катрин (у нее было много молока в преддверии рождения моего младшего брата, и она решила полностью заменить малышке маму – ведь Кэт тогда была столь мала, что ничего, кроме него, не ела). Я забрался на ее большую, могучую холку и шепнул:       - Мама, а это Уру? – вспомнив истории о красавице, удостоившейся ярчайшей небесной звезды.       Мама тогда нежно лизнула меня в щеку и ответила, что так выглядят все львята – и мой младший брат, родившись, будет таким же. Но я-то знал… Я точно знал, что Катрин – звезда, упавшая с неба в ту ночь. Величайшее сокровище на планете.       Замечтавшись, я и не заметил, что моя супруга уже не спит, а внимательно смотрит на меня своими глазами. В ночи ее тульмариновые дали казались глубинами вечного рая Айхью. Звезды и лунный свет отражались жемчужными бликами в них.       - О чем ты думаешь, любимый? – ее шепот прорезал тишину, нарушаемую до этого лишь звуком прибоя. Но сколько же нежности было в этом вопросе! Пред глазами встала на миг картина нашего первого брачного рассвета – после ночи неги и благ. Она тогда задремала, утомленная, а я смотрел, как розово-персиковые первые лучи вспыхивают красным золотом на ее шелковой шерсти… И я не мог шевельнуться от восторга – просто смотрел на нее. И думал, что во всем Вечном Мироздании Айхью для меня нет миссии более важной, чем сделать счастливой мою Катрин – посланницу прекрасной Уру.       В глазах вновь зародилась слеза – и я, сильно обняв Катрин за талию, всхлипнул:       - Прости меня, милая… Родная. Я не выполнил своего обещания! – ком встал в горле, и у меня перехватило дыхание. Сдавленные рыдания вырвались откуда-то из груди…       - Кери! Милый, о чем ты? – Кэт аккуратно высвободилась из сплетения моих лап, поднялась и прилегла возле меня, гладя по гриве своими очаровательными, мягкими подушечками, коготками цепляя длинные пряди. – Ты ни в чем не виноват, родной… Любимый.       - Я… обещал себе сделать тебя счастливой, - всхлипывая, проговорил я. – И не смог. Я не смог подарить нам львенка, - от злости на самого себя, я с силой ударил по песку лапой – мельчайшие кристаллы чувствительно оцарапали тыльную сторону. В ссадинах проступила кровь.       - Кери! Ну, что-ты, милый… Тшш, не переживай, малыш, – Катрин аккуратно перевернула пострадавшую конечность и принялась нежно зализывать поверхностные порезы, а после – притянула меня к себе. Я зарылся носом в пушистый воротник светло-желтой шерсти на ее груди. – Ты ни в чем не виноват. Просто… Значит, еще не время. Все будет хорошо – я уверена! Любимый мой, ты ничем не подвел меня, правда! Мой лев. Мой красавец.       Ее голос становился все тише. Утешения плавно перешли в разговоры о будущем. Я, немного успокоившись, поделился своими опасениями. Идти на восток очень сложно – придется преодолевать водные преграды. На западе же, весьма вероятно, нас ждет неприветливый климат. После долгих обсуждений, мы пришли к выводу, что разумнее всего было бы пойти налево – в сторону заходящего солнца – и в случае обнаружения какой-либо непреодолимой преграды, вернуться к Северу и идти в обратном направлении до более типичных для львов мест обитания. Минуты складывались в часы, небеса над нами приобретали все более светлый оттенок, а звезды тускнели с каждым мгновением.       Внезапно моя возлюбленная приподнялась и посмотрела на далекую линию горизонта, где иссиня-сапфировая гладь океана сливалась с пурпурно-багряной предрассветной палитрой.       - Кери… - сдавленным от волнения голосом произнесла она. – Пойдем?       Именно в этот миг я, широко зевая, думал о том, что неплохо было бы подремать в относительно прохладные утренние часы, так что вопрос моей супруги, мягко говоря, был немного не по планам:       - Куда, родная? Может, лучше поспим? Хоть чуть-чуть…       Обернувшись, Катрин одарила меня ласковой улыбкой – словно солнце взошло на пару минут раньше срока!       - Нет-нет, милый, не в том смысле. Просто… Пойдем, - лукаво подмигнув мне, озорно произнесла Кэт.       Я, заинтригованный, последовал за своей любимой, которая шла точно к опять отступившей кромке соленой воды. Следом за ней я вошел туда по щиколотку, затем по колено… И тут Катрин обернулась и, потеревшись о мой бок своим, прошептала:       - Я люблю тебя, Кери… - а ее хвост, скользнув под воду, провокационно прошелся по моей задней лапе…       Рассвет мы встретили вновь слившись воедино в чудесном вальсе неги и удовольствия… Море нежно лизало наши тела, первые лучи рассвета одаривали теплом и… своеобразным обещанием – все будет хорошо.       Нам было еще невдомек, что это утро изменило все…