История Одной Любви

      – Милый, нам пора… – ласково проведя языком по загривку Кери, я разбудила его, ненавязчиво толкнувшись мордочкой шею. – Нехорошо будет, если король проспит на собственную коронацию.       Заурчав и чуть поворочавшись, пробуждаясь, мой лев протянул лапы и широко зевнул, огласив небольшую пещеру утробным ревом. Веки дрогнули, и мой взгляд встретился с двумя сапфирами его глаз… Чуть красноватыми от долгих ночей, полных горя и слез, которых за последние недели было много.       – Привет, – слабо улыбнулся Кери. Тряхнув головой, отчего длинные пряди иссиня-черной гривы рассыпались по груди и спине, мой любимый встал и учтивым кивком предложил мне первой выйти из нашего грота.       Солнце лишь недавно взошло над горизонтом, и изумрудная подстилка сочилась росой, хлюпающей под лапами. Неподалеку, шагов за сто, на широкой поляне собрались многие представители наших будущих подданных: стада антилоп и носорогов, несколько пар жирафов, пара семей бегемотов и слонов, множество птиц расселись по кустарникам. Приглушенным гулом доносился невероятный гам, поднятый зверьми: все в нетерпении ожидали первого в истории этого края события, коронации нового короля.       Оглянувшись, я увидела Искера, вышедшего из пещеры и чуть щурящегося от лимонных лучей раннего утра. Странно, когда каждый день видишь кого-то, не замечаешь, как он изменяется, но если оглянуться назад… Понимаешь, как время неизбежно оставляет свои следы.       За то время, что прошло с тех пор, как мы впервые ощутили под лапами соленые воды моря, мой супруг заметно прибавил в весе за счет мышц, которые теперь куда как более рельефно бугрились под светло-коричневой шкурой. Из-за этого еще четче стал выделяться спиралевидный шрам на правой лапе, кажущийся розоватой змеей, повисшей на толстой ветви дерева. Грива тоже заметно разрослась, и покрывала не только всю грудь, но и струилась вдоль спины азуритовыми ручьями, переливаясь бликами на солнце, хотя озорная челка все так же топорщилась надо лбом замысловатой волной. Невзгоды последних месяцев почти не были видны, разве что в дождливую погоду Кери слегка прихрамывал на передние лапы, жалуясь на боль в груди. Но это был мой лев, мой любимый, тот самый, что давным-давно за сотни дней пути отсюда закрывал глаза в день нашей свадьбы, боясь, что я вдруг исчезну…       – Ну как, все готово? – раздался слабый, но радостный голос позади.       Бель лежала близ нашей пещеры, греясь на солнышке. На некогда прекрасную, стройную и сильную самку леопарда нельзя было смотреть без содрогания: события последнего месяца оставили после себя жуткие свидетельства.       Отказавшись от любой еды после смерти Манли, она первую неделю вообще не спала, и лишь плакала у меня на плече, когда я каждый вечер раз за разом тщетно пыталась покормить ее. Когда от изнурения и голодания, и из-за малыша, томящегося в ее животе, леопард уже не могла встать, я едва не насильно принялась кормить ее, а Кери стал относить ее к источнику раз в день.       Но стоило нашей подруге чуть-чуть прийти в себя… У нее начались роды.       Жуткая картина того дня мучила меня чудовищными кошмарами по ночам, и Кери часто был вынужден трясти меня, чтобы разбудить. Я думала, что хуже той ночи, когда я лишилась своего малыша, быть не может…       В тот день ранним утром меня разбудило тихое всхлипывание подруги. Леопард едва дышала, задыхаясь от боли. Я помогла своему мужу взвалить на спину чуть живую Бель, мы вместе отнесли ее на берег моря (в целебных свойствах морской воды за долгое время наших странствий мы могли убедиться не раз). Рыча и рыдая, Бель молила о смерти от полудня до самого заката, постоянно впадая в беспамятство и разговаривая с братом Искера, который, как ей мнилось, пришел за ней. Песок морского берега был залит кровью, и, казалось, даже море стало рубинового оттенка. Ее с Манли детеныш оказался размером с львенка, и леопард едва не умерла, производя его на свет… Лишь благодаря помощи мудрого жирафа, неизвестно где найденного Маденде, нам с Кери удалось вытащить ее почти что с того света.       Слава Айхью, смерть прошла рядом, хотя и очень близко. Едва не разорванная пополам, Бель уже две недели не могла подняться на ноги, но теперь она нашла новый смысл жизни.       – Да, все уже собрались, не хватает только двух виновников торжества, – стараясь придать голосу жизнерадостность, я осторожно подошла к подруге.       Только-только начавшая набирать былую форму, Изабелла походила на ходячий скелет, обтянутый шкурой. Изнуренная и измотанная едва не до смерти, леопард выжила только нашими с Кери усилиями: всегда кто-то один оставался ее сторожить, пока другой охотился; каждый день мы сперва приносили ей пищу, а потом едва не силой заталкивали в глотку. Ее рвало, и мы кормили ее сызнова, чтобы малышу могла достаться хоть капля молока. Кери на своей спине относил ее к ближайшему ручью, а я в это время приглядывала за малышом.       Двухнедельный леольвенок только позавчера открыл глазки, и теперь опасливо следил за каждым движением меня и Кери, но всегда радостно попискивал, когда Бель, морщась от боли, притягивала его к своему животу, навстречу сладкой белоснежной жидкости, которой с каждым днем становилось все больше и больше. Внешне крошка был неотличим от львенка, разве только мордочка у него была куда как более вытянутая, но уже сейчас было понятно, насколько Шуджа будет отличаться и от льва, и от леопарда. Пропорциями тела он скорее походил на леопарда: более длинные и вытянутые лапы, хвост чуть отличающийся от львиного, хотя и с зачатками кисточки на конце…       – Как себя чувствует маленький наследник прайда? – я присела возле Бель, и огромные темно-карие с красноватым оттенком глаза детеныша тут же опасливо и с любопытством уставились на меня.       – Да уж прекрасно, будил меня сегодня трижды за ночь, – усмехнулась Бель, проводя языком вдоль по спинке сына, отчего тот сладко заурчал и принялся пищать от удовольствия.       – А как поживает счастливая мама? – Искер присел рядом, и Шуджа тут же испуганно подполз поближе к груди Бель, инстинктивно чувствуя угрозу от взрослого самца.       – Вроде получше, – леопард потянулась, и мне в глаза бросился хвост, бессильно вытянувшийся позади тела. Хоть Изабелла почти и не пострадала от рокового нападения возле реки, крокодил сломал ей хвост, и теперь тот не гнулся, лишь безвольно мотаясь в сторону, будто уродливая коряга. – Думаю, сегодня я вполне смогу подняться, чтобы поприсутствовать на церемонии.       – Айхью, это совсем не обязательно, милая! – я ласково потрепала подругу по плечу. – Ты лежи, отдыхай, отсюда все будет прекрасно видно.       – Ага, чтобы у меня совсем ноги отнялись? – слабо улыбнулась та. – Не говори глупостей, не век же лежать обузой на ваших шеях.       – И кто это тут говорит глупости? Бель, мы все понимаем, тебе нужно время, чтобы…       – Кэт, я в порядке. Я же не собираюсь сразу выходить на охоту за газелью. Просто пройду полсотни шагов туда и столько же обратно, хребет у меня от этого не переломится. Лучше помоги: сама-то я дойду, а вот насчет того чтобы донести Шу – не уверена… Заодно он поймет в конце концов, что вы с Кери – не угроза для него.       Бель приподнялась, опираясь на передние лапы, и подтолкнула своего малыша ко мне носом, отчего тот взвизгнул от ужаса, уставившись на меня глазами, в которых не осталось ничего, кроме всепоглощающего страха. Растерявшись на миг, я все же улыбнулась и, наклонившись, лизнула племянника, и безумно осторожно взяла его за шкирку. Душераздирающий вопль крохи на миг оглушил меня, но Бель тут же ткнулась носом в животик своего детеныша и что-то шепнула ему на ухо, отчего он сразу же успокоился.       – Искер, не поможешь? – Бель виновато улыбнулась.       Мой супруг тут же оказался подле нее, давая опереться на себя грудью. Тяжело дыша, молодая мама постояла так несколько мгновений, а потом вдруг резко оперлась на задние лапы, и тут же громко вскрикнула:       – Ух ты! Не думала, что будет так больно! – Бель еще раз глубоко вздохнула и попробовала сделать один шаг, плотно сжав зубы, чтобы не закричать опять.       – Дорогая, зачем… Останься, правда, все в порядке, – я осторожно положила на мягкую травяную подстилку Шу и лапой потянула подругу к земле, но она яростно стряхнула ее:       – Катрин, оставь меня! Я сказала, что пойду – значит, пойду! – осторожно передвигая лапы, поддерживаемая моим возлюбленным, леопард сделала еще пару шагов. – Все, Кер, спасибо; дальше я сама, – слабо улыбаясь, сказала Бель. Мой супруг отошел на шаг, готовый в любой миг прийти на помощь, но Бель, яростно сверля взглядом какую-то точку по ту сторону поляны, приглушенно постанывая, пошла вперед.       Я чувствовала, что мое сердце отбивает бой, словно я пробежала по саванне целый день без передышки; все мышцы были напряжены, я, как и мой любимый, была готова в любой момент сорваться с места и поддержать Изабеллу, но та упорно шла вперед, иногда чуть оступаясь, но не останавливаясь.       – Ну, что вы там застряли? Пошли! – Бель искренне старалась, чтобы ее голос звучал ободряюще, но все равно фраза получилась вымученной, будто чтобы сказать каждое слово она прилагала чудовищные усилия.       Переглянувшись с Кери, я вновь взяла Шуджу за шкирку и двинулась вслед за леопардом, зорко следя, не открылись ли раны от первой за пол-Луны ходьбы (последний раз, когда неделю назад Кер слишком резко взвалил ее на спину, чтобы отнести к источнику, она потеряла сознание от кровопотери) – но, кажется, все было в порядке. Малыш, слегка успокоившись, нашел новое занятие: огромными глазами он завороженно следил за стеблями травы, мягко скользившими по его телу, пока мы шли навстречу заждавшейся толпе.       Подойдя к границе поляны, мы приостановились, Кери прошел во главу процессии и, коротко кивнув мне и Бель и глубоко вздохнув, вышел навстречу волне оглушительного рокота и свиста ликующих животных.       Только подойдя достаточно близко, я поняла, насколько большим количеством подданных нам с Кери предстоит руководить и решать их проблемы… Поляна была не менее полутора сотни шагов от края до края, и в ее центре был небольшой булыжник, с которого можно было бы удобно оглядеть всех вокруг. Но я и представить не могла, сколько соберется животных!..       Бок о бок, не боясь за свою жизнь, стояли обычно непримиримые соперники: бегемоты и жирафы, антилопы и буйволы, газели и носороги, слоны, обезьяны. Стаи птиц сидели и в листве кустарников по краям этой своеобразной арены, и на спинах, бивнях, шеях, головах зверей, увлеченно щебеча и распевая гимны воли и свободы. Нельзя было никуда взглянуть, чтобы не наткнуться на робкий и восторженный взор кого-нибудь, тут же почтительно склонявшегося.       Я видела, как мой возлюбленный искренне стремится выглядеть уверенно и твердо, и лишь мне была заметна едва-едва различимая дрожь в его коленях, и чуть подергивающаяся кисточка хвоста. Бель, тихо усмехнувшись, вышла следом за будущим королем, и заняла почетное место в первом ряду; стайка молодых газелей почтительно расступилась – вовсе не из страха. Нет, по саванне уже полмесяца носилась история о храброй охотнице и ее отважном супруге, пожертвовавших всем, чем только возможно, ради новой жизни. На миг это всеобщее почтение ропотом разлилось над поляной, а один пожилой крокодил – единственный из них, решивший присягнуть нам с Кери, стыдливо отвернулся в сторону…       Шуджа, казалось, опешил и окаменел от ужаса и восторга при виде такого количества незнакомых ему зверей, от разноцветной бури клыков, шкур, рогов, перьев, от несмолкаемого гомона голосов. А, увидев, что его мама отошла в сторону, он и вовсе жалобно взвизгнул и задрожал. Мне было до безумия жаль малыша, и я, пройдя на свое место – у самого подножия невысокого камня – положила его между лап и успокаивающе провела языком по боку, пытаясь успокоить. Взглянув на Бель, я увидела, как она ободрительно улыбнулась и кивнула мне: в конце концов, именно Шу в предстоящем торжестве после Искера будет на первом месте.       Вдруг из толпы вышел, возвышаясь над ней, будто одинокий баобаб над золотистой травой саванны, жираф – тот самый, что помогал нам с Кери принимать Шу. Мягкое утреннее солнце играло на его светло-песочной шерсти, делая большие, правильной формы коричневые пятна похожими на выжженные пожаром пустыри посреди плодородной равнины. Влажные черные глаза в окаймлении густых пушистых ресниц добродушно оглядывали всех собравшихся, на лице играла непринужденная улыбка. Одинокие рог и ухо безупречно выделяли его среди других жирафов: отметина давней, еще детской схватки с шакалом.       Голоса тут же стихли, сменившись отдельными перешептываниями – к Шукрани Мвуа, который задолго до нашего с Кери прихода в эти земли всегда помогал советом любым животным, от мышей до носорогов, здесь царило почти что божественное благоговение. Маленькая обезьянка, вырвав лапу у матери, подбежала к мудрецу и робко подергала его, едва доставая до шерсти над копытом. Жираф на мгновение остановился, улыбнулся и, наклонив могучую шею, что-то шепнул малышке, после чего легко высвободил свою ногу из ее объятий.       – Чудесный день для такого события, не так ли? – ослепительно улыбаясь, спросил он у меня и опустил взгляд умных глаз на детеныша Бель и Манли. – Как самочувствие крохи?       – Он-то здоровый, как слон, – хихикнула я, поневоле робея перед Шукрани. – А вот Бель меня беспокоит, она насилу сейчас дошла сюда…       – Не стоит переживать, милая, – улыбнулся мудрец. – У Бель впереди счастливое, хотя и трудное материнство, а сейчас ей просто надо прийти в себя. Признаться, я приятно удивлен тем, как она быстро идет на поправку! А вот ты, молодой леолев, – склонившись, чуть расставив в стороны передние ноги, он приблизил свою морду прямо к Шудже, отчего тот задрожал еще больше, – мог бы быть и посмелее! В конце концов, столько животных собралось поприветствовать тебя! Удивительно, в который раз я замечала, как слова Шукрани Мвуа, обращенные даже к тому, кто совершенно не понимает их смысла, производят успокаивающий эффект. Малыш у меня между лап вдруг перестал жалобно попискивать, навострил ушки и теперь уже с неподдельным любопытством наблюдал за новым собеседником, особенно его внимание привлек покрытый щетиной рог и подергивающееся ухо.       – Эй, ну уж нет! – весело засмеялся жираф, вновь поднимая голову, и сразу же становясь самым высоким на поляне. – Мне оставшиеся части головы дороги, не отдам, – и подмигнул мне, а после чуть заметно кивнул Искеру.       Мой муж, до сих пор занимавший место на окраине поляны, ожидая условного сигнала, глубоко вздохнул и вышел вперед, приблизившись ко мне. Еле слышный шепот, звенящий в воздухе после появления Шукрани Мвуа, тут же уступил место такой же звенящей тишине, разве только перестукивание копыт периодически раздавалось со всех сторон.       Пока Кери шел ко мне, я вдруг поняла, как повзрослел мой возлюбленный внешне… и как остался таким же, как и был в день нашей свадьбы внутри. Я была более чем уверена – никто, кроме меня в жизни не заметит, как в глубине ярко-голубых глаз, горевших уверенностью и решимостью, искрится безумный страх сделать что-то не так. Походка была твердой, под мышцами не заметна дрожь. И все же я чувствовала, что ужаснее, чем этот переход с края поляны в ее центр, для Кери может быть разве только предстоящий подъем на камень.       Осторожно положив Шу на землю, я плавно поднялась навстречу супругу и, улыбнувшись, потерлась головой о его бок, еле слышно прошептав в самое ушко: «Любимый, я с тобой. Не переживай, все будет хорошо, у тебя чудесно получается!». Кери на миг удивленно взглянул на меня, но, увидев лишь мою улыбку, робко кивнул в ответ.       Повернувшись под вновь поднимающийся гул в толпе, я встала бок о бок с мужем и, осторожно подняв своего племянника, сделала первый шаг в булыжник вслед за супругом. Еще мгновение – и мы уже стоим на его высшей точке, оглядывая разномастную собравшуюся толпу.       Казалось, посреди пустыря взорвался новый вулкан – такой рокот прокатился от края до края. Слоны затрубили в хоботы, все травоядные радостно закричали каждый на свой лад, а птицы, одновременно взмыв в небо, на миг заслонили солнце живой пестрой тучей. Со всех сторон слышалось: «Да здравствует король Искер!», «Да здравствует королева Катрин!», «Славься первый наследник Шуджа!», «Слава новому королевству Севера!».       В это мгновение стаи птиц, окончательно опустившие тень на всех собравшихся, внезапно расступились так, что ослепительный луч солнца с безоблачного, как вода источника, неба, упал точно на нас с Кери и на сына Бель, вновь пищащего, только уже от неподдельного восторга.       Шукрани Мвуа, широко улыбнувшись, опять расставил ноги и поклонился первым. Следом за ним одно за другим принялись склоняться стада всех животных. Крик на поляне, казалось, достиг такого апогея, что слышен во всех концах Африки!       От странной радости, я широко улыбнулась, и поставила свою переднюю лапу поверх лапы Кери. Встретившись с ним взглядом, я поддалась безотчетному порыву и лизнула его в нос. Айхью, за всю жизнь я не видела настолько ошарашенного лица у моего льва!       Но уже секунду спустя новый король улыбнулся в ответ. И к какофонии всеобщего счастья прибавился громовой, разом ее перекрывший рык первого монарха западной части дельты Севера.       Мудрец, подойдя чуть ближе и безмолвно кивнув Бель, наклонился ко мне и, мягко, но надежно взяв за шкирку Шуджу, вскинул свою голову ввысь. Малыш, оказавшись на такой головокружительной высоте, изумленно заозирался вокруг. Птицы, кружа и щебеча, подлетали к нему, и он размахивал передними лапками, пытаясь поймать в полете хоть одну из них, но лишь задевал их перья…       Я ощутила, как меня переполняют все самые лучшие, самые светлые эмоции за всю мою жизнь: счастье и радость, гордость и уверенность в будущем. Все эти чувства, начисто сметя в душе чудовищные воспоминания последнего полугода, рванулись наружу – и вот я, плечом к плечу со своим единственным, огласила рыком плодородные луга и долины рек. Наш общий рев, перекрыв голоса всех птиц и зверей, волной разлился над всеми окрестными землями, возвещая начало нового этапа не только в нашей жизни, но и в жизни всего этого края.       Айхью, наконец-то мы дома!