История Одной Любви

      Пещера постепенно погружалась под землю ровным тоннелем. Скальный массив, сложенный податливым известняком, за долгие века существования этого места раскрошился от морской соли и теперь лежал на полу коридора мягкой пылевой подстилкой. Стены были грубыми, хотя и относительно гладкими. А единственный источник света стремительно отдалялся вместе с выходом к обрыву в океан. Все звуки внешнего мира уже затерялись позади, рокот волн не достигал глубин утеса: давящая тишина сгущалась все больше и больше. Даже не звенящая – словно камень горы поглощал любой звук. Здесь, в сгущающейся темноте, где неизвестность таилась за каждым следующим шагом, где подземный холод забирался под шерсть... Это было похоже на чересчур долгую дорогу в обитель Шетани.       Прихрамывая на ушибленную лапу, я постепенно спускалась все ниже и дальше. Свежий соленый воздух сменился удушливо-приторным, полным не осевшего пепла и мельчайших частиц каменной крошки. Стены стали влажными, ноги то и дело наступали в высыхающую морскую лужу: очевидно, стихия несколько дней назад добралась и досюда. Но почему же нет ни малейшего следа? Зрением, уже привыкшим к мраку, я старалась различить хоть что-то: ярко светящуюся полосу от крови, вдавленный в пылевой ковер след от лапы, еле заметную вмятину, если он обессиленно волочил за собой хвост. Ничего. Лишь запах... Даже скорее не сам запах, а его призрак, почти стершийся из этого жуткого места, вел меня вперед.       Пройдя без остановки около часа, я огляделась. Пещера стала как будто немного уже и повернула влево. Выход из нее, оставшийся далеко позади, уже не давал даже намека на свет. Если бы не моя уникальная даже для льва способность видеть ночью (еще когда я только начинала учиться искусству охоты, Хекима в первую же из обучающих ночных вылазок сказала: «Не хотела бы я быть антилопой безлунной ночью, если ты вышла на охоту»), я бы осталась полностью дезориентирована. Но даже с ней мне теперь почудилось, будто я не знаю, где я. Полусфера тоннеля хранила гробовую тишину, ни дуновения в затхлом гроте, ни шевеления крошечного насекомого на полу. Я захотела позвать Кери... и поняла, что мне страшно сказать что-либо в этой могиле. Будто отовсюду за мной наблюдают невидимые существа, только и ждущие, когда же я совершу какую-нибудь оплошность. Чем-нибудь выдам себя – и тогда конец. Я чисто инстинктивно попятилась, сделала несколько шагов назад... И уперлась спиной в стену.       Оглянувшись, я поняла, что выхода нет. Стены коридора слились в едином зеленоватом свете. Повсюду все было одинаковым. Ни одной отличительной черты. Ничего! Айхью!..       Забыв о вывихе, я прыгнула в сторону и налетела на стену. Не обращая внимания на ушиб, рванула в другом направлении – камень встретил меня холодным ударом. Я рухнула наземь, с ужасом понимая, что стены вокруг начинают смыкаться, наступать. Мелкие трещинки в скале превращаются в клыкастые пасти, исходящие мертвенно-бледной пеной, отовсюду доносится сиплый вой... Кери! Помоги мне!       Свернувшись клубком, стараясь занимать как можно меньше места, я заплакала. Тихонько всхлипывая, прикрывая лапами морду, я ждала. Чего угодно. Просто пусть вдруг появится Кери и заберет меня! Далеко. На наш камень неподалеку от пещеры его предков! Только не здесь... Не в аду! Выхода нет...       Дышать нечем... Мне плохо. Стены смыкаются, подступают все ближе – скоро они поглотят меня навек! Надо бежать, рваться, прочь отсюда! Кто-нибудь...       - Помогите, - одними губами прошептала я, точно зная, что лишь моего шепота и ждут сотни демонов, притаившихся повсюду вокруг.       И верно – стоило мне сказать, как откуда-то сзади донеслось тихое дыхание с присвистом. Чьи-то тяжелые шаги раздались следом. Здесь кто-то есть!       Ужас захлестнул меня ледяной волной и парализовал все тело. Я не могла шевельнуть ни одним мускулом; на грудь словно положили тяжеленный булыжник, легкие отказывались дышать... В голове вдруг разом зазвенели сотни насекомых, переполняя разум безумием жужжания. Казалось, что мелкая каменная крошка на полу проедает кожу и разъедает меня изнутри... Я сдавленно пискнула, молитвой моля Айхью сжалиться надо мной, отпустить из этой чудовищной темницы; сил хватило лишь на то, чтобы сжаться еще сильнее, обхватив лапами живот, защищая то единственное, что пока заставляло меня жить. В это мгновение кто-то толкнул меня в бок. Чей-то кошмарный, неземной крик оглушительно ворвался в сознание. Мой? Не знаю... Я потеряла сознание.       Нет ничего хуже непроглядной тьмы. Такой, которая сама по себе поглощает в небытие любой признак жизни. Из которой нельзя выбраться, от которой не сбежишь. В детстве я всегда просила Хекиму никуда не уходить, пока я не усну... А потом Искер заметил это. Поначалу он жутко стеснялся, да я и сама была сама не своя от смущения, когда его мама, пояснив, что ей надо больше времени проводить с его младшим братом, объявила, что именно он теперь всегда будет рядом со мной – охранять мой сон... Она знала – уже тогда. А сейчас я совсем одна. И не хочу открывать глаза. Кери, где же ты?       Чувства медленно возвращались, разум, очистившись от панического страха, неторопливо начал превращать ощущения в мысли. Я несколько раз глубоко вздохнула, отметив про себя, что спертый воздух тоннеля сменился более свежим, в котором витали ароматы пресной воды и полуденного тепла – этот ни с чем не сравнимый дух солнечных лучей, нагревающих камень. Где-то поблизости журчала вода... Я понятия не имела, сколько прошло времени и что точно произошло. Но надеялась, что раз я дышу, слышу и чувствую легкое покалывание в поврежденной при падении лапе – значит, я еще жива. Собравшись с духом, я открыла глаза.       Реальность изменилась. Огромная пещера, со свода которой свисали колоссальные клыки сталактитов, простиралась на десятки шагов в поперечнике. В одном месте огромная пика обвалилась (ее обломки размером с газель лежали теперь на полу) и пробила в потолке брешь, сквозь которую свысока проникал пучок нежно-золотистых солнечных лучей, освещая причудливые природные катакомбы. Стены, блестящие от мельчайших капель воды, были уже не только грубым и обезличенным известняком: повсюду соцветием красок переливались вкрапления обсидиана, а в одном месте мягкая осадочная порода резко переходила в острые иглы базальта. Очевидно, я оказалась на месте очень древнего извержения, вокруг которого веками и тысячелетиями нарастала прибрежная скала... В одном месте из узкой расщелины ключом била кристально прозрачная вода. Скапливаясь по центру, она образовывала небольшое озерцо темной воды, таинственное и манящее. У дальней стены слышался мерный шепот волн; приподняв голову, я увидела, что там из-под стены накатывают на узкую полосу песка морские волны.       Странное место. Здесь будто все возможные стихии сливались воедино.       Перевернувшись на бок, я осторожно вытянула лапы. Странно, правая передняя уже не была вывихнута, будто кто-то вправил ее. Но кто? И как я вообще тут оказалась? Пробежала в беспамятстве остаток тоннеля? Или...       И тут я вспомнила свое последнее ощущение перед отключкой – шаги. Там кто-то был! Кери!       Вскочив на ноги, я стала судорожно озираться по сторонам, ища хоть какой-то признак движения, хотя мой нос уже уловил запах... Намного сильнее, чем в тоннеле. Такой родной, такой нежный... исходящий от его иссиня-черной гривы.       - Кери?.. – шепотом позвала я, все еще испытывая почтительное благоговение перед подземельем. Тихий звук отразился от стен и, кратно усилившись, вознесся к потолку бессвязным хриплым стоном: «Ри». – Кери! – настойчивее крикнула я, замерев на месте в ожидании ответа, лишь кисточка хвоста чуть подрагивала, выдавая внутреннюю бурю эмоций. Где ты? Ты бы никогда не отошел от меня, если бы обнаружил без сознания – даже по утрам ты почти всегда дежурил рядом до момента моего пробуждения.       Может, это не он? И все это лишь последняя жестокая шутка проведения. Просто игра воображения от удара об утес? Или я и вовсе уже умерла, и это ад, доставшийся мне за вину... Вину в смерти того, кого я любила больше себя! Внезапно я почувствовала, как же сильно устала... Все мое тело, каждая его клеточка нестерпимо ныла от морального и физического измождения. Живот болел одновременно и от голода и от тяжести малыша, притаившегося там и тоже требующего еды... Лапы медленно подогнулись, я распласталась на холодных камнях. Нет, из-под плотно сжатых век не проступили слезы – я все уже выплакала за последние дни. У меня не осталось сил... Сколько еще жизни надо швырнуть в меня горем и страданием, чтобы я, наконец, обрела покой?       Я лишь положила лапу на свой живот, мысленно умоляя моего еще не рожденного львенка простить меня за то, каким испытанием я его подвергаю. За то, что он будет вынужден расти без отца, который научил бы его охотиться, рассказывал бы по ночам легенды о давно минувшем прошлом, позволял бы играться со своей гривой и зарываться в нее носиком... И мне тоже...       Кто-то подошел и, осторожно обнюхав мой загривок, легонько толкнул в плечо. Хватит! Я больше не верю. Это не по-настоящему.       - Простите... Мисс? Мне показалось, что Вам нужна помощь? – робкий голос ворвался в мое сознание, вихрем завертев воспоминания, заставив сердце замереть на один нескончаемо долгий миг. Я не могла вздохнуть. Это не может быть правдой!       Резко открыв глаза, я увидела его. Искер стоял прямо передо мной. Такой же, как и неделю назад. Длинные черные, как смоль, кудри спадали на лоб и струились по груди и спине. Светло-коричневая шерсть на лапах была сплошь покрыта кровоподтеками, но он был жив! КЕРИ!       - Кери!!! – слезы все-таки пришли и хлынули потоком. Вместе с ними из моей души уходило все горе, все несчастье, весь ужас последних дней. Это был просто плохой сон. Он рядом! Он здесь!       Но не успела я вновь вскочить, чтобы долгожданно прижаться к его теплому боку, как он отошел на пару шагов. Только тут я заметила странный блеск в его глазах. Детский, наивный, испуганный. Будто... Словно он не отсюда. Продолжая в страхе пятиться, Искер проговорил:       - Так... Я могу Вам помочь?       - Кери! – я пошла, было, навстречу, но остановилась, увидев, как напрягся мой возлюбленный. – Родной, это же я! Катрин! Милый...       - Извините, - с виноватой и в то же время настороженной улыбкой ответил лев. – Я вас не знаю.