История Одной Любви

      Вероятно, здесь заканчиваются владения африканских королей.       Стоя на плодородной зеленой равнине, протянувшейся на десятки километров вдоль побережья бескрайнего моря и настолько же вглубь великого континента по течению Севера, я вспоминала первый раз, когда мы увидели это соленое озеро. Ту безграничную радость, какую чувствует львенок, впервые охотящийся на какого-нибудь маленького грызуна. Какими же наивными и недальновидными мы были тогда, несколько месяцев назад.       Теперь, глядя на раскинувшийся от горизонта до горизонта водный простор, я понимала, что мы сами допустили главную ошибку – недооценили мощь природы и пренебрегли заветами самого Айхью. Здесь, где мир разделялся. Здесь был рубеж, который не дано пересечь ни одному льву, и, наверное, ни одному животному саванн и джунглей Африки.       К югу и западу границы полных жизни саванн и влажных лесов охраняла безжизненная пустыня, готовая убить любого, осмелившегося бросить ей вызов. А если идти вдоль побережья… Что же, очевидно, Африка умеет оберегать свои владения. И, наверное, сам Айхью распорядился, чтобы неведомая заветная земля предков далеко к северу оставалась священной и нетронутой. По крайней мере – для далеких потомков ее обитателей.       Мне даже казалось – хотя, наверное, это просто мой обострившийся до предела инстинкт самосохранения – что сама природа поощряет отступление нашей «семьи» обратно к родным землям. С каждым днем ветер становился все тише и тише, постепенно вовсе сменившись с удушливого западного на свежий северо-восточный, приятно ерошивший шерсть. Находить пропитание и воду становилось при приближении к Северу все легче и легче, а последнюю неделю (шли мы медленно, чтобы мои с Кери раны лучше зажили), с тех пор как мы пересекли границу изумрудных лугов, выходить на охоту стало почти скучно: очевидно, в этих местах никогда не водились сухопутные хищники, а потому животные не боялись крадущегося в траве льва или леопарда. У нас каждый день была новая еда, причем такого сочного и сладкого мяса я в жизни своей не пробовала! Странно, почему я всего этого не замечала, когда мы впервые пришли сюда?       Речки все чаще и чаще пересекали наш путь: начиная от маленьких ручейков, которые и перешагивать-то не надо было, и заканчивая небольшими водотоками, перейти которые вброд можно было только по пузо в воде. Слава богам, крокодилов мы пока не встречали. Но уж в самых больших реках, на которые Север разделялся незадолго до впадения в море, они точно будут.       В памяти всплыла картина вчерашнего вечера, когда, после особенно вкусной молодой антилопы, которую загнали Кери с Бель (как я ни упрашивала, меня супруг пока наотрез отказывался выпускать на охоту), мы впервые все вчетвером заговорили о том, куда идти, когда окажемся у огромной реки. Манли настаивал на том, чтобы следовать известной тропой нам с Кери и вообще вернуться к пещере нашего прайда. Поглядывая на него исподтишка, я замечала едва уловимые перемены: некогда густая темно-коричневая грива теперь местами поредела и почернела, что случается только у очень старых львов – а ведь он мой ровесник! Все чаще и чаще младший брат моего супруга казался усталым, а сразу же после ужина заваливался спать таким сном, что поутру его было не добудиться. Мы с моим любимым тревожно переглядывались, пытаясь понять, когда же Ман все-таки расскажет обо всем своей возлюбленной, но он продолжал отмахиваться и с улыбкой до ушей говорить, что просто слишком набегался на охоте. Но стоило мне поймать его взор, как он едва заметно качал головой. Болезнь прогрессировала чересчур быстро. Поэтому вполне понятно, что он хотел, чтобы мы пошли по проторенным дорогам, а не дерзали новые маршруты с неведомыми опасностями.       Но при всем том мы абсолютно ничего не знали о судьбе огромного клана гиен, оставшегося позади, и о том, смог ли прайд Кианги отбиться от стаи жестоких убийц под руководством двух полоумных львиц. И, может, мы с Манли ошиблись, и гиены шли вовсе не к ним – в любом случае, двигаясь по левому берегу большой реки и дальше на запад к саваннам через полупустыню, мы имеем все шансы столкнуться с голодной озлобленной оравой, и вот тогда уж точно опасность будет больше, чем если мы отправимся в новое путешествие на новые земли.       Спор затянулся далеко за восход Луны, пока наконец не было принято тяжелое решение. Мы с Кери категорически настояли на том, чтобы переплывать самые большие реки (их должно быть не больше пяти) морем, где вероятность столкнуться с крокодилами куда как меньше, и, выбравшись по ту сторону последней из них, идти вдоль нее до самого истока – двигаясь по возможности на восток, чтобы исследовать новые земли. Легко и просто. Как и всегда – на словах.       Глубоко вздохнув, я оглядела окрестности, прощаясь с северо-восточной границей Африки. Что-то мне подсказывало, что там, по правому берегу огромной реки, будет уже другая земля, другие опасности, другие радости и другие печали. Здесь оставалось горе, оставалась боль, оставалась умершая, не успев начаться, жизнь. Каменисто-песчаная пустыня позади, плодородная влажная почва и малахитовая мягкая подстилка травы и мха под ногами, плавно переходящая в горячий золотистый песок у набегающего волнами предела необъятного океана…       Медленно и плавно я опустилась на нежный зеленый ковер, удовлетворенно отметив, что неприятные ощущения внизу живота при перемене позы пропали окончательно. Что же, так и к лучшему – боль каждый раз напоминала мне о тяжелом уроке, через который нам с Искером пришлось пройти. Закрыв глаза, я погрузила нос в щекочуще-влажную подстилку, прислушиваясь к мельчайшим звукам природы: к шороху почвы, раздвигаемой где-то внизу маленьким грызуном, к шуршанию стеблей травы от чуть заметного дуновения ветерка.       Новый звук раздался где-то позади, постепенно нарастая. Сочетание гула и шуршания – так осторожно подходить может только прирожденный охотник. Наверняка, Кери вернулся сказать, что Манли и Бель готовы к нашему опасному заплыву.       Шаги притихли, и рядом на подстилку мягко опустилось тело, сев рядом со мной. Предвкушая привычное поглаживание лапой по спинке – любимый всегда так будил меня, робко и осторожно, будто боясь сломать; его лапа была почти невесомой, но доставляла такие приятные ощущения! – я чуть слышно заурчала.       – Ой, Катрин, ты не спишь? – этот голос заставил меня, вздрогнув, резко вскочить, поморщившись от едва ощутимой боли у основания хвоста (нет, не до конца, значит, все зажило). Рядом с немного растерянным видом сидела Бель:       – Прости, я не хотела тебя пугать, просто… Думала составить компанию, а ты спала, я и…       – Нет; нет, что ты… – я улыбнулась, все еще не понимая, как допустила такую ошибку: шаги точно принадлежали кому-то намного большего веса, чем самка леопарда! – Просто я и вправду чуть-чуть задремала.       – Да, тут хорошо, меня и саму клонит в сон, – супруга Манли демонстративно зевнула, обнажая белоснежные клыки. – Тут вообще хорошо, верно? – она украдкой бросила на меня взгляд.       – Ну… Да, наверное, только непривычно – всегда на открытом пространстве, деревьев-то почти нет, – мне показалось, что я поняла, на какую мысль пытается меня натолкнуть Бель, но решила удостовериться. – А на солнышке не очень-то уютно спать, потом всегда приходится остужаться в ближайшем ручейке.       – Зато такое блаженство, когда шерсткой в прохладную воду… – леопард зажмурилась и аж заурчала от удовольствия.       – Ну… Да, – нехотя согласилась я. – Бель, ты… Ты мне ничего сказать не хочешь? – сразу вспомнилось, как вчера моя подруга отнекивалась и от плана Манли идти в обратном направлении, и от моего с Кери варианта плыть на восточную часть дельты Севера.       – Я… Просто, Кэт… – обернувшись ко мне, Бель внимательно вгляделась в мои глаза полыхающими пожаром своими, будто пронзая взглядом самую душу. Никогда и ни у кого больше я не видела таких глаз. Почти красных, с прожилками огня и лавы, но абсолютно не злых. Наоборот – всегда участливых и добрых. – Неужели вы не понимаете: все вы? Никуда не нужно уходить! Тут прекрасное место, ни одного наземного хищника: ни других львов и леопардов, ни гепардов, даже ядовитых змей почти нет! А сколько стад: можно завести сюда хоть весь сумасшедший клан гиен, и все равно они не переловят всех травоядных и за год! Кроме того, я один раз ушла погулять и разговорилась… – леопард замялась, будто стесняясь. – В общем, с вожаком одного из стад буйволов, ему стало любопытно, кто я такая; о львах и леопардах он слышал только по рассказам своего деда, приведшего сюда это стадо много лет назад. У них много проблем, постоянные воины за территорию друг с другом. Так почему бы не остаться?       Вы с Кери станете королем и королевой новых земель – огромных территорий! В еде и воде никто нуждаться не станет, мы с Манли будем первыми и единственными членами нового прайда, пока… Ну… Ты понимаешь, – Бель робко улыбнулась, боясь затронуть тему детей.       Я думала сразу накинуться на подругу с решительным «нет», и уже открыла было пасть, но…       В конце концов, ведь она права. Такая плодородная равнина мне не встречалась больше во всей Африке, а ведь пропутешествовали мы много лунных циклов! Над этим и вправду можно было поразмыслить, а ведь ни разу на наших советах мы не выдвигали идею остаться жить здесь! Далеко от суеты и опасностей, на равнине, полной жизни, где река навеки обеспечит нас всем необходимым даже в самую жестокую засуху…       Видимо, мое замешательство отразилось на лице, поскольку Бель приподняла брови, улыбнулась и понимающе кивнула. И все же оставались некоторые нюансы…       – Бель, ты… Вообще-то да, идея хорошая, и место очень даже подходящее. Но я никогда не слышала, чтобы львы жили на побережье моря. Да и пещеры тут не найти. А крокодилы? Мы же не знаем, как они здесь живут – возможно, что они переходят от речки к речке в поисках наиболее частого водопоя животных. И что если один из них наткнется на наш прайд ночью, когда мы спим?       – Это все отговорки… – тихо проговорила леопард, глядя себе под лапы.       – Что, прости?       – Это… Так всегда говорила моя мама, – Изабелла отвернулась, я прекрасно помнила, при каких обстоятельствах она сбежала вместе с Манли, и какие отношения были в ее семье. – Когда отец запрещал мне что-то под угрозой оставить одну посреди саванны безлунной ночью, и я обычно покорялась… Мама всегда приходила ко мне и шепотом говорила: «Тот, кто хочет, ищет возможности. Кто не хочет – причины». Так вот ты сейчас как раз-таки пытаешь найти причины не оставаться здесь, на этой благодатной равнине, когда возможностей остаться тут намного больше. Ты видишь один негатив.       – Эй-ей, подожди-ка. Крокодилы в Севере и прилегающих реках – это не выдумка, а реальный факт. Забыла, что ли, мой рассказ о том, как я спасла Кери почти из пасти одного из них? И я, правда, никогда не слышала, чтобы львы жили…       – А ты слышала когда-нибудь, чтобы львы путешествовали насквозь через всю Африку от ее саванного сердца к морским окраинам? Или чтобы львы выживали, оказавшись совсем рядом с извергающимся вулканом? Или чтобы они отделывались лишь несколькими ушибами и парой переломов после падения с головокружительной высоты в море? Кэт, как ты не понимаешь – мы уже стали легендой! Мы делали то, что не выпадало на долю ни одного льва ни в одном прайде! Так почему бы не завершить эту легенду красивым концом, где все счастливы, а не продолжать таскаться Шетани знает где, в поисках неведомого нового дома. Это, – она обвела взглядом окрестности, – уже и есть наш новый дом. И он так хочет им стать!       Я опять задумалась. С каждым словом своей подруги, я все больше и больше чувствовала, что она права как никогда. В конце концов, такого места мы уж навряд ли где-нибудь найдем, и… В глубине души я понимала, что какую бы хорошую и плодородную саванну мы ни отыскали, мне всегда будет глубоко в душе не хватать шепота моря о песок – этой всегда успокаивающей музыки природы. И все же кое-что оставалось мне непонятным:       – Бель, но… Почему ты ничего не сказала об этом на совете? Ты высказывалась то против нашей с Кери идеи, то против затеи своего супруга, но не предлагала того, о чем говоришь сейчас. Почему?       Я попала в цель. Видимо, Бель и сама не заметила, как стала настолько искренне убеждать меня, что совершенно забыла об осторожности, с которой, я уверена, сперва хотела действовать. А теперь ее поймали, как малыша, сбежавшего из-под опеки матери без спросу и пойманного у источника за игрой «брызги-зверята» (я улыбнулась внезапно выплывшему из памяти воспоминаниям далекого детства).       – Я… – невеста Манли упорно смотрела себе под лапы, повернувшись ко мне вполоборота. – Если честно, я хотела, правда, хотела! Особенно вчера. Но Манли меня отговорил. Сказал, что ты с Искером наверняка не захочешь оставаться в месте, где столько связано с тяжелыми воспоминаниями, и… Катрин, ты пойми меня правильно! – леопард говорила так быстро, что у меня от этого начинала болеть голова: будто она с Маденде соревнуется в скорости речи. – Ведь я вас с Кери не держу, вы спокойно можете продолжать свой путь. Но мы с Маном… Дайте нам остаться здесь, пожалуйста, это место такое спокойное и умиротворенное. Ну, правда, Манли и слушать об этом не хочет; ему почему-то взбрела в голову мысль, что мы неотрывно должны идти с вами, – Айхью, она не знает! Манли так и не набрался смелости ей сказать! – Но я смогу его отговорить; и не от такого отговаривали! В конце концов, мы взрослые, вполне можем обойтись друг без друга. И потом… – но леопард осеклась на полуслове, будто в последний момент одумавшись сказать какую-то глупость. Хотя, в принципе, уже сказанного было вполне достаточно. Она не хочет отсюда уходить. А если уж совсем быть с самой собой честной…       – Я тоже никуда не хочу уходить, – пробормотала я себе под нос, но Бель услышала.       – Что?       – Я говорю, что тоже никуда не хочу уходить, – встретившись взглядом с Бель, я улыбнулась в ответ на ее улыбку, растянувшуюся едва не до ушей.       – Правда?! Кэт, это же здорово! Боги, я так рада; я… Я тоже не хотела, чтобы вы с Кери уходили, это все Манли, а теперь… Можно будет жить вместе, и… – леопард едва не скакала от счастья, все никак не в силах остановиться на какой-то одной конкретной мысли. Ее настроение передалось и мне, и я сама поняла, насколько это правильное решение и как странно, что мы до сих пор его не видели.       – Ну… Тогда надо сказать ребятам, верно? Ох, и удивятся же они! – чуть успокоившись, но все еще трясясь от радости, подмигнула мне Бель.       И мы, не торопясь, отправились искать своих любимых. На душе у меня впервые с той тяжелой ночи, когда клан гиен разорвал все наши связи с прошлым, была уверенность, что здесь нам точно будет хорошо. Что же, похоже, наше путешествие подошло к концу.       Солнце в зените приятно грело спину, и я уже предчувствовала, как окунусь в прохладный поток какого-нибудь большого ручья. Здесь, в дельте Севера, будет наш новый дом. И отныне все будет хорошо!       Бель шагала рядом, в нетерпении ища глазами своего мужа. Отчего-то у меня было предчувствие, что ему она должна сказать сразу две новости…