Детали

Когда с улиц и коридоров дворца убрали трупы, когда все погибшие были опознаны, а их родные оплакали мертвых, когда жизнь города вернулась в привычное русло, новоназначенная Защитница Киркволла получила приглашение на церемонию «выражения благодарности жителей города бесстрашной монне Хоук-Амелл», подписанное сенешалем Браном собственноручно. Хоук сглотнула и нырнула в гардероб с головой: раз уж ее назвали бесстрашной – придется соответствовать. На приеме в свою честь девушка чувствовала себя очень неловко, платье, хоть и красивое, стесняло движения и вообще заставляло ощущать себя дурой, привычная тяжесть оружия не оттягивала пояс и плечи, а расфуфыренные аристократы, поднимая бокалы за ее здоровье, откровенно пялились и перешептывались. Хоук нервничала, попеременно краснея и бледнея, отвечала невпопад и мечтала как можно быстрее уйти с приема. Только природная наглость и приобретенная в Киркволле уверенность в себе позволяли девушке, воспитанной в деревне, держаться из последних сил. Когда же дошел черед до награды за геройский поступок монны Хоук-Амелл, Защитница выдернула из рук сенешаля сверток с именными, сделанными по особому заказу доспехами, невнятно пробормотала благодарности и поспешила прочь. Дома, вылезая из прилипшего к вспотевшему телу платья, Хоук ворчала и приговаривала: «Если бы я знала, через что мне придется пройти, я бы позволила кунари прирезать всех этих аристократишек. Они смеялись надо мной! Смеялись, что я неправильно держу вилку, что я криво приседаю в реверансе! Неблагодарные сволочи! Зато я уверенно бью по яйцам – и это спасло их жалкие жизни. А они?!.»