История Одной Любви

      Ураганный ветер воспоминаний и событий вертелся перед глазами, не останавливаясь, затягивая меня в пучины ужаса. Обрывочные сцены то ли прошлого, то ли будущего мелькали перед внутренним взором, молниеносно сменяясь. Не успевал я сконцентрироваться на чем-то одном, как тут же картинка сменялась сотнями других, повергая меня в первобытный страх осознания реальности произошедшего и, в то же время, нереальности настоящего.       Расплывчатая картинка, и я вижу только пару бездонно-синих глаз, навеки закрывающихся, а правую лапу раздирает от безумной боли, повсюду крики, кто-то плачет; мама, всхлипывая, прижимает меня к себе и оттаскивает в сторону, а я вырываюсь, умоляя оставить меня, а сбоку к телу жмется непонятный маленький комочек шерсти...       Серебряный лик Луны одевал все вокруг в жемчужные и серебряные одежды, и мне так хорошо. Я держу ее в объятиях, мы вместе, мы навсегда рядом – и больше ничто не может разлучить...       Сердце колотится, словно крылья маленькой птички, стремящейся вырваться из когтей орла, а тело разрывается от боли и всепоглощающего гнева; в меня смотрят полные ужаса глаза огромной гиены, я делаю рывок, все вокруг окрашивается темной, в эту безлунную ночь, кровью...       Я кувыркаюсь в высокой траве с львенком, ненамного старше меня; мы без жалости дубасим друг друга, кусаемся и кувыркаемся за то, что он посмел обидеть ее – а рядом слышится топот лап, и львица разнимает нас, а я плачу от бессилия, потому что не смог...       Что-то приятно нахлестывает на лапы и хвост, песок под спиной служит чудеснейшей подстилкой, а я безмятежно смотрю на звезды, поглаживая ее по спине и понимая, что теперь все будет хо...       Я один. Совсем один, и никого вокруг. О великий Айхью, как тут темно, как холодно! Мама, ты где? Почему я здесь оказался? Голова болит...       Я в ловушке, все тело парализовал всепоглощающий страх, я сейчас умру, лапа застряла, я не могу ее вытащить, сзади слышится чудовищный, тихий и мерный рокот. Это конец! И в эту секунду – рывок! Она спасла меня! И я быстрее молнии мчусь про...       – А ну-ка вставай, лентяй, пока я тебе не наподдал!       Резкий (и в то же время безумно обеспокоенный) крик ворвался в мое сознание, словно вытягивая меня из глубочайшего омута, в котором я стремительно тонул, захлебываясь снами и видениями. Плечо отозвалось легким приливом боли, и я, вскрикнув, открыл глаза.       В сгустившейся темноте сложно было разобрать очертания, но взгляд хищника, приученный преследовать добычу и днем, и ночью, быстро адаптировался. Надо мной, нагло улыбаясь, стоял лев, в светло-карих глазах которого плясали искорки радости. Огромный, мускулистый и взрослый. В сознании тут же всплыли слова мамы, которая недавно учила меня, что делать, если ты наткнулся на взрослого льва, забредшего на территорию прайда: «Не двигайся и не шевелись. Но если тебя все равно заметили – старайся выглядеть больше и сильнее, чем ты есть, и при этом как можно громче рычи – мы придем тебе на помощь. Если удастся: постарайся оцарапать его по морде, и беги прочь, найди любую расщелину или яму, в корнях деревьев или в скале, где он тебя не достанет». От ужаса я даже не понял, что делаю – просто как-то сама собой моя лапа метнулась в сторону его морды, выпустив все когти, а сам я, вскочив и приняв боевую стойку, зарычал... Только вместо высокого и слабого рычания, которое я помнил, под сводами пещеры раскатился громогласный рык, от которого даже пыль с потолка посыпалась, а мой удар не просто оцарапал льва – тот отлетел на несколько шагов и взвизгнул от боли, прижимая лапу к лицу, пытаясь остановить кровь. К нему тут же подскочила большая самка леопарда, которая до этого склонилась над моей недавней знакомой-львицей и, вне себя от злости, заорала:       – Искер! Ты с ума сошел? Убить же можешь! – и принялась нежно зализывать глубокие раны, оставленные мной на правой щеке противника.       Остолбенев, полностью растерявшись, я даже забыл, что надо отбежать. Складывалось впечатление, что я умер и попал в какую-то параллельную вселенную! Сначала львица, нашедшая меня в этой пещере, говорит, что она – это Катрин, а я вижу в отражении не себя, а какого-то взрослого льва. Потом эти сны... Теперь еще и какой-то лев будит меня, а леопард – леопард! – зализывает его раны!       Не зная, что делать, я слабо, но все еще настороженно проговорил:       – Простите, я... Я не знал, что... Я не...       – Иди к черту! Сам себя спасай в следующий раз! – в гневе выкрикнула леопард, а шерсть у нее на загривке встала дыбом. – Он тебя слегка стукнул по плечу, просто чтобы разбудить – а ты ему так, словно это гиена!       В эту секунду Катрин (если, конечно, это была она), очнувшаяся от дремы вскочила на ноги и, недоуменно озираясь, пару секунд пыталась понять, что происходит. Маленькая птичка, которую я сперва даже не заметил, очевидно, также разбуженная переполохом, вспорхнула с высокого выступа и, громко голося, начала носиться по пещере, не переставая вопить:       – О Великий Айхью, он живой? Принцесса Бель, принц Манли жив? О боги, что случилось? Что с принцем Искером? Айхью, помоги нам!       Вконец сбитый с толку, я сел на пол, смутно понимая, что опасность мне здесь вроде бы не угрожает, и осторожно сказал:       – Простите меня... Я, правда, не хотел ничего такого... Мне очень жаль, просто я испугался.       Теперь уже Катрин, подбежав ко мне, встала рядом, ласково поставив свою переднюю лапу на мою, и вступила в разговор:       – Бель, прости, я не успела тебя предупредить... Кери, он... Он ничего не помнит. Это от падения со скалы. И, судя по всему, он считает, что ему меньше года от роду.       Я заметил, как на пещеру словно по единому порыву ветра опустилась полная тишина. Лев, которого я ударил, со смесью недоверия и удивления поднял голову, забыв о своей ране, а его спутница так и вовсе осела на пол, изумленно открыв рот, периодически пытаясь что-то сказать, но слова, очевидно, застревали в горле, и пасть лишь беззвучно раскрывалась. Даже птичка, забыв об осторожности, приземлилась на пол прямо между нами и переводила полный растерянности взор с меня и Катрин на наших нежданных гостей.       – Простите, я знаю, как это звучит, – поспешила развеять обстановку Катрин. – Но я даже не представляю, что делать. Когда я нашла его, он уже был таким... Стоило мне показать ему его же собственное отражение и сказать, кто я, как он потерял сознание. Такое потрясение... Я не знаю, вспомнит ли он что-нибудь вообще, – ее голос сорвался, и я увидел, как одинокая слеза, скатилась по ее щеке. Ну вот, я же не хотел ее обижать... Но ведь я и вправду ничего не понимаю...       Первым из ступора вышел лев. Встав, пошатываясь и морщась от боли, он стер тыльной стороной лапы со щеки кровь и проговорил:       – Ты хочешь сказать, что он ни о чем не помнит? Ни о каких событиях последних четырех лет? – Катрин в ответ только покачала головой. – И не знает ни меня, ни Бель?       – Ни даже меня. Хотя, в последнем я не уверена, может, он что-то начал вспоминать. Это ты его разбудил?       – Ну да...       – Мне кажется, во сне он больше вспоминает, поэтому я старалась его не тревожить...       Тут вмешалась самка леопарда (видимо, это ее зовут Бель?), обращаясь к маленькой птичке, продолжавшей недоуменно смотреть на нас:       – Маденде, лети так быстро, как только сможешь и спрашивай у всех, кого увидишь, нет ли в окрестностях хоть кого-нибудь, кто знает, что делать в таких ситуациях. Сможешь привести такого шамана или лекаря – веди. Нет, так запоминай все инструкции сама и возвращайся как можно скорее. Поняла? – и, видя, что птичка продолжает глупо моргать (это выглядело очень комично, я улыбнулся), прикрикнула: – Быстро!       – Да, принцесса Бель! Конечно! Сей же миг! – затараторила пернатая посланница и, вспорхнув, стремительно поднялась куда-то под потолок, теряясь во тьме, а потом исчезла в пятне темно-синего света (по-моему, там было окно в своде пещеры).       В этот момент ко мне приблизилась Бель, и я инстинктивно отпрянул – пускай, на первый взгляд, мне тут никто и не желал зла, заложенное воспитанием опасение к любому хищнику не из моего прайда заставляло поступать соответствующе. Однако леопард, не дойдя до меня несколько шагов, остановилась и, склонив голову в жесте подчинения и радушно улыбаясь, нежно проговорила:       – Искер, можно я посмотрю твою рану? Не бойся, я ничего плохого не сделаю, обещаю, – Катрин же ободряюще сжала мою лапу и шепнула:       – Она своя, можешь не беспокоиться, я рядом, – а сама отошла поухаживать за львом (единственным, о ком я и понятия не имел, кто это). Я услышал, как тот вскрикнул и буркнул что-то вроде «Это он мне мстит за тот случай, когда я случайно тебя ударил», и внутри у меня поднялось странное, но очень неприятное ощущение, будто у меня отбирают что-то мое – и это мне очень не понравилось.       Бель между тем ласковым, но настойчивым движением заставила меня лечь на живот, и аккуратно откинув гриву (секунду, гриву?!) начала осматривать что-то на затылке, а после ее язык коснулся какого-то места, аккуратно зализывая невидимую мне рану, и я почувствовал еле ощутимый укол боли.       – Ничего страшного, – Бель явно старалась говорить весело и ободряюще, но я был уверен, что это неправда. – Рана небольшая, все очень даже неплохо, просто тебе стоит почаще отдыхать и побольше есть. Кстати, по поводу есть, – она обернулась к Катрин и льву, который уже улыбался и что-то увлеченно рассказывал той. Нет, мне это определенно не нравится! – По поводу поесть. Катрин, тебе и Искеру точно это не помешает. Да и вообще – зря мы, что ли, утром эту антилопу загоняли? – она улыбнулась, но точно так же, как и говорила: натянуто и неискренне.       Я внезапно почувствовал, что безумно хочу есть. Не просто есть, а готов сожрать целое стадо гну! Интересно, а что на ужин?       Оглядевшись, я заприметил тушу небольшой газели, лежащую неподалеку. Подавив первый порыв броситься вперед и накинуться на еду, я вместо этого, как и положено, сел и стал ждать, наблюдая, как мои взрослые собеседники направились, было, к месту трапезы.       – Эй, ты чего? – удивленно посмотрела на меня Кэт, подходя и потираясь о мой бок. – Ты же наверняка голодный?       – Конечно. Но ведь сначала... Взрослые должны, разве нет? – я смутился и опустил голову.       Лев, который в это время отошел к озерцу пресной воды попить и промыть рану (и надо же мне было так ударить его...), расхохотался:       – Слушай, это надо запомнить! Искер, который всегда так хвалился тем, что он старший из нас двоих, уступает мне место по старшинству! – казалось, от смеха он забыл даже о боли.       – Но я ведь... Я Вас не знаю, – я уже скорее хотел провалиться сквозь землю, чем быть здесь и пытаться разобраться во всем этом. Это просто сон. Очень плохой и чересчур длинный – сон. – Мы, разве, знакомы?       – Кер, я сейчас обижусь! Может, тебе и отшибло память, но узнать-то брата, которого всему учил и с которым всегда при возможности – и до сих пор, похоже, – снизив голос до шепота, пробормотал он, – дрался! Не стыдно, а?       Пару секунд до меня доходил смысл сказанного.       – Так, ну все – это уже не смешно! – я возмущенно обернулся к трем своим новым знакомым. – Ты, значит, Катрин, да? А ты Манли? А ты, хоть и леопард, но, судя по всему, его супруга? А я ударился головой и не помню ни секунды из этого – так, что ли?       – Первая здравая мысль за весь вечер, – буркнул «Манли».       – Эй, а ну хватит! – я уже не на шутку разозлился. Все это уже начинало изрядно доставать!       – Кери, милый, пожалуйста, давай поедим, – невероятно уставшим голосом сказала Катрин, подталкивая меня носом в сторону газели.       – И никуда я не пойду! Хватит! Мне это надоело!       – Не перестанешь вести себя, как годовалая истеричка, и я опять сотру тебе память, – проворчал лев, смывая кровь.       – Да я... Но ведь. Это... – я растеряно оглядывался, стремясь найти отголосок поддержки хоть в ком-то, но в глазах окружающих видел лишь выжигающее огнем душу сочувствие и немой страх. Глубоко вздохнув, стараясь привести в порядок мысли, я посмотрел на Катрин и, еле сдерживая свои детские слезы, попросил:       – Расскажите мне все. Пожалуйста, – голос все-таки сорвался, и я тихо всхлипнул.       – Конечно, любимый. Только давай сначала поедим. Посмотри, какой ужин нам приготовили Бель и Манли – объедение! А потом я тебе все расскажу, обещаю.       И я, поддаваясь скорее инстинктивному и безотчетному желанию не отходить от Катрин ни на шаг, пошел бок о бок с этой львицей, думая про себя: «Не знаю. Это сон. Но если нет... Какая же она красивая!»