Хрупкие.

Писалось под руководством аж двух бет! Девочки, спасибо большое. Отдельное спасибо Лине, которая не дала скатиться в пошлость в некоторых моментах. И да, к этой главе есть саундтрек, который я рекомендую послушать Soundtrack: Jessica Cornish – Sexy Silk Glee Cast – Locked Out of Heaven Glee Cast – Torn Adele – Rumor had it Bobby Brown – My Prerogative Джейн бегала по своей квартире, ощущая себя на седьмом небе от счастья. Ей было плевать, что врачи строго-настрого запретили резкие движения и чересчур сильные эмоциональные волнения в течение двух месяцев. Ей было плевать, что от каждого возбужденного прыжка и радостного визга голова начинала кружиться, а грудь стягивал тугой обруч боли. Она была слишком рада, и повод был действительно прекрасный. На обложке глянцевого журнала, освещающего все светские события недели, во всем своем великолепии красовался Бенедикт Камбербэтч со «своей очаровательной спутницей», как гласила подпись. Очаровательной спутницей была Полина. Фотография сопровождалась короткой заметкой: «На сегодняшнем благотворительном балу мистер Камбербэтч появился вместе с подругой». В журнале было еще несколько фото: Бен и Полина о чем-то оживленно беседуют; Полли поправляет галстук Бена, широко и безмятежно улыбаясь ему. Джейн тут же достала ножницы и искромсала газету на нужные ей кусочки и, с величайшей осторожностью, поместила эти драгоценности в свой альбом. А затем схватила телефон. Полина взяла трубку сразу же, как будто ждала этого звонка. – Привет! – Я так рада, так рада! Вы так красиво смотритесь вместе, дорогая! – защебетала Джейн, но тут же осеклась. – Что случилось? – Ничего. Просто я спала. Ну, так что?.. Ты уже смотришь фотографии? – Выглядишь просто прелестно. Откуда у тебя такое изумительно платье? Я точно помню, что такого не было в твоем гардеробе. – Купили. Очень долго… выбирали. Бен такой привереда. Видишь ли, ему все равно как выглядит он… – О да, я все жду, когда ты подвергнешь публичному сожжению блестящие туфли… – Но не все равно, как выглядит его спутница, – что-то в её голосе разбудило в Джейн гончую, которая охотится за чем-то горяченьким. – Рассказывай. С подробностями! Хочу сейчас все услышать. Я больна, мне нужны лекарства, положительные эмоции и шоколадка! Рассказывай. Полина вдруг рассмеялась. Кажется, она была снисходительна к неугомонному любопытству подруги. – Бен увез меня от матери в страшной спешке, мотивируя это тем, что у нас мало времени. Оказывается, это был предлог: времени у нас было предостаточно – и для похода по магазинам, и для салона красоты, и для… много чего еще. Джейн замерла на своем диване, снова превращаясь в одно большое ухо. – Чего еще?.. – с трепетом переспросила она. … Полина заворожено смотрела на огромный магазин со сверкающими витринами и не решалась переступить порог. Бен снисходительно улыбнулся и взял её за руку. И, как всегда, от его прикосновения что-то дрогнуло в самой глубине Полиного сердца . – Проблемы? – Может быть, я все-таки надену то платье, в котором была на твоем дне рождения? И не надо тратить лишних денег. Из соображений бережливости. Мужчина рассмеялся. – Какая-то ты ненормальная женщина. Мне казалось, что шопинг – это весело! – эти слова Бен произнес не слишком уверенно. – Пойдем. Ты должна быть самой красивой, чтобы никто не мог отвести от тебя взгляда, дорогая. – Почему? – Это, конечно, благотворительный ужин, но в большей степени обыкновенный предлог лишний раз покрасоваться, поболтать и просто хорошо провести время. Там будет очень много фотографов. Из хороших газет, – эти слова он подчеркнул. Полина подняла на него глаза.– У нас впереди маленькая, но очень… серьезная битва, – он взял её за руку. – Для начала, давай-ка выберем тебе что-нибудь кружевное… – О боже… о боже… как восхитительно двусмысленно прозвучала эта фраза. Он всегда такой властный? – у Джейн даже перехватило дыхание. – Не всегда, но довольно часто. Особенно в последнее время. – Ох… божечки мои…. Полли, а… – Так, оставь свои эротические фантазии относительно моего бойфренда при себе! – Прости, не могу… Я тут на днях дочитала «Пятьдесят оттенков» и понятие «властность» заиграло для меня… новыми оттенками. – Ты сейчас представляешь Бена с плеткой и в кожаном переднике?.. С наручниками?.. Или себя с плеткой и в кожаном переднике? Ммм, занимательно… – Я ненавижу тебя! Ненавижу! – Не надо было брать эту проклятую книгу у Германа. Он насоветует, а ты потом не заснешь. – Ты ему сейчас очень помогла, дорогая. Ну, и что там дальше? …Прошел почти час, но вопрос с платьем так и остался открытым. Полина стояла в одном белье среди блестящих вешалок, отражаясь в многочисленных зеркалах. Слава богу, хотя бы с нижним бельем ей позволили определиться самой – но перед этим она почти десять минут выгоняла Бена из отдела всеми возможными способами: задыхающимся от смущения шепотом, выпученными глазами… Хотя, честно говоря, он не особо и рвался оставаться в плену всех этих кружев, завязочек, лифов и чулок. Но выбирать платье Бенедикт все-таки пошел с ней. Синие, лиловое, красное, зеленое, малиновое, молочно-белое, голубое… Яркие краски кружили вокруг неё свой хоровод, и девушка совсем растерялась. Ей отчаянно хотелось пойти домой и забраться в теплую ванну. Совершенно все не нравилось: то, как придирчиво осматривали её фигуру хорошенькие девочки-консультанты, то, с каким любопытством поглядывали они на невозмутимого Бенедикта, который одним лишь жестом отвергал многочисленные блестящие, вычурные, странные или чересчур открытые платья… – Я устала. Бен, ты же говорил, что у нас мало времени! – она выглянула из-за шторы и поманила его к себе. – Ты не боишься, что тебя узнают? Что сюда прибежит толпа? – выдохнула она, когда он подошел к ней. – Нет. Это слишком уважаемое место. Они строго следят за своей репутацией. И оберегают частную жизнь своих клиентов. – Привилегированное положение, – сложно было не заметить, что вся невозмутимость Бена напускная, и полуобнаженная девушка, прикрытая тоненькой шторкой, ему гораздо более интересна, чем многочисленные платья. – Давай ты вообще уйдешь, кофе попьешь. Мне будет проще решить эту проблему тет-а-тет с консультантами, чем под твоим контролем, – улыбнулась Полина. – Я прошу. Пожалуйста, иди… Без Бенедикта проблема с платья решилась довольно быстро: элегантность и простота нежно-розового цвета. – Ты не хочешь мне показать это платье? – Нет, милый, не хочу. Ты его увидишь позднее. – А я хочу сейчас, – мягко прошептал он, склоняясь к её щеке. И, кажется, речь сейчас шла не только о платье. – Очень хочу. – А подождать?.. – девушка ловко уклонилась от поцелуя. – Хочу сейчас, – Бенедикт все же изловчился и легко поцеловал её в щеку, и его взгляд, скользнувший по обнаженной шее, заставил девушку поежиться. Но она лишь вызывающе вскинула голову, тряхнув волосами. – Мама тебе не говорила, что нужно научиться терпеть. И канючить не очень красиво. Особенно для того взрослого мальчика, милый. Все должно идти по порядку, – её пальцы беззастенчиво бродили по его щеке, очерчивая вожделенные скулы, продолжили свой путь по линии шеи и спустились к груди. – Сейчас мы немного перекусим, потом выберем костюм для тебя, потом поедем… куда кстати?.. – В салон красоты, – хрипло выдохнул мужчина. – Прекрати… – А я разве что-то делаю? – девушка округлила глаза и тут же спрятала руки за спину. – Отлично. Мы поедем в салон красоты и почистим перышки, а потом… – Сейчас, – Бен мельком глянул в сторону пустующей примерочной. – Потом мы поедем на банкет. Сколько он продлится? – девушка поняла, что играть в эту игру неожиданно приятно. – Часа два или три? – она решительно направилась в сторону выхода, но Бенедикт удержал её за руку и на мгновение притянул к себе. – Не знаю. Мы можем уйти оттуда почти сразу же…как вкусно ты пахнешь… – Нет-нет, мы не уйдем сразу же, мы не можем: столько сил потрачено ради этого мероприятия, мы просто не можем уйти рано, – она чмокнула Бена в щеку. Он выглядел разочарованным. – Сейчас. – Нет, дорогой, потом…. – Я бы уже убила тебя! Клянусь, ты бы не дожила до этого разговора! Как ты посмела мучить его! – Джейн расхохоталась, вытягиваясь на диване. – Не все же ему одному надо мной издеваться, – улыбнулась Полина. – Это весело! – Ну, еще бы. И что дальше? – Тебе про благотворительный ужин рассказывать? – К черту эти детали! Понятно же, что все хорошо прошло. – Ага. Так к чему же мне перейти? – Давай уже! Рассказывай! Иначе я сойду с ума. – Заведи ты себе уже мужика, да погорячее, да поскорее, а то мне так неловко… …Бенедикт и Полина стояли на лестнице, ожидая, когда им подгонят драгоценный «Ягуар». Розовый шелк мягко поблескивал в свете уличных фонарей и фар проезжающих машин. Щелчок. Вспышка. – Ты выглядишь роскошно. Все-таки мужчине не место в магазине женской одежды. Со мной мы бы провозились еще час. – Тебе оно правда нравится? – Угу. Оно такое… гладкое, нежное. Тебе очень к лицу этот оттенок, – Бен поправил темно-синий галстук и невозмутимо окинул взглядом толпу репортеров, жадно щелкающих фотокамерами. – Улыбнись, пожалуйста. Немножко шире и чуточку беспечнее. – Я себя чувствую Барби. Разве улыбка еще не застыла на моем лице? Щелчок. Вспышка. – Нет. И поэтому она так дорога мне. Сделай вид, что тебе все нравится, абсолютно все, – он подчеркнул последние слова. В своем темно-синем костюме мужчина выглядел как истинный британский аристократ: элегантно, спокойно, чуточку высокомерно. Но целый вечер Полине отчаянно хотелось поскорее стянуть с него этот костюм и эту маску: заставить его задыхаться, стонать и…Жаркое нетерпение колко отозвалось во всем теле. Полина закусила губу и широко улыбнулась своему спутнику. – Мне эта улыбка нравится больше, но настораживает – что ты задумала, милая? – Надеюсь, что мы скоро поедем домой, – его спокойствие и уверенность передались девушке, и она даже решилась поправить его галстук и коснуться пальцами щеки. Щелчок, вспышка. – А уж как я надеюсь… А вот и наша машина. – Как-то чересчур ванильно, – одними губами произнесла Полина. – В смысле? – Платье, вечер, машина, ты, весь такой ослепительный и самоуверенный… Этакий Джеймс Бонд. Я все ждала, когда ты закажешь двойной мартини с оливкой, – Бенедикт улыбнулся. А еще куча фотографов, перед которыми ты… и я целый вечер сверкаем лицами. Тебе не кажется, что немного неискренне все это выглядит? Как одна большая театральная постановка? – Зато все поверят, – сухо ответил Бен. - Этого и хотят: красивой сказки, красивого романа, красивой истории с первой полосы. – Но ведь мы не всегда будем выглядеть именно так – как принц Уильям и Кейт. Или же всегда?.. – Давай поговорим об этом дома. Но, скажем так, – Бенедикт помог ей сесть, – тебе пора уже быть готовой к тому, что ты теперь будешь постоянно в объективе камер. Щелчок. Вспышка. – Да, думаю, Рей тебя уже натолкнул на эту мысль, – протянула Джейн разочарованно. – Как ты будешь с этим справляться? Ведь будут еще и фанатки… Ты еще с ними не столкнулась? – Кто-то говорил, что фандом Бена – самый культурный и интеллигентный, – кажется, Полина о чем-то задумалась. – Но фанатское безумие еще никто не отменял. Ты чего? Что-то случилось? – Ну как тебе сказать, дорогая… Пообещай, что не полезешь в Твиттер и Тумблер. – Прости, я уже там… И, боже мой, Полли, вы что… вы…– Джейн почувствовала, как кровь приливает к щекам, но острое любопытство просто жгло её изнутри. – То, что я вижу, правда?!... – Смотря, что ты видишь… … В машине было тепло и пахло апельсиновым цветом и розами. Профиль Бена на фоне золотисто-темного, мерцающего окна выглядел загадочным и невероятно привлекательным. Он неторопливо ослабил галстук, и Полины по коже легкой стайкой пробежали мурашки. «Стриптиз по-английски», – промелькнуло у неё в голове. – Очень устала? Как насчет немного перекусить? Я ужасно голоден. – Да, не помешало бы. МакДональдс? Жирненькое, остренькое, с соусом. – В вечернем? – он улыбнулся так, словно разговаривал с малым ребенком. – Произведем фурор. Как тебе удается сдерживаться, чтобы не разогнаться на этой машине? – девушка провела пальцем по прохладному стеклу, и в этот же самый момент пальцы Бена осторожно коснулись её колена, неторопливо поднимая шелковистый край платья. – Хотя улицы Лондона, наверное, совершенно не позволяют этого. У тебя железная выдержка, – о господи, кажется, её выдержка именно сейчас потерпит сокрушительное поражение. Но спокойно улыбнуться – так же спокойно, как это делал весь вечер Бен, – у неё хватит сил. – Честно говоря, сегодня мое самообладание подверглось жестокому испытанию. Все-таки МакДональдс? Или, может быть, ресторан? – его голос нежно коснулся её щеки, осторожно сбежал вниз по шее, отбрасывая легкую прядку, щекотно пробежался по ключице и нырнул в целомудренно прикрытое кружевом декольте. – Ты знаешь, возможно, ресторан может подождать… – Ага… – ладонь скользнула выше, хотя Бенедикт не отрывал взгляда от дороги. …Улочка, в которую свернул Бен, была тихой и темной. И, к слову, совсем не романтичной: сырые стены, мусорные баки, скорчившиеся в углах, словно ночные монстры, одинокий луч фонаря, который был не в силах разбить полумрак. Мотор машины тихо урчал, отдаваясь мягкой вибрацией во всей машине. Полина спокойно расправила складки шелка и повернулась к своему спутнику. – Как-то тут мрачновато, я... – он не дал ей договорить – впившись в её губы яростным поцелуем. Вся жестко взнузданная выдержка, все напускное спокойствие и высокомерие, которые так выводили Полину из себя весь вечер, слетели в одну минуту. Его пальцы запутались в выбившихся из прически локонах, он больно потянул их к себе, заставляя девушку запрокинуть назад голову, и как изголодавшийся, как одержимый прильнул к её беззащитно открытой шее. Острый электрический разряд метнулся к кончикам пальцев, блестящей полосой ударил куда-то в живот, и девушка выгнулась дугой, сдавленно охнув. Полли же бесило, что она не могла добраться до теплого, живого Бена, что ей приходилось касаться ткани – равнодушной, холодной, официальной, церемонной… Поэтому девушка собрала всю волю в кулак и рывком оттолкнула Бена на его сиденье. Оказавшись сверху, девушка ощутила странное головокружительное чувство – пряный коктейль из ощущения власти, напряженного ожидания и желания, которое как будто окутывало все кругом золотисто-красной дымкой… Полина удивилась, как легко ей удалось справиться с ремнем на брюках, но она решила не торопиться и занялась выпутыванием длинных конечностей мужчины из пиджака. Медленнее… чуточку невесомее… – Чего это ты вдруг стала такая… решительная? – хрипло выдохнул Бенедикт, когда Полли отбросила в сторону шелковый галстук. – Целый вечер была такая ледяная, спокойная. А сейчас… – Розовый цвет почти что красный. А красный дает такую уверенность в своих силах, – ответила Полина, с улыбкой склоняясь к нему. – Лови момент, пока я снова не превратилась в тыкву. Задранное дорогое платье, чулок со стрелкой, которая неумолимо ползла вниз, размазанная помада. Полина никогда прежде не чувствовала себя настолько уверенной в том, что она делает. Бен рядом, он никуда не денется – Бен настоящий, а не та пластмассовая кукла, которая осторожно обнимала её за талию меньше часа назад. Он – живой, хрипло и сдавленно дышащий, лихорадочно сжимающий её бедра, – только её. Никто больше не увидит его таким, каким видит его она… Полина улыбнулась и… Она отчаянно вцепилась в затянутое рубашкой плечо, сразу же улавливая какой-то размеренный музыкально-зачарованный ритм. Казалось, даже покачивающийся где-то в далеком полумраке фонарь попадает в этот allegro agitato*. Рука Бена мягко скользнула по её пояснице, притягивая девушку к себе… – Полина, ты заснула, ты чего молчишь! Или ты в свои воспоминания ушла? Рассказывай! Ну, рассказывай же!!!!!! – голос Джейн взвился на пару октав вверх, перешел на немелодичный писк. – Да что я могу тебе рассказать помимо того, что ты, наверное, уже нарыла в Интернете, – устало отозвалась Полина. – Как ЭТО, – Джейн тупо уставилась на экран ноутбука, на котором красовалась красная машина, в которой явственно виднелись две фигуры, увлеченно целующиеся, причем девушка определенно была сверху,– попало в сеть. – КАК? Вы – беспечные дети, да? Ты-то та еще дурында, но Бен! Господи… – Я не знаю, как это вышло, – Полина неожиданно горестно всхлипнула, – мы были так увлечены, что не заметили, как к машине подобрались две девушки-фанатки. Они, наверное, увидели машину, сложили два и два… Но я не ожидала, что это будет… что так будет! Джейн, что же делать?! – А как отреагировал Бен? Повисло неловкое молчание. Наконец, Полина вздохнула. – Я бы поняла, если бы он психанул, был бы в бешенстве и решил бы выйти в том виде, в котором он был из машины для «разбора полетов». Я бы поняла и попыталась бы остановить его. Он был в бешенстве, но он настолько контролировал– представь только! – что смог невозмутимо поправить галстук и уехать. Он ничего не сделал. – А что он мог сделать? Вряд ли девчонки послушно отдали бы ему фотографии. Скорее всего, они бы еще нафоткали – и была бы такая сумасшедшая бомба! Похлеще той, что взрывает Инет сейчас. – Но ведь они же его фанатки, его поклонницы, они же уважают, любят его… или я чего-то не понимаю. Он же может на них подействовать. – Ты плохо понимаешь суть фанатзима. Особенно такого, которым окружен Бен, – Джейн поправила воображаемые очки. – Его не просто хотят. Его ВОЖДЕЛЕЮТ. Всего, целиком и полностью, со всеми его английскими потрохами. Конечно, некоторые оставляют пространство для воображения, не желая спускать вожделенного идола на землю – пусть остается все тем же недосягаемым розовым единорогом, который не писает, не какает, не жрет и не трахается, – Джейн сама немножко поморщилась от этой фразы. – Но большинство тащится именно от ощущения того, что этот человек, который заставляет их охать и ахать в кинозале, такой же, как они – и особенно, что у него есть слабости и желания. И особенно круто, что про эти слабости и желания можно почитать. Эта причастность сводит с ума и заставляет идти на самые неожиданные поступки. И эти фотографии – это самый ценный клад, добыча, которой они с торжеством, с ликованием поделятся с другими страждущими в социальных сетях. Знаешь, что дают эти фотографии? Не только ваши, но даже банальные фото со съемок, так называемые спойлеры, – ощущение превосходства, ощущения причастности к тайному знанию. Поэтому Бен сделал правильно, что не вышел из машины – зачем ему лишние фотокадры. – Что же теперь делать? – Да ничего, – Джейн удивилась тому, как серьезно к этим фотографиям отнеслась Полина, – ну запачкался Бенедикт немножко – совсем чуточку: нарушил общественный порядок в какой-то захолустной улочке. Только и всего. Ведь в машине кульбиты он проделывал со своей официально представленной девушкой, а не с проституткой, как, например, Хью Грант. Или не с мальчиком по вызову или еще кем-нибудь. Все это немножко пойдет на пользу его имиджу – а то больно уж он эльфоподобный, немножко приелось. – Почему так важна эта грязь? – тихо произнесла Полина, но голос её был сумрачным и холодным. – Зачем это так важно, чтобы все это было на всеобщем обозрении?.. Прости, я не могу сейчас говорить. В дверь звонят. – Гости? – Джейн была почему-то рада, что этот разговор подошел к концу, и ей не придется объяснять простых вещей этой дурочке. – Да. Пришла Дороти… …. Дороти не просто пришла – она протиснула свой могучий бюст, затянутый в невероятное малиновое платье, утопая в пушистом букете бархатистых цветов из сада и громогласно заявила: – Если этот патлатый тут, пусть валит ко всем чертям, я хочу поговорить с глазу на глаз с моей девочкой! – Его здесь нет. Так что не костери его за его спиной. – Я ему это и в лицо сказать могу. Пусть радуется, что я вчера была в Неаполе, а приглашеньице на этот благотворительный смотр я проигнорировала. Черт, если бы я знала! – Дороти выложила на стол огромный пирог с персиками. – Ну, давай, потешь меня подробностями этого пафосного мероприятия. О вашем секс-продолжении в машине можешь не рассказывать – могу тебе сказать, что ты неплохо смотришься в красном «Ягуаре». А платье у тебя было не от Dolce & Gabbana, нет? Просто очень похоже с одного из ракурсов. Полина охнула и покраснела. Она даже начала задыхаться от мучительного стыда и чувства безысходности. Все уже знают… – Я… я… – Мне это не особо интересно. Я больше хочу знать об этом проклятом официальном приеме. Как тебя принял бомонд? Как ты себя чувствовала под этими фотокамерами? Рассказывай, как прошло это безумное мероприятие, – Дороти по-хозяйски залезла в кухонный шкафчик и принялась разрезать пирог на пышные куски. – Ну вот, так-то ты выглядишь лучше. Если захочешь – расскажешь ВСЕ, но мне не надо. По тебе и так видно, насколько плохо ты себя чувствуешь. Поэтому давай поговорим о приятном – как тебе мероприятие? – Все ходят с надутыми губами и выпученными глазами. Мне пару раз хотелось вылить на кого-нибудь шампанского, – рассмеялась Полина. - Побереги репутацию своего бойфренда. Ему сейчас для полного боекомплекта не хватает скандальной подружки. Было что-нибудь интересное? … Полина прижалась к Бенедикту теснее. Ей было неуютно среди всех этих людей, блесток и вспышек, шелестящего шепота и легких полуулыбок. Все было красиво, дорого, эффектно, ненатурально… – Никто тебя тут не съест, – одними губами произнес Бен, чуточку отстраняясь от девушки. – И не забываем о правилах приличия. Мы же на английском приеме. – Зануда, – буркнула Полина, отворачиваясь в сторону. – Еще какой, – Бенедикт замедлил шаг и широко улыбнулся в камеру. – Улыбнись. В какой-то момент девушке так надоело корчить эту неестественную улыбку, что она под первым же нелепым предлогом улизнула подальше. Для этого ей пришлось уйти в самую глубь ухоженного, удивительно зеленого и цветущего сада. Благотворительный ужин проходил в одном из старинных зданий в районе Белгравия. Белоснежный дом, окруженный зеленым садом, напоминал сахарное пирожное. Ненавязчивая музыка прохладной дымкой вилась над гостями, которые неторопливо прохаживались по балкону, негромко беседовали на лестницах. Сад никого особо не привлекал – ибо все собрались здесь для общения и саморекламы. Аккуратно подстриженные газоны и кустарники, фонтанчики, невянущие, как будто застывшие прозрачно-розовые розы… Пожалуй, этому саду не хватало немного цвета – например, тех же роз, но красных или желтых. Было много зеленого, но из-за обилия белого – каменного, тканевого, машинного, песчаного, деревянного, – весь сад казался каким-то неживым, как увитое плющом надгробие. Бен о чем-то оживленно беседовал с молодым, подающим надежды политиком, и Полина была более чем уверена, что её исчезновения они не заметят. Её спутник чувствовал себя легко и свободно в этом наманикюренном обществе, и Полина была рада, что хоть кому-то из них двоих вечер не кажется потраченным зря. Все вокруг были милы и приветливы. Никто не бросал на нее оценивающие взгляды, но девушка знала, что дамы могут с точностью до фунта определить цену её платья, место, где она делала укладку – и самое интересное, что все это было одним из пунктов, по которым о ней будут судить. Полина усмехнулась – пусть все эти бесконечные авторы, пишущие о демократичности верхушки английского среднего класса, продолжают утверждать, что если вы одеваетесь в каком-нибудь «маркете» или благотворительном центре и заявляете об этом во всеуслышание, то вы повышаете свой статус в глазах окружающих, но пословицу «встречают по одежке» и красоту хорошо сшитого платья еще никто не отменял. Очаровательная леди, чем-то напоминающая Джейн Фонду, протягивая Полине бокал с шампанским, заметила: – Не ищите взглядом вашего спутника. – Очень заметно, что я его ищу? – робко отозвалась девушка. – Выдает вас с головой. Ведите себя так, словно вы здесь совершенно одна и вам никто не нужен. Так вы не будете выделяться из толпы. Правда, – женщина поправила укладку своих пепельно-русых волос, – здесь все друг друга знают в лицо, так что скрыться вам не удастся. – Это, наверное, была Патриссия Лукас – известная художница и хороший человек. Один из немногих, кто может похвастаться этим именно в такой последовательности, – Дороти подлила себе чаю. – Кстати, какие удивительно точные выводы ты сделала о нашей… эм… богеме? Нет, это, наверное, не богема, а… я даже не знаю, как назвать это общество. Мы очень демократичны, просто до безумия, но в свой круг примем далеко не каждого. Как ты думаешь, тебя приняли? – Все вокруг были очень доброжелательны. –Мы всегда очень доброжелательны. Зачем кому-то желать зла, если можно о нем просто неплохо посплетничать? Полина брела в сторону беседки. Она стояла возле живописного искусственного озерка, которое было почти скрыто темной влажной зеленью и кувшинками. Но беседка оказалось занята: там курили две красотки – невероятной длины ноги и волосы, дорогущие платья и каменное выражение глаз. Одна из них была брюнеткой, а вторая – рыжеволосой. Но они почему-то напоминали близняшек. Полина уже повернулась, чтобы пойти в какую-нибудь другую сторону, но вдруг она услышала, о чем говорят девицы: – … да, синий ему идет, но с волосами полный… ужас! – у рыжей голос был высокий и писклявый, словно она постоянно сюсюкала с маленькой собачкой. – Черные кудряшки ему шли больше. Мне нравилось, – брюнетка очаровательно картавила, но от этого она сама очаровательнее не становилась: все та же холодная маска и надутые пухлые губы. – А пигалица рядом с ним… оценила? – Платье? Или пигалицу? – рыжая фыркнула. – Платье не подходит к её оттенку кожи, она в нем напоминает школьницу младших классов. Кто ей подбирал этот наряд? Безвкусно, – она выпустила дымное колечко в сторону грустных желтых лилий. – Сама она тоже… ни о чем. Так просто… домохозяйка в дорогом платье. – Ему такая и нужна. Помнишь, в прошлом году ты читала в клубе его интервью: мол, хочу жену и детей. И как подорвались наши козочки выстраиваться в очередь. Я тогда сразу сказала, что ему нужная тусклая куколка, которая кивает головой, как китайский болванчик, и готовит мясные рулеты на кухне для бесконечного числа рыжих детей. – Слушай, – брюнетка отшвырнула в сторону сигарету, – почему ты его так терпеть не можешь? Вы же вроде даже и не знакомы. – Знакомы, – рыжая скорчила гримаску, которая оживила её лицо и на нем как будто проступили веснушки, тщательно загримированные слоем тонального крема. – И он тебя отшил? – это вульгарное словечко, даже произнесенное на английском, в таком роскошном саду, среди благовоспитанных лилий и томных беседок, прозвучало как отборнейшее ругательство. – О, Джорджи, скажи же что-нибудь! – от нетерпения брюнетка, казалось, была готова выпрыгнуть из платья. – Хм, – еще одно дымное колечко уплыло в прозрачную синеву наступающего вечера. – Как тебе сказать… – Джорджи затушила сигарету об искусно вылепленную розочку. – Ты, Анна, иногда бываешь просто невыносимой. Полина похолодела. Ей было не по себе от того, что она подслушивает, но уйти она не могла – стены её моральных устоев рухнули к черту, когда девушка поняла, о ком идет речь. – Так да или нет?- Анна ловким щелчком отправила окурок в озеро. – Он не был заинтересован в моем предложении, – уклончиво отозвалась девушка. – Интересно, что такого особенного предложила эта маленькая русская, что его смогло ТАК заинтересовать? Что её заинтересовало, понятно без слов… – Анна презрительно фыркнула. – Наверное, англичанину просто приелись европейки, захотелось экзотики. Глядишь, через год-другой на японок потянет. Полина решила, что пора ретироваться – диалог девиц плавно скатывался в абсурд. Она сделала пару шагов назад и довольно резво – для длины своих шпилек и платья, – направилась к дому. Девушка чувствовала смущение и досаду, раздражение и легкое чувство гадливости, словно ей в руки попал протухший тыквенный пирог. Она дошла до туалетной комнаты и придирчиво взглянула в зеркало. Бледное личико и глаза испуганного олененка, фигурка, затянутая в розоватый – теперь этот цвет ей не очень нравился! – шелк. Действительно, что Бенедикт в ней нашел?! Рядом с ним – таким светским, таким спокойным и обаятельным, – она, наверное, выглядела последней свинаркой. Румянец вспыхнул на щеках девушки, и она резко отвернулась от зеркала. В этот момент в комнату зашла Джорджи. Увидев Полину, красавица прелестно улыбнулась ей: – О! Как замечательно, что я вас встретила, а то у меня все времени не было познакомиться. Джорджиана МакЛанистер, - имя скандально известной журналистки повергло девушку в шок, ибо она представляла её совершенно другой: может быть, чуть старше, чуть роскошнее, чуть умнее… – Да, и мне тоже. – У вас прелестный блеск для губ. Так идет к вашему платью. Что за фирма? Разрешите взглянуть? Полина абсолютно автоматически протянула свой блеск Джорджи, и та его придирчиво осмотрела. – Никогда прежде не встречала эту марку. Где приобрели, если не секрет? – Честно говоря, не помню. Но он … дешевый. – Но смотрится замечательно! Журналистка поправила макияж –немного пудры на точеный носик и счастливая улыбка победительницы. Она совершенно не напоминала ту ледяную статую, которую Полина видела в беседке – излучала неземное очарование и улыбчивость. И даже глаза были потрясающе живыми, блестящими, как будто крохотные озерца зеленоватой воды. – Я была бы рада выпить как-нибудь по чашечке кофе с вами и Бенедиктом. Как вы на это смотрите? – проворковала Джорджиана. – Честно говоря, все зависит от него. От его расписания. – Но вы же его девушка, вы можете на него повлиять, – в её голосе промелькнула какая-то странная интонация, и Полина отшатнулась от неё, словно перед ней была ядовитая змея. – Как думаете? – Вот ведь стерва. А ты, дуреха, попалась на её удочку! Джорджиана очень милая, когда ей хочется. Но это просто отменнейшая стерва! – Дороти достала из шкафчика бутылку коньяка. – Сказала, что клеила твоего Бена? Ох-ох-ох, я бы на это поглядела. – А я бы нет. Как он мог отказать такой красавице? – Потому что красавица – тупая склочная баба. Очень тупая, а уж какая склочная! А Бенедикт такой очаровательный джентльмен, с такими манерами, – Дороти довольно хмыкнула, – двух минут общения с ним достаточно, чтобы влюбиться по уши! – А джентльмены не любят стерв? – Они не любят тупых. Ни один мужчина не любит тупых. Бенедикт подтянул Полину к себе и осторожно вложил в её руки тарелочку с пирожными. Они стояли на террасе среди всевозможных десертов: от простеньких пирожных до замысловатых фруктовых корзиночек и какого-то кремового безобразия. И Полина чувствовала, что усталость потихоньку начинает оседать на плечи… – Ты должна есть, чтобы люди не подумали, что ты робот, – нежно улыбнулся он. – Очень приторно, – хмыкнула девушка. – И это я не о пирожных сейчас. – Злюка. – Мы с тобой идеальная пара: зануда и злюка, – рассмеялась Полина. В этот момент щелкнул затвор фотоаппарата, и из-за пылающего круга света высунулась симпатичная девичья мордашка. – Только не кормите друг друга, а то фанатки умрут от разрыва сердца, – фотограф проказливо улыбнулась из-под вороха прыгающих белокурых кудряшек. – Хорошо! – добродушно улыбнулся Бен, но его глаза подернулись льдистой пеленой. Он обнял Полину за талию – крепко, уверенно, спокойно, – и повернулся к толпе журналистов и фотографов. – Ваша спутница очаровательна! – Улыбнитесь! – Как давно вы встречаетесь? – Посмотрите сюда! – Вы – чудесная пара! – Улыбнитесь! Полина осторожно поставила тарелку с едой на стол и сжала руку Бенедикта, и он склонился к ней. Девушку окутало знакомым запахом, который сейчас помог ей сосредоточиться. Она откинула назад волну волос и улыбнулась прямо в камеру. – Спасибо. Скинете фотографии? – девушка встретилась взглядом с фотографом, и он, обескураженный её поведением, улыбнулся ей в ответ. – Мне бы хотелось их показать маме. – Конечно, с радостью… Бенедикт помахал рукой журналистам и повел свою спутницу в сторону выхода. – Ты им понравилась. И это просто замечательно, милая. Они уже спустились к лестнице, которая вела к стоянке машин. Бен держал её за руку и что-то напевал под нос. – Как тебе здесь вообще? – Наверное, нормально. Только платье узкое и не очень удобно весь вечер на шпильках стоять, – девушка проворно сняла туфли и облегчением пошевелила пальцами. – Слава Богу, пытка закончилась. – Э, нет, дорогая, сейчас на стоянке наверняка будет еще одна щелкающая толпа. Придется надеть эти… – он взял в руки туфлю и задумчиво взвесил её на ладони, – пыточные колодки. – Мои бедные ножки, – вздохнула девушка. Неожиданно Бенедикт остановился и повернулся к ней. Несколько мгновений он смотрел на неё так, как будто видел впервые: его пальцы заправили выбившуюся прядку за ухо, коснулись щеки. – Я не уделял тебе достаточно времени сегодня. Прости. Как бы сильно я не хотел провести этот вечер с тобой, я должен… общаться. – Все в порядке, – устало улыбнулась Полина в ответ. – Я же понимаю, что это работа… Бен удивленно моргнул, и его лицо вдруг просветлело – словно Полина, наконец, после мучительного поиска нашла правильный ответ на простенькую, по его мнению, задачку. Он поправил галстук и торопливо пригладил волосы, но девушка рассмеялась, качнула головой и легко взъерошила их. – Не делай себя таким… ммм… залакированным. – Хорошо. Не буду. Дороти с облегчением закурила. – Я думала, ты будешь более… восприимчива к соблазнам нашего общества. – Думала, что я поведусь на блестки? – Да нет, ты же девушка самого Камбербэтча, – писательница смешно выпучила глаза. – А это новая прививка от гламура? – Вроде того. Он бы не выбрал себе в пару дуру или дурочку. В этой милой головушке есть мозги, – Дороти улыбнулась. – Как и в твоей. Надеюсь, ты не стала спрашивать его о Джорджи? Или я переоценила твою разумность? Ой, как мне не нравится, что ты краснеешь, – Дороти грузно плюхнулась на хлипкий стул, который под её могучим телом жалобно скрипнул. – Никогда не спрашивай у мужчины о его бывших. А эта коза просто делала в его сторону … неровные шажки. Причем, далеко не факт, что она их делала – может быть, сказала просто для… как это у вас русских говорится… для красного словца. – А если нет? – недовольно пробурчала Полина. – Что нет? Ты ревнуешь? Глупо. Вокруг него всегда будет этот пестрый рой. Ты еще забыла о фанатках. Эта особенная категория… да что я тебе рассказываю, ты сама с ними скоро познакомишься поближе. Полина вздохнула и выглянула в окно. Тихий летний день клонился к вечеру, и девушка подумала о том, что неплохо было бы сходить в магазин и купить что–нибудь к завтраку. – Ты не хочешь прогуляться? На улице такая хорошая погода. – Прости, дорогая, я не могу. Мы с Майклом приглашены к его друзьям, – Дороти скорчила смешную гримасу. В это время входная дверь хлопнула, и в квартиру цветной бабочкой впорхнула Александра с ворохом пакетов. Полина даже представить боялась, сколько денег мама спустила на шопинг. – Вы подруга моей дочери? – наконец, спросила она, удивленно взирая на Дороти, взбивавшую прическу у зеркала. Писательница повернулась и неожиданно сдержанно, даже холодно улыбнулась. Казалось, что это был какой-то другой человек, и Полина поежилась, потому что в этот момент её дорогая подруга, вечная хохотушка, стала напоминать одну из тех застывших кукол, которые так напугали её на банкете. – Здравствуйте. Очень рада с вами познакомиться. Я – Дороти, - в её словах было что-то автоматическое, словно она произносила их по инерции. - Жаль, что мы не можем поговорить дольше, но надеюсь, что я смогу с вами поговорить. У вас очаровательная девочка. До свидания. Александра была явно обижена этой холодностью и выглядела чрезвычайно оскорбленной. Она деловито процокала каблуками к дивану и принялась разбирать покупки. – Ты вчера плакала. Я слышала, – вдруг произнесла женщина, и Полина замерла. – Тебе показалось. – Отнюдь. Ты забываешь, что я твоя мама. Меня обижает то, что ты мне не доверяешь. Кому угодно, но не мне. – Просто, я не думаю, что ты можешь мне помочь, – девушка даже закрыла дверь кухни, надеясь, что мама проявит немного деликатности. Но мама себе не изменяла и поэтому появилась на кухне буквально через секунду. Она села за стол и долго смотрела на дочь, которая рассеянно вытирала посуду. – Не гипнотизируй меня взглядом. Это уже не действует. - Разве? Ты вот–вот все выложишь мне на тарелочке. Доченька, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Что–то с Беном? Вы поссорились? – Нет. – Врешь. – Нет, – Полина повернулась к раковине и тут же почувствовала, как мама обняла ее. Долго, крепко, тепло, как это делала, когда её крохотная, вечно чем–то напуганная дочка, начинала плакать. И это, черт возьми, действовало… Девушка помедлила и, тяжело вздохнув, повернулась к матери. Сейчас у неё были добрые и нежные глаза, лишенные того плутовского, легкомысленного огня, который так шел гламурной, очаровательной красоте Александры. Сейчас она действительно была просто мамой, которая хотела утешить свою девочку. Бенедикт гнал машину по улицам Лондона, яростно сжимая руль и посылая такие ругательства в адрес фанатов, что Полина вздрагивала от каждого хриплого «fuck». В какой–то момент девушка коснулась его руки, но мужчина оттолкнул её дрожащие пальцы и снова нажал педаль газа. – Бен! Бен! Стой, мне страшно! Пожалуйста, остановись! – зашептала она, не сводя с него глаз. – Пожалуйста, стой! За окном машины стремительно мелькали огни ночного города, и Полина охала на каждом повороте. Ей казалось, что еще немного – и они влетят в какую–нибудь машину. – Стой! Пожалуйста! Бен! – взвизгнула девушка, зажмуриваясь - они невероятнейшим образом уклонились от машины, которая неслась им навстречу. И в этот самый момент Бенедикт съехал на обочину и затормозил. Они сидели в машине уже полчаса и молчали, когда мужчина, наконец, повернулся к своей спутнице. Она была напугана и растеряна, она не знала, что делать… – Я отвезу тебя домой. У меня и моего агента сегодня будет бессонная ночь, а ты очень устала. Слишком много событий для одного дня? – он криво улыбнулся, и Полина поежилась: злость еще клокотала в нем, и выглядел он устрашающе. Девушка вдруг вспомнила, как в первую встречу с ним, она подумала, что в гневе его глаза, наверное, выглядят жутко. И это была правда… Сейчас его светлые глаза казались прозрачными, остро-холодными, страшными…. – Я не хочу оставлять тебя одного. Тебе тоже нужен отдых… – Прости, но сегодня не до отдыха. Эти фото уже в сети… – вздохнул Бен. – Думаешь? – Поспорим? – он снова попытался улыбнуться, но вышло еще хуже, чем в первый раз. Полина открыла дверцу машины и лихорадочно вдохнула тяжеловатый, как будто переперченный воздух. –Это очень сильно повредит твоему имиджу, да? – А как ты думаешь?- огрызнулся Бен. – Это, наверное, будет что–то вроде бомбы… Чтобы придумать такое… вряд ли получится… – Теперь все знают, что ты – живой человек, а не эльф и не пришелец. Английский джентльмен занимается сексом в машине… Ну почему бы и нет? – улыбнулась Полина, и тут же пожалела о своих словах. Хлопнула дверь машины, Бен тремя быстрыми шагами обогнул машину и сел на корточки перед Полиной. В других обстоятельствах это выглядело бы мило, но сейчас… – Тебе кажется это смешным? Тебе все здесь кажется смешным? Вся моя жизнь? – с обманчивой мягкостью спросил Бен и сжал в своей ладони её маленькие руки. – Я заметил, что ты, как Алиса в стране Чудес –все нереальное, сумасшедшее, смешное? Ведь так?.. – Нет, с чего ты взял? – По тебе это видно. Каждое соприкосновение с этой частью моей жизни для тебя сумасшедшее и нежеланное. Ты не понимаешь, как важно… Полина оттолкнула его и вышла из машины, снимая на ходу туфли. - А ты даже не пытаешься мне объяснить, чтобы я поняла! - Ты ведь не маленькая, ты должна понимать, что… - О да, ты же строишь образ идеального… , которого прах земли не касается! А жить-то когда нормально? Ты хочешь детей и семью? – Полина яростно тряхнула волосами и повернулась к замершему на месте Бену. – Но ты же знаешь, что детей не аист приносят и от капусты мало проку! - Это не значит, что мы должны… на улице… это была моя вина. - Ты же сам говоришь, что журналисты и фанаты везде. Что им помешает пробраться в твой дом и сфотографировать нас? - Закон, - убежденно ответил Бен. - Рея Меллоу –то закон остановил? На папарации закон не действует, ты это прекрасно знаешь! – девушка вздохнула. – Давай уж признаем, что вся эта шумиха вокруг тебя тебе самому очень даже по душе. И тут не зачем посыпать голову пеплом – это нормально. Было бы даже странно, если бы это тебе не нравилось. Но просто не нужно лицемерия и театрального закатывания глаз – ах, эти фанаты, ах, эти журналисты! Чем больше ты от них убегаешь, тем больше им хочется. Раз ты бежишь – тебе есть что скрывать. - Ты считаешь, что я лицемерю? Мне действительно не нравится все это: я не могу прогуляться по улице, чтобы не быть замеченным кем-нибудь из фанатов, я не могу носить любимое пальто, потому что меня узнают в нем еще быстрее, чем без него, я много чего не могу… - Но ты прекрасно знал, куда шел, дорогой. Тебя никто не гнал на сцену, ты выбрал эту работу сам. Так что просто прими эту популярность, как факт, как побочный эффект, который нужно воспринимать проще и не так… театрально. Что тебе могло помешать выйти из машины и вежливо улыбнуться папарацци? Отнестись к этой ситуации с английским юмором? Мне кажется, что они оценили бы твою истинно британскую невозмутимость. Это сработало бы лучше, чем трусливый побег на такой заметной тачке. И по сути, что такого мы с тобой делали? – Полина улыбнулась. - Нарушали общественный порядок, - как-то отстраненно отозвался он. - Но не очень громко. В твоей машине хорошая шумоизоляция. Но Бенедикт шутку не оценил. Её слова его расстроили, и он, кажется, погрузился в самоанализ. Он жестом указал на машину, и Полина, присмиревшая под его задумчивым взглядом, покорно села на свое место. В полном молчании они доехали до её дома. - Я позвоню. Доброй ночи, - поцелуй в щеку был холодным и отстраненным. - Доброй…. Полина смотрела на маму, которая сидела со странным, совершенно не свойственным ей спокойствием. - Он не позвонил, я так понимаю? - Нет. - А чего ты ожидала? Какая же ты у меня дурочка, нет, ну действительно! Разве можно так поступать? – Александра нахмурилась и, кукольно надув губы, покачала головой. – Разве можно мужчине говорить о его ошибках, о его недочетах? Тем более, в такой ситуации, когда он на взводе, - она хитро прищурилась, - и не только из-за того, что вас застукали журналисты…. вы ведь не успели… да? Полина почувствовала, что краснеет, и торопливо отвернулась. - Неважно! Вся его жизнь строится именно на этом! Я тебя не спрашиваю о том, почему он не позвонил! Это чепуха, я смогу это пережить. Меня волнует, что нам делать с журналистами, что делать с фанатами! Ведь я права – не стоит заострять на этом внимание… - Поля, ты не знаешь мужчин! Ему нужно всегда знать, что он главный, что он прав – любому, а твоему актеру особенно. Тем более, такому популярному и известному. Он –мужчина, а ты – женщина! Будь более гибкой в этих вопросах, и не забывай своего места. Я не шовинистка, просто я знаю толк в отношениях. - Еще бы ты не знала, - буркнула Полина. – Так что же теперь мне делать? Я уверена, что я права. Если он сможет доказать мне обратное, я выслушаю его точку зрения. Пусть научит меня, как я должна себя вести. Пусть сам ведет себя так, как учит меня! Между прочим, секс в машине я не затевала – он начал первый! - Нет-нет-нет. Ты так не должна говорить. Считается, что женщина всегда права. Но я придерживаюсь правила, что лучше мужчина думает, что прав он. Твой Бен так любит учить – вот пусть и учит. Это правильное решение. - Я должна соглашаться с ним, по каждому поводу? Но, мама, мы не живем в феодальном или рабовладельческом строе! Я не хочу таких отношений. - Но такие отношения дадут больше выгоды, чем эти ругательства и ссоры. У него такая сложная, тяжелая, эмоционально выматывающая работа. Дома его должна ждать милая и покладистая жена… - Если ты еще скажешь, что безмолвная, то пусть прогуляется в секс-шоп и купит себе резиновую Зину! Или… склеит одну из фанаток! Мама, ты как-то странно выстраиваешь свою теорию. - А может быть, ты просто ревнуешь его? – снисходительно улыбнулась мама. - Чушь! К кому? - К славе. К фанаткам. К бесконечной веренице девиц разного сорта и калибра. - Бен не Казанова, он не собирает женщин в список для галочки. Он… любит меня! – девушка вдруг почувствовала, что начинает задыхаться. Ей раньше не приходило в голову, что он действительно любит её… Мысль показалась абсурдной. - Ты такая наивная. Откуда такая уверенность? Может быть, ты просто ему нравишься, а девушка ему нужна для галочки. Может быть, это просто очередной пиар-ход – ведь твой Бенедикт так печется о собственном имидже. А чем плоха миленькая дурочка, да еще из такой загадочной и дремучей страны, как Россия. Интернациональная любовь - это так мило, так красиво. Это так хорошо покупают на всех концах земного шара. Эти слова были хуже яда. Девушка почувствовала, как болезненно сжимается сердце, словно в него воткнули длинную иглу. - Он не может быть таким коварным. Мама, это не роман и не фильм! - А я и не говорю, что он коварен. Ему просто…. необходимо. Полина резко вскочила с дивана и подошла к двери. - Ты спросила меня о причине моих слез. Так вот я плакала потому, что боялась, что Бен меня не любит. А теперь я понимаю, что любит. Пусть даже и не позвонил. На этом наш разговор исчерпан. Мне нужно сходить в магазин. - Но, Поля, мы же только начали разговор… как мама с дочкой… - Лучше не стоило, - с этими словами девушка вышла из квартиры. Наступил вечер, и суматошный город медленно раскачивался в прозрачных сумерках. Было немного прохладно, и ветер скользил между деревьев, щебеча о чем-то с листвой, заигрывая с волосами прохожих и гоняя по тротуару золотистую пыль. Полина спустилась вниз по улице: там находился крохотный street market, торговавший свежей зеленью, овощами и фруктами. Девушка стояла в нерешительности, выбирая между грушами и сливами, когда у неё за спиной раздалось вежливое покашливание, сопровождаемое сдавленными шепотками. Она обернулась. Перед ней стояла стайка молоденьких девушек, учениц колледжа, судя по их форме. Одна из них – высокая стройная брюнетка, - выступила вперед и, подталкиваемая подружками, довольно резко спросила: - Вы – девушка Бенедикта Камбербэтча? Ведь это действительно вы? Тоненькая блондинка, высунувшись из-за плеча брюнетки, звонким голоском произнесла: - Вчера на вас было такое красивое платье! Полина смутилась. - Спасибо. Оно мне тоже очень нравится. Вы что-то хотели? - она прекрасно понимала, чего хотели эти девчонки, и раздражение легкой волной поднялось в её груди. - А… а…. Бен, - с каким трогательным придыханьем произнесла это девица, - Бенедикт с вами сейчас? Да? Фанатки стали оглядываться по сторонам – торопливо, взбудоражено, взволнованно. Но Полина покачала головой и улыбнулась. - Мы не проводим с ним все наше время. Сейчас у него дела. - А вы не поссорились? – брюнетка, кажется, была настроена враждебно. – Просто вчерашние фото… - Я не думаю, что вас это касается, мисс, - неожиданно Полина почувствовала, как леденеет её голос. – Хорошего вечера, девочки…