История Одной Любви

      Айхью, как же больно! И надо же было так удариться!       Я открыла глаза и посмотрела на свою лапу, которая отвратительно ныла тупой болью в том месте, где я ударилась плечом о скальный уступ. Впрочем, грех жаловаться – в противном случае было бы куда как хуже: упасть с такой высоты, не успев сгруппироваться... Это равносильно самоубийству! Надо поблагодарить Манли!       Я подняла голову и огляделась. Что-то было не так. На уступе не осталось никого, кроме меня и Бель, которая, замерев на месте, смотрела вниз с обрыва, не дыша и не шевелясь. До меня начал доходить смысл случившегося – он пожертвовал собой ради меня! А сам сорвался! А Кери, наверное, от страха спрятался где-то в тоннеле. Боги, нет, только не это!       Стремительно встав на лапы, я подошла к леопарду и наклонилась, вглядываясь в необычайно спокойное море, лишь у самого подножья скалы волны образовывали легкую пену. И по водной глади расползался огромный круг у самой отвесной стены – в том месте, куда упал Манли... Айхью, пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо! Прошу!       – Прости меня, – всхлипнула, наконец, Бель, отрываясь от, казалось, бездонной сапфировой пучины. – Это я виновата. Это все я...       – Бель? Боги, о чем ты говоришь, это все моя вина... Из-за того что я не так стояла, он... – но закончить я не успела – леопард бросилась ко мне и, зарывшись мордочкой в шею, заплакала:       – Мы ничего не успели понять! Он просто мгновенно прыгнул вперед... И всё, даже не раздумывал ни секунды! Вырвал тебя, когда ты была уже почти по ту сторону и сам... Боги, прости!       Я неспешно поглаживала подругу, не в силах понять, отчего же она у меня просит прощения, когда все должно было бы быть наоборот? Бель же, еще раз всхлипнув, продолжила:       – Манли сразу же прыгнул за ним! Но он вынырнул, я сама видела, а Кери... Его нигде нет! Он опять нырнул искать его, но... Боги, Катрин, прости!       Я недоуменно уставилась на свояченицу. Манли прыгнул за ним? Что за...       Осознание пришло так же быстро, как и леденящий душу ужас. Нет! Только не опять! Я не выдержу! Этого не может быть!       Рванув к обрыву, я стала вглядываться в водную глубь, и на миг увидела силуэт льва в толще воды, ныряющего за кем-то, очень неуклюже и неумело. Я лишь успела увидеть черную гриву, и в тон ей темно-коричневую, как у его матери шерсть. Это не он! Нет!       Мышцы сами собой напряглись для прыжка, но тут что-то сбило меня с ног. Изабелла, вцепившись в меня, в последний момент увлекла за собой, и мы скатились по наклонному полу обратно в тоннель. Я рванулась было обратно к площадке, но леопард держала меня каменной хваткой, не давая пошевелиться.       – Пусти меня! – взвизгнула я и от отчаяния полоснула ее когтями по спине. Бель взвыла, но хватку не ослабила.       – Катрин! Кэт! Остановись! Послушай, он спас тебя! Ради тебя и вашего еще не рожденного львенка! Ты так хочешь отплатить ему? Сама разрушив то, что он спас?       Нет, она не понимает! Как она не поймет?! Я уже однажды не прыгнула следом и почти потеряла его навсегда! Я нужна ему! Пусти!       Но Бель продолжала сжимать свои объятия по-прежнему, едва давая мне вздохнуть. Она шептала что-то про то, как Манли обязательно найдет его. Что сейчас главное – выбраться с этого проклятого уступа наверх и идти, как и было задумано, на восток, к месту, где скала сходит на нет. Что все будет прекрасно, и надо только подождать, что я сама воображаю себе худшее... Я, не в силах более сопротивляться чувствам, заплакала.       Мысленно считая про себя, я глядел на неотвратимо приближающуюся поверхность воды. Ветер свистел в ушах, грива хлопала меня по спине и груди, скала пролетала в паре шагов от живота, едва не раня острыми выступающими камнями. Время будто замедлилось во множество раз. Но вода все так же неотвратимо приближалась.       Три – я увидел собственное размытое волнами отражение в аквамариновом зеркале (и чье-то еще, намного выше). Два – белесые барашки пены преобразились в мириады мельчайших пузырьков, но шипения я не слышал – вой воздуха от запредельной скорости (наверное, ни один лев в истории еще не двигался так быстро) заглушал все. Один – мне на мгновение стало видно дно, каменистое и очень глубокое и несколько рыб, быстро расплывающихся во все стороны, завидев приближающуюся сверху опасность.       В этот миг действительность окончательно замерла, и я опять увидел себя со стороны: молодой лев, летящий навстречу неизвестности, почти вертикально, но все же под небольшим углом, чтобы отбить живот, а не спину, и не сломать шею. Грива за короткое падение отлетела назад и под воздушными потоками будто прилипла к телу, задние лапы вытянуты, передние согнуты и как можно плотнее прижаты к груди, хвост словно ветка с одиноким листом-кисточкой на конце развевается позади. Нос уже едва-едва коснулся воды – Айхью, какая она твердая! Где же та живительная влага, что нежно течет по ручьям и ласково обволакивает тебя в озерах или на пляжах? Все это я понял за единое мгновение. А после рухнул в воду.       В последний момент я, очевидно, боясь все-таки перевернуться в падении на спину, сильнее выгнул живот. Этого делать не стоило. Сокрушительный удар – словно стадо буйволов на полной скорости всей своей безумной массой обрушивается на тебя – сперва огрел меня по голове: шея хрустнула и отозвалась болью, но не сломалась. В нос ворвался поток воды, обжигая глотку, пробуждая отчаянное желание закашляться, но я прекрасно знал, что делать этого ни в коем случае нельзя... А потом пришел черед груди.       Морская поверхность будто разом отомстила мне за все бывшие и вымышленные обиды – невероятная сила вышибла весь воздух из легких, ребра отозвались пронзающей все тело болью (наверняка несколько сломано). Но ладно бы только это... Шум ветра стих, в ушах звенело. И на фоне этого звона я услышал удар сердца. Еще один. И после лишь тишина.       Айхью, молю, верни мне ту боль, что я испытывал долю секунды назад! Уж лучше сотни переломанных костей, чем это! Адский выжигающий огонь пронзил грудную клетку, все тело зашлось в конвульсиях, силясь сделать хоть что-нибудь, лишь бы вернуть назад драгоценный стук. Разум заволокло пламенными кругами и чернотой одновременно, мысли рвались на части, не в силах более связаться воедино. Мое тело куда-то падало.       Наверное, теперь уже точно конец. Выступ скалы не спасет меня, и брат с его женой не придут на помощь. И больше я никогда не увижу лица Кэт, ее радостной улыбки. Боги, как она страдала все последние дни, с тех пор как нашла меня!       Только теперь, когда несколько мгновений назад ужас за любовь всей моей жизни стер барьер, установленный разумом пол-Луны назад, я все вспомнил. И все это время большая часть сознания билась, будто в клетке, рвясь наружу, но была также бессильна, как и все мое тело сейчас. Я...       Но и эта мысль прервалась. Все тело полыхало, расходясь ручьями ядовитой съедающей изнутри боли от сердца и дальше. Сейчас я не выдержу ее. Тело, перестав подчиняться приказам умирающего мозга, подчинится инстинктам и попробует вздохнуть. Это будет последним, что я сделаю в жизни. Соленая вода заполнит изнутри, и тогда я уже ничего не успею сделать. Ничего. Просто еще стремительнее стану падать сквозь воду и навеки останусь на дне. Катрин...       И вновь обратный счет. Три – барьер боли преодолен, я больше не могу чувствовать ничего, кроме нее. Два – вода уже в носу и рту, лишь последний рубеж перекрытого единственным усилием воли горла не пускает ее в легкие. Один – яркая вспышка перед глазами, и в ее свете... Она – Кэт, сидит на камне, в нашем секретном месте, в рощице неподалеку от скалы моего прайда. Сверкающие чистейшим изумрудом глаза смотрят с бесконечной любовью и счастьем. Она так долго этого ждала. Прости, родная, но теперь придется ждать мне. Я буду жда...       Странное чувство ворвалось в мое естество. Будто теперь что-то еще было рядом. Какая-то сила рванула меня вверх, я перестал падать вглубь океанской пучины, начав подниматься... Это было так странно, что даже отвлекло меня от ослепительного фонтана боли и того, что я должен вздохнуть. Но стоило мне об этом вспомнить, как внутри все органы свело в диком спазме. Я зарычал, вне себя от бессилия, но лишь несколько пузырьков вырвалось из пасти. А им на смену вглубь рванулась вода.       Новая боль мириадами ледяных клыков и когтей вонзилась в легкие. Я пытался сжаться, остановить поток, но не мог. Отдаленно я услышал робкий стук – стресс и ужас от ситуации заставили сердце вновь забиться. Какая ирония! Хоть бы на пару секунд раньше...       В этот миг еще один рывок выдернул меня из морской пучины наружу и кто-то, крепко вцепившись в холку, стал тащить меня куда-то. Мне было все равно – я наконец-то ощутил вокруг воздух! Очередной спазм скрутил внутренности, и мне вырвало морской водой. Закашлявшись, я впервые в жизни понял, какое это удивительное, непередаваемое, несравнимое ни с чем чувство: когда внутрь течет (какое гадкое слово! Айхью, я ведь теперь никогда не смогу смотреть на воду без содрогания!) воздух, чистый, наполненный всеми запахами мира! С каждым следующим вдохом и каждым приступом болезненного, но такого прекрасного, очищающего тело от воды, кашля, я ощущал, как возвращаются ко мне мои мышцы и кости, шкура и грива.       Сердце все еще безумно болело, но зато оно билось! Билось! И как же приятно было чувствовать боль не от потери кислорода и остановки крови, а от сломанных костей! Но как же?.. Кто?!       Будто ответом на мои мысли, меня опять рванули вверх и затащили на какой-то изрезанный и изъеденный морем выступ. Камни впились в кожу, и опять – какая сладкая поверхностная боль по сравнению с той пыткой, что я перенес только что! Я обессиленно растянулся на этом ковре из каменных шипов, у меня не хватало даже сил повернуть голову – единственным, что я увидел, была нависающая над головой скала. Очередной уступ, не видимый сверху? Только на этот раз на уровне воды.       – Вот ответь мне. Умоляю, скажи – сколько раз я должен спасти твою шкуру, чтобы ты, оса надоедливая, научился ценить жизнь?! – проворчал запыхавшийся и злой, но до безумия облегченный голос моего младшего брата.       – Манли! – собрав все остатки воли, я вскинул голову (едва не треснувшись о потолок), и широко улыбнулся: – Как же я рад тебя видеть!       – Сработало хоть? – проворчал, все же не скрывая счастливой улыбки, лев. – Вернул тебе первобытный страх твою драгоценную память?       – Ты даже не представляешь, насколько! – я опять положил голову на утес. – А теперь прости, я и мускулом не пошевелю, пока не отдохну!       И я впервые за долгое время забылся сном не младенца, а вновь взрослого льва.