История Одной Любви

      Огненный диск вот-вот собирался подняться над раскинувшейся во все стороны золотистой саванной, изредка разряженной одинокими стволами деревьев. Небесный свод полыхал персиковыми и малиновыми цветами зарождающегося дня, у самой границы земли и поднебесья горизонт рябил, будто дрожа от предчувствия нового дня, готовившего принести новые радости или горести. Завтра будет новый день… Уже наступает новый день!       Под лапами красивой, гибкой и стройной львицы шуршала трава, сочная от обильной ночной росы. В воздухе еще не рассеялся приятный аромат влажной предрассветной прохлады, вдали мирно пощипывало траву небольшое стадо антилоп. Мир был полон звуков жизни, и кто, как ни она, родившаяся и выросшая в этом удивительном крае, мог безошибочно распознать каждый из них.       До того как самый верхний краешек солнечного круга поднимется над землей оставались считанные мгновения. Охотница повернулась навстречу лучам, только и ждущим заветного мига, чтобы рвануться вперед, даря всему живому и неживому нежное тепло и мягкий лимонный свет.       Рядом раздался шорох, и львица насторожено повернула голову к источнику непонятного звука, хотя и прекрасно понимала, что королеве вряд ли есть чего бояться в самом сердце ее владений. Пока что королеве…       Высвободившееся, наконец, из своей ночной темницы солнце окропило самыми первыми, еще багряными, лучами силуэт статного льва. Пышная и даже не в меру пушистая коричневая грива окаймляла морду с правильными, мягкими чертами и закрывала едва не всю грудь и спину. Разве что мощные плечи выдавались вперед, эффектно выделяясь шерстью цвета выжженной солнцем травянистой поляны. Алые посланцы нового дня попали прямо в глаза пришельцу, заставив того зажмуриться, но на мгновение те вспыхнули удивительным узором неповторимой персиковой голубизны.       Жаль – когда он вновь открыл глаза, солнце уже сменило лучи на ярко-золотые, и глаза потеряли удивительный красноватый оттенок.       – Ты куда это убежала в такую рань? – добро улыбнулся лев и, подойдя, потерся боком об охотницу, которая удовлетворенно заурчала в ответ.       – Да ну, Ват, поспать я точно еще успею. Тем более совсем скоро церемония, надо обойти границы, чтобы дать Ну самые точные указания о распрях среди стад, обстановке в…       – Волнуешься, да? – мягко улыбнулся лев, лизнув королеву в щеку. – Давай пройдемся, Ки? Например, к источнику?       Кианга улыбнулась мужу в ответ, безмолвно благодаря его за поддержку и, развернувшись, побрела бок о бок с любимым через невысокие заросли кустарника. Самавати молчал, лишь изредка обращая ее внимание на красивые пейзажи, что рисовала утренняя Африка. За столько лет он прекрасно понял, что лучше дать ей время, не подгоняя назойливыми расспросами: «Любимая, что с тобой?».       – Он справится, – это был не вопрос, а утверждение, и сказала его королева более чем уверенно, глядя, как из кроны далекого дерева вспорхнули первые птицы.       – Разумеется, – пожал плечами король (пускай и по праву любви, а не рождения). – Он с самого раннего детства был смышленее нас с тобой вместе взятых, не в пример твоей сестренке, – Ват подмигнул. – И уж точно он не станет вздыхать целыми сезонами о смысле жизни, о том, в чем его предназначение, и правильно ли распорядилась судьба.       – Эй, ничего я не вздыхала! – наигранно вспылила львица и пихнула супруга плечом. А он в ответ лишь заливисто рассмеялся.       – Ну да, конечно же, не вздыхала! Надо перефразировать: несколько раз за лунный цикл на протяжении первых лет жизни переживала о судьбах мира!       – А ну иди ты! – Кианга, тоже хохоча, боднула мужа в бок. – Тебе-то откуда знать? Ты вообще не пойми где шлялся несколько сезонов кряду, чтобы появиться в самый последний момент!       – Ну так а то! – азартно подхватил Самавати. – Я же специально прятался все эти дни под скалой, питаясь жучками и плесенью, чтобы выгадать момент, выскочить, и спасти тебе жизнь! А там ты бы уже считала себя навеки мне обязанной!       – Ах вот оно что! Ну держись, я тебе сейчас дам за все те месяцы, а заодно и за два с лишним года супружества!       – Эй-эй, Ки, успокойся! – Ват, широко улыбаясь, увернулся от шутливого удара ее лапы. – Тебе еще аж целых два дня не позволено себя так вести! – он подмигнул, но вдруг вновь стал серьезным. – А если честно, что тебя тогда так тревожит?       Кианга глубоко вздохнула и перевела взгляд на ярко-оранжевую в утреннем свете разверзнутую пасть Прайдрока неподалеку, в глубине пещеры которого мирно спали ее родители, брат с сестрой и даже дети, не говоря уже обо всех остальных. Вот он, символ власти, символ силы и мужества семьи, что правит окрестными землями уже много веков подряд… И сколько трагедий было из-за этой власти!       – Ухуру… – тихо проговорила Кианга, ощущая, как волна нежности в душе поднимается всего лишь от звучания имени ее сына. – Его с самого детства готовили, что ему не быть королем. Что он не наследник, и вообще… Но что если…       – Скар? – Ват приостановился и понимающе посмотрел на свою возлюбленную. Годы не изменили ее, и две беременности не сказались на фигуре: это была все та же прекрасная, подтянутая, сильная и смелая львица, что он помнил. Все с теми же милыми черными ободками вокруг золотистых ушек. И все с той же складкой в углу рта, когда она думала о чем-то плохом…       – Он предал все, что любил и всех, кто любил его, ради власти. А получив ее, едва не уничтожил наш дом… Что если…       – Милая! – Самавати приостановился и встал лицом к лицу со своей львицей. – Скажи мне честно, хоть раз, хоть какая-то малейшая черта заставила тебя подумать, что нашему старшему нужно быть королем, а? Нет-нет, давай, скажи мне! – монарх заливисто захохотал. – Может, в один из тех моментов, когда он смотрит на небо и сочиняет песни звездам? Или когда лежит, наблюдая за колонной муравьев, идущих меж травы? А может быть, когда он в сотый раз пересказывает тебе все известные ему легенды о любви и просит рассказать новые?       Кианга улыбнулась. Ват был прав. По поводу его сына он вообще всегда был прав. В каком-то смысле, Ухуру был точной копией отца, а подростком тот только и знал, что мечты и романтические мысли… И, пожалуй, единственное, чего львица боялась больше, чем участи Скара для своего сына, так это того, что он, также как и его папа, решит сорваться с места и попутешествовать по миру!       – Ну да, верно, – королева благодарно потерлась носом о пушистую гриву льва. – Ему только бы изучать мир и мечтать о своей идеальной львице… Кстати о львице! Ты, как я тебя просила, поговорил с моим братом о женитьбе?       – Айхью, Ки, опять ты за свое? Сколько раз тебе объяснять – не стану я говорить Нууме обо всем этом. Уж кому как не тебе знать, что любовь нельзя торопить. Если он пока не нашел никого… Что же, значит, еще не время.       – Но он же будет королем и ему нужны наследники…       – Ки! Прекрати говорить как Симба, тебе это не идет! И вообще, что это на тебя нашло?       – Ну… – охотница замялась, не желая выдавать мужу истинных намерений своего беспокойства. – Просто…       – Ааа, ну да, понятно. Думаешь, что если у него быстрее появятся наследники, Ухуру лишний раз «смирится» со своей участью? Ладно, ты меня вынудила, теперь я тебе расскажу, как позавчера наш сынок от полудня до заката поучал меня о том, что, оказывается (Великий Айхью, а я и не знал!), все бабочки летают в определенный сезон в одном направлении! И что их путь строго определен ландшафтом и климатом! А еще…       – Ладно-ладно, все, стоп, я поняла!       – Нет, ты не поняла! Представляешь, я трижды засыпал во время его рассказа! А когда просыпался, он продолжал ровно с того места, на котором остановился! Нет, ты можешь себе вообразить, каков негодяй! – король засмеялся и откинул со лба пряди, лезшие прямо в глаза.       Львица засмеялась вместе с ним, и дальше они опять пошли рядом друг с другом, рассказывая истории из жизни их детей и всего прайда. О том, как Ниота в очередной раз поразила всех, заявив, что если останется на этой «каменной развалине», то умрет старой девой. Как неугомонная Юдж умудрилась, пока ее сестра спала, завязать той узлом хвост вокруг ее задних лапок. Как Нуума, готовясь к царствованию, месяц назад лично познакомился со всеми вожаками стад, а потом неделю пропадал неизвестно где, заявив, что должен полностью познать историю своего будущего королевства. Кто-то даже вроде бы видел, как младший брат Кианги задумчиво лежит на одном из пиков Слоновьего Кладбища!       Вновь безоглядно влюбленные друг в друга, король и королева даже и не заметили, как оказались вблизи источника. Чем ближе они подходили к нему, чем зеленее становилась трава и тем гуще – кустарники. Одна из нескольких тропок, шедших к озерцу кристально чистой воды, открывала невероятный вид на просыпающийся оазис, и пара львов беззаботно направлялась к нему.       – Так вот, и, представь себе, иду я по…       – Ки? – вдруг обрывая жену на полуслове, шепнул Самавати, прислушиваясь и поводя носом из стороны в сторону. – Ты ничего… Не чувствуешь?       Кианга тут же насторожилась. Не прошло и пары мгновений, как ее нюх безошибочно определил поблизости присутствие чужаков. Еще миг – и она услышала звонкий смех и плески у озера, с той стороны его берега, что была пока скрыта за небольшим холмом.       – Львы? – тихо спросила охотница.       – Без сомнений. Только вот кто именно.       – Может, это Екунда или Фуруфу?       – Не может быть, от Ку львицы явились вчера, сказав, что она не придет. Не могла она так резко передумать, да и беременность – дело важное. А от Фура – четырьмя днями ранее…       – Ну, может… Дети Витани и Матлая?       – По голосу не похоже, да и те дрыхнут без задних лап до полудня, ты же прекрасно знаешь.       – Конечно, знаю – ты им обычно составляешь компанию! – попыталась пошутить Ки, но все ее нервы были напряжены до предела. – И что нам делать?       – Ну, мы же пока что король и королева? Вот и пойдем, разберемся, что у нас тут творится.       Кианга кивнула и решительно пошла вместе с супругом к оазису. Без угрозы, но готовая к любому раскладу. В конце концов, чужаки не так уж и редко забредали в эти земли, и отнюдь не все из них были чрезмерно дружелюбными… Выйдя на пригорок (радостное повизгивание и смех слышались уже за ближайшим поворотом), супруги остановились.       На небольшой полянке у самого песчаного берега дремали молодые лев и львица. Охотница зарылась носиком в густую и черную, как смоль, гриву, а тот, в свою очередь, нежно обнимал ее лапой за плечи. На мелководье же носилась истинная нарушительница спокойствия – львичка, никак не старше Ухуру, выписывала круги, поднимая тучи брызг и заливисто смеясь.       – Лайти… – пробурчал лев, ворочаясь с боку на бок и тщетно силясь удержать остатки драгоценного сна. – Айхью, молю, угомонись! Мы же только в полночь пришли! Рано еще идти к скале, там все спят наверняка.       – Ну пааап, – протянула юная хищница, показательно надувшись. – Ты же обещал встать с рассветом!       – А еще он обещал, что мы дойдем сюда еще вчера до заката, и что? – еле слышно ответила львица. – Пора бы уже привыкнуть, милая, что твой отец все затягивает.       – Но ведь я… – тут малышка увидела незнакомых львов и моментально сбросила с себя всю игривость. Быстрее молнии выскочив на берег и опасливо глядя на Киангу и Самавати, она настойчиво толкнула отца в плечо. – Пап! Пап, вставай. У нас гости!       Лев тут же вскочил, быстро встряхиваясь ото сна, отчего его грива сильно растрепалась. Львица тоже сразу встала рядом с супругом, инстинктивно заслоняя дочь и вглядываясь в незнакомцев, что делали и король с королевой.       Несколько мгновений над озером царило молчание, а потом воздух разом пронзили два удивленных, но безумно счастливых крика двух львиц: «Катрин!», «Кианга!».