История Одной Любви

      – Я не хочу туда идти! – от непонимания в глазах моих родных я уже был готов расплакаться, и лишь формальное осознание себя главой этого прайда удерживало меня от слез.       Ни свет ни заря, когда небо по ту сторону единственного окна во внешний мир едва-едва окрасилось в робкие персиковые и светло-багряные тона, меня разбудила Катрин – как и всегда, нежным поцелуем за ухо, от чего я всегда вскакивал, жутко смущенный: ведь мама всегда учила, что неприлично проявлять чувства на глазах у других, особенно не к ней самой. Я уже приготовился было к очередному рейду по пещере, точно зная, что никакого выхода они не найдут – и слава Айхью, никуда я отсюда не пойду, тут спокойно и тихо, и море бьет солеными волнами о берег, оставляя на камнях вкусный белый налет... Но в этот раз все было иначе – Кэт, Манли и его спутница (которую я, хоть к ней и попривык, но все равно не мог до конца принять в семью) категорично заявили, что решили покидать эту пещеру через тоннель наверх и никаких отговорок не примут. И вот уже который час я стоял на своем:       – Я глава этого прайда! И я сказал, что мы остаемся тут и точка! – уверенно заявил я (хотя, по мнению Катрин, в эти мгновения я выглядел до невозможности комично) и демонстративно отвернулся к пруду; от всей этой чересчур затянувшейся перепалки у меня пересохло в горле.       – Нет уж ты послушаешь меня, медоед-переросток! – взъелся вдруг Манли и в один прыжок преградил мне путь, встав напротив в боевой стойке, обнажив клыки, отчего шрамы на морде сморщились и зловеще блестели капельками свежей крови, выступившей из-под корки. – Мы пришли сюда ради тебя! Тебя, малолетний эгоист, лишившийся памяти по собственной глупости! Твоя жена рисковала своей жизнью, а я со своей несся сюда, словно огненный смерч через саванну, лишь бы успеть, а теперь ты хочешь оставить нас тут с собой, драгоценным и дражайшим его величеством Искером, подыхать от голода? Не получится!       В страхе перед разъяренным взрослым львом я отступил на пару шагов назад, инстинктивно пригибаясь к земле. Но после вновь вспомнил, что пока я – глава этого прайда (впрочем, ровно до того момента, как этот лев, называющий меня своим братом, не надумает бросить вызов, и тогда мне уж точно конец) – и решительно выступил вперед, также скалясь и утробно рыча:       – Ты не понимаешь! Ты там не был! Ты! – я захлебывался эмоциями, не в силах объяснить то, чего взрослые никогда не смогут понять. – Ты пришел сюда днем, вдвоем со своей женой, а я... Там, – я в ужасе оглянулся на зияющий зев тоннеля, в памяти тут же воскресла безумная ночь, когда сам мир восстал против себя самого. – Там обитель Шетани! И там гром, рев, крики и боль! Я не пойду в ад, слышишь меня?! Не пойду! Мы найдем другой выход! Мы сможем... пробить тоннель или... выскрести ступени в скале до окна – но туда я не пойду больше в жизни! – я оглянулся, ища поддержку в глазах львицы и леопарда, и мне показалось, что отдаленное эхо страха промелькнуло в глазах Кэт... – Катрин! Ты понимаешь, о чем я! Вижу, что понимаешь! Объясни же ему... Пожалуйста... – на глаза все-таки навернулись слезы мольбы.       Катрин смотрела на меня с нескрываемой болью и сожалением, пониманием и жалостью, отчего где-то глубоко внутри в душу словно вонзился клык ядовитой змеи, наполняя все мое существо стыдом... Глубоко и тяжко вздохнув, она проговорила:       – Понимаю. Прекрасно понимаю, мой львенок. Но не могу... Мы умрем здесь. И если ты не пойдешь с нами, то... Мы бросим тебя навсегда.       Я ошарашенно посмотрел на нее, забыв о противостоянии с Манли. Где-то на краю поля зрения увидел молниеносное движение. А после – резкая и острая боль пониже затылка, и я куда-то падаю. Все глубже и глубже...       Я с ужасом и в то же время пониманием, что так правильно и иначе нельзя, смотрела, как тело Кери безвольно обмякло и рухнуло на пол, будто старое дерево, сломанное ветром. Манли, встряхнув ушибленной от удара лапой, проворчал:       – С детства ему говорил – не башка у него, а булыжник. Как ему камень-то умудрился навредить? – он улыбнулся, и все же за показной непринужденностью я услышала плохо скрываемую тревогу и немой укор самого себя за то, что пришлось сотворить с собственным братом.       – Ты сам-то сможешь его дотащить? – озабоченно спросила Бель, подходя к Кери и проверяя, не слишком ли силен был удар.       – Любимая, я, может быть, и младший, только вот из нас двоих Кер больше любил философствовать о смысле жизни и мечтать о будущем, пока я гонял с львицами антилоп и зебр на охотах, так что... – он «невзначай» потянулся, выставляя напоказ своей жене совершенные мышцы, и удовлетворенно улыбнулся, увидев огонек в ее глазах. – Я более чем справлюсь.       Выйдя, наконец, из ступора, я подошла к влюбленным, чтобы помочь Бель и Манли взвалить бесчувственное тело Искера на спину последнего, мимолетно, так, чтобы никто не заметил, лизнув его в лоб и прошептав слова любви.       Наконец, мы были готовы. Супруги, не сговариваясь, двинулись к выходу, а я в последний раз оглядела пещеру, которая стала нам домом больше чем на полторы недели. Грот, величественнее которого мне видеть не доводилось. Убежище, вовремя спасшее меня и моего возлюбленного, но едва не похоронившее нас голодной смертью. Кери был прав – это могло бы стать идеальным местом для новой семьи: дичи на окрестных равнинах было более чем достаточно, чтобы прокормить небольшой прайд, а жить в таком могучем и олицетворяющем силу месте почел за честь бы любой. Если бы только не...       Я с опаской оглянулась на проход, в котором уже готовились скрыться Манли и Изабелла. Зияющий черным зевом страха и ужаса; проход, который чуть не лишил меня жизни. Коридор, через который предстояло пройти в последний раз на пути к свободе и... неведомому будущему.       В сознании вихрем неслись мысли и размышления. Неужели нет другого способа вернуть память Кери? Как наш еще не родившийся львенок переживет мой прыжок с такой высоты? А, может быть, удар Манли уже все исправил, и когда на уступе очнется Кери, он уже сразу станет прежним сильным, смелым и отважным взрослым львом-принцем? И как тогда мы решим поступить? Кто прыгнет, а кто останется?       Я и не заметила, как Бель, отправив мужа вперед и пообещав нагнать, вернулась ко мне. Я лишь почувствовала, как она приобняла меня и тихо сказала:       – Не переживай, все будет в порядке. Идем, – и, подтолкнув носом в бок, заставила встать.       Черная дыра коридора росла. Вот она в двадцати шагах. В десяти. Вот я уже у самого входа! Сознание кричало, умоляло остановиться, инстинкт самосохранения взбесился, словно антилопа в агонии перед смертью, но леопард вновь ободряюще потерлась о мой бок – и ноги, не слушаясь безумных приказов мозга, продолжали идти вперед, и негатив как-то отступил на второй план. Бель же, словно почувствовав, что нужна мне еще больше, шепнула:       – Кэт, с Кери все будет хорошо. Все будет прекрасно – вот увидишь! Не успеет закат окропить саванну розовым цветом, как он все вспомнит. Он обнимет тебя, а ты расскажешь ему такие чудесные новости! И он будет так счастлив! На ближайшие месяцы ты и думать забудешь о заботах: он вновь станет приносить тебе вкусный обед, а по ночам нежно и осторожно прижимать к себе. И ты родишь ему наследника, нового принца или принцессу! И мы с Манли... Мы никуда не уйдем, обещаю!       Я зачарованно слушала собеседницу, а мимо как в тумане проплывали очертания каменных стен. Леопард все говорила и говорила, продолжая идти бок о бок со мной в тоннеле, где это в принципе сделать было очень сложно. Но она шла. Я и не заметила, как на глаза выступили слезы – я быстро их сморгнула, чтобы моя свояченица не дай Айхью не увидела, как на самом деле мне страшно (хотя она и так наверняка это знала...). Бель все продолжала рассказывать, и в ее повествовании предсказания солнечного будущего нашего прайда перемежались с удивительными и иногда смешными историями из их с мужем путешествия: например, как Ман повздорил с одной маленькой обезьянкой (ну, как повздорил – попытался закусить ей на завтрак) – так к полудню она привела всю внушительную стаю, и те стали кидаться в них плодами. Я и сама не заметила, как стала улыбаться, а после и вовсе смеяться. И вот мы уже шли в совершенно другом настроении, а в душе у меня с каждым пройденным шагом крепла уверенность: конечно же, все будет хорошо! И только так, никак иначе! Мы столько всего перенесли... Теперь над нами вечно будет солнце счастья!       Не заметила я, и как в тоннеле стало светлее, и стены уже виднелись не в моем зеленоватом ночном зрении, а в слабом и робком, но усиливающимся с каждой секундой, свете. Впереди, за темным силуэтом двух львов, один из которых тащил другого на себе, уже стал виден проход! Окно солнечных лучей и бескрайнего лазоревого неба! И оно было не по ту сторону недосягаемого потолочного окна – а вот здесь! Еще чуть-чуть пройти – и свобода! От счастья я звонко засмеялась, и Бель, взглянув на меня, тоже залилась радостным хохотом (Манли, которого мы уже нагнали, тихо проворчал что-то себе под нос о том, как хорошо львицам, а ему тут горбаться с бесчувственным четырехлетним львом, упорно считающим себя годовалым ребенком). От страха не осталось и следа, и былая радость затопила сердце, уже почти забывшее о ней. Я рассказывала с улыбкой и о наших с Кери приключениях. И леопард смеялась, слушая, как я уламывала мужа хоть умыться, когда от страха крокодилов он к воде и на полдесятка шагов не подходил. Я уже начала было повествование о том, как мы впервые дошли до моря, и...       Ослепительная вспышка света заставила меня на миг дезориентировано моргать глазами, перед которыми змеями молний разбегались светлые пятна. В легкие впервые за пол лунного цикла ворвался не удушливо-приторный запах закрытого пространства с привкусом каменной пыли, но свежий, полный жизни и счастья морской соленый воздух. Шерсть обдуло ветерком, несшим сотни полузабытых запахов! А уши уловили не однообразные голоса пещеры, но дыхание целого мира: крики чаек, прибой далеко внизу, гуляющий вдоль утеса ветер... Я свободна! Мы – все! – свободны!       Я вне себя от переполнявших душу светлых эмоций разглядывала затуманившийся в памяти мир, но тут Кери, которого брат уже успел аккуратно положить на уступ возле прохода обратно в тоннель и теперь потягивался, наслаждаясь хрустом в изнывшей от ноши спине, тихо простонал. Все взгляды разом повернулись к нему; Манли, немедленно закончив с разминкой, поспешил по заранее согласованному плану перегородить путь обратно в скальный коридор, Бель встала рядом с мужем, но поближе к Искеру, готовая оказать любую помощь, если потребуется. Я же, глубоко вздохнув, легла рядом с ним, поближе к скальной стене, и ласково лизнула в ушко.       Глаза льва дрогнули и открылись, посмотрев на меня со смесью непонимания и усталости.       – Как ты себя чувствуешь, любимый? – улыбнулась я, нежно поглаживая лапой мужа по иссиня-черной гриве.       – Голова болит... А что случилось? – очевидно, Кери еще до конца не пришел в себя, и не осознавал смены обстановки. – Почему стало так светло?       – Милый, прости... – сперва я хотела соврать, что он уснул, и мы перенесли его сюда, но стоило лишь взглянуть в сапфировую бездну его доверчивых глаз, как все мои намерения разом исчезли. – Прости, пожалуйста, мы должны были... Манли ударил тебя по голове, ведь ты не хотел идти. И мы сами отнесли тебя сюда – я услышала, как его младший брат недовольно фыркнул при слове «мы», но раздавать награды не время и не место. Во взгляде Искера же непонимания сменилось стремительно нарастающим ужасом.       Вскочив на лапы, он заметался взглядом по узкой полосе уступа, ища, где бы спрятаться. Увидев зияющую пасть высокого обрыва, отшатнулся к скальной стене с такой силой, что больно вдавил мое плечо в камень. На цыпочках, едва передвигая ноги от страха сорваться вниз (хотя на площадке вполне хватило бы места для нас всех), он попятился к пещере, всхлипывая, уже не стараясь сдержать слез:       – Я верил тебе! Верил вам всем. А вы притащили меня сюда, хотя я умолял не делать этого, и... – он наткнулся спиной на Манли и, обернувшись, истерично завизжал: – Пусти меня! Пусти обратно! Я не хочу! Не буду! Вы все сумасшедшие! Я вернусь, я буду ждать маму! Вы все меня обманывали! Я не верю!       – Не успокоишься в течение трех секунд, и сам сброшу тебя отсюда, – ледяным голосом на грани рыка прошептал Манли и для убедительности оскалился.       Мой возлюбленный, опешив, стал искать поддержку хоть в ком-нибудь, хоть какую-то лазейку, через которую можно сбежать...       – Кери, любимый, не переживай, все уже позади – вот, оглянись, – я осторожно приблизилась к своему возлюбленному и положила лапу ему на плечо; он дернулся, будто ужаленный, и загнанным взглядом посмотрел на меня. На миг мне показалось, что он готов ударить – но лишь на миг, ибо уже в следующее мгновение он опустил голову и тихо заплакал, сев на пол:       – Почему... Почему вы так сделали?       – Маленький мой, – я обняла любимого и стала укачивать, будто крохотного львенка. – Ты ведь сам так боялся идти через этот тоннель. Вот мы и решили, что тебе так будет легче. Манли сам донес тебя на своей спине. И... Хочешь правду? – я поймала вопросительный взгляд своего льва за пеленой слез. – Я сама безумно испугалась. Ты прав – это ужасный тоннель, верно?       – Да, – всхлипнул Кери.       – Так зачем же нам в него возвращаться? Лучше пойдем вперед, верно?       – Да, я... Наверное... – подумав с некоторое время, проговорил он и огляделся. – А... Куда?       Страх вновь сковал сердце. Ну как, как мне сказать любви всей моей жизни, который ко всему в сознании – маленький ребенок, что нам надо прыгать со скалы в море? Как сказать, что это единственный способ? Но ждать не выход...       – Милый, смотри: ты поможешь Манли встать тебе на спину – не переживай, ты ведь такой сильный и смелый, а он совсем не тяжелый. Так вот – Манли сможет выбраться наверх. Следом за ним прыгнет Бель, а мы с тобой, – я глубоко вздохнула. – А мы с тобой должны прыгнуть в море.       – ЧТО? – взвизгнул от ужаса Искер. – Как? Куда? ТУДА? – округлившимися от страха глазами он переводил не верящий взгляд с меня на Бель, потом Манли, а после – на морские просторы, раскинувшиеся вдаль. – Ты сошла с ума? Я не буду! Я тоже хочу наверх! Пусть Манли прыгает!       – Как благородно, – фыркнул Манли, но я смерила его таким взглядом, что он закатил глаза и отвернулся.       – Любимый, так нельзя. Видишь ли, если выберемся мы с Бель, а Манли придется прыгать, он должен будет полагаться только сам на себя. А внизу должны быть двое, чтобы страховать друг друга. Бель – леопард, и у нее вес слишком маленький для прыжка, – выдумала я первое, что пришло в голову. – Она может разбиться. А если прыгну с ним я... Ты ведь не хочешь остаться один с Бель, пока я и Манли плывем к берегу, верно?       Искер умоляющим взглядом посмотрел на меня, и я почти уже сказала, что ко всему это единственный способ вернуть ему память, но передумала – тогда его детский эгоизм точно наотрез запретит ему прыгать. Поэтому выбора не оставалось.       – Иначе нельзя? – спросил «малыш», дрожа от страха.       – Нет, любимый, нельзя, – проговорила я, лизнув мужа в шейку, отчего он невольно мурлыкнул.       – Ну... Хорошо.       Я улыбнулась и, повернув голову, кивнула нашим друзьям, подавая им сигнал начинать спасательную операцию. Манли подошел к Кери и, хлопнув его по плечу так, что тот вскрикнул, пробасил:       – Удачи тебе, Кер. Все будет хорошо, – и помог ему подняться, чтобы встать в нужную стойку у стены. Мой супруг послушно занял позицию и приготовился выдерживать тело Манли. Тот, ловко запрыгнув ему на спину, приготовился прыгнуть вверх, и...       Я увидела, как нога младшего брата соскользнула, и он, не удержавшись, оступился и упал со спины Кери прямо в мою сторону. Я инстинктивно сделала шаг назад. И моя задняя лапа вместо земли ощутила открытое пространство. Я потеряла точку опоры, покачнулась и почувствовала, как будто в замедленной реальности мое тело тянет в себя пропасть. Вторая лапа уже тоже была по ту сторону, я отчаянно выпустила когти, но пол был слишком ровный, зацепиться не за что... Мне не успеть сгруппироваться! А высота слишком большая... Айхью!       «Ау, больно же!» – мысленно выругался я, когда Манли грохнулся с моей спины назад, больно царапнув мою шкуру. Интересно, понравилось ли ему, если бы...       Время остановилось. Сердце и душу словно зажали в ледяные тиски, усеянные острыми, как жало скорпиона, ядовитыми пиками, и стали сжимать. Первобытный ужас парализовал сознание, но заставил тело ощущать все, как никогда четко. Я увидел, как тело льва упало рядом с Катрин. Как она попятилась. Как оступилась и начала падать. Прямо в пропасть. Совсем как пол-Луны назад я, когда пытался спасти ее. Я опять терял ее. Катрин! Мою Катрин!       Все произошло слишком быстро, и тело двигалось больше по наитию, чем осознанно. Я будто со стороны видел, как молниеносно сжались и распрямились мышцы. Как я, оттолкнувшись лапами от скалы, лечу наперерез падающей возлюбленной. Как хватаю ее за шкирку и отшвыриваю обратно за край уступа. И лечу, дальше, дальше. Надо сгруппироваться. Где-то далеко послышался крик, сверху вроде бы пролетела чья-то тень. Я лечу...       Лишь аквамариновые воды внизу. И белесые барашки.